"Мрачный коридор" - читать интересную книгу автора (Март Михаил)

Часть первая

Глава I

Удар кулаком по столу соответствовал по мощности четырем баллам по шкале Рихтера. Что нужно сделать, чтобы довести утонченного аристократа до такого состояния? Откуда столько сил?

— Прошло две недели после ее исчезновения, а вы не продвинулись ни на шаг, лейтенант! Ваша задница прилипла к стулу, и вы боитесь ее оторвать, словно высиживаете золотые яйца. За что я плачу налоги? Ваш отдел призван заниматься сыском, а коридоры управления кишат бездельниками с бумажками. Здоровые лбы снуют из кабинета в кабинет, лощеные и прилизанные, вместо того чтобы шарить по подворотням в поисках преступников!… Ну что вы молчите? Язык приклеился к стулу вместе с…? Черт бы вас побрал!

— Я слушаю вас, мистер Хоукс. Поиски вашей жены продолжаются. По окончании работы мы представим вам отчет. Что касается коридоров, то десять минут назад закончилась оперативка, вот вы и застали сотрудников на своих местах. Через четверть часа управление опустеет. К сожалению, мне больше нечего вам сказать, сэр.

— В этом все дело! В этом городе ни один человек не мог бы сказать доброе слово о работе полиции! И я к ним присоединяюсь.

Бледное лицо Хоукса исказила гримаса презрения. Он выпрямился, сверкнул глазами по сторонам, надел шляпу и порывистой походкой направился к двери. Распахнув ее, он неожиданно застыл и оглянулся. Я сидел в сторонке у окна и тихо полировал ногти о шерстяные брюки. Хоукс ткнул в мою сторону тростью, будто хотел натравить на меня своих псов.

— Какого черта этот парень прохлаждается здесь? Гоните его в шею! Он должен отрабатывать деньги налогоплательщиков. Полгорода можно обшарить, пока он валяет дурака в вашем кабинете.

— Возможно, сэр, вы и правы, —  тихо ответил лейтенант, —  По этот парень может быть очень активным, когда ему хорошо платят. Он не живет за счет налогоплательщиков. Его зовут Дэн Элжер, и занимается мистер Элжер частным сыском. Сожалею, но я ему не указ.

— Сколько он стоит? —  рявкнул Хоукс.

— Дорого! —  ответил я. —  Пятьдесят долларов в день, плюс расходы. Но это при условии, что дело меня заинтересует.

— Готов платить, если вы этого стоите. Жду вас у себя в доме к трем часам.

Хоукс вышел, хлопнув дверью. Дверь —  не кулак, и сила удара превысила шкалу урагана. Когда звон в ушах прекратился, мы рассмеялись.

— Хорош фрукт!

— Да. Кажется, Дэн, я тебя выгодно продал!

— Поражаюсь твоему хладнокровию. Кит! Ты невозмутим, как китаец за чашкой чая.

— С тех пор как меня сняли с оперативной работы и посадили в это кресло, я вынужден терпеть. Готов отказаться от прибавки к жалованью и вернуться на улицу.

— Что это за тип? Он действительно богат?

— Денег у него в избытке, но вряд ли ты получишь с него ломаный грош. Его жену уже никто не найдет.

— Уверенное заявление. Почему ты не сказал об этом ее мужу?

Кит Сойер встал из-за стола и подошел к окну. На его кресле не оказалось никаких золотых яиц, следов клея я тоже не заметил. Заложив руки за спину, он произнес равнодушным тоном:

— В день, когда исчезла Лионел Хоукс, мы нашли труп женщины у подножия скалы па Бич-Гроут.

— Любопытно. Что же дальше?

Лейтенант повернул в мою сторону голову с рыжей курчавой шевелюрой и впился в меня острым взглядом.

— Если ты решил подзаработать, Дэн, то я могу раскрыть перед тобой карты, но если ты хочешь найти его жену, то это пустая трата времени.

— Не делай из пустяков государственную тайну. Ты же знаешь, я не берусь за дело, пока не взвешу все «за» и «против».

— Конечно. Поэтому тебе обеспечен стопроцентный успех и ты заработал себе отличную репутацию. Я, к сожалению, не имею выбора и обязан заниматься всем, что мне дают.

— Это не разговор. Тебя никто не принуждает работать в этой шараге. Я давно тебе предлагал быть моим партнером.

— Нет, Дэн. Тебе еще нет сорока, а мне уже за пятьдесят. Я уж как-нибудь дотяну до пенсии без приключений.

— Это я уже слышал. Что ты хотел рассказать мне о семействе Хоукс?

— Ничего. Это ты хотел бы услышан, о нем.

— Не будь занудой. Кит. Я получил предложение и должен оценить его. В конце концов, я и сам

мoгy до всего докопаться, просто на это уйдет больше времени.

— Хорошо. У нас есть подозрение, что труп женщины, найденный на Бич-Гроут, может принадлежать Лионел Хоукс.

— Что значит «подозрение»? Вы не проводили опознание?

— Она разбилась о скалы. От женщины ничего не осталось. Груда переломанных костей. Сохранился лишь браслет на руке. Дорогая побрякушка. Очень дорогая. Браслет принадлежит Лионел Хоукс. Это все, что может связывать труп с женой этого психа.

— И у вас возникло подозрение, что женщине помогли спрыгнуть со скалы?

— Ну, этот район не похож на парк для прогулок. На убийство с целью ограбления этот случай не тянет.

— Как я догадываюсь, Хоуксу о находке вы ничего не сообщили.

— Нет. Тут пахнет убийством, и прокуратура взяла дело в свое производство. Им занимается помощник окружного прокурора Бернард Чакмен. Это стреляный воробей. Он считает, что у Хоукса были основания покончить со своей женой.

— Они его допрашивали?

— Нет. Только мы. Хоукс не знает, что дело передано в окружную прокуратуру. Чакмен боится его вспугнуть. Я не сторонник его версии, но подчиняюсь предписаниям. Дело о розыске все еще не закрыто в моем отделе. Пока не доказано, что Лионел Хоукс мертва, я не могу захлопнуть папку с заявлением ее мужа. У Хоукса железное алиби на день гибели или исчезновения супруги, и я не склонен его подозревать. У Чакмена па сей счет другое мнение. Я ему не указ! Пусть старик копает, только бы мне не перепадало за его медлительность, как сегодня, к примеру.

— Чакмен ветеран. Ни один человек еще не сидел в его кресле больше трех лет, а старик занимает этот поет около десяти. У него огромный опыт, отличный послужной список и, несмотря на возраст, много энергии, настырности и воли.

— Если ты ему все это скажешь, он тебе выложит все карты. Деньгами его не купишь, а лестью можно из него веревки вить.

— Ты думаешь, я этого не знаю?

— Знаешь, конечно. Ты у пего в любимчиках. Это ведь он подписывал твою лицензию. Такого почета еще никто не добивался.

— Ладно, Кит, не скули. Я же не сказал, что стою горой за версию Чакмена. Я вообще ничего не знаю.

— Не забывай. Я в полиции тоже не первый день. За четырнадцать лет я прошел путь от патрульного до начальника отдела и кое-что в своем деле смыслю.

— Ну и честолюбивый вы народ. Хрупкие души, пальцем не тронь, не дыши.

— Хватит язвить! —  Лейтенант вернулся на свое место за столом и достал из верхнего ящика сигару. Прикуривал он целую вечность, а я тихо сидел и ждал.

— Теория Чакмена заключается в том, чтобы найти того, кому выгодно убийство Лионел Хоукс. И, кроме ее мужа, Чакмен никого не нашел. Ему плевать на алиби. Он, как бульдог, вцепился в свою версию мертвой хваткой.

— По его мнению, Лионел Хоукс никому, кроме мужа, не мешала?

— Для начала тебе следует знать предысторию. Такие как Чакмен считают, что Майк Хоукс женился на мешке с деньгами. Лионел Хоукс, в девичестве Ричардсон, дочь крупного ученого, миллионера Рональда Ричардсона, унаследовала после смерти отца более трех миллионов долларов…

— Извини. Ты имеешь в виду того Ричардсона, который выстроил знаменитую психушку в восточном пригороде Санта-Барбары?

— Это не психушка. Это —  известный всему миру крупный медицинский центр на тысячу двести мест. Майк Хоукс был ассистентом Ричардсона и после смерти старика занял его место. Причем не только в больнице, но и в доме. У Лин Ричардсон есть родная сестра. Наследство было распределено таким образом: по тридцать процентов досталось дочерям Лин и Дэлле, а сорок —  отошло в пользу больницы: на оборудование и строительство новых корпусов. В то время Майк Хоукс был без гроша в кармане. После смерти профессора Ричардсона он женился на его старшей дочери. Но самое интересное впереди. Согласно брачному контракту, все состояние Лин, а также вся недвижимость, в том числе —  больница, были оформлены па общий счет. Молодожены поклялись друг другу в нерушимой любви и в порыве чувств ввели в соглашение еще один пункт: в случае измены или желания одного из супругов расторгнуть брак виновная сторона лишается всех средств. Даже тех, которые были нажиты в период совместной жизни. Если принять но внимание некоторые слухи и сплетни. Майку Хоуксу развод грозит разорением. Брачный контракт висит над ним дамокловым мечом. Значит?! Единственная возможность избавиться от жены, оставив себе состояние, —  убить ее! Вот на этом и строится версия Чакмена.

— Я только что видел Хоукса. Лионел Ричардсон была умной женщиной. Мне кажется, она пошла на то, чтобы открыть общий счет, не сгоряча, а потому, что не хотела ущемлять самолюбия жениха. Интересная закрутка! Можно подобрать подходящий ключик, посмотрев десяток фильмов на эту тему. Но девиз Чакмена будет звучать иначе.

— Как же?

— На французский манер: «Ищите женщину!»

— Почему женщину? Ах, да! Мы нашли, но не ту. Нам надо найти любовницу Хоукса, ради которой он пошел на убийство жены. Таким образом Хоукс избавляется от супружеских пут, все средства оставляет себе, а любовница становится невестой богатого вдовца.

— Такова одна из версий. Стоит погадать на кофейной гуще и найти еще десятка два. И каждая будет заманчивее предыдущей. Жаль, что мы с тобой не гадалки, а практики.

— У тебя загорелись глаза, Дэн. Ты примешь предложение Хоукса?

— Почему бы и нет? Пятьдесят долларов в день —  немалые деньги.

— Да уж! Но ты собирался переезжать в Лос-Анджелес? Тебя ждет хорошая карьера, да и гонорары там выше.

— Лос-Анджелес от меня не убежит.

— Этот Хоукс —  не сахар. Ты сам видел.

— Нервы у меня крепкие. С ним я справлюсь. А вот старика Чакмена нельзя обходить стороной. Такой враг мне некстати.

— Ты прав, лучше у него отметиться.

Я встал, снял плащ со стула.

— А ты не думаешь, Дэн, что Хоукс мог нанять убийцу? Вряд ли он способен сам убить человека.

— Я не принимаю версию смерти Лионел Хоукс, пока нет опознанного трупа, иначе нет смысла играть в эти игры. Это первое. Во-вторых, врачи —  самые хладнокровные убийцы. Для них лечение или уничтожение не сопровождается муками совести. Они столько раскурочили тел, что сам факт вмешательства в чужой организм для них не проблема. Ну и в-третьих, Хоукс не будет связываться с наемником. Он богат, ему есть что терять. Зачем ему лезть добровольно в лапы пожизненного шантажа? Такие тонкие дела, как убийство в доме миллионера, решаются самими миллионерами.

— Тебе с этим разбираться. Звони, если понадоблюсь.

— Не сомневайся. Пока, Кит… Да, кстати, а где живет этот Хоукс?

— Восточное шоссе на Монтану. Седьмая миля, первый поворот направо после дорожной забегаловки «Белый пингвин». Это частная дорога, она выведет тебя прямо к усадьбе. Ты не заблудишься, вокруг его владений стеной стоит лес.

— Больница тоже где-то в том районе?

— Да. На шесть миль дальше по тому же шоссе, но повернуть надо налево. Никаких указателей ни там, ни там нет.

— Эти объекты засекречены, как военные базы?

— Кому надо, те знают. Очевидно, этого принципа придерживаются хозяева.

— В его принципах придется разобраться.

— Желаю удачи!

Я вышел из управления в десять утра. Накрапывал мелкий дождик. В такую погоду хорошо сидеть дома у камина, читать захватывающий роман, по только не участвовать в разных передрягах самому.

Мой белый «Бентли» стоял напротив входа, и я успел проскочить это расстояние, не промокнув.

Моя машина —  первая моя сбывшаяся мечта. Я угрохал на нее все деньги, которые скопил за два года войны, и не жалею об этом. Спортивная двухместная модель с мощным мотором —  это то, что нужно человеку моей профессии. Следующими покупками, которые я смог себе позволить, стали костюм и шляпа. Когда я понял, что достаточно хорошо экипирован, я принялся за дело и сумел выбить себе лицензию частного детектива. Хороший послужной список из армейской разведки сыграл в этом деле немалую роль. А некоторая дипломатичность в подходах к государственным чиновникам также принесла определенную пользу. При всех плюсах, которые я перечислил, есть только один минус —  от меня ушла жена.

Ее можно понять. Она слишком долго меня ждала. Ждала из армии, ждала, когда вернусь с работы, а я часто не возвращался. У Ингрид лопнуло терпение. Она собрала вещи и уехала в Лос-Анджелес. Правда, отношения остались хорошими, мы шлем друг другу рождественские открытки…

Пока я рассуждал, мой драгоценный «Бентли» подвез меня к зданию правосудия. Второй этаж этого помпезного храма Фемиды занимала окружная прокуратура. Здесь придется получить благословение, в противном же случае мне сломают хребет, так что лучше подстраховаться.

Старик Чакмен не перегружал себя работой. Ему перевалило за шестьдесят, и он имел большой штат следователей и секретарей, которые несли весь груз на своих плечах. Пару раз он и мне находил занятие. С его легкой руки я получил лицензию, но Чакмен не такой простак, чтобы делать услуги задаром, и, когда он ко мне обращался за помощью, я вынужден был отрабатывать его расположение к себе безвозмездно. С другой стороны, такие отношения позволяли мне входить в его кабинет без стука, в отличие от простых смертных, которым приходилось ждать приема неделями. Данный случай не был исключением. Я пролетел на крыльях через приемную, не дав раскрыть рта секретарше, и ворвался в просторный кабинет мэтра.

Чакмен был немного слеповат и глуховат, и я не стал раскланиваться в дверях, а прошел к столу. Дорога заняла немало времени, размеры кабинета не уступали размерам зала заседаний суда. На мое счастье старик пребывал в одиночестве, если не считать портрета президента Трумэна над его головой.

Помощник окружного прокурора сидел на своем троне и макал рогалик в огромную чашку с кофе.

— Мистер Чакмен, я не займу у вас больше пяти минут.

— Это ты, Дэн, —  он прищурил глаза, когда я уже стоял у него перед носом. —  Рад, что ты заглянул ко мне. До меня дошли слухи, что ты уезжаешь от нас. Неужели Лос-Анджелес лучше Санта-Барбары? Пыли там безусловно больше и населения тоже, но в целом… Дыра дырой.

— Но и работы там больше. Я не пекарь, для которого везде хватает дела. Мой приятель, с которым мы служили, сумел за пару лет сколотить там себе состояние. Он предложил мне помещение под офис за символическую арендную плату, а вы знаете, сколько здесь стоит аренда. Моя пора отбирает четверть заработка.

— Ты прав, сынок. От стоящего предложения лучше не отказываться, хотя мне жаль с тобой расставаться. Ну я рад, что ты не забыл меня и пришел попрощаться.

— Скорее всего я пришел по делу Мне придется на несколько дней задержаться в городе.

Чакмен закончил завтрак, откинулся на высокую спинку кресла и указал мне на стул по другую сторону стола. Этот жест означал, что мне будет дано время на изложение своею дела.

Размеренность и медлительность, с которой старик раскуривал трубку, дала мне возможность сосредоточиться.

— Ну, дружище, что у тебя стряслось? —  спросил он, выпуская ароматную струйку голубого дыма.

— Хочу вас заверить, сэр, все, что вы сочтете нужным мне сказать, останется между нами. Мне стало известно, что у вас в производстве находится дело Майка Хоукса, владельца психиатрической больницы, носящей имя Ричардсона. Сегодня утром мистер Хоукс нанял меня для розыска своей супруги, которая, по его словам, исчезла две недели назад. Я не мог обойти ваш кабинет стороной, зная, что это дело находится под вашим личным контролем.

— Информацию ты получил от Кита Сойера? Ну и негодяй!

— Нет, это не так. Хоукс нанял меня прямо в его кабинете, предварительно вылив ведро помоев па лейтенанта. Я согласился с некоторыми оговорками. Сегодня в три часа дня я должен дать окончательный ответ. Теперь я здесь, и без вашего благословения не могу браться за эту работу.

— Правильно поступил, что пришел ко мне. Ты можешь заниматься поисками пропавшей жены, но ты не должен переходить рамок этого задания.

— То есть не совать нос в дело об убийстве? Но в таких делах легко перейти грань и не заметить этого. Заранее не знаешь, за какую ниточку ухватишься и куда она тебя приведет. Если бы вы меня ввели в курс дела, то я бы не чувствовал себя полным идиотом и смог ориентироваться в ситуации. Границы моей деятельности стали бы зримыми.

— Я всегда знал, что голова у тебя па месте. Скажу тебе так, сынок… У меня есть основания считать, что Хоукс убил свою жену и теперь разыгрывает историю с ее исчезновением. Лионел Хоукс нет в живых, и поиски этой женщины ни к чему не приведут. Ее муж об этом прекрасно знает и поэтому может себе позволить устраивать представления. Скандалит в полиции, нанимает сыщиков, грозит, страдает, скулит и возмущается.

— Возникает вопрос, сэр. Каков мотив убийства?

— Деньги! Разве ты не знаешь, что это главный и единственный мотив большинства преступлений? Со смертью жены Хоукс становится единственным владельцем состоянии. Наличность, усадьба, земли, ферма и главное —  научный центр Ричардсона, в который входит не только клиника, но и авторские права на труды профессора Ричардсона —  многотомное сочинение, издаваемое по всему миру. Пока его жена жива, все это принадлежит семье. Не в интересах Хоукса делить прибыль пополам.

— Никогда не думал, что имущество необходимо делить. В моем представлении семья —  это монолит.

— Идеальный вариант, но не жизнеспособный. Лионел Хоукс контролировала действия своего мужа и следила за финансовыми делами семьи. Ни одна крупная трата одним членом семьи была невозможна. Чек, превышающий сумму в тысячу долларов, должен был иметь две подписи, иначе банк его не оплачивал! Во всех вопросах они должны были достигать обоюдного согласия. Покупка оборудования для больницы, ремонт, засев пшеницей или ячменем полей фермы, строительство или продажа. Все акты и документы требовали двух подписей.

— И что, у них возникали разногласия на этой почве?

— Сейчас мы это выясняем. Внешне их брак выглядел безукоризненно. Трудно поверить, что люди с сильными, но такими разными характерами, всегда приходили к общему знаменателю. Но тем не менее они женаты семь лет.

— Многие годы они находили компромиссы и жили в согласии. Что произошло? Жена встала на дыбы и потребовала, чтобы вместо пшеницы засевали овес?! Муж оскалил зубы и убил ее. Не просто убил, а сделал это жестоким, варварским способом, как отъявленный маньяк. К тому же способ, место и время убийства тщательно продуманы. Опытный врач, имеющий за плечами огромную практику и задумавший преступление, подготовил бы его более убедительно. Ну, скажем, медленное отравление. Есть яды, которые невозможно обнаружить… Это все домыслы. А каковы факты? Браслет Лионел Хоукс на руке найденного трупа женщины?

— Предположим, Дэн, что Хоуксу необходимо было сделать срочный денежный вклад в какое-то жизненно важное предприятие. Жена была против этого. Он выбрал удобный момент и покончил с ней. Но Хоукс рассчитывал, что труп тут же найдут, он его опознает, и все —  у него развязаны руки. Тут не до ядов! Кстати, Кит ввел тебя в заблуждение. Браслет не был на руке женщины, его нашли в нескольких ярдах в песке. Видимо, от удара замок сломался и браслет отскочил в сторону. Надо сказать, что его нашли не сразу. Хоукс хотел преподнести нам версию, что ее убили с целью ограбления. По его словам, на Лионел Хоукс в тот день было немало драгоценностей: жемчужное ожерелье, кольцо с изумрудом и этот браслет. Была еще сумочка с дорогими вещами. Целое состояние!

— Куда же все это делось, если отбросить версию об ограблении?

— Скинув ее вниз, он спустился к подножию скалы и снял с нее все драгоценности. Браслет ему не удалось найти в темноте.

— Извините, сэр, но здесь есть натяжка. Во-первых, он мог бы все это снять с нее до того, как сбросить вниз, и не терять драгоценного времени на спуск. Во-вторых, на Лионел Хоукс могло не быть никаких драгоценностей, и вполне возможно, что все перечисленное лежит в банковском сейфе. И, наконец, почему мы должны отбрасывать версию с ограблением? Лионел Хоукс могли убить обычные бандиты. Вряд ли кто из такого сорта людей упустит одинокую женщину в позднее время, да еще и с целым состоянием на шее.

— Драгоценности не лежат в сейфе, они были на ней в тот вечер. Миссис Хоукс останавливалась на заправочной станции по дороге в Санта-Роуз. Сэм Ральф, хозяин станции, заливал бензин в ее машину и хорошо запомнил, в чем она была, а сержант дорожной полиции О'Шоиоси перебросился с дамой парой фраз. Свидетели утверждают, что на женщине были украшения, и их показания совпадают. Сержант удивился, что она едет одна в такое время, но женщина ему ответила, что ее муж не выносит Тину Баримор, ее подругу, и не согласился ее сопровождать. Разговор происходил около восьми вечера. Согласно заключению медэксперта, смерть наступила от десяти до одиннадцати вечера того же дня.

— Минуту, вы говорите о заправочной станции Тексвил? Она расположена в десяти милях к югу от города на шоссе по пути в Санта-Роуз, а жертву нашли на Бич-Гроут, что в двадцати милях к северу от Санта-Барбары, на старом прибрежном шоссе. Чтобы попасть из одной точки в другую, потребуется не менее полутора часов.

— С восьми до десяти —  два часа. Как видишь, время было.

— Какое алиби представил вам Хоукс на этот отрезок времени?

— Я с ним не встречался. Он имеет дело только с отделом розыска полицейского управления. Лейтенанту Сойеру он доложил, что провел вечер за шахматной доской с доктором Уайллером и что после отъезда жены не отлучался из дома ни на минуту. Фред Уайллер —  их семейный врач. Уважаемый человек в городе, ему можно доверять. Авторитетная личность. Он знает Лин с рождения. Уайллер учился в университете с покойным Рональдом Ричардсоном, пони на всю жизнь стали друзьями. Трудно поверить, чтобы Уайллер пошел на компромисс со своей совестью и обеспечил алиби мужу Лин.

— Тогда ясно, что Хоукс в этом убийстве не участвовал.

— Да. И прислуга подтверждает, что Хоукс не отлучался излома.

— Конечно, это абсурд. На такую операцию Хоуксу понадобилось бы не менее трех часов. Их особняк находится на восточном шоссе, ведущем в Монтану и, как я выяснил, на седьмой миле от города. После ухода жены ему нужно было выехать из дома, доехать до города, свернуть на южное шоссе, проехать еще десяток миль, миновать станцию Ральфа, догнать жену, убедить ее вернуться или просто оглушить, отправиться в обратный путь, проехать через весь город, выехать на северное шоссе, добраться до Бич-Гроут, снять с жены драгоценности, забыв при этом про браслет, сбросить ее со скалы, вернуться в город, выехать на восточное шоссе и вернуться домой. И все это надо успеть сделать, пока доктор Уайллер думает над очередным ходом, склонившись над шахматной доской. Но и это не все! Самое интересное в том, что Хоукс побежал за своей женой. Иначе, куда он дел машину супруги, если пересадил ее в свою, либо куда делась его машина, если он пересел к миссис Хоукс?

— На все эти вопросы ответит сам Хоукс, когда мы прижмем его к стенке.

— Безусловно, вы лучший прокурор в округе, сэр. Но, даже зная ваши незаурядные способности, мне трудно поверить, что вы прижмете Хоукса к стенке. Конечно, мне трудно сейчас судить, я очень мало знаю… А как обнаружили труп?

— Береговая охрана сообщила полиции о находке в шесть утра. В шесть тридцать бригада лейтенанта Сойера прибыла на место. Благодаря раннему времени и недоступному месту расположения нам удалось скрыть этот факт от прессы и оградить его от огласки.

— Кого-нибудь вызывали на опознание?

— Нет. Цвет волос, рост, одежда, браслет —  все это соответствует данным миссис Хоукс.

— Не густо, прямо скажем.

— Когда исчезает человек, его начинают искать. Кроме Майка Хоукса, никто не подавал заявления в полицию об исчезновении женщины. Не очень легко убить человека и выдать его за другого. Предположим, убитая —  не Лин Хоукс, а, скажем, какая-нибудь Линда Брукс. Прошло две недели со дня ее исчезновения —  и никто не спохватился? Допустим, она одинока и замкнута. Но мы же не на Марсе живем. Есть соседи, почтальоны, хозяйка, которой она должна платить за жилье, в конце концов, работа. Человек должен же себя содержать. Неужели всем наплевать, что человек исчез? Мало того, мы дали запрос в центральное бюро по розыску в Вашингтоне на случай, если эта пташка залетела в наши края случайно. Получили официальный ответ, что за последние две недели женщина с нашими приметами не исчезала. Была пара случаев, но их нашли. У меня пет сомнений, что мы обнаружили труп Лионел Хоукс.

— Когда Хоукс заявил об исчезновении своей жены?

— В полдень следующего дня. Он указал в заявлении, что связался с Тиной Баримор, подругой Лин, к которой она уехала накануне. Та ответила, что Лин к ней не приезжала. Дорожная полиция в течение трех суток прочесывала отрезок шоссе от бензоколонки до въезда в Санта-Роуз, но следов не нашла. Ни Лин, ни ее «Кадиллака». Все патрули Санта-Роуз были опрошены —  результаты те же. Если бы она въехала в город, ее обязательно заметили бы. А чтобы добраться до дома своей подруги, Лин пришлось бы проехать через весь город, который не так многолюден в такое время.

— Допустим, что супруга Хоукса решила наставить ему рога и не поехала в Санта-Роуз, а вернулась в Санта-Барбару. Здесь велись ее поиски?

— Конечно. Проверка показала, что Лин в городе не видели. К тому же Сэм Ральф, после того как заправил ее машину, еще некоторое время возился на улице. Он утверждает, что не видел, как «Кадиллак» возвращался обратно.

— Существует факт убийства или несчастного случая. Жертва не опознана, но косвенные улики указывают на сходство покойной с пропавшей Лионел Хоукс. Причина убийства не установлена, так как у человека, заинтересованного в смерти Лин Хоукс, есть твердое алиби. И то, что Майк Хоукс желал смерти своей жены, тоже можно принять во внимание с очень большой натяжкой. Это все, чем мы обладаем спустя две недели после событий. Мне кажется, вы не хотите мне раскрыть все карты до конца, сэр. С таким багажом я далеко не уеду.

— Если бы у Хоукса не было алиби, я взялся бы за него как следует, и он раскололся бы в течение часа. Но ты прав, сынок, у меня для этого недостаточно аргументов. Но время играет против Хоукса. Я уверен, что он пошел на убийство из-за денег. Ему срочно понадобились деньги. Но все дело в том, что он не может ими пользоваться, пока не доказана смерть его супруги. Хоукс будет делать все. чтобы труп жены был обнаружен как можно быстрее. Он опознает его, поскулит над гробом и начнет бесконтрольно тратить деньги.

Полиция ищет его жену и не находит трупа. Задача Хоукса —  направить полицию по правильному следу. Но он пока выжидает. Надеется. Вскоре его терпение лопнет. И первое, что он сделает, —  отправится к месту преступления. Ему нужно убедиться, что труп на месте. Этого я и жду. Он выдаст себя с головой, и я смогу прижать его к стенке без особых усилий. А сейчас он делает все, чтобы труп был найден. Кем угодно. Для этого он и нанял тебя. Рискованный шаг —  включать в дело лишнюю голову, да еще которая хорошо соображает, но Хоукс пошел ва-банк! Неплохо, если ты узнаешь, для чего профессору Хоуксу срочно понадобились деньги. Большие деньги, ради которых можно убить близкого человека.

— В итоге, вы хотите заставить Хоукса самого прийти на Бич-Гроут?

— Это задача номер один. За Хоуксом наблюдают мои люди. Как только он направит свои стопы на северное шоссе, мы будем во всеоружии. Парень уже взбешен! Он сейчас на той стадии, когда люди начинают делать ошибки одну за другой.

— А если он сломается через месяц, что будет с трупом? Должен же Хоукс что-то опознать?!

— Труп забальзамирован и находится в морозильной камере нашего морга. У пас умеют сохранять тела. Ну вот, сыпок, я тебе растолковал свою версию. На нее, конечно, не делается основной упор, в ней есть свои дыры. Мои ребята отрабатывают еще несколько версий, так что мы не сидим сложа руки, но, думаю, они не настолько любопытны, чтобы заинтересовать такого хитреца как ты. И не обвиняй меня в предвзятости, Дэн. Я никогда никого не ставил в ранг преступника, основываясь лишь на своих собственных выводах.

— Я это знаю, сэр. Очень вам признателен за помощь. Постараюсь помочь вам докопаться до истины.

— Ты стоящий парень, и я не возражаю, чтобы ты немного заработал, но ты должен соблюдать законы. Один из них гласит, что убийство —  та часть юрисдикции, которой частный сыск заниматься не имеет права. Если тебе станут известны факты, подтверждающие мою версию, ты обязан доложить мне о них. Я знаю, что ты дотошный малый и можешь увлечься этим делом и забыть, что им занимается окружная прокуратура. Не советую!

— Боже упаси, сэр. Вы знаете, с каким уважением я к вам отношусь. Я многим вам обязан.

— Хорошо, что ты помнишь об этом.

Я встал и взял шляпу в руки. Сначала я раз десять сказал «спасибо», а потом, перед самым уходом, случайно обронил:

— Конечно, мне не помешало бы взглянуть на труп найденной женщины и поговорить с патологоанатомом.

— Зачем тебе это?

— Хочу быть во всеоружии, сэр. В результате мне хотелось бы быть вам полезным и не блуждать лишнее время в потемках.

Старик ехидно усмехнулся. Каждый из нас хотел перехитрить другого, и оба это прекрасно знали, но продолжали хитрить дальше. Чакмен решил, что раз уж ему удалось меня завербовать; то стоит бросить косточку послушному псу. Он снял трубку и попросил секретаршу соединить его с Говардом Томпстоном.

Томпстон был самым известным патологоанатомом в сфере судебной экспертизы на всем тихоокеанском побережье. Когда-то он возглавлял институт судебной медицины в Сан-Франциско, но кто-то из крупных китов заимел на него зуб, и опытного профессионала смешали с грязью. Он вынужден был перебраться в более тихое местечко. Конечно, мнение такого человека в моем деле играло решающую роль. Но это относилось к трупу, а не к тактике расследования.

— Говард? Чакмен на проводе. К тебе зайдет Элжер, ты его знаешь. Это мой человек. Ответишь на все его вопросы относительно трупа неопознанной блондинки. И без фокусов! Это все, Говард!

Старик положил трубку и посмотрел на меня из-под роговых очков. Не ясно только, почему торжествовал он, а не я.

В вонючем сыром подвале с кафельными стенами и потолками, куда привел меня Томпстон, можно было проторчать не больше двух минут. Я крепился как мог. Мы прошли до копна узкого коридора и уперлись в стальную дверь с массивным колесом. Взявшись за бункерский засов, потрошитель трупов вдруг убрал с него руку и повернулся ко мне липом. Эдакий Мефистофель с орлиным профилем и бородкой клинышком. Его долговязая сутулая фигура отбрасывала дьявольскую тень на стену.

— Скажи, Дэн, какими коврижками ты задобрил Хмурую Тучу, что он допустил тебя до святая святых?

— Святая святых в преисподней? Да ты шутишь, Говард.

— Ну ладно бы старик любил регби и был твоим поклонником, как я. к примеру, но он терпеть не может спорт. Тут что-то не чисто.

— Это точно. Давно пора проветрить этот склеп. Ну ты долго меня будешь мариновать здесь? Я за неделю не отмоюсь.

— И все же?

— Я начинал с того, что истоптал две пары обуви за клочок трамвайного билета, но это было давно. Теперь я пользуюсь дипломатическими методами в достижении своих целей. Тебя устраивает ответ?

— Почему ты это не понял, когда бегал с автоматом по 38-й параллели?

— Я был солдатом, а не политиком. Теперь я сам строю свою политику.

— Поэтому ты отказался работать в отделе по расследованию убийств?

— Государственная служба не для меня, Говард. Ты, кажется, забыл, что шеф приказал тебе отвечать на вопросы, а не задавать их?

— Однако ты лишил себя стабильности. Твердая зарплата всегда надежнее случайного заработка.

— Когда я решусь обзавестись семьей, устроюсь клерком в скобяную лавку.

— Ладно, это твое дело! Могу же я использовать момент и поговорить со знаменитостью?!

— Нашел место.

— Ладно, задавай вопросы. Может, после моих ответов у тебя отшибет желание смотреть на изуродованный труп.

— А ты не мог мне предложить это наверху? Черт с тобой, давай выйдем на воздух и там поговорим.

Он кивнул.

Меня пробкой вышибло на улицу, и я несколько минут прочищал свои легкие. Небольшой скверик во дворе ведомственной клиники выглядел уютно.

Мы сели на лавочку, и я с удовольствием вытянул ноги.

— Ну, я слушаю? —  хихикнул Томпстоп.

— С чего это Хмурая Туча решил, что это труп Лионел Хоукс?

— Ну, это вопрос не по адресу. Я отвечу на него так: если миссис Хоукс найдется живой и невредимой, то я буду очень удивлен. У меня ведь свой угол зрения, я не принимаю в учет улики, одежду и прочие атрибуты. Мне принесли медицинскую карту Лионел Хоукс, в девичестве Ричардсон, от нее я и плясал. После первичного осмотра я пришел к заключению, что рост, цвет волос, объем грудной клетки совпадают. Более тщательное исследование показало, что совпадает и возраст. Зубки как новенькие. Я имею в виду, не знали стоматолога. Но лица нет, остался только скальп. Зубы обследовались по уцелевшей челюсти. Внутренних заболеваний в медкарте не зафиксировано, и я не нашел их у покойницы. Волосы некрашеные, особые приметы отсутствуют.

— Имеются в виду родинки, родимые пятна, шрамы, татуировки?…

— Да-да. Тело идеально чистое.

— И не за что зацепиться?

— Ну, если Хоукс признает в этой женщине свою супругу, то нам придется в это поверить. Бедняжка упала с высоты в сто пятьдесят футов. Я делал свое заключение по тому, что осталось. В крови никаких примесей нет. На отравление не похоже.

— Алкоголь, табак, наркотики?

— Ничего. Легкие чисты, алкоголь отсутствует, патологических отклонений пет.

— Послушай, Говард, ты очень педантичный человек. Неужели ты смирился с тем, что перед тобой лежал труп новорожденного ребенка? Этакий разбитый вдребезги идеал.

— Мелочи есть. В раннем детстве у покойницы был перелом правой ноги в районе щиколотки. Слабый след. Кость срослась хорошо, и хромоты это вызвать не могло.

— В медкарте Лин зафиксированы подобные травмы?

— Ее карточка была заведена доктором Уайллером, когда девочке исполнилось десять лет.

— Почему Уайллер не внес в документ те болезни, которые перенес ребенок до десятилетнего возраста?

— Это ты выяснишь у него. В интересах следствия ему не задавали вопросов. Он свидетель защиты. Главное и единственное алиби Хоукса. Прокуратура такие вопросы хранит для процесса, чтобы обрушить их неожиданно и не дать к ним подготовиться.

— Но он предоставлял эту карту в следственные органы.

— Не путай одно с другим. Он предоставил медицинские документы исчезнувшего человека в полицейское управление для выявления особых Примет, которые могут облегчить поиск. Это стандартная процедура. Ни о каких трупах речь не велась. Чакмен считает, что все свидетели, стоящие на стороне Хоукса, его потенциальные сообщники.

— У старика появились признаки паранойи. Фрэнк Уайллер —  друг профессора Ричардсона, и он знает Лин с пеленок. Как можно считать его сообщником убийцы?

— Хмурая Туча не параноик. Он не выдвигает обвинений и не делает заключений. Старик —  мудрый и взвешенный человек. Он не делает ни одного лишнего шага, если без него можно обойтись. Безмозглых людей не держат в его должности, да еще столько лет.

— Ладно, оставим его в покое.

— Ты нетерпим, Дэн. У тебя появилась версия более интересная?

— У меня ничего нет. Я хочу понять, что произошло. Чужие выводы можно выслушать, но не основываться на них. После смерти женщины прошло две недели, и у меня нет времени возвращаться к одному вопросу дважды. На данный момент я усвоил только то, что доказательств смерти Лионел Хоукс нет. Это дает мне право взяться за ее поиски и получить за работу деньги.

— Ну понятно. Ты не можешь обкрадывать человека, зная заранее, что искать тебе нечего. Брось, Дэн! Твой гонорар, который ты получишь от Хоукса, равен чаевым, которые он оставляет швейцару в одном из фешенебельных кабаков.

— Это его дело. Каждый волен распоряжаться своими деньгами как хочет. Швейцар их тоже зарабатывает, а не тащит из кармана.

— Да, дружок, нервишки у тебя расшатались.

— Это еще один повод, чтобы заехать к доктору Хоуксу.

— Бог в помощь. Ну что, труп осматривать будешь?

— Пока нет. Но это право я оставляю за собой. И последний вопрос. Ты ничего не сказал о содержимом желудка. Что эта женщина ела перед смертью?

— Любопытный вопрос.

— И каков же ответ?

— Рыба. Скорее всего отварная. Овощи. Капуста, спаржа, ну… анчоусы. Найдены также частицы переваренных бобов. Очевидно, фасоль.

— Частицы —  это значит не последний прием пищи?

— Верно. Скорее всего бобы были на завтрак. Рыба —  это уже обед. Обедала она часов за восемь до смерти.

— А погибла в десять вечера?

— В десять с минутами.

— Что ж, док. ты мне очень помог, но если возникнут новые вопросы, я тебя навещу.

— Заготовлю твою фотографию из «Лайф», чтобы ты оставил мне автограф.

— Для тебя сколько угодно. Испишу все стены твоего кабинета.

Я засек время, и мне потребовалось тридцать минут, чтобы добраться до усадьбы профессора Хоукса. Возле ворот, в кирпичной колонне была встроена кнопка. Я нажал на нее и стал ждать.

Сами ворота сделаны из листовой стали, что касается забора, то он походил на стройный арсенал Древнего Рима. Высокие, не менее трех футов, копья с острыми четырехгранными наконечниками крепились в бетонной основе у самой земли и были выкрашены в черный цвет. Расстояние между прутьями не превышало пяти дюймов, так что, кроме отощавшей кошки, никто на территорию усадьбы проникнуть не мог. За оградой был разбит парк, и самого дома за гущей деревьев я не видел. Вокруг владений Хоукса также стоял лес. Небольшая поляна перед воротами предназначалась для стоянки машин, но, кроме моего «Бентли», одиноко сверкающего своей белизной в тени деревьев, не было видно ни одного автомобиля. Очевидно, хозяева заезжают на территорию, гостям же такой привилегии не предоставлялось. Правда, я и не собирался подъезжать к дому, мне важно было осмотреться, а ради этого стоит прогуляться и размять ноги.

Минуты через три появился черный силуэт с белыми руками. Он двигался по аллее в мою сторону. Человек не торопился, а шел спокойно, размеренными твердыми шагами, Чем больше сокращалось расстояние, тем лучше я мог его видеть. Руки у пего были обычными, по в белых перчатках. Он был почтенного возраста, с белоснежной шевелюрой до плеч и в строгом смокинге. Этот старикан знал, как носить, такую одежду и как себя подать.

— Я вас слушаю, сэр, —  сказал он низким голосом, подойдя к решетке.

— Меня зовут Дэн Элжер.

— Да, сэр. Доктор ждет вас.

Он сделал движение рукой за колонной, и ворота приоткрылись на ширину моих плеч.

Я вошел.

— Следуйте за мной, сэр.

На какое-то время мне показалось, что я переселился в неведомую мне страну с экзотическими цветами, клумбами, кустарником, а когда мы вышли на открытое пространство, то я увидел древний замок из серого камня. Я мало что понимаю в архитектуре, но автор проекта вложил в свое творение немало фантазии. Такие дворцы я видел лишь на старых гравюрах.

Не стану говорить о роскоши и убранстве, которые слепили глаза, но внутри дом выглядел не хуже, чем с внешней стороны.

Чопорный старик провел меня по лестнице на второй этаж и постучал в двухстворчатую дверь, сделанную под рост жирафа, чтобы бедняжке не пришлось склонять свою тонкую шейку.

Распахнув передо мной врата царства, элегантный старец отстранился.

Я вошел в круглую комнату. Помещение походило по обстановке на кабинет и. как я понял, находилось в одной из четырех башен замка.

Хозяин сидел в кресле у круглого стола и листал книгу. Он не выглядел столь грозным и суетливым, как утром. Меня он позволил себе встретить в стеганой атласной куртке с повязанным на шее шелковым однотонным шарфом. В таком виде Хоукс выглядел моложе и беззащитней.

— Рад, что вы пришли, мистер Элжер.

Его бледное лицо тронула слабая улыбка.

— Вы ушли, не услышав моего ответа на ваше предложение. Я еще не решил, каков он будет, и пришел сюда закончить наш не начатый разговор.

— Приношу вам свои извинения за несдержанность, но, думаю, вы поймете меня, когда мы обсудим с вами мое предложение.

— Надеюсь на вашу откровенность. Я не умею работать с повязкой на глазах.

Хоукс указал мне на диван, и я устроился напротив хозяина. На столе стояли бокалы, напитки, шкатулка с сигарами и скучало несколько книг. Как я понял по корешкам, Хоукс увлекался французской поэзией.

— С чего мы начнем? —  спросил я.

— Могу я вам предложить что-нибудь из напитков?

— Нет, спасибо, я редко употребляю алкоголь.

— Да, я знаю. Извините, но я навел о вас некоторые справки. Прежде чем доверять человеку свои сокровенные мысли, необходимо что-то знать о нем. Надо сказать, я был удивлен, знакомясь с вашей биографией. Вы закончили Бостонский университет, философский факультет. Вы также занимались правом и европейской литературой. Поразительно! Со студенческих лет вы занимались спортом и достигли больших успехов. После того как вы переехали с женой в Калифорнию, вы выступали за сборную штата по регби и участвовали во всех встречах команды «Синие стрелы». Добровольцем ушли на войну и два года служили в Корее в разведывательном батальоне. Вернулись два года назад без единой царапины, с сержантскими нашивками и серебряной звездой на груди. Год назад оставили большой спорт и открыли частное сыскное агентство. Я восхищен! С вашей биографией надо баллотироваться в президенты, а вы занялись сыском.

— Вы забыли добавить, что от меня ушла жена.

— Ну, это частности. В любом случае, вы тот человек, которому можно доверять, и я готов удвоить ставку и определить вам премию в пять тысяч долларов при полном завершении работы.

Я невольно свистнул. Такие деньги мне не приходилось держать в руках за всю мою жизнь.

— Щедро!

— Вы того стоите, я в этом уверен. Мне говорили, что вы раскрыли несколько безнадежных дел.

— Это не так. За безнадежные дела я не берусь.

— Вы первый человек, который вселил в меня надежду. Значит, вы верите в то, что мою жену можно найти. В этом мы единомышленники. На полицию я не возлагаю надежд. Две недели упущенного времени. Я не верю, что Лин мертва. Если бы вы знали, что это за женщина! Она ничего не боится и способна постоять за себя. Лин прекрасно управляет автомобилем и уйдет от любой погони. Но все. что я сказал, не имеет никакого значения. Главное в том, что у Лин нет врагов и никто не станет покушаться на ее жизнь. В нападение и ограбление я не верю. За последние десять лет, которые я живу в Санта-Барбаре, я не помню, чтобы на дороге в Санта-Роуз произошел какой-либо случай с криминальным оттенком. Аварии случаются, но о них тут же становится известно общественности. В нашем случае речь идет о бесследном исчезновении человека. Если даже предположить самое страшное, то куда делась машина?

— Расскажите об автомобиле миссис Хоукс.

— Розовый «Кадиллак» 1950 года выпуска с откидным верхом. Номерной знак: Калифорния, 32-15. Автомобиль был сделан на заказ. Красная кожаная обивка, хромированные детали. Рокки, наш шофер, следил за машиной, двигатель работал безукоризненно. Яркая, красивая и высокоскоростная игрушка. Не думаю, что в городе найдется еще одна такая. Что еще вас интересует? Вы меня извините, мистер Элжер, я плохой рассказчик, мне проще отвечать на вопросы.

— В одном вы правы. У меня нет оснований считать, что ваша жена погибла. Если вы хотите, чтобы я занялся ее поисками, то у меня есть предварительное условие.

— Что касается денег, тут я ни перед чем не остановлюсь. Можете диктовать свои условия.

— Нет, денежный вопрос мы уже утрясли. Извините, но люди вашего круга имеют немало амбиций. Может быть это и оправданно, но в моей работе есть свои нюансы. Первое: мне нужна полная свобода действий. Второе: я должен допросить вашу прислугу, и вы мне в этом должны содействовать. Третье: вы не должны от меня ничего скрывать. Вы врач и знаете, как трудно работать с пациентом, если он утаивает от вас некоторые свои болезни. На данный момент, включаясь в работу, я становлюсь врачом, а все ваше окружение, включая родственников, друзей и вас, —  все вы превращаетесь в моих пациентов. Если вы хотите получить положительный результат, мне нужно ваше содействие.

Хоукс и бровью не повел, его лицо оставалось неизменным, сохраняя слабое подобие улыбки. Он вынул из шкатулки длинную узкую сигару и вставил ее в мундштук, сделанный из слоновой кости. Прикурив от настольной зажигалки, инкрустированной сверкающей бриллиантовой пылью, он вновь посмотрел на меня.

Его глубокие карие глаза не выражали и тени сомнения, они казались ясными и открытыми.

— Что ж, если вы считаете необходимым разговаривать с моим окружением, я не возражаю. Готов сделать все, что от меня зависит.

— Вы должны понять правильно, мистер Хоукс. Меня интересует не ваше окружение, а те лица, которые знали вашу супругу. В данном случае это один и тот же круг.

— А вы дипломат! Я не хочу, чтобы у вас сложилось впечатление, что от вас что-то скрывают. Однако я бы хотел быть в курсе дел. Мне пришла в голову мысль. Это помогло бы нашему беспрепятственному общению, учитывая факт обоюдной занятости. Почему бы вам па период расследования не переехать в мой дом и не пожить здесь? Как вы видели, места здесь предостаточно, вы никого не стесните. К тому же мы сможем с вами общаться напрямую, и вся прислуга будет у вас под рукой. Любой возникший в ходе поисков вопрос можно будет решить за считанные секунды. У нас в доме сносная кухня и воспитанная прислуга. Есть прямая телефонная связь с городом.

Надо сказать, такого предложения я не ожидал. Если Хоукс виновен в исчезновении своей жены, он этим предложением рыл себе яму. Либо он блефует, недооценивая меня, либо он чист, как алмазы на его безделушках.

— Я должен подумать над вашим предложением. Ответ вы получите сегодня вечером. А теперь я хотел бы перейти к разговору о том дне, когда исчезла ваша супруга. В полицейском досье говорится о каких-то драгоценностях. На миссис Хоукс были украшения, когда она уехала из дома. Вас это не пугало?

— Это моя непростительная ошибка. Нельзя было в этот день отпускать Рокки. Мальчик пришел ко мне за день до несчастья, точнее, это произошло вечером, когда он вез меня из больницы домой. Он сказал, что у него заболела мать и он хотел бы ее навестить. Я разрешил ему на следующий день не приходить, забыв о том, что именно в этот день Лин собралась ехать к своей подруге в Санта-Роуз.

— А что. нельзя было вызвать шофера?

— Его родители живут на ферме. Это где-то по южному шоссе. Там нет телефона. Я предложил Лин заехать к нему. Это по пути в Санта-Роуз, по она лишь фыркнула в ответ. Лин слишком самостоятельна.

— А вы не могли предположить, что ваша жена поехала в другом направлении?

— Я понял вопрос. Исключено. Лин глубоко порядочная женщина, она никогда не лжет и не выносит лжи. Да, она доверчива, верит людям даже тогда, когда следует быть более осмотрительной и настороженной, по сама… Я исключаю подобный вариант.

— Доверчивых людей легко ввести в заблуждение, их можно обмануть и даже похитить.

— Я думал об этом. Но где же требование о выкупе?! Я готов заплатить любые деньги, лишь бы она вернулась целой и невредимой. Но прошло уже две недели…

— Может быть, вы поссорились? Обида? Лин решила вас проучить.

— Исключено! У нас, естественно, бывали разногласия, и я не стану утверждать, что наш брак безоблачный. Но Лин очень ответственный человек. Она серьезно относится к супружеским узам, которыми мы связаны, и никакие конфликты или капризы не заставят ее пойти на такое безумие. Она и впрямь обиделась на меня за то, что я отказался ехать к этой… Тине Баримор. Но мой отказ не мог служить поводом для мести. Лин не способна была на такое.

— Мы немного отклонились от моего предыдущего вопроса. Я спрашивал об украшениях, в которых ваша супруга уехала.

— Ах да, вы правы. Сейчас вспомню…

Хоукс ловким движением выбил окурок сигары из мундштука и тут же втиснул в него новую. Делал он это машинально, но мне казалось, что он нервничает или чувствует напряжение.

— Помню, что серьги она оставила, они не гармонировали с жемчужным ожерельем. По браслет и кольцо из того же изумрудного гарнитура она надела. На ней было темно-зеленое платье с белым воротником и манжетами, белая шляпа с зеленой шелковой лентой и, как мне показалось, с излишне большими полями, а также белые туфли на высоком каблуке. Помню еще золотой пояс с пряжкой в виде дракона. Вместо глаз у золотого чудовища горели два небольших изумруда. В руках она держала сумочку из змеиной кожи. Такой я ее видел и запомнил в последнее мгновение, когда проводил до машины.

— Вы нормально простились?

— Разумеется. Она обещала мне позвонить, как приедет на место. Я подбегал к каждому звонку, но все напрасно. Всю ночь я не сомкнул глаз, а утром сам позвонил Тине. Мисс Баримор мне сообщила, что Лин к ней так и не приехала. Я обзвонил все больницы, но безрезультатно. Тогда я отправился в полицию. Прошло две недели, но они ничего не добились. Я устал жить в неизвестности. У меня все дела валятся из рук.

— Вы позволите взглянуть на украшения вашей супруги?

— Безусловно.

Хоукс встал и направился к двери. Я последовал за ним. Спальня находилась на третьем этаже, и, не зная маршрута, в этом замке можно было заблудиться, как в катакомбах пирамиды египетского фараона.

Комната, отведенная под спальню, могла быть использована под теннисный корт. Здесь все имело преувеличенные размеры. Хоукс подошел к трюмо и взял с него хрустальную шкатулку.

— Прошу вас, можете взглянуть. —  он открыл крышку.

Я приблизился к столику, уставленному духами и кремами. Слева стояла фотография в рамке. Очаровательная блондинка смотрела на меня озорными светлыми глазами. В ней было столько обаяния и женственности, что трудно поверить в предположение, будто Хоукс лишил ее жизни ради любовницы. Глупость! Я с трудом оторвал взгляд от снимка и перевел его на шкатулку. Хрустальная коробка тускнела перед блеском ювелирных шедевров.

Хоукс педантично разобрал все содержимое и подробно описал, что из коллекции было куплено, а что подарено им, отцом, сестрой.

— Здесь целое состояние. И вы не храните драгоценности в сейфе.

Хоукс усмехнулся.

— У нас нет жуликов в доме. К тому же Лин пришлось бы ездить в банк ежедневно. Она меняла на себе украшения по три раза вдень. В домашние сейфы я не верю. Наша усадьба сама по себе уже сейф. Ограда на сигнализации. Сюда нельзя войти или выйти незамеченным.

— Вы упомянули о сумочке из змеиной кожи, с которой ваша супруга уехала. Что в ней находилось?

Хоукс подумал и пожал плечами.

— Затрудняюсь ответить. Ну… Одну секунду. Что-то припоминаю. Перед уходом Лин бросила в сумочку пудреницу, которую взяла с туалетного столика, зажигалку и ключи от машины.

— Как выглядела пудреница?

— В виде раковины, золотая.

— Я вижу, что на всех ценностях вашей жены стоят ее инициалы.

— Ну, это старая традиция в таких домах —  делать гравировку на своих вещах, а также вышивку на тканях с теми же инициалами.

— В котором часу уехала миссис Хоукс из дома?

— В семь часов.

— Уверены?

— Часы на камине отзвонили семь, и Лин заторопилась. Буквально через несколько минут она уехала.

— Как вы провели вечер?

— В восемь часов приехал доктор Уайллер, и мы с ним играли в шахматы в гостиной. В полночь он уехал.

— Кто же выиграл?

— В этот вечер я был очень рассеянным. Я беспокоился о Лин. Мы сыграли четыре партии, и все я проиграл.

— Весь штат прислуги находился в доме?

— Не могу сказать. На этот вопрос вам более точно ответит мой дворецкий.

— Это тот пожилой господин, который меня встретил?

— Вы правы.

— Давно он служит в этом доме?

— Не знаю точно, но до моего появления здесь.

— И остальная прислуга работает столь же долго?

— Не вся. Рокки, наш шофер, раньше возил Лин. После того как мы поженились, у нас возникло много дел по хозяйству, к тому же Лин увлеклась цветами и выстроила оранжерею. Она стала редко выезжать из дома, и Рокки лишился работы, но, чтобы не выбрасывать парня на улицу, я предложил ему возить меня на работу и обратно. Это дает мне возможность полистать газеты в пути. Иногда я использую его по нуждам больницы, чтобы он не скучал без дела целый день. Я провожу.в клинике больше девяти часов, а иногда задерживаюсь допоздна.

— Спасибо за информацию. У меня нет к вам больше вопросов. На первый день достаточно.

— Так вы беретесь за дело?

— Да. На оговоренных условиях.

— Я их принял.

Хоукс достал из кармана куртки чековую книжку и ручку. Все это было заготовлено заранее, никто в халатах чековые книжки не носит.

— Как ваше полное имя?

— Дэниел Диксон Элжер.

Чек был выписан на мое имя на сумму в тысячу долларов. Ровно столько, сколько я заработал за два года со дня получения лицензии. Скрыть свою растерянность мне, очевидно, не удалось.

— Это аванс, мистер Элжер. Вы получите пять тысяч по окончании расследования, но это в том случае, если Лин найдется, а также будут оплачены все ваши расходы. Прошу вас не экономить и не сдерживать себя при необходимых затратах. Вам дается полная свобода действий и свобода распоряжаться денежными средствами.

Я убрал чек в бумажник, забыв при этом поблагодарить за доверие.

— Когда вы приступите к работе?

— Я уже приступил, мистер Хоукс. Мне бы хотелось поговорить с вашим дворецким.

Хоукс подошел к двери и дернул за плюшевый пояс с бахромой на конце.

Беседа с Гилбертом, так звали этого удивительного старика, проходила в гостиной первого этажа. Перед тем как мы спустились вниз, дворецкий ознакомил меня с достопримечательностями дома. Я насчитал двадцать четыре комнаты. Правда, не могу сказать с уверенностью, что хороню запомнил план хитроумного строения.

— Хозяин сказал мне, сэр, что вы переедете в наше поместье, и велел мне приготовить для вас комнату. Любую на ваш выбор.

— Спасибо, Гилберт. Я полагаюсь на ваш вкус. Чем она будет меньше, тем лучше.

Я сидел за круглым столом, а старик стоял как солдат, вытянувшись в струнку.

— Присаживайтесь, Гилберт. Я ничего не смыслю в субординации, принятой в таких домах, и не очень разбираюсь в разного рода церемониях, которым вы следуете. Мне бы не хотелось официальных ноток. Я не веду протоколов и не предупреждаю людей о том, что каждое сказанное ими слово может обернуться против них на суде. Прошу вас, расслабьтесь немного. Я всего лишь частное лицо, которое постарается помочь найти вашу хозяйку.

Гилберт несколько секунд стоял в нерешительности, затем выдвинул из-за стола стул с высокой спинкой и присел на самый его край.

— Постараюсь не отнимать у вас много времени. На данный момент меня интересует тот самый злосчастный день, когда исчезла миссис Хоукс. Если можно, расскажите мне хронологию этого дня и постарайтесь не упустить ни одной детали.

— Я постараюсь, сэр. Мистер Хоукс в то утро уехал раньше обычного. В половине девятого. Дело в том, что его шофер получил выходной, и хозяину пришлось

самому вести машину, а он не очень хороший водитель. Миссис Хоукс поднялась, как обычно, в десять часов. Позавтракала, провела час в оранжерее, где она занимается цветами, и в одиннадцать уехала в город Она собиралась сделать кое-какие покупки. Вернулась миссис Лин в четыре часа и занялась туалетом. Хозяин вернулся в шесть вечера. Обедал он один. Она посидела с ним за столом и лишь выпила кофе. Они немного повздорили из-за поездки в Санта-Роуз. Затем она собралась и уехала.

— Повздорили? Муж не хотел отпускать жену одну?

— Нет, сэр. Он отказался ехать сам, но не возражал против поездки миссис Лин.

— Вы сказали, что она уезжала в город за покупками. Что она купила?

— Шляпу, сэр. Огромная коробка, в пей была шляпа. Белая с большими полями.

— А где обедает ваша хозяйка, когда выезжает в город?

— Этого я не знаю, сэр. Есть несколько фешенебельных ресторанов, которые они посещают, когда выезжают в театр или на концерт. Я как-то слышал название «Шали». Я запомнил, потому что моя покойная супруга любила духи с таким названием.

— Лин звонила кому-нибудь в этот день?

— Да, сэр. Перед отъездом в город она позвонила доктору Уайллеру и своей сестре.

— Вы не помните, о чем шел разговор?

— Нет, сэр. Я не слышал. Единственно, что могу сказать, миссис Лин крикнула в трубку: «Ладно. Дэлла, если останется время, забегу на несколько минут».

— Речь идет о ее сестре?

— Дэлла Ричардсон —  родная сестра миссис Хоукс.

— У нее, кажется, неплохой бизнес в городе?

— Дом моделей.

— В котором часу уехала миссис Хоукс в Санта-Роуз?

— Мне кажется, не было еще семи часов вечера. Хозяин меня предупредил, что должен приехать мистер Уайллер к восьми часам, сам он поднялся в спальню и попросил не тревожить его до приезда гостя.

— В котором часу приехал доктор?

— В начале девятого. Я проводил его в гостиную и поднялся наверх к хозяину.

— Вы зашли в спальню?

— Нет. Я постучал. Он ответил, что через пять минут спустится.

— Чем они занимались?

— Играли в шахматы.

— Вы обслуживали в течение всего вечера?

— Нет, сэр. Я лишь подал им напитки, и мистер Хоукс сказал, что я ему больше не понадоблюсь. У меня разыгралась мигрень, я ушел к себе и лег спать.

— Кто из прислуги в этот вечер находился дома?

— Никого, сэр. Только Джозеф, наш сторож. Он спит до восьми вечера, а с девяти до утра следит за сигнализацией, бродит по участку… Ну вроде, как бы выполняет свою работу. Он очень стар, сэр…

— У вас нет собак?

— Есть. Но хозяин терпеть не может собак, и их держат под замком.

— Но пожилой человек не сможет защитить дом от грабителей! Это же ясно!

— Ограда очень надежна, сэр. Практически ее нельзя преодолеть. К тому же сработает сигнал тревоги. В самом крайнем случае можно включить рубильник.

— Что это значит?

— Я не знаю, использовали его или нет, но, если включить этот рубильник, ограда попадает под высокое напряжение, по ней пропускается электричество.

— Кто придумал этот варварский способ зашиты?

— Делал эту систему один немецкий инженер, бывший военнопленный времен войны с Гитлером. Он сделал эту систему в больнице. После побега умалишенных из Центра Ричардсона вся округа была перепугана. Вы помните этот ужасный случай?

— Когда это случилось?

— Семь лет назад.

— После смерти профессора Ричардсона?

— Да. Спустя полгода. Тогда уже Центр возглавлял доктор Хоукс.

— По его распоряжению провели эти работы? Я говорю об электрификации ограды.

— Да, сэр.

— Как хозяин относится к прислуге?

— Очень ровно, сэр. Он ученый, очень замкнутый, но никогда не допускает грубостей по отношению к персоналу.

— Спасибо, Гилберт. У меня больше нет к вам вопросов. Покажите мне территорию усадьбы и гараж. Я хотел бы поговорить еще с шофером.

— Да, конечно. Он у себя в каморке.

— В каморке? Я не видел ни одной каморки в этом доме.

— Рокки занимает небольшую комнату над гаражом.

Мы вышли в сад. Обходить территорию усадьбы я не стал, такая прогулка заняла бы много времени, и я решил отложить это на другой раз. План действий на сегодняшний день у меня сложился, и по моим прикидкам на его осуществление уйдет весь оставшийся день.

Гилберт провел меня но восточной аллее, где за манговыми деревьями уютно спряталось двухэтажное строение. Первый этаж занимал гараж с широкими воротами на три-четыре машины, второй —  походил на что-то вроде мансарды.

Мы обошли дом с тыла, там находились две двери. Одна вела в гараж, другая —  на второй этаж. Глазомер подвел меня на этот раз. Здесь вполне можно разместить машин пять, но я увидел лишь одну: темно-синий «Линкольн» в отличном состоянии, сверкающий даже в полумраке помещения. В углу стоял мотоцикл. «Харлей» послевоенного выпуска, но в отличном состоянии. Помещение было вычищено и хорошо проветрено.

— Мне не очень хочется подниматься наверх, Гилберт, не могли бы вы попросить Рокки спуститься вниз?

— Разумеется, сэр.

Пока дворецкий ходил за шофером, я осмотрелся в гараже. Можно дать хорошую характеристику человеку, который следит за автохозяйством семьи. Весь инструмент был развешан по стенам, у каждого ключа или отвертки был свой крючок. Слесарный верстак сверкал, словно era каждый час полировали.

Мне было непонятно только одно, зачем Хоуксу понадобился такой автомобиль? Шестиместный «Линкольн» —  громоздкая машина, чуть ли не с бронированными стеклами. Выпуск сорок пятого года. В то время Рузвельт ездил на таком катафалке, теперь эти тяжеловозы вышли из обихода, и если хозяин заботится о своем престиже, то такой танк ему его не придаст.

Гилберт вернулся минут через десять с молодым парнем с заспанной физиономией.

— Это Рокки. сэр.

Взъерошенные черные кудри, скуластое смуглое лицо, вздернутый нос, тонкие губы и глаза, похожие на угольки. Парень нахмурил сросшиеся на переносице густые брови и впился в меня взглядом, будто я пытался у него что-то украсть.

— Твой хозяин, Рокки, нанял меня па работу. Некоторое время я проведу в имении, и все живущие в нем должны отвечать на мои вопросы.

— Мне уже сказали об этом.

Голос его звучал резко. Он дернул головой, словно воротник кожаной куртки натирал ему шею. Парень имел атлетическое сложение, хороший рост и вполне мог бы заняться спортом. Я ожидал увидеть нечто другое. С его данными работать шофером у аристократов глупо, если в этом, конечно, нет особого интереса.

— Это твой мотоцикл?

— Да, мой.

— Хорошая вещь. Сколько времени ты работаешь в этом доме?

— С восемнадцати лет.

— А сейчас тебе сколько?

— Двадцать семь.

— Выглядишь моложе. Я думал, не больше двадцати трех.

— Меня не интересует, что вы думаете. Я хочу спать. Задавайте свои вопросы…

Очевидно, он хотел добавить: «… и проваливайте», но не решился.

— Где ты находился в день исчезновения миссис Хоукс?

— У меня заболела мать, и я договорился с хозяином, что он даст мне выходной. В этот день меня здесь не было.

— Где живут твои родители?

— В поселке, на ферме Сгупекса. Двадцатая миля по южному шоссе.

— И весь день ты провел с больной матерью?

— А для чего, по-вашему, я отпрашивался?

— Ты постоянно живешь в этом доме?

— По-другому не получается. В восемь утра я выгоняю машину и ставлю ее в гараж в восемь вечера. Я слишком устаю за день, чтобы ездить ночевать на ферму, а утром возвращаться.

— Сколько тебе платят?

— Сорок долларов в неделю.

— Не очень много.

— А вы найдите работу!

— Я уже нашел. Доктор Хоукс сказал мне, что ты еще что-то делаешь в больнице?

— Конечно. Разве он даст отдохнуть, если платит деньги. Меня то и дело используют. То за бельем езжу, то за медикаментами. И так каждый день.

— За бельем на «Линкольне»?

— У больницы есть свой автопарк, и меня пересаживают на другие машины.

— Тебе приходится возить миссис Хоукс?

— Очень редко. Она в основном все время проводит дома.

— Но начинал ты работу в этом доме как ее шофер?

— В то время ее звали Лин Ричардсон.

— Мне говорили, что хозяйка дома прекрасно водит машину. Зачем ей понадобился шофер?

Парень покраснел, его глаза-угольки раскалились.

— Вопрос не по адресу.

— У мисс Лин уставали ноги, —  вмешался Гилберт, —  она не выносила дальних поездок.

— Что с ее ногами?

— Не знаю, сэр. Этот вопрос никогда не уточнялся.

— Она хромала?

— Нет, сэр.

— Это связано с какой-то травмой?

— Мы ничего об этом не знаем, сэр.

— Хорошо, Гилберт, проводите меня до порот. А с тобой, приятель, мы еще увидимся.

— Жду с нетерпением, —  огрызнулся парень и вышел из гаража.

По дороге к воротам я спросил дворецкого:

— Кто нанимал Рокки на работу?

— Профессор Ричардсон.

— И он не мог найти человека посолиднее?

— Это случилось за год до смерти старого хозяина. Рокки работал сезонным рабочим на ферме Ричардсонов. Однажды мальчик угнал «Плимут» из гаража фермы, который принадлежал смотрителю. Тот позвонил в полицию, и мальчишку поймали. Он катал на машине подружек и вовсе не собирался украсть ее. Так, взял покататься. Его могли упрятать за решетку, но за него вступился хозяин. Профессор был очень добрым человеком, его все любили. Тогда он сказал парню: «Если ты любишь машины, то можешь ездить на них, но не угонять. Будешь возить мою старшую дочь». И Рокки возил Лин около года, пока девушка не вышла замуж.

Мы подошли к воротам, и я еще раз осмотрел ограду. Она выглядела непреодолимой, и не было никакого смысла подключать к ней электричество. Изуверская идея!

— Скажите, Гилберт, как можно войти сюда, не тревожа вас?

— Открыть ключом запор. С внешней стороны под звонком есть гнездо. Если вставить в него ключ и несколько раз повернуть, то ворота откроются.

— У кого есть ключи?

— Только у мистера и миссис Хоукс.

— Ну а если тот же Рокки захочет прокатиться на мотоцикле к своей подружке в город и вернется в три часа ночи, то как он попадет в дом?

— Такие случаи бывают. Но я вам говорил, что ночью дежурит Джозеф, наш сторож. Он открывает ворота. Когда вы нажимаете на кнопку звонка, то сигнал раздается во всех служебных помещениях. Даже в оранжерее.

— А не проще ли раздать ключи всем, кто здесь проживает?

— Нет. сэр. Замок очень хитрый, в середине ключа находится какой-то стержень. Он играет определенную роль. Такой ключ нельзя заказать. Я не знаю всех тонкостей, но помню, что миссис Хоукс очень возмущалась, когда ее муж установил этот замок. Он привез его из Швейцарии. Первый установили у нас, а затем он заказал целую партию таких замков для больницы.

— Хорошо, Гилберт. Вечером я позвоню вам. Не уверен, что именно сегодня перееду в ваши владения. Но телефонную связь буду поддерживать.

Гилберт нажал на кнопку, встроенную в колонне, и ворота приоткрылись. Выходя с территории усадьбы Хоуксов, я поймал себя на мысли, что вопросов у меня возникло больше, чем в тот момент, когда я входил сюда. И я не был уверен, что кто-то мне на них ответит. Та доброжелательность, с которой меня встретил хозяин, больше походила на неприступную стену, вроде той, которой он отгородился от мира.

Этот человек чего-то очень боялся. Но что может держать в страхе богатого ученого, который посвятил свою жизнь одной из самых гуманных профессий?