"Духовное ружье" - читать интересную книгу автора (Дик Филип)

2

— Ах, да, — быстро и осторожно сказал Ларс, — я просил это? — Неофициально, конечно. Как одолжение КАСН ему лично, без каких-либо письменных предписаний, — раньше это называлось «рассчитанным риском».

— Из этого много не выжмешь, — подчеркнул агент.

— Ничего не могу сказать, — вздохнув, пробормотал Ларс.

С профессиональным равнодушием человек из КАСН пожал плечами и сказал:

— Мы попробуем еще раз. Видите ли, она никуда не ходит и ничего не делает. Ей не позволяют. Это, может быть, просто выдумки, но говорят, что в состояние транса она входит не по своей воле. И притом, в псевдоэпилептической модели. Возможно, это от наркотиков, но это только наше предположение, конечно. Они не хотят, чтобы она появлялась на людях — еще какая-нибудь старая автомашина раздавит…

— Вы имеете в виду — они боятся, что она войдет в контакт с Запад-Блоком?

Касновец философски поморщился.

— Я прав? — спросил Ларс.

— Думаю, нет. Мисс Топчевой платят такую же зарплату, как и первому человеку в БезКабе, маршалу Папоновичу. У нее есть квартира на верхнем этаже высотного дома, горничная, дворецкий и «мерседес-бенц». Пока она работает…

— По этой картинке, — сказал Ларс, — я не могу сказать даже, сколько ей лет. Не говоря уже о внешности.

— Лиле Топчевой — 23 года.

Дверь кабинета открылась, и короткий, замшелый, непунктуальный, на грани-смещения-со-своей-должности, но при всем этом важный Генри Моррис вмешался в разговор:

— Что-нибудь для меня?

— Иди сюда, — сказал Ларс и показал на стерео Лили Топчевой. Человек из КАСН быстро спрятал фотографию в свою папку.

— Это секретно, мистер Ларс! 20–20. Вы знаете, это только для ваших глаз.

— Мистер Моррис и есть мои глаза. — Похоже, парень был из твердолобых касновцев. — Как вас зовут? — спросил Ларс и приготовил ручку и блокнот.

После паузы агент отважился:

— Ipse dixit, но… делайте что хотите с этой фотографией, мистер Ларс. — Он вновь выложил ее на стол. Его бледное лицо было профессионально непроницаемым.

Генри Моррис подошел и склонился над снимком. Скосил глаза и нахмурился. Его отвисшие щеки вздрагивали, когда он, пожевывая губами, пытался что-либо извлечь из субстанции размытой картинки.

Видеофон на столе Ларса металлически прозвенел, и секретарь Ларса мисс Гребхорн сказала:

— Звонок из парижского офиса. Мне кажется, это сама мисс Фейн. — В ее голосе послышалось мелкое неодобрение, крошечная холодность.

— Извините, — сказал Ларс, все еще держа ручку наготове. — Но давайте все-таки запишем ваше имя. Просто для памяти. На случай, если я захочу связаться с вами.

Человек из КАСН, как будто совершая предательство, безразлично сказал:

— Меня зовут Дон Паккард, мистер Ларс. — Он потер руками. Вопрос странно смутил его.

Записав, Ларс нажал на кнопку «ВКЛ», и лицо его любовницы, подсвеченное изнутри радостью, как темноволосый фонарь, появилось на экране:

— Ларс!

— Марен! — В его голосе слышалась привязанность, а не жесткость. Марен Фейн всегда возбуждала в нем инстинкт защитника. И в то же время она раздражала его, как раздражают любимые дети. Марен никогда не знала, где и на чем остановиться.

— Ты прилетишь в Париж сегодня днем? Мы можем вместе пообедать, а потом — ты представляешь! — здесь этот кайфный голубой джаз комбо…

— Джаз не голубой. Он бледно-зеленый. — Ларс посмотрел на Генри Морриса. — Ведь джаз очень бледно-зеленый?

Генри кивнул.

Марен Фейн сердито сказала:

— Ты заставляешь меня…

— Я перезвоню тебе, дорогая. — Ларс выключил аппарат. — Я сейчас посмотрю эскизы, — сказал он человеку из КАСН.

Тем временем доктор Тодт и Эльвира Фант вошли в кабинет безо всякого разрешения. Рефлективно Ларс вытянул свою руку для первой дневной проверки давления. Дон Паккард стал раскладывать эскизы и указывать на детали, которые могут казаться очень важными только второразрядным специалистам по оружию из частного сыскного агентства.

Таким образом, работа в Корпорации началась. Не очень вдохновляющее начало, подумал Ларс. Он был разочарован ни на что не пригодной фотографией мисс Топчевой; возможно, это и вызвало в нем пессимистические настроения. Или еще что-то должно случиться?

На десять утра у него была назначена встреча с представителем генерала Нитца, полковником по имени — Боже, как же его зовут?.. В любом случае, к этому времени Ларс уже получит отзывы Правления о последней серии точных копий, сделанных по более ранним эскизам Корпорации Ларса Ассоциацией Ланфермана в Сан-Франциско.

— Хаскинс, — сказал Ларс.

— Простите?.. — встрепенулся касновец.

— Это полковник Хаскинс. Ты знаешь, — задумчиво сказал он Генри Моррису, — Нитц последнее время избегает всяких контактов со мной. Ты заметил этот незначительный факт?

Моррис кивнул:

— Я замечаю все, Ларс. Это уже есть на моем самоликвидирующемся файле.

Самоликвидирующемся… противопожарная защита от Третьей Мировой войны. Колоссальная, надежная защита, хорошо запрятанная в блоки памяти дискеты, которая должна детонировать в случае смерти Морриса. На себе он носил спусковой механизм, чувствительный к его сердцебиению. Даже Ларс точно не знал, где сейчас эта дискета: может быть, в полой лакированной керамической сове, сделанной из системы наведения номера 207, которая стоит в ванной друга подруги

Морриса. А она содержала оригиналы всех эскизов оружия, которые когда-либо появлялись в Корпорации Ларса.

— Что же это значит? — спросил Ларс.

Моррис, выпячивая вперед нижнюю челюсть и покачивая ею, словно ожидая, что она совсем отвалится, сказал:

— Это значит, что генерал Нитц презирает вас. Ларс растерялся:

— Из-за того эскиза? Два — ноль, с чем-то, но этот термотропный «р»-вирус может выжить в мертвом пространстве в течение времени большего, чем…

— Да нет! — Моррис яростно покачал головой. — Потому что вы обманываете и себя, и его. Только он теперь все понимает. В отличие от вас.

— Каким образом?

— Мне бы не хотелось говорить об этом в присутствии всех этих людей, — сказал Моррис.

— Валяй, говори, — приказал Ларс, он почувствовал себя плохо. Я действительно боюсь Правления, подумал он. «Клиент» — этим ли они являются для меня? «Босс» — вот подходящее слово. ООН-3 ГБ обхаживала меня, нашла и растила столько лет, чтобы заменить мистера Уэйда. Я там был. Я был готов и с нетерпением ждал смерти Уэйда Соколариана. И осознание того, что кто-то ждет уже сейчас, до того дня, когда у меня случится остановка сердца или неправильное функционирование, потеря какого-нибудь жизненно важного органа, или до момента, когда я стану строптивым…

Но ведь я уже строптивый, подумалось ему.

— Паккард, — обратился он к агенту КАСН. — Вы — независимая организация, вы работаете повсюду в мире, и теоретически любой человек может вас нанять.

— Теоретически, — согласился Паккард. — Но это само КАСН, а не меня лично. Я уже нанят.

— Я думал, вы хотите услышать, почему генерал Нитц презирает вас, — сказал Генри Моррис.

— Нет, — ответил Ларс. — Держи это при себе.

Я найму кого-нибудь в КАСН, настоящего профи, решил он, чтобы проверить ООН-3, весь аппарат, если необходимо, и выяснить, что у них есть на меня. И особенно, — уровень, к которому уже пришел их следующий оружейный медиум; для меня это очень важно — иметь о нем точные сведения.

Интересно, что они бы сделали, если бы знали, как часто меня посещает мысль, что я всегда мог бы перебраться в Нар-Восток. Если они для обеспечения своей безопасности и утверждения своей абсолютной власти попытались бы заменить меня…

Ларс попробовал реально, как живого, представить себе того, кто последует за ним, ступая след в след по его отпечаткам. Ребенок или молодой человек, старая женщина или полный пожилой мужчина… Психиатры Запад-Блока, привязанные к государству как слуги, могут подключить псионический талант контактирования с Другим Миром, многомерной вселенной, в которую он каждый раз погружался во время транса. Как у Уэйда, как у Лили Топчевой, как у него самого. Поэтому, без сомнения, его можно найти у кого угодно. И чем дольше он оставался на своем посту, тем дольше Правление должно было искать такого человека.

— Могу я сказать одну вещь? — почтительно попросил Моррис.

— Валяй. — Он ждал, успокаивая сам себя.

— Генерал Нитц понял, что что-то случилось, когда вы отвергли почетное звание полковника Вооруженных Сил Запад-Блока.

Уставившись на него, Ларс сказал:

— Но ведь это была шутка! Просто кусок бумаги.

— Нет, — возразил Моррис. — И вы это прекрасно знаете. Сейчас вы это понимаете. Бессознательно. На уровне интуиции. Ведь это сделало бы вас законным субъектом военной юриспруденции.

Ни к кому конкретно не обращаясь, касновец сказал:

— Это правда. Они назначили практически всех, кому бесплатно подбирали личный состав. Одели их в форму. — Его лицо вновь стало профессионально отстраненным.

— Черт! — Ларс почувствовал, что весь сжался. Это не было прихотью — отказаться от почетного звания. Он дал глупый ответ на глупый документ. А сейчас, тщательно поразмыслив…

— Я прав? — спросил Генри Моррис, разглядывая его.

— Да, — сказал Ларс после паузы. — Я ведь знал это. — Он развел руками. — Ну и черт с ним!

Он вновь посмотрел на собранные КАСН эскизы оружия. Конечно, все было не так-то просто в его отношениях с ООН-3 ГБ. И гораздо глубже, чем какая-то мелочь — почетное звание, которое становится поводом для безусловного подчинения военным. Он отказался войти в область действия приказов. О чем даже и не задумывался.

Просматривая эскизы Топчевой, Ларс понял, что именно этот аспект так отравляет его работу — и жизнь всех, даже членов Правления.

Ага, вот. И не случайно. Это проходило через каждый проект. Он просмотрел все документы и бросил их обратно на стол.

Человеку из КАСН он сказал:

— Ну и оружие! Забирайте это в свой конверт.

Во всей подборке ничего похожего на оружие не было.

— Что касается сокомов… — начал Генри Моррис.

— А что такое «соком»? — спросил его Ларс. Моррис, растерявшись, ответил:

— Как это: «что такое «соком»? Вы же знаете! Вы заседаете с ними дважды в месяц. — Он жестом показал свое раздражение. — Вы знаете больше о шести сокомах, чем кто-либо в Запад-Блоке. Давайте смотреть правде в глаза: все, что вы делаете, вы делаете для них…

— Я и смотрю, — спокойно сказал Ларс. Он скрестил руки и сел поудобнее. — Но представьте себе, что когда этот автономный телерепортер спросил меня там, на улице, получаю ли я действительно нечто захватывающее, я сказал ему правду.

Все замерли.

Затем человек из КАСН пошевелился и сказал:

— Вот поэтому им и хотелось бы видеть вас в форме. Тогда вы бы не встречались с телекамерами. И таким образом исключалась бы любая возможность сказать что-нибудь не то.

Он оставил эскизы там, где они лежали: на столе у Ларса.

— Может, уже что-то случилось, — сказал Моррис, продолжая пристально рассматривать своего босса.

— Нет, — ответил Ларс, — если бы что-то случилось, вы бы узнали.

Там, где сейчас стоит Корпорация Ларса, была бы просто дыра, подумал он. Аккуратная, ровная, не задевшая ни одного из прилегающих высотных зданий. И все случилось бы меньше чем за шесть секунд.

— Я думаю, вы чокнулись, — решил Моррис. — Вы сидите здесь за своим столом, день за днем рассматриваете эскизы Лили Топчевой и тихонько сходите с ума. Каждый раз, входя в транс, вы теряете чуточку себя. — Его тон был резким. — Это вам слишком дорого обходится. И в конце концов, в один прекрасный день телерепортер пристанет к вам: «Ну что там у вас варится, мистер Ларс?». И вы скажете нечто, чего не должны говорить никогда.

Доктор Тодт, и Эльвира Фант, и человек из КАСН — все они растерянно смотрели на него, но никто ничего не сделал и ничего не сказал. Сидя за столом, Ларс окаменело уставился на дальнюю стенку, где висел оригинал Утрилло, подарок Марен Фейн ему на Рождество 2003 года.

— Давайте поговорим о чем-нибудь другом, не столь болезненном, — предложил наконец Ларс. Он кивнул доктору Тодту, который сейчас казался еще костлявее и еще больше похожим на священника, чем когда-либо. — Похоже, я психологически готов сейчас, доктор. Мы можем возбудить аутизм, если у вас с приборами все в порядке и состояние подходящее.

Аутизм, благородное слово, с достоинством…

— Сначала мне нужно снять электроэнцефалограмму, — сказал доктор Тодт. — Просто как гарант безопасности.

Он подкатил передвижной энцефалограф. Начались предварительные приготовления к дневному трансу, во время которого он терял контакт с койнос космос, данной всеобщей вселенной, и связывался с тем другим, мистическим миром, очевидно, и диос космос, совершенно личностным миром. Но таким, где существовало и айстесис койне, всеобщее Нечто.

Ну и способ зарабатывать на жизнь, подумал Ларс.