"Бригада «Революционная Монголия»" - читать интересную книгу автора (Попель Николай Кириллович)

Висла — Одер

В новогоднюю ночь лес на северо-западной окраине небольшого польского городка Любартов приглушенно гудел. Экипажи возились у замаскированных, белых от изморози танков, слышалось позвякивание металла: неутомимые ремонтники Сени Барина помогали товарищам исправлять поврежденные машины. В штабных землянках колдовали над картами командиры, все подразделения усиленно занимались боевой и политической подготовкой — личный состав упорно готовился к предстоящим боям.

Полковник Гусаковский прохаживался взад-вперед по узкой протоптанной в снегу тропинке, обдумывал поставленную бригаде боевую задачу. А она не из легких. Впрочем, разве были у бригады простые задачи? Иосиф Ираклиевич хмурился, рассеянно постукивал прутом по толстым стволам сосен. Легка ли его собственная военная судьба? Деревенским парнишкой из белорусского села Шаевка ушел он в Красную Армию добровольцем. Его тянуло в кавалерию, может быть, потому, что хотел пойти по стопам отца, служившего в драгунском полку. И когда командование решило направить его в танковое училище, он сильно огорчился.

С тяжелым сердцем простился он с друзьями, со своим конем, на душе было невесело.

Он долго не мог привыкнуть к танку — машина не конь. Запах горючего, грохот, лязг гусениц, оглушительные выстрелы пушки… Иосиф Ираклиевич сменил немало боевых машин, начал с танка, напоминавшего черепаху с хвостом для преодоления препятствий, потом перешел на двухбашенный Т-26, затем на БТ-2, Со временем он полюбил мощные машины, понял их «душу», научился использовать все резервы танка. Немало полезного узнал, когда стажировался на заводе. Позже командовал танковым взводом, ротой, но по стечению обстоятельств войну капитан Гусаковский начал пехотинцем: в июле сорок первого под Ельней, не дождавшись прихода боевых машин, пошел в бой с винтовкой и только в октябре пересел в танк.

Под Москвой Иосиф Ираклиевич уже командовал танковым батальоном, а когда в боях под Богодуховом погиб командир бригады полковник Леонов, Иосиф Ираклиевич принял командование бригадой.

Гусаковскому пришлось нелегко. Но постепенно он сжился, сработался с людьми. То живое, доброе и сильное, что свойственно было его характеру, расположило к нему весь личный состав.

Ходил Гусаковский прихрамывая, опирался на палочку — в одном из боев его ранило, но командир бригады остался в строю….

В кронах сосен шумел ветерок, сыпался снег. Командир бригады отогнал нахлынувшие воспоминания и снова подумал о предстоящих боях, о форсировании Пилицы. Река коварная, течение быстрое, лед, по сообщениям разведчиков, тонкий, придется искать брод. Ко всему еще болотистые берега, сверху намерзла корка, а проломишь ее и очутишься в трясине — тягач не вытащит…

Занятия по боевой подготовке надо подчинить одной цели — детальному изучению местности в районе предстоящих действий, предусмотреть все до мелочей.

На следующее утро бригада получила приказ о наступлении. Вперед с разведчиками ушел опытный, смелый офицер Днепров.

По пути чуть было не врезались во вражескую автоколонну. «А что если пристроиться в хвост, посмотреть и тогда открыть огонь?» — подумал Днепров.

Выбрав удобный момент, танкисты ударили по автоколонне. Орудия и пулеметы били почти в упор. Машины разлетелись в щепки, гитлеровцы кинулись в лес.

Воспользовавшись паникой, разведчики свернули в сторону и скрылись в темноте.

Вскоре показалась белевшая в ночном мраке широкая полоса замерзшей Пилицы. Взвод лейтенанта Кравченко сбив боевое охранение противника, вышел к реке.

Когда стрельба утихла, Днепров с группой десантников спустился на лед. Измерили толщину: всего десять — пятнадцать сантиметров. Танки не пройдут. Теперь важно узнать, какие силы сосредоточили гитлеровцы на противоположном берегу. Решили взять «языка».

По льду продвигались по-пластунски. Белые маскхалаты помогли остаться незамеченными.

На берегу сразу же наткнулись на проволочное заграждение. Но предусмотрительный Днепров приказал захватить все необходимое. Работали спокойно, быстро. Ни одним неосторожным звуком не выдали себя. В полной тишине подползли к боевому охранению. Прислушались. В окопе мирно болтали ничего не подозревавшие часовые.

Через несколько секунд оба часовых были скручены и доставлены командиру. «Языки» оказались разговорчивыми. Теперь командир бригады мог принимать решение.

Батальону автоматчиков было приказано захватить плацдарм. Два танковых батальона и приданный бригаде самоходно-артиллерийский полк подполковника Мельникова ударили по обороне гитлеровцев и ближайшим населенным пунктам, где наблюдалось скопление войск противника.

Под прикрытием огня самоходок автоматчики пошли в атаку. Первым спустился на лед взвод лейтенанта Меньшикова. Он должен был отвлечь на себя внимание гитлеровцев, ворваться в траншеи и завязать бой.

Но был момент, когда казалось, что атака сорвалась. Освещаемая ракетами ледяная поверхность реки простреливалась со всех сторон. Осколки и пули вонзались в лед. Огонь очень сильный, но залечь нельзя. Только вперед. Автоматчики ринулись на врага. Во вражеских траншеях закипела рукопашная. Командир взвода гранатой уничтожил пулемёт, скосил автоматной очередью набежавших гитлеровцев. Потом повел своих гвардейцев на прибрежную деревушку Стамеровцы, выбил из нее противника.

Пока пехота вела бой, саперы рвали лед. Они работали всю ночь, и к рассвету танки переправились на противоположный берег.

Первым форсировал Пилицу батальон Карабанова. Головной шла рота коммуниста старшего лейтенанта Орликова.

Когда комбригу доложили, что танки Карабанова вступили в бой, он облегченно вздохнул — теперь плацдарм удержим. Пора наводить понтонный мост.

Саперы приступили к работе. Все, кто наблюдал за ними в эти часы, поражались их мужеству: солдаты и офицеры работали в ледяной воде. Мост рос буквально на глазах, и вот уже по оседающим от многотонной тяжести понтонам движутся танки майора Боридько.

Теперь очередь за Пинским. Гусаковский нетерпеливо посматривал на часы. Где же батальон Пинского? Поспеет ли он вовремя к переправе? Сложно ночью пройти большое расстояние, легко сбиться с дороги, кроме того, можно ввязаться в бой, ведь кругом, слева и справа от гигантского клина, прорубившего оборону противника до самой Пилицы, остались очаги сопротивления.

А майор Пинский скрытно вел свой батальон. Маршрут был выбран удачно. Только в одном месте неожиданно напоролись на противника.

Командирский танк ударил в борт бронетранспортера, опрокинул его.

Батальон снова устремился вперед. Дорога пошла под уклон, впереди показалась река. Широкое белое русло пересекала черная полоса понтонов, по зыбкому настилу медленно шел танк. Недалеко от моста одиноко стоял бронетранспортер комбрига, возле машины шагал взад-вперед Гусаковский.

Колонна остановилась, Пинский подбежал к комбригу с докладом. Тот жестом остановил майора, обнял его.

— Спасибо тебе! Не ожидал, что так скоро догонишь, все-таки время ночное, да и расстояние немалое. Вижу, батальон в надежных руках. Передай благодарность танкистам. Давай карту, ознакомлю с обстановкой.

Батальон Пинского начал переправу и вскоре сосредоточился на противоположном берегу. Командир батальона вызвал старшего лейтенанта Бахмарова.

— Залезай в танк, посмотрим карту.

Комбат включил фонарик, луч света выхватил из мрака лицо молодого офицера. Широкие брови нависают над глазами, придают Бахмарову суровое выражение. Но внешность обманчива: старший лейтенант — человек добродушный, веселый.

Бахмаров протянул сложенную гармошкой карту. Пинский развернул ее, быстро окинул взглядом и, вынув из планшетки карандаш, сделал пометку.

— Здесь, у деревушки Веньжевец, прикроете нас своим взводом. Потом догоняйте по этому маршруту. — Пинский быстрым движением провел на карте линию. — Ясно?

Бахмаров молчал. Все правильно, обдумывает задачу. Пинский ценил расчетливых, толковых командиров, не таких, кто торопится выкрикнуть уставное «есть», не вникнув как следует в суть дела.

Бахмаров взглянул на командира батальона.

— Задача ясна. Разрешите выполнять?

Через несколько минут танки взвода Бахмарова, потушив фары, свернули вправо. Когда прибыли на место, Бахмаров вылез из люка. Впереди темнела окраина деревушки. Вернувшиеся разведчики доложили, что метрах в двухстах у дороги сараи с сеном. Бахмаров приказал командиру саперного взвода:

— Дорогу немедленно заминировать. Возле сараев выставить «секрет». Как только появится противник и его машины начнут подрываться на минах, сараи поджечь, Возвращайтесь по лощине. Мы займем оборону здесь.

— Есть, товарищ старший лейтенант!

Десантники немного поспорили, каждому хотелось побыть в «секрете». В конце концов поставили младших сержантов Максимова и Коженевского. Они затаились, приготовив гранаты.

Медленно тянулось время. На рассвете послышался шум моторов. Немецкая колонна — танки, бронетранспортеры и артиллерия — шла на большой скорости, разумеется, не рассчитывая встретить противника.

Сильный взрыв — и гусеница переднего танка развернулась. Танк подорвался на искусно замаскированной мине, перекрыв массивным корпусом неширокий грейдер. Ярко вспыхнули сараи, положенные бутылками с КС, осветив колонну, грянули танковые пушки, застрочили пулеметы.

Немцы бросились назад. Не видя противника, они решили, что силы его значительно превосходят их собственные, и не смогли оказать сколько-нибудь решительного сопротивления. В результате скоротечного боя было сожжено два танка, восемь бронетранспортеров. Старший лейтенант Бахмаров со своим взводом без потерь догнал батальон.

Бригада продолжала наступление. Утром Гусаковский собрал командиров:

— Нам предстоит овладеть городом Лович. Но впереди вражеская линия обороны, причем не простая. Немцы создавали ее еще в первую мировую войну. По данным разведки, гитлеровцы восстановили и усовершенствовали старые укрепления, отрыли глубокие рвы, установили надолбы и минные поля.

— Сокрушим, — сказал майор Карабанов. — Не впервой.

— Ваш батальон идет первым, — сказал Гусаковский. — Немцы замышляют взорвать мост через реку, ваша задача — не допустить этого. На станции стоит много эшелонов с оборудованием, мы должны помешать фашистам угнать их в Германию.

Карабанов вызвал добровольцев. Командир взвода старший лейтенант Никонов попросил взять его взвод.

— Хорошо. Придадим саперов и автоматчиков.

Взвод ушел вперед. Механики-водители выжимали из тридцатьчетверок предельную скорость. Когда впереди показался город, Никонов приказал танкам укрыться в лощине, чтобы не обнаруживать себя раньше времени.

— Автоматчики и саперы, за мной!

Метрах в трехстах от моста они залегли. Решили действовать двумя группами. Первая снимает часовых и разминирует мост, вторая прикрывает.

— Учтите, — наставлял Никонов, — в домике, что возле моста, немцы-подрывники, их тоже надо успокоить, иначе выскочат, шум поднимут.

— Сделаем, товарищ командир.

Автоматчики старшины Сергеева подобрались скрытно к мосту и напали на часовых. Те не успели даже вскрикнуть. Саперы полезли под мост, нашли взрывчатку и кинжалом перерезали детонирующий шнур, обезвредив заряд.

Никонов выстрелом из ракетницы подал сигнал. Тридцатьчетверки на полной скорости влетели на мост.

Фашисты всполошились, но группа Никонова была уже на центральной площади города. Организованное сопротивление Никонов встретил только на улице, ведущей к железнодорожной станции.

Танковые пушки били по немецкой обороне, вдали высилась баррикада из кирпичей, сбитых телеграфных столбов.

— Э-э, так мы тут провозимся, а эшелоны фашисты угонят!

Никонов приказал младшему лейтенанту коммунисту Бенберину выйти кружным путем на железнодорожное полотно и разрушить его.

Машина Бенберина ушла к станции. Бой вспыхнул с новой силой. На два танка и горстку десантников со всех сторон навалились фашисты. Сколько их? Трудно сказать, и конечно, Никонову и его товарищам было не до арифметических вычислений.

Вскоре на улицах показались наши танки. Это батальон Карабанова спешил на помощь отважному взводу. Никонов бросился к железнодорожной станции, где в полном одиночестве дрался экипаж Бенберина. Немцы, отбиваясь от наседавшей тридцатьчетверки, пытались вывести эшелоны, подгоняли паровозы, но Бенберин один за другим выводил их из строя. Увидев еще советские танки с десантниками на борту, гитлеровцы кинулись врассыпную.

Десантники прочесали вокзал, выбили из пристанционной постройки засевших там гитлеровцев и уже возвращались к танкам, когда заметили на перроне каких-то людей в шляпах. Те пытались удрать. Десантники пустили поверх их голов короткую очередь из автомата, и неизвестные дружно выполнили хорошо знакомую каждому фронтовику команду «хенде хох». Это были три переодетых офицера и комендант города.

Впереди — Гнезно, крупный промышленный центр. Гитлеровцы пытались сдержать наступление гвардейцев. Упорный бой завязался за деревню Цегельня. Обстановка порой складывалась так, что в бой вступали те, кому в обычных условиях делать это не приходилось. Капитан интендантской службы Неклюдов, сопровождая боеприпасы и горючее, неожиданно столкнулся с противником. Быстро собрав своих солдат — охрану и шоферов, интендант организовал отпор врагу и не подпустил немцев к колонне.

Чем ближе подходили бойцы бригады к городу, тем яростнее становилось сопротивление фашистов.

Батальон майора Пинского с десантом на броне двигался через лес по просеке. Наконец оборвалась бесконечная шеренга сосен; где-то поблизости деревня. Комбат выслал разведку — танковый взвод лейтенанта Сергея Озерова с автоматчиками. Часть десантников спешилась и направилась лощиной, а танки — прямо.

Вслед за разведкой двинулся батальон. Командир батальона не спускал глаз с машины Озерова. Вот он вышел на дорогу. Зачем? Ведь там могут быть мины! Пинский отдал по радио приказ командиру сойти с дороги. Тот ответил:

— Вас понял! Выполняю.

В этот момент грянул взрыв, и танк Озерова окутался дымом.

Комбат поспешил к машине Озерова. Возле нее стояли подбежавшие автоматчики.

— Фаустник! Из окна ударил, гад!

Фаустника застрелили автоматчики, но фашист сделал свое дело.

Гибель одного из лучших офицеров батальона и его товарищей потрясла майора Пинского. Чем ближе конец войны, тем больнее переживаешь потерю боевых друзей. Но задерживаться нельзя. Матвей Савельевич поручил своему заместителю организовать захоронение; самому же надо было продолжать выполнять боевую задачу.

Прежде чем принять решение, майору Пинскому надо было самому все увидеть.

Он выбрался на гребень высотки, из-за кустов внимательно осмотрел в бинокль окрестности.

До деревни, растянувшейся на восток в виде буквы «Т», было не больше километра. Быстро созрело решение. Если разведчики доложили, что с запада чисто, нет ни артиллерии, ни пехоты, значит, надо основными силами батальона ударить именно с этой стороны.

Майор Пинский приказал лейтенанту Пелевину, когда батальон пойдет в обход, оставаться со взводом на месте и наблюдать за противотанковыми пушками противника. Как только они развернутся и откроют огонь, атаковать их на максимальной скорости, накрыть огнем, раздавить гусеницами.

До западной окраины было около пяти километров. Гитлеровцы все-таки услышали звук моторов, но они не знали, сколько танков подходит. А батальон внезапно появился там, где его совершенно не ожидали.

Особенно отличилась рота Ивана Хотовича Кравченко. Именно она расстреляла штаб фашистского полка и до батальона пехоты противника.

Когда же фашистские артиллеристы развернули свои орудия против наших танков, лейтенант Кравченко подал команду «Вперед», и его машины рванулись вниз по склону на деревню.

Вражеские артиллеристы попытались направить огонь против наших танков, но в этот момент по ним открыла огонь вторая танковая рота. В итоге боя было уничтожено девять противотанковых орудий, четыре бронетранспортера, более сотни гитлеровцев.

21 января бригада подошла к городу Гнезно. Первыми на улицах появились танки Карабанова. Они пронеслись по городу, словно ураган. Гитлеровцы, ошеломленные быстротой атаки, не смогли организованно отойти, их отступление походило на беспорядочное бегство, гвардейцы буквально по пятам ворвались в следующий населенный пункт.

Могли бы и дальше продолжать преследование, но комбриг остудил горячие головы; он не хотел рисковать. Приказал закрепиться и привести в порядок материальную часть.

Решение оказалось своевременным: поблизости находились крупные силы гитлеровцев. Едва танкисты начали копаться в машинах, устраняя незначительные повреждения, их «отвлекли» от этого полезного занятия вражеские автоматчики, а чуть позже и танки. Гитлеровцы попытались отбить город, но гвардейцы держались стойко.

Командир бригады приказал провести разведку окрестностей. Один из танковых взводов наткнулся на аэродром противника. Десятки истребителей и бомбардировщиков стояли на летном поле.

— Вот это подарок! — воскликнул кто-то. — Сам в руки просится!

— Уничтожить!

Выполнять приказ комбрига направились два танковых взвода и взвод автоматчиков под командованием майора Пинского. Матвей Савельевич инструктировал кратко, разъяснил задачу образно:

— Прихлопнем, как мух! Но только в том случае, если будем действовать скрытно и не спать на ходу.

Танкисты не спали. А немцы, по всей вероятности, прошляпили и обнаружили танки только тогда, когда огневые точки, охраняющие аэродром, стали одна за другой взлетать на воздух. Танковые пушки с ходу били по аэродрому, гитлеровцы, бросая оружие, разбегались кто куда. Из барака, в котором жили летчики, высыпали полуодетые фашистские асы, многие бросились к самолетам, но десантники скосили их из автоматов, а танки уже вырвались на летное поле.

Тридцатьчетверки таранили самолеты, били из пушек, один за другим вспыхивали «мессершмитты» и «юнкерсы». Более двухсот самолетов было уничтожено на земле — огромный урон нанесен врагу!

Бригада продолжала наступление, освобождая города и села Польши, уходила все дальше и дальше на Запад. Вечером 22 января передовой отряд достиг городка Сборники на реке Варте. Гусаковский хотел с ходу захватить населенный пункт и форсировать Варту, но этот замысел осуществить не удалось. Фашистское командование сосредоточило в Сборниках сильный гарнизон, специальные подразделения фаустников, много артиллерии и танков. Почти все каменные дома были превращены в доты, неподалеку проходил глубокий противотанковый ров.

— Зубастый городишко, — ворчали танкисты, — огрызается, не сдается…

— Ничего, обломаем…

После тщательной разведки вражеской обороны проделали проходы в минных полях, и штурм возобновился. Ему предшествовал огневой налет. Отлично стреляли артиллеристы 1454-го самоходного полка подполковника Мельникова. Над окраиной городка поднялся черный дым пожаров.

Казалось, сметены все огневые точки противника, но когда танки пошли в атаку, по ним ударили вражеские орудия. Гитлеровцы яростно сопротивлялись. Однако остановить наступательный порыв гвардейцев было невозможно, рота старшего лейтенанта Казьмина уже дралась на улицах города. А улочки узкие, переулки кривые. На перекрестках засели фаустники, то и дело мелькали они в окнах домов. Гусаковский не даром тревожился за танки.

— Командиру мотострелкового батальона Юдину прикрыть танки!

Автоматчики заметались по улицам, выкуривая фаустников. Перестрелка в городе усиливалась, но наши бойцы подбирались к вражеским гнездам, забрасывали их гранатами. Рядовой Вербин уничтожил станковый пулемет, установленный на чердаке двухэтажного дома. Командир огневого взвода старшина Брылев выдвинул пушки на прямую наводку, уничтожил бронетранспортер и две пулеметные точки.

Но все же в тот день взять Оборники не удалось. Не увенчалась успехом и вторая атака. Гусаковский решил форсировать Варту в другом районе, где, по данным разведки, оборона противника была наиболее слабой.

Комбриг доложил о своих соображениях командиру корпуса, но у того были другие планы, и Гусаковский получил приказ сдать обороняемый участок подошедшим частям.

Командование задумало осуществить маневр в обход Познани. Быстро и организованно бригада «Революционная Монголия» совершила марш к месту переправы, форсировала Варту и к исходу дня 25 января сосредоточилась южнее Познани.

Последние километры многострадальной, истерзанной почти шестилетней оккупацией польской земли.

Вечером 26 января бригада вошла в Подбеже и Пинне. Повсюду развевались советские и польские флаги — население приветствовало танкистов.

Комбриг приказал остановиться: необходимо подтянуть тылы, привести в порядок машины. Выслав разведку, собрав командиров батальонов, он коротко подвел итоги и поставил задачу:

— Один бросок нам остался. Один. Дальше — Германия!

Стало очень тихо. И в наступившей тишине комбриг произнес:

— Дошли…

Танки устремились к реке. Узенькая, незаметная, она петляет между лесистых холмов, на которых застыли неподвижные ветряные мельницы. Мирный, патриархальный пейзаж. А за рекой такие же стройные молодые сосенки, но солдаты напряженно всматриваются, прикрывая глаза от солнца: кажется, что на той стороне необычная, какая-то особенная земля — фашистская Германия.

Утро. Бригада получила приказ форсировать реку Обру. У всех, от комбрига до солдата, сидящего на броне, приподнятое настроение — сейчас танки вторгнутся в Германию.

Комбриг поднимает красный флажок.

— Вперед!

Мгновение — и тридцатьчетверки, взбудоражив зеленовато-сизую воду, вырываются на противоположный берег. Бригада «Революционная Монголия» начала победный путь по вражеской земле.