"Тринадцатая ночь" - читать интересную книгу автора (Гордон Алан)

Глава 13

Наступила еще одна плохая ночь, поскольку в моем сне Фабиан присоединился к Орсино. Фабиан укоризненно взирал на меня. «Когда-то мы были друзьями, — сказал он. — Частенько веселились и пьянствовали до отупения. Почему же ты не помог мне сейчас?» Однако он не дождался ответа: я был слишком поглощен жонглированием, стараясь не допустить падения остальных дубинок.

Возможно, Бобо прав, подумал я, проснувшись. Его критические укусы уязвляли самолюбие, но порой именно это позволяет одному шуту наставить другого на путь истинный. Мои интриги оказались опасными и бесполезными. Пора срочно переходить к спасению жизней тех людей, что могут стать потенциальными жертвами. Все остальное, в конце концов, не имеет особого значения.

Оглядываясь назад, я понял, что меня перехитрили с самого начала. Я вписался в некий тщательно разработанный сценарий, но даже осознания этого было недостаточно, чтобы разрушить его. Моего напарника вывели из игры, а мне связывала руки маска рассудительного торговца и слежка Перуна. Не исключено, кстати, что он и есть Мальволио. На мой взгляд, удовольствие, с которым он забавлялся со мной, делало его еще более подозрительным.

Похороны Фабиана состоялись утром. Я почтительно стоял в задней части церкви, потом проследовал за прихожанами на кладбищенский холм. Графиня облачилась в траурное платье, так соблазнительно подчеркивающее фигуру, что я удивился, почему мертвецы не встают из своих гробниц. Она улыбалась и оживленно болтала с горожанами, словно все собрались тут на праздничную прогулку. Себастьян явно страдал от похмелья. Нет, не только от похмелья, но и от чувства вины.

Я нашел взглядом Александра и подошел к нему.

— Что случилось с графом? — спросил я.

— По-моему, терзается угрызениями совести за свое вчерашнее поведение, — ответил он. — Твердит, что если бы он вовремя пришел на репетицию, то Фабиан остался бы в живых. И с ужасом вспоминает, как насмехался над этим парнем, когда тот уже лежал мертвым.

— Это не его грех, — сказал я. — Он ведь не знал.

— Тем не менее он поклялся сохранять трезвость до конца Двенадцатой ночи и в наказание сам займется репетициями мистерии.

— Краткосрочная епитимья за мелкое прегрешение.

— Уж поверьте мне, столь долгая трезвость будет для него предостаточной карой.

Я не стал спорить с этим.

Фабиана положили в склеп, предназначенный для преданных слуг графини, и толпа отправилась обратно в город. Сопровождающий герцогиню Клавдий покинул ее и пристроился ко мне.

— Печальное событие, — сказала Виола голосом Клавдия. — Кто-то даже осмелился бы сказать — дурацкая нелепость.

— Согласен, — уныло сказал я. — Вы ошиблись, положившись на меня.

— Вы не правы, — заметила она. — Мы не можем целую зиму прятаться по домам. Человеческое коварство порой безгранично. Вы не должны винить себя.

— Должен.

— Что ж, если вам хочется чувствовать себя виноватым, то мы можем прямо сейчас признать наше бессилие. Послушайте меня, герр Октавий. Потерпите еще немного. Если известный нам человек стал тем, кем я думаю, то этот успех вдохновит его на более рискованную затею. И следовательно, у нас будет больше вероятности его схватить.

— А кто еще успеет погибнуть за это время?

— Никто, я надеюсь. Вы забыли, что его жертвы обитают преимущественно в двух домах. Наш дворец хорошо охраняется, и я полагаю, что в свете последних событий Оливия также предприняла дополнительные меры предосторожности. Я намекнула ей, что убийство, возможно, связано с ее денежными делами. Она резко побледнела, подумав об угрозе ее состоянию.

— А как быть с сэром Эндрю? С Тоби и Марией?

— Я поручила нескольким верным слугам присматривать за ними. Это самое большее, что я могла сделать. Но вам придется поскорее найти убийцу. Моя семья нуждается в защите, и мне не хочется слишком долго оставаться без надежной охраны.

— Ясно. Я постараюсь не подвести вас.

— Уж пожалуйста, постарайтесь. Я доверяю вам, понимаете.

И она вновь присоединилась к служанке, игравшей роль герцогини.

Да, такие вот дела. Я блуждал в дурацких поисках, а Виола в очередной раз доверила мне свою жизнь. Но я ведь ничем не заслужил ее доверия. Мне ничем не удалось оправдать его. Знать бы, что поможет мне исправить положение.

Я поискал Бобо в его комнате и обнаружил, что он увлеченно играет в шахматы с мальчиком. У подростка были черные волосы, смуглая кожа, волевой подбородок и умные глаза. Я видел прежде такие глаза, да и такой подбородок тоже. Бобо, заметив меня, предостерегающе поднес палец к губам. Герцог сосредоточенно обдумывал положение, сложившееся на шахматной доске, и наконец сделал ход конем.

Бобо ахнул и в своей лучшей драматической манере откинулся на подушки, приложив руку ко лбу. Марк торжествующе рассмеялся.

— Превосходно, государь, — простонал Бобо. — Вы играете с таким мастерством, что разгромили несчастного дурака.

— Хорошая партия, синьор Бобо, — сказал герцог. — Вы играете лучше всех моих знакомых. Можно я еще зайду к вам?

— Вы окажете мне честь, — сказал Бобо. — Но поскольку честь ничего не значит для шута, позвольте мне уточнить, что это будет скорее удовольствие. А если уж речь зашла об удовольствии, то позвольте мне с удовольствием представить вам господина Как-бишь-его, прибывшего невесть откуда, нашего торговца пряностями, о котором вы уже наслышаны.

Я поклонился.

— Государь, надеюсь, вы в добром здравии.

— Да, благодарю вас, герр Октавий. — Мальчик прекрасно изъяснялся по-немецки. — Мы рады видеть вас в нашем дворце и нашем городе. Вы играете в шахматы? Мне еще не приходилось играть с германцами.

— Играю и буду счастлив составить вам компанию. Возможно, сегодня вечером?

— Это было бы чудесно. Тогда после ужина.

Я поклонился, и он убежал.

— Какой умный мальчик, — сказал Бобо. — Задавал мне много интересных вопросов о нашей профессии. Да и играет весьма умело.

— Ты позволил ему выиграть, конечно.

— Я, может быть, и дурак, но не идиот. Естественно, я позволил ему выиграть. Но скоро ему не понадобятся никакие уступки. Он расспрашивал меня о вас.

— О ком из нас?

— О Фесте. Он предположил, что все настоящие шуты должны знать друг друга, хотя и не знал о гильдии. Я сказал, что знаю Фесте понаслышке. Он расстроился, но я рассказал ему несколько непристойных историй, которыми он мог бы поделиться со своими приятелями, и он вновь повеселел.

Я уселся на стул, только что освобожденный герцогом.

— Не желаешь ли поделиться со мной плодами твоего мыслительного процесса? — спросил я.

— С удовольствием. После нашего последнего разговора у меня созрело несколько идей. Вы не против сыграть партию?

— Почему бы и нет?

Бобо расставил фигуры на доске, выбрав черные. Я сделал ход пешкой. Он продвинул вперед одну из своих.

— Возможно, будет полезно вернуться к истокам, — сказал он. — Уточните с самого начала все имеющиеся у нас факты и ваши заключения и объясните мне, почему вы думаете, что Мальволио здесь, и кем он может прикинуться. Сыграйте мудреца Соломона, а я сыграю для вас роль Марколфа[22].

Партия бодро шла своим чередом, пока я собирался с мыслями.

— Мальволио здесь, — наконец начал я. — Он должен быть здесь, потому что никому, кроме него, не пришло бы в голову сообщать мне о смерти герцога. Он здесь, потому что герцог убит, а у него имелись мотивы для такого убийства. Он здесь, потому что убит Фабиан, а Фабиан принимал участие в розыгрыше, выставившем его дураком перед Оливией. И он здесь, потому что мы видели его и он пытался убить меня. Но вот мыслей по поводу того, кем он мог прикинуться, сейчас у меня не больше, чем в начале расследования. Он может быть любым из трех известных уже нам личностей, которые вхожи в оба эти дома, а возможно, мы его пока даже не видели. — Я сделал рокировку, спрятав своего короля за пешками. — И больше, как ни прискорбно, мне сказать нечего.

Бобо сделал ход ладьей.

— Я провалил порученное мне задание, — сказал он. — И раз уж я лишен возможности передвигаться и вести активные поиски, то вынужден использовать мои мыслительные способности. Позвольте сделать несколько замечаний относительно ваших доказательств присутствия здесь Мальволио. Вы построили их на одном допущении, одном факте, одном сомнительном предположении и одном заблуждении.

— Продолжай, — сказал я, заинтригованный его замечаниями.

— Допущение таково: сообщение поступило от Мальволио, потому что никому другому не пришло бы в голову известить вас. Но возможно, кто-то все же сохранил о вас теплые воспоминания и, зная о вашей любви к Орсино, подумал, что стоит слегка подсуетиться и известить вас. Или же вас заманили сюда по причине, не имеющей никакого отношения к Мальволио.

— По какой же причине?

— Не спешите, всему свое время. Однако если ваше исходное предположение ошибочно, то есть если Мальволио вовсе не посылал вам сообщения, желая заманить в ловушку, то все остальное встает на свои места. Рассмотрим теперь факт: Орсино убили. В таком городе, как этот, найдется много людей с возможными причинами или средствами для организации его убийства. Взять хотя бы такие древнейшие мотивы, как страсть, жажда власти или даже хуже — денег. Вы искали только Мальволио, а нужно было искать убийцу.

— Но…

— Выслушайте меня. Я думаю, что вы так увлеклись этим Мальволио, что он вытеснил из вашей головы все иные возможности. Ни с того ни с сего вы сделали вывод, что все это безвкусное дельце состряпано, чтобы заманить вас сюда. Вечное противостояние между вами и придуманным вами же Мальволио так захватило ваше воображение, что вы оторвались от реального мира. Этот человек становится вашей тайной противоположностью, таинственным убийцей, прячущимся в лесах. Но мир куда шире разворачивающейся здесь мистификации. Вы можете оказаться пешкой, а вовсе не королем. Фабиана убили. Почему Фабиана? Вот вам и сомнительное предположение. Ведь он всего лишь второстепенный персонаж. Почему не сэра Тоби? Не Оливию?

— Они по-прежнему в его списке. Он не торопится.

— Но, убив Фабиана, он раскрыл себя. В этой смерти нет никакой тайны, в отличие от убийства Орсино, которое можно записать на счет Юпитера, пославшего с небес молниеносную стрелу. Тем самым он насторожил всех и создал себе лишние трудности.

— Если только Мальволио не действует под маской Перуна.

— Вполне вероятно, — сказал Бобо, покусывая верхнюю губу и сосредоточенно глядя на доску. Он переместил королеву. — Но перейдем к заблуждению.

— Какому заблуждению?

— К случаю на скалах. Вы сказали, что мы видели Мальволио. Но вы не видели, а только слышали его голос. А я видел только бородку да усы, подобные тем, что были у вашего пресловутого Мальволио, но я никогда не видел его самого. И вот что я думаю по этому поводу. То был не Мальволио.

Если бы Юпитер действительно вдруг метнул в меня через окно свою громовую стрелу, я не был бы поражен более.

— Похоже, теперь ты перешел к сомнительным предположениям, — сказал я.

— Меня потрясло убийство Фабиана, — ответил он. — Включая сам выстрел. С лесов нового собора, с расстояния в сто шагов и с пятнадцатиметровой высоты. Даже Аполлон позавидовал бы такой меткости. Однако же стрелок на скалах не смог поразить вас на ровном плато и с расстояния вдвое меньшего. К тому же он заранее предупредил вас злорадным смехом. Ему хотелось, чтобы вы узнали его голос, хотелось внушить вам, что он пытается вас убить.

— Он просто промахнулся, — возразил я.

— Нет, он все точно рассчитал. Он явился туда с намерением убедить вас в том, что Мальволио здесь, в Орсино, и стремится отомстить вам. Вспомните, что я говорил вам вчера. Чего ради он так долго ждал, чтобы напасть на Фесте? Тем более зная о существовании гильдии и зная, что вы начнете разыскивать его сразу же по прибытии сюда? Важно именно время этого нападения, разве вы не понимаете?

— Нет, не понимаю, — сказал я и, встав со стула, распахнул окно.

Мне вдруг стало ужасно душно.

— А я думаю, что понимаете, но отказываетесь признать это, — тихо сказал он. — На вас напали после того, как вы открылись герцогине Виоле. Напали после того, как вы выведали один из ее величайших секретов, может, даже и не один.

— Но ты наверняка видел там не Виолу, — возразил я. — Даже по росту не подходит!

Глотнув свежего морозного воздуха, я вновь сел за шахматы. Эта партия уже перестала занимать меня.

— Да, он был высоким. И у него была аккуратная черная бородка. Но носит ли Мальволио ту же бородку по прошествии пятнадцати лет? И осталась ли она черной? И стал бы он рисковать, гордо выставляя ее напоказ? Или, может, он приклеил ее специально ради того, чтобы убить вас? Ведь вы узнали бы его как с бородой, так и без нее. Я подозреваю, что это был кто-то из слуг Виолы, слегка замаскированный для пользы дела. А мы знаем, как отлично она умеет клеить фальшивые бороды.

— Замолчи, — хрипло сказал я. — Не городи чепухи.

— Чепухи? — усмехнулся он, делая очередной ход. — Тогда позвольте мне спросить. Она ведь должна была поджидать вас на скалах? Не так ли?

— Она задержалась. Клавдию приходится много заниматься делами.

— И какие же это дела во время зимнего сезона? Зимой город вымирает. Если бы не было праздничных двенадцати дней от Рождества до Крещения, то все сидели бы по домам за закрытыми ставнями, греясь около очагов и рассказывая друг другу сказки. Ее опоздание как раз более чем уместно.

— Но голос Мальволио…

— Ему легко подражать. «Как пес возвращается на блевотину свою…» — произнес Бобо, отлично имитируя тот голос. — Я могу изобразить его, так же как и вы. И подозреваю, что многие могут. Он является легендарным персонажем здешней истории, и полгорода способны копировать его голос.

Мне захотелось выпить, захотелось утопиться в бочке вина.

— Позвольте мне изложить иную версию. Виола убивает своего мужа. Почему? Трудно сказать. Но я, наблюдая за знакомыми мне супружескими парами, всегда удивлялся, почему большинство жен не делают этого. У нее была для этого возможность. Герцог, уклонившись от родительских обязанностей, идет прогуляться, а она предположительно отправляется на поиски лекаря. И говорят, разыскивает его целый час. Достаточно времени, чтобы сбегать на скалы, незаметно нанести ему смертельный удар, найти лекаря и вернуться во дворец. Умнее не придумаешь. И полнейшим потрясением для нее стало то, что вам удалось не только обнаружить это убийство, но и раскрыть тайну ее маскировки. Однако вы открываете ей и свое исходное подозрение, что дает ей шанс отвлечь ваше внимание. Она устраивает сцену с мнимым Мальволио, чтобы еще крепче вбить эту идею в вашу голову. А вас и не нужно убеждать. Вы уже давно несетесь во весь опор по ложной дороге.

— А как же в эту версию укладывается Фабиан?

— Не забывайте, что он был управляющим Оливии. Почему бы не предположить, что все эти страсти разгорелись из-за торговли? Возможно, Виола провернула какие-то сомнительные махинации с деньгами Орсино, к примеру, с помощью таинственного Алефа. Вы не спрашивали ее пока об Алефе?

— Нет, — озабоченно сказал я.

— Допустим, Фабиан участвовал в каких-то секретных сделках. А с вашими расследованиями стало слишком опасно оставлять его в живых. Поэтому его убрали. И теперь вы готовы объявить о втором пришествии Мальволио. Все остальные спрячутся в его тени на очередное десятилетие, а это более чем на руку герцогине. Кстати, где она была, когда убили Фабиана? Может, она расскажет о себе?

Сходится. Все сходится.

— Хорошо, это звучит правдоподобно, — неохотно признал я. — Но у тебя нет никаких доказательств.

— Меня научил этому мой учитель, — заявил он, кивая в мою сторону. — Я всего лишь предложил более правдоподобное объяснение, чем возвращение из небытия мстительного управляющего. Если бы Мальволио действительно был так одержим ненавистью, то появился бы уже много лет назад. Что скажете?

— Ты упомянул о мотиве для призвания меня сюда. Каков же он?

— Еще одно сомнительное предположение, если позволите. Вас могла вызвать Оливия.

Я задумался.

— Тебе кажется, что она подозревает Виолу, но не может открыто предъявить ей обвинение?

— В самую точку. Итак, она посылает к вам анонимного посланника, зная, что вы рано или поздно приедете и найдете убийцу.

— Это предполагает, что ей известна подлинная сущность гильдии.

Бобо пожал плечами.

— Я не думаю, что мы все еще остаемся тайным обществом. Графиня — сообразительная женщина, устроившаяся, подобно пауку, в центре собственной паутины и улавливающая в нее любые пролетающие мимо слухи. Все это вполне вероятно.

Я выглянул в окно, где за городскими стенами темнела река, по-зимнему спокойная. Никаких кораблей, только рыбачьи лодки. Бобо прав: в это время года замирает вся торговля.

— Да, я полный идиот, — сказал я. — Как мог я быть таким слепцом?

— Вы хотите сказать, что не знаете? — сочувственно усмехнувшись, спросил он.

Я в смятении взглянул на него, слезы застилали мне глаза.

— Извините, но очевидно же, что вы любите ее. Вероятно, вы влюбились в нее с первого взгляда, когда она появилась в городе, одетая в мужской наряд. Она была скорее одной из нас, чем одной из них, не так ли? Но вам, как добро порядочному шуту, нужно было довести до конца задуманный план, что вы и сделали. И теперь вы примчались спасать ее. Она, вероятно, поняла это, когда вы открылись ей, и с тех пор продолжает подыгрывать вам. Кстати, ваш черед ходить.

— Прости, я задумался, — сказал я, вытирая глаза и садясь к доске. — Каков был твой последний ход?

— Епископом[23].

— Что?

Он показал пальцем на фигуру. Я в замешательстве уставился на доску и проверил диагонали.

— Епископом, ну конечно, — сказал я. — И как я вижу, ты загнал в угол мою королеву. Ловко, очень ловко. — Я сердито положил моего короля. — Поглядите-ка на меня, я проиграл больному на голову сопернику.

Бобо тихо рассмеялся.

— Да, похоже на то, — согласился он. — Итак, что же мы будем делать? Если Мальволио тут ни при чем, то дело, в сущности, не касается гильдии. Мы можем просто отказаться от этого задания и с достоинством слинять отсюда.

— Нет, — сказал я. — Надо еще схватить злодея. Или следовало сказать «злодейку»?

Он невозмутимо кивнул.

— Тогда, может быть, стоит разузнать побольше об этом Алефе?

Я встал и протянул руку. Он пожал ее.

— Извини, что я втянул тебя во все это, — сказал я. — Из-за меня мы теперь переселились, вероятно, в самое опасное для нас место. С тобой все будет в порядке?

— Я надеюсь, — сказал он. — Ведь Виола думает, что мы ищем Мальволио. Да и вряд ли она решится на какие-то крутые меры прямо под собственной крышей. Но будьте осторожны в городе.

Я кивнул и отправился на конюшню. Зевс с надеждой взглянул на меня, когда я пошел за седлом.

— Вперед, мой старый грек, — сказал я. — Нам надо кое-что сделать.