"Ангельский заложник" - читать интересную книгу автора (Сингх Налини)

Глава 3

Ее спас страх. Лишь замаячившая угроза оказаться заключенной в темницу собственного разума, заставила ее вынырнуть из этого водоворота и вернуться в реальность. Когда шум в ушах затих, она услышала слова Назараха:

— Возможно, я попрошу тебя снова присоединиться к моей свите, Жанвьер.

Жанвьер изящно поклонился, и на мгновение Эшвини увидела в нем незнакомца в одежде давно минувших эпох, умевшего играть в политику с такой же легкостью, как и в карты. Ее рука непроизвольно сжалась, но уже через секунду он непринужденно и слегка лениво рассмеялся, вновь превратившись в того вампира, которого она знала.

— Если вы помните, из меня так и не вышел хороший придворный.

— Но ты всегда был способен найти подходящие слова, — сложив крылья за спиной, ангел подошел к полированному столу красного дерева в углу комнаты. — Ты помогаешь Гильдии?

Эшвини позволяла Жанвьеру вести разговор, предпочитая в это время изучать Назараха, его мощь буквально хлестала ее рассудок… кнутом с осколками стекла.

— Меня заинтриговал этот поцелуй, — Жанвьер замолк. — Если позволите… Почему отношения между Антуном и Кэлланом вас так интересуют?

— Антуан, — проговорил Назарах, и лицо его вдруг изменилось, на секунду отразив истинный возраст ангела, — стал зарываться. Он разве что не начал оспаривать мою власть.

— Значит, он изменился, — Жанвьер покачал головой. — Тот Антуан, которого я знал, был амбициозным, но умел ценить свою жизнь.

— Это все женщина — Симона, — когда Назарах протянул фотографию, бесчеловечный янтарь ангельского взгляда замер на Эшвини, всего на секунду, но такую невозможно долгую. — Ей всего лишь третья сотня, а она уже крутит Антуаном, как хочет.

— Тогда, почему она всё еще жива? — прямо поинтересовалась Эшвини. Ангелы сами создавали законы. И ни один суд на земле не призвал бы Назараха к ответственности, если бы тот решил избавиться от одного из Обращенных.

Вампиры выбирали своих хозяев вместе с почти-бессмертием.

Крылья ангела чуть распахнулись, затем он вновь сложил их.

— Похоже, он ее любит.

Эшвини кивнула.

— Вы ее убьете, а он восстанет против вас. — И умрет. Ангелы никогда не славились милосердием.

— Прожив семьсот лет, — размышлял Назарах, говоря о веках, словно о паре десятилетий, — я понял, что не хочу потерять одного из тех, кого действительно уважаю. А Антуан, если не считать его недавней ошибки, относится к их числу.

Возвращая фотографию знойной брюнетки, которая, похоже, окончательно вскружила голову древнему вампиру, Эшвини заставила себя встретиться взглядом с Назарахом — янтарь, словно линза, усиливал призрачные пронзительные крики.

— Как это связано с похищением? — спросила она, всеми силами отгораживаясь от кошмара.

— Кэллан Фокс, — сказал Назарах, — меня заинтриговал. Я пока что не желаю его смерти. А ради возвращения внучки Антуан убьет щенка. Заберите у него Моник и привезите сюда.

— Вы просите передать вам заложницу, чтобы использовать ее против Антуана, — Эшвини покачала головой, сумев, наконец, немного расслабиться. — Гильдия не вмешивается в политические разногласия.

— Между ангелами, — поправил ее Назарах. — А это… проблема в отношениях между ангелом и его вампиром.

— Все равно, — продолжала она, не в силах оторвать взгляд от янтарных сияющих крыльев, недоумевая, как такое великолепие может сосуществовать наряду с нечеловеческой тьмой, бушующей внутри ангела. — Если вы хотите Моник, все, что вам надо сделать, — это поставить всех перед этим фактом. И Кэллан вам тут же ее передаст. — Лидер поцелуя Фокса, возможно, и был готов противостоять Антуану Бомону, но только последний идиот воспротивился бы воле ангела. А Кэллан Фокс идиотом не был. — Мы вам не нужны.

Назарах одарил ее загадочной улыбкой.

— Вы не станете упоминать моего имени при Кэллане. Что касается остального, то Гильдия уже согласилась на мои условия.

— Без обид, — сказала она, задаваясь вопросом, был ли он так же безжалостно великолепен, когда высасывал жизнь из тех, кто вызвал его недовольство. — Но мне нужно обсудить это с боссом.

— Как пожелаешь, охотница Гильдии, — легко согласился он, в глазах, полных смерти, не было ни капли милосердия.

Отойдя в сторону, она нажала кнопку вызова на мобильном, зная, что Назарах и Жанвьер продолжат говорить вполголоса о далеком прошлом, тени которого довлели над ангелом, но не над вампиром.

Ангел и вампир. Оба отмечены бессмертием, оба неотразимы, но настолько разные. Назарах был существом вне времени, совершенным, беспощадным и абсолютно бесчеловечным. Жанвьер же напротив был из плоти и крови, и хотя тоже смертельно опасным и иногда бесцеремонным… но он все еще принадлежал этому миру.

— Эшвини, — знакомый тон Сары. — Что случилось?

Она изложила суть приказа Назараха.

— Ты на это подписалась?

— Да, — вздохнула директор Гильдии. — Я чертовски не хочу вмешиваться в гигантскую мясорубку, в которую это грозит перерасти, но выбора нет.

— Он играет с нами.

— Он ангел, — сказала Сара, и это было ответом. — И в принципе Моник нарушает условия контракта, так что Назарах может отправить за ней всех и вся. Даже если он способен решить эту проблему с помощью одного телефонного звонка.

— Проклятье. — Эшвини любила ходить по лезвию бритвы, но когда в дело вмешивались ангелы, это лезвие грозило прорезать плоть до самых костей. — Прикроешь меня?

— Как всегда, — ответила та, не колеблясь ни секунды. — Кенджи и Баден будут ждать сигнала. Если что, мы вытащим тебя в течение часа.

— Спасибо, Сара.

— Ну, я не хочу потерять свой основной источник развлечений, — она почти расслышала улыбку в голосе директрисы. — Кстати, пока не поступало никаких новых заказов на Каджуна. Я просто подумала, ты захочешь это знать.

— Угу, — Эшвини, быстро попрощавшись, повесила трубку, спрашивая себя, что сказала бы Сара, знай она, кто именно стоял сейчас всего лишь в паре шагов.

Словно почувствовав, что она думает о нем, Жанвьер взглянул на неё именно эту секунду. Пытаясь выбросить из головы посторонние мысли, она направилась обратно к "дружной компании" ангела с вампиром.

— У вас есть какие-нибудь предположения, где Кэллан может держать Моник?

Взгляд ангела замер на ее губах, и она с трудом поборола желание сбежать. Несмотря на его мучительную красоту, у нее возникло нехорошее предчувствие, что его удовольствие для нее обернется лишь невыносимой болью.

— Нет, — ответил он, поднимая взгляд выше, к ее глазам. — Но завтра вечером он будет в «Дочери рыбака», — янтарь опьянял мощью. — А пока вы будете моими гостями.

Её вдруг захлестнула ледяная волна предостережения, и весь зной Атланты, казалось, не в силах был растопить холод, сковавший все тело.

Сон никак не приходил, и Эшвини сидела… на балконе гостевой комнаты, что выделил им Назарах. Она бы предпочла палатку в парке или койку в приюте для бездомных — все, что угодно, этому роскошному ангельскому жилью, где крики ужаса не давали ей заснуть.

— Как ты думаешь, скольких мужчин и женщин Назарах убил за свою жизнь?

Обычно она ощущала суть вещей только через прикосновение, но этот дом, как и его хозяин, был настолько древним, помнил столько крови, что все эти вопли не могли не отражаться бесконечным эхом у нее в голове.

— Тысячи, — послышался тихий ответ от вампира, прислонившегося к стене возле дивана, на котором она сидела. — Правящие ангелы не могут позволить себе милосердия.

Она подставила лицо ночному ветру.

— И все же некоторые считают их вестниками Богов.

— Ангелы — это просто ангелы. Как я — это всего лишь я. — Оттолкнувшись от стены, он подошел к ней и упёрся руками в деревянный подлокотник дивана. — Мне нужно кормиться, cher.

В груди вдруг резануло, неожиданно, больно, но она смогла взять себя в руки.

— Полагаю, у тебя не возникнет особых проблем с поиском пищи.

— Мой укус может доставить удовольствие. Некоторые ищут такого наслаждения. — Его палец проследил шрам у нее на шее, там, где билась ниточка пульса. — Кто тебя отметил? — В тихом вопросе был лед.

— Первая охота. Я тогда была юной и совсем неопытной. Вампир подобрался слишком быстро и чуть не разорвал горло. — Она не сказала, что специально позволила ему подойти так близко, чтобы ощутить поцелуй смерти. До той секунды, когда ее кровь наполнила воздух запахом меди, она думала, что хочет умереть. Чтобы заставить голоса в голове умолкнуть навеки. — Он научил меня ценить жизнь.

— Я попрошу разрешения Назараха, — произнес Жанвьер после нескольких невероятно долгих секунд, — воспользоваться здешними запасами крови для вампиров.

Благодаря своим остро отточенным чувствам, она ощутила, как меж ними повисли несказанные слова.

— И что же ты недоговариваешь?

— Ангел хочет, чтобы я оставил тебя одну, — его дыхание погладило кожу в интимной ласке, — иначе кровь мне бы уже предоставили. Он хочет, чтобы я ушел на охоту.

Она задрожала при одной только мысли о том, чего Назарах может желать от нее.

— Ты его разозлишь.

— Он слишком благоволит ко мне, чтобы убить за столь малое прегрешение. — Но вампир не двигался с места. — Почему в твоих глазах столько теней, Эшвини?

Она вздрагивала всякий раз, когда он произносил ее имя, словно это слово связывало их все крепче на невидимом глазу уровне.

— А почему в твоих столько секретов?

— Мне больше двухсот лет, — ответил он, и голос его был чувственным, как ночь, наполненная ароматом магнолии. — Я многое натворил, и не всем могу гордиться.

— Почему-то я не удивлена.

Он не улыбнулся в ответ, даже не вздохнул, оставаясь абсолютно неподвижным.

— Поговори со мной, моя Блейд.

— Нет. — Пока нет.

— Я очень терпелив.

— Увидим, — уже сейчас она понимала, что бросает ему вызов, и Жанвьер не сможет перед этим устоять.

Он наклонился так близко, что его губы едва не касались ее, горячие дыхание опаляло, его почти-бессмертие сияло в глазах.

— Да. Увидим.

Зайдя в душ, Эшвини включила холодную воду.

— О, черт!

И только когда ее либидо получило ледяной шок, она открыла горячую воду. Кожу обжигал восхитительный жар, а она размышляла о том, что это безумие — играть с вампиром, который, несмотря на всю свою привлекательность, опасен, как кинжал, приставленный к горлу. С другой стороны, большинство друзей и так уже считало ее почти совсем чокнутой. Так зачем же разочаровывать людей?

Она улыбнулась под струями воды.

Правила и требования, попытки жить «обычной» жизнью в первые девятнадцать лет ее существования едва не стоили ей не только рассудка, но и самой жизни.

Вспышка памяти — и она вновь в стерильно белой комнате, прикованная к кровати, ремни врезаются в плоть. Запах дезинфектдезанта, легкие шаги в обуви на резиновой подошве… и крики, крики, всегда, сколько она помнит. А позднее они сидят там и обсуждают ее, словно боги.

— Лечение даёт результат, её рассудок проясняется.

— А вы уверены, что она не прекратит принимать лекарства, когда выйдет отсюда?

— Её выпустят на поруки брата. А доктор Тадж, как мы все знаем, очень уважаемый врач.

— Эшвини, ты нас слышишь? Ты должна ответить на некоторые вопросы.

Она отвечала, говоря то, что они хотели услышать. Это был последний раз, когда она притворялась «нормальной». И они отпустили ее, оставили в покое.

— Никогда больше, — прошептала она.

А самое главное, люди по-прежнему ее любили, даже такой.

Пальцы сжались. Не все. Доктор Тадж хотел ту сестру, которой она была когда-то, восходящую звездочку, чьё сияние было равносильно его собственному. И разве кому-то интересно, что та звезда медленно умирала, отчаянно пытаясь удержаться на этом чуждом, непонятном ей, небосводе?

Горячая вода вырвала ее из бездны воспоминаний, когда кожа начала протестовать от такой терапии. Выключив воду с тихим удовлетворенным вздохом, она вытерлась пушистым полотенцем персикового цвета, идеально гармонировавшим с декором ванной. Было бы так естественно облачиться в халат, висевший на двери и отправиться в спальню, но среди охотников Гильдии паранойя была не просто делом обычным, она была необходимостью.

И не зря. Потому что, когда она вышла — босиком, но полностью одетая, пистолет спрятан под рубашкой на спине, — самое опасное существо в Атланте поджидало ее.

— Назарах, — вымолвила она, останавливаясь в дверях ванной. — Какой сюрприз.

Ангел шагнул на балкон.

— Идем.

Чувствуя, что отказ будет равносилен самоубийству, она последовала за ним на свежий воздух, в ночь, окутанную густым ароматов цветов поместья.

— А Жанвьер?

— Я хорошо знаю его вкусы.

Эшвини сжала пальцы на перилах — любезность для гостей, которой она не ожидала.

— Зачем я здесь? — И зачем вы здесь?

Назарах облокотился на перила, его крылья расслабленно повисли, ничуть не утратив своего великолепия.

— Я потребовал тебя для этой охоты. Знаешь, почему?

— У меня есть опыт возвращения заложников. — В основном, вампиры, похищенные группировками экстремистов, борющихся с «грехом» вампиризма. — Я собиралась сегодня вечером собрать некоторую информацию о Моник.

— Брось. Она будет жива и невредима, пока Кэллан получает, что хочет.

— Вы говорите так уверенно.

Ангел улыбнулся, никогда в жизни Эшвини не видела подобной улыбки, на ней лежала печать вечности и тень смерти, она словно вонзалась в мозг шипами острыми, как иглы.

— Кэллан, — заметил он, — не выжил бы при моем дворе, будучи лишен некоторого ума. Он знает, что, хотя Антуан и любит поиграть в политику, Бомон, не колеблясь, убьет его, если хоть что-то случится с Моник. Так что, пока Антуан жив, за Моник можно не волноваться.

— Вы могли бы прекратить эту вражду, — сказала она, сосредоточившись на дыхании, на том, чтобы остаться в живых. — Вам надо лишь поддержать одного из них.

— Каждый должен двигаться вперед, — холодное заявление, от которого повеяло ветром вечности. — Антуан становится слишком степенным. Возможно, пора передать мантию Кэллану.

— Я думала, вы благоволите к Антуану.

— Я — ангел, и мои предпочтения — всего лишь составляющая баланса сил. — Он повернул к ней голову, на его лице было беспощадное безразличие. — Я потребовал тебя, потому что год назад ты ранила ангела, который пытался тебя взять.