Налини Сингх АНГЕЛЬСКИЙ ЗАЛОЖНИК

Глава 1

— Вот так сюрприз, cher, — по обыкновению лениво растягивая слова, произнес Жанвьер, облокотившись о дверной косяк своей луизианской квартиры. — Что же ты не захватила арбалет?

— Я пришла не убивать тебя, — Эшвини, скрестив на груди руки, прислонилась к стене напротив — сонный и полураздетый Жанвьер был восхитительно сексуальным. А еще он был двухсотсорокапятилетним вампиром, способным разорвать ей горло легким движением руки. — Хотя, зная тебя, наверное, стоило прихватить.

Медленная улыбка расползлась по лицу, которое, не будь столь сильно вытянутым и мрачным, могло бы считаться по-настоящему красивым. И всё же… Жанвьер всегда привлекал внимание; всякий раз на него в баре оглядывалась каждая женщина, плененная легкой грубоватостью и голодным огоньком в его глазах, где болотные тени сплелись с солнечными лучами.

— Ты ранила меня в самое сердце. Я-то думал, мы друзья.

— Размечтался, — Эшвини выгнула бровь. — Так ты собираешься меня впустить?

Он небрежно пожал плечами, заиграли мышцы, о силе и крепости которых большинство людей и не догадывалось, ведь двигался он всегда легко и грациозно. Но Эшвини знала — она охотилась на него уже три раза за последние два года, но он всякий раз ускользал от нее.

— Зависит от того, — заметил он, исследуя глазами все ее тело, — не пришла ли ты затем, чтобы снова пытаться меня убить?

— В глаза смотри!

В его взгляде, наконец-то встретившимся с ее, заплясали смешинки.

— Какая ты скучная, сладкая моя.

Почему-то именно Жанвьер выявлял её прагматичную сущность. А вот все остальные считали ее просто чокнутой сумасбродкой.

— Это была плохая идея, — Махнув ему рукой, она развернулась на каблуках. — Увидимся, когда ты в следующий раз взбесишь ангелов. — Как правило, целью Гильдии было наказание вампиров, нарушивших контракты, по которым они обязывались прослужить ангелам сто лет в обмен на почти-бессмертие… но это же был Жанвьер. — Постарайся ничего не натворить на этой неделе, я и без тебя буду занята.

Его рука легла ей на затылок, теплое и удивительно нежное прикосновение.

— Ну не будь такой. Заходи, я сделаю тебе кофе, какого ты не пила никогда в жизни.

Ей надо было отстраниться, уйти от него так далеко, как только возможно. Но Жанвьеру удалось захватить её в плен. Она колебалась слишком долго, и жар его ладони проник в неё, вызывая яркие образы, так противоречащие холоду его почти-бессмертия.

— Никаких прикосновений! — она сказала это не только ему, но и себе.

Пальцы сжались.

— Это ты вечно пытаешься наложить на меня свои хищные лапки.

— И в один прекрасный день ты не сможешь от меня ускользнуть.

У Жанвьера была опасная привычка злить ангелов, так что он, в конце концов, оказывался в охотничьем списке Гильдии. Хуже всего было то, что всякий раз, когда Эшвини была совсем рядом, когда уже практически дышала ему в затылок, он умудрялся как-то получить прощение. Последний раз она чуть не спустила курок просто из принципа.

Легкий смех, пыльцы скользнули по шее в томной ласке.

— Тебе надо сказать спасибо, — заметил он, — благодаря мне, тебе гарантирована хорошая премия как минимум дважды в год.

— Мне гарантирована премия, потому что я отлично делаю свою работу, — парировала она, поворачиваясь к нему лицом. — Ты готов к серьезному разговору?

Он убрал руку.

— Проходи в мое логово, охотница Гильдии.

Эшвини не испытывала особого восторга от того, что спину ей будет прикрывать вампир, но, после трех охот у них с Жанвьером установилось полное взаимопонимание. И если когда-нибудь охота на него дойдёт до логического конца, то финальная схватка непременно произойдет лицом к лицу. Некоторые из ее собратьев-охотников считали идиотизмом доверять тому, на кого охотишься, но она привыкла составлять свое собственное мнение о людях. Она не питала иллюзий, прекрасно понимая, что Жанвьер опасен, как обнаженный клинок, но вместе с этим знала, что в то время, из которого он родом, слово человека зачастую оказывалось единственным, что у него имелось. Вряд ли бессмертие уже разрушило его представления о чести.

Поэтому она протиснулась мимо него, хотя он нарочно подвинулся, прижимая ее к двери. А она не протестовала так уж бурно; а следовало бы, потому что вампиры были «запретной зоной». Гильдия напрямую не запрещала отношения, и многие из охотников заводили романы с вампирами, но Эшвини была скорее согласна с такими, как Елена. Та как-то заметила, что вампиры почти бессмертны, и для них люди — не более чем мимолетное удовольствие, игрушки: легко добытые… легко позабытые.

А Эшвини не собиралась быть легкой добычей ни для какого мужчины — будь он смертным, вампиром или ангелом. Хотя ангелы никогда не снисходили для интрижек со смертными. И это было неудивительно, ведь правители мира считали людей существами низшего уровня.

— Не совсем то, что я предполагала увидеть, — сказала она, проходя в стильно обустроенную мансарду, где так неожиданно доминировал свет. Оттенки заходящего солнца задавали тон всему декору; на коричневый диван было наброшено яркое покрывало, на полу — индейские пестрые ковры, стены — окрашены в цвета пустыни.

— Я люблю тенистые болота, — пробормотал Жанвьер, закрывая дверь и проходя на кухню. — Но иногда, чтобы оценить всю красоту места, надо прочувствовать его противоположность.

Он перемещался по кухне с легкостью человека, который точно знает, что надо делать, и Эшвини позволила себе полюбоваться его мужской красотой. Пусть Жанвьер и был старой занозой в заднице, но с таким сильным и подтянутым телом, как у бегуна или пловца, он являлся просто сексуальной мечтой любой женщины. Ростом в шесть футов три дюйма, он возвышался над ней на добрых пять дюймов и двигался с непринужденностью человека, абсолютно уверенного в себе.

В конце концов, подумала она, у него было больше двухсот лет, чтобы развить в себе некоторое высокомерие.

— Похоже, ты не слишком-то волнуешься из-за солнечного света, — заметила она, оценивая мансардное окно справа. Кровать стояла прямо под ним, и, когда часы показывали восемь утра, солнечные лучи должны были падать прямо на простыни.

Перед глазами тут же услужливо возникла картина лежащего Жанвьера, запутавшегося в этих простынях. Кровь прилила к голове, в ушах зазвенело, и она с трудом расслышала его слова.

— Выискиваешь мои слабости, охотница? — он протянул ей маленькую чашку с густым напитком, даже отдаленно не похожим на тот кофе, какой она пила обычно.

— Что это? — она подозрительно принюхалась, рот тут же наполнился слюной. — И да, конечно. Возможно, мне удалось бы вытолкнуть тебя на солнце и я смогла бы понаблюдать, как ты изжаришься.

Его губы изогнулись в усмешке.

— Но ведь ты будешь скучать по мне.

— Похоже, возраст начинает давать о себе знать, раз у тебя возникают такие бредовые идеи.

— Это caf#233; au lait — кофе, молоко и чуточку цикория, — наблюдая, как она делает глоток, он кивнул на кровать: — я люблю солнечный свет. Вряд ли вампиризм был бы таким уж привлекательным, если бы мне пришлось провести вечность в темноте.

— Раз уж всем известно, что вампиры с легкостью выносят солнечный свет, то, казалось бы, старый миф должен развеяться, но он продолжает жить в умах обывателей, — она задумалась, вдыхая необычный аромат кофе. — Мне нравится эта штука.

— Он тебе подходит.

— Горький и странный?

— Экзотический и соблазнительный, — он пробежал пальцами по ее обнаженной руке. — У тебя красивая кожа, cher. Словно пустыня на закате.

Она отодвинулась из пределов его досягаемости.

— Надень рубашку и проснись наконец.

— С тобой просто невозможно.

— Давай представим, что у меня винтовка. И ты на прицеле.

Жанвьер воздохнул, потирая подбородок, на котором уже пробивалась утренняя щетина.

— Обожаю, когда ты говоришь сальности.

— Да? Ну, может, следующие мои слова заставят тебя изменить мнение, — сказала она, стараясь не думать о том, каково это — почувствовать щетину, покалывающую ее кожу. — Кровь, похищение, месть, захват заложников.

В зеленых глазах вспыхнул интерес:

— Расскажи поподробнее, — он с приглашающим жестом махнул в сторону кровати: — и прости за беспорядок. Не ждал, что ко мне в гости пожалует леди.

Но она проигнорировала его призыв и, подойдя к столу, чтобы поставить кофе, забралась на высокий табурет. Жанвьер усмехнулся, присел на кровать и, оперевшись на локти, вытянул скрещенные в лодыжках длинные, одетые в джинсы, ноги. Солнечный свет плясал в его темно-каштановых волосах, придавая им оттенок чистой меди, столь дивно сочетающийся с золотом его кожи.

Многие вампиры такого возраста обладали сверхъестественной физической привлекательностью, но пока что она не встречала никого с подобной харизмой — или с такой способностью заводить друзей в любом городе, где он только побывал. И именно поэтому он ей нужен.

— Все это происходит в Атланте.

— Атланта? — пауза. — Это территория Бомонов.

Есть!

— Ты их хорошо знаешь?

Он слегка пожал плечами.

— Пожалуй. Это старая семья вампиров.

Соблазнившись ароматом, Эшвини сделала еще глоток крепкого кофе Жанвьера.

— Понятно. Я слышала, ангелы не делают различий между семейными ветвями, когда речь заходит о выборе Кандидата. — Из многих сотен тысяч тех, кто ежегодно претендовал на бессмертие, лишь единицы достигали ранга Кандидата.

— Бомоны умеют изворачиваться, — продолжал Жанвьер. — Они умудрились Обратить как минимум одного члена семьи в каждом поколении. В этом — двоих.

— Моник и Фредерика. Брата и сестру.

Он кивнул:

— Это делает их невероятно сильными. Считая Моник и Фредерика, у них теперь десять ныне здравствующих вампиров, связанных кровью. Самому старому — полтысячи лет.

— Антуан Бомон.

— Жестокий ублюдок, — сказал Жанвьер почти нежно. — Наверняка продал бы детей работорговцам, если бы смог извлечь из этого выгоду.

— Твой друг?

— Спас ему как-то жизнь, — Жанвьер поднял лицо к солнцу, купаясь в его лучах, словно сибарит где-нибудь на европейском побережье, вдалеке от знойных душных объятий луизианского лета. — А он теперь ежегодно присылает мне бутылку своего лучшего Бордо вместе с предложением жениться на его дочери Жанне, — произнесенное на французский манер, имя прозвучало чувственно и волнующе.

Ее пальцы сжались на расписанной вручную чашечке с кофе.

— Бедная женщина.

Он снова обернулся к ней, в глазах плескалось веселье.

— Напротив, она весьма заинтересовалась свадьбой. Прошлой зимой приглашала меня согреть ее в дивном коттедже в Аспене.

Эшвини понимала, что он играет с ней. А еще она знала, что Жанвьер вполне способен был «навешать» ей всевозможных небылиц — просто ради собственного удовольствия.

— Готова биться об заклад, что сейчас Жанна вовсе не думает об Аспене. Скорее, она думает только о том, как бы кого-нибудь убить.

— Рассказывай. 

Именно эта его способность сразу понять и оценить ситуацию так притягивала ее, невзирая на все клятвы и зароки.

— Моник — это же праправнучка Жанны в девятом колене?

Жанвьер на секунду задумался.

— Может, в десятом, но не важно. Жанна обожает детей. Антуан зовет их обоих — и Моник и Фредерика — внучатами.

— Ей двадцать шесть лет, — уточнила Эшвини. — Не совсем ребенок. А Фредерику — тридцать.

— Все, кому меньше ста, для меня дети.

— Забавно.

— Тебя это не касается, cherie, — его улыбка растаяла, и он вдруг превратился в человека, который наблюдал, как утекают столетия. — В твоих глазах слишком много опыта. Если бы я не знал, что ты смертная, решил бы, что ты прожила не меньше моего.

Иногда ей и самой так казалось. Но демоны, терзавшие ее душу день и ночь, не оставляли времени для раздумий.

Избегая его чересчур проницательного взгляда, она сказала:

— Моник похитили.

— Кто посмел пойти против Бомонов? — неприкрытое удивление. — Они не только обладают большой силой, но еще и ангел, который контролирует Атланту, благоволит к ним.

— Благоволил, — ее глаза вернулись к нему, любуясь, как солнечные лучики скользят по его телу. Это было слишком большое искушение, и даже демоны не могли бороться с захлестнувшим ее чувственным соблазном. — Но кажется, твой приятель Антуан сумел чем-то разозлить Назараха.

Жанвьер, нахмурившись, поднялся на ноги.

— Но, тем не менее, перейти дорогу Антуану — все равно, что самому намылить себе веревку.

— Поцелуй Фокса так не думает.

— Поцелуй? — качая головой, он подошел почти вплотную к ней и оперся одной рукой о стол. — То есть поцелуй в самом прямом смысле слова — группа вампиров, объединившихся ради одной цели?

— Да.

— Я больше века не слышал о существовании официальных поцелуев.

— Один парень по имени Кэллан Фокс, похоже, решил возродить традицию, — не сдержавшись, она провела пальцами по кривому шраму на груди Жанвьера, прямо над левым соском: — это не моих рук дело.

— Ах, если бы, — промурлыкал он, подыгрывая ей, — Я бы с гордостью носил отметины, оставленные тобою.

— Жаль, что вампиры так легко залечивают раны, — она вдруг поняла, что не может отвести глаз от шрама, видя в нем что-то смутно знакомое. Но в отличие от любого другого человека, с ним она не испытывала этого толчка памяти, чужеродного вторжения в сознание, когда ее дар — ее проклятие — раскрыл бы прошлое Жанвьера. И вместо всех его секретов, всех кошмаров, она могла ощущать лишь теплую шелковистую кожу под пальцами, слегка несовершенную и от этого еще более притягательную.

— Нож, — произнесла она. — Это осталось от ножа?

— Почти угадала — меч, — сжав пальцами ее запястье, он подтянул ладонь к губам, прижимаясь в долгом поцелуе к костяшкам. — Ты вечно будешь меня так дразнить, Эшвини?