"Загадочные явления (Энциклопедия тайн и сенсаций" - читать интересную книгу автора (Резько И. )

изобразил комнату одного из петергофских дворцов. "Я в голове, в памяти
принес домой весь фон картины "Петр I и Алексей" - с камином, с карнизами, с
четырьмя картинами голландской школы, со стульями, с потолком и
освещением, - был всего один раз в этой комнате, и был умышленно один раз,
чтобы не разбивать впечатления, которое я вынес", - писал об этом художник.
Память гениев искусства способна на чудеса. Как известно, оглохший
Бетховен писал музыку, а русский актер Остужев, потеряв слух, остался на
сцене, и его помнят как выдающегося актера. Скульптор Лина По, умершая в
1948 году, продолжала создавать скульптуры, даже ослепнув. Полностью потеряв
зрение, Лина По лепила замечательные портреты, статуэтки, создала более ста
скульптур. Ей удавалось извлекать из памяти в полной сохранности, не упустив
ни одной детали, ни одного штриха, задуманное произведение и воплощать его
на ощупь в глине.
А музыканты? Моцарт мог точно записать большую, сложную пьесу,
слышанную лишь однажды. Композитор А. К. Глазунов легко восстанавливал
утраченные партитуры музыкальных произведений. Известен интересный случай из
биографии замечательного русского пианиста и композитора Сергея Васильевича
Рахманинова. Однажды к Танееву должен был приехать Глазунов, чтобы сыграть
только что написанную пьесу. Любивший подшутить Танеев спрятал в другой
комнате молодого Рахманинова - тогда студента консерватории. Через некоторое
время после того, как Глазунов окончил играть, Танеев позвал Рахманинова.
Юноша сел за рояль и, к величайшему удивлению Глазунова, повторил полностью
его сочинение. Композитор был озадачен, откуда студент мог знать
произведение - ноты автор никому не показывал.
И это еще не предел. Известен репортер одной из московских газет,
Шерешевский, которого психолог профессор А. Р. Лурия имел возможность
наблюдать в течение почти 30 лет. Выдающаяся память этого человека
безусловно относится к самым сильным из всех описанных в литературе. У него
границы памяти практически отсутствовали.
Шерешевский внимательно вглядывался в написанную на доске мелом таблицу
цифр, закрывал глаза, на мгновение снова открывал, отворачивался в сторону и
по сигналу воспроизводил написанный ряд, заполняя пустые клетки соседней
таблицы, или быстро называл подряд заданные числа. Ему не стоило никакого
труда заполнять пустые клетки нарисованной таблицы цифрами, которые
указывали ему вразбивку, или называть предъявленный ряд цифр в обратном
порядке. Он легко мог назвать цифры, входящие в ту или другую вертикаль,
"прочитывать" их по диагонали или, наконец, составлять из единичных цифр
одно многозначное число.
Таблицу в 20 цифр Шерешевский запоминал за 35-40 секунд, а таблицу в 50
цифр - за 2,5-3 минуты. Через несколько месяцев Шерешевский с той же
полнотой и почти за те же сроки "доставал" из памяти эти таблицы.
Как же все делал этот человек? Он заявил, что, закрыв глаза, продолжает
видеть запечатлеваемую таблицу, написанную на доске, и должен лишь
"считывать" ее, перечисляя последовательно входящие в ее состав цифры. А это
он делает не так, как делают все, глядя на написанное. Он просто "смотрит" в
свою память. Как смотрит?
Шерешевский, оказывается, относится к той группе людей, в которую,
между прочим, входил и композитор Скрябин. У них в особенно яркой форме
сохранилась комплексная, так называемая "синестезическая" чувствительность:
каждый звук непосредственно рождает переживания света и цвета, и даже вкуса