"Большой словарь мата" - читать интересную книгу автора (Плуцер-Сарно Алексей)

4. Американские словари русского мата

В Америке регулярно выходят издания под названием Dictionary of Russian obscenities, обычно тоненькие, маленькие, с ничтожно малым количеством слов. Так, например, в 1971 г. в Кембридже был издан A Dictionary of Russian Obscenities. Слова в нем были снабжены грамматическими справками и иллюстрациями. При всей его краткости, словарь включил в себя более полутораста наиболее употребительных обсценных слов и более шестидесяти грубых интердиалектизмов (просторечных слов).

Следующую попытку создания обсценного словаря предприняли D. А. Drummond и G. Perkins (1-е изд. – 1979). Этот словарь был переиздан дважды (Berkley, 1980; Oakland, 1987). Однако эта попытка была заранее обречена на неудачу, поскольку авторы опирались в своей работе на уже вышедшие словари и, в частности, на словарь Флегона. Практически вся обсценная часть словника Флегона была включена в американский словарь. Не избежали этого редкие, окказиональные, устаревшие и диалектные лексемы: говназия, гов-нопролубка, говнопролубница, говнопрорубка, мудашвили, пердунина, хуймёт-ся, хуяслице и т.п. Слово говнюшка в русском языке имеет множество общеупотребительных значений, кроме того, которое позаимствовал Флегон в Словаре русских народных говоров: 'ящик, решето, скамейка, лоток и т. п., обмазанные коровьим навозом и замороженные для катания с гор, ледянка'. (Флегон 64). В американском словаре то же самое: 'dial, object coated with frozen cow dung, used as a sled' (Drummond, Perkins 1987, 22). По сути, словарь Drummond-Perkins – это исправленный (по возможности), переработанный и дополненный (слегка) "Флегон". Принципы и методы, с помощью которых дополнялся словарь, остаются неясными. "Словарь нецензурных слов" (русское название словаря Drummond-Perkins) оказался наполовину состоящим из вполне приличных цензурных слов. При этом в словаре отсутствует более тысячи общеупотребительных обсценных слов. Так, например, в нем есть прилагательное хуёвый, но отсутствуют прилагательные говноватый, гов-няцкий, заебатый, невъебенный, невпизданный, нехуёвый, мудняцкий и даже такое высокочастотное, как пиздатый. Видимо, ни авторы словаря, ни их информанты не владели в совершенстве интердиалектными формами русской речи и не вели "полевых" записей. Дело в том, что только идиолектный словарь одного информанта дает нам порядка двух тысяч обсценных лексем и свыше трех тысяч значений. Тем не менее авторы проделали большую работу, устранив часть из несметного числа ошибок, переполнявших словарь Флегона. Им удалось почти в два раза расширить словник (всего более 530 собственно обсценных лексем) и добавить множество новых значений.

Drummond и Perkins пытались систематизировать материал, ввести грамматические справки, систему стилистических и других помет, выделить диалектизмы, варианты, отметить эвфемизмы и дисфемизмы и т. п. Однако не может не вызвать удивления тот факт, что большинство отсылок, справок и помет даны неточно или ошибочно. При этом в словарных статьях по-прежнему отсутствует какой бы то ни было лингвистический аппарат. Словарные статьи выглядят так: ЁБС=БАЦ. И всё! Вся словарная статья! Ни примеров, ни значений, ни грамматики, даже не указано, какая это часть речи! На слово хуйня даны только два значения, вся словарная статья занимает одну строчку, хотя в действительности это одно из самых многозначных слов русского языка, имеет около 40 значений, подзначений и оттенков ихупотребления. Слова пиздато вообще нет ни в одном западном словаре. Словарь сплошь состоит из ошибок, неточностей и недоразумений. Есть ошибки даже в алфавитном расположении материала. Составители не очень хорошо помнят, что там, в конце русского алфавита – сначала "Ъ" потом "Ы", или наоборот. Пояснения, данные к некоторым словам, даже трудно назвать словарными статьями: мудак 'a 'fool'; ссака 'piss, urine'; такой-то 'euph. for ёбаный'; талить 'to screw, copulate with' (все пять словарных статей приведены полностью). Лексикографических ошибок и недочетов здесь больше, чем слов.

Возьмем подряд два десятка глаголов. Почти все видовые пары к ним указаны ошибочно, неточно или спорно: барать – отбарать, бздеть-набздеть, брюхатить – обрюхатить, валять – отвалять, вонять – навонять. Подобные "видовые пары" зачастую являются самостоятельными глаголами, поскольку имеют свои оттенки значений (хотя в каком-то контексте они и могут выступить в функции видовой пары). Глагол выдрать авторы определяют как совершенный вид от драть (почему тогда не отодрать?), выдрочить – как совершенный вид от дрочить (почему бы тогда не от "подрочить"?), вздрючить – как совершенный вид от дрючить, а взбзднуть – от бздеть (!) (при том что у глагола бздеть отсылка к набздеть). К глаголам бараться, барда-чить, бздыкать, блядовать, брызгать, вздуть, вздрочить, взъебывать, вставить, въебать, въёбывать никаких отсылок нет, равно как и указания на невозможность образования видовой пары.

Введя в свой словарь помету "euph.", авторы, однако, использовали ее не систематически. Если кабинет задумчивости выделен как эвфемизм, то десятки других явных эвфемизмов никак не отмечены: банан, болт, бубенцы, дыра, ерунда, жарить, женилка, жила, заклепка, замок и многие другие. Вместо пометы disph. (дисфемизм) авторы в одних случаях ставили знак "=", в других – "hum. =": бздительность – и hum. 'бдительность'; дармоёб – а… hum. = 'дармоед'. Последний пример ясно показывает, что дисфемизм может иметь свое собственное значение, и знак равенства даже с большой натяжкой не годится в качестве пометы. Подобные словарные статьи зачастую приобретают комический характер и только запутывают дело: однохуйственно = 'все равно' (тем более что это слово, скорее всего, не является дисфемизмом и само имеет собственный эвфемизм – монопенисуально). В отдельных случаях авторы пользовались при определении значения дисфемизма знаком "+": бледи '(блядь + леди)' (больше напоминает граффити, чем словарную статью).

Авторам удалось расширить словник за счет введения в него значительного количества вариантов, уменьшительных и усилительных форм, возвратных глаголов (около четверти новых словарных статей). Но и здесь вместо системы помет – сплошная путаница, лишь затрудняющая пользование словарем. Так, бздёха интерпретируется авторами как вариант от бздушки. В действительности последнее слово является уменьшительно-ласкательной формой, но не от бздюхи, а от бздухи. Самостоятельное слово блядовской почему-то отмечается как вариант от слова блядский (разносуффиксальные синонимы). Слово выблядочек рассматривается как вариант от выблядка. Впрочем, выблудочек тоже оказался вариантом того же слова. Эвфемизм (синоним) отхе-рачить отмечен как вариант слова отхуячить, муда – как вариант слова муд-ня, ебак – как вариант слова ебарь. Зассанный помечено как 'var. of засцан-ный', а засцыха, наоборот, как 'var. of зассыха'. Да и глагол выперднуть – это не вариант слова выпердеть, а однократный глагол. Даже целое выражение: а вафлей не хочешь? – определяется как вариант выражения а хуя не хочешь. Такое толкование понятия варианта является неверным.

Пометой "dial." авторы обозначали не только собственно диалектизмы (биз-деть, жопанья, жопея, жопича), но просто редкие (бздюх, говносёрка, гов-нушка) слова и выражения, а часто просто общеупотребительные лексемы (бледь, говновозка, говняшка, жопочка). Как вообще можно серьезно говорить о диалектных формах, если никаких систематических записей лексического материала в России не велось? Не лучше обстоит дело и с указанием рода существительных: мудила и заёба, по мнению авторов, относятся к мужскому роду, дрочила – к женскому, коза – мужскому! Как 'aug. of блядь' отмечено не только слово блядища, но и блядюга, и даже блядунья. Примеры некорректного употребления помет можно было бы умножить. Даже с точки зрения рядового читателя все это не может рассматриваться как нечто второстепенное, поскольку подобные пометы, как правило, заменяют в рассматриваемом словаре определения значений слов (ничего, кроме такой отсылки, в словарной статье обычно нет). Если читатель захотел бы посмотреть в этом словаре какое-либо слово, то он или вообще не обнаружил бы его (отсутствует свыше трех четвертей обсценных лексем), или не нашел искомого значения (отсутствует свыше половины самых употребительных значений).

Грамматические справки, данные в словаре в порядке исключения, настолько запутаны и содержат такое количество ошибок, что по ним не всегда можно определить даже начальную форму слова (при том, естественно, условии, что в этом словаре в словник вынесены не только начальные формы слов): муде – я 'pi муди …'; мудо – a 'pi муда var. of муде'; муды 'pi var. of муди'.

К тому же есть еще и отдельная словарная статья, в которой муда 'var. of мудня'! (Drummond, Perkins 1987, 45-46). Разобраться в этих четырех словарных статьях не просто. В действительности в современном языке из трех вариантов начальной формы (мудо, муде, муда) первоначальная форма единственного числа именительного падежа мудо употребляется редко. Формы муде, муди, муды, мудя и муда встречаются как варианты формы множественного числа именительного падежа (при том, что муде – это форма бывшего двойственного числа). Все это никак не явствует из приведенных словарных статьей.

Как и в словаре Флегона, здесь к большинству многозначных слов дается лишь одно значение. Даже такое многозначное прилагательное, как блядский, снабжено двумя значениями: 1. 'pertaining to a whore' 2. 'goddamned' (Drummond, Perkins 1987, 14). Между тем оно сочетается, к примеру, со следующими существительными: вещь, машина, фильм, книга, дом, город, страна, настроение, состояние, самочувствие, взгляд, улыбка, человек, мужик, баба, животное, день, жизнь. Несмотря на всю местоименность обсценных слов, лексикограф должен рассортировать возможные контексты их употребления и получить список основных значений. Тогда окажется, что слово блядский имеет десятки значений.

Не совсем понятно, каким образом авторы словаря могли допустить такое количество ошибок, недочетов и недоделок в третьем, исправленном издании своего труда (второе издание, вышедшее восемью годами ранее, содержит те же самые ошибки). Видимо, причина в том, что словарь родился как компилятивный итог предыдущей лексикографической работы в этой области. Исходя из имеющегося под рукой материала, авторы надеялись внести ряд исправлений и дать западному читателю удобный в работе краткий справочник.

Поскольку специальные русские словари, и в том числе обсценные, не дают точных сведений, то, как следствие, и академические западные русско-английские и англо-русские словари в своей обсценной части содержат множество неточностей. Рассмотрим для примера оксфордский русско-английский словарь (The Oxford Russian-English Dictionary 1984) в его обсценной части. Слов дристать и бздеть в этом словаре нет, но есть отдельные статьи на пердеть и пёрнуть. Нет в словаре слов манда, елда и производных от них, но есть слова пизда (ни одной производной к нему) и хуй. К последнему в разделе фразеологии приводится единственное сочетание – нихуя. Нет слова пиздатый, но есть слово хуёвый (единственное в словаре производное от слова хуй). Есть статьи на слова еть и ебать. Последнее дано с ошибочной пометой "impf. (of уеть)". Соответственно, приведено словоуеть (с неточным указанием на то, что это совершенный вид от еть и ебать), при том что других приставочных образований от еть и ебать в словаре нет. Слова муде и производных от него в словаре также нет. Все слова даны с пометой "vulg." и с указанием первого прямого значения. Это при том, что оксфордский словарь включает в себя 70 тысяч слов, представляя с исчерпывающей полнотой корпус наиболее употребительных слов русского языка, к которым должно бы быть отнесено, видимо, и несколько сотен обсценных лексем (а не десять). В том месте словаря, где должно было бы находиться одно из достаточно частотных слов русского языка – пиздатый, мы находим десятки малоупотребительных слов, часть из которых, думается, пользователь словаря не встретит ни разу в жизни: пикрат, пикриновый, пиксафон, пилав, пиллерс, пилон, пиль, пиния, пиорея, пиридин, пирит, пировинный, пирогравюра, пироксилиновый, пирометр, пиросерный, пиццикато и другие, причем ни одного из них нет даже в обновленном издании словаря Ожегова-Шведовой[10] , который содержит также более 70 тысяч наиболее употребительных слов (правда, в нем нет и ни одного обсценного слова).