"Потерянный герцог Уиндхэм (The Lost Duke of Wyndham)" - читать интересную книгу автора (Куинн Джулия)Глава восемнадцатая- Три минуты, - закрыв дверь, произнес Джек. Он и в самом деле думал, что вряд ли это продлиться дольше. Только не тогда, когда она одета в свою длинную ночную рубашку. Это была весьма уродливая вещь, грубая, застегнутая от подбородка до пальцев ног, но, тем не менее, это все-таки была ночная рубашка. И это была Грейс. - Ни за что не поверите в то, что произошло, - сказала она. - Что ж превосходное начало, - признал Джек, - но после всего, что произошло за последние две недели, я готов поверить почти во что угодно. - Он улыбнулся и пожал плечами. Две пинты прекрасного ирландского эля подняли ему настроение. И тогда девушка рассказала ему самую удивительную историю. Томас подарил ей дом и обеспечил доход. Теперь Грейс была независимой и свободной женщиной. Слушая ее взволнованный рассказ, Джек осветил лампой свою комнату. Он ощутил укол ревности. Не потому, что думал, будто Грейс не должна получать подарки от другого мужчины: правда заключалась в том, что она более чем заслужила, чтобы герцог выделил ей какую-нибудь собственность. Провести пять лет с вдовой… Бог ты мой, да ей нужно присвоить титул за ее заслуги. Никто не сделал больше для Англии, чем Грейс. Нет, его ревность была намного более обоснована. Джек услышал радость в ее голосе и, как только темнота в комнате рассеялась, он увидел радость и в ее глазах. И все оказалось очень просто. Джек был недоволен тем, что кто-то другой, а не он, доставил ей эту радость. Это - Но я все равно поеду с Вами в графство Каван, - говорила Грейс. - Я не могу остаться здесь одна и не хочу оставлять Амелию. Все это для нее ужасно трудно, Вы же знаете. Она взглянула на Джека, и тот кивнул в ответ. По правде говоря, он не очень-то много думал об Амелии, хоть это и было эгоистично. - Все это ужасно неловко по отношению к вдовствующей герцогине, - продолжила Грейс. - Она была в ярости. - Могу себе представить, - пробормотал Джек. - О, нет. - Ее глаза стали совершенно круглыми. - Это было чересчур даже для нее. Джек обдумал это сообщение. - Не уверен, сожалею я или, наоборот, испытываю облегчение из-за того, что пропустил это. - Наверное, это к лучшему, что Вы не присутствовали, - ответила Грейс, делая страшное лицо. - Вдова была, мягко говоря, недоброй. Джек хотел сказать, что ему трудно себе представить вдову в каком-либо другом состоянии, но Грейс внезапно развеселилась и произнесла: - Но знаете, мне все равно! - Она захихикала. Это прозвучало импульсивно, словно она до сих пор не могла поверить своей удаче. Джек улыбнулся. Оно было заразным, ее счастье. У него не было в планах позволить Грейс жить где-то без него. И он подозревал, что Томас подарил ей дом вовсе не с намерением, что она будет там жить в качестве миссис Джек Одли, но Джек понимал ее восторг. Впервые за многие годы у Грейс появилось что-то свое. - Я сожалею, - произнесла девушка, но не смогла скрыть свою улыбку. - Я не должна здесь находиться. Я не собиралась дожидаться Вас, но была так взволнована, и мне так хотелось рассказать Вам, потому что я знала, что Вы поймете. И пока она говорила это, глядя на него сияющими глазами, один за другим Джека покидали его собственные демоны, пока не остался просто мужчина, стоящий перед женщиной, которую он любит. В этой комнате, в эту минуту, не имело значения, что он вернулся в Ирландию, что имелось немало причин, по которым он должен бы броситься отсюда наутек и найти место на каком-нибудь отплывающем из Ирландии судне. В этой комнате, в эту минуту, для него существовала только она. - Грейс, - прошептал Джек, и его рука легко коснулась щеки девушки. Она потерлась об нее, и в этот момент он понял, что погиб. Не имело значения, что он думал когда-то, что умеет владеть собой, не имело значения, правильно ли он поступает... Все ушло. - Поцелуй меня, - прошептал Джек. Ее глаза расширились. - Поцелуй меня. Она хотела этого. Джек видел это по ее глазам, чувствовал это. Он наклонился ближе... но недостаточно для того, чтобы их губы соприкоснулись. - Поцелуй меня, - прошептал он снова. Грейс приподнялась на цыпочки. Больше она не сделала ни одного движения: не подняла рук, чтобы приласкать его, не наклонилась, позволяя своему телу прижаться к нему. Всего лишь приподнялась на цыпочки настолько, чтобы ее губы слегка коснулись его губ. А затем она отпрянула от него. - Джек? - прошептала девушка. - Я... - Он почти сказал это. Слова уже были тут, на языке. « Но каким-то образом Джек понимал, сам не зная откуда, - что если он произнесет это вслух, то отпугнет этим девушку. - Останься со мной, - прошептал Джек. Он завязал с благородством. Нынешний герцог Уиндхем мог потратить всю свою жизнь, делая только правильные вещи, но Джек не мог быть настолько бескорыстным. Джек поцеловал ее руку. - Я не должна, - прошептала Грейс. Он поцеловал другую руку. - О, Джек. Он поднес обе руки к своим губам, вдыхая ее аромат. Грейс посмотрела на дверь. - Останься со мной, - опять прошептал Джек, а затем коснувшись ее подбородка, легонько приподнял ее лицо и запечатлел на ее губах нежный поцелуй. - Останься. Джек наблюдал за лицом Грейс и видел тень борьбы в ее глазах. Ее губы дрожали. Отвернувшись от него, девушка произнесла: - Если я... - Голос ее дрожал, был неуверенным и едва слышным. - Если я останусь... Джек коснулся ее подбородка, но не повернул ее лицом к себе. Он ждал, пока девушка будет готова, пока она сама повернется к нему. - Если я останусь... - Грейс сглотнула и на мгновение закрыла глаза, словно набираясь смелости. – Можешь ли ты... знаешь ли ты способ, чтобы я не забеременела? На мгновение он лишился речи. А потом кивнул, поскольку да, он знал такой способ. Всю свою взрослую жизнь Джек принимал меры, чтобы не появилось никаких младенцев. Но так было с женщинами, которых он не любил, с женщинами, которых он не планировал обожать и поклоняться им всю оставшуюся часть их жизни. А сейчас перед ним была Грейс, и мысль сотворить с нею ребенка внезапно вспыхнула в нем как яркая, волшебная мечта. Он мог представить их семьей, смеющимися и поддразнивающими друг друга. Таким было его собственное детство - шумным и беспокойным, когда он бегал наперегонки по полям со своими кузенами, ловил рыбу в ручьях и никогда ничего не мог поймать. Обеды в их доме никогда не были формальными, а потому холодные сборища в Белгрейве были столь же чужды ему, как китайский званный обед. Он хотел всего этого, и хотел, чтобы рядом с ним была Грейс. Единственное, что он не осознавал до настоящего момента, – это насколько сильно ему хочется этого. - Грейс, - сказал Джек, прижав к себе ее руки. - Это не имеет значения. Я женюсь на тебе. Я Она мотнула головой, быстро и резко, почти яростно. - Нет, - сказала она. - Ты не можешь. Нет, если ты - герцог. - Могу. - А потом… Черт побери, он скажет это, чтобы не случилось. Есть вещи настолько значимые, настолько искренние, что их нельзя держать в себе. - Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я никогда не говорил этого ни одной другой женщине, и никогда не скажу. Я люблю Она закрыла глаза, словно его вид причинял ей боль. - Джек, ты не можешь... - Я - Джек... - Я так устал от того, что все указывают мне, что я не могу делать, - взорвался он, отпустил ее руки и зашагал по комнате. - Ты понимаешь, что для меня важно? Не это чертово герцогство, и уж конечно не вдова. Для меня важна ты, Грейс. Ты. - Джек, - опять повторила она, - если ты станешь герцогом, то от тебя будут ожидать, что ты женишься на женщине знатного происхождения. Джек выругался про себя. - Ты говоришь о себе так, словно ты - подзаборная шлюха. - Нет, - ответила она, пытаясь быть терпеливой, - я не шлюха. Я точно знаю, кто я. Я - обедневшая молодая леди безупречного, но невыдающегося происхождения. Мой отец был провинциальным джентльменом, моя мать - дочерью провинциального джентльмена. У нас нет никаких связей с аристократией. Моя мать была троюродной сестрой баронета, вот и все. Джек уставился на нее так, словно не услышал ни единого произнесенного ею слова. Или слышал, но не понял. - Мне все равно. - Но всем остальным не все равно, - упорствовала она. - И если выяснится, что ты – герцог, по этому поводу поднимется шум. Будет большой скандал. - Мне все равно. - Но ты должен... - Грейс остановилась, заставив себя вдохнуть прежде, чем продолжить. Ей хотелось стиснуть руками голову или сжать их в кулаки так, чтобы ногти впились в кожу. Хотелось сделать что-то, что поглотило бы это ужасное разочарование, которое выворачивало ее наизнанку. Почему он не слушает ее? Почему он не может понять, что... - Грейс... - начал Джек. - Нет! - Прервала она его, возможно более резко, чем должна бы, но ей было необходимо сказать ему: - Ты должен будешь действовать очень осмотрительно, если желаешь быть принятым в обществе. Твоей женой не обязательно должна стать Амелия, но это должна быть леди, подобная ей. С подходящим социальным положением. Иначе... - Ты меня слушаешь? - перебил Джек. Он схватил ее за плечи и держал так до тех пор, пока девушка не посмотрела прямо ему в глаза. - Меня не волнует это «иначе». Я не нуждаюсь в одобрении общества. Ты – это все, в чем я нуждаюсь, буду ли я жить в замке, лачуге, или в чем-то среднем между ними. - Джек... – вновь начала девушка. Он слишком наивен. И она любит его за это. Грейс почти расплакалась от радости, что он обожает ее настолько, что думает, будто сможет так просто отмахнуться от правил поведения в обществе. Просто он не знает. Он не жил в Белгрейве в течение пяти лет. Не ездил в Лондон с вдовой и не видел сам, что значит быть членом такой семьи. А она видела. Видела, понимала и точно знала, что ожидают от герцога Уиндхема. Его герцогиней не может стать простая девушка, живущая по соседству. Нет, если он хочет, чтобы к нему отнеслись серьезно. - Джек, - повторила она снова, пытаясь найти правильные слова. - Я хочу... - Ты любишь меня? - прервал он. Грейс замерла. Он смотрел на нее с таким напряжением, что она замерла, затаив дыхание. - Ты любишь меня? - Это не... - Ты... любишь... меня? Грейс закрыла глаза. Она не хотела отвечать. Если она ответит, то пропадет. Она никогда не сможет сопротивляться ему - его словам, его губам. Если она ответит, то потеряет свою последнюю защиту. - Грейс, - произнес Джек, покачивая ее лицо в своих руках, словно в колыбели. Он наклонился и поцеловал ее с щемящей нежностью. - Ты любишь меня? - Да, - прошептала она. - Да. - Тогда это - единственное, что имеет значение. Она приоткрыла рот, чтобы в последний раз попробовать переубедить его, но он уже целовал ее, его рот, горячий и страстный, накрыл ее губы. - Я люблю тебя, - повторял Джек, целуя ее щеки, брови, уши. - Я люблю тебя. - Джек, - прошептала девушка, но ее тело уже задрожало от желания. Она хотела его. Она хотела этого. Она не знала, что принесет ей завтрашний день, но в этот миг ей хотелось притвориться, что ей все равно. До тех пор, пока... - Обещай мне, - обхватив его лицо руками, быстро произнесла Грейс. - Пожалуйста. Обещай мне, что ребенка не будет. Его глаза на миг прикрылись, потом вспыхнули, и, наконец, он произнес: - Обещаю тебе, что я попытаюсь. - Ты попытаешься? - эхом отозвалась Грейс. Конечно же, он не станет ей лгать. Он не будет пренебрегать ее просьбой, а позже - притворяться, что пытался. - Я сделаю то, что мне известно, как делать. Но это не всегда надежно. Грейс ослабила хватку и выразила свое согласие, проведя кончиками пальцев по его щекам. - Спасибо, - прошептала она, наклоняясь для поцелуя. - Но я обещаю тебе и то, - сказал, заключая ее в свои объятия, Джек, - что у тебя Но у нее больше не было желания спорить с ним. Не теперь, когда Джек нес ее к кровати. Он положил девушку на покрывало и отстранился, быстро расстегивая верхние пуговицы на своей рубашке, для того чтобы можно было стянуть ее через голову. Затем он вернулся и прилег рядом, наполовину накрыв ее своим телом, и начал целовать так, словно от этого зависела вся его жизнь. - Боже мой, - проворчал Джек, - эта рубашка – уродлива! - И Грейс не могла не захихикать, пока его пальцы пытались справиться с пуговицами на рубашке. Он издал разочарованный рык, когда они не подчинились, и затем захватил ворот ее ночной рубашки с двух сторон, явно намереваясь дернуть и позволить пуговицам разлететься по комнате. - Нет, Джек, ты не можешь! – произнося это, Грейс почти смеялась; она не знала, почему это оказалось настолько забавным, ведь потеря девственности - серьезное, изменяющее жизнь женщины событие. Но в девушке было столько радости, что она просто пузырилась внутри нее. Ее трудно было сдержать. Особенно когда Джек так старательно пытался решить такую простую задачу, и был так расстроен своей неудачей. - Ты уверена? - Его лицо казалось почти смешным в своем разочаровании. - Поскольку я вполне уверен, что уничтожив эту вещь, окажу услугу всему человечеству. Грейс старалась не смеяться. - Это - моя единственная ночная рубашка. Казалось, это очень заинтересовало Джека. - Так ты говоришь, что если я порву ее, то тебе придется спать голой в течение всей нашей поездки? Она быстро отодвинула его руку от своего ворота. - Нет, - предупредила Грейс. - Но это так заманчиво. - Джек... Он отпрянул от нее, пристально глядя на нее со смесью голода и веселья, от чего она вся затрепетала. - Очень хорошо, - сказал Джек - Сделай это сама. Грейс так и собиралась, но теперь, когда он так пристально наблюдал за нею полными желания глазами из-под отяжелевших век - она словно приросла к месту. Разве у нее хватит дерзости, чтобы раздеться перед ним? Освободить свое тело от одежды - и сделать это Медленно, дрожащими пальцами, она коснулась верхней пуговки своей длинной ночной рубашки. Грейс не могла ее видеть: пуговка была слишком высоко, почти у ее подбородка. Но ее пальцы знали, что делать, знали, где располагались пуговки, и, почти не размышляя, она расстегнула одну. Джек втянул в себя воздух. - Следующую. Она повиновалась. - Следующую. И еще. И еще, пока она не достигла той, что находилась между ее грудями. Он протянул к ней свои большие руки и медленно развел в стороны ее расстегнутую рубашку. Не так уж много это открыло его взору, так как было расстегнуто еще слишком мало пуговок. Но Грейс почувствовала прохладный воздух на своей коже, ощутила его мягкое щекочущее дыхание, когда Джек наклонился, чтобы запечатлеть один легкий поцелуй на ее груди. - Ты прекрасна, - прошептал он. И когда его пальцы вновь оказались на застегнутых пуговках ее ночной рубашки, он справился с ними без особого труда. Взяв ее руку, он нежно потянул за нее, побуждая Грейс сесть. Она села, закрыв глаза, и ее ночная рубашка соскользнула вниз. В темноте ее ощущения обострились, и ткань - простой, прочный хлопок, пробудила в ней дрожь, скользнув по ее коже. А, возможно, все это происходило потому, что Грейс знала - он смотрит на нее. Были ли похожи ее ощущения на чувства той женщины? На той картине? Должно быть, у той женщины имелся некоторый опыт ко времени, когда она позировала господину Буше, но ведь и у нее когда-то все было в первый раз. Закрывала ли она глаза, почувствовав мужской взгляд на своем обнаженном теле? Грейс почувствовала, как рука Джека коснулась ее лица, кончики его пальцев мягко пробежали вдоль линии ее шеи к ямке у плеча. Там он сделал паузу, но только на мгновение, и Грейс втянула в себя воздух в ожидании дальнейшей близости. - Почему ты закрыла глаза? - прошептал Джек. - Я не знаю. - Ты боишься? - Нет. Она ждала. Задыхалась. Она даже подпрыгнула, совсем чуть-чуть, когда его пальцы заскользили вдоль внешнего изгиба ее груди. Грейс почувствовала, что невольно выгнулась ему навстречу. Это было странно. Она никогда не думала об этом, даже не предполагала, на что это может быть похоже, когда руки мужчины поглаживают тебя подобным образом, но теперь, когда момент настал, Грейс точно знала, чего ей хочется, чтобы он сделал. Она хотела почувствовать, как он обхватит ее грудь, полностью заключив ее в свои ладони. Хотела почувствовать, как его рука коснется ее сосков. Хотела, чтобы он трогал ее... Боже, она хотела, чтобы он трогал ее так бесстыдно и не останавливался. Это ощущение распространилось от ее грудей к животу, а затем к потайному местечку промеж ног. Она почувствовала себя горячей, покрасневшей и безумно жаждущей. Жаждущей... там. Это было без сомнения самое странное и невероятное ощущение. Грейс не могла его игнорировать. Она не хотела его игнорировать. Она хотела лелеять его, потворствовать ему и позволить Джеку показать ей, как утолить эту жажду. - Джек, - застонала она, в то время как его руки двигались, качая как в колыбели обе ее груди. И затем он поцеловал ее. Глаза девушки открылись. Губы Джека коснулись остроконечной вершинки ее груди, и Грейс была вынуждена прижать руку ко рту, чтобы не закричать от удовольствия. Она и представить не могла... Она думала, что знает, чего она хочет, но это... Она не знала. Девушка ухватилась за голову Джека, используя ее для поддержки. Это были одновременно и пытка, и счастье, к тому моменту, когда его рот вновь нашел ее губы, она едва могла дышать. - Грейс... Грейс... - шептал мужчина, раз за разом скользя по ее коже. Ей казалось, словно он одновременно целовал ее повсюду: ее рот, уши, шею. Его руки были грешными. И неустанными. Джек непрестанно двигался, непрестанно прикасался к ней. Руки Джека были то на ее плечах, то на бедрах, а потом одна из них начала скользить по ноге девушки, таща за собой ее ночную рубашку, пока та окончательно не соскользнула с тела Грейс. Ей следовало бы смутиться. Почувствовать неловкость. Но ничего подобного она не испытывала. Не с ним. Не тогда, когда Джек смотрит на нее с такой любовью и преданностью. Он любит ее. Он так сказал, и она поверила, а теперь и почувствовала это. Пыл, искренность. Этим сияли его глаза. И теперь она понимала, как может женщина оказаться на краю гибели. Разве может кто-то сопротивляться этому? Разве сама она может сопротивляться ему? Он приподнялся, тяжело дыша, пытаясь непослушными пальцами расстегнуть свои бриджи. Его грудь уже была обнажена, и все, о чем Грейс могла думать, было: « По телу Джека было видно, что жизнь его не была легкой. Его тело было худощавым и крепким, кожа тут и там была изборождена шрамами. - Ты был ранен? - спросила Грейс, опустив взгляд на шрам на его предплечье. Сбрасывал свои бриджи, Джек посмотрел вниз. - Французский снайпер, - криво улыбнувшись, подтвердил он. - Мне повезло, что он не был лучшим в своем профессии. Вряд ли это было забавным происшествием. Но он преподнес его именно так. Как некий малозначимый факт. Грейс улыбнулась в ответ. - Я чуть не умер тогда. - Правда? - Лихорадка. Он вздрогнул. - Ненавижу лихорадку. Грейс кивнула, сжав уголки губ, чтобы сдержать улыбку. - Вряд ли мне понравилось бы быть раненой. Он взглянул на нее, в его глазах плескался юмор. - Я бы не советовал этого. И тут она в самом деле рассмеялась, поскольку все это было действительно нелепо. Боже, он стоял перед нею голый, явно возбужденный, а они обсуждали, сколько неприятностей могут доставить огнестрельные ранения и лихорадка. Джек медленно опустился на кровать, подкрадываясь к ней с хищным выражением. - Грейс? - прошептал мужчина. Она взглянула на него и почти растаяла. - Да? Джек растянул губы в улыбке голодного волка. - Теперь мне гораздо лучше. И все, больше слов не было. Когда он вновь поцеловал ее, то в его поцелуе чувствовались ярость и страсть, которые, поняла Грейс, скоро приведут их к финалу. Грейс почувствовала это его желание и неослабевающую потребность. И когда Джек встал на колени между ее ног, она немедленно и безоговорочно, ничего не страшась, открылась ему. Грейс не знала, как долго он ее целовал. Это было ни на что не похоже. И одновременно это было похоже на вечность. Словно она была рождена ради этого момента, для этого мужчины. Словно в день ее появления на свет было предопределено, что двадцать восьмого октября 1819 года она будет находиться в комнате номер 14 гостиницы "Квинс Армс", и она отдаст себя этому мужчине, Джону Августу Кэвендишу-Одли. Ничего другого не могло произойти. Случилось то, что было предназначено судьбой. Грейс ответила на его поцелуй с неменьшим пылом, хватая его за плечи, за руки, за все, до чего могла дотянуться. И затем, как раз в тот самый миг, когда она подумала, что не может больше ждать, его рука скользнула ей промеж ног. Его прикосновение было нежным, но, тем не менее, Грейс подумала, что готова закричать от потрясения и удивления. - Джек, - выдохнула девушка, не потому что хотела, чтобы он остановился, а потому что не было сил молчать. Джек щекотал и дразнил, а она задыхалась и корчилась. И вдруг в какой-то момент осознала, что он уже не просто прикасается к ней. Он уже был внутри нее: его пальцы исследовали Грейс в той интимной манере, которая заставила ее затаить дыхание. Грейс почувствовала, как ее лоно сжимает его пальцы, и просит о чем-то большем. Она не знала, что ей делать, не знала ничего, за исключением того, что она хочет его. Она хочет Джек сменил положение, и его пальцы покинули ее. Его тело приподнялось над нею, и когда Грейс взглянула на него, ей показалось, что Джек напрягся под воздействием какой-то непреодолимой силы. Он возвышался над нею, поддерживая себя на локтях. Ее язык дернулся, готовый произнести его имя, но в ту же секунду она почувствовала, как он с мягким нажимом входит в нее. Их глаза встретились. - Шшшш, - пробормотал Джек. - Пожди... я обещаю... - Я не боюсь, - прошептала девушка. Его рот сложился в кривую улыбку. - Я... Грейс хотела спросить, что он имеет ввиду и почему улыбается, но тут Джек начал продвигаться вперед, открывая ее, растягивая ее. И это было самой странной, самой удивительной вещью - он был - Я причиняю тебе боль? - прошептал Джек. Грейс покачала головой. - Мне это нравится, - прошептала она в ответ. Услышав это, он застонал и сделал толчок вперед. Это внезапное движение вызвало у нее волну невероятных ощущений и легкого давления. Она выдохнула его имя и схватила его за плечи, и затем подчинилась древнейшему ритму, двигаясь вместе с ним, как единое целое. Движение, ритм, напряжение, и затем... Она взорвалась. Выгнулась и застонала, почти закричала. И когда, наконец, она пришла в себя и нашла силы дышать, то и тогда ей было сложно представить, что она все еще жива. Конечно, ее тело не могло не почувствовать этот извечный ритм и было готово к его повторению. И вдруг Джек резко вышел из нее и отвернулся, ворча и издавая стоны своего собственного удовлетворения. Грейс коснулась его плеча, чувствуя судороги его тела. И когда он что-то выкрикнул, она не просто услышала что. Она Прямо к ее сердцу. Некоторое время Джек оставался неподвижным, пережидая, пока восстановится его дыхание. Затем перевернулся на спину и, притянув к себе, обнял Грейс. Он прошептал ее имя и поцеловал в макушку. Затем сделал это снова. И снова. И когда Грейс, наконец, заснула, именно это она слышала в своем сне. Голос Джека. Нежно нашептывающий ее имя. *** Джек точно почувствовал момент, когда она заснула. Он не был уверен, как ему это удалось - ее дыхание стало тихим и замедленным, тело вытянулось и затихло. И он точно понял, что она заснула. Тогда он в последний раз поцеловал Грейс в висок. И, посмотрев на ее спокойное лицо, прошептал: - Я женюсь на тебе, Грейс Эверсли. И не имело значения, кто он такой. Он никогда не позволит ей уйти. |
||
|