Фёдор Сологуб Стихи Соборный благовест 1922

                 Россия

Еще играешь ты, еще невеста ты.

Ты, вся в предчувствии высокого удела,

Идешь стремительно от роковой черты,

И жажда подвига в душе твоей зардела.

Когда поля твои весна травой одела,

Ты в даль туманную стремишь свои мечты,

Спешишь, волнуешься, и мнешь, и мнешь цветы,

Таинственной рукой из горнего предела

Рассыпанные здесь, как дар благой тебе.

Вчера покорная медлительной судьбе,

Возмущена ты вдруг, как мощная стихия,

И чувствуешь, что вот пришла твоя пора,

И ты уже не та, какой была вчера,

Моя внезапная, нежданная Россия.

    Март 1915

                 * * *

Ты слышишь гром? Склонись, не смейся

Над неожиданной грозой,

И легковерно не надейся,

Что буря мчится стороной.

Уж демон вихрей реет грозно,

Свинцовой тучей облачен,

И облака, что плыли розно,

К себе зовет зарницей он.

Он налетит, гремя громами,

Он башни гордые снесет,

Молниеносными очами

Твою лачугу он сожжет.

    25 сентября 1889

                 * * *

 Зачем, скажи,

В полях, возделанных прилежно,

 Среди колосьев ржи

Везде встречаем неизбежно

 Ревнивые межи?

Одно и то же солнце греет

Тебя, суровая земля,

Один и тот же труд лелеет

Твои широкие поля.

Но злая зависть учредила

Во славу алчности и лжи

Неодолимые межи

Везде, где ты, земля, взрастила

Хотя единый колос ржи.

    29 ноября 1892

                 * * *

 Простая песенка

 Под остриями

 Вражеских пик

 Светик убитый,

Светик убитый поник.

 Миленький мальчик,

 Маленький мой,

 Ты не вернешься,

Ты не вернешься домой.

 Били, стреляли,—

 Ты не бежал,

 Ты на дороге,

Ты на дороге лежал.

 Конь офицера

 Вражеских сил

 Прямо на сердце,

Прямо на сердце ступил.

 Миленький мальчик,

 Маленький мой,

 Ты не вернешься,

Ты не вернешься домой.

    22 ноября 1901

   СОБОРНЫЙ БЛАГОВЕСТ

                  1

Давно в степи блуждая дикой,

Вдали от шумного жилья,

Внезапно благовест великий,

Соборный звон услышал я.

Охвачен трепетным смятеньем,

Забывши тесный мой шалаш,

Спешу к проснувшимся селеньям,

Твержу: — Товарищи, я — ваш!

Унынье темное уснуло,

Оставил душу бледный страх,—

И сколько говора и гула

На перекрестках и путях!

                   2

Клеветники толпою черной

У входа в город нам кричат:

— Вернитесь! То — не звон соборный,

А возмущающий набат.

Но кто поверит лживым кликам?

Кому их злоба не ясна,

Когда в согласии великом

Встает родимая страна?

                  3

В толпе благим вещаньям внемлют.

Соборный колокол велик,

Труды бесстрашные подъемлют

Его торжественный язык.

Он долго спал, над колокольней

Зловещим призраком вися,

Пока дремотой подневольной

Кругом земля дремала вся.

Свободный ветер бури дальней,

Порою мчась издалека,

Не мог разрушить сон печальный,

Колыша медные бока.

И лишь порою стон неясный

Издаст тоскующая медь,

Чтобы в дремоте безучастной

Опять бессильно онеметь.

Но час настал, запрет нарушен,

Разрушен давний тяжкий сон,

Порыву гордому послушен

Торжественно-свободный звон.

                 4

Слепой судьбе противореча,

Горит надеждами восток,

И праздник радостного веча,

Великий праздник, недалек.

Он куплен кровью наших братий,

Слезами матерей омыт,

И вопль враждующих проклятий

Его победы не смутит.

    28 ноября 1904

                 * * *

Солнце светлое восходит,

Озаряя мглистый дол,

Где еще безумство бродит,

Где ликует произвол.

Зыбко движутся туманы,

Сколько холода и мглы!

Полуночные обманы

Как сильны еще и злы!

Злобы низменно ползучей

Ополчилась шумно рать,

Чтоб зловещей черной тучей

Наше солнце затмевать.

Солнце ясное, свобода!

Горячи твои лучи.

В час великого восхода

Возноси их, как мечи.

Яркий зной, как тяжкий молот,

Подними и опусти,

Побеждая мрак и холод

Загражденного пути.

Тем, кто в длительной печали

Гордой волей изнемог,

Озари святые дали

За усталостью дорог.

Кто в объятьях сна немого

Позабыл завет любви,

Тех горящим блеском слова

К новой жизни воззови.

    3 декабря 1904

           Швея

Нынче праздник. За стеною

Разговор веселый смолк.

Я одна с моей иглою,

Вышиваю красный шелк.

Все ушли мои подруги

На веселый свет взглянуть,

Скоротать свои досуги,

Забавляясь как-нибудь.

Мне веселости не надо.

Что мне шум и что мне свет!

В праздник вся моя отрада,

Чтоб исполнить мой обет.

Все, что юность мне сулила,

Все, чем жизнь меня влекла,

Все судьба моя разбила,

Все коварно отняла.

— Шей нарядные одежды

Для изнеженных госпож!

Отвергай свои надежды!

Проклинай их злую ложь!

И в покорности я никла,

Трепетала, словно лань,

Но зато шептать привыкла

Слово гордое: восстань!

Белым шелком красный мечу,

И сама я в грозный бой

Знамя вынесу навстречу

Рати вражеской и злой.

    5 августа 1905

            Земле

В блаженном пламени восстанья

Моей тоски не утоля,

Спешу сказать мои желанья

 Тебе, моя земля.

Производительница хлеба,

Разбей оковы древних меж,

И нас, детей святого неба,

Простором вольности утешь.

Дыханьем бури беспощадной,

Пожаром ярым уничтожь

Заклятья собственности жадной,

Заветов хитрых злую ложь.

Идущего за тяжким плугом

Спаси от долга и от клятв,

И озари его досугом

За торжествами братских жатв.

И засияют светлой волей

Труда и сил твои поля

Во всей безгранности раздолий

 Твоих, моя земля.

    Ноябрь 1905

                 * * *

День безумный, день кровавый

Отгорел и отзвучал.

Не победой, только славой

Он героев увенчал.

Кто-то плачет, одинокий,

Над кровавой грудой тел.

Враг народа, враг жестокий

В битве снова одолел.

Издеваясь над любовью,

Хищный вскормленник могил,

Он святою братской кровью

Щедро землю напоил.

Но в ответ победным крикам

Восстает, могуч и яр,

В шуме пламенном и диком

Торжествующий пожар.

Грозно пламя заметалось,

Выметая, словно сор,

Все, что дерзко возвышалось,

Что сулило нам позор.

В гневном пламени проклятья

Умирает старый мир.

Славьте, други, славьте, братья,

Разрушенья вольный пир!

    Ноябрь 1905

                 * * *

Великого смятения

Настал заветный час.

Заря освобождения

Зажглася и для нас.

Не даром наши мстители

Восходят чередой.

Оставьте же, правители,

Губители, душители

Страны моей родной,

Усилия напрасные

Спасти отживший строй.

Знамена веют красные

Над шумною толпой,

И речи наши вольные

Угрозою горят,

И звоны колокольные

 Слились в набат!

    11 ноября 1905

                 * * *

  Искали дочь

Печаль в груди была остра,

 Безумна ночь, —

И мы блуждали до утра,

 Искали дочь.

Нам запомнилась навеки

Жутких улиц тишина,

Хрупкий снег, немые реки,

Дым костров, штыки, луна.

Чернели тени на огне

 Ночных костров.

Звучали в мертвой тишине

 Шаги врагов.

Там, где били и рубили,

У застав и у палат,

Что-то чутко сторожили

Цепи хмурые солдат.

Всю ночь мерещилась нам дочь,

 Еще жива,

И нам нашептывала ночь

 Ее слова.

По участкам, по больницам

(Где пускали, где и нет)

Мы склоняли к многим лицам

Тусклых свеч неровный свет.

Бросали груды страшных тел

 В подвал сырой.

Туда пустить нас не хотел

 Городовой.

Скорби пламенной язык ли,

Деньги ль дверь открыли нам, —

Рано утром мы проникли

В тьму, к поверженным телам.

Ступени скользкие вели

 В сырую мглу, —

Под грудой тел мы дочь нашли

 Там, на полу.

    25 ноября 1905

                 * * *

Тяжелыми одеждами

Закрыв мечту мою,

Хочу я жить надеждами,

О счастии пою.

Во дни святого счастия

Возникнет над землей

Великого безвластия

Согласный, вечный строй.

Не будет ни царящего

Надменного меча,

Ни мстящего, разящего

Безжалостно бича.

В пыли не зашевелится

Вопрос жестокий: чье?

И в сердце не прицелится

Безумное ружье.

Поверженными знаками

Потешится шутя

В полях, шумящих злаками,

Веселое дитя.

    Декабрь 1905

                 * * *

Я спешил к моей невесте

В беспощадный день погрома.

Всю семью застал я вместе

 Дома.

Все лежали в общей груде...

Крови темные потоки...

Гвозди вбиты были в груди,

 В щеки.

Что любовью пламенело,

Грубо смято темной силой...

Пронизали гвозди тело

 Милой...

    22 июня 1906

                 * * *

 Догорало восстанье, —

Мы врагов одолеть не могли, —

 И меня на страданье,

На мучительный стыд повели.

 Осудили, убили

Победители пленных бойцов,

 А меня обнажили

Беспощадные руки врагов.

 Я лежала нагая,

И нагайками били меня,

 За восстанье отмщая,

За свободные речи казня.

 Издевался, ругался

Кровожадный насильник и злой,

 И смеясь забавлялся

Беззащитной моей наготой.

 Но безмерность мученья

И позора мучительный гнет

 Неизбежности мщенья

Не убьет и в крови не зальет.

 Дни безумия злого

Сосчитал уж стремительный рок,

 И восстанья иного

Пламенеющий день не далек.

    27 июня 1906

               Жалость

Пришла заплаканная жалость

И у порога стонет вновь:

— Невинных тел святая алость!

Детей играющая кровь!

За гулким взрывом лютой злости

Рыданья жалкие и стон.

Страшны изломанные кости

И шепот детский: “Это — сон?” —

Нет, надо мной не властно жало

Твое, о жалость! Помню ночь,

Когда в застенке умирала

Моя замученная дочь.

Нагаек свист, и визг мучений,

Нагая дочь, и злой палач, —

Все помню. Жалость, в дни отмщении

У моего окна не плачь!

    14 августа 1906

      ПАРИЖСКИЕ ПЕСНИ

                    I

Раб французский иль германский

Все несет такой же гнет,

Как в былые дни спартанский,

Плетью движимый, илот,

И опять его подруга,

Как раба иных времен,

Бьется в петлях, сжатых туго,

Для утех рантьерских жен.

Чтоб в театр национальный

Приезжали, в Opera,

Воры бандою нахальной,

Коротая вечера, —

Чтоб огни иллюминаций

Звали в каждый ресторан

Сволочь пьяную всех наций

И грабителей всех стран, —

Ты во дни святых восстаний

Торжество победы знал

И, у стен надменных зданий,

Умирая, ликовал.

Годы шли, — теперь взгляни же

И пойми хотя на миг,

Кто в Берлине и в Париже

Торжество свое воздвиг.

                   II

 Здесь и там вскипают речи,

 Смех вскипает здесь и там.

 Матовы нагие плечи

 Упоенных жизнью дам.

Сколько света, блеска, аромата!

Но кому же этот фимиам?

Это — храм похмелья и разврата,

Храм бесстыдных и продажных дам.

 Вот летит за парой пара,

 В жестах отметая стыд,

 И румынская гитара

 Утомительно бренчит.

Скалят зубы пакостные франты,

Тешит их поганая мечта,—

Но придут иные музыканты,

И пойдет уж музыка не та,

 И возникнет в дни отмщенья,

 В окровавленные дни,

 Злая радость разрушенья,

 Облеченная в огни.

Все свои тогда свершит угрозы

Тот, который ныне мал и слаб,

И кровавые рассыплет розы

Здесь, на эти камни, буйный раб.

    23 мая 1914,

    Париж

                 * * *

Есть вдохновенье и любовь

И в этой долго-длимой муке.

Люби трудящиеся руки

И проливаемую кровь.

Из пламени живого слитый,

Мы храм торжественный твор им,

И расточается, как дым,

Чертог коснеющего быта.

    14 апреля 1915

                            В этот час

В этот час, когда грохочет в темном небе грозный гром,

В этот час, когда в основах сотрясается наш дом,

В этот час, когда в тревоге вся надежда, вся любовь,

И когда сильнейший духом беспокойно хмурит бровь,

В этот час стремите выше, выше гордые сердца,—

Наслаждается победой только верный до конца,

Только тот, кто слепо верит, хоть судьбе наперекор,

Только тот, кто в мать не бросит камнем тягостный укор.

    28 июня 1915

                 * * *

Не презирай хозяйственных забот,

Люби труды серпа в просторе нивы,

И пыль под колесом, и скрип ворот,

И благостные кооперативы.

Не говори: — Копейки и рубли!

Завязнуть в них душой — такая скука! —

Во мгле морей прекрасны корабли,

Но создает их строгая наука.

Молитвы и мечты живой сосуд,

Господень храм, чертог высокий Отчий,

Его внимательно расчислил зодчий,

Его сложил объединенный труд.

А что за песни спят еще в народе!

Какие силы нищета гнетет!

Не презирай хозяйственных забот, —

Они ведут к восторгу и к свободе.

    11 июля 1915

                 * * *

Тяжелый и разящий молот

На ветхий опустился дом.

Надменный свод его расколот,

И разрушенье словно гром.

Все норы самовластных таин

Раскрыл ликующий поток,

И если есть меж нами Каин,

Бессилен он и одинок.

И если есть средь нас Иуда,

Бродящий в шорохе осин,

То и над ним всевластно чудо,

И он мучительно один.

Восторгом светлым расторгая

Змеиный ненавистный плен,

Соединенья весть благая

Создаст ограды новых стен.

В соединении — строенье,

Великий подвиг бытия.

К работе бодрой станьте, звенья

Союзов дружеских куя.

Назад зовущим дети Лота

Напомнят горькой соли столп.

Нас ждет великая работа

И праздник озаренных толп.

И наше новое витийство,

Свободы гордость и оплот,

Не на коварное убийство,

На подвиг творческий зовет.

Свободе ль трепетать измены?

Дракону злому время пасть.

Растают брызги мутной пены,

И только правде будет власть!

    15 марта 1917

                 * * *

Народ торжественно хоронит

Ему отдавших жизнь и кровь,

 И снова сердце стонет,

 И слезы льются вновь.

Но эти слезы сердцу милы,

Как мед гиметских чистых сот.

 Над тишиной могилы

 Свобода расцветет.

    17 марта 1917

                 * * *

Самый ясный праздник года —

День, когда несет в народ свобода

Первомайский милый цвет.

Развевающимся ало

Знаменам Интернационала

Утро года шлет привет.

Высоко поднявши знамя,

Проходите дружными рядами

С грозным вызовом судьбе.

Разделение — лукаво.

Лишь в одном свое найдешь ты право, —

В единеньи и борьбе.

    17 апреля 1917

                 * * *

Разрушать гнездо не надо.

Разгонять не надо стадо.

Бить, рубить, топтать и жечь, —

Это — злое вражье дело.

В ком заря любви зардела,

Тот стремится уберечь

Все, что светлой жизни радо,

Все, что слышит Божью речь.

Что живет по слову Божью,

Не пятнай людскою ложью,

Дни свои трудам отдай.

Вопреки земным досадам

Сотвори цветущим садом

Голый остров Голодай.

Над смиренной русской рожью

Храм вселенский созидай.

Разрушения не надо.

Все мы, люди, Божье стадо,

Каждый сам себе хорош.

Кто нам, дерзкий, руки свяжет?

Кто уверенно нам скажет,

Что в нас правда, что в нас ложь?

В кущах созданного сада

Правду сам себе найдешь.

    1918

                 * * *

Плачет безутешная вдова,

Бледный лик вуалью черной кроя.

Что мои утешные слова

Для подруги павшего героя!

Для нее и той отрады нет,

Чтоб склониться тихо над могилой.

Не обряжен к смерти, не отпет,

Где-то брошен в яму, тлеет милый.

Истощатся злые времена,

Над землей заря иная встанет,

А теперь смятенная страна

За нее погибших не вспомянет.

Как же могут бедные слова

Боль стереть о гибели героя!

Плачет безутешная вдова,

Бледный лик вуалью черной кроя.

    30 мая 1920

                 * * *

В лунном озарении,

В росном серебре

Три гадают отрока

На крутой горе.

Красный камень на руку

Положил один,—

Кровь переливается

В глубине долин.

Красный камень на руку

Положил второй,—

Пламя полыхается

В стороне родной.

Красный камень на руку

Третий положил, —

Солнце всходит ясное,

Вестник юных сил.

Странник, пробиравшийся

Ночью на восток,

Вопрошает отроков:

— Кто уставит срок?

Отвечают отроки:

— Божий человек,

Мечут жребий ангелы,

День, и год, и век.

В землю кровь впитается,

Догорит огонь,

Колесницу вывезет

В небо светлый конь.

    Январь 1920

Баллада о высоком доме

Дух строителя немеет,

Обессиленный в подвале.

Выше ветер чище веет,

Выше лучше видны дали,

Выше ближе к небесам.

Воплощенье верной чести,

Возводи строенье выше

На высоком, гордом месте,

От фундамента до крыши

Все открытое ветрам.

Пыль подвалов любят мыши,

Высота нужна орлам.

Лист, ногою смятый, тлеет

На песке, томясь в печали.

Крот на свет взглянуть не смеет,

Звезды не ему мерцали.

Ты всходи по ступеням,

Слушай радостные вести,

Притаившись в каждой нише,

И к ликующей невесте

Приникай все ближе, тише,

Равнодушный к голосам

Петуха, коня и мыши.

Высота нужна орлам.

Сердце к солнцу тяготеет,

Шумы жизни замолчали

Там, где небо пламенеет,

Туч расторгнувши вуали.

Посмотри в долину, — там

Флюгер маленький из жести,

К стенкам клеятся афиши,

Злость припуталася к лести,

Люди серые, как мыши,

Что-то тащат по дворам.

Восходи же выше, выше,

Высота нужна орлам.

 П о с л а н и е:

Поднимай, строитель, крыши

Выше, выше к облакам.

Пусть снуют во мраке мыши,

Высота нужна орлам.

    14 июля 1920