"Кошки в мае (Кошки в Доме #2" - читать интересную книгу автора (Дорин Тови)

раскаленных углей, которые под ветром тут же вспыхивали эффектным пламенем.
Кульминационные моменты, когда - без всякой причины, насколько могли судить
зрители - мы подставляли ведра под струю, подпихивая их совком, и угли с
шипением угасали в облаках пара.
Естественно, никто не вмешивался. Два-три автомобиля, проезжавшие мимо
по дороге, резко притормаживали, но затем уносились дальше в соответствии с
кодексом благовоспитанных англичан.
Отдельные замечания доносились до нас лишь от калитки, где благоговейно
столпились зрители, возвращавшиеся из "Розы и Короны" и теперь делившие свое
внимание между нашим представлением и крупной белкой, которая напряженно
следила за происходящим из кухонного окна. Вернее, одно-единственное
замечание, произнесенное благоговейным голосом. Голос этот принадлежал
старику Адамсу, но мы с ним еще не были знакомы. "Господи Боже ты мой!" -
сказал тогда еще неведомый голос.
Водопад в конце концов иссяк, когда мы взобрались на крышу и привели
клапан в порядок. Но вот разговоры, конечно, еще долго не иссякали, и тут мы
ничего сделать не могли. На ферме нас хотя бы успели узнать до того, как мы
обзавелись Блонденом, а когда он появился, всем на деревенский лад тут же
стало известно, по какой причине. А здесь знали только, что мы приехали с
белкой в птичьей клетке, что вечером того же дня творили на заднем дворе
черт-те что и, значит, мы сумасшедшие, это ясно. Нам потребовалось долгое,
очень долгое время, чтобы заставить их изменить мнение - если мы вообще это
сумели.
Разумеется, одной из причин был сам Блонден. Мы уже так к нему
привыкли, что перестали обращать внимание на его выходки - только со всех
ног мчались на звук, едва он начинал грызть мебель. А другие люди - даже те,
кто слышал о нем, не были такими белкоустойчивыми.
Сидни, когда начал работать у нас, страшно нервничал, явно ожидая, что
мы вот-вот затеем военную пляску вокруг ведерка с тлеющими углями, и чуть не
хлопнулся в обморок, когда Блонден прошмыгнул через его резиновые сапоги с
отверткой в зубах. Женщина, которая зашла к нам за пожертвованием на
благотворительные цели и за мирной чашечкой чая поведала, что у нее в саду
тоже живет белочка, которая объела всю желтофиоль, тем не менее чуть
позеленела, когда нагнулась за своей сумочкой и обнаружила хвост нашей
белочки, которая деловито копалась в содержимом.
Даже самый мужественный гость - тот, кто, ужиная у нас, разрешил
Блондену примоститься у него на животе (за время службы в колониях он и не к
такому приспосабливался!), казалось, несколько расстроился, когда за пояс
брюк ему засунули орех и категорически не разрешили извлечь его оттуда.
"Сюда Чарльз за ним не доберется", - объяснил Блонден, щурясь на орех и
заботливо заталкивая его поглубже. В конце концов мы забрали орех, попросив
нашего гостя встать и встряхнуться - Блонден, протестующе вереща, висел у
него на животе. Тем не менее вечер был испорчен. И больше мы этого гостя не
видели.
Когда после серии подобных происшествий мы как-то вечером вернулись
домой и обнаружили, что Блонден исчез, это никого не взволновало.
"Убежал назад в лес", - говорили они, когда мы рассказывали, что он
прогрыз дыру внизу кухонной двери и протиснулся наружу. "Больше его не
увидите", - вынес приговор лесник, когда мы попросили его, если он заметит
во время обхода белку, не стрелять в нее, а прежде проверить, не ручная ли