"Кошки в доме" - читать интересную книгу автора (Дорин Тови)

прогуливал по дороге, надуваясь гордостью, сиамскую кошечку в алой шлейке из
грубой шерсти. За качество шлейки он извинился.
- Мать, - объяснил он, - как поедет в город, купит настоящую, с
бубенчиком. А пока приходится обходиться вот этой, потому как Маймай (так он
переиначил ее кличку, и только много месяцев спустя, когда я помогала ему
составлять родословную для ее первых котят, выяснилось, что первая владелица
назвала ее Мими в честь героини "Богемы" Пуччини), - потому как Маймай
первый раз в охоте и надо держать ее подальше от котов.
Я уставилась на нее с удивлением: я ведь слышала, что сиамки в такие
периоды доводят своих владельцев до исступления, воплями и визгом требуя
мужа, а эта стоит себе на дороге тихая и целомудренная, точно монахиня, хотя
лишь тонкий шерстяной шнурочек удерживает ее в стороне от страстных
деревенских котов, которые тут кишмя кишат. Я спросила:
- Уж не немая ли она?
- Куда там, - ответил он с гордостью. - Когда есть захочет никакому
быку с ней не потягаться, или когда ей мое кресло требуется. А чтоб кота -
ни-ни. Порода, одно слово, на простых кошек и не взглянет. А шлейка - это
чтоб ее побыстрей на руки подхватить, если на нее кот бросится.
Да в ней все говорило о породе - начиная от узкой темной головы,
прекрасной как голова египетской царицы вырезанной из эбенового дерева, и
кончая кончиком изящного гибкого хвоста. Я подумала, что еще никогда не
видела такого красивого животного, а когда старик рассказал нам, как она,
точно обезьяна, залезла по занавеске на карниз, уселась там и отказывалась
слезать, а другой раз давай прыгать по комнате с пианино на каминную полку,
что твоя скаковая лошадь, я поняла, что пропала. Ну, совсем Блонден, с тем
преимуществом, что, по словам старика, сиамские кошки никогда ничего не
ломают и не бьют.
Мне оставалось удостовериться лишь в одном.
- А мышей она ловить может? - спросила я. Уж лучше бы я спросила
любителя скоростей, может ли его машина двигаться по горизонтальной
плоскости быстрее пятидесяти миль в час.
-Мышей! - вскричал старик Адамс с испепеляющим презрением. - Да она на
днях ужа приволокла фута в четыре голову уже откусила, а сама с ним играет,
как с веревкой.
Несколько недель спустя мы с Адамсом стали оба и умудреннее и
печальнее. В следующий раз, когда Мими вошла в охоту, она выдрала подушку из
сиденья кресла чуть не свела с ума всю деревню своими воплями, а под конец
выпрыгнула из окошка спальни и помчалась по дороге на ферму, где от судьбы,
что для девицы горше смерти, спаслась потому лишь, что ее темная восточная
мордочка и сверкающие голубые глаза насмерть перепугали тамошнего, в славных
шрамах, кота, и он все еще жался за бочкой с дождевой водой, когда миссис
Адамс, стеная и ломая руки, пыхтя взобралась по склону следом за ней. В
следующее воскресенье старик Адамс навестил нас с Мими: она грациозно
семенила следом за ним, вновь воплощение тихой скромности. Он сказал, что
его жена, когда в последний раз ездила в город, взяла в библиотеке книгу про
кошек, и выяснилось, что сиамок нельзя спаривать, пока им не исполнится год.
Если им, сказал он, еще шесть месяцев терпеть, чтобы чуть не каждые две
недели чертова кошка надрывалась, требуя кота, а соседи стучали в дверь и
жаловались на шум, так он спятит, не иначе. Мы хорошо его понимали. У нас
были свои неприятности. За время, прошедшее после нашей прошлой встречи, мы