"Заводная обезьяна (Канун великого старта #2" - читать интересную книгу автора (Голованов Ярослав)

время плавания выдавала семьям база Гослова, прямо растрогался, даже
пол-литра купил, что делал редко, только тогда, когда звал в дом нужных
людей. Так и порешили: зарплата в дом, а пай с рыбы и шмотки, какие привезет
на валюту,- это все на машину.
Недели через три началась погрузка. Витя вперед не лез, но и не
"сачковал" - тушевался, приглядывался к народу. А когда отвалили, всех стали
распределять по местам. И тут Витя узнал, что он матрос первого класса,
записан в траловую команду, в бригаду Ивана Кавуненко. Чудеса!
Работа в траловой Хвату нравилась. Палубная, команда уродовалась целыми
днями: тару таскали то в трюм, то снова из трюма, палубу мыли, надстройки
разные красили. А траловая была пока в глубоком перекуре. Ну, лебедки
проверили, чалили концы, потом, когда порвались, чинили трал. Но это была
работенка сидячая, "итээровская". За все время трал спускали от силы раз
десять, И хлопот с ним было не много: рыба не шла. Ну, да Витя и не очень
огорчался: известное дело, солдат спит, служба идет - база зарплату платит.
Не успел Юрка после завтрака выйти на верхнюю палубу, как по внутренней
трансляции объявили команду: "Резнику, Голубю и Зыбину явиться в жиро-мучной
цех". Это просто анекдот: сел на корме - "иди на мостик", ляжешь - "всем
вставать", пошел на палубу - "явиться в цех". Он снова спустился вниз. В
коридоре, рядом с каютой № 64, находился его шкафчик с грязной спецодеждой.
(Со шкафчиком ему повезло: внутри проходила какая-то всегда горячая труба, и
это очень помогало сушить портянки.) Юрка переоделся в грязное и пошел на
вахту.
Когда он спустился в кормовой трюм, где помещался жиро-мучной цех, или
попросту мукомолка, дед Резник, его бригадир, был уже на месте. Он сидел на
табуретке у пресса и курил трубку. Юрка любил поговорить с дедом, послушать
его байки. Правда, дед часто ругал нынешнюю молодежь, но у него это
получалось интересно и не зло.
- Где Голубь? - спросил дед, завидев Зыбина.
- Не знаю,- ответил Юрка и сразу понял, что дед злится и никаких баек
не будет.
- Хоть пять минут, а урвет,- сказал дед и сплюнул.
Юрка промолчал.
- Сафонов в прошлую смену дал тысячу двести килограммов. Восемь раз
пресс заряжали. Это работа! - Дед говорил, не глядя на Юрку.
Юрка опять промолчал.
- Что молчишь?
- А чего говорить? Ну, дали тысячу двести килограммов. Ну и что? В зад
их теперь целовать?
Дед снова сплюнул и, придавив желтым пальцем уголек, запыхтел трубкой.
Дым тянулся синими языками к решетке вентиляции. Сидели молча.
Дед Резник - самый старый матрос траулера. У него самая вонючая трубка
на борту, синяя от наколок грудь и золотая серьга в ухе, право на которую
дед получил в одна тысяча девятьсот девятом году за проход пролива Дрейка.
Дед дважды прошел Северным морским, раз двенадцать через Суэц, был во
Фриско, Веллингтоне, Сингапуре, даже в Вальпараисо был. В тридцать седьмом
ходил в Испанию. Ночью под маяком Тедлис итальянский эсминец пустил им
торпеду в правый борт, а следом - еще одну. Потом дед Резник валялся в
госпитале в Алжире с поломанными ребрами больше месяца. Наконец
француженки - молоденькие канареечки из Красного Креста - догадались