"Черные дыры и молодые вселенные" - читать интересную книгу автора (Хокинг С. )

предположением с двоюродной сестрой Сарой, которая была чуть старше меня и
которую я обожал. Она сказала, что нам будет здорово на новом месте. Одним
из преимуществ той комнаты была возможность вылезать через окно на крышу
сарая, где держали велосипеды, а оттуда спрыгивать на землю.
Сара была дочерью Джанет, старшей сестры моей матери. Джанет выучилась
на врача и вышла замуж за психоаналитика. Они жили в похожем доме в
Харпендене - деревне в пяти милях к северу. Отчасти потому мы и поселились в
Сент-Олбансе. Я был рад оказаться рядом с Сарой и часто ездил на автобусе в
Харпенден. Сам Сент-Олбанс располагался неподалеку от развалин
древнеримского города Веруламиум, который когда-то являлся самым
значительным после Лондона римским поселением в Британии. В Средние века там
находился самый богатый в Британии монастырь. Его построили на месте
Сент-Олбансских мощей - гробницы римского центуриона, который, по преданию,
был первым человеком в Британии, казненным за христианскую веру. Все, что
осталось от того аббатства, - огромная и довольно безобразная церковь да
старые пристройки к монастырским воротам, где теперь располагается часть
сент-олбансской школы, в которую я позже ходил.
Сент-Олбанс был довольно дремучим и консервативным местом по сравнению
с Хайгейтом и Харпенденом. Мои родители ни с кем там не подружились -
отчасти по собственной вине, поскольку от природы были нелюдимы, особенно
отец, - но свою роль сыграло и то, что Сент-Олбанс населяли люди совсем
другого сорта: никого из родителей моих школьных друзей нельзя было назвать
интеллектуалами.
В Хайгейте наша семья казалась вполне нормальной, но в Сент-Олбансе,
думаю, нас определенно считали чудаками. Этому способствовало и поведение
моего отца, который совершенно не заботился о внешности, если это позволяло
сэкономить деньги. В молодости он жил в очень бедной семье, что оставило
свой отпечаток. Отец терпеть не мог тратить деньги на собственный комфорт
даже потом, когда мог себе это позволить. Он отказывался установить
центральное отопление, хотя страшно мерз, а вместо этого надевал несколько
свитеров и поверх них халат. Тем не менее по отношению к другим он был очень
щедр.
В пятидесятые годы ему казалось, что мы не можем позволить себе новый
автомобиль, и потому он купил довоенное лондонское такси; вместе с отцом мы
собрали металлический гараж. Соседи негодовали, но ничего не могли поделать.
Как большинство мальчишек, я чувствовал потребность быть как все и стеснялся
родителей. Но никогда не досаждал им.
Когда мы впервые приехали в Сент-Олбанс, меня отдали в школу для
девочек, куда, несмотря на ее название, принимали мальчиков до десяти лет.
Прошел семестр, и отец отправился в одну из своих ежегодных поездок в
Африку, в этот раз на более продолжительное время, почти на четыре месяца.
Чтобы не чувствовать себя брошенной, мать взяла нас с сестрами к своей
школьной подруге Берил, вышедшей замуж за поэта Роберта Грейвса. Они жили в
деревне Дея на испанском острове Майорка. После войны прошло всего пять лет,
и испанский диктатор Франсиско Франко, бывший союзник Гитлера и Муссолини,
еще был у власти. (Вообще-то он оставался у власти еще двадцать лет.) Тем не
менее моя мать, до войны состоявшая в Лиге молодых коммунистов, с тремя
детьми отправилась поездом и пароходом на Майорку. В Дее мы сняли дом и
прекрасно проводили там время. Меня с сестрами отдали на попечение Уильяму,
воспитателю сына Роберта. Это был протеже Грейвса, и его больше занимало