"Разведчик Четвертого прапора" - читать интересную книгу автора (Дубинин Николай)

Еле переставляя опухшие ноги, несколько раз приходил туда сильно
ослабевший от горя и голода Григорий Филиппович.
Мартовский снег опадал. Из него каждый день вытаивали новые тела с
застывшей на лицах мукой. Часами простаивал старик около мертвых, слушая
плач женщин, детей и отыскивая слезящимися глазами сына.
Растаял снег, и уже захоронили на местном кладбище убитых, и снова
пришло жаркое лето, а поиски старика были безуспешны. И тогда Григорий
Филиппович решил, что сын погиб. [44]


12

Но Вася Безвершук был жив.
В жандармерии высокий и худой офицер с длинным лицом курил сигарету и
играл плетью.
- Партизан? Комсомоль?
- Нет.
На конце плети болталась изобретенная гитлеровскими палачами свинцовая
пластинка в форме ласточкиного хвоста.
- Провод зачем резаль?
- Какой провод? - спрашивал Вася.
- Ти есть партизан! - кричал офицер. - Ти есть диверсант!
В кабинете, где шел допрос, горел электрический свет. На гладко
причесанных волосах офицера играли блики. Он сердился, и "ласточка" глубоко
рассекала тело мальчишки...
Однако русские пушки били уже совсем близко. С улиц можно было увидеть
огненные трассы "катюш". К рассвету маленький эпизод с попорченным проводом
потерял значение.
Побросав в машину чемоданы с награбленным добром, Васин палач помчался
на запад. Васю солдаты втолкнули в последнюю колонну пленных и погнали
следом.
Шел дождь. Одежда, обувь промокли. Но пленных гнали без остановки до
самой Винницы. Там дали часа четыре отдохнуть и снова вывели на дорогу.
К ночи колонна прибыла в деревушку, севернее Жмеринки. В большой
конюшне пленным приказали сесть на землю и запретили вставать, переходить с
места на место.
Конвоиры еще в пути прихватили в какой-то деревне свинью. Теперь они
зарезали ее и стали жарить против открытых дверей конюшни. Они пили из таза
теплую жирную кровь, ели истекающее соком мясо. Потом сыто [45] курили,
спорили, играли на губных гармониках чувствительные песни. И никому из них
не было дела до томившихся в сарае нескольких сот уставших, продрогших и
голодных пленных.
Рано утром колонну снова подняли. Конвоиры больно толкались автоматами:
- Also, los, los! Schneller!{4}
Изголодавшийся пленный, шагавший в колонне уже не один день, наелся
сырых кишок - ночью, издеваясь, их бросили ему конвоиры. В пути пленному
стало плохо. Некоторое время товарищи вели его под руки. Потом он упал.
Помогая ему подняться, группа пленных задержалась. Строй сбился.
Немцы орали:
- Was ist denn los? Forwarts!{5}