"Эшелон (оригинал текста, никакая редактура не проводились)" - читать интересную книгу автора (Шкловский Иосиф)него ничего не было более близкого, чем Университет, бывший ему родным домом
и семьей. Ради Университета он забросил даже свою любимую математику. Вместе с тем Иван Георгиевич - человек высочайшей порядочности и чести, никогда не был полным хозяином в своем доме. Могущественные "удельные князья" на факультетах гнули свою линию, и очень часто Иван Георгиевич ничего тут не мог поделать. Я уж не говорю о тотальной "генеральной линии", изменить направление которой было просто невозможно. Он всегда любил повторять: "Поймите, моя власть далеко не безгранична!" На ветер обещаний бесчисленным "ходокам" он никогда не давал. Но если говорил: "Попробую что-нибудь для Вас сделать", можно было не сомневаться, что все, что в человеческих силах, будет сделано. Дико и странно, но некоторые из моих друзей и знакомых, людей в высокой степени интеллигентных, по меньшей мере скептически относились к благородной деятельности Ивана Георгиевича. Никогда не забуду, например, разговор с умным и радикально мыслящим человеком, талантливым физиком Габриэлем Семеновичем Гореликом, жизнь которого так трагически оборвалась на рельсах станции Долгопрудная. В ответ на мои восторженные дифирамбы в адрес Ивана Георгиевича, он резко заметил: "Ваш Петровский - это прекраснодушный администратор публичного дома, который искренне верит, что вверенное его попечению учреждение - не бардак, а невинный аттракцион с переодеваниями". Я решительно протестовал против этого кощунственного сравнения, но убедить Габриэля Семеновича не мог. Такова уж максималистская натура отечественных радикалов! Габриэль Семенович был далеко не одинок. Я до сих пор не могу простить Андрею Дмитриевичу Сахарову, что он во время своего последнего визита к Ивану Георгиевичу (в связи с незаконным отчислением его падчерицы, этой ситуации абсолютно ничего не способному сделать для студентки. Через несколько часов после этой "беседы", получив добавочную порцию унизительных оскорблений уже с противоположного фланга отечественных идеологов, Иван Георгиевич скоропостижно скончался в помещении Министерства высшего образования. Удивительно, что Андрей Дмитриевич даже через несколько месяцев после этого случая не чувствовал своей вины перед Иваном Георгиевичем, о чем он мне сам говорил, когда разные обстоятельства свели нас в больнице Академии наук*. ______________ * См. новеллу "Укрепи и наставь". Судьба ректора Московского университета академика Ивана Георгиевича Петровского была глубоко трагична. Это ведь древний сюжет - хороший человек на трудном месте в тяжелые времена! Надо понять, как ему было тяжело. Я был свидетелем многих десятков добрых дел, сделанных этим замечательным человеком. Отсюда, будучи достаточно хорошо знакомым со статистикой, я с полной ответственностью могу утверждать, что количество добрых дел, сделанных им за все время пребывания на посту ректора, должно быть порядка 104! Много ли найдется у нас людей с таким жизненным итогом? Некий поэт по фамилии Куняев написал такие "туманные" строчки: "Добро должно быть с кулаками...". Это ложь! Добро должно быть прежде всего конкретно. Нет ничего хуже "безваттной", абстрактной доброты. Эту простую истину следовало бы усвоить нашим "радикалам". И было бы справедливо, если бы на надгробье Ивана Георгиевича, что на Новодевичьем, была высечена простая надпись: "Здесь |
|
|