"Пчелы" - читать интересную книгу автора (Васильева Евгения Николаевна, Халифман...)

русских пчеловодов, рисуя подсадку новой матки в улей, буквально списывает
эту сцену из отчетов "Полицейских ведомостей" о коронационных торжествах:
"Матка спокойно и с каким-то особым достоинством входит, а пчелы,
выстроившиеся шпалерами, издают сильный звук, подобный клику "ура",
восторженно произносимому царю или царице народом..."
Да что говорить о XIX веке! В английской литературе семья пчел и
сегодня еще изображается монархией, и, конечно, монархией английского
образца, где "матка не обладает даже правами конституционного монарха", где
это только "флаг на мачте".
Вместе с тем представления об укладе пчелиной жизни, в разных странах
по-разному отражая изменения в образе жизни людей и в образе их мыслей,
стали уже с конца XVIII, а особенно к началу XX века претерпевать
соответствующие перемены.
"Царица, - писал Л. Бюхнер в сочинении "Психическая жизнь животных", -
находится под присмотром и в зависимости от работниц... Она не обладает
личной неприкосновенностью и -престолом и жизнью отвечает за правильное
исполнение своих царственных обязанностей".
Идя еще дальше, Л. Фигье в книге "Жизнь насекомых" заявил: "По нашему
мнению, пчелы составляют настоящую республику, а пчелу-матку несправедливо
называют царицей, в сущности, она толыко президент республики.
Вице-президентами могут быть названы свищевые матки, призываемые народным
собранием к исполнению обязанностей царицы в случае ее смерти или гибели.
"В природе нет короля", - сказал Добан-тон в Ботаническом саду, и аудитория
покрыла эти слова громом аплодисментов и "браво"..."
Эти первые "подкопы против пчелиной монархии" и рассказы о "пчелином
народовластии" были восприняты некоторыми "исследователями" как опасная
крамола и непозволительная вольность смутьянов.
"Прежнее знаменитое пчеловождение невозможно стало с тех пор, как у
пчел начали открывать конституции, парламенты, своды "законов", - негодовал
литовский помещик П. Микялен-Микаловский в книге "Пчела". И не один он в
испуге перед тенями отражений требовал сочинения "вольтерьянствующих
писателей" о пчелах "запирать подальше в шкаф": "Ведь мы все люди семейные,
имеем детей и слуг... Недосмотри, они бог весть чему научатся от этих умниц
пчел..." Заодно с провинциальным монархистом горько сетовал по поводу того,
что в жизни пчел пытаются усмотреть "осуществленный идеал коллективизма",
известный натуралист Г. Бонье, опубликовавший даже доклад на эту тему в
"Международном социологическом обозрении".
Нет необходимости пересказывать здесь содержание множества сочинений,
в которых вопрос об "усовершенствовании" буржуазного общества
рассматривается, исходя из "опыта пчел". Напечатанная в Москве в конце
XVIII века книга И. Локцения (перевод с латинского) "Общежитие пчел, с
государством гражданским сравненное, или выведенный из самой натуры пчел
подлинный и изрядный образец гражданской жизни" с возмущением говорит о
неопрятности человеческого жилья, о грязи в городах и сельских местностях,
советуя учиться у пчел... санитарной организации общежития. А изданная в
Париже в конце XIX века книга первой переводчицы Дарвина на французский
язык госпожи К. Ройе ("пламенный французский синий чулок", как
характеризовали ее литераторы прошлого века) утверждала, что все беды
человеческие происходят по вине мужчин, и рисовала картину чисто женского
государства, устроенного полностью по образу и подобию пчелиного общества.