"Рассказ о самых стойких" - читать интересную книгу автора (Локерман А.А.)

в одиночестве, "привязывая ко рту мокрую губку".
Потребовался почти год для разработки нового способа извлечения платины
как из руды, так и из остатков. Клаус положил в его основу различное
воздействие буры на хлористые соединения платиновых металлов. Этот способ
признали "более простым и эффективным, чем прочие доныне употребляемые", а
затраты горного ведомства "на реагенции" оправданными. Клаус составил
систематическую сводку методов анализа и рекомендаций по использованию
платиновых остатков. Программа была полностью выполнена, но Клаус работу
не прекратил.
В 1841-1843 годах он был так поглощен исследованиями, что по его словам,
"... внешний мир исчез из кругозора... Два полных года я кряхтел над этим
с раннего утра до поздней ночи, жил только в лаборатории, там обедал и пил
чай, и при этом стал ужасным эмпириком".
Что же заставило профессора, очень общительного, по отзывам современников,
облечь себя на такое подвижничество?
Причиной была выходящая за обычные рамки тщательность, с которой он
проводил наблюдения. Даже вкус вещества Клаус пунктуально фиксировал; он
установил, в частности, что у одного из соединений осмия вкус "острый,
перцеобразный", а у другого "сначала слегка сладкий, потом немного
горьковат" и т. д.
Такие дегустации однажды завершились "трехнедельной болезнью полости рта с
образованием пузырей" и содействовали зачислению Клауса в разряд чудаков,
но - победителей не судят!
Столь же скрупулезно, как вкус, Клаус зорким взглядом художника улавливал
малейшие цветовые изменения при реакциях, что и приблизило его к успеху.
Здесь следует привести цитату длинную, но дающую достаточно ясно
представление о том, как это было.
"Исследуя ту часть сплава остатков с селитрой, которая не растворима в
воде,- пишет Клаус,- я смешал жидкость (полученную после отделения
осмиевой кислоты) с раствором поташа до щелочной реакции и получил
обильный осадок водной окиси железа желто-бурого цвета, который я оставил
на несколько дней в жидкости, причем он получил черно-бурый цвет. Это
окрашивание приписывал я осадившейся окиси иридия, но подозревал в ней
также присутствие некоторого количества окиси родия, и потому я собрал
нечистую окись железа, растворил ее в соляной кислоте и получил темный,
пурпурово-красный, почти черный, непрозрачный раствор. Это явление удивило
меня потому, что ни одна из известных мне окисей не растворяется в
кислотах таким цветом. Из этого раствора получил я через прибавление цинка
металлический порошок, который вел себя не так, как иридий и родий, а
именно: смешанный с поваренной солью и обработанный хлором, при калильном
жаре, он дал черно-бурую массу, растворившуюся в воде померанцево-желтым
цветом. Этот раствор, цвет которого легко можно было различить от
растворов иридия и родия и смеси растворов обоих металлов, дал с аммиаком
черный бархатный осадок и, обработанный сероводородом, при отделении
черного сернистого металла, получил густой сапфирово-синий цвет. Ни
иридий, ни родий и ни один из других металлов не вел себя таким образом.
Хлористый калий и аммоний дали с этим веществом труднорастворимые соли,
которые не отличались от двойных солей двуххлористого иридия. Такое
сходство побудило меня сначала принять металл за нечистый иридий, но
необыкновенные реакции могли произойти и от неизвестного мне тела..."