"Воспоминания, сновидения, размышления" - читать интересную книгу автора (Юнг Карл Густав)

Чего Он хочет? Чтобы я действовал, или наоборот? Я должен выяснить,
чего Бог требует от меня, и должен выяснить это сейчас. Разумеется, я
понимал, что с точки зрения общепринятой морали следует избегать греха. До
сих пор я этому и следовал, но теперь стал осознавать, что больше так не
смогу. Мое душевное расстройство подсказывало мне, что, стараясь не думать,
я запутываюсь все сильнее. Так продолжаться не могло. Но я не смогу
поддаться искушению прежде, чем пойму, в чем состоит Божья воля, чего Он
добивается от меня. Ведь я даже не был уверен, что именно Он поставил меня
перед этой отчаянной проблемой. Примечательно, что я ни на минуту не
допускал мысли о дьяволе. Дьявол играл такую незначительную роль в моем
тогдашнем духовном мире, что в любом случае он представлялся мне бессильным
в сравнении с Богом. Но с того момента, как мое новое "я" возникло словно из
туманной дымки и я начал осознавать себя, мысль о единстве и
сверхчеловеческом величии Бога завладела моим воображением. Я не задавал
себе вопроса, Сам ли Бог поставил меня перед решающим испытанием, все
зависело лишь от того, правильно ли я пойму Его. Я знал, что в конце концов
буду вынужден подчиниться, но страшился своего непонимания, оно ставило под
угрозу спасение моей вечной души.
"Богу известно, что я не в силах больше сопротивляться, и Он не хочет
помочь мне, хотя до смертного греха мне остается один шаг. В своем
всеведении Он с легкостью устранил бы искушение, однако не делает этого.
Должен ли я думать, что Он желает испытать мое послушание, поставив меня
перед непостижимой задачей: выступить против собственной морали, против
веры, и даже против Его собственной заповеди, чему я сопротивляюсь всеми
силами, потому что боюсь вечного проклятия? Возможно ли, чтобы Бог хотел
увидеть, способен ли я повиноваться Его воле даже тогда, когда моя вера и
мой разум восстают при мысли о вечном проклятии? Похоже, что так и есть! Но,
может, это всего лишь мое предположение, а я могу ошибаться. Я не смею до
такой степени доверять моей собственной логике. Мне следует все продумать
еще раз".
Но я снова ненова возвращался к одному и тому же: Богу угодно, чтобы я
проявил мужество. Если это так, я сделаю это, тогда Он помилует меня и
просветит.
Я собрал все свое мужество, как если бы вдруг решился немедленно
прыгнуть в адское пекло, и дал мысли возможность появиться. Перед моим
взором возник кафедральный собор и голубое небо. Высоко над миром, на своем
золотом троне, сидит Бог - и из-под трона на сверкающую новую крышу собора
падает кусок кала и пробивает ее. Все рушится, стены собора разламываются на
куски.
Вот в чем дело! Я почувствовал несказанное облегчение. Вместо
ожидаемого проклятия на меня снизошла благодать, а с нею невыразимое
блаженство, которого я никогда не знал. Я плакал от счастья и благодарности.
Мудрость и доброта Бога открылись мне сейчас, когда я подчинился Его
неумолимой воле. Казалось, что я испытал просветление, понял многое, чего не
понимал раньше, понял то, чего так и не понял мой отец, - волю Бога. Он
сопротивлялся ей из лучших побуждений, из глубочайшей веры. Поэтому мой отец
так никогда и не пережил чуда благодати, чуда, которое всех исцеляет и
делает все понятным. Он принял библейские заповеди как путеводитель, он
верил в Бога, как предписывала Библия и как его учил его отец. Но он не знал
живого Бога, который возвышается, свободный и всемогущий, и над Библией и