"Турнир" - читать интересную книгу автора (Самохин Валерий Геннадьевич)

Глава одиннадцатая

Ситуация, еще три назад выглядевшая просто поганой, сегодня казалась поганой донельзя. Надежда на скорый высочайший суд растаяла, как фамильный призрак родового замка под лучами утреннего солнца.

Княжна Яна была девочкой неглупой и в хитросплетениях имперской политики разбиралась и в более юном возрасте. А первые ростки ненависти к дяде Юсуфу проклюнулись много раньше, в далеком и беспечном детстве. Как-то раз ей довелось подслушать беседу матушки с ее ненаглядным братцем. Разговор шел на повышенных тонах. Дядя Юсуф, большой любитель псовой охоты, светских балов и набегов в соседние городки за «свежими юбками», только что лишился тепленького местечка в высшей иерархии Алавийского княжества. Во всех своих бедах он, что естественно, винил своего сиятельного родственника. Тогда-то, из уст мстительного вельможи и прозвучала недвусмысленная угроза.

Маленькая Яна не выдержала, поделилась с отцом своими страхами. Правитель самого могущественного княжества Империи лишь рассмеялся с беспечной уверенностью матерого воина. Развеялась тревога, прахом рассыпался страх. Да и кому, скажите на милость, придет в голову покушаться на жизнь личного друга императора? Есть и другие, менее болезненные способы самоубийства.

Минуло десять лет. Счастливых, беззаботных, ярких. Все случилось в одно мгновенье. Опытная дворцовая стража не продержалась против незнакомых умелых воинов и часа. Но этого часа хватило юной княжне, чтобы выскользнуть потайным ходом из горящего дворца вместе с горсткой преданных гвардейцев. Хватило ей, но не ее семье.

Дальше началось самое страшное. Нескончаемое бегство от сетей погони, дремучие чащобы с охочим до редкого лакомства зверьем, смертельно опасный переход через заснеженные перевалы… Все это осталось в памяти одним мрачным, пугающим пятном зыбучей болотной ловушки. Если бы не отрядный маг, они не продержались бы и седмицы. Но даже он оказался бессилен против малой звезды валькирий Дианы-охотницы.

От безжалостно-льдистых глаз белокурой воительницы сердце окаменело, словно под убийственным взором василиска. И когда узкий клинок замер у бешено пульсирующей жилки на тонкой шее, Яна даже не смогла найти в себе сил зажмуриться от страха. И кукольное личико красавицы-наемницы врезалось в память на всю оставшуюся жизнь. Недолгую, как ей показалось в минуту чудесного, нежданного спасения.

Недалекому умом дядюшке и в голову не могло прийти обратиться с заказом к валькириям. Все, на что он был способен, это подослать убийцу с отравленным кинжалом или подкупить личного княжьего повара, в попытке подсыпать яд в кубок с вином. Вывод напрашивался сам собой: за герцогом Юсуфом стоят иные, не чета ему самому, могущественные силы.

Старый император сквозь пальцы смотрел на молодецкие забавы своих верных вассалов. Но одно дело междусобойчик за провинциальное поместье и издревле спорные охотничьи угодья, и другое — вооруженный мятеж в далеко не последнем княжестве. В таких случаях высочайшая реакция не отличалась разнообразием: закованная в латы тяжелая конница сметала все на своем пути. Имперская тайная полиция, идущая следом, вырезала под корень род каждого из заговорщиков. Бунтарский дух пресекался в зародыше без сомнений и жалости, невзирая на титулы и старые заслуги.

Умна была княжна Яна и не по годам проницательна. Коль творится такое в Империи, знать не врут слухи, и дни Тита Последнего сочтены. И борьба за престол предстоит кровопролитная. Но пешкой в чужих руках быть она не желала. Чья в ней течет кровь, Яна знала с самого детства. Верховный маг отца был не из последних в своем ремесле. Но что она могла сделать в одиночку, без родовой поддержки, и не имея и пенса в кармане? Только переиграть неведомого противника, чей дальнейший ход читался без труда.

Клятва Кольца. Других вариантов у заговорщиков не было. И когда в заплесневелой от постоянной сырости темнице появился викинг с шальными глазами (да-да, не только в библиотеке монастыря хранились книги из чужих миров), Яна к игре была готова. Но дальнейшие события привели ее в полное замешательство.

Сыновья аристократов так себя не ведут! И сыграть такое невозможно, даже если брать уроки актерского мастерства в императорском театре. То, что к ней подошлют отпрыска кого-то из верхушки имперской элиты, сомнений не вызывало. Ну не в недрах же гильдии сапожников зреет переворот.

Викинг со странным именем Вокка не походил ни на одного представителя из сословий Империи. Бесшабашная смелость и невиданное мастерство кулачного бойца может быть присуще воину. Но клинком он не владел абсолютно! Застольные манеры викинга выдавали в нем неотесанного простолюдина, но чернь, впервые попав в бассейн (а такую роскошь мог позволить себе далеко не каждый столичный вельможа), не ведет себя с такой естественной вальяжностью. Даже ласки невольниц-купальщиц он воспринимал как само собой разумеющееся и привычное. Почему-то ее это неприятно кольнуло.

Когда монахи Ордена увозили ее с турнира, Яна видела в окошечко кареты, как Вокка бросился в безрассудную, самоубийственную атаку. Претенденты на престол себя так не ведут!

Юная княжна вздохнула. Ей вспомнился заинтересованный взгляд викинга в купальне, и в груди отчего-то стало жарко.

— Вот эта? — Ал-Шот скабрезно подмигнул лейтенанту Ночных Кошек и восхищенно цокнул языком. — Хороша!

— Пасть закрой! — хриплый голос бойца самого грозного подразделения имперской армии не сулил ничего хорошего. — Делай, что приказано и лишнего не болтай!

— Да я ничего… — испугано засуетился толстый стражник, вытирая о брюхо моментально вспотевшие ладошки. — Я, типа, только спросил.

— Но как нам в доверие к ней втереться? — робко подал голос Шой Та.

— Мне плевать! — отрезал лейтенант. — Можете песни петь, танцевать перед ней… Хоть петухом кукарекайте, лишь бы толк был.

Косая Башня неприступной цитадели возвышалась над крепостным стенами на добрую сотню локтей. Сейчас уже и не вспомнить, кто первым назвал ее так, но вышло язвительно метко: среди горных вершин и стройных хвойных красавиц более кривое сооружение стоило еще поискать. Ошибка ли зодчего явилась тому виной, или подземные силы вмешались в дело рук человечьих, для судьбы каменного исполина значения это уже не имело. Вершина Башни кренилась в сторону Третьей луны на десяток вершков за столетие. А сколько их минуло со дня возведения помнил разве что Дремлющий.

Огонек в одиноком окошке под самым шпилем виднелся от самых Лунных лесов — Косая Башня царственно возвышалась над самыми высокими горными вершинами. Комнатка с огоньком предназначалась для непростых узников, и интерьер ее отличался от обычных темниц. Широкая кровать с пуховыми перинами, купальня из черного эденского мрамора с горячей водой и старинное бронзовое зеркало во всю стену.

Вот только непростым оно было, зеркало. Маги Ордена постарались на славу. Одинокая узница видела в отражении хорошенькую девушку, а трое мужчин по ту сторону бронзовой преграды — ее саму. И одному из них личный приказ Тайного Канцлера пришелся далеко не по душе.

Авторитет пропавшего три года назад капитана Воккоуна был на недосягаемой высоте не только среди Ночных Кошек. Что уж говорить о бойцах самого подразделения? Лейтенант Фес так и не решил для себя, сможет ли он поднять меч на своего старшего товарища.

В том, что капитан, неизвестно по каким причинам начавший собственную игру, явится за плененной княжной не вызывало сомнений. Ни у Кардинала, ни у Канцлера. Вытащив ее из темницы единожды, он придет за ней и вторично. И обычная стража Северного замка против Черного Паука виделась слабым препятствием. Две полные звезды рыцарей-храмовников и Ночных Кошек были спешно переброшены в замок.

— Вы все запомнили? — лейтенант Фес проводил последний инструктаж стражников деревенского гарнизона, неизвестно как оказавшихся в друзьях капитана Воккоуна.

Перед ними стояли две задачи. Первая была самой простой: отвлечь внимание одного из лучших клинков Империи, когда он пойдет на штурм. Стража, естественно, об этом не догадывалась. Вторая задача была попутной, но сложной: попытаться завевать доверие княжны.

Особых подвигов от них никто не ждал, и весь расчет строился на одном единственном факте: оба деревенских капрала были на редкость глупы. А в присутствии безнадежных тупиц языки подчас развязываются и у самых осторожных и опытных лазутчиков. Юную княжну к гениям разведки никто не причислял.

— Так точно, господин лейтенант! — судорожно втянул живот Шой Та и хвастливо добавил: — Не извольте беспокоиться, и не таких лохов разводили.

— Чего делали? — резко переспросил Фес. Общение с гарнизонными простофилями его изрядно утомляло.

— Ну, это… — смущенно замялся кривоносый стражник. — Капитан Вовка нас этому учил.

— Воккоун, — машинально поправил его лейтенант и, не дожидаясь ответа, вышел из зазеркальной комнаты.

Стражники переглянулись.

— Он знает капитана Вовку? — мозги Ал-Шота заскрипели, что мельничные жернова.

— Похоже на то, — кивнул в ответ Шой Та.

— А нам ничего не сказал… — скрежет извилин отразился на багровой физиономии тысячей мучительных морщин.

— За дураков держит, — высказал догадку Шой Та. — Вспомни, что он нам говорил?

Появление грозной звезды Ночных Кошек вызвало в деревенском гарнизоне переполох, сравнимый разве что с празднованием дня рождения господина десятника. И вот тогда-то захудалые капралы узнали о себе удивительные вещи. Выяснилось вдруг, что умны они, хитры и находчивы. У них прекрасный послужной список и еще более чудесное будущее. Но зависит оно от самого Тайного Канцлера, оказавшего им неслыханное доверие. Но если они его подведут…

— Ты лучше вспомни, о чем трепался судейский стряпчий, — с мрачной миной на лице предложил в ответ Ал-Шот. Вспоминание о бездарно пропавших цыплятах ухудшило и без того не радужное настроение.

— Он много о чем языком чесал, — нахмурился Шой Та, напрягая память. Спустя мгновенье он радостно хлопнул себя по лбу. — Ты про капитана, что выкрал из темницы ценного пленника? Думаешь, это был господин Вовка?

— Угу, — угрюмо подтвердил Ал-Шот и еще угрюмей резюмировал: — Медведи позорные.

— Баклажаны ушастые, — горячо поддержал его товарищ. Испугано стрельнув глазами в сторону прозрачной преграды, он шепотом спросил: — Что будем делать, брат?

— Разводить! — безапелляционно отрезал Ал-Шот.

— Кого?!

— Тайного Канцлера.

Изумлению кривоносого стражника не было предела:

— Он что, лох?!

Ал-Шот криво ухмыльнулся. Глубокомысленно помолчав минуту, он почесал свое необъятное пузо и лениво обронил:

— Как говорил капитан Вовка, лохами не рождаются. Ими становятся.

Подземелья личного дворца Тайного Канцлера не были против обыкновения мрачными и сырыми. Крутая лестница вилась спиралью от дверей отдельного входа, укрытого от чужих любопытных глаз зеленью кустарника и блеском гвардейских алебард, и выводила в просторный освещенный холл с натертым до сияния мраморным полом. В левую сторону убегал извилистый коридор, ведущий в секретный бункер Канцлера, в правом крыле творили волшбу боевые маги, ставили опыты алхимики и оттачивали мастерство Ночные Кошки.

— Смотри, что они учудили на этот раз! — сквозь приступы смеха выдавил верховный маг Зир О» Ши. — Наш повелитель умеет извлечь пользу даже из самых безнадежных тупиц.

Обтянутый бархатом лиловой жилетки дряблый живот сотрясался мелкой дрожью. Рыжие бакенбарды и черная борода верховного мага вздрагивали значительно реже, словно жили отдельной жизнью.

— Именно так, ваша магическая светлость, — угодливо поддакнул бледный юноша с изможденным лицом.

— Оставь! — раздражено взмахнул пухлой ладошкой Зир О» Ши. — Сколько можно твердить одно и то же: ты должен обращаться ко мне как ученик к своему учителю. Ты не лизоблюд-царедворец, а старший помощник верховного мага.

— Простите, маэстро, — покорно склонил голову юноша. — Впредь такого не повторится.

— Нет, ты только погляди! — от восторга Зир О» Ши захлопал себя по ляжкам. — Такого я не встречал даже у бродячих комедиантов.

Зрелище впечатляло. Магическое наблюдение штука недешевая, но картинку дает объемную, отчего возникает эффект полного присутствия. Прямо перед носом магов Тайного Канцлера двое деревенских стражников исполняли странный танец. До этого момента взор юной княжны оставался холодным и безучастным. Пропали втуне потуги на лавры сказителей комедийных виршей, остались без внимания и певческие таланты гарнизонных капралов. Но грациозная пластика порхающих по зеркальной комнате мастодонтов пробила брешь в стене равнодушия. Княжна Яна, откинувшись на пуховые подушки, хохотала до самозабвения, до слез ручьем из прекрасных черных глаз.

— Молодцы! — дважды хлопнул в ладоши верховный маг. — Глядишь, сработает и эта часть плана, в чем я, признаться честно, сильно сомневался.

— К пантомиме перешли, — прыснул от смеха ученик, комментирую следующее действие театральной постановки.

Гарнизонные вояки, сопя, пыхтя и обливаясь потом, синхронно перебирали руками по невидимой преграде. Получалось это у них не сказать, чтобы очень, но княжна от смеха была близка к истерике.

— Наш повелитель разбирается в загадочной женской душе намного лучше нас тобой, мой юный друг, — с невольным удивлением отметил Зир О» Ши. — Ты посмотри — у нее даже взгляд изменился. Точь-в-точь, как у тебя, когда жаркое увидишь.

Изможденный ученик рефлекторно сглотнул слюну, не отрывая взор от комичного зрелища. Он тоже не понимал разительной перемены, произошедшей с узницей. Таким влюбленным взглядом, каким взирала юная княжна на потешных стражников, на него не смотрела ни одна из его подружек. Видно повелитель и в самом деле знал секретные пути к женскому сердцу, недоступные даже магам.

Но ошибался и верховный маг, и его ученик. Тыльная сторона ладоней деревенских стражей, обращенная к княжне, была укрыта от пристальных взоров чародеев Тайного Канцлера. На каждой ладошке углем чернело по одному слову. Вместе они складывались в одну короткую, емкую фразу: «Мы от капитана Вовки».

Прощание с магистром выдалось недолгим и трогательным. Вовка даже имя постарался не переврать. Достопочтенный Цириус, смахнув предательскую слезинку и крякнув от могучих объятий, вручил на дорогу туго набитую котомку. Вовка, сунув нос в пахнущий сеном холщовый мешочек, недовольно сморщился. Нет бы окороком одарить, да бутылью вина доброго, а он все туда же — травы и снадобья аптекарские. Все равно он в них ни в зуб ногой. Пока он раздумывал, как распорядиться ценным подарком (незаметно выбросить под ближайшую телегу или скормить лошадям), деловитая Вика выхватила из рук котомку и бережно засунула ее в одну из переметных сум. Не забыв при этом тепло поблагодарить магистра.

Расставание с наемниками Пустоши получилось менее трогательным, но куда более продолжительным. Каждый считал своим долгом пропустить кружку-другую с героем вечера или вручить какую-нибудь безделушку в подарок. Бородатый воин со шрамом преподнес в дар клинок из дымчатой стали, при виде которого не удержалась от восторженного визга обычно невозмутимая Энея.

— Это с выигрыша, — ухмыляясь, пояснил бородач. — Я на тебе, парень, заработал столько, сколько не в каждый удачный год случается.

— Из железа Древних ковано, — со знанием дела покрутив в руках меч, вынесла заключение Вика. — Вам несказанно повезло, повелитель! Таких клинков не так уж и много осталось.

Вовка, обеспокоено косясь одним глазом в сторону трактирных служек, упаковывающих в переметную суму копченую телячью ляжку, отстранено кивнул головой. Братва как-то подарила ему очень даже неплохую зоновскую финку с наборной ручкой из разноцветной кожи. Но этот клинок был несравненно лучше. Видно зеки у Древних другие были.

Недолгие сборы подошли к концу. Весь походный скарб уместился на двух низкорослых лошадках; четверка тонконогих скакунов, нетерпеливо всхрапывая, поджидала наездников.

— В путь, повелитель? — вопросительно изогнула бровь Энея.

— Трогаем, — согласно кивнул в ответ Вовка.

Три изящные фигурки синхронно взлетели в седло. Четвертая взбиралась с подобающей статусу неспешностью, кряхтя и с матюками. На недоумевающие взоры спутниц она, то бишь фигура, внимания не обращала.

«Шею отпусти, — меланхолично посоветовал Зануда. — Бедная скотинка уже хрипеть начала, сдохнет через минуту». Вовка послушно выпрямился в седле, мимоходом хлопнув испугано вздрогнувшее животное, и с гордым видом огляделся вокруг. Солнышко светило, птички щебетали, небольшая группа вчерашних собутыльников подозрительно молчала. В общем, перрон трогался, все ждали гудка паровоза.

— Провожающих просим покинуть вагоны! — гнусавым голосом толкнул прощальную речь Вовка, радостно хрюкнув собственной шутке, и подал единственно знакомую лошадиную команду: — Вира помалу!

К закату солнца, пройдя около тридцати верст, стали на привал. Классическая марафонская дистанция для лыжника. Было чем гордиться. У прекрасных спутниц на этот счет имелось другое мнение, но вслух они его не высказывали, а Вовка и не спрашивал. Занят был. Воевал. Комары на полянке, где планировался ночлег, уродились на славу — со стрекозу размером. А может и поболее. Вовка яростно махал руками, поминая всю Цириусову кровососную родню, пока Вика не извлекла из аптекарской котомки пучок едко пахучей травы. Злобно жужжащая насекомая орда исчезла бесследно.

Пока Вовка игрался в войнушку, костер разгорелся, котелок закипел, и над поляной полились ароматные запахи.

— Молодцы, девчонки! — не удержался от похвалы несколько ошеломленный такой расторопностью предводитель. Ненасытная утроба, лишь по крайнему недоразумению величаемая просто желудком, радостно булькнула в унисон восхищенной реплике.

— Мы старались, повелитель! — скромно потупив глазки, ответила за всех Инка.

— А это зачем? — Вовка повел взглядом в сторону пульсирующих голубоватым сиянием камней. Пять кристаллов по периметру стоянки образовали звезду, где центром был пылающий костер.

— Здесь зверья лютого полно и нечисти разной, — беспечно, словно речь шла о чем-то обыденном, пояснила Энея. — Сторожевики неплохо от них охраняют.

Инка и Вика обменялись удивленными взглядами. Все-таки странный у них повелитель, элементарных вещей не знает. И в седле сидит, словно собака на ограде. Но не дело давших вассальную клятву обсуждать своего сюзерена. Переглянулись девы-воительницы и забыли.

На черном бархате бездонного неба голубыми светлячками замерцали далекие звезды. Три луны с ленивой грацией разлеглись на мягких перинах ночных облаков. Костер догорал. Инка, опустившись на колени, уложила в ряд несколько картофелин и присыпала их горячими углями. Поздний ужин поспеет еще не скоро. Валькирия повернулась к Вовке:

— Повелитель! — мелодичный голосок журчал робко и просяще. — Вы не могли бы показать нам свое мастерство? Схватка в Пустоши была слишком скоротечной, и мы не успели насладиться вашим умением.

Вика и Энея хором поддержали подругу. Вовка пожал плечами. Отчего бы и не показать, тем паче просьба исходит из столь прелестных уст. По поводу внезапно приобретенного умения он особо не заморачивался. Все попаданцы из читаных им фэнтезийных романов получали в дар и не такое, так что ничего удивительного он в этом не видел.

Плавным движением вытащив узкий меч из ножен, Вовка скользнул к трем тоненьким осинкам на краю поляны. Выбрав левое деревце в качестве первой жертвы, он устойчивей расставил ноги, чуть откинув корпус назад, и сделал широкий замах. Клинок со свистом рассек лесную прохладу ночи. Осинка вздрогнула зеленой вершинкой. Изумленные воительницы с распахнутыми глазами и открытыми ртами наблюдали за невиданной в этом мире техникой владения мечом.

— У нас дровосек в деревне был… — первой, как и положено командиру, пришла в себя Энея. — С топором ему равных не было во всей округе. Но как напьется, хватается за меч… — она сокрушенно покачала головой. — Так у него намного лучше получалось, у дровосека-то селянского.

После долгой паузы Инка неуверенно заявила:

— Не иначе, могучий чародей заклятие на него наложил. С Карающими бился, что настоятель И-Сай, а здесь… — не закончив фразу, она горестно махнула рукой.

— Не действуют на него заклинания, — неожиданно возразила Вика. В малой звезде валькирий она была самой восприимчивой к магии. — Инквизиция пустила по следу заклятие поиска по крови. Щупальца волшбы скользят по повелителю и не чувствуют его, словно он не существует… — в задумчивости прикусив губу, она призналась, не скрывая растерянности: — Я с таким сталкиваюсь впервые. Да и не слышала о подобном никогда.

Тем временем боевой азарт мечника сошел на нет. От левой осинки остался лишь пенек, средняя сиротливо белела щепой уполовиненного ствола. Вовка яростно заскреб в затылке. Ему не было нужды сравнивать сегодняшнее умение со вчерашней схваткой — опытный спортсмен почувствует различие и без этого. Правильная техника любого боевого искусства всегда красива и по-балетному плавна, пластична в своей стремительности. Это аксиома. Любое неверное, неумелое движение всегда рваное и неточное. Бывший биатлонист и боксер почувствовал это моментально. Безошибочным женским чутьем уловили смущение своего сюзерена и воительницы.

— Повелитель! — прервав неловкую паузу, Инка вскочила с колен и приподняла крышку котелка. — Ужин поспел, извольте отведать.

Дразнящий запах мясной похлебки подействовал на вечно голодного Вовку, как дальнобойная фура с грязными номерами на сонного от безделья гаишника. Отбросив раздумья, сомненья, нетерпеливо отмахнувшись от предложенной деревянной ложки, он радостно ухватился за внушительных размеров черпак.

— Вкусно! — мощные челюсти с громким хрустом перемалывали тонкие куриные косточки, и похвала прозвучала невнятно. — На бабкин шулюм из молодого барашка похоже.

Ошеломленным взглядом провожая очередной кусок, исчезающий во рту, Энея наклонилась к Вике и с неподдельным уважением прошептала:

— Наш дровосек был большой любитель набить брюхо, и в этом с ним никто не мог поспорить. Но повелителю он и в подметки не годится. Даже если пост будет держать целую луну.

Рыжая валькирия молча тряхнула челкой. С повелителем им явно повезло, какие могут быть еще вопросы? Робко сунувшись в котелок свой ложкой, она вопросительно изогнула бровь.

— Жуй-жуй, глотай! — торопливо промычал в ответ Вовка. — Иначе голодной спать ляжешь.

Котелок опустел в мгновенье ока. Та же участь постигла и печеную в углях картошку. Сытно рыгнув, Вовка осоловевшим взглядом посмотрел на потрясенных валькирий. Радостно хмыкнув, сгреб в охапку испугано пискнувшую белокурую грелку во весь рост и откинулся на шерстяное одеяло. Блаженное посапывание раздалось ровно через минуту. Энея, озорно показав язычок замешкавшейся подружке, мышкой юркнула с другого бока. Кто не успел, то опоздал. Вика побурчала для приличия, но — деваться некуда! — улеглась с краешка, смирившись с предстоящим беспокойным сном. За костром следит самый нерасторопный — древнее правило наемников не менялось уже несколько столетий.

Вышло по-другому. Жаркие угли давно превратились в черные, исходящие холодным дымом головешки. Спящие мертвецким сном валькирии проснулись лишь перед самым восходом, судорожно хватаясь за мечи. Проснулись от разъяренного нечеловеческого вопля. Глазам наемниц предстало потрясающее зрелище: их повелитель с дубиной наперевес гонялся за малорослым мужичком, едва ли по пояс самому преследователю. До самых глаз заросший рыжей всклоченной бородой беглец ловко уворачивался от молодецких посвистов сучковатого дрына, в самый последний момент резко меняя направление. Сверкали грязные босые пятки, от могучих ударов разлетались в стороны комья земли, почтительно внимала витиеватым словесным конструкциям притихшая лесная живность.

— Внятно излагает повелитель! — сонным голосом одобрила Энея, прикрывая ладошкой рвущийся наружу зевок.

— Как бы не зашиб ненароком лесовика! — сбрасывая остатки дремоты, всполошилась Вика. — Беды потом не оберешься. Все тропы спутаются, век по лесу кружить будем.

Погоня закончилась. Лесовичок обвисшим кулем болтался в крепкой руке, злобно зыркая из-под спутанных косм.

— Ты что творишь, поганец? — праведным гневом вопрошал Вовка, тыча ему под нос отобранный окорок. — У кого крысятничать вздумал?

— Повелитель! — Инка робко подергала за рукав своего сюзерена, до глубины души оскорбленного наглостью лесного хозяина. — Отпустили бы вы его. Нельзя с ним ссориться, беда будет.

— Да он жрачку последнюю чуть не схарчил! — завопил еще сильней Вовка. — Пришел незваный, пока все спали… — здесь он задумался, нахмурив брови, и грозно спросил: — Кто-то мне втирал про сторожевые камни?

Валькирии переглянулись. Энея вкрадчиво пояснила:

— На лесных людей магия не действует, это каждому известно. Тем более на хозяина чащоб. Да и безобиден он, если не гневить его. Еду может взять, сонное заклятие наслав… — на минуту прервавшись, она бросила быстрый взгляд на подруг. Вика едва заметно кивнула в ответ: заклинание сна на их повелителя не подействовало. Энея продолжила: — Но если лесовика рассердить, дороги в лесу не будет. Либо в трясину болотную угодишь, либо грибом съедобным, иль ягодой сладкой отравишься.

Вовка легонько встряхнул мужичка и мрачно осведомился:

— Колдун, значит?

— Ворожей, — с угрозой в голосе подтвердил пленник.

— А летать умеешь?

Лесовик замотал головой. Нет, не умеет. Вовка задушевным тоном предложил:

— А хочешь, научу? С одного пинка во-он до того дуба долетишь.

Судя по угрюмой физиономии, местному колдуну такая забава пришлась не по нутру. Проследив взглядом предполагаемую траекторию полета, он подрыгал ногами в воздухе и недружелюбно проскрипел:

— Чего приперлись-то в мой лес? Порядки тут свои наводите, харч жалеете. Незваным гостям нигде не рады.

— Хочешь сказать, что я хуже татарина? — вспомнил родную пословицу Вовку, привычно добавляя жути в голос.

— Лучше, — на всякий случай буркнул Лесовичок, с опаской прикрывая косматую голову грязными ладошками.

— А татары, выходит, хуже?

— Выходит, хуже… — вынуждено согласился, заерзав в кулаке, обескураженный пленник не понимая, чего от него хотят.

— Да ты, братишка, расист, — радостным голосом вынес вердикт Вовка. Выпустив лесовика, он принялся загибать пальцы: — Наркоту, то есть сонное зелье, честным пацанам и пацанкам впариваешь без спросу. Хавчик ломишь втихую. Ночной дожор, что ли? Татар, опять же, не любишь, куклусклановец хренов… Да по тебе сизо плачет, горючими слезами заливается.

Кто по нему плачет, лесовик не понял. Тягаться в искусстве разводки с бывшим бригадиром он тоже не мог, да и не понял почти ничего из сказанного. Но попытку выкрутиться сделал незамедлительно:

— Я тропы тайные знаю. Ежели отпустишь меня подобру-поздорову, да угостишь от души, то выведу самым коротким путем к месту, куда путь держите… Если угостишь щедро, — с сомнением повторился он, бросив жадный взгляд на отобранный окорок.

Вовка подобрел. Что такое пустой желудок он знал не понаслышке.

— Да ты не жрамши, никак? Давно?

— Всегда! — дернул кадыком мужичок и едва не свалился от дружеского хлопка по спине.

— Так что ж ты молчал-то, сиво-бурый с бородой каурой? Идем червячка заморим. — Порывшись в памяти, Вовка извлек и окончание сказочного стишка: — Чего застыл, как пень перед травой?

Челюсть лесовика отвисла до этой самой травы.