"Девять опусов о зоне" - читать интересную книгу автора (Круковер Владимир)

изнасиловании извращенными методами с последующими тяжкими последствиями.
Председательствующая дама достала блестящую пудреницу и припудрила
усики на верхней губе. Длинный начальник АХО
(административно-хозяйственной части) поправил галстук и вытер ладони
носовым платком. Хозяйка кулинарии извлекла маленький флакончик с духами,
гордо взглянула на соседку и надушила себя между пухлыми грудями. На это
вызывающее действие младшей по чину судья ответила целым рядом разнообразных
движений, но духов не нашла и ограничилась тем, что вновь порадовала
присутствующих зрелищем своей пудреницы и попудрила на сей раз кончик
крупного и потного носа.
Профессор на пополнение в зале никак не отреагировал. Он, похоже, даже
и не заметил прибавления зрителей. Но в зал он поглядывала. Его внимание
тревожила дородная женщина, постоянно смотревшая в его сторону. Когда их
взгляды пересекались, женщина качала головой, подмигивал, пыталась кокетливо
улыбаться. Когда он последний раз смотрел на нее, женщина делала рукой жест,
будто что-то клала в ящик стола. Этот жест постоянно крутился в сознании
профессора.
Профессор вновь, украдкой, взглянул в ее сторону. И женщина,
сморщившись от негодования, что ее не понимают, вновь сделала упомянутый
жест.
Чисто механически Дормидон Исаакович посмотрел вниз, под ограждение
небольшого возвышение, на котором и стояла гладкая от тысяч задниц скамья
подсудимых. Он взглянул вниз и увидел сложенный кусок бумаги, на манер тех,
какими обменивался он сам с девчонками в седьмом классе на уроках.
Профессор проявил море изобретательности. Он закашлялся, полез за
платком, уронил его, извинился, нагнулся, поднял платок вместе с бумажкой и
стал напряженно думать, как эту записку прочитать?
Воспоминания школьных идиллий помогли ему решить и эту проблему. Он
независимо расправил бумажку среди тетради, в которой ему разрешили делать
записи по ходу заседания, и впился в нее глазами.
"Люблю! Цалую один милион рас! Буду ждать столет! Жду ответа как
соловей лета! Твоя Фрося!!" - было написано там корявыми буквами и с
ужасными орфографическими ошибками.
Никогда еще к профессору не обращались с такой искренностью и прямотой.
Даже записка Иришки-ябеды, полученная им в незабываемое время седьмого
класса, записка, в которой Иришка приглашала его на каток, присовокупив, что
он симпатичный мальчик, не могла идти ни в какое сравнение с этим обнаженным
криком души некой Фроси.
Профессор посмотрел в ее сторону и кивнул головой: "прочел, мол,
спасибо".
Фрося расцвела и послала ему воздушный поцелуй. Бдительная судья усекла
непорядок среди зрителей и сделала замечание:
- Очищу зал судебного заседания и оштрафую. С подсудимым запрещено
переговариваться.
На Фросю стаей змееящуров набросились бабки и прочие отдыхающие.
Фрося сникла.
Профессор сделал над собой усилие и переключил внимание на скороговорку
судьи. И вовремя!
- Исходя из вышеизложенного, - бубнила судья,- обвинение в части наезда
ввиду неосторожности, а равно - нарушений правил дорожного движения,