"Иллюзия любви" - читать интересную книгу автора (Савина Екатерина)

Глава 7

Оглушительный телефонный звонок вывел Васика из привычного для него в последнее время оцепенения – странного состояния постоянного пьяного полусна-полубодроствания. Васик еще несколько мгновений барахтался в темной жиже бредового сна, потом решительно открыл глаза и, тряхнув головой, шагнул к телефону.

– Алло, – услышал он, – Это ты, Васик?

– Я, – ответил Васик.

– Это Даша звонит, – сообщила телефонная трубка голосом Даши. – Почему у тебя голос такой?..

– Какой?

– Какой-то... Ты что – спал?

– Спал, – ответил Васик и вспомнил, что находится он в квартире Даши, и в этом самом Дашином звонке ничего удивительного нет. Просто она, скорее всего, желает осведомиться, как у него дела и что Васик намеревается делать дальше.

– Я поговорила с Владимиром Михайловичем, – сказала Даша, – все в порядке.

– С каким Владимиром Михайловичем? – спросил Васик и зевнул.

– Да что с тобой? – несколько повысила голос Даша. – Просыпайся! С каким Владимиром Михайловичем... С тем самым человеком, который как-то может нам помочь отыскать эагадочного дядю Моню. Теперь вспомнил?

– Ну да, – ответил Васик, – так что – где живет этот дядя Моня и кто он вообще такой?

– Пока ничего не знаю, – проговорила Даша.

– Ты же сказала, что все в порядке, – напомнил Васик.

– Когда сказала, что все в порядке, – терпеливо выговорила Даша, – я имела в виду то, что Владимир Михайлович согласился нам помочь. Я ведь предупреждала, что это долгая музыка – проверить человека по ментовским каналам. Тем более, что нам известно только имя этого самого человека. То есть – не имя, а скорее всего – прозвище. Кличка. Если это так, то отыскать человека по кличке, используя милицейские связи, все-таки возможно. Если, конечно, наш дядя Моня когда-то контактировал с ментами. В смысле – конфликтовал. Понятно?

– Ага, – ответил Васик, – а мне теперь что делать?

– То, что тебе говорили, – сказала Даша, – ничего не делать. То есть – делай, что хочешь, только не суйся, пожалуйста, к своей возлюбленной.

Васик некоторое время молчал. Потом заговорил снова.

– Не пойму я что-то ваши заморочки, – высказался он, – главное... Вы бы что-нибудь определенное мне сообщили, а то все намеки какие-то... Сами говорите, что дело это меня касается в первую очередь, а все сведения до меня доходят... в последнюю очередь...

– Не нервничай, – понизив голос, проговорила Даша, – я не могу сейчас тебе объяснять долго, я с улицы звоню. А насчет намеков, ты зря. В этом деле вообще почти ничего не понятно и не ясно. А о какой-то определенности и говорить не приходится. Тем не менее, Владимир Михайлович мне поверил и обещал помочь. И то – я долго ему расписывала все подряд и даже кое-что приврала для убедительности. И он согласился на помощь только из-за уважения к моему отцу, ну и... личной симпатии ко мне. Он меня, между прочим, называл своей приемной дочерью, когда я помладше была. У него своих-то детей нет... Ну ладно. Главное ты понял – не ходи с своей Нине. Ведь понял?

– Да, – помолчав, ответил Васик, – понял.

– Тогда до встречи, – сказала Даша, – я сейчас домой еду. Я тебя застану?

Васик пожал плечами, как если бы разговаривал с Дашей напрямую, без помощи телефонной связи, но потом спохватился и ответил:

– Даже не знаю. Наверное, все-таки нет. Домой поеду. Или прогуляюсь. Если что – звякните мне на мобильный. Ах да... мобильный-то я по пьянке посеял где-то...

– И документов у тебя нет никаких и денег тоже, – напомнила Даша, – права ты потерял. Так что – как будешь на машине по городу ехать, я мало себе представляю.

– Да ладно, – не беспечно, а как-то даже устало проговорил Васик, – в первый раз, что ли... Тем более, менты мою тачку уже останавливали – вчера. А снаряд в одну и ту же воронку дважды не попадает. Ну, по крайней мере – в один и тот же относительно краткий промежуток времени.

– Как знаешь, – отозвалась Даша, – в любом случае... Слушай, лучше домой поезжай. Так мы тебя с Ольгой найти сможем, если что.

– Ладно, – снова сказал Васик, – как, кстати, у Ольги дела? Она вроде собиралась потолковать с моими старушками-алкоголиками?

– Не знаю, – ответила Даша, – как у нашей Ольги дела, но уверена, что все нормально. Это же все-таки – наша Ольга... Она обещала тоже – после того, как закончил свои дела – приехать ко мне, где мы все и встретимся.

– Ага, – неопределенно сказал Васик.

– Ну, пока, Васик.

– Ага, – снова сказал Васик, – пока.

И положил трубку.

Васик отвернулся от телефона, сунул руки в карманы, чтобы найти сигареты – и вдруг открыл, что он уже полностью одет, хотя, кажется, раздевался, когда ложился спать.

Или нет?

Пытаясь вспомнить, раздевался он или нет, или, может быть, он успел одеться еще до телефонного звонка... – Васик, гремя ботинками прошел к комнату и опустился в кресло. Сигареты вдруг обнаружились по подлокотнике, пепельница стояла под ногами.

Закурив, Васик снова прикрыл глаза.

Несколько минут он не видел ничего. Потом над его головой легко потянуло сквозняком, шевельнулись волосы – и привычно кольнуло сердце. А через неопределенной длины отрезок времени он уже медленно брел вдоль по сумрачному коридору, где из-за клубящейся темноты невозможно было разглядеть потолок, а по стенам – тесно были развешаны множество старинных портретов, на которых тысячи художников всех народов и времен изображали одно и то же лицо – точеными чертами, изумительной бледностью и красотой, тяжелыми прядями черных-черных волос – напоминающее лицо призрака прекрасной принцессы из древней легенды, сложенной тогда, когда то, что сейчас называется Европейским континентом, было под властью золотопанцирных воинов Атлантиды.

– К чертовой матери, – вслух проговорил Васик и поднялся с кресла, – домой – так домой. Чтобы со мной можно было бы как-то связаться. Но сначала я должен заехать к моей Нине. Что-то сказать и... И наконец посмотреть квартиру, где она живет. А то...

Он прошел к входной двери, оглянулся в поисках ботинок и вспомнил, что уже полностью одет.

– Нет ничего хуже неопределенности, – снова сказал, обращаясь к своему отражению в высоком зеркале, покрывающем одну из стен в прихожей, – так что... Меня можно понять. Но не заехать к Нине я не могу. Я ее уже сколько не видел. И цветы послал... – добавил он, будто перед кем-то оправдывался.

Он вышел из Дашиной квартиры, захлопнул за собой дверь и поморщился от слишком громкого звука звякнувшего английского замка.

Потом спустился вниз и уже через несколько минут катил на своей машине по направлению к дому, где жила его возлюбленная – Нина Рыжова.

Пространство перед подъездом напоминало поле битвы. Лавочка, на которой Васик недавно выпивал с двумя старушками-уголовницами, была перевернута. Неподалеку от нее валялась разбитая бутылка из-под водки, смятая в бесформенный блин пластиковая бутылка из-под «Пепси-колы». Органично дополняли картины останки растоптанного магнитофона, оторванная нарукавная нашивка «МВД России» и обширная, словно Каспийское море, лужа розово-зеленоватой блевотины.

Васик остановил свою машину у бордюра, вышел и остановился, недоуменно покачивая головой.

– А что здесь бы-ыло... – раздался вдруг рядом с ним печальный голос.

Вздрогнув от неожиданности, Васик обернулся и увидел неизвестно откуда появившегося пенсионера с грустными глазами, из той породы пенсионеров, которые постоянно неизвестно откуда появляются возле остановившихся с какой-либо целью прохожих и начинают рассказывать им последние новости околодворового значения, хотя их никто, кажется, об этом не просит.

– А что здесь, собственно, произошло? – поинтересовался Васик, закуривая сигарету.

– О-о-о! – тихонько подвыл пенсионер с грустными глазами. – Просто кошмар тут был! Вы, молодой человек, наверное, нездешний? Ну, я имею в виду – не из этого двора?

– Нет, – сказал Васик, – я не из этого двора.

Он поднял голову и взглянул на окна, которые вполне могли бы оказаться окнами квартиры Нины.

«Погожу немного, – подумал Васик, – соберусь с мыслями и... с духом соберусь. Покурю. Через пять минут пойду к ней»...

– Ну, – проговорил пенсионер с грустными глазами и оперся о свою палку в знак того, что рассказ будет длинным и утомительным для самого рассказчика, – если вы, молодой человек, не из нашего двора, то вы, конечно, не знаете, какие тут у нас проживают личности. В пятидесятой квартире. Не знаете?

– Нет, – сказал Васик, не сводя глаз с окон.

– А ведь это форменные бандитки, – сообщил пенсионер и заглянул своими грустными глазами в лицо Васику, – из пятидесятой квартиры-то... С виду и не скажешь – совсем старенькие бабушки, а как только поговоришь с ними... У нас их весь дом боится. Сантехник как-то полез к ним на бутылку денег просить, а они ему морду набил и, да еще и все деньги отобрали, которые у того с собой были. Так вот... – пенсионер причмокнул беззубым ртом и продолжал, – сегодня эти две старые бандитка напились. Непонятно, откуда взяли денег, но напились капитально. Одна даже... одну даже вырвало прямо здесь у подъезда. Безобразничали, песни орали... И даже... – тут пенсионер понизил свой голос до доверительного шепота, – предлагали мне вступить в с ними в интимную связь – когда я здесь рядом совершенно случайно проходил...

«А ведь я совсем не знаю, – думал Васик, не слушая, о чем рассказывает ему пенсионер с грустными глазами, – Нина замужем или нет... Может быть, она замужем. Или живет с приятелем. Как это называется – гражданский брак. Вообще-то, вряд ли – я же видел, как она возвращалась в эту квартиру рано утром после явно бурно проведенной ночи. Или... Вообще я ничего о Нине не знаю, но от этого не перестаю любить ее с такой силой, что кажется, будто у меня когда-нибудь сердце лопнет. Черт возьми, разве такое может быть? Никогда бы не подумал, если бы не случилось со мной самим»...

– А когда проснулись, стали безобразничать еще больше, – монотонно гундел пенсионер с грустными глазами, – напились спирта и принялись между собой драться. Одна другую укусила, а та, которая укушенная, схватила магнитофон и прямо магнитофоном по башке. Пришлось милицию вызывать, а то они все бы здесь разнесли. Но и участковому досталось. Все-таки погрузили этих бандиток в воронок и отвезли куда надо. Я вот теперь размышляю, может быть их в тюрьму посадят? Ведь за нападение на стража правопорядка могут и срок дать. Вот бы тогда весь дом свободно вздохнул. А то эти бандитки никому проходу не дают. Матерятся, как звери, а ведь тут и дети бегают и беременные женщины ходят. Вы как думаете, молодой человек, посадят все-таки наших бандиток или нет? А? Нападение, оно...

– Что? – переспросил Васик, переводя взгляд на замершего в ожидании ответа пенсионера.

– Вот, когда нападают на представителей власти, это считается... – начал снова задавать свой вопрос пенсионер с грустными глазами, но Васик опять не слушал его.

– А скажи мне отец, – вдруг спросил Васик. – Ты всех знаешь в этом доме?

Пенсионер, перебитый на полуслове, минуту обиженно молчал, потом все-таки выговорил:

– Двадцать лет живу здесь. Знаю кое-кого.

– А Нину Рыжову из сорок пятой квартиры не знаете? – спросил Васик.

– Ниночку-то? – наморщился пенсионер. – Из сорок пятой? Это вот в этом подъезде... Знаю. Я еще маленькой ее помню. В желтом платьице здесь бегала... Потом она, как совсем молоденькая была долго не появлялась в этом доме, а теперь, когда мать-то умерла у нее – живет.

– Одна живет? – сквозь зубы выговорил Васик.

– Зачем одна? – удивился пенсионер. – С мужем. Только болеет он у нее чем-то.

Васик скрипнул зубами так, что едва не вывихнул себе челюсть.

«Ладно, – подумал он, – муж... Муж он и есть муж... Все-таки препятствие, но что для меня это препятствия, если»...

Мысли – обрывочные и бессвязные – кружились у него в голове, словно потревоженные ночным ветром старые газеты. Наконец он тряхнул головой и, ступая уверенно и смело, пошел по направлению к подъездной двери, оставив позади себя ошеломленно замолчавшего на середине фразе пенсионера с грустными глазами.

– Так что вот, – проговорила Даша, закончив свой рассказ и откинулась на спинку кресла, – у меня все прошло удачно. А у тебя как?

– Нормально, – сказала я, – самое главное я все-таки выяснила. Выяснила, где живет этот самый дядя Моня. Старушки оказались в курсе. И вообще... Они оказались крайне необычными старушками.

– То есть? – заинтересовалась Даша.

Я рассказала ей все, что успела увидеть своими глазами и что успела узнать о личной биографии бабушек из сознания и подсознания той самой Сикухи.

– Н-да... – качнула головой моя подруга, – встречаются же люди на этой земле. Ну, оно и к лучшему. Только подтверждает мои домыслы.

– Какие такие домыслы? – спросила я.

– Ну как, – начала объяснять Даша, – во-первых, ты выяснила, что старушки в прошлом – самые настоящие уголовницы. Во-вторых, они знают этого самого дядю Моню и даже знают, где его найти. А из этого следует то, что дядя Моня имеет какое-то отношение к преступному миру. И в таком случае люди Владимира Михайловича Пронина легко найдут нашего дядю Моню.

– Так-то оно так, – кивнула я Даше, – только вот про один момент я тебе еще не рассказала.

– Про какой? – спросила Даша.

Я вздохнула, прежде чем начать говорить.

– Дело в том, – сказала я, – что я ощущаю в образе этого человека – дяди Мони – какую-то мощную силу.

– То есть? – несколько недоуменно переспросила Даша.

– Силу экстрасенсорного порядка, – объяснила я, – короче говоря, я уверена в том, что дядя Моня обладает недюжинными способностями в этом плане.

Даша несколько раз моргнула.

– Сильнее, чем ты? – негромко спросила она.

– Не знаю, – пожала я плечами, – вполне может быть, что гораздо сильнее, чем я. Если сравнить коэффициент психического давления... То есть отпечаток этого давления на сознании людей, общавшихся с ним – я имею в виду Дашу и этих старушек – с предполагаемым коэффициентом мощности экстрасенсорного дара, то тогда – да. Он намного сильнее меня. Но повторяю еще раз – я не уверена.

– Нормальненько получается, – выдохнула Даша, – я помню, как ты себя чувствовала после того, как пообщалась с Ниной. Но ведь после общения со старушками...

– Мое сознание несколько адаптировалось к психическим проявлениям такого рода, – сказала я, – точнее, выставила, так сказать, блокировку. Но трудно сказать, что будет с этой блокировкой после встречи с реальным дядей Моней. Так-то вот...

Сказав это, я замолчала.

Даша тоже молчала какое-то время. Мы сидели в гостиной ее квартиры перед выключенным телевизором. Даша вдруг передернула плечами, будто ей стало холодно и как-то странно посмотрела на меня.

– Ольга, – позвала она.

– Да?

– Мне тут пришла в голову мысль... – Даша немного помялась, потом все-таки сформулировала, – ты что – боишься?

– Что ты имеешь в виду? – переспросила я, хотя прекрасно понимала, что имеет в виду моя подруга.

– Ты боишься этого дядю Моню? – повторила вопрос Даша.

– Да, – сказала я, – честно говоря – да... И даже не могу понять, какого рода этот страх. Я понимаю, что дядя Моня обладает исключительным даром воздействия на человеческую психику. Может быть, его дар, даже больше, чем мой. Но... Мы с тобой побывали во многих переделках и бояться злых колдунов и магов, как называют в народе людей, обладающих экстрасенсорным даром, было бы... как бы даже стыдно. После всего того, что мы уже пережили. Но этот дядя Моня... Не знаю... Вполне вероятно, что страх передался мне через сознание Нины или этих бабушек и потому-то мне так не по себе сейчас, но... Короче говоря, не знаю, Даша, – совсем запуталась я, – знаю только одно – встреча с дядей Моней, если она, конечно, состоится, не будет такой уж простой.

– Это понятно, – вздохнула Даша и снова замолчала.

– Позвонить Васику? – спросила я через минуту.

– Только что звонила, – ответила мне Даша, – десять минут назад. Никого нет дома. И где только этот обормот болтается. Ведь сказано ему было – езжай домой и сиди, жди звонка. Неужели он все-таки поехал к Нине. Я ему строго-настрого запрещала.

– Будем надеяться, что не поехал, – сказала я и встала с кресла.

Не знаю, что за выражение было на моем лице, но только Даша, подняв на меня глаза, немедленно спросила:

– Ты куда? – и голос ее звучал испуганно.

– Единственный способ победить страх – заглянуть ему прямо в глаза, – сказала я, – Простейший закон.

– Ты... – совсем смешалась Даша, – поедешь к этому... дяде Моне?

Я утвердительно кивнула.

– Погоди-ка! – Даша вскочила на ноги. – Ты же мне говорила, что очень устала после того, как прорабатывала сознание одной из уголовных бабушек. Может быть, тебе лучше отложить визит на некоторое время?

– На некоторое неопределенное время? – уточнила я.

Даша закусила губу. Она явно не знала, что мне ответить.

– Я так не могу, Даша, – сказала я. Мне очень хотелось снова опуститься в кресло, но я не стала этого делать, – да, я устала, но ведь столько времени уже прошло. Я практически восстановила силы. И к тому же – что-то странное происходит в моей голове, – призналась я, – мне не дает покоя этот загадочный Моня. И меня мучит страх. Чем дальше, тем больше...

Выпалив все это, я замолчала.

– Тогда я пойду с тобой, – после минутной паузы заявила Даша.

– Не стоит, – качнула я головой, – это мое дело. И если ты пострадаешь...

– Почему это – только твое дело? – спросила Даша. – Васик ведь и мой друг тоже.

– Боюсь, что не в Васике одном... дело, – сказала я, – не в нем одном.

– Я не понимаю, – жалобно сказала Даша.

Я вздохнула. А потом вдруг сказала то, что не говорила никому никогда:

– Не секрет, что на нашей планете есть люди, обладающие возможностями большими, чем остальные. Ты понимаешь, о ком я говорю?

– Да, – кивнула Даша, – экстрасенсы или как там... колдуны, маги, ведьмы...

– Одни используют свой вред во зло, а другие... Я недавно только поняла, что имеющий экстрасенсорный дар просто не должен оставаться в стороне, если другой такой же экстрасенс использует свой дар во зло людям. Здесь не может быть половины, понимаешь? Либо – черное, либо – белое. Только так.

– Да, – тихо сказала Даша, – теперь понимаю. Только я все равно с тобой пойду. Ты ведь моя подруга, и вместе с тобой мы не раз переживали подобные передряги. Так что все будет хорошо и на этот раз. Правильно?

Я ничего Даше не ответила. А что я могла ей сказать?

После того, как его палец отпустил кнопку звонка, он стоял на лестничной площадке примерно минуту, переминаясь с ноги на ногу и все стараясь совладать со своим дыханием.

Наконец, когда он намеревался позвонить снова, замок в двери тихо щелкнул и дверь открылась.

Он едва удержался от радостного возгласа – на пороге стояла Нина. Она была в той же одежде, в которой он видел ее в последний раз – на улице у подъезда.

«Не переоделась в домашнее, – мелькнуло в голове у него, – хотя уже вечереет. А она не переоделась в домашнее... Почему?»

– Васик? – удивилась Нина. – Что ты здесь делаешь?

– Шел вот, – с трудом справившись с рвущимся наружу сердцем, проговорил Васик, – решил зайти. М-можно мне пройти?

– Нет, – быстро ответила Нина и даже отступила на шаг в темноту прихожей.

– Почему? – спросил Васик. – Ах, да... муж...

Нина оглянулась назад и вдруг вышла на лестничную площадку, осторожно прикрыв за собой дверь. Она была в туфлях на высоком каблуке.

Васик удивленно моргнул.

– Наверное, хорошо, что ты зашел, – сказала Нина, – мне нужно с тобой поговорить.

Васику показалось, что пол закачался у него под ногами, а стены начали смыкаться.

– О чем? – по-дурацки спросил он.

– О нас с тобой, – ответила Нина и вздохнула, – знаешь, мы не сможем с тобой больше встречаться.

– Почему? – спросил Васик. – Ах, да... муж...

– Он очень болен, – опустив глаза в пол, сказала Нина, – он очень болен и я не могу его обманывать.

На несколько минут повисла пустая тишина. Только в утробах соседних квартир что-то урчало.

– Понимаешь? – тихо проговорила Нина.

– Тебе не нужно его обманывать, – выговорил Васик, с трудом складывая слова в предложения, – ты просто скажи, что мы будем жить вместе, что нам... вместе будет очень хорошо...

Он замолчал, но, прежде чем Нина успела сказать хоть слово, заговорил снова:

– Ты, наверное, думаешь, что я сумасшедший... или что-нибудь в этом роде... Но я правда очень тебя люблю... Прямо не знаю, что творится со мной. Я никогда не думал, что возможно – просто так влюбиться... Я постоянно о тебе думаю и мне становится тесно и горячо вот здесь...

Васик приложил руку к груди и снова замолчал, задыхаясь. Нина смотрела прямо в его глаза.

– Ерунду тебе нагородил, да? – уныло спросил Васик и дрожащими руками нашарил в кармане сигареты.

– Ты же меня совсем не знаешь... – прошептала Нина, – ты ничего не знаешь обо мне.

– Все знаю, – выдохнул Васик, – знаю все, что мне нужно знать. Ты мне нужна, понимаешь?.. Я никогда-никогда не смогу тебя забыть.

Даша хотела сказать что-то еще, но вдруг поняла – если проговорит хоть слово, то не выдержит и заплачет.

«Почему – сейчас? – крутились в ее голове горькие мысли. – Ну почему среди этого кошмара появился он? Господи, что же мне делать... Я больше не могу. Кажется, еще немного – и я сама влюблюсь в этого парня. Он, – снова подумала она, – он – это самое хорошее, что еще могло случиться в моей жизни»...

– Так как же мне быть? – очень тихо спросил Васик.

Нина провела ладонью по глазам.

– Завтра утром, – прошептала она, – в десять часов утра. В сквере за моим домом. Хорошо?

– Да! – едва не закричал Васик.

Нина неслышно исчезла в приоткрывшейся двери.

– Кажется, здесь, – прошептала Даша, – здесь, да?

Я кивнула.

Да, именно этот адрес я узнала от бабушки-уголовницы Сикухи. Вот за этой дверью, если верить полученной мною информации, и жил тот самый дядя Моня.

– Позвонить? – так же – шепотом – спросила Даша, указывая мне на дверной звонок.

Я отрицательно покачала головой.

– Помолчи пока, – шепнула я Даше, – дай мне сосредоточиться.

Даша послушно замолчала.

Я закрыла глаза и вошла в транс. Потом попыталась уловить психоизлучения, характерные, для человека, обладающего экстрасенсорным даром.

Что-то странное царило вокруг. Странное, но... Ничего более определенного я сказать не могла. Просто не чувствовала настолько тонко. Или в этом виноваты были до предела натянутые нервы, не позволявшие мне как следует сосредоточиться, или что-то еще, но, кроме непонятно измененной психоатмосферы, я ничего не могла услышать... То есть – прочувствовать.

Выйдя из транса, я осторожно открыла глаза.

– Ну как? – тут же спросила меня Даша.

– Нормально, – сказала я, – вроде бы – нормально.

– Тогда – звоним?

– Звоним.

Даша нажала кнопку звонка.

Никакого звука.

Она нажала еще раз и опустила руку.

– Не работает, – констатировала Даша и облизнула вдруг пересохшие губы.

Я постучала.

Мы ждали ровно минуту, потом из-за двери раздался дребезжащий старушечий голосок:

– Кто там?

Мы с Дашей переглянулись.

– Я... Мы к дяде Моне, – ответила я, следя за тем, чтобы мой голос звучал как можно более вежливо.

Дверь тотчас же отворилась, и на пороге возникла благообразная старая женщина в длинном старомодном платье, украшенном нитями жемчуга.

– Проходите, пожалуйста, – пригласила она, – дяди Моня пока нет дома, но вы можете у меня его подождать. Проходите... – она посторонилась, пропуская нас в ярко освещенную прихожую, убранную довольно бедно, но аккуратно и с несомненным вкусом.

– Вот сюда, – указала женщина, – на кухню. Вы знаете, я только что приготовила чай и минуту назад подоспел яблочный пирог. Так что, девушки, вы пришли вовремя.

Сделав нам знак следовать за нею, женщина проследовала на кухню. Двигалась она на удивление плавно и красиво – с достоинством. Да и внешний вид этой женщины... Я тут же подумала, что так, как она, наверное, выглядели русские дворяне.

Даша удивленно посмотрела на меня, будто хотела спросить – что происходит?

Я пожала плечами.

– Ну что же вы? – долетел до нас из кухни голос старой женщины. – Проходите, я уже все приготовила.

Мы с Дашей прошли на кухню и чинно расселись за сервированным с волшебной быстротой столом.

– Ну что же, – с непонятной торжественностью произнесла женщина, – давайте пить чай. И давайте и познакомимся.