"И вновь искушение" - читать интересную книгу автора (Энок Сюзанна)

Глава 5

Эванджелина вынула ожерелье из шкатулки с бархатной обивкой внутри и поднесла его к окну. Удача или несчастье? Ах, смешно даже думать об этом! Немыслимо надевать подобное украшение на пикник.

Однако лорд Роли предложил ей надеть ожерелье или, по крайней мере, взять с собой. Она полагала, что ей не нужно убеждать в особенной силе украшения себя. Ей нужно убедить в этом его. Следовательно, если она спрячет ожерелье в кармане и останется в уверенности, что он ей не нравится, и что они оба провели время плохо, то показ ему украшения будет гарантировать, что он оставит ее в покое. Или, по крайней мере, появится шанс, что он это сделает.

Да он красив, умен и остроумен, богат, но он уже продемонстрировал, что все должно делаться так, как этого хочет он, для его удовольствия и удовлетворения. Она не может представить себе жизни более несчастной, чем в компании этого несносного мужчины.

— Вы собираетесь надеть его сегодня, мисс Манроу? — спросила Доретта, входя в комнату с новыми туфлями Эванджелины в руках.

— Нет, я собираюсь положить это в карман. — С глубоким вздохом она возвратила ожерелье в мешочек и положила рядом со своей мантильей, чтобы быть уверенной в его сохранности. Ни в коем случае нельзя потерять его независимо от того, проклят бриллиант или нет.

— В карман? — переспросила горничная. — А могу я спросить почему?

— Это испытание, — ответила Эванджелина.

— Для карманников?

— Нет. Сложно объяснять, Доретта. Лучше помоги мне надеть туфли.

— Прямо сейчас, мисс Манроу? Но сейчас только половина одиннадцатого. Ведь ваш джентльмен придет в полдень?

— Он не мой джентльмен, он стабильный источник моего раздражения.

— Очень красивый джентльмен. Эти голубые глаза… Эванджелина фыркнула:

— Доретта!

Горничная покраснела.

— Извините, мисс.

— Ничего. Его хорошо принимают.

Через открытое окно спальни долетели звуки подъезжающего экипажа. Сердце у Эванджелины дало сбой. Он приехал раньше? И почему даже простая мысль о нем приводит ее в трепет? Он даже не нравится ей.

Опершись рукой о кресло, она сунула ноги в жемчужного оттенка туфли, которые прекрасно гармонировали с муслиновым платьем такого же цвета. Едва Эванджелина выпрямилась, как в дверь постучал дворецкий.

— К вам гость, мисс Манроу.

Ей захотелось улыбнуться, но она сурово одернула себя. Роли был опасным человеком со всеми его шуточками и очаровательной улыбкой. Он заботился лишь о своих собственных удовольствиях.

— Пожалуйста, скажите маркизу, что я спущусь через минуту.

— Это граф, мисс. Я сообщу ему. — Дворецкий попятился к двери.

Эванджелина подняла руку, чтобы остановить дворецкого:

— Одну минуточку, Клиффорд. Кто ожидает внизу?

— Лорд Редмонд. Сказать ему, чтобы он ждал вас?

— О! Да. Спасибо.

Эванджелина заставила себя встряхнуться. Нет, она, конечно же, не испытывает раздражения оттого, что ее навестил Редмонд. Просто она не ожидала его.

— Пошли, Доретта. Посмотрим, чего хочет граф. Горничная захихикала:

— Он хочет жениться на вас, мисс. Это ни для кого не секрет.

— Я имею в виду сегодняшнее утро. — Он едва пережил вчерашний вечер в «Олмаке». Эванджелина надеялась, что Редмонд сообразит остаться в постели и прийти в себя.

Она вошла в утреннюю комнату. Граф поднялся с кресла и отвесил ей почтительный поклон:

— Мисс Манроу. Я приношу извинения за визит без предварительного сообщения, но надеюсь, что смогу позавтракать с вами сегодня.

— О Господи! — проговорила Эванджелина, почувствовав, что легкое раздражение прорвалось в ее восклицании. — Я очень сожалею, но у меня другие планы. Если бы вы попросили меня вчера вечером… Вы знаете, как я не люблю говорить вам «нет», милорд.

— О, нижайше прошу снова извинить меня, мисс Манроу! — Он торопливо шагнул вперед и сжал обе ее руки в своих. — Я не хотел вас расстроить.

— Это не имеет значения. Если вы хотите, мы можем посидеть несколько минут, и вы скажете мне несколько добрых слов. В конце концов, вы ведь зачем-то пришли сюда.

Граф отпустил одну ее руку и повел девушку к дивану.

— Вы даете мне очень легкое задание. Как я могу его не принять?

В течение последующих нескольких минут граф делал именно то, о чем она попросила: отпускал комплименты чертам ее лица, ее волосам, платью, голосу, ее тонкому пониманию моды — словом, говорил банальности. Эванджелина улыбалась и размышляла о глупости мужчин, которых так легко убедить в необходимости извинений за то, что они имели дерзость появиться с приглашением на завтрак. Ее мать была права: их необходимо направлять, хотя бы даже ради их собственного блага.

Она взглянула на часы над камином. Роли уже на десять минут опаздывал. Вероятно, еще одному его другу потребовалась его помощь, и он решил не приходить вообще. Опять.

— Знаете, — сказал Редмонд, — я испытываю особую потребность упомянуть ваши пальцы.

— Мои пальцы? Их целых десять.

— О нет, моя дорогая! Это совсем не так. Как великолепно смотрелся бы один из них, если бы на нем было кольцо с моей печаткой!

О Господи! Он делает предложение, по крайней мере, на неделю раньше, чем она предполагала. Конечно, брак с Редмондом — это именно то, к чему она стремилась, и не имело значения, что от него пахло молью и лошадиной мазью. Но она вынуждена была признаться, что несколько разочарована тем, что Роли даже не потрудился появиться на их завтраке. Бриллиант. Почти уверенная в том, что абсолютно ничего не случится, она вынула его из своего кармана, сунула под подушку на диване и улыбнулась. Теперь начинается эксперимент.

— Вы говорите очень лестные вещи, лорд Редмонд. Я… Дверь утренней комнаты распахнулась.

— Приношу свои извинения, — раздался низкий голос Роли, и он шагнул в комнату с такой уверенностью, словно был хозяином. — Кажется, я опоздал.

— Да, опоздали, — холодным тоном подтвердила Эванджелина. Подумать только, он вошел в тот момент, когда бриллиант перестал быть рядом с ней! Как теперь понять — изменилась ее судьба к лучшему или к худшему? — Еще один друг оказался в беде?

— Какая-то несчастная тележка с молоком перевернулась прямо передо мной! Мой грум и я потеряли не менее двадцати минут, прогоняя уличных мальчишек и котов и провожая перепуганную пожилую женщину с улицы. — Роли, наконец, в первый раз посмотрел на другого гостя: — Привет, Редмонд! Я вас не заметил.

— Роли. Вы мне помешали, я разговаривал с мисс Манроу.

В течение секунды Коннолл Аддисон с непроницаемым выражением лица смотрел на Эванджелину.

— Конечно. Я подожду в холле, Джилли.

Он сознательно употребил столь фамильярное обращение. Мужчина, ухаживавший за ней месяц, называл ее мисс Манроу, в то время как маркиз, который знал ее меньше недели, уже назвал ее уменьшительным именем. Он груб и высокомерен.

Едва Коннолл вышел из комнаты, как Редмонд схватил ее за руку:

— Скажите, что вы наденете мое кольцо, мисс Манроу!

— О Господи! — простонала Эванджелина. — Это так неожиданно, милорд! Могла бы я, — она сделала паузу, глядя в его карие, полные обожания глаза, — могла бы я попросить вас об одной любезности?

— Просите что угодно! Я куплю для вас луну, если вы захотите!

— О нет! Но… гм… вы поцелуете меня?

Это была глупая просьба, поскольку, как ей всегда говорила мать, персональная привлекательность не имеет никакого отношения к браку. С другой стороны, даже самый слабовольный муж ожидает, что иногда он будет делить ложе со своей женой, по крайней мере, до тех пор, пока она не сможет переубедить его в этом.

— Сочту за честь, — выдохнул он, после чего сжал ее за плечи, притянул к себе и плотно прижался губами к ее губам.

Это напоминало прикосновение пятачка поросенка, во всяком случае, она подумала об этом, — влажный рот, окруженный щетинками, и Эванджелина не испытала ничего, кроме легкого отвращения. Откинувшись назад, она с трудом перевела дух.

— Спасибо, милорд, — чуть слышно проговорила она, преодолевая желание вытереть губы тыльной стороной ладони.

— Я буду целовать вас всякий раз, когда вы этого захотите, только ответьте на мой вопрос, — горячо сказал граф.

Доретта вскрикнула и вскочила на ноги. Закружившись, словно сумасшедшая, она стала хлопать себя по юбкам, пытаясь, что-то с них стряхнуть.

— Доретта! Что с тобой?

Дверь снова внезапно распахнулась, и в нее влетел Роли.

— Что здесь происходит? — спросил он, переводя взгляд с Эванджелины на ее горничную.

— Большой… огромный паук! На моем платье!

— Постойте спокойно одно мгновение, — приказал он, схватив ее под руку. Он критически оглядел горничную, затем протянул руку к ее щиколотке и щелкнул пальцем, после чего топнул ногой, и на деревянном полу образовалось темное пятно. — Вот и все. И никому никакого вреда, кроме самого паука, разумеется.

— Ой, спасибо, милорд! Я страшно боюсь этих ползучих тварей!

— Я вас понимаю. Я отказываюсь по-хорошему относиться ко всему, что способно перемещаться в большем количестве направлений, чем могу я. — Похлопав успокаивающе горничную по руке, он снова повернулся к Эванджелине: — Не сочтите за грубость, но я целое утро проболтался на улице и страшно проголодался. Вы готовы отправиться на пикник?

— Да, готова. — Эванджелина повернула голову в сторону Редмонда: — Прошу прощения, милорд, но у меня уже была договоренность. Вероятно, мы сможем продолжить наш разговор в более удобное время.

— Конечно. Я весь терпение, мисс Манроу. — Его карие глаза скользнули по маркизу. — Возможно, я переговорю с вашим отцом.

— Пожалуйста, — согласилась Эванджелина. Как будто это имело какое-нибудь значение. Все в доме знали, что в этом деликатном деле последнее слово за леди Манроу.

Бросив прощальный взгляд на диван и на спрятанное там ожерелье, Эванджелина дотронулась до плеча Доретты.

— Возьми бриллиант и положи его опять в шкатулку, — шепнула она, и горничная кивнула. Доретта направилась наверх, а Эванджелина присоединилась в холле к Конноллу Аддисону. Везение или неудача, но, кажется, это проявляется лишь тогда, когда бриллианта с ней нет. Сегодня она окончательно выяснит, как ей следует относиться к Роли. У нее были сильные подозрения, что она не смогла бы это сделать, имея при себе «Соланум».

* * *

Коннолл не спускал глаз с лорда Редмонда, когда вместе с Джилли и напуганной пауком горничной они выходили из дома. Граф, судя по всему, собирался остаться в доме. Лучше так, чем позориться перед девушкой, которая в два раза моложе.

Но не только по своей вине Редмонд выглядел глупо. Очевидно, Джилли вынудили поощрять его, хотя Коннолл до сих пор не мог понять почему. Деньги? Титул? Но он превосходил графа по обоим показателям. И к тому же у него пока не начали провисать отдельные критические части тела.

Коннолл встряхнулся, Когда они подошли к его экипажу.

— Как успехи, Квиллинг? — спросил он у грума. Парень поднял взгляд от свертка, который держал в одной руке, в то время как другая его рука сжимала поводья.

— Нет, милорд. Он так и не уходит.

— Кто не уходит? — спросила Эванджелина.

— Не важно. Он может пользоваться моим плащом, пока не передумает, — сказал Коннолл, подавая Эванджелине руку, чтобы помочь ей взобраться на высокое сиденье. — Пока мы прогоняли детей и кошек с опасного места, один из них устроился на моем плаще. Один из котов, а не из мальчишек.

Эванджелина хмыкнула:

— Я могу взглянуть на него?

— Конечно, мисс. — Грум отпустил поводья, которые тут же подхватил Коннолл, подошел поближе и поднял вверх сверток.

— О, да он восхитительный! — сказала Эванджелина, раздвинув складки плаща и обнаружив маленький серый пушистый комочек. — Да он совсем еще маленький.

— Да, я боюсь, что возница телеги слишком уж яростно защищал свое разлитое молоко и пнул его ногой. Не думаю, что он его покалечил, но с того момента бедный котенок боится ступить на землю. Я не сразу понял, что он повис на моей ноге сзади, вцепившись в штанину.

— Почему вы думаете, что это он? — спросила Эванджелина, гладя котенка по спинке. — Я думаю, что это девочка.

— Пока мы не узнаем определенно, вы можете называть ее как пожелаете. Не хочу, чтобы она выцарапала мне глаза, пока я стану определять ее пол.

— И что вы собираетесь с ней делать?

— Повезу ее с собой, если она не оставит мой плащ.

— Вы не выбросите ее на улицу?

Коннолл повернул голову и в упор посмотрел на нее.

— Предоставить ей миску сливок — не такая уж большая жертва, — медленно произнес он. — Думаю, как-нибудь справлюсь.

— Хорошо, — улыбнулась Эванджелина.

— Если только вы не захотите взять ее себе.

— О нет! Мама никогда не держит животных в доме. Она не любит спотыкаться о них.

Похоже, ее мать много чего не могла терпеть.

— В таком случае она останется со мной. Я буду, благодарен, если вы придумаете ей имя. Мне на ум приходит только одно — Царапка, но это качество характерно для кошек только в младенческом возрасте.

Снова хмыкнув, Эванджелина оторвала от плаща котенка, который вцепился в него всеми коготками, и посмотрела ему в глаза.

— Электра, — сказала она, через несколько мгновений.

— Ага, имя героини, убившей своего отца, согласно греческой мифологии. — Почему-то выбор Эванджелины его не удивил. В ней самой было что-то от женщины-мужеубийцы.

— Если вам не нравится, придумайте другое.

— Электра — звучит значительно.

— Гм…

— В самом деле, мне нравится. Очень мило. Хорошее имя для мужественного молоденького котика. Ведь все остальные убежали. Она осталась, чтобы получить свою долю молока.

Рот Эванджелины снова смягчился. Хорошо. По крайней мере, она не сердилась на него. Однако сейчас, глядя на ее слегка приоткрытые губы, он испытал желание поцеловать ее. Он мечтал о том, чтобы поцеловать ее, последние три ночи, не будучи уверенным, в том, что это будет столь же приятно и волнительно, как ему запомнилось, или же он был слишком пьян для того, чтобы осознать, что ничего из ряда вон выдающегося не произошло.

— Вы необыкновенный мужчина, — негромко сказала Эванджелина, прижав Электру к груди, — вы подбираете случайных котят и приглашаете женщин, которые дали вам пощечину и отказали вам в завтраке.

Значит, она тоже помнила тот поцелуй — по крайней мере, окончание его.

— Я поцеловал вас без приглашения. Я заслужил пощечину.

— И, стало быть, теперь вы совершенно добропорядочный джентльмен?

— Нет. Но когда мы будем целоваться в следующий раз, я вначале спрошу разрешения. Ее щеки залил румянец.

— Почему вы думаете, что будет следующий поцелуй?

— Я просто не могу себе представить, что его не будет.

На какое-то время Эванджелина замолчала. Она сидела рядом с ним, почесывая Электру и рассеянно глядя на многолюдные лондонские улицы. Очевидно, он дал правильный ответ, потому что она не запустила в него котенком. И что самое странное, его ответ был совершенно, честным. Он, в самом деле, хотел поцеловать ее снова, и как бы изобретательно она ни уходила от этого, он знал — знал! — что поцелует ее снова.

— Куда мы едем? — спросила она, наконец, все так же, не глядя на него.

— В Сент-Джеймсский парк. Мы можем расположиться возле пруда.

— Чудесное место!

Коннолл кивнул, стараясь сдержать улыбку.

— Вы захватили с собой ваш проклятый камень? — спросил он главным образом для того, чтобы дать ей время снова обрести присущую ей жесткость.

— Нет, не взяла. Я говорила вам, что это вздор. Не может бриллиант приносить кому-то счастье или неудачу.

— Найдутся люди, готовые поспорить с этим. Поскольку мы вместе, а его нет, то я, например, сказал бы, что его отсутствие — это удача.

— Для вас, возможно.

— Но если моя теория правильна, то для ее подтверждения вам нужно всего лишь надеть его, и я свалюсь с экипажа и сломаю себе шею.

Наконец-то она повернулась к нему лицом, выражение которого было очень серьезным.

— Если бы я была уверена, я бы рискнула.

— Очень забавно, Джилли! Но раз вы оставили его, значит, я вам нравлюсь, и вы не хотите, чтобы я потерял некоторые свои достоинства.

— Думайте что вам угодно, а я просто сочла, что ожерелье с бриллиантом — это слишком громоздко для пикника.

Коннолл усмехнулся:

— Ладно, благодарю вас за стремление сохранить спокойствие. — Они свернули на главную аллею парка, и он заставил гнедых кобыл перейти на прогулочный шаг. — Я помешал Редмонду? — спросил он нарочито небрежным тоном.

Каковы бы ни были ее намерения в отношении графа или графа в отношении ее, он не собирался ревновать к старому пустомеле. Однако Коннолл хотел понять, что все-таки происходит. И он уже дал себе обещание сделать все возможное, чтобы этому помешать.

— Он приехал узнать, не соглашусь ли я позавтракать с ним, — объяснила Эванджелина, помахав рукой в сторону проезжавшей мимо кареты.

— Значит, он претендент, а не просто очень, очень, очень старый друг семьи?

— Ему всего пятьдесят один год. Не такой уж он и старый.

— Это не возраст для горной породы или бутылки отборного вина, — возразил Коннолл. — А для кавалера юной девушки, которой нет и двадцати, это очень много. И это, даже не беря в расчет тот факт, что он не слишком умен.

— Вы ревнуете? — спросила Эванджелина, удивленно поднимая свои очаровательные брови.

— Я просто любопытствую, — парировал Коннолл. — Это ваше представление об удачной партии или вашей матери?

— Я не собираюсь в течение всего завтрака заниматься обсуждением качеств графа Редмонда с вами. По крайней мере, он никогда не сбивал меня с ног.

— Я уронил вас, но я никогда не сбивал вас с ног, Джилли. Я не думаю, что это способен сделать какой-нибудь мужчина. Но это именно то, что вам необходимо.

Эванджелина продолжала поглаживать котенка.

— Полагаю, вы ошибаетесь.

— Вас сбивали с ног? Я очень сомневаюсь.

— Я имею в виду, что это вовсе не то, что мне необходимо. Я не какая-то дрожащая, склонная к обморокам мисс. Я знаю, к чему стремлюсь в жизни, и знаю, кто мне может это обеспечить.

— Редмонд? — скептически проговорил Коннолл. — Да.

— В таком случае вы хотите не того, что нужно. Отвернувшись, она что-то пробормотала себе под нос. Коннолл сумел только разобрать слово «бриллиант».

— Что вы сказали о бриллианте? — спросил он.

— Я сказала, что мне следовало надеть бриллиант. Давайте съедим наш завтрак и завершим эту встречу, хорошо?

Коннолл остановил экипаж под подходящим деревом. Как только его грум соскочил на землю и направился к лошадям, Коннолл тоже спрыгнул. Эванджелина его озадачивала. Молодая, умная, красивая женщина, достаточно состоятельная, чтобы не выходить замуж ради денег, зачем-то искала союза с таким, как граф Редмонд. И она стремилась к этому в такой же степени, как и сам граф. Почему?

— Вы хотите оставить меня здесь? — спросила Эванджелина, передав Электру горничной и глядя на него из кареты сверху вниз.

Встряхнувшись, Коннолл обошел экипаж и, положив руки ей на талию, поднял и опустил на землю. В этот момент экипаж загородил их от взоров тех, кто мог оказаться в парке. Затаив дыхание, он приподнял ей подбородок, приблизил свое лицо к скрытому под шляпкой лицу и прижался губами к ее губам.

Эванджелина тихонько охнула от удивления. Он ощутил легкое дыхание, теплую гладкость ее скулы и потерял ощущение опоры под ногами.

Она ухватилась за его плечи. Тяжело задышав, Коннолл невольно отступил.

— Вы не можете хотеть этого старого… Эванджелина снова обхватила его за плечи, ее шляпка свалилась назад, открыв янтарного оттенка волосы. Он чувствовал, как дрожали ее губы, ищущие его рот.

Коннолл прижал ее спиной к колесу экипажа, чтобы поцеловать еще крепче. Боже, она имела вкус… теплых солнечных лучей, спелой земляники, чего-то еще, чему он не знал названия.

— Мисс Манроу! — воскликнула горничная чуть приглушенным, испуганным голосом. — Лорд Роли! Вы должны немедленно прекратить это!

«Ну, нет, — подумал он. Его рука соскользнула с талии к девичьим бедрам и прижала к себе тело Эванджелины. — Ни за что».

— Кто-то приближается! Пожалуйста!

На это он среагировал.

— Проклятие! — чертыхнулся Коннолл, едва отрываясь от губ Эванджелины. Моргая, он, кажется, был удивлен тем, что они все еще одеты. Оторвав рот от ее рта и натянув шляпку ей на голову, он вытер ладонью свои губы и повернулся как раз в тот момент, когда рядом с ними остановился экипаж.

— Я, кажется, узнал твою карету, Конн, — долетел до него раскатистый голос Льюиса Бланчарда, лорда Айви. — Ты знаком с моей нареченной?

Стиснув зубы, Коннолл уставился на изящную девушку с волосами цвета воронова крыла, сидевшую рядом с Айви.

— Разумеется, знаком. Добрый день, Дейзи.