"Пока смерть не заберет меня" - читать интересную книгу автора (Крушина Светлана Викторовна)

Глава 4

–

Мэвис была дома, и это, пожалуй, следовало счесть везением. Часто она уходила в «Янтарный», даже если было не ее дежурство — как я уже говорил, она любила своих маленьких подопечных и любила свою работу. И терпеть не могла бездельничать. Моему появлению она не очень удивилась, только спросила, почему я сперва не позвонил. Действительно, почему-то это не пришло мне в голову.

— Прости, — я с трепетом коснулся ее руки. Я смотрел в ее милое, почти акварельной нежности лицо, и все во мне переворачивалось. А она отвечала мне безмятежным взглядом и не замечала ни моих ярко блестящих глаз, ни необычного румянца — который появлялся всегда после того, как я подкреплял силы кровью, — ни искусанных, припухших (спасибо неистовой Авроре) губ. — Так спешил увидеть тебя, что даже забыл позвонить.

— Ну, ничего, — улыбнулась она. — Хорошо, что застал меня дома. Заходи, рассказывай, как съездил, как твои дела (она думала, что я уезжал по делам, связанным с моей работой в журнале). Я еще не завтракала. Присоединишься?

Но я остался стоять у порога и удержал ее.

— Хочу познакомить тебя с моим хорошим другом, Мэвис. Это замечательный человек, он был моим опекуном, когда я потерял отца.

— Прямо сейчас познакомить? — чуть приподняла брови Мэвис.

— Я понимаю, что, может быть, еще рано…

— Твой друг здесь, с тобой? — перебила она мягко.

— Нет, он ждет нас… меня… за городом.

— Нас?

— Я рассказывал Крису о тебе, — ответил я почему-то сконфужено. Под светлым, ясным взглядом Мэвис я часто смущался и начинал заикаться и мямлить, как школьник. Интересно знать, что она тогда обо мне думала? — Теперь он мой самый родной человек, и я не мог не рассказать. Поедем?..

Я боялся, что она начнет спрашивать: почему вот так вдруг, да еще с утра пораньше, да зачем ехать за город, да почему мой опекун не может сам приехать ко мне, что за таинственность такая… Но Мэвис только улыбнулась и сказала:

— Подождешь пару минут? Мне нужно переодеться, — и скользящим жестом указала на свой легкий домашний костюм, состоящий из мягких светлых брючек и куртки.

— Конечно, — поспешил согласиться я и сел ждать на мягкий пуф тут же в прихожей; пройти в комнату решительно отказался — боялся, что это каким-то образом затянет сборы. Впрочем, меня тут же начала мучить совесть: примчался чуть свет, не дал человеку ни поесть, ни даже выпить кофе, хотя сам всю ночь просидел в ресторане… Когда через несколько минут Мэвис вышла из комнаты, я поднялся и сказал, что, пожалуй, кофе все-таки пришелся бы кстати. А для убедительности еще и потер глаза жестом невыспавшегося человека. Мэвис улыбнулась и пригласила меня на кухню.

Утренний кофе все-таки перерос в легкий завтрак; я, правда, от еды отказался, пил кофе и смотрел на Мэвис. Она была одета в легкий свитер под горло и в одну из своих любимых длинных свободных юбок. Который уже раз я подумал, как несовременно она выглядит на фоне большинства столичных девушек, обнажающих все, что только можно: и ноги, и руки, и грудь до пределов приличного, а иногда и сверх этих пределов; с накладными ресницами и ногтями, с искусственными бюстами и силиконовыми губами, с пирсингом и прочими украшениями в различных частях тела. Может быть, и Аврора, как позже — Мэвис, изначально привлекла меня своей исключительной естественностью. Только вот у Авроры и естественность оказалась какой-то… наигранной, что ли? — как весь ее образ шестнадцатилетней неформалки. В Мэвис же не было ни капли притворства. Она не пыталась подать себя с выгодной стороны, как-то привлечь к себе внимание, соблазнить и охмурить самца — на что были направлены все усилия подавляющей части молодых девиц — и этим была особенно мне дорога. Увы, я сам никак не соответствовал этой простоте и чистоте, и рядом с Мэвис особенно остро чувствовал, насколько грязна и темна моя собственная душа, соприкоснувшаяся с такими мерзостями, от которых Мэвис отшатнулась бы в отвращении, если бы лишь заподозрила меня в причастности к ним.

— …Поедем на моей машине? — предложила она. — Где ждет твой друг?

Я объяснил и спросил, знает ли она, как доехать. Мэвис представляла эти места довольно неплохо.

Ехали мы быстро, Мэвис удивительно ловко и уверенно управлялась со своей старенькой машиной; в дороге она не отвлекалась на разговоры, и мы сказали друг другу от силы пару слов. Да я и не испытывал потребности говорить, мне хорошо было уже от сознания того, что Мэвис рядом. По дороге я коротко переговорил по телефону с Кристианом, предупредив о нашем приезде, и условившись встретиться в небольшом сквере неподалеку от гостиницы. День обещал быть солнечным, и ничто не помешало бы провести на открытом воздухе час-другой. Кто как, а лично я насиделся уже в четырех стенах.

Кристиан уже ждал, сидя на скамье с удобно изогнутой деревянной спинкой. Заметив нас издалека, он поднялся навстречу и приветствовал нас стоя. Мэвис, подойдя, с любопытством подняла на него глаза.

— Познакомься, пожалуйста, — обратился я к ней. — Это Кристиан.

— Мэвис, — просто сказала она и первой протянула руку для пожатия, пытливо вглядываясь в лицо моего друга.

Кристиан ответил долгим пристальным взглядом и чуть сжал ее маленькую изящную ладонь.

— Кристиан Лэнгли. У вас удивительно поэтичное имя, Мэвис. И редкое.

Она улыбнулась чуть лукаво.

— То же самое сказал мне Илэр при знакомстве.

Они все смотрели друг на друга, как будто между ними происходил какой-то важный, неслышный посторонним разговор. В эту минуту я мог бы уйти, а они и не заметили бы, и это вдруг неприятно меня царапнуло. Что-то между ними происходило. Мэвис неотрывно смотрела в синие глубокие глаза Кристиана, и на лице ее проступало странное выражение какой-то мягкой, упоенной мечтательности, губы чуть дрогнули в улыбке. А Кристиан — он был так серьезен и строг, и взглядом, казалось, стремился проникнуть в самую душу Мэвис. Мне вдруг отчаянно захотелось встать между ними, прервать этот бессловесный разговор. Но они как будто услышали мои мысли и одновременно повернулись ко мне, и улыбнулись одинаково теплыми улыбками. Мэвис наконец отняла у Кристиана руку — он отпустил ее, казалось, крайне неохотно. Что, черт возьми, между ними произошло? Мне вдруг мучительно захотелось взять Мэвис за руку и увести отсюда. Странно.

— Илэр сказал, что вы были его опекуном, — ее удивительные светлые глаза вновь метнулись к глазам Кристиана, словно их притягивало магнитом. — Вы, наверное, его крестный отец?

— Нет, Илэр не крещен.

— В самом деле? — удивилась Мэвис. — Я не знала.

Еще бы она знала. После ее выступления относительно замужества мы никогда больше не говорили о боге и религии. Стоило ей хотя бы упомянуть об этих предметах или о чем-то связанном с ними, я тут же уводил беседу в сторону. Нет, я вовсе не считал ее веру и ее мировоззрение чем-то глупым и не стоящим обсуждения, но полагал лично для себя невозможным говорить об этом. Алан крепко вдолбил мне в голову мысль о собственной низости и, так сказать, несовместимости с высокими сферами. Да что там — с того самого дня, когда мы с Аланом сидели в соборе и обсуждали блэк-арт, я и в церковь-то ни разу не заходил. Уж и не знаю, как Мэвис терпела рядом с собой такого откровенного атеиста…

Нежная рука Мэвис неосознанным жестом коснулась ямочки между ключиц — там, скрытый свитером, на тонкой золотой цепочке висел крестик. Проследив ее жест, Кристиан перевел взгляд на меня; в глазах у него мелькнула тревога, тут же умело, впрочем, спрятанная за дружелюбной внимательностью, когда он снова повернулся к Мэвис.

— А к какой церкви принадлежите вы? — спросил он вдруг вкрадчиво. Такого тона, — да и такого вопроса, — я не ожидал, и уставился на него с недоумением, но все его внимание было полностью поглощено Мэвис и тем, что она говорила.

Вероятно, он хотел выяснить что-то для себя важное, но мне было невмоготу слушать все эти церковные постулаты и разъяснения к ним, — а Мэвис взялась растолковывать их с большой охотой, — тем более что половину я все равно не понимал. Сидеть и слушать с постным лицом, не участвуя в разговоре, было бы глупо, и я извинился и сказал, что отойду на несколько минут — мол, очень хочется пить, куплю какой-нибудь воды и вернусь.

— И мне, пожалуйста, купи газированной воды, — попросила Мэвис, прервав свои разъяснения.

Я ушел из сквера, оставив их вдвоем; без меня они скорее найдут, о чем поговорить. Непонятная тревога грызла мне сердце. Да, непонятная: ведь я так хотел познакомить двух своих самых близких людей, почему же теперь мне так не по себе? Из-за слишком уж пристальных и долгих взглядов, которыми они обменялись? Но, подумаешь, что же тут такого: люди встретились впервые и стремятся скорее понять, что представляет собой новый знакомый. Откуда во мне эта мнительность, почему я жду подвоха даже от друзей?

Сунув руки в карманы длинного пальто, я шел по улице, все удаляясь от сквера, и, честно говоря, возвращаться мне не хотелось. Может быть, в самом деле, поймать такси и вернуться в город? Правда, потом трудно будет объяснить свое поведение Кристиану и Мэвис, раз уж я самому себе не в силах дать отчет в собственных стремлениях, но ничего, как-нибудь обойдутся без объяснений.

Ни до какого магазина я так и не дошел. Уселся на тянущуюся вдоль тротуара невысокую оградку и, вцепившись пальцами в холодный мокрый металл, предался мрачным размышлениям. Правильно все-таки Алан сказал, что мне следовало родиться девчонкой. Тогда было бы хоть не так стыдно распускать сопли по любому поводу. Ну что я за человек? не могу принять ни одного мало-мальски самостоятельного решения! Вот взять хотя бы отношения с Мэвис. Даже в этом вопросе — будем наконец честными — я втайне надеялся на Кристиана, на то, что он каким-то волшебным способом сумеет разрешить мои затруднения. Самому же мне не хватало смелости сделать первый шаг и хотя бы — для начала — сказать Мэвис о своих чувствах. Неужто я и в этом надеялся на Кристиана? Похоже было на то. Холодными руками я сжал голову. Господи, какой же я осел!..

— Простите, если покажусь невежливой, — Мэвис на половине фразы оборвала свою импровизированную лекцию, — но все же не могу удержаться и не спросить: вы христианин?

— Нет, — удивился Кристиан.

— Тогда почему вас так интересует наша церковь?

Кристиан не сразу нашелся, что ответить. Довольно долго он молча смотрел в детски ясные светло-голубые глаза девушки, с первого же мига заворожившие его исходящим из них светом. Мэвис улыбнулась его замешательству.

— Илэр не выносит всех этих разговоров, — сказала она, расправляя на коленях юбку. — Потому и убежал. Уж не этого ли вы добивались, чтобы поговорить наедине?

— Может быть, — пробормотал Кристиан, удивляясь собственному смущению. Эта девушка, уже далеко не дитя — двадцать семь лет, сказал Илэр, возраст вполне зрелый, — казалась одновременно и много старше и много моложе влюбленного в нее молодого человека. В ней таилась и детская светлая открытость миру, и мудрость пожившей женщины. Это странное сочетание делало ее необычайно привлекательной, особенно для того, кто умел заглядывать глубже внешней оболочки. Что до внешности, то, на взгляд Кристиана, она была довольно обычной: симпатичная девушка, и не более того. Такая не привлечет внимания в толпе… если только не смотреть ей в глаза.

— Вы давно знаете Илэра?

— Всю его жизнь. Мы с его отцом дружили еще с университетских времен.

— Значит, вы должны понимать его лучше, чем я, — Мэвис задумчиво коснулась пальчиком подбородка. — С самого дня знакомства — вы знаете, при каких обстоятельствах мы познакомились? — меня не оставляет уверенность, что Илэр угодил в крупную неприятность, впутался во что-то нехорошее, но я ничего не могу узнать. Мы знакомы три года, но он упорно не пускает меня в свою жизнь. Он очень закрытый и очень тревожный человек, внутри у него затаилась и копится какая-то горечь, которую он не хочет или не может выпустить, и это меня беспокоит.

— Вы хотели бы ему помочь? — серьезно спросил Кристиан, немного подавшись вперед.

— Да, — просто ответила Мэвис. — А вы ведь тоже за этим приехали, верно?

— Верно.

Мэвис энергично кивнула.

— Хорошо. Возможно, Илэр доверяет вам больше, чем мне. Вы знаете, что с ним происходит?

— Знаю, — после небольшой заминки ответил Кристиан.

— Расскажите, — попросила Мэвис.

Но Кристиан молчал, опустив голову. Если он выдаст тайну Илэра, не будет ли это предательством по отношению к молодому человеку? Ведь сам он ни за что не желал открыться, опасаясь оттолкнуть любимую. Но что же делать? Невозможно выжидать и тянуть до бесконечности. Да Илэр и сам понимает, что время идет, добавляя Мэвис месяцы и годы, слишком быстро для живущего сотни лет носферату подталкивая ее к старости и к смерти. Очевидно же, что через десять лет Мэвис станет уже зрелой женщиной, прожившей почти половину жизни, тогда как Илэр по-прежнему будет выглядеть свежим юношей. Даже если он сумеет удержать любимую рядом, ничего ей не рассказывая, — что маловероятно, — у нее неизбежно возникнут подозрения… Но как сказать девушке, что ее друг — носферату, существо наполовину нечеловеческой природы, кровопийца и, возможно, убийца? Когда-то Кристиан решился открыться своей невесте, и тем самым подготовил ее гибель. Сто лет спустя он женился на другой женщине, только уверившись, что наверняка не вызовет каких подозрений и что, вследствие многолетнего отказа от употребления крови, стареет как положено обычному человеку. Но и этот брак был неудачным и окончился разводом… на счастье Киры.

Так что же сказать Мэвис? И, главное, как?

Кристиан поднял голову и встретился взглядом со спокойными и светлыми глазами девушки.

— Позвольте задать вам нескромный вопрос, Мэвис. Насколько важен для вас Илэр? Что он, кто он для вас?

Выражение лица Мэвис нисколько не изменилось, только пальцы вновь неосознанным движением порхнули к ямке между ключиц.

— Он человек, который нуждается в помощи и поддержке.

— И это все?

— Что вы имеете в виду, господин Лэнгли?

— Вы любите его? — в упор спросил Кристиан. — Только, пожалуйста, не надо этих отговорок насчет христианской любви к ближнему своему и всего такого прочего. Что для вас значит Илэр вне концепции вашей веры?

Нежное личико Мэвис посерьезнело и стало строгим.

— Какое вы имеете право спрашивать меня о вещах, которые вас не касаются?

— Это касается Илэра, а значит, и меня тоже.

— Вы говорите так, как будто представляете интересы Илэра в суде, — попыталась улыбнуться Мэвис, но улыбка получилась бледноватой.

— Вы знаете, что Илэр вас любит? — продолжал наступать Кристиан.

Золотистые пушистые ресницы затрепетали и опустились на зардевшиеся щеки; но уже спустя секунду Мэвис подняла глаза и прямо взглянула на собеседника.

— С чего вы взяли?

— Илэр сказал мне.

— Мне он ничего об этом не говорил.

— Он не решался.

— И поручил вам сказать это за него?

— Вовсе нет. Не думаю, что он обрадовался бы, если б услышал, о чем мы разговариваем.

— В таком случае, не разумнее и вам было бы промолчать об этом?

— Нет, — отрезал Кристиан. — Время уходит, Мэвис. Еще немного, и Илэр может погибнуть.

— Погибнуть? — светло-голубые глаза Мэвис расширились. — В каком смысле?

— Погибнуть не физически, но нравственно, — пояснил Кристиан.

— Я вас не совсем понимаю, господин Лэнгли.

— Что бы вы сказали, если бы узнали, что Илэр принадлежит к некоей организации, которая, скажем так, нелегальна?

— Какого рода эта нелегальность?

— Скажем, деятельность этой организации носит незаконный и в некотором роде мистический характер.

— Мистический? — повторила Мэвис в замешательстве, во все глаза глядя на Кристиана. — Я все еще не понимаю. Илэр — сатанист? Потому вы и спрашивали, к какой церкви я принадлежу?

— Почему же сразу сатанист, — несмотря на серьезность разговора, Кристиан не мог не улыбнуться. — Скажите, Мэвис, вы верите в истории о магии, призраках, вампирах и оборотнях?

— Если говорить о магии и чудесах как о проявлениях деятельности высших сил — то да, пожалуй, — после небольшой паузы ответила она. — Что до остального, то, конечно, нет, не верю.

— То есть в вампиров и оборотней вы не верите? — спросил Кристиан, а про себя подумал: Илэр меня убьет, когда узнает. То есть, «убьет» — фигурально выражаясь. На деле, как бы мне не приобрести заклятого врага на всю жизнь. Может быть, прекратить этот опасный и безумный разговор, пока не поздно?

— Есть, вероятно, больные люди, которые воображают себя подобными сверхъестественными существами, — пожала плечами Мэвис.

— Они действительно больны, но совсем не в том роде, в каком вы думаете, — тихо сказал Кристиан.

Мэвис ничего не отвечала, и только смотрела на него выжидающе, чуть нахмурив брови. Она сидела на скамейке ровно, не позволяя себе откинуться на спинку, сложив руки на коленях и подобрав скрещенные ноги. Только четок в руках не хватало. Кристиану вдруг подумалось, что сейчас она удивительно похожа на монашку, и на ней вполне уместно смотрелся бы строгий черно-белый монастырский наряд.

— Илэр тоже болен, — добавил он после паузы.

Мэвис вскинула брови.

— Он не похож на сумасшедшего!

— Конечно, он не сумасшедший. Болезнь живет в его крови, а не в голове.

— Господин Лэнгли…

— Есть существа, которые не являются чем-то сверхъестественным, но вместе с тем они не совсем люди…

— Господин Лэнгли! — Мэвис резко поднялась, недоумевающая и слегка рассерженная. — Мне не совсем понятен смысл ваших речей, но, кажется, вы пытаетесь сказать, что Илэр — не то оборотень, не то вампир…

— Подождите, Мэвис…

— …Если это шутка, то она не слишком хорошего тона, — решительно закончила фразу Мэвис и посмотрела на маленькие наручные часики, золотистой змейкой охватывающие ее запястье. — Не понимаю, куда запропастился Илэр… он уже давно должен был вернуться…

Кристиан тоже встал и теперь возвышался над миниатюрной девушкой больше чем на голову.

— Уверяю вас, это не шутки. Если вы выслушаете меня до конца… Черт! Простите, — его прервал звонок мобильного телефона, лежащего в кармане. — Не уходите, Мэвис, — остановил он девушку, поднося трубку к уху. — Это Илэр.

— Крис? — донесся из динамика странно напряженный и почти звенящий голос молодого человека. — Крис, я должен вернуться в город. Прямо сейчас! Извинись за меня перед Мэвис, ладно?

— Что случилось? — Кристиан отвернулся немного в сторону от встревожено вслушивающейся Мэвис и даже прикрыл трубку ладонью. — Это из-за Алана? — спросил он приглушенно.

— Нет, Алан тут ни при чем. Он, наверное, и не знает, что я уехал… Крис, я, кажется, сделал дурацкую ошибку. Не надо было втягивать ни тебя, ни Мэвис… — Илэр говорил сбивчиво и, кажется, очень волновался. — Я сам, сам должен все сделать. И послушай, Крис, ничего не рассказывай ей обо мне, даже если будет спрашивать… Особенно если будет спрашивать…

— Илэр!

— Все, пока, я потом позвоню, — и Илэр отключил связь, а когда Кристиан тут же набрал его номер, то услышал только нейтрально-вежливый голос оператора: "Абонент временно не доступен".

— Черт! — в сердцах он захлопнул «раскладушку» и повернулся к Мэвис. — Глупый мальчишка!

— В чем дело? — встревожено спросила девушка.

— Илэр не вернется.

— Почему?

— Молчите и слушайте! — Кристиан схватил ее руку и сильно, так что Мэвис ойкнула от боли, встряхнул за кисть. — Езжайте к нему домой как можно скорее. Скажите, что вы любите его — даже если это все-таки неправда, соврите, во имя своего христианского человеколюбия. И удержите его, не позволяйте никуда уезжать, — по мере того, как Кристиан говорил, взгляд Мэвис становился все более жалобный и растерянный. — Вы меня поняли? — он снова сильно встряхнул ее за руку.

— А вы? разве вы тоже не поедете к нему?

— Позже. Мне нужно кое-что сделать. Ну, бегом, не теряйте времени.

Мэвис отступила на шаг, склонив голову как бы в раздумье, и снова остановилась.

— Но я даже не знаю, где Илэр живет, — проговорила она с растерянной детской улыбкой.

Кристиан молча достал из внутреннего кармана пиджака свою визитку, написал на ее обратной стороне адрес и сунул ее Мэвис в руку.