"Пока смерть не заберет меня" - читать интересную книгу автора (Крушина Светлана Викторовна)

Глава 7

–

— Аврора! — крикнул Алан, приподнимаясь на локте. — Аврора, иди сюда!

Аврора неохотно спустила ноги на пушистый ковер. Спать хотелось невыносимо; часа три назад, вернувшись в пустую квартиру, она повалилась в кровать и сразу уснула так крепко, что даже не слышала, когда вернулся Алан. Его голос, всколыхнувший тишину дремлющей ночи, вырвал Аврору из сладчайшего сна. Зачем, интересно, она ему понадобилась, что он так орет? Аврора знала его давно, и ей было известно, что голос он повышает в исключительных случаях — обычно в этом нет нужды, да и его не так-то просто вывести из себя. Значит, теперь Алан чем-то страшно раздражен, так что даже в голосе звенят нетерпеливые нотки. Аврора вздохнула, накинула халатик и босиком потопала в хозяйскую спальню.

Картина перед ней предстала любопытная. Алан сидел на кровати, скрестив по-турецки ноги, во все своей обнаженной красе, и лицо у него было злющее; на дальнем краю кровати, скорчившись и спрятав лицо в подушки, лежал кто-то худой, белокожий и с густейшими черными волосами до плеч. Сначала Аврора подумала, что Алан привел новую подружку, но присмотрелась и клацнула зубами от удивления, узнав Илэра.

— Что это вы тут… — начала она и осеклась: до нее дошло. О широте и разнообразии вкусов Алана она прекрасно знала, но вот чтобы заподозрить Илэра, которого воротило от всего, что не укладывалось в весьма тесные рамки его моральных норм — а это в них явно не укладывалось — в нетрадиционных пристрастиях… Аврора захлопала глазами, и на нее снизошло очередное озарение: согласия Илэра, конечно же, никто и не спрашивал. Она осуждающе взглянула на Алана:

— Зачем ты с ним так?

— Не лезь в то, что тебя не касается, радость моя, — холодно отозвался он, но после паузы добавил: — Ничего с ним не станется. Вот увидишь, через день снова будет рычать на меня по-прежнему.

— Хочешь сделать из него второго Лючио?

— Даже если б хотел, вряд ли сумел бы. Пока он больше напоминает мне Кристо в молодости. Вопреки видимости, это удивительно устойчивая личность. Даже сегодняшняя ночь едва ли что-нибудь изменит… вот что, радость моя, принеси-ка мой нож и давай присоединяйся.

— Что ты хочешь сделать? — сегодня все доходило до Авроры с трудом. — Ах… поняла. А никак нельзя без меня обойтись?

— Нельзя, — отрезал Алан и облизнул тонкие губы. — Да шевелись ты, черт тебя возьми!

Голоса Алана и Авроры долетали как сквозь ватное одеяло; они говорили обо мне, как будто меня здесь не было. Да и с чего бы им заботиться о моих чувствах? Я и сам-то себе был не нужен. Когда Алан разрезал мои запястья, и вдвоем с Авророй они принялись угощаться моей кровью, я даже обрадовался: может быть, они убьют меня? Вот было бы хорошо. Но они ушли, оставив меня чуть живого на взбаламученных простынях. Сознание едва тлело во мне, но и этого было достаточно, чтобы я в полной мере мог прочувствовать всю глубину своего унижения. Я думал, что уничтожен, когда у меня отобрали Аврору? Какая наивность! Вот теперь — теперь да, Алан не то чтобы втоптал меня в грязь, он просто вбил меня в землю по самую маковку. И ему это ничего не стоило.

Лежал я так довольно долго, не в силах шевельнуться, и все ждал, пока жизнь наконец тонкой струйкой вытечет из меня вся. Кажется, прошли целые сутки, пока я не осознал с отчаянием, что не умру. Может быть, смерть и подходила близко, но я ей не приглянулся. Черт побери! Умереть станет действительно большой проблемой, если только кто-нибудь не согласится отсечь мне голову или вырезать сердце. Но где бы найти такого доброжелателя?! Или… где бы найти тот яд, которым отравил себя Лючио?

Впрочем, это я вру. Ни о чем подобном я тогда не думал, мысли о яде, гильотине и доброжелателе с мясницким ножом в руках пришли гораздо позже, когда я почти уже оправился. Тогда же, едва почувствовав в себе силы двигаться, я сполз с кровати и перевернул всю квартиру в поисках чего-нибудь острого. На письменном столе схватил канцелярский нож, которым тут же располосовал себе все руки. Собственно, мог бы и не стараться: запястья и без того были разрезаны вдоль и поперек, как у несостоявшегося самоубийцы… Несостоявшегося, ха. Раны еще даже не успели зажить. Порыв наиглупейший, учитывая, что если бы я мог умереть от потери крови, то уже умер бы; но он только показывает степень охватившего меня отчаяния.

Я сидел на полу, с перемазанными кровью руками, и мрачно размышлял, с какой бы стороны полоснуть себя по горлу, когда вернулся Алан. Он остановился надо мной, глядя на покрытую бурой коркой стальную полоску канцелярского ножа в моих судорожно сжатых пальцах.

— Не получается? — спросил он спокойно. — Не советую резать горло — очень больно и совершенно неэффективно. Точно так же не советую вспарывать себе живот или пытаться собственными силами вытащить сердце.

— Оставьте меня в покое, — прошипел я.

Алан усмехнулся.

— Аврора беспокоилась за твое душевное состояние, но, похоже, ты в норме. Но как это ты так быстро оклемался? Я рассчитывал найти тебя без чувств. Неужели ты все время оставался в сознании?

Я ответил ему ругательством.

— Ничему так и не научился? Повторить сеанс?

— Только попробуйте ко мне прикоснуться! — я вскочил, выставив перед собою нож, в отчаянии уже позабыв, что он бесполезен. Как я ненавидел Алана! Просто удивительно, как ненависть не испепелила меня в ту же секунду. — Только попробуйте!

Смешные угрозы! Я знал, и он знал, что никто не помешает ему подойти и сделать со мной что он только пожелает. Алан улыбнулся и шагнул ко мне, но вдруг что-то случилось. Наши глаза встретились, и он чуть вздрогнул… или это только показалось? Улыбка застыла на его лице.

— О, — непонятно сказал он. — Даже так?..

Я в недоумении смотрел на него, чувствуя, как руки, ноги, все тело начинают дрожать от слабости. Я вскочил, вздернутый ненавистью и решимостью во что бы то ни стало не позволить Алану приблизиться, но силы быстро меня покидали. Он же вдруг кривовато улыбнулся чему-то, поколебался еще секунду и ушел. Просто ушел. А я повалился на пол и заплакал, как девчонка.

Примерно месяц длилось затишье. Алан меня не трогал, давая срок, вероятно, пересмотреть свое поведение и исправиться. Я же ходил как очумелый, пытаясь справиться с суицидальными мыслями. Учебу очередной раз забросил; и хотя до диплома оставалось всего ничего, похоже было, что курс я не закончу. Но это волновало меня меньше всего. Более важный вопрос не давал покоя: а как вообще теперь жить? Если, конечно, вообще жить стоит. В этот период меня и начали посещать навязчивые мысли о том, как хорошо было бы раздобыть яд, придуманный моим отцом. Подсунуть его сначала Алану, посмотреть на его агонию, а потом выпить самому. Очень уж гадостно на душе было.

Потом Алан кинул пробный шар — прислал с Авророй приглашение (или, вернее сказать, повеление) явиться на традиционную встречу в известный столичный клуб. Я отправил Аврору восвояси, велев передать, что он, наверное, перепутал меня с собачкой, если ждет, что я прибегу по первому свистку. Может быть, и не стоило так откровенно нарываться, но не идти же было покорно после того, что он сделал? Посещения клуба избежать не удалось: Алан прислал ко мне на квартиру двух крепких ребят из младших вампиров, они силой запихнули меня в авто с сильно затонированными стеклами и доставили по адресу.

В vip-гостиной, выкупленной Аланом у клуба практически в частное владение, собралось любопытнейшее общество. На кожаном диване, занимавшем три стены комнаты, расположились, само собой, Алан, Грегор и Кати; тут же я, к своему удивлению, увидел Дерека и еще незнакомых мужчину и женщину, от которых, как холодным ветром, пахнуло недоброй силой. Женщина, светловолосая красавица в бирюзовом открытом платье, так и впилась жадным взглядом, когда крепыши-охранники вытолкнули меня на середину гостиной. Узколицый, с длинным носом мужчина смотрел заинтересовано.

— Вот вам Френе, — кивнул в мою сторону Алан, в честь чего-то сменивший черную футболку на черную же шелковую рубашку. В ней он выглядел очень мрачно, почти зловеще. — Настоящая заноза в заднице, как и его отец.

— Который из отцов? — улыбнулась красавица.

— Оба. Я, правда, не знал Адриена Френе лично, но Кристо недурно описал его.

Блондинка покачала головой.

— Даже не верится, что с ним могут быть какие-то проблемы. Он такой хорошенький, так бы его и съела! — она звонко засмеялась и обратилась ко мне: — Ты ведь присоединишься к нам, сладенький?

— Что-то не хочется, сударыня, — ответил я вежливо.

— В самом деле? — удивилась она. — А может быть, ты просто стесняешься? И если я хорошо попрошу…

Она встала и подошла ко мне вплотную, обвила руками мою шею и прижалась всем телом.

— Вот так хорошо? ты ведь не откажешь девушке в ма-аленькой просьбе?

Наверное, все носферату просто свихнутые на сексуальной почве. По крайней мере, большая их часть. А все потому, что секс — одно из немногих удовольствий, которые не приедаются за две-три сотни лет. Я кожей чувствовал возбуждение красавицы, но сам не ощущал ничего, кроме омерзения.

— Вы в самом деле девушка? — спросил я все так же подчеркнуто вежливо. — Наверное, нелегко соблюдать целибат в вашем-то почтенном возрасте.

Она возмущенно ахнула и отпрянула:

— О! Грубиян!

— Он всегда такой, — засмеялся Алан.

— Хм-м… — женщина прижала наманикюренный пальчик к пухлым губам. — А если его связать? А?

— Нет, Хэтери, для этих целей Илэр не подходит, так что забудь.

Хэтери скорчила обиженную гримаску.

— Зачем же ты тогда позвал нас? Просто посмотреть? Это, знаешь ли, не очень красиво с твоей стороны, Алан. Заставил нас с Дереком мчаться из другого города…

— Я хочу предложить кое-что получше, — прервал ее Алан и встретился со мной глазами. Я немедленно ощутил тяжелое давление чужой воли. — Я хочу угостить вас самым чудесным, самым драгоценным вином, какое сам когда-либо пробовал. Подойди, Илэр, сядь с нами. Дай руку. Вот так. Не дрожи, мой мальчик, все хорошо. Ты же знаешь, я не хочу тебе зла.

Все, с меня хватит.

Они, значит, будут прикладываться ко мне, как к бутылке, и каждый раз оставлять меня полумертвого, а я должен покорно позволять угощаться моей кровью? В клубе, как я ни сопротивлялся, носферату утолили свою жажду, не особенно со мной церемонясь, и Алан отправил меня, почти бесчувственного, домой в компании тех же плечистых парней, а сам как ни в чем не бывало остался веселиться с друзьями. И что-то подсказывало мне, что это не последний раз.

Глубокой ночью я стоял, перегнувшись через перила моста, и размышлял, что будет, если броситься в холодную сентябрьскую воду. Река, делящая столицу на две части, глубока; течение быстро, а я ослаблен и даже инстинктивно не сумею выплыть. Если вода заполнит легкие, и дыхание будет парализовано, умру я или нет? Логика подсказывала, что да, вроде бы должен. Но, следуя обычной человеческой логике, как минимум два раза я уже должен был умереть от потери крови.

Однако мысль проверить это предположение казалась все более привлекательным, я перегибался через ограждение все ниже…

— Что вы делаете?! — чьи-то руки обхватили меня за пояс и принялись оттаскивать прочь. — Вы с ума сошли?

— Оставьте меня! — вяло отбивался я, настолько ослабевший, что не смог бы справиться и с кошкой. — Пустите!

— Не пущу! — решительно заявил свежий женский голос. — Что с вами? Вам плохо, вы больны? Или ранены?

— Да, мне плохо… но вас это не касается!

— Да вы на ногах не стоите! — заметила очевидное непрошенная спасительница. — Вам нужно в больницу!

— Нет! — рванулся я в панике из ее рук. — Никаких больниц!

— Но… — она растерялась и чуть меня не отпустила. — Но как же? Я не могу вас оставить… вот так…

Я не ответил, поскольку почувствовал, как земля уходит у меня из-под ног, и почти повис на тонких женских руках. Похоже, спасительница была сложена ненамного крепче меня.

— Я отвезу вас к себе домой, — вдруг решилась она. — Здесь недалеко, не беспокойтесь.

— Дурацкая идея… — простонал я. Сквозь запах молодой кожи и легких вечерних духов пробивался иной аромат — пряный, соленый, — в теперешнем состоянии он ощущался особенно остро и сводил меня с ума. К тому же я знал, что после двух-трех глотков крови мне станет гораздо лучше. Если я не совладаю с жаждой… — Послушайте… серьезно вам говорю: оставьте меня и идите, куда шли…

— Все будет хорошо, — ласково сказала она мне. — Вы только не волнуйтесь.

В двух шагах от того места, откуда я чуть было не кувырнулся в реку, оказалась припарковано старенькое авто, на заднее сиденье которого меня со всей возможной заботой и усадили. Я тут же откинулся на спинку, а девушка склонилась, озабоченно заглядывая мне в лицо.

— Боже мой, да вы сейчас сознание потеряете! Может быть, все-таки в больницу?

— Не надо… пожалуйста…

Страшно было даже представить себе реакцию врачей, когда они обнаружат, что при такой сильной кровопотере я еще хожу и говорю!

Смутно помню, как мы ехали, как девушка помогла мне подниматься по лестнице старого трехэтажного дома и уложила на маленький диванчик под старомодным тускловатым бра.

— Подождите, я принесу тонометр. Вы такой бледный…

Я ухватил ее за руку.

— Не надо тонометра, не надо никаких врачей и лекарств, я вас прошу. Если правда хотите мне помочь, дайте мне лучше стакан вина или хотя бы сладкого чая.

Она остановилась, нерешительно на меня глядя. А я смотрел на нее. Миленькое, с мягкими чертами личико, густые светлые волосы зачесаны назад и удерживаются простым ободком. Большие, удивительно светлые глаза. Никакой косметики, и одежда самая простая: длинная юбка в стиле кантри, сапожки, белая блузка с короткими рукавами. Девушка была, быть может, немного старше меня, на год или два.

— Ну хорошо, — сказала она наконец не очень уверенно. — Надеюсь, вы знаете, что делаете.

Через минуту она вернулась с большой кружкой чуть подогретого красного сладкого вина. Я сразу же уткнулся в кружку носом, чтобы отбить нестерпимый запах крови.

— Так что же у вас случилось? — тихо спросила девушка, присаживаясь рядом.

— Вообще-то я стоял и любовался луной, но вы мне помешали…

— Зачем вы хотели это сделать? — мягко перебила она меня.

— А вам не кажется, — сказал я не слишком, каюсь, вежливо, — что вы лезете не в свое дело?

Выражение ее светлых глаз ничуть не изменилось.

— Ничто не может послужить оправданием для самоубийства.

— Да что вы говорите? — начал заводиться я. — Послушайте… не знаю, как вас зовут… вы удержали меня от опрометчивого шага, честь вам и хвала, но это не дает вам права требовать от меня исповеди!

— Меня зовут Мэвис Лерк, — серьезно сказала она. — Вам уже лучше?

— Да, спасибо, — буркнул я. — Полагаю, теперь вы, наконец, меня отпустите?

— Нет, не отпущу. Сейчас ночь, вы нездоровы, куда же вы пойдете? Побудьте до утра у меня.

— Вы это серьезно?

— Конечно.

— Но вы же меня совсем не знаете.

— Вы меня тоже, — улыбнулась она. — Но вы же мне доверились.

Я замолк. Возразить на это было решительно нечего.

Наутро я чувствовал себя намного лучше — процессы регенерации в организме шли с невероятной скоростью, да и вино оказало благотворное действие. Увидев меня, Мэвис с удивлением сказала:

— Невозможно поверить, что ночью вы едва дышали!

Она собственноручно приготовила завтрак на двоих и заставила меня поесть. Механически жуя, я размышлял, что за добрую самаритянку послала мне судьба.

Квартирка Мэвис состояла из двух маленьких комнат и совсем уже крохотной кухни. Мебели было мало, все только самое необходимое, и далеко не новое. Никаких ковров, только кое-где маленькие, плетенные вручную половички. Большой шкаф, битком набитый книгами. В спальню хозяйки я, конечно, не заглядывал, но можно было предположить, что и там обстановка ничем не отличается от гостиной, где я провел ночь. А еще, на стенах были развешены репродукции с литографий Мухи, изрядно набившие мне оскомину еще в квартире тети Эрики.

На кухне мы с хозяйкой с трудом уместились за маленьким столиком, аккуратно покрытым зеленой скатертью. Солнечные лучи просвечивали сквозь желто-зеленые занавески, придавая кухне веселый вид и напоминая о летнем лесе; и с трудом верилось, что меньше суток назад я всерьез размышлял о смерти.

— Я боюсь оставлять вас одного, — прямо заявила мне Мэвис. — У вас так нехорошо блестят глаза…

— Обещаю, что со мной ничего не случится. Ведь вам, наверное, нужно ехать на работу?

— Я могла бы взять выходной.

— Еще чего не хватало! — искренне возмутился я. — Занимайтесь спокойно своими делами. А вечером, если хотите, мы встретимся, чтобы вы убедились, что со мной все в порядке. Пойдет?

Мэвис улыбнулась, и улыбка осветила ее лицо ярче солнца.

— Пойдет.

Только распрощавшись с ней до вечера, я сообразил, что так и не назвал своего имени.

Весь день я боялся, что Алан призовет меня, чтобы устроить очередную демонстрацию силы. Но он никак не давал о себе знать. Зато в парке, где я убивал время, бездумно наблюдая за суетливыми голубями и прогуливающимися мамашами, меня бог знает каким чудом отыскала Аврора. Она принеслась, как будто за ней гнался сам дьявол, и, бурно дыша, уселась рядом со мной на скамейку.

— Слава богу, я тебя нашла! — заявила она. — А то уж боялась, что Алан что-нибудь с тобой сделал.

— Он постоянно что-нибудь со мной делает, — мрачно ответил я. — А ты только заметила?

— Нет, я имела в виду, что-нибудь страшное…

Я скептически поджал губы.

— То есть, все, что было до сих пор — это так, совсем не страшно?

— Вообще-то это цветочки, — порадовала она меня. — А ты, между прочим, сам виноват, то и дело его провоцируешь.

— И как же, по-твоему, мне быть?

— Делать, что велят.

— Ну уж нет!

— Ну и зря! Жить тебе стало бы гораздо проще.

— Нет уж, увольте меня от такой «простой» жизни.

— Да почему?! Остальные-то живут.

— Да? И их такая жизнь устраивает? Тебя устраивает? — я в упор взглянул на нее. — Скажи-ка, ты идешь в постель к Алану по доброй воле или по принуждению? Только честно.

— По доброй воле, — ответила Аврора с вызовом.

— А ко мне?

— Ты мне нравишься, Илэр, честное слово.

— Ну а к нам обоим одновременно?

— Да что не так-то? — спросила она с искренним изумлением. — Что тебе не нравится?

— Мне все не нравится, — сказал я сквозь зубы и встал. — Я не хочу, не могу так продолжать. Мне было очень хорошо с тобой, Аврора, пока не… ну ты знаешь. Но теперь… ты ведь тоже вместе с ним угощалась… тогда… В общем, держись от меня подальше, потому что я за себя не отвечаю.

— Илэр…

— Я серьезно.

— Да ты, черт возьми, всегда серьезен! — вскричала Аврора досадливо. — А меня ты не хочешь выслушать?

— Не хочу.

Глупо, конечно — ведь я не хуже ее понимал, что такое хозяйская власть. Но очень уж я был зол на нее, так что даже говорить ни о чем не хотелось. И я ушел, а ее оставил сидеть на скамейке в окружении голубей.

"Шевроле" по-прежнему стоял у обочины, и похоже было, что в ближайший час он никуда не поедет.

— …Она знает, что ты такое, Илэр?

— Нет! — Илэр помотал головой. — Боюсь говорить ей.

— Боишься, что не поверит?

— Наоборот. Боюсь, что поверит. И тогда…

— Что, Илэр?

— Боюсь, что она проклянет меня, — Илэр стиснул на коленях руки. — Мэвис… ты понимаешь… она по-настоящему верующая. Представляешь, в каком свете выставляет нас ее религия? Алан… не раз говорил об этом, и я думаю, он прав.

— После стольких лет, — нахмурился Кристиан, — ты все еще думаешь, что Алан может быть в чем-то прав?

Илэр бледно улыбнулся.

— Ну хоть в чем-то он может оказаться прав, Крис. Мэвис же… я не только не могу сказать ей, кто я; даже не могу признаться в своих чувствах.

— Ты любишь ее?

— Да. И, наверное, полюбил с той самой минуты, когда мы встретились… банально звучит, да? Если бы у меня были хоть какие-нибудь сомнения относительно тех чувств, которые она испытывает ко мне, я открылся бы ей. Но совершенно очевидно, что я для нее все равно как брат, причем, черт побери, младший! Она ведь старше на год… Сестринская любовь, да еще ее эта общехристианская любовь ко всему человечеству — вот и все, на что я могу рассчитывать, — с горечью сообщил Илэр. — Я значу для нее ровно столько, сколько любой из ее маленьких подопечных.

— Может быть, ты все-таки ошибаешься? — тихо спросил Кристиан, мягко сжав его плечо. — Не лучше ли спросить у самой Мэвис?

— Не могу, Крис. Пока я такой, как есть — не могу в любом случае. Хватит уже этих историй между человеком и носферату. Отец и Лорена, Селена и ты — ни к чему хорошему это ведь не приводит! Да и мне, чтобы что-то решать, нужно сначала освободиться от Алана. И я вот что подумал… Сохранились у тебя еще записи моего отца, Крис?

— Так вот зачем ты приехал… А я-то ломал голову, ради чего ты рискнул вызвать гнев Алана.

— Не только ради этого, — возразил Илэр. — Мне нужно было увидеть тебя.

— Вот это было бы полным безрассудством — нарываться на недовольство Алана только ради того, чтобы повидаться со старым носферату… — усмехнулся Кристиан. — Но тебе следовало бы сразу спросить о записях. Дело в том, что у меня их нет. Их забрал Дерек еще десять лет назад.

— Ясно, — кивнул Илэр. — Значит, поеду к Дереку.

— А зачем они тебе, малыш? Что именно ты хочешь сделать? Убить Алана? Или найти возможность снова стать человеком?

Серые глаза Илэра потемнели до черноты и сузились.

— А это уж как получится, Крис.

— Как получится… Здесь нельзя действовать "как получится". У этого поступка могут быть очень серьезные последствия. Я не рассказывал тебе, что началось тут после смерти Лючио…

— Ох, я думал над этим, — признался Илэр. — Но пока ничего толкового не придумал. Наверное, эти проблемы придется решать по мере их возникновения.

— Нет, так нельзя, — решительно проговорил Кристиан. — Надо все как следует обдумать. Знаешь что, Илэр? Я поеду с тобой.