"Тьма… и ее объятья" - читать интересную книгу автора (Крушина Светлана Викторовна)

Глава 2

–

К двум часам дня стемнело окончательно, и стеной повалил снег.

Дом погрузился в тишину. Было так тихо, что мне казалось, будто я слышу шуршание снежных хлопьев, скользящих мимо окон. Не знаю, чем занимался Кристиан весь остаток дня, а я ждал. Сидел на подоконнике, смотрел на снег и ждал наступления темноты. Под окном, погасив все огни, замер серый «Фольксваген». Мне было жаль людей, сидевших сейчас в его тесном салоне. Им, вероятно, было очень тоскливо. Интересно, это мои старые знакомые или другие люди? На минуту я испытал искушение спуститься вниз, постучать в стекло «Фольксвагена» и поздороваться со своими стражами. А может быть, даже извиниться за грубость. Но желание это быстро прошло, а я задумался, как же мне улизнуть из дома незамеченным. Совсем ни к чему, чтобы полиция вслед за мной отправилась в гости к Лючио. Впрочем, начавшийся снегопад грозился сорвать мои планы. Хозе хоть и чокнутый, но, вероятно, не настолько, чтобы сесть за руль, когда вместо воздуха вокруг — снежная каша.

Приближался вечер, а снег все шел. Правда, уже не такой густой. Вскоре он вовсе прекратился, и даже небо немного посветлело. Но ненадолго. На улице один за другим зажигались, медленно разгораясь, фонари. Я слез с подоконника и вышел в коридор, чтобы позвонить Хозе. Но перед тем, как набрать номер, проверил, нет ли поблизости Кристиана. Дом по-прежнему был тих, как будто, кроме меня, никого больше в нем не было. Может быть, Кристиан ушел? Я перегнулся через перила и посмотрел вниз. Откуда-то, вероятно, из гостиной, пробивался тусклый электрический свет. Вероятно, Кристиан сидел там в одиночестве. Что он делал? Работал или, может быть, пил вино, или просто думал? Как бы то ни было, я решил, что не стоит нарушать его одиночество. Лучше не буду показываться ему на глаза. Может быть, ему вообще не до меня сейчас, и это очень кстати.

Ступая на цыпочках, я подобрался к телефону и набрал номер Хозе. Тот взял трубку сразу же, как будто специально сидел возле аппарата и ждал моего звонка.

— Ты готов? — спросил он почему-то заговорщицким шепотом.

— Только тебя и жду, — ответил я тоже тихо.

— Тогда выдвигаюсь. Буду минут через пятнадцать.

— Хорошо. Только вот что: меня снова пасут копы, да и Кристиан заинтересуется, куда меня несет на ночь глядя. Так что встань где-нибудь рядышком и подожди меня.

— Где именно?

— Здесь неподалеку есть двухэтажный дом, обшитый светло-синими пластиковыми панелями. Видел такой?

— Видел.

— Вот возле него и подожди.

— Хорошо! Так значит, через пятнадцать минут! — сказал Хозе и положил трубку.

А я задумался. Легко сказать: "Через пятнадцать минут", а вот как выбраться из дома незамеченным? Кое-какой план действий, впрочем, у меня имелся. Только он не слишком мне нравился. Но выбирать, кажется, было не из чего. Глубоко вздохнув, я вернулся в комнату и быстро оделся: темно-серый свитер с высоким воротом, темная свободная куртка, удобные ботинки, перчатки. Затем, по-прежнему тихо и аккуратно ступая, чтобы не привлечь внимания Кристиана, прошел по коридору в одну из пустующих комнат, окна которой смотрели не на улицу, как окна моей спальни, а на узкий проулок между домами. Здесь росли деревья и кусты. Они, по моим расчетам, должны были скрыть меня от взглядов полицейских. Оставалась еще одна загвоздка: окна находились на втором этаже, и никто не позаботился, конечно, приделать к ним лестницу. Прыгать не хотелось. Однажды мне удалось приземлиться благополучно, прыгнув со второго этажа, но не стоило повторно рассчитывать на подобную удачу. Но другого выхода мне, кажется, не оставалось. Я мог только немного уменьшить расстояние, которое предстояло пролететь до земли: повиснуть, зацепившись руками за подоконник, и спрыгнуть из этого положения. Так я и сделал.

Земля больно ударила по пяткам. На ногах я не удержался и повалился на землю, на многострадальный, не заживший еще мой бок, ушибленный в день знакомства с Лючио. На секунду в глазах потемнело, я даже застонал, но тут же закусил губы. Не хватало еще, чтобы меня услышали! Полежал немного на земле, поджидая, пока пройдет боль, и медленно поднялся на ноги. В целом, приземлился я и в этот раз удачно. Тем более, что бежать никуда не надо; наоборот, надо идти тихо и неспешно, чтобы никто не заметил. Задачу существенно облегчало отсутствие поблизости фонарей. Пригнувшись на всякий случай, я поковылял в сторону синего особняка. Идти было больно, бок снова разболелся, и я закусил губы, чтобы не выдать себя невольным стоном. Удивительно, но мне хотелось смеяться, и смех тоже приходилось сдерживать усилием воли. Происходящее слишком уж походило на детские игры в шпионов. Серьезнее! — одергивал я себя. Серьезнее надо быть. Не хватало еще расхохотаться. Впрочем, куда уж еще серьезнее? И без того не помню, когда в последний раз улыбался, или, тем более, смеялся.

Благополучно, никем не замеченный, я добрался до синего дома. Это, кажется, заняло у меня больше времени, чем пятнадцать минут, потому что, когда я осторожно выглянул из-за угла, то увидел прижавшийся к обочине одинокий автомобиль с тускло горящими фарами. Я предположил, что это Хозе, и что ближний свет он оставил специально для меня, чтобы я не бродил в темноте, разыскивая его. Выйти я решился не сразу, и некоторое время наблюдал за автомобилем. Это была какая-то очень старая модель «Ауди», неоднократно крашенная и перекрашенная, и все равно вся в пятнах ржавчины. Ну и развалюха! Я даже усомнился, что эта колымага умеет ездить. Где же Хозе раздобыл ее? Рассмотрев как следует старушку «Ауди», я перестал сомневаться, что за рулем сидит именно он. Никто в мире, кроме него, не рискнул бы поехать на этакой колымаге в ночь, за город, в логово кровожадных чудовищ. То есть нет, поправил я себя мысленно. Хозе не единственный псих. Нас двое таких.

Налюбовавшись вдоволь, я, все еще крадучись, подобрался к «Ауди» и поскребся в боковое стекло. Тут же в бок меня толкнула дверца. Я забрался на сиденье рядом с Хозе.

— Долго копаешься, — сказал он недовольно.

— Посмотрел бы я, как быстро ты бы выбрался со второго этажа, — парировал я.

Хозе уставился на меня с выражением восхищения в сумасшедших глазах.

— Ты что — опять из окна прыгал?

— Ну да.

— Подумать только, а с виду такой приличный, тихий мальчик, — хихикнул Хозе. — Ну ладно, поехали, что ли?

— Поехали. Только ты уверен, что эта колымага не заглохнет где-нибудь посреди дороги?

— Не дрейфь, не заглохнет. Это зверюга проверенная. Она только с виду такая страшная, а на самом деле — настоящий танк.

Насчет танка он, конечно, преувеличил, но я спорить не стал. Собственно, какая разница? Лишь бы машина была на ходу. Мне главное — добраться да Лючио, а на чем и как, дело десятое.

Шурша шинами по снегу, «Ауди» тихонько тронулась с места и покатила вдоль тротуара. Хозе переключал скорости и крутил руль довольно уверенно. Похоже, опят у него имелся. Но вот ехали мы довольно медленно, и это нервировало.

— Этак мы только к утру доберемся, — заметил я.

— Снег выпал, — отозвался Хозе и добавил с необычным для себя благоразумием: — Я бы не рисковал нестись сломя голову по свежему снегу, да еще в темноте. Но если хочешь, попробуем.

Я подумал и попросил его прибавить скорость хоть немного. Хозе пожал плечами и послушно переключил скорость. Довольно долго мы ехали молча. Мимо скользили, убегая назад, фонари и светящиеся окна домов. В каждом светлом пятне мне мерещилось бледное лицо Лючио, выплывающее из темноты впереди и исчезающее в темноте позади нас. Они возникали вдоль дороги все реже, и постепенно вовсе сошли на нет. Фонари еще время от времени встречались, но тьма обступала нас все плотнее. Мне становилось все более не по себе в ее холодных объятьях. Поскорее бы уж приехать! Хозе молчал и был не похож сам на себя. Мне тоже не хотелось разговаривать. Мысленно я прокручивал в голове предстоящую встречу с Лючио. Что-то он мне скажет? И снизойдет ли вообще до разговора? А может, его сейчас вообще нет в доме. Я ведь не знал точно, один у него дом или есть еще другие, в городе. Скорее всего, в городе у него тоже имеется жилье. Так, может, напрасно я еду? Я уже дернулся было, чтобы сказать Хозе разворачиваться, но уже через секунду решил, что возвращение ни с чем будет ужасной глупостью.

Мы выехали за город и окончательно погрузились во тьму. Можно было разглядеть только небольшой кусок дороги прямо перед передними колесами, выхваченный из темноты светом фар. Да еще бледно мерцал свежевыпавший снег на обочине. Хозе еще сбавил скорость и теперь мы почти ползли. От нетерпения я начал нервничать. Черт, и почему я не умею водить машину? Уж я не стал бы тащиться как умирающая гусеница. Конечно, Хозе хорошо, его происходящее почти никак не касается…

— Кажется, нам сюда, — вдруг сказал Хозе и резко крутанул руль в сторону, так что на мгновение показалось, будто машина вот-вот завалится на бок. Колеса запрыгали на рытвинах, невидимых в темноте. Трясло так, что я усомнился: а туда ли мы свернули? Не припоминаю такой уж сильной тряски.

Некоторое время мы прыгали как будто по стиральной доске. Напрягая зрение, я вглядывался в темноту за окном, и мне начало казаться, будто я различаю деревья по сторонам от дороги. Да, верно, мне помнился лес, мимо которого мы ехали в прошлый раз с Лючио. Но все же, вроде бы, дорога была не такой безобразной.

Словно в ответ на мои мысли «Ауди» вдруг остановилась, рыкнув напоследок. Я удивленно взглянул на Хозе.

— Что такое? Заглохли?

— Ты знаешь, — сказал Хозе негромко, как-то виновато на меня глядя. — Боюсь, мы немного заблудились.

— Замечательно! — сердце у меня заколотилось сильнее, но не от страха, а от злости. Злился я не на Хозе, а на себя: нашел, кому довериться! Я втянул воздух сквозь сжатые зубы. — Только этого не хватало! И что теперь делать? Ждать утра?

— Можно попробовать вернуться на дорогу…

— В темноте?

— Ну а что делать-то? — возразил Хозе. Я заставил себя успокоиться, поразмыслил немного и решил, что делать, действительно, нечего. Не сидеть же тут до утра.

— Ну, давай попробуем, — проговорил я неохотно.

Выбраться обратно на хорошую дорогу оказалось не так уж просто. Ни черта вокруг не было видно, и как Хозе ни крутился по сторонам, высматривая ориентиры, мы все же умудрились съехать на обочину и увязнуть в грязи, состоящей из мокрой земли вперемешку с подтаявшим снегом. Несколько долгих минут мы буксовали, и почти уже отчаялись выбраться на твердый грунт.

— Придется толкать, — сообщил Хозе, продолжая давить на газ, и в этот миг колеса завизжали, машина рванулась, и мы вылетели на дорогу.

Еще с полчаса ушло на ориентирование на местности. Хозе вглядывался в дорогу и сосредоточенно шевелил губами: очевидно, считал повороты. Я пытался побороть охватившее меня физическое напряжение, такое сильное, что шею и плечи свело как бы судорогой. Нервничал я ужасно. Когда же мы, наконец, приедем?

Было уже, наверное, около полуночи, когда мы отыскали дом Лючио. В такой кромешной тьме легче легкого было проехать мимо, но, к счастью, над дверью его, помигивая, горел желтый фонарь. На него мы и ринулись, словно на маяк.

Хозе еще не успел заглушить мотор, а к нам уже торопились двое высоких мужчин. Мне вспомнились люди, которых я часто видел во дворе из окна своей комнаты-тюрьмы, и я понял, что это охранники. Ну, теперь держись!

— Сиди спокойно! — быстро шепнул я Хозе и выбрался из салона прежде, чем приблизились охранники. Сделал несколько шагов к ним навстречу. Лица их казались незнакомыми. Наверное, пока я был пленником в доме, они не попадались мне на глаза. А вот знают ли они меня? В любом случае, имя они должны знать.

— Я — Илэр Френе! — заявил я, стараясь говорить громко и твердо. Краем глаза заметил, что безбашенный Хозе тоже выбирается из «Ауди», но оглядываться не стал. — Мне нужно видеть Лючио. Сейчас же.

Подошедшие мужчины разглядывали меня спокойно, с неопределенным выражением в глазах. Оба выглядели молодо, лет на двадцать пять — тридцать. Совершенно обычные лица, ничего потустороннего, даже никакой особенной изысканности черт. Таких ребят в нашем городе пруд пруди. Младшие вампиры, скорее всего. Почему-то теперь я совершенно не боялся их, хотя еще неделю назад, стоило подумать о ком-нибудь из людей Лючио, меня бросало в дрожь.

— Вам лучше уехать, — неожиданно мягко проговорил один из парней. — Едва ли хозяин захочет с вами встречаться.

— Не тебе решать! — вспыхнул я, не переставляя изумляться на неизвестно откуда взявшуюся наглость. — Скажи хозяину, что я хочу его видеть. Немедленно!

Парень шагнул ко мне, явно намереваясь взять меня за руку, но я отступил и сказал с тихой яростью:

— Если ты хотя бы пальцем меня тронешь, будешь отвечать лично перед Лючио!

Угроза, я понял это уже спустя секунду, была смехотворной, но я уже произнес ее и мог только досадовать на то дурацкое положение, в которое сам себя поставил. Я ожидал, что охранники расхохочутся и пинками погонят меня прочь, но они оставались на удивление серьезными. Мало того, казалось, они заколебались. Во всяком случае, во взглядах, которыми они обменялись после моих слов, проскользнуло сомнение.

Может быть, у них имелся приказ не причинять мне физического ущерба? Весьма возможно, если Лючио строил касательно меня далеко идущие планы. Во всяком случае, апломба у охранников поубавилось. Они не могли выдворить меня с помощью физической силы, а использовать силу убеждения им не позволяла нехватка мозгов.

И все же они сделали еще одну попытку.

— Не стоит сейчас беспокоить хозяина, — уже гораздо менее уверенно сказал охранник. Тон его был почти просительным. — Он рассердится.

Удивительно, но даже гнев Лючию не мог испугать меня.

— Я не могу ждать до утра! Доложите ему, что я прошу с ним встречи.

Охранники снова переглянулись, на этот раз с обреченностью во взглядах, и все тот же парень сказал:

— Хорошо, пойдемте с нами. Только пусть ваш друг останется здесь.

— Но!.. — дернулся было Хозе, но я повернулся и яростно зашипел на него, чтобы не возникал и не лез куда не надо. Я был здорово зол на него, потому что страшно боялся, что он все испортит, и злость, видимо, явственно отразилась на моем лице. Хозе уставился на меня, округлив глаза, и не смог выговорить ни слова. Оставив его наедине с охранником, вслед за вторым охранником я ушел в дом.

Меня провели по темным коридорам и оставили ждать в комнате, в которой я не сразу, но узнал гостиную с камином, где состоялся памятный разговор с Лючио и его людьми. Сейчас камин не горел, светилась только тусклая старая электрическая люстра под потолком, и комната имела совершенно нежилой вид. Даже портьеры на окнах казались пыльными тряпками. Вдруг подумалось, что только присутствие Лючио может вдохнуть жизнь в эту мертвую коробку с останками мебели внутри. Мне стало очень неуютно. Придет ли Лючио, чтобы поговорить со мной?

В доме было тихо: ни шагов, ни голосов. Можно было подумать, что дом необитаем. Как у них получается жить так тихо? Пусть они пьют кровь живых людей, но ведь и они — живые существа, из плоти и крови, а не бесплотные призраки. И должны жить по законам живых существ. К тому же, ночь — их время. Где же они все?..

Несколько минут я в беспокойном ожидании расхаживал по комнате и напряженно прислушивался, надеясь уловить хоть какой-нибудь звук, долетевший из-за полуоткрытой двери. Тихо. Так тихо!.. от этой тишины можно и с ума сойти. Но, может, и впрямь, в доме никого нет, кроме Лючио и охранников? Возможно ли это?

По комнате вдруг пролетел легкий ветерок, дверь шевельнулась, скрипнула, и в комнату быстро проскользнула чья-то хрупкая фигура. Я резко повернулся и подался к ней, и тут же отпрянул, разочарованный: это был не Лючио. Фигура принадлежала женщине, с черными, гладкими, падающими на лицо волосами. Подбежав ко мне, женщина, не произнося ни слова, вдруг обняла меня своими мягкими прохладными руками. Она прижимала к груди мою голову, гладила меня по волосам и что-то неразборчиво и жалобно шептала, всхлипывая. Я мог разобрать только: "Илэр… бедный мой мальчик…"

От неожиданности я оцепенел, не мог ни пошевелиться, ни выговорить ни слова. Очень медленно до меня доходило… Лица женщины я не видел, но легко узнал по волосам. Лорена. Моя… моя мама. Странное, незнакомое чувство болезненно кольнуло меня в сердце. Руки дернулись было, намереваясь обнять тонкие хрупкие плечи, но тут же бессильно упали. Не мог я! Ну не мог обнять ее, не мог принять ее как родного мне человека. Да, она родила меня, ну и что? Ее же не было рядом со мной ни единого дня за все мои почти шестнадцать лет жизни. Она была совершенно чужая мне.

Я стал вырываться — совсем не грубо, очень осторожно. Я только хотел освободиться от рук, прохладные прикосновения которых были мне неприятны, вызвали тревогу и почему-то чувство вины. Но Лорена вскрикнула, как будто я ее ударил, и мягким, быстрым движением вдруг опустилась, почти упала на колени и обхватила меня за ноги. От неожиданности я попятился.

— Что вы делаете! — вскрикнул я, более испуганный, чем возмущенный этим проявлением подобострастия. — Встаньте немедленно!

— Нет! — отвечала Лорена срывающимся голосом. — Нет! Ни за что, пока ты не простишь меня! Илэр! Мой мальчик! Простишь ли ты меня?

— Мне нечего вам прощать! — сказал я искренне. В настоящий момент, испытав на себе силу влияния Лючио, я действительно не видел за Лореной никакой вины.

— Ты говоришь так, потому что не знаешь, кто я! — заявила она рвущимся от едва сдерживаемых рыданий голосом. — Если бы ты только знал…

— Я знаю.

— Знаешь! — она вскрикнула, как от боли. — И ни словом не упрекаешь меня! Значит, далеко не все ты знаешь! Кто рассказал тебе?

— Кристиан, — ответил я.

Это имя произвело на Лорену действие почти магическое. Она перестала дрожать и прижиматься ко мне. Отпустила мои ноги и подняла лицо, так что волосы упали за спину, и я, наконец, смог рассмотреть ее. Оказывается, я уже видел ее раньше: именно она набросилась на Лючио с обвинениями в тот день, когда он привез меня в дом, именно ее Лючио ударил по лицу. Но тогда она показалась мне старше. Теперь же выглядела очень юной, почти девочкой. Нежная, без единого изъяна, белая кожа (никаких следов побоев, в отличие от моей физиономии), правильные и мягкие черты: лицо, почти совершенное в своей красоте. Черные прямые волосы. Большие, с чуть выпуклыми веками, темно-серые глаза. Яркие губы. Красавица, настоящая красавица. Но почему-то ее красота не вызывала восхищения. Нежное лицо не притягивало взор; напротив, хотелось поскорее отвести глаза. Глядя на Лорену, я испытывал только жалость и что-то вроде отвращения. Но жалость была сильнее.

— Встаньте, — повторил я требовательно, и Лорена неохотно, но подчинилась. — Вот так, теперь можно говорить. Скажите, что вы здесь делаете и… где Лючио?

— Лючио не придет, — едва слышно ответила она, глядя на меня с жадностью почти осязаемой. — Он прислал меня.

— Прислал? — переспросил я несколько обескуражено.

— Да, велел мне придти сюда, и приказал ответить на все вопросы, какие ты задашь.

— Да, но я хотел говорить с ним!..

Лорена опустила взгляд.

— Понимаю, со мной тебе говорить не о чем…

— Не в этом дело! — я попытался подавить нарастающее внутри меня раздражение и взять себя в руки. Отказ Лючио безмерно меня опечалил, но я предполагал, что так может быть, хотя и уговаривал себя, что Лючио непременно согласится со мной встретиться, что у него не может быть причин для отказа. Но вот что он пришлет вместо себя эту женщину, мою… мою мать (даже в мыслях это слово давалось мне с огромным трудом), этого я предвидеть не мог. Пожалуй, я не был готов к разговору с ней и даже не знал еще, как к ней отношусь.

— Ладно, — сказал я уже спокойнее, стараясь собраться с мыслями. Пусть мне не увидеться сегодня с Лючио, но и с Лореной я ведь хотел поговорить. Вспомнить бы, о чем!.. — Скажите, почему вы отказались помочь, когда я просил вас о помощи? Нет, погодите, я не обвиняю вас ни в чем! — поспешно и сердито добавил я, видя, как красивое лицо искажается в гримасе отчаяния, и как Лорена делает движение, чтобы снова встать на колени. — Я только хочу знать, насколько велик страх, внушаемый вам Лючио.

— О, он убил бы меня, посмей я хоть словом тебя ободрить!

— Убил бы? И только? Разве вы так уж страшитесь смерти? — спросил я, пристально на нее глядя. Лорена содрогнулась.

— О нет, не «только», — пролепетала она. — Лючио имеет над всеми нами абсолютную власть. В его силах заставить любого из нас испытать райское блаженство, или же подвергнуть невыносимым мучениям, которые невозможно описать словами. Если бы он только убил меня, я бы без раздумий пошла против него.

— Кажется, вы преувеличиваете, — сказал я с сомнением. — Кто такой Лючио? Не бог же он, чтобы обладать подобной властью над людьми.

Лорена вымучено улыбнулась.

— Ты забываешь, что мы не люди. И связи между нами иные, нежели в обществе людей. Разве Кристо не рассказывал?

— Крис говорил, что вы могли бы освободиться из-под власти Лючио, если бы только захотели.

— Кристо говорит так, потому что он сам равен Лючио и никогда никому не подчинялся. Вольно же ему рассуждать об освобождении! Ему даже незнаком страх перед хозяином. Кристо сам — хозяин. А что такое я?.. И чего я стою без своего повелителя?

Бедный отец, подумал я. Как он мог полюбить такое безвольное существо? Или он просто пожалел ее? Да, жалость она вызывала… но любовь?!

— Вы любили моего отца? — спросил я.

— Да, — ответила Лорена едва слышно и повторила снова, уже громче. — Да, да, да! Я любила его, клянусь своей душой!

Я поморщился. Все слова и жесты Лорены отдавали чем-то театральным и ненастоящим, и мне уже хотелось закричать на нее, чтобы она перестала играть и начала вести себя нормально. Но, пожалуй, крик только испугал бы ее еще больше.

— А Лючио вы любите?

— Ненавижу его! — ответила она неожиданно яростно, на мгновение оскалив зубы. — Но что толку от всей моей ненависти, если он только смеется над нею? Я для него только красивая игрушка, служанка, рабыня. Может быть, я и не нужна ему, но он будет удерживать меня ради своего тщеславия, или же просто потому, что ему нравится ощущать власть над своими слугами.

— Лючио тщеславен?

— О, неимоверно!

— А как вы думаете, любил он кого-нибудь?

Лорена посмотрела на меня с недоумением и задумалась… Я ждал, изнывая от нетерпения. Мне нужно было знать, чего стоит пылкое обращение Лючио к Кристиану. И стоит ли вообще чего-нибудь.

— Не думаю, — медленно, задумчиво проговорила Лорена. — Я слышала, правда, об особенном отношении Лючио к Кристо, говорят даже, будто они были любовниками…

— Любовниками?.. — выдохнул я потрясенно.

— Но, уверена, это только слухи, — добавила Лорена, пристально на меня глядя. — Никогда Лючио не интересовался мужчинами.

— Вы разве не застали их… вместе?

— Нет, я пришла в клан, уже когда Лючио был один. С Кристо мы столкнулись случайно… так вышло.

— А есть ли кто-нибудь, с чьим мнением Лючио считается?

Лорена покачала головой.

— Нет, он никогда ни с кем не советуется, и делает только то, что сам считает нужным. Илэр, мой мальчик, что ты задумал?.. — спросила она вдруг с тревогой.

— Неужели никто не может убедить его?.. — пробормотал я, не обратив внимания на ее вопрос. — Не может быть, чтобы четыреста… или сколько он там лет живет… он действовал исключительно сам по себе. Это же невероятное одиночество, от которого и свихнуться можно… — попытавшись вообразить несколько сотен лет полного одиночества, когда рядом нет ни одного близкого человека, я содрогнулся. Впрочем, был ведь Кристиан и "особое отношение" к нему. "Вместе с тобой я потерял половину радости моей жизни…" Уж к мнению Кристиана он должен был прислушиваться. Должен был? Кому должен? Это было так давно!..

— Илэр, пожалуйста, если ты задумал что-то против Лючио, прошу тебя, оставь эти мысли! — умоляющим голосом воскликнула Лорена. — Тебе не устоять против него!

— Не думаю, чтобы он хотел моей смерти, — возразил я.

— Смерть — это не худшее, что может с тобой случиться.

— Послушайте, — мне надоело это переливание из пустого в порожнее, и я решил пойти напролом, — вы должны… должны знать наверняка, кто мой отец. Скажите мне! Это очень важно.

Лорена смешалась, побледнела, и оглянулась через плечо на дверь, как будто хотела убежать.

— Но я не знаю.

О боже! У нее даже не нашлось смелости солгать мне.

— Как может женщина не знать, от кого забеременела? — спросил я (каюсь, слишком резко).

Лорена молча смотрела на меня, и губы ее дрожали. Снова сердце мне кольнула жалость, и я решил, что довольно уже ее мучить. Все равно она ничего не скажет…

— Хорошо, оставим это. Еще один вопрос… Ведь это вы были, в черной вуали, на кладбище в день похорон отца?

Она кивнула и спрятала глаза. Я вздохнул. Она была там и даже не подошла, чтобы в последний раз взглянуть на человека, которого любила. Не подошла, потому что не посмела. А ведь Лючио даже не было поблизости! Впрочем, был Эрик…

— Ладно, — сказал я. — Вы, кажется, ничего не знаете… Действительно ли нет никакой возможности увидеться сегодня с Лючио?

— Нет, — ответила Лорена едва слышно.

— И он никак не объяснил свое нежелание видеться со мной?

— Он сказал, что еще не время…

— Еще не время? Что это значит?

— Не знаю. Он не объяснил…

Мне очень хотелось закричать и расколотить что-нибудь. Увы, вряд ли это помогло бы. Быстрым шагом подойдя к дверям, я остановился и повернулся к Лорене, неотрывно глядящей на меня из глубины комнаты. Алые губы ее подрагивали, а глаза блестели, вероятно, от подступающих слез.

— Раз так, — сказал я, стараясь не поддаться жалости (Лорена не слишком жалела меня в свое время!) и говорить сухо, — мне ни к чему задерживаться дольше. Прощайте.

— Ты не останешься… не останешься со мной хотя бы на несколько минут? — жалобно заговорила Лорена. — Так редко я могла тебя видеть, и то — издалека!.. Долгие годы я мечтала о том, чтобы обнять тебя, поговорить с тобой. А ты уже уходишь — так скоро! Прошу, останься…

Я заколебался. К Лорене я не испытывал никаких чувств, кроме жалости, но и этого было достаточно, чтобы удержать меня. Видя мою нерешительность, Лорена приблизилась своим легким скользящим шагом, настолько плавным, что казалось, будто ноги ее не касаются пола, будто она летит по воздуху. Она приблизилась, неотрывно глядя мне в лицо огромными, вопрошающими, ждущими глазами. Может быть, она напустила какие-нибудь свои вампирские чары, приковавшие меня к месту, но я так не думал. Тут было что-то другое.

Лорена очень нерешительно протянула ко мне руки и снова обняла меня, как ребенка. На этот раз я не стал сопротивляться. Во мне вдруг что-то как будто сломалось. Неожиданно для себя я уткнулся лицом в ее плечо и почувствовал, как на мою голову опускается маленькая ласковая рука.

Кажется, мы довольно долго, несколько часов, просидели на кушетке, обнявшись, как два маленьких испуганных ребенка. Впрочем, я и чувствовал себя ребенком, только не испуганным, а… счастливым, наверное? Впервые в жизни я понял, что это такое, когда тебя обнимает мама.

Мы непрерывно что-то говорили, без конца перебивая друг друга. Беседа наша получалась довольно бессвязной. Лорена хотела знать обо мне все, мельчайшие подробности моей жизни, а я не знал, что ей рассказывать в первую очередь. Лорена то смеялась, то плакала, снова и снова покрывая мое лицо поцелуями. Я еще кое-как держался. Сцена была самая что ни на есть чувствительная, из того разряда, который я вообще-то терпеть не мог. Воспитывал-то меня отец, который в большинстве случаев обращался со мной сдержанно и даже холодно, и приучил и меня быть сдержанным. Но теперь я размяк. Размяк настолько, что почти забыл, где я и зачем приехал. И если бы меня не ударила, не обожгла вдруг мысль: "Хозе!.." — пожалуй, я так и просидел бы до утра, не двигаясь с места. Но, вспомнив о Хозе, я вскочил, мгновенно очнувшись от сладостного забытья.

— Что случилось? — Лорена поднялась следом, испуганно на меня глядя.

— Мне нужно идти! — ответил я отрывисто и, не тратя время на прощания, почти бегом ринулся прочь из дома.

Никого не встретив по пути, я выскочил на улицу, в распахнутой куртке, встрепанный, с полной сумятицей в мыслях. Меня обуревали дурные предчувствия. Но все они разом схлынули, когда в свете фонаря я разглядел на водительском месте длинную угловатую фигуру Хозе. Подойдя ближе, я убедился, что он спит, притом крепко. Пришлось трясти его за плечо, чтобы разбудить. Хозе неохотно разлепил мутные со сна глаза и уставился на меня.

— Привет, — сказал он, потягиваясь. — Сколько времени?

Часы показывали пять утра. Ужас! Сколько же времени я провел с Лореной? Если Кристиан обнаружил мое исчезновение, наверное, он уже с ума сходит. Или мчится сюда. Не дурак же он, в самом деле…

— Что ты там столько времени делал? — поинтересовался Хозе.

— Давай возвращаться, — сказал я, забираясь в машину. — Нам бы засветло вернуться.

Хозе включил зажигание и стал разворачивать "Ауди".

— Сам не понимаю, как это я отрубился, — разглагольствовал он в процессе. — Что-то вдруг прям накатило, но с того, ни с сего. После того, как я с этим парнем поболтал…

— С каким парнем?

— А хрен его знает. Темно было… Я тебя ждал, ждал, устал уже, решил пройтись немного, ноги размять. Болтался тут перед домом, и вдруг на какого-то парня наткнулся. Устроил мне форменный допрос: мол, кто я, откуда, зачем явился… Я подумал, что это кто-то из охранников, ну и послал его куда подальше. А он засмеялся и говорит: мол, я и так все про тебя знаю, зовут тебя так-то, живешь ты там-то, а приехал сюда с другом. Я глаза на него вытаращил, а он хлопнул меня по плечу, сказал, бывай, мол, и утек куда-то во тьму. Тут меня и разморило вдруг.

— А как он выглядел? — спросил я, внутренне холодея.

— Говорю же: темно было! Невысокий, щуплый вроде, а лица не видел. А что?

Я молчал, кусая губы. Черт знает что! кажется, я знал, с кем беседовал Хозе. Но что это могло значить?..

Вернуться в комнату тем же путем, каким я сбежал, было затруднительно, но мне было плевать. Было еще темно, не светало. Попрощавшись с Хозе, я нагло прошел перед полицейской машиной и поднялся на крыльцо. Дверь была заперта, я покопался в кармане, выудил ключ и как можно тише вставил его в скважину. Но дверь без всяких усилий с моей стороны вдруг распахнулась, и на пороге выросла фигура Кристиана.

— Доброе утро, — сказал он устало. — Где ты был?

— Я…

Кристиан жестом остановил меня.

— Заходи, не стой в дверях. Ездил к Лючио, верно?

Я почувствовал, что краснею, но сказал с вызовом:

— Ну и что из этого?

— Ничего, — ответил Кристиан так, что мне немедленно стало стыдно за свой тон. — И как, побеседовали?

— Нет, Лючио до меня не снизошел. Прислал Лорену…

В усталом взгляде Кристиана мелькнул интерес.

— Вот как? И что она?..

Вспомнив свой разговор с Лореной, я смутился так, что запутался в рукавах куртки, которую как раз снимал, и ответил далеко не сразу.

— Я… Крис, можно, мы не будем говорить об этом?

Синие глаза Кристиана вспыхнули и, как мне показалось, вонзились прямо мне в мозг. Он что-то понял из моего молчания и смущения, кивнул и, не говоря ничего, развернулся и ушел в комнаты. Я продолжал раздеваться в одиночестве. На душе было как-то гадостно. Лучше бы Кристиан наорал на меня.

Я ждал расспросов со стороны полиции: уже если копы не заметили мой побег, то уж точно должны были видеть, как я вернулся. Но никто ни о чем меня не спрашивал. То ли Райс просто принял доклад своих ребят к сведению и продолжал молча собирать факты (странные факты о моем странном поведении), то ли… то ли никакого доклада не было, и копы проспали все интересное. Допускал я и третий вариант развития событий: Кристиан просто поработал над моими стражами и внушил им, что ничего не было. Почему-то этот вариант казался мне наиболее правдоподобным.