"Тьма… и ее объятья" - читать интересную книгу автора (Крушина Светлана Викторовна)

Глава 2

–

Снегу выпало немного, но все же, благодаря ему, стало несколько светлее. Кристиана, приближавшегося к дому по дороге, было хорошо видно. Охранники заметили его издалека и насторожились. Не дожидаясь, пока он подойдет, они поспешили навстречу.

— Вы, вероятно, заплутали, — предупредительно проговорил один из них, высокий, с налезающей на глаза челкой. Обязанностью охранников, среди всего прочего, было разворачивать восвояси нежеланных гостей, случайно забредших в этот укромный уголок. Что до Кристиана, они его не узнали. Их лица тоже были ему не знакомы.

— Мне нужно поговорить с вашим хозяином, парни, — отозвался Кристиан.

Охранники заметно подобрались.

— Кто вы такой? — изменившимся тоном спросил второй.

Кристиан назвался и добавил:

— Думаю, Лючио ждет меня.

Услышав его имя, охранники переглянулись и насторожились еще сильнее.

— Кристиан Лэнгли? — переспросил парень с челкой. — Пойдемте со мной.

Вопреки ожиданиям Кристиана, охранник повел его в обход дома, намереваясь зайти с заднего входа. Едва ли не на каждом шагу он с некоторой опаской оглядывался на идущего чуть позади Кристиана, будто ожидая, что тот бросится на него.

В доме было темно, но охранник не стал зажигать свет. Он прекрасно ориентировался в темноте, как и Кристиан, как и большинство вампиров. Они прошли по коридору; в конце его были резные двустворчатые двери, которые охранник почтительно распахнул перед гостем. Двери поразительно не сочетались с наружной ветхостью и простотой внутренней обстановки, казались предметом из другого мира. Они вели в просторную гостиную с камином. В камине тихо мерцало низкое пламя, которое одно только и освещало комнату.

В повернутом к огню кресле сидел некто, почти полностью скрытый высокой спинкой, виднелась лишь тонкая бледная рука, лежавшая на подлокотнике. На ней не было ни колец, ни перстней, но они ничего не могли бы добавить к красоте этой руки.

Кристиан кивнул охраннику и приблизился к креслу.

— Кристо! — оживленно заговорил Лючио, не оборачиваясь. — Ну, наконец-то ты! Я заждался. Присаживайся, поговорим!

— Илэр здесь? — спросил Кристиан вместо того, чтобы сесть.

— Где твои манеры? Кажется, ты совершенно одичал в обществе этих варваров-людишек. Полно, Кристо! Я чувствую, твои нервны напряжены, но ты нервничаешь напрасно. Ни тебе, ни мальчику ничто не угрожает в моем доме.

— Откуда мне это знать? У меня даже нет уверенности, что Илэр жив.

— Ты что же, считаешь, что я вовсе дурак? — неожиданно резко вскинулся Лючио. Его убаюкивающий, мягко обволакивающий душу голос вдруг исказился и зазвенел металлом. Он извернулся в кресле и злобно уставился на Кристиана. Прекрасное бледное лицо превратилось в зловещую маску, но продолжалось это одно только мгновение. — У меня не меньше причин, чем у тебя, заботиться о благополучии мальчика.

— Знаешь, твоя забота пугает меня сильнее, чем если бы ты… Впрочем, давай лучше перейдем к делу. Ты переиграл меня, я готов выслушать твои условия.

— Ты с самого начала поставил себя в невыгодное положение, — издевательски засмеялся Лючио. — С самого начала дал понять, как дорог тебе Илэр и как ты готов пожертвовать ради него всем. Так что в произошедшем есть и твоя вина!

— Хватит болтать. К делу! Для начала я хочу убедиться, что Илэр жив и здоров, иначе нам и разговаривать не о чем.

— Ах, какая решительность. Ну хорошо, пойдем.

Одним плавным изящным движением, словно в теле его вовсе не было костей, Лючио поднялся из кресла и направился к двери, но там приостановился и полуобернулся к Кристиану.

— Вот еще что, Кристо. Не хочу, чтобы наш разговор оставался беспредметным. Обговорим в точности, из-за чего затеялась вся эта суета. Я знаю, что твой приятель Френе подкапывался под нас. Под «нами», мой друг, я понимаю не только скромное сообщество, получившее пристанище в этом доме, а вообще всех представителей нашей расы. Френе хотел уничтожить нас, раздавить, смести с лица земли, и тебе это хорошо известно. Он достиг кое-каких результатов. В частности, я знаю наверняка, что он вывел некую формулу, не опробованную, впрочем, на практике. Несомненно, Френе вел записи о своих исследованиях, и мне очень хотелось бы взглянуть на эти записи. Очень хотелось бы. Ты, разумеется, понимаешь, почему эта формула и эти записи меня так интересуют. К сожалению, мои люди нигде не могут отыскать их. Но они существуют, я уверен. Кому-то Френе должен был их передать. Я полагал, что он поставил в известность сына, но, кажется, я ошибся. Или же мальчишка слишком упрям. Или он, или ты.

— Ты не допускаешь мысли, что Адриен просто не успел передать никому свои записи?

— Он ходил по краю смерти и знал об этом. Он должен был позаботиться о судьбе своих изысканий. И вот что я хочу от тебя: в обмен на Илэра ты отыщешь для меня эти записи. По-моему, честная сделка.

— Но откуда ты все-таки узнал о работе Адриена? — сдавленным голосом спросил Кристиан. Он был необычайно бледен, а синие глаза потемнели и казались почти черными. — Неужто… неужто Лорена была в курсе его дел и рассказала все тебе?

Лючио рассмеялся.

— Глупышка Лорена! Подумать только, за все эти годы она так и не набралась ума. Она была достаточно глупа, чтобы продолжать свои свидания с Френе. Да, у нас с ней был разговор по душам, и она сообщила много чего любопытного.

— Ублюдок! — прошипел Кристиан.

— Да, я такой, Кристо, но что же делать? Естественный отбор, выживают сильнейшие. Кроме того, я ведь должен думать не только о себе, но и обо всех, кто доверился мне, отдался под мою руку. На мне лежит огромная ответственность, — Лючио не скрывал издевки, пронизывающей каждое его слово. — Но пойдем, наконец. Илэр заждался нас.

В комнате, куда Лючио привел Кристиана, было холодно, сыро и темно. Кристиан прекрасно видел в темноте, но смотреть тут все равно было не на что: комната была совершенна пуста. Голый пол, голые стены, никакой мебели. И ни одной живой души.

— Где Илэр? — резко повернулся Кристиан к спутнику.

— Т-с-с! — Лючио безмятежно улыбался. — Его сейчас приведут.

Через несколько минут дверь, скрежеща, открылась, пропуская в комнату двоих человек. Обоих Кристиан знал. Высокого черноволосого мужчину звали Эриком, он был правой рукой Лючио в течение последних десяти лет. Неприятный тип, холодный и бесчеловечный, совершенно лишенный сердца. Он тащил за собой спотыкающегося темноволосого подростка. Илэр.

Затаив дыхание, Кристиан разглядывал его, отмечая каждую деталь, на которой останавливался его взгляд. Илэр выглядел удрученным и изнуренным, гораздо более изнуренным, чем в первые дни после смерти отца. Из темных глаз смотрело отчаяние, а вся левая сторона лица представляла собой сплошной кровоподтек. Юноша весь дрожал и, казалось, едва держался на ногах. При виде Кристиана он вскрикнул и рванулся вперед, но Эрик дернул его обратно к себе, вынуждая остаться на месте. Кристиан почувствовал, как волна ярости вздымается в его душе, но сдержал себя. Он был один против многих: из темноты проявились еще несколько фигур, окружавших теперь их с Лючио, и неясно было, просочились они незамеченными через дверь вместе с Эриком и Илэром или же соткались из воздуха.

Им едва позволили перемолвиться парой слов. Кристиан, как мог, успокоил юношу и поспешил уйти. Смотреть на измученное лицо Илэра, и при том быть не в состоянии хоть чем-то помочь ему, было выше его сил. Ему не оставалось ничего другого, кроме как честно выполнить условия сделки, заключенной с Лючио, даже если это означало бесследное исчезновение плодов всех многолетних трудов Адриена Френе. Только боялся Кристиан, — ох как боялся! — что Лючио вернет ему юношу хоть и живым, да не таким, как прежде. Кровь Илэра — слишком большое искушение для старого носферату, помешанного на экспериментах с кровью. Лючио очень хорошо знает, чьим сыном является Илэр, и ему не может быть неинтересно, как покажет себя половинчатая кровь юноши.

Кристиан чувствовал себя усталым и разбитым. Ранее это состояние было не знакомо ему, в последнее же время его тело стремительно старело и изнашивалось. Нередко в голову ему приходили банальные мысли о быстротечности человеческой жизни, и тогда он задумывался: а не ошибался ли Адриен, да и он сам, полагая вампиризм проклятием, а не благословением, дарованным свыше?..

Тьма еще полностью не успела поглотить дом за спиной Кристиана, как вдруг из-за ближайшего дерева выскользнула темная юркая фигурка и бросилась наперерез ему.

— Кристо!

Кристиан остановился в сильном удивлении: он узнал Лорену. Голова ее была замотана большим шарфом, но Кристиан заметил, что одна сторона ее лица — сплошной подживающий синяк, и с губ только-только начала сходить припухлость. Вероятно, ее, как и Илэра, недавно били и, кто знает, не той же ли самой рукой?.. Глаза Лорены жарко горели от едва сдерживаемых слез, и вообще ее лицо имело выражение крайнего отчаяния. Дрожа, она приникла к Кристиану, словно ища в нем убежища от всех бед.

— Лорена? — он не смог сдержать удивления. — Что ты здесь делаешь?

— Ты был в доме?.. Был?.. Да?.. Ты видел его?..

— Кого «его», Лорена? — спросил Кристиан как мог мягче. Он знал, что в подобном состоянии Лорена почти теряет рассудок.

— Илэра! Моего сына! О, мой мальчик! Что с ним будет, боже, боже мой?! — она все-таки не сдержалась и зарыдала.

— Ради бога и дьявола, успокойся, Лорена! — Кристиан рассвирепел. Неужели эта женщина не может хотя бы раз в жизни взять себя в руки? — Лючио не собирается причинять Илэру вред, мальчик ему нужен. А я скоро вытащу его отсюда, вот увидишь! Между нами с Лючио существует договоренность. Он отпустит Илэра со мной, когда я принесу ему… кое-что.

Лорена уставилась на него.

— Что?! Ты заключил договор? С Лючио? Неужели ты веришь ему?

— Лючио хитрец, но не подлец, — мрачно кивнул Кристиан. — Он не станет ничего делать исподтишка. Ты знаешь, он любит действовать открыто, и на его слово можно положиться.

— Не подлец! Не подлец! Как ты можешь так говорить?! После того, как он убил Адриена!

— Он предупреждал Адриена, и не раз. Это правда, Лорена.

— О-о-о! — тихо простонала она, пристально глядя на него. — И ты такой же, как он! Как все они.

— Возможно… — еще больше помрачнел Кристиан. — Скажи, Лорена, ты живешь в этом доме по своей воле, чтобы видеть Илэра, или…

— Лючио привез меня и велел оставаться в доме. Он заставляет меня носить Илэру еду…

— Ты сказала ему, что ты?..

— Нет! Лючио запрещает говорить с ним.

— Вот как! Сделал из тебя тюремщика твоего собственного сына? Да, это в его духе… Наверное, он приставил тюремщика и к тебе?

— Он не разрешает мне заходить в комнату к Илэру одной… О, мой бедный мальчик! — голос ее снова предательски задрожал от слез.

— Тише! Молчи. Не по приказу же Лючио ты прибежала, чтобы поговорить со мной. Хочешь, чтобы он тебя услышал? Между прочим, что это? — он аккуратно прикоснулся пальцами к заживающему кровоподтеку на лице Лорены. — Это Лючио ударил тебя?

— Да…

Что ж, мрачно подумал Кристиан, может, я и напрасно стал защищать его. Может, он и на самом деле подлец. Да и мне ли его защищать?..

— Значит, ты видишь Илэра каждый день? Как ты находишь его? Он здоров? Как он держится?

— Мне кажется, он очень напуган… Бедный мой мальчик! Мне кажется, он напуган из-за Лючио, который часто заходит к нему и подолгу о чем-то разговаривает… — Лорена говорила сбивчиво, как будто сама не полностью понимала смысл своих слов. — Я знаю, Илэр гордый мальчик, но его отчаяние дошло до того, что он несколько раз принимался умолять меня поговорить с ним… помочь ему… Бог знает, чего мне стоило мое молчание!.. — она снова судорожно зарыдала.

— Тише!! — яростно зашипел Кристиан, борясь с желанием надавать ей оплеух. — Тише, женщина, иначе я уйду!

— Да… извини… сейчас, Кристо, сейчас я успокоюсь…

В течение почти целой минуты ночная тишина нарушалась только сдавленными всхлипами Лорены, которая честно пыталась взять себя в руки.

— Увези Илэра поскорее, прошу! — наконец, снова зашептала она. Вняв увещеваниям Кристиана, он старалась больше не повышать голос и сдерживала рыдания. — Я так боюсь… Я знаю, сегодня Лючио брал у него кровь…

— Что? — задохнулся Кристиан. — Лючио пил его кровь?!

— Пил или нет, не знаю. Я только видела, как он входил в комнату с кинжалом и чашей.

Кристиан застонал сквозь стиснутые зубы. Вот это уже плохо! Не удержался Лючио. Не устоял перед кровью. Решился проверить, достаточно ли она сильна… для чего? Да для превращения, конечно, для чего же еще. Объяснил ли он свои действия Илэру? Если даже и нет, мальчик не глуп, наверняка о чем-то догадался. Легко представить, в каком ужасе он теперь пребывает!

Боже, где же все-таки Адриен хранил свои записи? Если хотя бы знать, с чего начинать!

— Послушай, Лорена! Вон там, — он указал, где, — стоит моя машина. Хочешь уехать со мной? Ты можешь жить в моем доме.

— Нет! — она вскинула на него испуганные глаза и вся как будто сжалась. — Я не могу. Лючио найдет меня и тогда…

— Что? Что он тогда сделает? Нельзя же настолько бояться его!

Она молчала, спрятав глаза под ресницами, и дрожала.

— Ладно. Тогда скажи мне вот что… Я сказал, что мы с Лючио заключили договор, и это правда. Вот его условия: я могу увести Илэра, если принесу записи Адриена. Те самые записи, которые касаются его последних работ. Касаются всех нас. Понимаешь, о чем я говорю? Так вот, никто не знает, где он хранил эти записи. Лючио не знает, и я не знаю, а Илэр вообще не имеет никакого понятия об отцовских исследованиях. То есть не имел до недавнего времени. В поисках этих записей Лючио перевернул вверх дном весь дом Адриена и университетский кабинет, но ничего не нашел. Ни мне, ни Илэру Адриен ничего не говорил и ничего не передавал. Так вот, припомни, Лорена, не говорил ли он тебе что-нибудь о том, где хранил эти записи? Если не я и не Илэр, то остаешься только ты.

— Я ничего не знаю об этом. Правда. Я не могу тебе помочь, извини.

— Значит, он и тебе ничего не сказал, — озадаченно пробормотал Кристиан. — Не понимаю! Как он мог?.. Но ведь это ты рассказала Лючио о записках, верно? Ты знала, над чем работает Адриен?

— Да, я… я не могла отказаться отвечать, когда он начал меня спрашивать… Понимаешь, Кристо?.. Его… то есть Лючио… очень интересовало, зачем Адриен ходит к нам… зачем завязывает все эти знакомства… то есть для человека это все очень необычно. И он велел мне разузнать… — Лорена, вдруг встревожившись уже сверх всякой меры, быстро оглянулась. — Мне лучше уйти, Кристо. Пообещай, что в самое ближайшее время увезешь Илэра из этого дома и из этого города! Куда угодно, только подальше от Лючио. Обещай!

— Сделаю все, что смогу. Вот все, что могу пообещать тебе.

Она на миг прижалась к нему, потом развернулась и быстро пошла, почти побежала прочь. Но, едва сделав несколько шагов, вдруг спохватилась и снова подбежала к Кристиану.

— Чуть не забыла! Вот, возьми, — она торопливо сунула что-то ему в руку. — Я подобрала это сегодня днем на полу в комнате, где держат Илэра. Должно быть, это выпало у него из кармана. Я не смею оставить ее себе, и не смею вернуть Илэру, так что возьми ты.

Она прянула назад и исчезла в темноте, стремительно и бесшумно, как легкий ветерок. Кристиан взглянул на свою раскрытую ладонь: на ней лежала продолговатая ракушка, один край которой был аккуратно просверлен. В отверстии все еще болталось маленькое металлическое колечко с обрывком цепочки.

Разглядывая безделушку, Кристиан медленно пошел к машине. Кажется, это тот самый брелок, который Илэр забрал из дома в последний свой визит. От Кристиана не укрылось, как он поднял с кровати какую-то мелкую вещицу.

Обычная вытянутая, закрученная спиралью ракушка, привлекающая внимание разве что своими довольно крупными размерами. Белая, со светло-коричневыми разводами. Любопытно знать, с какого берега, из какой страны ее привезли?

Почти сразу Кристиан заметил, что ракушка наполовину раздавлена, и удивился. Что такое Илэр с ней делал? Она выглядела довольно крепкой, ее прочные стенки изнутри покрывал толстый слой перламутра. Кристиан прищурился и поднес ракушку ближе к глазам: ему показалось, что внутри нее что-то темнело, и это был не перламутр. Едва ли это мог быть изначальный обитатель ракушки; скорее, туда просто заползло какое-то насекомое, или же набилась грязь. Но темный предмет оказался не насекомым и не мусором. Чтобы добраться до него, Кристиану пришлось отломить от раздавленных стенок ракушки несколько мелких кусочков. И, наконец, на ладони его лежал предмет настолько неожиданный, что Кристиан не сразу понял, что это такое, и, остановившись, несколько секунд недоуменно крутил его в пальцах.

Это была маленькая флеш-карта с миниатюрным прямоугольным разъемом.

— Боже правый! — прошептал Кристиан, судорожным движением стискивая находку в кулаке.

Он хотел было развернуться, чтобы тут же побежать обратно к дому, но сдержался. Догадку следовало проверить. Теперь настала его очередь взять себя в руки; он должен был действовать осмотрительно. Он медленно продолжил свой путь. Каждый шаг давался с трудом, как будто Кристиан ступал не по палой листве и старой хвое, а пробирался через болото, посекундно увязая в бурой грязи. Кристиан думал о том, что в руках его, вероятно, оказался ключ к свободе Илэра; с другой же стороны эта маленькая вещица имеет слишком большую ценность, чтобы ее так запросто можно было отдать Лючио, который, несомненно, немедленно ее уничтожит. Что бы сделал Адриен, если бы ему пришлось выбирать между своим сыном и своей работой? На этот счет у Кристиана не было никаких сомнений.

Когда он подошел к автомобилю, сердце его вторично захолонуло. Салон «Шевроле» был пуст. Хозе исчез. В растерянности Кристиан огляделся, надеясь увидеть несносного мальчишку где-нибудь поблизости между деревьями. И впрямь, Хозе вынырнул откуда-то справа, его серая куртка сливалась с темными стволами деревьев, зато волосы выделялись светлым пятном. Как ни в чем не бывало, с невинным выражением лица, он приблизился к Кристиану.

— Все в порядке, господин Лэнгли? — спросил он с искренним любопытством.

Кристиан с трудом перевел дыхание и спросил сквозь зубы:

— Тебя где носило?

— Да я тут недалеко отходил, — Хозе небрежно ткнул пальцем куда-то себе за плечо. — Понимаете, так приперло, ну просто ужас. А вас так долго не было, и я подумал, что если буду вас дожидаться, то просто лопну…

Кристиан с сомнением поджал губы и внимательно оглядел мальчишку с головы до ног. Тот, однако, выглядел невинным, как дитя, ясные глаза его излучали простодушие и легкое любопытство. (В скобках заметим, что одно это уже насторожило бы человека, близко его знавшего, но Кристиан был знаком с ним совсем недолго, и у него не было ни времени, ни желания разбираться, что там на самом деле прячется за светлым и ясным взглядом глаз Хозе).

— Ладно, — сказал он. — Залезай в машину. Мы возвращаемся.

— Возвращаемся? Уже? — удивился Хозе. — Я думал, мы приехали сюда, чтобы забрать Илэра.

— Нет.

— Но вы хотя бы виделись с ним?

— Видел. Он жив и здоров, можешь не беспокоиться.

— Да? — скептически спросил Хозе, забираясь на заднее сиденье «Шевроле». — Так вы, стало быть, уже совершенно спокойны на его счет, господин Лэнгли? Извините, но выражение вашего лица свидетельствует об обратном.

— Ты слишком много болтаешь, парень.

— А вы слишком много молчите. Нет, в самом деле! Вы не находите нужным рассказать, где вы сейчас были и что там делали?

— Нет, — отрезал Кристиан, медленно выруливая на дорогу.

— А напрасно! Вокруг этой истории уж слишком много туману напущено. Илэр, конечно, поведал мне кое-что, но, готов заложить голову, еще о большем он умолчал. А вы так и вовсе ведете себя как секретный агент. Может быть, тут замешаны шпионы, засланные из иностранных держав? И дело Илэра является делом государственной важности? Только, убей не пойму, что могло иностранным шпионам понадобиться от Илэра.

— Уймись, парень, ты болтаешь глупости.

— А! Значит, тут дело не в международной политике. Это хорошо. Но в чем же тогда?

Удивительно, устало подумал Кристиан, и как только Илэр мог терпеть этого несносного мальчишку? Как вообще они могли дружить?

— Послушай, Хозе, зачем ты ищешь неприятностей? Тебе в жизни не хватает проблем?

Хозе сделал вид, что серьезно задумался над этим вопросом. Потом сделал большие глаза и ответил:

— Честно говоря, у меня вообще нет проблем, господин Лэнгли!

— Нет — так будут, — пообещал Кристиан. — Особенно если ты не прекратишь совать свой нос куда не просят.

— Не понимаю, почему вы считаете, что происходящее с Илэром — не моего ума дело. Он такой же мой друг, как и ваш, и я тоже о нем беспокоюсь.

— Твое «беспокойство» приведет только к тому, что тебя придется разыскивать и выручать так же, как и Илэра.

— Вы слишком пессимистичны, господин Лэнгли. Меня не так уж легко украсть!

— Вот тут, допускаю, ты прав, — не удержался от улыбки Кристиан. Он не мог не признать, что временами Хозе бывает довольно забавен. — Да и мало кто захотел бы тебя красть! Не каждый решится взять на себя подобную обузу. Я бы вот, например, не решился.

— Еще бы! Зачем вам я, когда у вас уже есть такая замечательная дочка?

Упоминание об Агни немедленно заставило Кристиана слегка нахмуриться и придало его мыслям другое направление.

— Между прочим, о дочке, — мрачно проговорил он, не отрывая взгляда от дороги. — О чем это вы с ней так мило беседовали, а?

— Когда? — живо спросил Хозе.

— Да вот вчера вечером, на ступеньках.

— А!.. Ну, мы немного поболтали о том, о сем… ничего такого особенного.

— А все-таки?

— Господин Лэнгли! — очень серьезно, совершенно по-взрослому проговорил Хозе. — Ваша дочь уже большая девочка. Полагаю, она не пересказывает вам все свои личные беседы? А если и пересказывает, то, тем более, обратитесь с этим вопросом к ней, а не ко мне. Но я не думаю, что вы такой уж тиран и непременно требуете у нее отчета обо всем, что происходит во время вашего отсутствия.

— Агни все-таки моя дочь, и я несу за нее ответственность.

— Ну и несите на здоровье, — согласился Хозе. — Я-то тут при чем?

— Ну ты и хам! — почти с восхищением сказал Кристиан. — Просто редкостный. Так вот, юноша, я не хочу, чтобы ты и моя дочь виделись и разговаривали, понятно?

— Почему?

— Потому что я тебе не доверяю.

— А зря. Вот увидите, господин Лэнгли, мне вполне можно доверять.

— Вот когда я это увижу, тогда и поговорим. Пока же…

Хозе хмыкнул и покачал головой, очевидно не испытывая ни малейшей неловкости.

— Пока же, если ваша дочь скажет, что не хочет меня видеть, вот тогда оставлю ее в покое. Извините, господин Лэнгли, но я же хочу встречаться с ней, а не с вами. А она, как мы с вами уже выяснили, взрослый и самостоятельный человек.

Кристиан испытывал сильное желание выкинуть Хозе из машины, но они еще не въехали в город, а бросать подростка одного на пустынной дороге, ночью, было совсем не хорошо. Впрочем, Хозе, возможно, и заслуживал подобного обращения.

— Будешь околачиваться возле моего дома, — сухо проговорил Кристиан, не глядя на него и уделяя все внимание дороге, — приколочу тебя гвоздями к ступенькам, ясно?

— Ха-ха, а вы шутник, господин Лэнгли!

Кристиан решил, что пора прекратить это бессмысленное препирательство, и замолк. Так, в молчании, они въехали в черту города. Была уже глубокая ночь.

— Куда тебя подбросить? — снова заговорил Кристиан. Он обнаружил, что понятия не имеет о том, где живет Хозе; его надо было куда-то отвезти. — И, между прочим, родители тебя не хватятся? Или они привыкли к твоим ночным прогулкам?

— Ага, им пофиг, где я ночую, — беззаботно отозвался Хозе, немало удивив Кристиана. Впрочем, чему тут удивляться, родители разные бывают. — Если вам не трудно, высадите меня в начале Банковской улицы. Дальше я сам доберусь.

Кристиан доставил Хозе куда тот просил и не без облегчения избавился от настырного пассажира. Его должно было насторожить то, что мальчишка не засыпал его вопросами об Илэре, но он настолько устал, что уже не мог ни о чем думать. Самая отчетливая его мысль была о том, как бы поскорее добраться до кровати и уснуть. И забыть хотя бы на ночь обо всех проблемах, и начать снова думать о них только утром.

Несмотря на крайнюю усталость, ночью Кристиан не спал, а вспоминал. Лежа в одиночестве в просторной постели, в большом двухэтажном доме, он вспоминал события сто- и двадцатилетней давности, и сожалел о том, что память его, несмотря на солидный возраст, остается ясной и цепкой. Многие вещи он предпочел бы забыть.

Он вспоминал годы, проведенные вместе с Лючио. В беседе с Илэром он о многом умолчал, в том числе не посвятил его полностью в отношения, связывающие его с Лючио в прежние времена. Они были не просто друзьями: они были партнерами и вместе держали клан. Никто из них не думал о том, чтобы остаться единоличным правителем. Некоторые даже считали их любовниками. Но они никогда не были близки телесно, хотя случалось, что оказывались в одной постели с одной на двоих женщиной. Часто секс был связан с кровью. Иногда женщина погибала.

Прожив двести с лишним лет, Кристиан потерял вкус к жизни. Рано или поздно, это случается со всеми носферату, за редким исключением. Случилось и с ним. Он ничего не хотел. Двести пятьдесят лет — не возраст для носферату, но Кристиан готов был покончить с существованием, в котором все равно не видел уже никакого смысла. Состояние его было схоже с тем, что у людей называется депрессией, но много глубже. Лючио, как мог, пытался вернуть его. И вот, случилось так, что Кристиан, пресыщенный жизнью и растерявший, как ему казалось, пылкость чувств, неожиданно для себя влюбился в женщину. Она была очень юна и очень хороша собой. Когда она смеялась, на щеках у нее появлялись ямочки, которые, в конечном счете, и покорили Кристиана. Он снова вспомнил, что значит чувствовать, и совершенно потерял голову. После недолгих ухаживаний он открылся возлюбленной и с замиранием сердца услышал в ответ: "Ах, я тоже люблю вас, господин Кристо!" Это было для него полной неожиданностью, на взаимность он особо не рассчитывал. В момент признания она очаровательно раскраснелась и похорошела несказанно, и Кристиан, ощущая сводящее с ума головокружение, немедленно сделал ей предложение. И только после этого сообразил, что же наделал. И ужаснулся. Он не мог жениться! Но и отступиться от своего слова не мог, поскольку предложение было принято благосклонно и даже с восторгом. Ему оставалось либо бежать, покинув девушку, либо открывать ей тайну своего происхождения. Любовное безумие его было столь велико, что он выбрал второе, с ужасом ожидая, что невеста исполнится отвращением и сама отвернется от него, и вместе с тем надеясь на это. Но девушка даже не испугалась. Напротив, заявила, что желает разделить с ним его проклятие. Кристиан подробно разъяснил, чем может грозить ей превращение в вампира. Рассказал, что на долгое время она попадет под его власть, власть своего создателя. Но и это не напугало ее. И после исполнения положенного ритуала Кристиан привел свою невесту в клан, намереваясь сделать ее вскоре женой. Первым человеком, которому он представил ее, был его друг и партнер Лючио.

Красота юной невесты Кристиана пленила Лючио, который всю свою долгую жизнь преклонялся перед красотой и изяществом. Он возжелал ее и, конечно, заполучил, даже не пуская в ход свои особые чары. Дарованные от природы, красота и обаяние Лючио всегда были фатальны для женщин, он знал это и вовсю пользовался своим преимуществом. Угрызения совести же были ему не знакомы. Невеста Кристиана, не успевшая стать его женой, отдалась Лючио, не испытывая никаких сожалений.

Кристиан узнал об этом.

О том, что происходило дальше, он и спустя много лет вспоминал со стыдом и болью. Они с Лючио не разговаривали, как два наделенных разумом человека: они грызлись, как звери, сцепившиеся друг с другом в борьбе за самку. Много слов было произнесено в ярости и гневе, слов, которые Кристиан желал бы вернуть. Давняя дружба превратилась в смертельную вражду. Ни один из них не хотел уступать другому. Оба словно потеряли разум. Девушка же, напуганная происходящим, таяла на глазах. Она была слишком слаба, чтобы жить, разрываясь между властным притяжением создавшего ее носферату и чарами другого носферату, пожелавшего сделать ее своей. Ее кровь была слабой, ее тело еще было телом человеческой женщины. Кристиан и Лючио вместе, своими страстями, убили ее. Когда они опомнились, было уже поздно что-либо делать. Девушка умерла, а бывшие друзья и партнеры разорвали все отношения и стали врагами. Кристиан и сто лет спустя не понимал, как он не убил себя после смерти невесты. Впрочем, тогда это было весьма трудно осуществить.

Восемьдесят лет спустя Кристиан познакомился с Адриеном Френе. Состоялось их знакомство на университетской вечеринке, куда Кристиана привела Кира, за которой он тогда элегантно и несколько старомодно ухаживал. Кира работала секретаршей на той же кафедре, где и Адриен, тогда еще молодой преподаватель. "Вскоре Адриен станем моим начальником", — значительно сообщила она Кристиану. Адриен отмахнулся от ее слов и расхохотался. В самом деле, трудно было представить его в роли заведующего кафедрой. Он слишком походил на мальчишку со своей очаровательной, обезоруживающей улыбкой, ямочками на щеках и взъерошенными черными волосами. С первых же минут разговора Кристиан почувствовал к нему расположение. Адриен не был красив, но привлекал внимание яркой внешностью: смуглый и черноволосый, с очень светлыми серыми глазами в кайме угольных ресниц. Кристиан буквально влюбился в него. Он был мало подвержен чужому влиянию, и напротив, привык, что все знакомые попадали под его собственное влияние и только что не смотрели ему в рот, но не поддаться очарованию Адриена Френе было невозможно. Впрочем, как выяснилось вскоре, влюбленность их оказалась взаимной.

После первого разговора они уже не разлучались. Их дружба очень не нравилась Кире.

— Вы как влюбленная парочка, — ворчала она. — Я чувствую себя третьей лишней.

— Не говори глупостей, — возражал Кристиан.

— Это даже странно выглядит, — не унималась Кира. — Кто-нибудь может подумать, что у вас совсем ненормальные отношения, понимаешь, о чем я?

— Дурак будет тот, кто подумает, — отвечал Кристиан. — Мне нет дела.

— Зато есть дело мне, — окончательно выходила из себя она. — Как думаешь, приятно слышать, будто твой жених — гей?

Кристиан смеялся.

Как ни странно, при обоюдной тяге у них на первый взгляд не было никаких точек соприкосновения ни в характерах, ни в занятиях. Кристиан целыми днями просиживал со своими чертежами и проектами, а Адриен по уши был увлечен науками, в которых Кристиан не понимал ни черта, с трудом представляя даже, что означают их названия. Адриен же забирался в свои биологические и иже с ними дебри все глубже и глубже. Недавно он закончил некий научный труд, выступил с ним, как говорили, с большим успехом, произведя некоторое смятение, шум и споры среди своих коллег, и теперь ждал решения о присвоении соответствующей научной степени. Когда дело касалось работы, Адриен мог быть весьма серьезен. Так что Кира не слишком преувеличивала, когда говорила о возможности скорого получения Адриеном высокой должности при кафедре. Сам Адриен, впрочем, к этому не рвался.

Не рвался он и к каким-либо жизненным удобствам, и к обустройству личной жизни. Кристиан часто бывал в его съемной захламленной квартире. Адриен жил без родителей, один, и не терял время на такие ненужные действия, как стирание пыли и мытье полов. Он вообще не замечал подобных мелочей, останавливая свое внимание только на положительных и радостных сторонах жизни. Ну и, конечно, на своей работе, для которой тоже не требовалось идеальной чистоты письменного стола и до блеска отдраенной плиты на кухне. Кристиан не терпел никакого беспорядка, хотя и предпочитал не прибирать дом собственноручно, а поручать это дело приходящей прислуге. Но и такой чудовищный недостаток Адриена не уменьшал силы привязанности к нему. Да и ничто не могло бы уменьшить.

На свадьбе Кристиана и Киры (которая после долгих раздумий, наконец, дала тот ответ, которого так ждал Кристиан) Адриен был другом жениха, а позже стал крестным отцом их дочери.

Год спустя Кристиан и Кира разошлись.

В самый разгар их бракоразводного процесса Адриен познакомился с Лореной и познакомил с ней друга. Прекрасно понимая, в каком состоянии находится Кристиан в то время как разваливается его семья, он все же не мог удержаться и повременить со встречей хотя бы несколько дней. Он находился в состоянии эйфории, и неудивительно: Лорена наверняка приняла некоторые меры, чтобы приворожить очаровательного мальчишку к себе.

Лорена была изящна и красива, как фарфоровая статуэтка: черные гладкие волосы, большие темно-серые глаза, сочные губы. Она вошла в клан «Цепеш», еще когда Адриен не появился на свет. Лорена была истинным вампиром, но не носферату. Силы ее не шли ни в какое сравнение с силой Лючио или Кристиана. Она была слабой, почти как обычная человеческая женщина. В сущности, единственное, что ей досталось, это длинная жизнь и неувядающая молодость и красота. Но и этого оказалось достаточно, чтобы привлечь падкого на красивых женщин Лючио: на какое-то время, пока не успела наскучить (а это произошло довольно скоро), Лорена стала его любовницей.

Кристиан знал Лорену, несмотря на то, что давно порвал с кланом. Как ни пытался он вести обычную человеческую жизнь, он все же не был человеком, и не мог полностью порвать те нити, что соединяли его с сородичами по крови. Он знал Лорену и знал, что она боится его. Увидев друг друга, Кристиан и Лорена оба испугались, но виду не показали. Весь вечер, прикидываясь веселым и беззаботным, Кристиан ломал голову, как выручить друга из беды. Сказать правду, не рискуя показаться сумасшедшим, он не мог. Воспользовавшись минутной отлучкой Адриена, он сквозь зубы спросил у Лорены, какого черта она делает с этим мальчишкой. Но объясняться времени не было, и он назначил ей встречу. Отказаться или не повиноваться высшему носферату Лорена не посмела.

Разговор вышел эмоциональный.

Лорена рассказала, что поначалу не воспринимала своего поклонника серьезно и считала его просто милым мальчиком (еще бы! ведь она была старше его больше чем на сорок лет). В нем ее привлекли исключительно его молодость и веселый, легкий характер. Надо думать, что после капризного и деспотичного Лючио Адриен должен был казаться ей удивительно приятным человеком. Однако, скоро она обнаружила, что ее привязанность к Адриену гораздо глубже, чем она полагала.

— Мне кажется, я люблю его, — не слишком уверенно проговорила она, комкая в руках платок. Для своего возраста она выглядела удивительно беспомощной.

— Черт тебя побери! — не выдержал Кристиан. — О чем ты только думала, Лорена? О чем? А что Лючио, он ведь все знает?

Лорена покаянно склонила голову. Разумеется, Лючио знал. Он вообще знал о своих подопечных все. Правда, не всегда считал нужным вмешиваться в их дела.

— Ты должна оставить его немедленно, — потребовал Кристиан.

— Я не могу, — пролепетала Лорена и разрыдалась. Слезы ее не возбудили в Кристиане никакого сочувствия.

— Все равно вы не сможете быть вместе. Ты только напрасно его измучаешь. Оставь его!

Лорена не ответила.

А через два дня в дом Кристиана пришел Адриен. Он был бледный, взбудораженный и едва стоял на ногах. Содрогаясь от недобрых предчувствий, Кристиан заставил друга сесть и для начала уговорил его выпить воды, а затем приступил к расспросам.

— Лорена… — простонал Адриен. Он едва смог отпить один глоток из стакана, зубы его стучали друг об друга. — Лорена сейчас рассказала мне такое… такое… ты мне не поверишь!

И он рассказал то, что Кристиан и без него уже знал несколько столетий. Я убью ее! подумал Кристиан, но внешне остался невозмутим.

— Ты, наверное, думаешь, что я сошел с ума! — добавил Адриен. К концу рассказа он уже почти успокоился, краски вернулись на его лицо. — Но это не так, уверяю тебя, не так! Я и сам сначала не поверил, но она… она же не сумасшедшая, Крис. Я точно знаю, что нет.

— Я не считаю сумасшедшим ни тебя, ни ее, — уверил Кристиан и задал очень интересовавший его вопрос: — А Лорена не объяснила, почему решила открыться? Ведь ей ничего не стоило сохранять это в тайне и дальше.

Ему очень хотелось понять это, прежде чем решить, как теперь действовать. Он представлял, каких мучений стоило Лорене довериться возлюбленному: ведь над ней издавна довлела воля ее хозяина и повелителя, Лючио. Без его позволения она прежде не смела и шагу ступить.

— Сказала. Она сказала, что очень любит меня и поэтому не может больше обманывать. И еще сказала, что ждет ребенка.

Кристиан вздрогнул и до боли стиснул руки. Вот это да! Ребенок с «половинчатой», потенциально сильной, кровью! Лючио, если узнает, не упустит возможность воспользоваться таким редкостным «материалом». Недавно ставший отцом Кристиан очень боялся, как бы его маленькая дочка не заинтересовала Лючио. И это при том, что он мог защитить ее. Что же должна была чувствовать беспомощная, лишенная почти всей вампирской силы Лорена? Объяснила она Адриену, что ждет их ребенка в будущем?..

— Это какой-то ужас. О, что нам делать, Крис? — простонал Адриен, сжав руками голову. Отчаяние вновь овладевало им и грозило вот-вот захлестнуть с головой. Никогда раньше Кристиан не видел его в таком состоянии. — Что нам делать?

Кристиан вспомнил, с каким мужеством почти век назад приняла юная невеста его признание, и промолчал. Он не знал, что делать. Самой простой и очевидный поступок, который мог совершить Адриен — это позволить Лорене превратить себя в такого же, как она, вампира. Но это едва ли поможет ребенку, да и Адриен может не пережить превращения. Другой возможностью жить без опаски стал бы уход Лорены из клана. Но Кристиан знал, что она никогда не решится на этот шаг без позволения Лючио. А такого позволения он не даст, она же ни за что не посмеет спорить и настаивать. Если Лючио разгневается, он уничтожит ее на месте, превратит в пепел и развеет по ветру. Впрочем, есть вещи и похуже, чем смерть, и они тоже в его власти.

На всякий случай Кристиан спросил:

— Ты не думал о том, чтобы… присоединиться к ее… сородичам? Вероятно, есть способ стать таким же, как она?

О, он очень хорошо знал, что есть! Но он не должен был показывать своей осведомленности, и это было безумно тяжело. В тот день Кристиан еще не знал, что ему придется хранить свою тайну до самой смерти друга.

— Нет! — с неожиданным пылом воскликнул Адриен. — Стать кровопийцей? Никогда.

— Даже ради любви к ней?

— Нет, Крис. Именно потому, что я люблю Лорену, я должен вытащить ее из этой… этой секты, а не увязнуть вместе с ней!

Только тогда Кристиан понял, что до сих пор не уяснил, оказывается, для себя полностью характер друга. Тот мог быть вполне фанатиком.

С того дня жизнь Адриена превратилась в ад. Две идеи безраздельно завладели им: освободить любимую от проклятия, чтобы, наконец, воссоединиться с ней; и не допустить сына до мрачной тайны, скрывающей судьбу его матери. Он совершенно переменился, Кристиан не узнавал его. Его беззаботность и смешливая легкость исчезли без следа, он стал одержим. Больше всего Адриена мучило то, что он не мог посвятить никого в свою тайну, он слишком боялся, что ему не поверят и поднимут на смех. А может быть, признают сумасшедшим и отправят на лечение. Кристиан оказался единственным, кому он доверился, и на чью помощь мог рассчитывать.

Сразу после рождения сына Адриен забрал его к себе, и таким образом ребенок избежал внимания Лючио. Того, казалось, вообще не слишком-то заинтересовал факт рождения ребенка Лореной (его Лореной, ибо он снова стал предъявлять на нее права). Но, вероятно, это было до поры, до времени. Едва ли он мог упустить из виду такой прелюбопытный объект.

Адриен объяснил сыну, что мать его умерла, но так и не показал, где она похоронена. Все, что касалось матери мальчика и ее смерти, стало у них запретной темой.

Сам он продолжал тайно встречаться с Лореной, и устраивал свои встречи так ловко, что подросший сын ничего не заметил и не заподозрил.

Бедная, бедная Лорена! Она была разлучена со своим мальчиком, и лишь изредка, украдкой, могла приходить и смотреть издалека, как он прогуливается с отцом или играет. Должно быть, она проклинала свою вечную красоту и молодость и охотно согласилась бы обменять их на возможность стать обычной женщиной. Она жгуче завидовала Кристиану: ей самой не хватало духу поступить подобно ему и решительно порвать с Лючио и его кланом. Можно вообразить, сколько слез она проливала по ночам!

Адриен жил замкнуто, едва общаясь с коллегами, зато обзавелся многочисленными знакомствами среди вампиров. В этом ему поспособствовала Лорена. Свел он знакомство и с Лючио. После он рассказывал Кристиану, какое впечатление на него произвел глава клана:

— Теперь я понимаю ужас Лорены перед ним. Этот человек, — если только это человек, — так прекрасен, что может, если захочет, сломить любого своей красотой и превратить в своего раба. Понимаешь, о чем я? Самое страшное, что для этого ему хватит одного взгляда. Мужчина перед ним или женщина, это все равно. Когда я говорил с ним, мне хотелось упасть на колени и зарыдать от восторга и ужаса, понимаешь? Я испугался, Крис, по-настоящему испугался. Он обладает невероятной властью над людьми, и может пускать ее в дело, когда ему только заблагорассудится.

— Будь осторожнее с ним, Адриен, — тихо ответил Кристиан. — Он может испробовать на тебе свои чары.

— Я осторожен, — с горечью проговорил Адриен. — Очень осторожен. Но, когда я вижу его, когда он смотрит на меня своими прекрасными, загадочными, темными глазами, — тогда мне так трудно продолжать его ненавидеть…

О силе его ненависти можно было только догадываться. Знал ли Лючио о чувствах, возбуждаемых его персоной? Наверняка. Но к ненависти он успел привыкнуть за свою долгую жизнь (как, впрочем, и к любви, и даже к обожанию) и ничуть на сей счет не волновался.

Иногда, когда Адриен отправлялся на встречу с кем-нибудь из вампирского сообщества, Кристиан шел с ним. Случалось это, впрочем, только тогда, когда он был полностью уверен, что не пересечется с Лючио. Он мог спокойно перенести встречу с любым из старых знакомых, но вид Лючио неизменно пробуждал в его душе целую бурю чувств. Столько лет прошло, а он все не мог забыть ни дружбу, ни братскую любовь, ни смертельную ненависть. Несколько раз, все же, они случайно сталкивались. Лючио неизменно с ним раскланивался с самым светским видом; а если заводил разговор, то совершенно нейтральный, и по темным глазам никак нельзя было прочитать его истинные чувства. Кристиан всегда отмалчивался. Его молчание не удивляло Адриена: он списывал все на эффект, который Лючио производил на людей.

Встречался Кристиан и с Лореной.

Та, наконец, перестала его бояться. Но так уж она была устроена, что то место в ее сердце, где прежде жил страх, не могло пустовать, и оно наполнилось чем-то вроде благоговения. Благоговение было столь сильным, что, если бы Лорена не помнила крепко о своем прежнем страхе, она с радостью принялась бы целовать ему руки. Есть люди, которым непременно нужно преклоняться перед кем-то, и Лорена принадлежала к их числу. Неутихающая любовь к Адриену не мешала ей безоговорочно покоряться воле Лючио и трепетать перед Кристианом. Ее собственная воля была подавлена другими волями, и оставалось только удивляться, что она все еще оставалась цельной. Многие не выдерживали подобного давления: умирали, как невеста Кристиана, или же сходили с ума. Может быть, дело было в том, что Лорена умела хорошо приспосабливаться.

В разговорах с Кристианом она в основном предавалась мечтам о своей жизни с Адриеном в будущем, когда она избавится, наконец, от проклятия и сможет обнять сына. С годами мечты ее отнюдь не тускнели, ибо, как она утверждала, Адриен все ближе подходил к разгадке тайны вампирского существования. Ее слова, хотя она этого и не знала, весьма волновали Кристиана: возможно, не меньше, чем она, он стремился освободиться от постоянно мучившей его жажды, которая за минувшее столетие ничуть не утихла, и распрощаться с проклятой вампирской природой.

Но об исследованиях Адриена он узнавал только со слов Лорены. Сам он никогда не расспрашивал друга, зная о его замкнутом характере и о том, что Адриен не склонен распространяться о своей работе. Иногда он мог обронить несколько слов, но и только. Только с Лореной он был откровенен. Это, в конце концов, и погубило его.

Мечты Лорены перемежались расспросами о сыне: как он растет, как выглядит, что любит, здоров ли, счастлив ли? — и обращенными к Кристиану просьбами "не оставлять их". Под «ними» она подразумевала Адриена и сына.

— Я не могу быть с ними, — говорила она печально, едва сдерживая слезы. — Так будь с ними ты! Не оставляй их, прошу тебя, Кристо!

И Кристиан охотно проводил с ними время. Его с Адриеном дружба с годами крепла, а худенького черноволосого мальчишку он полюбил, как собственного сына. С Илэром он возился больше, чем с родной дочкой.

Илэр рос, и лицом все больше походил на мать. Те же черные волосы, большие темно-серые глаза в кайме темных ресниц, острый подбородок и тонкий прямой нос. Но вот характер у него был не материнский. В Лорене никогда не было такой самостоятельности, которая проявилась у ее сына еще в детстве. Это, впрочем, было совсем не удивительно: Адриен уделял ему не слишком много внимания и держался до странности холодно с ним (он вообще стал очень скрытен в том, что касалось чувств). Илэр, однако, отнюдь не ощущал себя заброшенным и искренно и глубоко любил отца. И был очень привязан к Кристиану.

В глубине души Кристиан слабо надеялся, что с годами Адриен и Лорена охладеют друг к другу и расстанутся. Ведь и люди, и вампиры, бывают весьма непостоянны в своих привязанностях!.. Тогда Адриен оставил бы свои исследования, о которых, конечно, уже проведал Лючио, и таким образом опасность миновала бы. Но увы! Кристиан с горечью видел, что любовный недуг не оставляет его друга.

— Мы будем вместе, — не уставал повторять Адриен.

И так он повторял до того дня, когда в его дом ворвались люди Лючио, понявшего, что дело зашло слишком далеко.