"Ия, или Вторник для романтики" - читать интересную книгу автора (Гуревич Георгий Иосифович)

5

"Горячо поздравляем замечательным успехом. Желаем новых творческих достижений. Начальник ОКБ Волков".

Через час вторая телеграмма из того же ОКБ, за той же подписью.

"Сообщите точный срок выхода машины на берег".

И третья через два часа:

"Молнируйте точный срок выхода машины, возможность повторного рейса. Встречайте комиссию регистрации рекорда".

- Да где же мы разместим комиссию? - спросила радистка, вручая депешу Алеше. - У нас же палатки!

Алеша даже побледнел, перечитывая. Но не палатки смущали его. Беда в том, что связь с машиной была утеряна четверть часа назад.

Виноват был, пожалуй, не Алеша. Виноват был, скорее, Сошин с его геологической философией: "Если пойдешь дальше, неведомо, найдешь ли новое, но если вернешься, нового не найдешь наверняка".

Сошин был особенно настойчив, может быть, потому, что на Курилы попал после большого разочарования.

Началось-то очень заманчиво. Ранней весной с Камчатки пришло известие: "Открыта алмазная трубка. Новое месторождение. На Камчатке вторая Якутия!" Областные геологи пришли в волнение, все силы бросили на алмазы, вызвали консультантов из Москвы, Сошина первого. В конце июня, бросив начатую экспедицию, он с Памира прилетел в Алмазную падь.

И скоро понял, что никакой трубки нет.

Конечно, нарочитого обмана не было. Была неопытность, торопливость, страстное желание сделать открытие. В общем, кто хочет видеть сны, тот видит. Доказательства подменили энтузиазмом, выхлопотали средства, привлекли "силы", и "силам" пришлось обоснованно убеждать, что месторождения нет. Как ни странно, опровергать в науке не менее трудоемко, чем находить. Ведь открыть достаточно один раз в одном месте, а отрицать надо везде. И открыватели при этом обижаются, упрямятся, требуют проверки и перепроверки, указывают другое место, третье, четвертое, спорят со скептиками, честят их ретроградами и предельщиками.

Есть люди, которые с удовольствием закрывают чужие открытия, с удовольствием поучают зарвавшихся энтузиастов, ощущая при этом свое превосходство. Сошин не принадлежал к числу этих снисходительных менторов, он предпочитал делать открытия сам. Лето, потраченное на опровержение, казалось ему утомительным и бессмысленным. Ну, оказался он прав, но чему радоваться? Алмазов-то нет.

И вот, сидя в экранной, пока Алеша с волнением следил за действием машины, а океанологи любовались созвездиями подводного мира и спорили о видах, семействах и классах, Сошин ловил свое: сведения о минералах, обнажениях и залеганиях, прикидывал, какие ископаемые стоит искать здесь.

Ступени спуска, уступы, по которым шагала машина, напоминали ему молодые горы, такие, как Альпы или Гималаи. Горы могучие, грозные, но не слишком щедрые на ископаемые. Дело в том, что они образовались из массивных толщ осадочных пород, таких, как песчаники и известняки, пород широко распространенных и не слишком ценных поэтому. Толщи эти надвинуты одна на другую, редкостные глубинные минералы похоронены под ними в глубине. Бурить наугад многокилометровые скважины, да еще под водой, не имеет смысла.

И сама щель с ее рекордными глубинами не заинтересовала Сошина. Не увидел он намека на практическую пользу и там. Другое дело противоположный склон с базальтовыми столбами. Сошину почудилось сходство с тектоническими глыбами Африки, Южной Америки, Индии, Восточной Сибири. Склон обещал такие же ископаемые, как в Южной Африке, Бразилии, Индии, Якутии... Точнее, не обещал, но давал надежду найти. Алмазы, в частности.

С этим рассуждением Сошин и приступил к Алеше.

Родственные души поняли друг друга. Вчерашний успех был для обоих вчерашним делом, волновало, что же дальше. Рекордная глубина взята, а за ней что? Сошину захотелось присоединить кибернетику к геологии, а Алеше геологию к кибернетике.

И он охотно разложил перед Сошиным карту океанского дна.

- Прошу вас, Юрий Сергеевич, проинструктируйте машину, как и где искать ваши алмазы. Но учтите: она действует автоматически, не понимая, что делает. Представьте себе, что у вас очень старательный, очень исполнительный, точный, неутомимый, но ничего не соображающий помощник.

- Терпеть не могу исполнительных идиотов, - проворчал Сошин. - Всегда старался избавляться от них.

- Тогда попробуйте мне объяснить, а я уже переведу на идиотический язык.

Сошин начал рассказывать:

- Чтобы найти породы, мы, геологи, стараемся уяснить их происхождение. Прежде всего - образуются ли они в осадках или в застывающей лаве? Алмазы являются на поверхность вместе с самыми глубинными породами. Они находятся, возможно, и образуются в жерлах особенных вулканов, в так называемых трубках. Трубки эти обычно заполнены кимберлитом, синей глиной.

Выслушав лекцию (на самом деле она была гораздо длиннее), Алеша сказал:

- Попробуем сформулировать задачу. Итак, вы предлагаете подняться на плато восточнее впадины и там искать трубки. Как они ищутся?

- Вулканы образуются на разломах, обычно в зонах растяжения. Нужно после краевого поднятия искать прогиб, в нем перегиб.

- Перегиб машина найдет, это я запрограммирую. А что искать в прогибе?

- Выходы древних пород.

- Как их отличить - древние? На машине нет геологических часов. И были бы, анализ занял бы слишком много времени.

- Древние породы - глубинные. Они отличаются обилием магния, малым содержанием кремния.

- Опять-таки нет приборов для качественного анализа.

Сошин задумался.

- Есть еще одна примета: магнетизм. В трубках он в десятки раз сильнее, чем в окружающих породах.

- Это подойдет, - решил Алеша. - Магнитное поле мы регистрируем, можем увязать его с управлением.

И тут же начал заполнять печатный бланк:

ПРИКАЗ N...

от 29 августа 19... года подводному автомату ПА-24

Ориентир ..................... Действие

Немедленно ................... Двигаться на восток

.............................. Преодолевать препятствия, всплывая

Переход со спуска на подъем .. Движение на северо-восток

Магнитная аномалия ........... Взятие проб

Затем была вызвана радистка с толстым томом кодов под мышкой. Слова "ориентир", "немедленно", "движение", "северо-восток" были превращены в условные комбинации точек. Ленту с точками передали радистке, и понеслись во мрак, в непроглядные глубины категорические распоряжения: "приостановить", "приступить", "ориентир - немедленно"...

А через два часа на экране появился свет.

Он появился сразу, как только машина выбралась из подводного ущелья. Береговые наблюдатели не придали ему значения, решили, что бледное сияние исходит от самого экрана. Но свечение становилось все ярче и постепенно меняло цвет: сероватый невыразительный оттенок сменился фиолетовым, потом синим, потом голубоватым. Так как вода слабее поглощает фиолетовые лучи, голубизна означала приближение к источнику света.

Что же там светится в глубине? Огромное скопление креветок? Едва ли такое большое. Радиоактивные минералы? Хорошо бы открыть месторождение, еще интереснее, чем алмазное.

Таинственный свет мерцал примерно так, как мерцает телевизионный экран. Никакой закономерности установить не удалось. Кто-то уже заговорил, что только живое существо может подавать такие неправильные сигналы. Потом стало ясно, что свет исходит из определенного места, примерно по курсу машины. Постепенно обрисовалось светящееся ядро и размытый ореол вокруг него. В нижней части ореола был вырезан темный конус, как бы силуэт горы.

- Вулкан? - предположил Алеша.

Минут через десять сомнения уже не было. Действительно, вулкан. Извержение, но подводное. О подводных извержениях знали давно, но впервые геологам доводилось наблюдать его воочию. Наземные вулканы способны выбрасывать пар и пепел на высоту в десятки километров, даже в стратосферу. Но многокилометровый столб воды, конечно, никакой вулкан пробить не мог. Зверь рычал с зажатой пастью. Пепел расплывался под водой тяжелой грозовой тучей, раскаленная лава, вырвавшись из недр, тут же меркла, на мгновение освещая струи пузырей. Гора мерцала, словно маяк ночью.

Вероятно, до кратера оставалось километра три, не больше, но, поглощая свет, вода скрадывала расстояния. К тому же лава казалась не огненно-красной, как на суше, а мертвенно-зеленой. Вулкан все еще выглядел смутным пятном, какая-нибудь ничтожная креветка, вспыхнув, могла затмить его.

Внезапно Алеша ринулся к двери, опрокидывая стулья, с порога крикнул радистке:

- Срочно изменение программы: "Ориентир - немедленно. Действие отложить прежнюю программу. Поворот на 180 градусов. Курс - юго-запад". Скорее, срочно, иначе машина врежется в лаву.

Прошла томительная минута, прежде чем радистка зашифровала и отстучала приказ. За это время грозная опасность придвинулась вплотную. Половину экрана затянуло кипящее облако. Лава била уже где-то рядом.

Приказ дошел все-таки. Машина начала поворачивать. Туман переместился на боковой экран. Ковыляя по буграм застывшей лавы (изображение так и прыгало, зрителям казалось, что их жестоко трясет на ухабах), машина развернулась и начала спуск с опасной горы. Правый экран застлали клубы пара. Лава стекала где-то рядом.

Но почему-то и на переднем экране появился туман. Как понять? Обгоняет лава, что ли? Не забежит ли вперед, перережет дорогу, окружит даже? Алеша заколебался: не отвернуть ли левее? Но это отнимет время, скорость снизится, лава обгонит наверняка.

А это что еще? Впереди тьма, ничего не видно. И цифры глубины стремительно растут. Очевидно, уступ, прыжок с трамплина. Минута, другая... Когда же пологое дно? Не пропасть ли? Муть какая-то поднимается снизу. Пар или взбаламученный ил? Неужели машина угодила в побочный кратер?

Туман все гуще. Громадные пузыри. Яркая вспышка... и...

Бегут по всем экранам косые линии, так хорошо знакомые каждому телезрителю. Приемник работает, но изображения нет.

В таких случаях вывешивают табличку: "Перерыв по техническим причинам".

Но всем было ясно, что причины на этот раз вулканические.

Поиски ничего не дали. Вспомогательное судно трижды обошло вулкан по контуру (теперь его нетрудно было найти с помощью эхолота), но не нащупало крупных металлических предметов в глубине. Плыли час за часом, и все дальше уплывали надежды. Алеша уныло сидел в каюте над листом с грустным заголовком:

"Объяснительная записка о причинах аварии опытной машины ПА-24".

- Ты эту ерунду порви, - убеждал Сошин. - Ты пиши о перспективах. Машина у тебя замечательная. Подводную геологию она ставит на новую ступень. Я предложу тебе сотни важных маршрутов. Хочешь, нанесу их на карту сейчас же?

- Меня не спросят о маршрутах на комиссии, - вздыхал Алеша. - Меня спросят, кто отвечает за убытки.

- А ты объясни, что это не убытки, это издержки, расходы на испытания. Хочешь, я выступлю на твоей комиссии?

- Вы для нашего Волкова не авторитет. Волков спросит, по какой графе списывать расходы.

- Подумаешь, Волков! Нет зверя страшнее Волкова! Найдем на него и Медведева, и Львова, и таких Китовых - заскулит твой Волков с поджатым хвостом. Графа отчетности! Если Волков твой не понимает государственной пользы, ему объяснят... вправят мозги.

Алеша вздыхал горестно. Он не хотел искать Китовых и не хотел вправлять мозги Волкову. Он хотел совершенствовать машину, стоять у кульмана, нажимать клавиши арифмометра, в чертежах и цифрах искать истину.

Примерно через неделю, оставив бесполезные поиски, он вернулся на береговую базу. Все здесь было по-прежнему; неумолчно грохотал прибой, соленые брызги умывали прибрежные скалы. На камне Алеша увидел капли олова и чуть не прослезился. На них было грустно смотреть, как на ненужную склянку из-под лекарства у постели умершего. Человек ушел, жизнь кончена, а склянка стоит.

На базе незачем было задерживаться. Алеша отдал необходимые распоряжения - материалы сложить, на сараи повесить замки, - а сам в тот же день отправился на аэродром. Снова машина помчала его по пляжу с уплотненным волнами песком, давя раковины, разбрызгивая соленые лужи. Поплыли мимо детали курильского пейзажа: пологие холмы, гибкие рощицы бамбука, мысы, рыбачьи избушки, сети на кольях. А что это там люди сгрудились, смотрят из-под руки на море? Что там ворочается темное в волнах? Туша кита, что ли? Нет, гораздо меньше, и угловатое притом.

- Стой! - крикнул Алеша водителю и ринулся вниз с откоса, падая, обдирая колени и локти.

Да, это была она. Из волн выбиралась исчезнувшая машина ПА-24. Зеленые ленты водорослей вились на ее каркасе, повсюду налипли мшанки, какие-то пестрые черви прижились в глазах-экранах, лопасти были погнуты, один экран треснул. Но все же она вернулась, заслуженная путешественница.

Как она вернулась, что произошло с ней? Об этом можно было только гадать. Спросите кошку, пропадавшую две недели, кто поцарапал ей глаз. Внимательно осматривая машину, Алеша нашел следы ожогов. Очевидно, она провалилась все-таки в горячую лаву, при этом экраны были попорчены, антенна сорвана, связь утеряна. Но двигатель уцелел, остались датчики, измерительные приборы, блоки управления, машинная память. Отчитываться машина перестала, но программу выполнять продолжала. Шла на юго-запад и юго-восток зигзагами, отмечала перегибы и магнитные аномалии, бурила и наполняла пробами заготовленные цилиндры. А потом, как ей и было задано с самого начала, вернулась назад и вышла на берег почти у самой базы, с ошибкой в два-три километра.

Алеша кинулся к приборам - смотреть, целы ли записи. Сошин же первым долгом распечатал один из цилиндров. Там оказался... нет, не алмаз, алмазы не так легко найти даже в трубках. Но Сошин увидел кимберлит, синюю глину, ту самую породу, в которой встречаются алмазы.

Где находилась эта трубка, где машина нашла ее, так и осталось неизвестным. Спросите кошку, где она поймала птичку, спросите, где стянула кусок сала. Тащит откуда-то!

Победителей не судят. Комиссия по расследованию причин аварии так и не была создана. Волков сказал:

- Дайте мне, Алексей Дмитриевич, списки отличившихся, рабочих не забудьте.

Сам подал список на премию, сам вписал туда Алешу на первое место. И сказал при этом, похлопывая по плечу:

- Теперь разворачивайтесь вовсю. Министерство геологии хочет организовать серийное производство. Наше дело - довести до рабочих чертежей.

Алеша обрадовался:

- Прекрасно. Но сначала нужно доработать кое-что. Автомат пока неполноценный, как бы немой. Мы его посылаем на разведку, а он не способен отчитаться. Попробуем разработать другую систему - автомат рассказывающий. Кроме того, нашему самостоятельности не хватает. Все по указке, все по указке. Нужно, чтобы он рассуждал, как человек, сам мог принимать решения в опасные секунды.

О том, что автомат, рассуждающий, как человек, должен и чувствовать, как человек, Алеша тогда не подумал. Это он понял позже, в процессе проектирования.