"Нужна ли «українцям» Россия" - читать интересную книгу автора (Сидоренко Сергей Николаевич)

8

Возложив на себя задачу переделать сознание русского народа, живущего на земле Древней Руси, наполнить это сознание новой духовной стихией, нерусской по своему происхождению и враждебной всему русскому, — вожди украинства прекрасно понимают, что одним изменением букв и придумыванием новых слов не обойтись, что для придания их деяниям большей солидности собственного их авторитета явно недостаточно. Будучи по природе самозванцами, они, — желая скрыть свою сущность и, одновременно, поднять вес своему сообществу, — пытаются представить себя наследниками древней традиции. Поэтому важнейшей составной частью украинской утопии является историческая концепция, призванная доказать и исторически обосновать правомерность отделения Украины от России.

Для украинствующих всех поколений всегда была характерна готовность к тому, чтобы приводить историю в соответствие с политическими потребностями их движения. С историей они, вообще, церемониться не привыкли и потому не столько заботятся о правдоподобности своих писаний, сколько полагаются на невежество тех, на кого эти писания рассчитаны.

Исторические «изыскания» украинствующих сводятся, в основном, к банальному переименованию задним числом сначала русского народа, проживающего на территории нынешней Украины — в народ украинский, и затем — всей истории этого народа, происходившей на данной территории — в украинскую историю. Все это предпринимается для того, чтобы доказать изначальную разделенность истории теперешней России и теперешней Украины. Цели, которые преследует украинская историческая наука, легко достигаются также посредством замалчивания одних исторических эпизодов и их участников и всяческого выпячивания других.

Поставленная задача изобразить жизнь на Украине как нечто обособленное от тех регионов, с которыми Малая Русь (Украина) была кровно связана на протяжении большей части своей истории, установка на то, чтобы всячески отрицать эту кровную связь — вынудили украинских историков одной ложью подкреплять ложь другую — и, в результате, нагромоздить целые горы лжи.

Им пришлось вычеркивать из истории все те процессы, в которых территория нынешней Украины и ее население выступали как часть более обширного целого и управлялись из центров, находившихся за пределами современной территории Украины. Заодно пришлось отказаться и от тех духовных и культурных ценностей, которые были созданы в ходе русской истории и по праву принадлежали народу Малой Руси, в том числе и от всего почти духовного и культурного наследия, созданного этим народом.

Из всей огромной русской истории призваны были своими только те происходившие в Малой Руси события (и действующие в них лица), которые шли вразрез с общим ходом русской истории или которые возможно представить в качестве таковых. В первую очередь это относится к деятельности кучки малороссийских «интеллектуалов», видевших смысл своего существования в упорном выращивании на русской почве альтернативной, нерусской культуры.

Однако, если допустить, что названные персонажи и впрямь являются важнейшими деятелями малорусской истории, то становится непонятным, кто же все-таки создал всю ту огромную цивилизационную базу — города, железные дороги, порты, заводы, архитектурные памятники, учебные заведения и т. д. — которой в наше время беззастенчиво пользуются неблагодарные наследники? Неужели та малочисленная кучка колоритных личностей, все занятие которых состояло в ношении народной одежды, пении народных песен да сочинении второсортных литературных произведений на специально изобретенном для этого языке?

На это, конечно, не замедлят ответить, что строил, возводил, созидал и все прочее — не кто иной как народ. «Украйинськый, — добавят, — народ!» Однако чем все-таки была направляема народная воля? Что вдохновляло народ на созидание? Что побуждало его создавать те великие ценности, которыми мы гордимся и посейчас? И на протяжении всей своей истории упорно защищать эти ценности от посторонних посягательств? Неужели, опять-таки, та убогая идеология, которой нас морочат сегодня?..

О восприятии самим народом самостийнических идей — если говорить о стабильных, сравнительно, временах (именно тех временах, когда народ более всего занят был созиданием) — судить, вообще, непросто. Потому что в стабильные времена народ мог позволить себе роскошь совсем ничего не знать о существовании этих идей. Если вспомнить, к примеру, дореволюционную эпоху — то, к прискорбию всех нынешних профессиональных плакальщиков по поводу будто бы страшных гонений на «украинство» со стороны «царату», приходится отмечать, что деятельность тогдашних украинствующих не встречала в народе никакого сочувствия. И, не в последнюю очередь потому, что прославляемое сегодня «украинское движение», как и проклинаемые сегодня якобы страшные на него «гонения», — на фоне тогдашней жизни были незаметны «невооруженным взглядом». Более того, этот самый ненавистный самостийникам «царат» очень часто представал перед своими «оппонентами» именно в «украинском обличии». Сошлемся хотя бы на свидетельство нашего земляка В.Г. Короленко, который, описывая в книге «История моего современника» свою революционную молодость (конец XIX века), отмечал: «Тогда была полоса, когда именно украинцы охотно вербовались в жандармскую службу».

Говоря же о тех исторических эпизодах, когда самостийническая идея добивалась все-таки видимого успеха — нельзя не учитывать то обстоятельство, что она почти никогда не появлялась на политической арене в «чистом» своем виде. Все успехи самостийничества совпадают с периодами исторических катаклизмов в России и объясняются, как правило, тем, что самостийничеству удавалось удачно пристроиться к какому-нибудь востребованному народом идейному течению. Так в годы русских революций и гражданской войны самостийники паразитировали на идее социалистической: народ воспринимал их как местных, украинских, представителей той политической силы, которая, во всероссийском масштабе, провозглашала намерение решить социальный вопрос, и откликался, прежде всего, на социалистические их лозунги. В эпоху «перестройки» самостийники выдавали себя уже за противников социализма и за демократов — так что им посейчас на Украине политическое движение, сторонники которого всеми способами стараются не позволить половине населения страны разговаривать на том языке, на котором оно привыкло — считается почему-то демократическим… И это несмотря на то, что внушительная часть украинствующих всегда открыто проповедовала фашистского типа идеи (да и все движение вдохновляется в наши дни деяниями тех своих представителей, кому в свое время, в соратничестве с Гитлером, довелось отличиться, воплощая фашизм на практике)…

В мемуарной литературе, возвращающей нас к тем временам, когда, при помощи внешних сил, самостийничество добивалось возможности развернуться во всей красе, имеется множество красноречивых свидетельств того, что украинствующих, их идеи и сопутствующую всему этому атрибутику (и, в том числе, насаждаемые украинствующими языковые новшества) народ на Украине воспринимал по большей части с иронией.

Вот хотя бы одно из таких свидетельств (относящееся к периоду кратковременного правления самостийников в годы гражданской войны). В мемуарах Н. Плешко «Из прошлого провинциального интеллигента» (напечатанных в 1923 году в Берлине) читаем: «Однажды я был командирован в Радомысльский съезд мировых судей для дачи «заключений». Входим в заседание. И что же. Председатель начал вести его на украинской «мове», на такой же «мове» члены суда делали доклады, защитники заговорили по-украински. Мое место находилось вблизи публики, состоящей главным образом из крестьян, и они в недоумении стали переглядываться друг с другом, а один из них, нагибаясь к соседу, сказал: «Петро, а Петро, что это паны показились, чи що?».

На отсутствие должной любви «украйинцив» к навязываемой им украинофильской идеологии очень часто сетуют и сами предводители самостийничества. К примеру, один из руководителей украинской Центральной Рады и, затем, Директории В. Винниченко, в своей книге “Відродження нації”, в числе прочего, писал и такое: “Я їхав вісім днів серед солдатів, селян і робітників, зміняючи своїх сусідів на численних пересадках. Отже я мав нагоду бачити на протязі сих днів немов у розрізі народних шарів їхній настрій /…/ Я під той час уже не вірив у особливу прихильність народу до Центральної Ради. Але я ніколи не думав, що могла бути в йому така ненависть. Особливо серед солдатів. І особливо серед тих, які не могли навіть говорити по руськи, а тільки по українськи, які, значить, були не латишами й не руськими, а своїми, українцями. З якою зневагою, люттю, з яким мстивим глумом вони говорили про Центральну Раду, про Генеральних Секретарів, про їхню політику.

Але що було в цьому дійсно тяжке й страшне, то це те, що вони разом висміювали й усе українське: мову, пісню, школу, газету, книжку українську”.

Надо сказать, что такая, удивившая Винниченко, реакция народа на «вси спробы» Винниченко и К его «украйинизуваты» — вполне объяснима.

У всякого человека (если это не мертвый духовно человек) есть внутреннее стремление к развитию, к усложнению, к углублению… Идеологи же самостийничества и воплощающие их идеи правители Украины — ради достижения своих целей потакают невежеству простого народа и, эксплуатируя это невежество, закрывают для народа путь к полноценному культурному развитию. Они стараются, в культурном отношении, ограничить народ тем местным, провинциальным уровнем, которому и соответствует украинская культура. Самостийники отрицают в принципе саму необходимость для тех, кого назначили «украйинцямы», подниматься выше этого уровня. Вполне вероятно, что большинство этих «простых людей» никогда в своей жизни и не поднимутся культурно выше своего местного уровня, но когда у них отнимается сама возможность сделать это — они, если и не протестуют, то, уж точно, большой признательности к украинизаторам не испытывают…

К числу наиболее впечатляющих «подвигов» украинских историков, совершенных в угоду украинской политике — принадлежит, безусловно, отрицание единства Руси в домонгольский период. Для этой цели народ Киевской Руси (та его часть, которая обитала в пределах нынешней Украины) задним числом переименовывается в «украйинцив» — несмотря на то, что сам этот народ считал себя русским, чему доказательством дошедшие до нас письменные источники. «Научное открытие» (вернее — изобретение), сделанное самостийниками в области истории, в наши дни благополучно перекочевало в школьные учебники и успешно закрепляется в массовом сознании. В тех же случаях, когда украинские историки почему-либо стесняются попросту переименовывать наших предков в «украйинцив» — они прибегают к различным формам умалчивания: стараются использовать какие-либо обтекаемые фразы или, чаще всего, именуют наших предков не по национальности, а по местожительству («населення Київської держави» и т. п.) — только, чтобы не называть их русскими.

Последствий нынешнего «радикального реформирования» нашей истории не удалось избежать даже киевским князьям, которых тоже причислили к «украйинцям», хотя большинство из них, до того как сесть в Киеве, княжили в Северной Руси. При, в общем-то, объяснимом желании сегодняшних украинских «науковцив» переименовывать наших предков в соответствии с «современными требованиями» — остается лишь непонятным, зачем сегодня, в определении ареала расселения «украйинцив», эти же «науковци» ограничиваются лишь территорией украинского государства. Ведь если, согласно утверждениям украинских историков, в Древнем Киеве жили «украйинци», — притом, что Киев являлся столицей единого государства, в которое входили территории нынешней Центральной России и нынешней Белоруссии, — то почему бы сегодня население всего пространства от Новгорода Великого и до Киева (с Москвой посредине) — тоже не объявить «украйинцямы»?..

Вообще, все новейшие украинские манипуляции с историей создают прецедент, в соответствии с которым теперь любая административная единица нынешней Украины (к примеру, Днепропетровская или Кировоградская область), вознамерившаяся, по желанию своего начальства, самоопределяться — может смело, задействовав своих историков, переименовывать народ, проживающий в древности на этой территории, как ей заблагорассудится (в «днепропетровский», к примеру, «кировоградский» или «житомирский»…)

Ко всему прочему стоит добавить, что само по себе название «Украина» до Советской власти было всего лишь названием края (к тому же, не основным) — чем-то вроде названий Сибирь или Дальний Восток. А потому в использовании слова «украинец» для обозначения национальности имелось оснований не больше, чем в использовании для того же слов «сибиряк» или «дальневосточник».

По легкости обращения с отечественной историей украинские историки оставили далеко позади даже историков советских. Хотя самостийническая «история» создавалась по тем же «выкройкам», по которым «шили» себе «историю» коммунисты, — когда, вместо всей истории, населению предлагается история некой «секты» (прежде — революционной, теперь — самостийнической), и когда вся история народа, все события, все исторические личности и все прочее — оценивается с точки зрения полезности для тех целей, которые преследуются данной «сектой», — однако, как теперь оказалось, советским историкам следует еще отдать должное. Ведь они, к примеру, все-таки не додумались для придания правомочности названию «советский народ», запущенному в обиход при коммунистической власти, переместить это название задним числом в ту же Древнюю Русь. И древнерусских князей они не называли «советскими»…

Надо сказать, что киевским князьям с их теперешними, восседающими в Киеве, легкомысленными потомками не повезло особо. Мало того, что бесцеремонные потомки для своих политических надобностей поменяли им «паспортные данные», — они, вдобавок, существенно «отредактировали» и внешний их облик. Для «раскрутки» русских князей в качестве деятелей украинской истории (и для лучшего усвоения обывателем этого «факта»), наиболее выдающихся из них — Владимира Великого и Ярослава Мудрого — изобразили на украинских деньгах, в вышитых сорочках и в одном ряду с Мазепой и Грушевским. При этом внешне они предстали поразительно похожими на гуцулов, — что заставляет вспомнить советские времена, когда в каждой из союзных республик считали своим долгом придать образу запечатленного в монументальной пропаганде любимого вождя — Ленина — национальные черты проживающего в этой республике народа. И потому, к примеру, в Узбекистане монументальный Ильич смотрелся больше узбеком, в Киргизии — киргизом, а в Туркмении был мало отличим от нынешнего Туркменбаши… Точно так же и Ярослав Мудрый и прочие деятели древнерусской эпохи преподносятся сегодняшним «украйинцям» как едва ли не зачинатели того дела, которое продолжали в дальнейшем Петлюра, Бандера и пани Ярослава Стецько.

Вообще, упорные попытки заставить людей Древней Руси вести себя на страницах нынешних, посвященных истории, украинских книг — в полном соответствии с сегодняшними политическими потребностями украинствующих (и чуть ли не в согласии с Конституцией «нэзалэжнойи» Украины) — роднят авторов этих книг с персонажем из шуточной песни Высоцкого «Про любовь в каменном веке». Этот персонаж — мужчина каменного века — в пылу семейного скандала обращается к супруге своей со словами:

«Придержи свое мнение:

Я — глава, и мужчина — я!

Соблюдай отношения

Первобытнообщинныя!»

В приведенном эпизоде особый комизм как раз и заключается в призыве к реальному человеку соответствовать своим поведением тем ярлыкам, которые навесили на его эпоху ученые-обществоведы последующих времен (в данном случае — марксистские).

Украинские идеологи пытаются оправдать используемые ими методы и приемы тем, что всякий народ имеет право на собственное толкование своей истории. То есть, видимо, предполагается, что если, к примеру, отдельному человеку для хорошего настроения и самочувствия угодно считать себя потомком Рюрика или Сципиона, то никто не в праве запретить ему это. И то же самое, стало быть, позволительно и в отношении народов… Тем более, что у всех на виду пример сегодняшнего всемирного законодателя мод — США. Вольное толкование американцами даже такой недавней истории как история второй мировой войны — их поползновение к тому, чтобы, не мудрствуя лукаво, приписать себе главные заслуги в победе над германским фашизмом — является дурным примером и соблазном для всякого рода мелких подражателей.

В данном случае приходится иметь дело с мировоззренческой установкой, которую можно назвать «ветхозаветной» и которая скорее присуща иудеям или протестантам, нежели православным, каковыми по духу являются русские (даже те, которые считают себя атеистами). Для народов с такой мировоззренческой установкой характерна психология «избранности» — когда все остальные народы, не относящиеся к «избранным», воспринимаются как материал для жизнедеятельности «избранных», как средство для достижения их национальных целей. «Избранный» народ стремится подчинить своему национальному эгоизму и своим потребностям все, что можно для этого приспособить, в том числе и историческую правду. Однако, если избранность иудеев запечатлена в Священном писании — и отчитываться им приходится в зависимости от выполнения ими возложенной на них миссии — то американцы или, например, украинцы — «избранность» себе присвоили сами, для собственного своего удовольствия (чтобы ни перед кем, вообще, не отчитываться) — то есть, и те, и другие, поступая как «избранные», попросту являются самозванцами…

Думаю, будет излишним особо доказывать то, что подобная мировоззренческая установка полностью противоречит духу христианства с его заповедью любить ближнего как самого себя. Она попирает даже известное «золотое правило нравственности», предписывающее: «Поступай по отношению к другому так, как ты хотел бы, чтобы он поступал по отношению к тебе», — с которым созвучен не менее известный категорический императив Канта, сформулированный так: «…Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом».

Вообще, нетрудно обнаружить у представителей «украинства» и у тех, кто создавали в свое время Соединенные Штаты — множество сходных черт. Ведь, по большому счету, «независимая Украина» является попыткой воплощения на нашей земле своего рода варианта «американской идеи». Однако американское общество все-таки построили люди, бежавшие из своих стран и оторвавшиеся от своих национальных корней — ради того, чтобы на новом месте начать свою жизнь сначала. Что же касается создателей «нэзалэжнойи Украйины», то они никуда не бежали — они решили возводить новую жизнь, оставаясь на своей земле. Для этого им потребовалось не только самим отречься от великого прошлого своей страны, но и само это прошлое превратить в девственную прерию. Поэтому они так рьяно уничтожают в нашей истории то, что им неугодно, переименовывая и переиначивая на свой лад все, что попадается им под руку, не стесняясь при этом попирать все писаные и неписаные правила и нравственные законы. (Правда, тем самым, — если возвратиться к упомянутому «золотому правилу нравственности», — они создают предпосылку к тому, что и самих их кто-нибудь когда-нибудь в будущие времена не постесняется окрестить, как ему вздумается, в соответствии с его надобностью и, не принимая во внимание их теперешнее самосознание).

После создания мифа о древней истории украинского народа понадобилось наполнить такую замечательную историю столь же замечательными деятелями. Бессовестно прибрав к рукам древний период русской истории, самостийники, не моргнув глазом, причислили к своим предтечам выдающихся деятелей нашего прошлого. По-чичиковски рассчитывая на то, что имеют дело уже с «мертвыми душами» и потому наказания за деяния такого рода бояться не следует — они перекрасили в свою масть многих тех, кто некогда составил русскую славу — не брезгуя при этом ни князьями, ни философами, ни учеными, ни авиаторами… Несмотря на то, что большинству из записанных задним числом в «украйинци» и, не по своей воле, удостоенных «чести» фигурировать в украинской истории под самостийническими знаменами — подобное, при их жизни, не могло присниться даже в кошмарном сне…