"Принц Волков" - читать интересную книгу автора (Кринард Сьюзен)

Глава 8

Джой почувствовала дрожь от его слов. Она отказывалась признавать острую боль потери, абсолютную безнадёжность его предложения. После всего того, что она сделала, чтобы достигнуть своей цели, это было слишком мелким препятствием, чтобы сдаться. И она навсегда освободится от неразгаданной загадки Люка Жуводана.

Подняв глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, Джой медленно и задумчиво кивнула.

— Хорошо. Если ты так хочешь. Но мне кажется, это всё—таки несправедливо по отношению к тебе, ибо я получаю все выгоды от сделки.

Её последние слова, казалось, ни в малейшей степени не повлияли на него, как и многие другие; он сложил руки на груди и спокойно её изучал.

— Я так не думаю.

Он еще секунду смотрел в её глаза, а потом вновь отвёл взгляд, посмотрев на домик.

— Если всё решено, то не следует зря терять время. Нужно ещё кое—что организовать и спланировать, если мы хотим уйти как можно скорее.

— Я уже, кажется, спланировала большую часть, — возразила Джой. — Думаю, ты обнаружишь, что всё в порядке.

— Это я и собираюсь выяснить, — Люк без предупреждения направился к домику, заставив Джой пробежать несколько шагов, чтобы приноровиться к его широкой походке. — Ничего нельзя оставлять на волю случая. Я хочу, чтобы всё было как можно проще.

— Отлично, — огрызнулась Джой. — Тогда мы полностью согласны друг с другом.

Люк не ответил, поднимаясь по ступенькам к входной двери и распахивая её. Следуя за ним, Джой в душе почувствовала облегчение, заметив, что последние поздние гости ушли и они с Люком могли пройти к её комнате без необходимости терпеть обвиняющие взгляды. Ничто не имело значения, поскольку её отношения с Люком — какие бы они не были — больше ничего не значили.

Подойдя к кровати, чтобы разложить на ней карты, Джой остановилась, а Люк мельком осмотрел комнату и её содержимое, обратив внимание только на кучу оборудования в углу.

— Я всё собрала, — сказала она, подавив непрошенное желание оправдаться. — Чего мне не хватало, я вчера купила в городе, поэтому ничто не может помешать нам завтра отправиться в путь.

Потирая подбородок, Люк кивнул с отсутствующим видом, пока оглядывал вещи, аккуратно сложенные на полу.

— Будем на это надеяться, — он, казалось, не заметил изменения позы Джой, которая застыла, и, прежде чем она смогла придумать подходящий ответ, добавил. — Я проверю попозже.

Он развернулся и с поразительной стремительностью оказался рядом с Джой у кровати, чтобы посмотреть через её плечо на карты. Он молча изучал их какое—то время, пока Джой мрачно пыталась не обращать внимания на жар его тела, находящегося всего в нескольких дюймах от неё. Вместо этого, она сконцентрировалась на картах и разгладила сгибы нервными движениями ладони.

— Это — основная карта, — наконец сказала она, желая нарушить тишину. — Эти участки, — она указала на красные кружки в нескольких местах карты, — места, которые я определила, как наиболее вероятные места крушения, — её голос не совсем соответствовал словам. — Я знала приблизительную территорию, где они снизились. Их последнее радиосообщение прервалось, но их описание ландшафта сузило район поисков. Я знаю, что они были рядом с большой горой, а также другие ориентиры, которые они пролетали, когда им пришлось изменить курс. В течение лета я проверила другие участки.

— И ничего не нашла, — Люк прислонился к одному из столбиков кровати с балдахином и проследил пальцем по карте. — Разве власти не проводили расследование несколько лет назад, когда это случилось?

Его голос, и так, холодный, не выражал ни малейшего намёка на вызов, и Джой немного расслабилась, насколько ей позволяла его близость.

— Да, они пытались. К сожалению, это произошло в поздний весенний снежный буран, и прошло какое—то время, прежде чем они смогли начать поиски, — в её словах слышалась горечь. — Они сказали, что их финансы слишком истощены, чтобы тратить много времени на один маленький упавший самолёт. Они несколько раз предприняли попытки поисков, но когда поняли, что это будет непростой задачей, то, так или иначе, сдались.

— Двенадцать лет назад. Это был трудный год.

Джой взглянула на него, его лицо было бесстрастным, когда он копался в старых воспоминаниях.

— В тот год было много несчастных случаев, — он внезапно пришёл в себя, и его глаза, намеренно избегая её взгляда, вновь обратились к картам.

— Они совсем ничего не нашли?

— Ничего. Они даже не знали точно, где самолет упал. Я искала в тех же местах, что и они, но некоторые территории смогла исключить.

Она сглотнула и сосредоточилась на фактах. Таких же холодных и твёрдых, как глыба льда!

— Они решили, что это место могло быть накрыто лавиной после крушения, что делало его поиски практически невозможными до весенней оттепели. К тому моменту у них нашлись более важные дела.

Возникла абсолютная тишина, нарушаемая только глубоким, размеренным дыханием Люка и её собственным, учащённым из—за сдерживаемых эмоций. Она чувствовала, что от Люка исходит что—то, не имеющее никакого отношения к голым фактам, но связанное напрямую с не поддающимся рассудку чувством. На мгновение она напряглась в ожидании его прикосновения. Потом этот момент прошёл, а слова Люка звучали еще холодней, чем раньше.

— Если самолёт попал под лавину, то он может быть, где угодно — обломки могли провалиться в расщелину или быть засыпанными оползнем. Ты могла пропустить его на одном из этих участков — и здесь его тоже может не быть, — его палец указал на последнюю отметку, ту самую, которую он должен был для неё отыскать.

— Знаю, — услышав уверенность в собственном голосе, Джой поняла, что миновала критическую точку. — Но это ничего не меняет. Я должна попытаться.

Впервые глаза Люка встретились с её. В них нельзя было ничего прочесть, но был проблеск той старой напряженности.

— Есть некоторые нужды, которые выводят животных за рамки того, что требуется для простого выживания, — тихо произнес он. — Человеческие существа ничем от них не отличаются.

Он отвёл взгляд, и Джой осталась с неясным успокаивающим ощущением, что Люк пытался ей сказать, что в каком—то смысле понимал её стремление. Эта мысль почти согрела её, она завернула это чувство и спрятала его подальше вместе с остальными.

— В любом случае, это — последнее место, которое мне надо проверить, — наконец сказала Джой. — Нет смысла думать об этом прежде, чем мы его найдем, ведь так?

Она не ждала ответа, но Люк повторил её же слова:

— Да, это бессмысленно, — он наклонился вперёд, Джой могла ощутить сильный мужской запах его кожи и фланелевой рубашки, которая была на нём. — А другая карта?

Джой перетащила карту меньшего размера в центр кровати.

— Эта карта охватывает ближайшее окружение того места. Ты говорил ранее, что большая часть прилегающих территорий с юга — это твоя земля. Это не должно вызвать каких—либо сложностей, — она не смотрела на него, отлично помня о его угрозах не пустить её на свою землю. И о том, что сопровождало эти угрозы.

— Самые прямые маршруты, по—моему, не пересекают Провиншиал—Парк на другой стороне горы — если ты не думаешь, что есть путь лучше, чем тот, что я тут нарисовала.

Люк провёл пальцем по извилистой красной линии, которой она отметила путь, по которому намеревалась следовать.

— Пик Миллера, — пробормотал он. — Самый лучший путь близок к тому, что ты указала, и большая его часть, действительно, пересекает мои земли.

Нахмурившись, Джой указала на участок сразу к югу от горы, стараясь не соприкоснуться с ним пальцами.

— Я не была уверена насчет этой части. Я знаю, что она является частной собственностью, но не смогла найти владельцев. Как ты думаешь, с этим будут проблемы?

Тихий смешок заставил её поднять удивлённые глаза на Люка. Его мрачно сжатые губы сложились в кривую полуулыбку.

— Нет, не думаю, что это станет проблемой. Я знаю владельцев этой земли, они не станут возражать, если ты будешь со мной, — больше он не стал ничего объяснять, и Джой пожала плечами. Объяснения были неважны, если это означало, что на её пути будет на одно препятствие меньше.

— Хорошо. В этом случае, ничто не мешает нам сделать это, как можно скорее, — Джой выпрямилась, впервые за много дней ощутив прилив настоящей уверенности. Всё, наконец, стало вставать на свои места.

Люк снова стал долго изучать карту, казалось, погрузившись в собственные мысли. Затем повернулся, пригвоздив её взглядом к месту. Его краткая улыбка исчезла, а светлые глаза были холодны.

— Не обольщайся, Джой. Это — не очень большое расстояние, если считать отсюда. Но это — дикая местность. Путь к пику Миллера проходит по верхней границе распространения леса и густо поросшим лесом долинам, абсолютно диким. Там нет ни цивилизации, ни каких бы то ни было удобств. Мы не станем рисковать, — каждое слово было тщательно обдумано. — Мы будем это делать медленно и без напряжения — и, если возникнет какое—либо сомнение, что ты с этим справишься, или хоть какое—нибудь обстоятельство, которое сделает путешествие слишком опасным, мы поворачиваем и возвращаемся назад. Ты понимаешь?

Краткий миг уверенности улетучился, когда Джой осознала предупреждение Люка. Она кивнула и сжала зубы.

— Понимаю, что я приехала сюда делать, что должна сделать. Так или иначе, я это сделаю.

Люк выпрямился во весь рост и угрожающе шагнул к ней.

— Пойми меня правильно, Джой. Ты будешь делать только так, как я скажу. Будешь подчиняться без вопросов, и, если я решу, что продолжать путь дальше чересчур опасно, ты вернёшься со мной назад и останешься здесь, — он встретился с ней глазами и не отводил взгляда, но Джой не хотела показывать ему, что его слова расстроили её.

— Я уже говорила тебе раньше, Люк, — тихо сказала она. — Я сделаю это с тобой или без тебя. Если ты не справишься с этим, я справлюсь.

Джой уже так хорошо научилась читать язык тела Люка, что смогла заметить еле заметное напряжение в его мускулах, хотя он не двигался. Его голос опустился до шёпота.

— А я говорил тебе, Джой, что не хочу, чтобы ты умерла на моей земле или что—нибудь повредила себе, будучи под моей опекой. Если ты не будешь исполнять в точности то, что я скажу тебе, я прослежу за тем, чтобы ты никогда не смогла подобраться к пику Миллера ближе, чем на двадцать километров.

Вся дрожа изнутри от гнева, который пыталась скрыть, Джой настаивала на своём.

— Понимаю. Ты очень хорошо умеешь угрожать, Люк, и, если ты хорош ещё в чём—нибудь, то сделаешь то, ради чего я тебя наняла. Или всё это — лишь пустые слова?

Люк отвернулся от нее так внезапно, что она вздрогнула, инстинктивно сделав шаг назад из—за его стремительности. Он начал ходить по комнате, как пантера в клетке, легкая заминка в его шагах отражала то, что не отражало его лицо. Напряжение в тишине комнаты возросло ещё больше. Люк внезапно остановился, чтобы вновь впиться в неё ледяным взглядом.

— Не играй со мной в игры на господство, Джоэль. Ты не переиграешь меня, — словно желая доказать свою правоту, он неуловим движением принял угрожающую позу и показался Джой таким огромным, каким она его еще никогда не видела. Она словно находилась под гипнозом, все её тело онемело и перестало ей повиноваться. Она вновь тонула в свете его холодных желтовато—зелёных глаз, но теперь в них не было желания, смягчающего это ощущение. Её дыхание стало затруднённым и частым. Она не переставала бороться с тем, что он пытался навязать ей и, задохнувшись, освободилась, дрожа от усилий и возмущения.

Она подождала, пока дрожь пройдёт, пока не смогла взглянуть на него без опасений вновь потерять себя. С бесконечным ледяным холодом в голосе она произнесла:

— Я не заинтересована играть с тобой в игры, Люк. Ни в какие. Я хочу лишь одного. Делай свою работу, и я стану сотрудничать. Доставь меня, куда мне надо, и ты больше никогда меня не увидишь. Мы оба получим желаемое.

Повернувшись к нему спиной, она опустилась на колени рядом с кроватью и стала складывать карты четкими, тщательно контролируемыми движениями. Люк за спиной не произнес ни слова, и она недоумевала, почему так мало испытывает удовлетворения оттого, что он не ответил.

Остаток вечера между ними царила деловая и исключительно официальная атмосфера. Люк немедленно начал разбираться с ее вещами, вслух одобряя или не одобряя различные предметы, которые она собрала за лето, и разделяя их на две аккуратные кучи. Верная своему слову, Джой не пыталась вмешиваться в его решения, хотя и не могла время от времени удержаться от комментариев относительно необходимости сокращения её и без того скудных «предметов роскоши». Люк напомнил ей, что легкая сумка намного упрощает путешествие, с чем она не могла поспорить.

Хотя на краткий момент они зашли в тупик по поводу газовой печки. Люк настаивал, что на их пути будет предостаточно сухого дерева, чтобы разжигать костры вручную, и аргументы Джой о возможности холодной погоды не убедили его. Когда он указал ей на то, что при очень плохой погоде они вернутся назад, Джой сочла более благоразумным заткнуться; Люк добился своего и, скривившись от запаха газа, отправил плиту в самый дальний угол комнаты.

— А с этим что? — поправив лямки своего набитого рюкзака, спросила Джой, кивком указав на большую гору снаряжения, которая осталась нетронутой там, где он её оставил. — Ты же не собираешься тащить это в руках?

Люк взглянул на нее, сузив глаза, в которых почти был намек на юмор.

— Вовсе нет. Мой рюкзак в хижине, и поскольку нам по пути, мы зайдём и заберём его оттуда. А пока… — он замолчал и поднял большой холщовый мешок, который Джой использовала для стирки. — Это подойдёт, пока не доберёмся до хижины, — с полнейшим пренебрежением он вытряхнул содержимое мешка и начал заполнять его из второй, более многочисленной, груды.

Джой расстегнула пряжки на бёдрах и скинула с плеч свой рюкзак, аккуратно поставив его, прежде чем ответить.

— Если нам нужно остановиться у твоей хижины, чтобы забрать твои вещи, нет проблем. Но я не буду проводить в ней еще одну ночь.

Намеренно не отрывая взгляда от одной из застежек—молний на верхней части рюкзака, она скорее почувствовала, чем увидела изменение в положении его тела. Он вдруг застыл от её слов. Через мгновение он продолжил умело заполнять мешок.

— Не придется, — пробурчал он. — Первая ночь будет хорошей возможностью проверить, готова ли ты ко всему этому. Мы разобьём лагерь в нескольких километрах от хижины. Это тебя устроит?

Джой отвернулась от холодности его слов.

— Вполне устроит. Не думаю, что буду обузой для тебя.

На мгновение повисла тишина, она чувствовала на себе его взгляд, прожигающий спину.

— Уже поздно, Джой. Тебе лучше немного поспать.

Подойдя к окну, Люк отвел занавеску и уставился в тёмное окно. Джой нервно взглянула на кровать. Она, безусловно, была достаточно большой для двух человек — если они не против непосредственной близости. Люк, очевидно, не собирался уходить — но и не показывал, что собирается разделить с ней постель. После ночи в хижине и сегодняшних тревожащих стычек чувства Джой были в таком смятении, что она могла лишь стоять не двигаясь, разрываясь между беспрестанным осознанием близости Люка и собственной отчаянной неуверенностью.

— Иди спать, Джоэль, — голос Люка был тихим, почти нежным. Он прислонился к оконной раме, его дыхание конденсировалось на стекле.

— А как же ты? — обняв себя за плечи, Джой была неприятно поражена тем, как тихо и жалобно прозвучали её слова. Воцарилась такая тишина, что она смогла уловить его еле слышный вздох.

— Иди спать, — он не поворачивался от окна, и, в конце концов, Джой перебралась через кровать, взяла с прикроватной тумбочки необходимые вещи и тихо закрыла за собой дверь, направившись по коридору к ванной комнате. Время, проведенное без Люка, пока она чистила зубы, расчесывала спутанные волосы и надевала теплую пижаму, дало ей возможность обдумать положение дел в перспективе, и она вновь была готова встретиться с ним, когда вернулась в свою комнату.

За исключением одной лампы на прикроватной тумбочке и слабого сияния луны, просачивающегося сквозь занавески, комната была погружена в темноту. Джой остановилась, чтобы осмотреть комнату, стараясь разглядеть во мраке очертания Люка. Наконец она нашла его, он растянулся на полу под окном, положив голову на руки. Его бок поднимался и опадал от размеренного сонного дыхания, и Джой тихонько прошла к кровати, чтобы снять покрывало.

Протянув руку к лампе, она посмотрела на лежащего на жёстком, холодном полу Люка и вновь остановилась. Она очень хотела отгородиться от всепоглощающего потока сочувствия и острой тоски, захватившей её. Они несли с собой только боль и вопросы без ответа. Какой—то краткий миг она боролась с этими чувствами, но тщетно. Сдернув стёганое покрывало с кровати, она сгребла его в руки и позволила своим босым ногам отнести её на другой край комнаты. Она встала над Люком, закрыла глаза, усмиряя томление в сердце, и присела рядом с ним, укрывая его плечи и натягивая покрывало так, чтобы его недостаточная длина закрыла всё, кроме его ступней.

Он повернулся, со вздохом перекатившись на спину. Джой замерла, пока он не успокоился, затем опустилась на колени и стала разглядывать его лицо в слабом лунном свете, жёсткие линии смягчились при этом неярком освещении. Мрачно сжатые губы расслабились, вызывая в памяти моменты, когда он по—настоящему ей улыбался с теплотой, которую прятал от мира. Этот рот был способен нежно и яростно завладевать её губами. Линии озабоченности между тёмными косыми штрихами бровей разгладились, и лицо крепко спящего Люка было лицом человека, ей незнакомого. На которого она едва успела взглянуть. Но могла желать, даже сейчас.

Должно было бы помочь напоминание, что он преследовал ее с своими собственными целями, дважды отверг, обращался с ней с беспечным пренебрежением и даже был близок к насилию. За это можно было бы презирать его, но она не могла. Единственное решение, которое она смогла принять, что он никогда не узнает о её слабости.

Она рискнула подоткнуть под него края покрывала и поспешно отошла прежде, чем ощущение его тела под её руками смогло уничтожить остатки её самообладания.

Постель показалась очень холодной и пустой, когда она в неё, наконец, забралась. Сон долго не приходил, а когда он всё—таки сморил её, вернулись те же сновидения.

Джой проснулась рано утром в комнате, такой же многозначительно пустой, как и её кровать.

Она села в тревоге, внезапно осознав, что Люк исчез, а с ним — и половина снаряжения. Сердце начало колотиться с уверенностью, что он вновь бросил её, передумал и оставил без всяческих объяснений, как поступал уже дважды.

К тому времени, когда она полностью проснулась и смогла мыслить более ясно, то поняла, как нелепо было такое предположение. Он бы не стал забирать её холщовый мешок, если бы намеревался её бросить. Через мгновение её рука, неуклюже нащупывающая небольшой будильник на тумбочке, коснулась листка бумаги.

«Жди меня со снаряжением на краю леса». Вот и всё, что было написано в оставленной им записке, торопливо нацарапанной размашистым почерком. Её руки почти дрожали, когда она смяла записку в плотный комок и бросила в мусорное ведро у стены.

Джой откинула простыни и поставила ноги на пол, мысленно составляя список последних приготовлений. Она натянула нижнее бельё, легкую рубашку и ещё одну шерстяную — потеплее — поверх неё, прочные шерстяные брюки, две пары носков и сапоги. Два тонких шерстяных свитера, парка среднего размера, шляпа и ветровка лежали сложенные на её рюкзаке, дождевик уже лежал там, откуда она сможет его легко достать. Быстрый взгляд в окно показал пронизывающее синее небо холодного осеннего дня.

Она взяла свою компактную косметичку в ванную комнату. Казалось, в зеркале отразились черты незнакомки. Под глазами лежали темные круги, и потребовалась куча усилий, чтобы избавиться от почти постоянной хмурой складки между бровями. Она тренировала мышцы лица, пока оно, наконец, не взглянуло на неё с полным и отстранённым равнодушием, затем вернулась в комнату, чтобы упаковать остатки вещей.

Перед ней возник край леса, стена из деревьев, которая отмечала последнюю преграду между известным ей миром и тем, что ещё предстояло открыть.

Люк, как и обещал, ждал её там. Он настолько слился с дикой природой, что только её постоянная повышенная восприимчивость к его присутствию не позволила пройти мимо. Он кивнул ей и молча направился в глубь леса.

Они шли тем же маршрутом, который использовала Джой, разыскивая Люка; дорога была знакома, но кое—что всё—таки отличалось, ибо сейчас она была не одна. Даже когда они шли друг за другом, Люк подстраивался под ее шаг, и Джой ни на секунду не переставала ощущать его рядом с собой. Непринужденная грация его малейших движений впечатляла, и она казалась самой себе очень неуклюжей по сравнению с ним, что не добавляло ей душевного спокойствия.

Но был ещё один неожиданный побочный эффект его присутствия. Ещё раньше, когда она шла к озеру, она почувствовала, что почти сливается с дикой природой, окружавшей её, несмело хватаясь за хрупкие нити, пронизывающие всю жизнь вокруг. С Люком это ощущение возросло до предела. Она никогда не испытывала такого раньше. Словно он обладал какой—то таинственной силой и заставлял её видеть вещи, которые она бы никогда при других обстоятельствах не увидела, без малейших усилий со своей или её стороны. Сам лес вокруг них казался живым организмом, и Джой чувствовала себя во владениях Люка, скорее, желанной гостьей, нежели нарушительницей.

Несмотря на это, пришло время, когда тишина, нарушаемая лишь криками птиц и отдалённым рёвом лося во время гона, стала казаться гнетущей.

Бросив на ходу искоса взгляд на Люка, Джой нарушила мирное согласие.

— Я тут размышляла, Люк. Почему горожане тебя не любят? — она на мгновение замялась, осознав грубую прямоту своего вопроса. Об этом они никогда не говорили. — Я хочу сказать… мне кажется, что—то странное происходит каждый раз, когда ты появляешься в городе. Их реакция… — она неловко смолкла.

Джой поняла, что задела его за живое, по тому, как сжались его челюсти и заострился профиль, он зашагал шире. Джой пробежала несколько шагов, чтобы угнаться за ним, пока, наконец, он не сбавил темп и, не поворачивая головы, заговорил.

— Это — старая история и не твоего ума дело, — огрызнулся он. Между ними сразу же вновь возникла напряженность, невидимая сила, отвергающая какие—либо намеки на интимность. Ответная колкость застыла у Джой на устах, и она покраснела, понимая, что он имеет на это право, ведь она намеренно спровоцировала его. На мгновение она попыталась разумно рассудить, зачем она разрушила их молчаливую гармонию и обнаружила, что не готова принять напрашивающиеся выводы.

— Прости, — наконец пробормотала она. Её румянец усилился, когда он не обратил внимания на её извинения, и она втянула голову в плечи с твёрдым намерением молчать в течение всего остатка дня.

Она очнулась от своих мыслей и обнаружила, что он смотрит на неё. Его лицо всё ещё было суровым, но глаза заставляли усомниться в этой жёсткости. Они были полны почти тоски.

— Прости, что спросила, — повторила Джой, опустив взгляд на гравий под ногами. — Ты прав, это не моё дело, — слова иссякли в ее горле, и между ними вновь воцарилось молчание.

Джой так и не обрела вновь то чувство родства, которое ощущала, прежде чем её вопросы нарушили перемирие между ними. Они уже почти достигли озера, когда Люк объявил привал. Только тогда Джой осознала, насколько набитый до отказа рюкзак заставляет казаться пройденное расстояние более большим, чем это было ранее, её желудок заявил о своих потребностях до неприличия громко.

Люк оглянулся, напряжение на его лице сменилось чем—то похожим на удивление. Он отыскал удобный для сидения кусок скалы, вытянув свои длинные ноги и положив их на соседний камень. Джой расстегнула ремень рюкзака на бедрах, сбросила его с плеч и поставила на землю со вздохом облегчения. Несколько мгновений спустя она вытащила пару слегка помятых бутербродов.

— Нет смысла есть вяленое мясо и орехи, если можешь съесть ростбиф, — беспечно сказала Джой, протягивая Люку бутерброд, который был больше. Он мгновение смотрел на него, раздувая ноздри, а затем покачал головой.

— Ешь оба. Ты поймёшь, что в этом нуждаешься, — взглянув на скептическое выражение её лица, он улыбнулся. Это была настоящая улыбка, хотя и короткая. — Поверь мне, в этом походе тебе понадобится больше еды, чем ты обычно за месяц съедаешь.

— А как же ты? — нахмурилась Джой.

— Я сам о себе позабочусь. Я очень плотно вчера поел, — словно это было достаточным объяснением, Люк откинулся назад, потянувшись так, что хрустнули кости, и подставил лицо лучам позднего утреннего солнышка. С лёгким раздражением Джой пожала плечами и впилась зубами в первый бутерброд. Она дополнила трапезу соком из одной из пластиковых бутылок и, как и предсказывал Люк, вполне нашла в животе место для большей части второго бутерброда.

Когда она уже заканчивала, Люк поднялся и направился к озеру, сделав ей знак оставаться на месте. Она провожала его взглядом, пока он не исчез. Когда он вернулся, его волосы были влажными, от них на широких плечах были видны мокрые следы.

— Мы немного здесь отдохнём, а ты переваришь съеденное. Первая стоянка находится в нескольких километрах дальше от хижины, мы сегодня рано остановимся, — он смерил её оценивающим взглядом. — Пока всё идёт нормально.

Джой шутливо поклонилась ему со своего сиденья на камне напротив него, и он снова почти улыбнулся.

После обеда они взяли лёгкий темп. Озеро то появлялось, то исчезало из поля зрения, его ровная поверхность великолепно отражала невероятно голубое небо. Постепенно чувство мирного единения с природой — и даже с Люком — вернулось, и Джой решила больше не разрушать его.

Они прошли мимо того места, где Джой встретилась с городскими хулиганами. Она поёжилась и почувствовала рядом с собой присутствие Люка как неоспоримой защитной силы. Он ни разу не коснулся её и редко говорил, но это, казалось, не имело значения, и Джой даже была довольна, что эти мили они прошли в тишине. Даже самый тихий птичий крик пронзал воздух с силой сирены на фоне глубокого спокойствия, даже падающие золотые листья осины, касалось, нашёптывали тайные послания. Лес обнимал их, а горы возвышались, как стоящие вдалеке стражи, и всё в мире было правильно.

У них был еще добрый час до заката солнца, когда Люк привел ее на место, которое он выбрал для их первой ночевки. Люк сразу же начал разбивать лагерь, и Джой помогала ему, чем могла. Они поставили небольшую палатку и навес от дождя, и Люк отправил её расчищать место для костра, пока сам собирал сухие гнилушки, лучинки и сухостой для растопки.

Он одобрительно кивнул, увидев тщательно расчищенный участок для костра, где остались только голая земля и мелкие камешки. Вдвоём они набрали камней, чтобы сложить подобие круга, куда Люк для растопки положил собранные сухие иглы, кору и ветки. Джой присела на корточки, наблюдая, как он складывает сучки и маленькие веточки, и почти подскочила от неожиданности, когда он заговорил:

— Есть спички?

Он почти улыбнулся ее удивлению.

— Ты же не думала, что я буду это делать по старинке, а?

Джой, которая именно так и думала, покраснела и пошарила в кармане своей куртки в поисках водонепроницаемого контейнера. Люк разжёг огонь с первой попытки, что ещё ни разу не удавалось ни одному из проводников Джой. Она инстинктивно придвинулась поближе к огню, пока Люк посильнее раздувал пламя костра.

Он уже сделал рогатину для котелка — длинную, прочную ветку, опиравшуюся на большой камень так, чтобы один из её концов висел высоко над огнём. Джой вытащила из своего рюкзака один из котелков и, наполнив его водой, которую Люк принёс из соседнего ручья, повесила на конец палки. Пока вода для кофе грелась, Люк сложил в сумку лишнюю еду и повесил её на высокую ветку дерева, где животные не смогли бы до неё добраться. К тому времени, когда вода закипела, их лагерь приобрел вид временного жилища, более удобного, чем Джой могла предполагать.

Она не очень удивилась, когда Люк отказался от предложенного ею кофе и, пока она пила свою чашку, присел рядом с ней, приподняв голову, словно нюхая ранний вечерний воздух. Лучи заходящего солнца окрасили небо яркими цветами на фоне тёмного силуэта леса.

Джой наслаждалась великолепием горячего напитка и абсолютной неподвижностью. По мере того, как день превращался в более тёмное и таинственное царство, на лес опустилась тишина. И звуки, нарушающие эту тишину, были странными и пугающими.

Она едва заметила, когда Люк снова исчез, наслаждаясь видом огня, на котором грела воду для супа. Сыр, купленный Джой утром, быстро исчез. Она удивлялась, насколько всё ещё голодна, когда Люк появился с парой приличных по размеру рыбин, уже выпотрошенных и почищенных.

Джой наблюдала за рыбой в большом предвкушении.

— Они выглядят великолепно. У меня есть фольга в рюкзаке — я научилась их так готовить в своем последнем походе, — она не могла сдержать легкого приступа гордости за то, что узнала о приготовлении пищи в природных условиях, но Люк покачал головой.

— Я покажу тебе, как это делается по старинке, — он опустил рыбу и поставил два плоских камня прямо в огонь. Джой подпёрла ладонью подбородок и повернулась, чтобы посмотреть, как солнце скользит между вершинами ближайших гор, создавая тёмно—синий узор в тающем свете. Было так легко потеряться в этой совершенной красоте, когда стали появляться первые звёзды, предвещая сверкающую россыпь на ночном северном небе. Джой вдруг осознала, что ей ещё было, чему удивляться, даже она не могла до конца принять это, как должное. — Смотри, Джой, — скомандовал Люк. Его голос напомнил ей об усиливающейся прохладе и её неутолённом голоде; она наблюдала, как он вытащил горячие камни из огня, посолил и смазал маслом рыбу и положил её на камни с краю костра. Вскоре восхитительный запах готовящейся пищи наполнил воздух, и, когда рыба была готова, Джой, используя нож и вилку, не колеблясь, съела её прямо с камня. Она посмотрела на расправляющегося со своей рыбиной Люка, на лице которого отразилось сиюминутное удивление, и поняла, что впервые видит, как он потребляет что—то кроме воды. Как и ей, ему, очевидно, рыба понравилась, от неё остались только кости, которые были брошены в огонь.

Тишина между ними была дружеской и наполненной согласием. Они быстро всё убрали, словно были командой уже несколько лет, а не один день. Потом Люк добавил веток в огонь, и Джой наблюдала, как искры взлетают вверх, смешиваясь со звёздами.

Люк тихо заговорил, едва нарушая окружающую их безмятежную тишину.

— Я должен вернуться в хижину, Джой. Мне нужно собрать свои вещи, — Джой вздрогнула и уставилась на него. Он сидел, рисуя веточкой в пыли какие—то бесформенные фигуры.

— Ты собираешься оставить меня здесь одну? — Джой не смогла до конца подавить дрожь в своём голосе. Это вызвало у неё недовольство собой, которое перекинулось на него. — Ну конечно, иди. Я отлично проведу здесь время с медведями, волками и всеми остальными, кто захочет быстренько перекусить, — от абсурдности этих слов её раздражение сменилось юмором, но, прежде чем она смогла продолжить, Люк поднялся, возвышаясь над ней, его лицо в мерцающем свете было мрачным.

— Ты в безопасности, — сказал он серьезно. — И ты не будешь одна, — он повернулся на каблуках, обернувшись через плечо, когда достиг края леса. — Наблюдай за огнём, если тебя будет клонить в сон, затуши его, как я объяснял. И оставайся в лагере, — ничего больше не сказав, он исчез в лесу, быстро и тихо, как олень на альпийском лугу.

Джой оставалось только размышлять над его словами. «Ты не будешь одна». Когда она натягивала второй свитер, чтобы защититься от усиливающейся ночной прохлады, у неё появилось тревожное чувство, что она точно знает, что он имел в виду.

Словно в насмешливое подтверждение её мыслей, послышался вой и отразился эхом в слабом свете костра. Джой повернула голову, стараясь определить источник звука, но он ускользал от нее, а тьма вокруг показалась очень живой и чужой. Именно тогда она поняла, насколько присутствие Люка сдерживало это пугающую неизвестность. Он был её частью, и та принимала его — а вместе с ним и её.

Теперь же только звёзды над головой были ей знакомы, но даже они были многочисленнее и неизмеримее, чем одомашненный вариант, вяло сияющий в родных небесах. Она стала смотреть вверх, пытаясь вспомнить названия созвездий, когда услышала еще одно завывание, присоединившееся к первому, и тут вокруг нее послышался целый хор завываний. Пугающая серенада продолжалась бесконечно долго, Джой съёжилась у огня, а затем всё столь же неожиданно стихло. Но они не ушли. Джой знала это абсолютно точно, они всё ещё были там. Окружив её. Выжидая.

Она была очень далека от сна, когда вернулся Люк. Резко вскочив от переизбытка взбудораженных нервов, Джой была уже готова высказать ему всё, что она о нём думает. Но желание сделать это почти сразу же исчезло; за спиной Люка, на краю леса она могла видеть глаза — глаза, отражающие огонь костра и сверкающие из темноты, двигающиеся абсолютно неслышно. Глаза, которые сосредоточились на ней, а затем отвернулись, пропадая один за другим, как светлячки. Об их уходе свидетельствовало только лёгкое шуршание в кустах.

Люк опустил свой рюкзак и вздохнул, сев рядом с ней у костра. Джой всё еще трясло, но облегчение оттого, что он вернулся, было таким сильным, что пересилило все остальные соображения. Не задумываясь, она подошла к нему и коснулась его руки, ощутив приятную твёрдость его крепких мускулов под своей ладонью.

— Не хотела говорить, но я рада, что ты вернулся, — сказала она с кривой улыбкой. — Если это опять были твои друзья, наблюдающие за мной, не хотелось бы встретиться с твоими врагами.

Его рука была твёрдой и неподатливой под её пальцами, хотя он и не отнял её.

— Извини, если ты испугалась, — сказал он тихо, уставившись в огонь. — Я не хотел. Тебе не грозила никакая опасность, — неожиданно его тон изменился, став отстранённым и почти холодным. — Ты не хотела возвращаться к хижине, поэтому особого выбора не было.

Джой выпустила его руку и отодвинулась от тепла и силы его тела.

— Ты прав, конечно, — сказала она так же холодно. — В следующий раз ты должен пригласить своих друзей на десерт или хотя бы на кофе. Они его заслужили.

В небольшом пространстве между ними Джой почувствовала всю пропасть, лежащую между всем, что она знала в жизни, и всем, что он собой представлял — всем, что она была не в силах понять. Не только в нём, но и в себе. Наконец она поднялась, не в состоянии вынести диссонанса между ними, и вернулась в палатку. Она оставила свое убежище только чтобы повесить свою дневную одежду на веревку для проветривания и вновь поспешила обратно в тепло спального мешка.

Сон никак не приходил. Не из—за холода, хотя ей бывало и теплее, и не из—за полнейшей ночной тишины, лежащей за тонкими стенами палатки. Эти простые вещи она научилась принимать. Причина её бессонницы была настолько сложна, что только человеческое сердце могло её создать. Она больше не могла не думать о Люке и своих противоречивых чувствах к нему, как не могла развернуться и отправиться домой, бросив всё, чего так долго и упорно пыталась достичь.

Было почти облегчением, когда возобновились завывания, на этот раз дальше, но очень отчетливо и почти приятно. Джой заставила мышцы расслабиться, слушая, как крики становились громче и стихали в своих собственных древних ритмах. Она не слышала угрозы в этих звуках. Это было вполне естественной и подразумевающейся частью окружающего мира.

Но не простое желание пообсуждать законы матушки—природы вытащило Джой из спального мешка и заставило надеть парку, которую она положила рядом. Она натянула ботинки, лежавшие снаружи у входа в палатку, и приблизилась к костру.

Он всё ещё был там — темная, неподвижная фигура на фоне затухающих углей. Его голова была откинута назад, а поза — такой напряженной, что Джой застыла в недоумении, глядя на него. Вой повторялся в ночи, и он наклонил голову, закрыв глаза, его ноздри затрепетали, словно он слушал очень красивую музыку. Когда он поднялся на ноги, это единственное движение было столь нечеловечески грациозным, что у Джой перехватило дыхание. Только тогда он повернул голову в её сторону и посмотрел на неё.

Золотисто—зеленые глаза превратились в чёрные, зрачки сильно расширились, уловив всполох огня. В этот момент Джой поняла, что он не узнаёт её. Его мышцы напряглись, словно он готовился к нападению, он весь задрожал и подобрался — и Джой выдохнула:

— Люк!

Он застыл в движении, совершенно и абсолютно неподвижно. Потом пришло узнавание, и его мышцы, так зловеще напряжённые, вновь расслабились.

— Джой, — его голос на мгновение стал неясным и странным, как если бы он слышался с большого расстояния.

Поплотнее запахнув парку, Джой осторожно подошла к нему.

— Я не хотела тебя напугать. Я услышала вой и, поскольку не смогла заснуть, решила спросить у тебя об этих волках.

Люк моргнул. Он, по—видимому, наконец, полностью пришел в себя, и не было никаких признаков гнева или неприязни. Ленивая улыбка изменила освещённые огнём черты его лица.

— Что ты хочешь знать?

Луна уже поднялась и начала свой медленный путь по небу, когда Джой почувствовала, как её убаюкивает поток соблазнительного голоса Люка, веки стали тяжёлыми, а глубокий сон умолял её сдаться. Она резко подняла голову и помотала ею, подавляя зевок, Люк замолчал и наблюдал за ней с небольшого разделяющего их расстояния.

— С тебя на сегодня достаточно, Джой, — сказал он тихо. — Тебе необходимо выспаться к завтрашнему дню.

С головой, кружившейся от образов волков и близости Люка, Джой почти запротестовала. Однако зевок пересилил слова, подавив любую надежду на сохранение состояния удовлетворённости нескольких последних часов, она сонно улыбнулась и поднялась на ноги. Она чувствовала сильную усталость, болели даже те мышцы, о которых она никогда не подозревала.

— Спокойной ночи, Люк, — пробормотала она.

На краткий момент он встретился с ней глазами и отвернулся, уставившись в затухающий огонь

— Спокойной ночи.

Джой замешкалась, желая чего—то, что она не могла определить. Она хотела возродить простоту, которая была между ними, когда он рассказывал ей о волках и дикой природе, которую любил. Хотела видеть, как расслабляются черты его лица, когда он растворялся в другом мире, к краешку которого она могла лишь немного прикоснуться. Но сейчас он вновь был закрыт для неё, потерян в мире, где ей совсем не было места.

Джой со вздохом повернулась к палатке, сбросив ботинки снаружи и сложив парку в углу палатки. Она отпила глоток из своей походной фляжки и застегнула спальный мешок, уверенная в том, что быстро придёт сон и подарит ей отдых, в котором нуждались её рассудок и тело. Но она только ждала, ощущая пустоту рядом с собой как вакуум, полностью поглотивший сон и оставивший её смотреть в темноту.

Наконец она села, перетащив спальный мешок с собой ко входу в палатку. Света не было, лишь странный свет убывающей луны, но его было достаточно, чтобы разглядеть фигуру Люка, который ходил вокруг костра, стараясь потушить последние упрямые язычки огня. Когда он закончил, он вновь сел, повесив голову, и застыл в этой позе, словно собирался провести всю ночь в этом одиноком месте.

— Тебе не холодно? — услышала Джой собственный голос, зовущий его через поляну. Она поёжилась, подтянув край спального мешка к груди. — Мне — да.

Люк вздрогнул, он наклонил голову, не поворачиваясь, и Джой поняла, что он её услышал.

Он не шевелился бесконечно долго. Джой замерла, ожидая каких—то малейших изменений, какого—то знака, свидетельствующего о его намерениях. Наконец, она вернулась обратно в палатку и закрыла глаза со вздохом поражения. Все, что ей было нужно, чтобы скоротать ночь — это спальный мешок.

Какое—то внутреннее чувство предупредило её, когда он вошёл в палатку, заслонив скудный свет луны и опустив дверное полотнище. Только еле слышное шуршание ткани обозначило его действия, когда он развернул свой спальный мешок и растянул его рядом с ней. Его тихий вздох смешался с её дыханием. Её глаза видели лишь тень в темноте, но ей не было нужно зрение сейчас. Она вновь закрыла глаза и улыбнулась.

— Спокойной ночи, Люк, — прошептала она.