"Муха и самозванный принц" - читать интересную книгу автора (Некрасов Евгений)

Глава IV СНОВА ПРО ЕРША

На рынке был директор. Если кто-то хотел торговать, он платил ему за место на прилавке. На рынке был рэкетир Рафик. Ему торговцы платили за то, что Рафик их не бил и не грабил. На рынке была охрана, готовая расправиться с Рафиком, едва лишь тот начнет бить и грабить. Но пока торговцы платили, рэкетир их не трогал, а хоть раз не заплатить и посмотреть, что из этого получится, было боязно. Выходило, что Рафик обирает торговцев по их же собственной вине. С досады они часто говорили, что и директор, и охрана, и рэкетир — одна мафия, но по-настоящему в это не верили. А между тем так и было: и директор, и Рафик, и охрана — все работали на одного человека.

Настоящий хозяин рынка жил в коттеджном поселке, занимая не самый роскошный особняк в два этажа. Он исчезал, когда хотел, и появлялся без видимой необходимости. Тогда за высоким забором особняка с утра до позднего вечера горел мангал, жарились шашлыки и смуглые усачи неторопливо играли в нарды. Рынок держали кавказцы десятка национальностей. Между собой они говорили по-русски и на взгляд Ерша ничем не различались.

Ершу повезло дважды: во-первых, он застал хозяина дома, во-вторых, охрану нес его знакомый по рынку.

— Я к Алибабе. Зуб даю, конкретное дело, — поклялся Ерш, понимая, что это не фигура речи. Если Хозяин сочтет дело нестоящим, придется на самом деле заплатить выбитым зубом.

Охранник знал Ерша как правильного пацана, который косяка не спорет, и не только пропустил его, но и представил Хозяину. Щеголяя кавказским гостеприимством, Алибаба распорядился принести гостю шашлыка и выпивки. Для Ерша это было все равно, что для рядового солдата усесться за стол с генералом. Когда ему стал прислуживать взрослый абрек с черной щетиной, Ерш подумал, что одним зубом не отделаешься, всю челюсть придется оставить. Еле взял себя в руки, чтобы связно выложить свое дело.

Алибаба выслушал, благосклонно кивнул и высказал сомнение:

— Где Президент, там серьезная охрана.

— Мы ж не Президента будем делать, — возразил Ерш. — Он приедет и уедет, а гости останутся кто до утра, кто еще на пару дней. И все сдадут брюлики в сейф. Это правило.

— Несерьезные люди не встречают Новый год с Президентом, а у серьезных людей серьезные камни, — вслух подумал Алибаба. Подумал еще, теперь про себя, и добавил: — А для серьезных камней серьезный сейф.

— Его при мне ставили, — поделился Ерш. — Как ставили, так и снимем: подъемный кран, «КамАЗ». Проломить стену, сейф выдернуть, увезти — и вскрывайте хоть неделю.

— Охрана? — деловито спросил Алибаба.

Ерш понял, что решение принято и зубы останутся при нем.

— Санаторных двадцать человек: десять газовиков, десять «Макаровых». Еще столько же личных телохранителей, но их заставили сдать пушки. Надо ехать под утро. Все сперва подумают, что мусоровозка шумит. Если быстро шевелиться, может, успеем вообще без стрельбы.

— Зачем спешить? — возразил Алибаба. — Мы возьмем заложников, и стрельбы не будет.

Потом настал момент, который Ерш представлял в мечтах тысячу раз.

— Что ты хочешь для себя, мальчик? — спросил Алибаба.

В детстве Ерш мечтал о половине, но с тех пор понял, что кто хочет много, тот не получает ничего.

— Десять процентов, — назвал он обычную долю наводчика.

— Справедливая доля, — согласился Алибаба. — Но дело большое, людей нужно много, а процентов всего сто. Мы считаем так: половина мне, десятая часть в общак, остальное делят мои джигиты. Я дам тебе долю двоих, нет, троих бойцов и свою защиту, пока живы ты и я.

По правде говоря, Ерш не рассчитывал на десять процентов. И на пять не рассчитывал. Случалось, что карманники после неудачного дня расплачивались с ним подзатыльником. Но теперь обещание защиты от кавказца означало, что доля будет получена сполна. Сперва Ерш только об этом и подумал, и вдруг его пробило: АЛИБАБА! ОБЕЩАЕТ! ЕМУ! ЗАЩИТУ! Это же… Это не с чем сравнить. Лучше личного танка.

— Спасибо, Хозяин, — подражая кавказцам, степенно кивнул Ерш и с тех пор даже про себя не называл Алибабу иначе как Хозяином.

Как же медленно потянулись дни после того разговора! Ерш в куцей форменной курточке и дурацкой шапке без козырька нажимал кнопки в лифте и глазел на чужие шеи, уши и руки. Брюликов прибавлялось, его доля росла, но Ерш что-то стремался. Он соображал, что серьезное дело требует серьезной подготовки, а Хозяин даже не попросил план «Райских кущ».

И вдруг, зайдя на кухню подкормиться, Ерш увидел среди посудомоек Верку-Рыло. У лохотронщиков она играла Девочку-дауна, Которой Мама Дала Пятьдесят Рублей, А Она Принесет Домой Тысячу. Золотой кадр. Как распустит слюни, как загундосит: «Дяденьки и тетеньки, а можно мне поиграть?» — все покупались. Заметив Ерша, Верка надвинула на глаза форменную белую косынку и нагнулась над мойкой. «Так-так, — подумал Ерш. — Девочка-дурочка не абрек с автоматом, девочку можно взять на работу. А кого еще?». Из-за наплыва отдыхающих в санаторий набрали много временных работников. По годам некоторые годились в бойцы, но кавказцев среди них не было и быть не могло: в «Кущи» всегда принимали только местных. Ерш поболтал кое с кем из новичков, но так и не понял, кого заслал Хозяин. Главное, дело шло, и он перестал психовать.

И надо же было, чтобы именно сейчас, когда Ерш спокойно отдавался подсчету уже почти своих брюликов, Папаша Мюллер нацепил свою пушку! Сто пудов пронюхал что-то, гестаповец.

Конечно, против Хозяина он мелочь пузатая. Подумаешь, бригада — два десятка охранников. Хозяин за час может собрать сотню бойцов. Фишка в том, сколько Папаша Мюллер успеет накопать. Скажем, стукнут ему, что подсобником на кухню взяли натурального бандита с тремя судимостями. Папик велит стукачу за ним приглядывать, ну и пускай! Сейчас бандит спокойно чистит картошку и выносит помои, а как дойдет до автоматов, будет поздно. Тогда придется Папику играть в игру без выигрыша под названием «Попробуй вызвать ментовку в новогоднюю ночь». Но если он докопается до сути дела, то абреков Хозяина встретит ОМОН: «Всем стоять, руки на стену, ноги шире плеч».

Ездит Ерш на лифте — вверх, вниз. Думает. Рассказать Хозяину? А ну как он застремается? Хозяину есть что терять, поэтому он осторожный. Скажет: «Чую подставу», а может ничего не говорить — кто ж станет спорить с Хозяином? Не возьмут санаторий, пойдут на другое дело. А у Ерша ни шиша, и без санаторных брюликов не стать ему даже Вовой-киномехаником, потому что Вова, старый сыч, не уйдет на пенсию, пока не сдохнет на рабочем месте.

Лифт то вверх, то вниз. Рассказать или смолчать? И так, и этак может локшово получиться.

И вдруг на седьмом вошел САМ! Гладко выбритый, дорого одетый. А у себя в особнячке ходил в трениках и носках из козьей шерсти.

Ерш глядит и не въезжает: вроде тот человек, а вроде не тот. Даже подумал, что обознался. А Хозяин ожег взглядом, сунул в карман Ершу мобилу и отвернулся.

Тинь-дилень, фифс флоа, пятый этаж. Раскрываются двери — матушки, Папик Мю, гестапо домашнее! Нос к носу с Хозяином!

Кивнули друг дружке и стоят.

У Ерша глаза на лоб полезли! Весело и жутко.

Папику вроде неловко молчать, он и говорит:

— Одобряю ваше решение с точки зрения безопасности.

А Хозяин ему:

— Э-э.

— Андровский, — напоминает Папик. — Заместитель директора по безопасности.

Тогда Хозяин ему этак благосклонно сделал ручкой.

Тинь-дилень, граунд флоа, первый этаж. Вышли. Ни шиша Папаша Мюллер не знает.

Но почему тогда у него под пиджаком пушка?

Голова кругом от этих заморочек.