"Скала Мэддона" - читать интересную книгу автора (Иннес Хэммонд)

IX. В плену у острова

Тем же утром после завтрака Зелински отвёл Мака в сторону, взял его под руку и, прошептав что-то на ухо, решительно потащил с камбуза. Мак обернулся ко мне.

— Похоже, парень хочет, чтобы я взглянул на машину, — сказал он. — Я буду внизу.

Всё утро Дженни, Зелински и я вели учёт припасам. Берт следил за погодой. С отливом «Трикала» перестала тереться о пляж, но даже сейчас волны бурлили под кормой. К полудню учёт был закончен, и мы с Дженни, сидя в кают-компании, принялись прикидывать, надолго ли хватит судовых припасов. Зелински исчез за дверью камбуза. Около часа Берт сообщил, что ветер стихает. Я показал ему листок.

— Берт, мы только что подбили бабки. Похоже, актив у нас неважнецкий.

— Всё не так уж и плохо, дружище, — ответил он. — До острова мы добрались, «Трикалу» отыскали, серебро в целости и сохранности. Нашли этого парня Зелински, теперь у нас и свидетель есть. Для начала совсем даже недурственно.

— Да, только как нам теперь отсюда выбраться? Мы с Дженни подсчитали, что при разумном питании харчей хватит на три месяца с маленьким хвостиком.

— Ну и хорошо. Не придётся таскать яйца у чаек.

— Ты что, не понимаешь? Зелински просидел тут больше года, и за это время к острову не приблизилось ни одно судно.

— Три месяца — срок не малый. Впятером мы успеем сделать кучу дел. Сможем, к примеру, наладить радио. Построить бот… Он улыбался. До него ещё не дошло, в какую передрягу мы угодили.

— Во-первых, — сказал я ему, — никто из нас ни чёрта не смыслит в радио, а что касается бота, то всё дерево на палубе «Трикалы» прогнило и пришло в негодность. В каютах есть шпунтовые доски, но из них не сколотишь бот для здешних вод. О резиновой лодке и вовсе можешь забыть.

— А что говорит поляк? Он сидел тут больше года. Должен же он был что-то придумать.

— Зелински не моряк, — ответил я. — В довершение всего нам по-прежнему угрожает опасность со стороны Хэлси.

— Хэлси! — Берт щёлкнул пальцами. — Вот тебе и решение. Он и будет нашим обратным билетом. Пока тут лежит серебро, он не откажется от попыток вывезти его. Он приплывёт, и тогда… У нас есть оружие?

— Восемь винтовок и ящик с патронами, — ответил я. — Четыре сабли и два пистолета системы Бери.

— Как ты думаешь, мы смогли бы захватить буксир? Я пожал плечами.

— Дай Бог, чтобы они нас не захватили. Не забывай, что у них будет динамит. В темноте они взорвут «Трикалу», и все дела. Они так и так хотят поднять её на воздух, чтобы не оставлять улик.

— Да, это верно, — согласился Берт. — Братец Хэлси, должно быть, утопит почти всю свою команду, кроме старой банды. Рэнкина, наверное, тоже в расход… Эй, что это? Палуба у нас под ногами дрожала.

— Неужели Мак запустил машину? — возбуждённо спросила Дженни.

Вошёл Зелински с подносом, заставленным блюдами.

— Кушать подано, — объявил он. — Сегодня у нас равиоли. Тут столько муки, что волей-неволей будешь есть, как итальянец, а? В этот миг вспыхнула лампочка. Мы заморгали и лишились дара речи от удивления. Один Зелински, казалось, воспринял это как должное.

— Это Мак, — сообщил он. — Мак очень умный с машиной. Он наладит её, и мы поедем в Англию. Я ещё не бывал. Но моя мама была англичанка и говорила, что там хорошее место.

— Что ты хочешь этим сказать, Ян? — спросила его Дженни. — Как это поедем? Как мы доберёмся до Англии, если яхты больше нет? Он удивлённо взглянул на неё.

— Так в «Трикале» же! Она будет плыть! Дно у неё пока что не отвалилось. Всё время, пока я тут сижу, я молюсь, чтобы приехал кто-нибудь понимать в моторах. Я их не понимаю. Слишком сложно. И я жду. Я делаю деревянный плот и везу якорь к рифам. Это была большая работа. Но я справляюсь с ней. Сейчас ветер от востока. На высоком приливе пароход может стащить в воду. Извините, пожалуйста, покушайте. Если моторы в порядке, я буду очень осчастливлен. Я их смазывал.

С этими словами он отправился вниз к Маку, а мы так и остались сидеть, изумлённо глядя ему вслед.

— Вот тебе и на! — сказал, наконец, Берт. — Все вопросы сняты.

— Такие дела, — сказал Мак, входя. — На левом двигателе полетело несколько подшипников, но это поправимо, их можно заменить. Парень хорошо следил за смазкой. А вот на правом, похоже, гребной вал не в порядке. У меня такое чувство, что он треснул. Котлы тоже не действуют. Впрочем, пока не разведём пары, ничего сказать нельзя. Может статься, что они в исправности.

— Думаешь, удастся запустить левый двигатель? — спросил я.

— Да, — Мак медленно кивнул, набивая рот равиоли. — Наверное.

— Когда?

— Может, завтра утром, если котёл не проржавел насквозь.

— Грандиозно! — воскликнул я. — Высокий прилив будет с половины восьмого до восьми. Поработай ночку, Мак. Мы должны использовать восточный ветер. Может, другого такого случая придётся ждать несколько месяцев.

— Ладно, только как насчёт обшивки?

— Зелински говорит, что всё в порядке.

— Он не может знать наверняка. Разве что его глаза видят сквозь груды железной руды.

— Так или иначе, это наш единственный шанс, — сказал я. — На завтрашнем приливе будем сниматься с берега. Когда ты сможешь дать нам пар, чтобы запустить кормовые лебёдки?

— Часа через два или три. Я уже запалил один маленький котёл, чтобы проверить, работает он или нет.

— Хорошо. При первой возможности подашь пар на лебёдки. И пусть динамо-машины тоже работают, нам понадобится свет на палубе. Мы выгрузим руду из кормового трюма, сколько сможем. И смотри, чтобы к утру пара было в достатке, Мак. Придётся включать помпы на всю мощность, потому что корпус наверняка течёт. — Вдруг я рассмеялся, почувствовав радостное возбуждение. — Господи, Дженни! Подумать только, ещё полчаса назад мы ломали голову, как добраться до дома, и совсем забыли, что у нас есть судно. Бывает же, а? Парней из Ллойда хватит удар! Ведь считается, что «Трикала» уже год с лишним лежит на дне. И вдруг мы приводим её в порт…

— Да, только мы ещё тут, а не в порту, — заметил Мак.

— Вот пессимист! — с усмешкой воскликнул Берт. Я вышел на палубу. Ветер ослаб, но всё равно достигал силы почти семи баллов и по-прежнему дул с востока. Барометр на мостике показывал, что давление растёт. В куче плавника на берегу белели доски. Я надеялся, что Дженни не заметит их. Вместе с Бертом и Зелински мы сняли люки с трюма № 3 и запустили деррик-краны. В начале четвёртого Дженни сообщила, что пар на лебёдках есть. Их тарахтенье и грохот падавших в трюм цепей деррик-кранов казался нам музыкой. Дженни быстро освоила работу крановщицы, мы втроём загружали бадьи в трюме, и дело спорилось. Руду мы сваливали прямо за борт. Наступили сумерки, и мы включили дуговые лампы. Ни разу в жизни не приходилось мне проводить ночь в таких трудах. Почти пятнадцать часов мы без перерыва махали лопатами в удушливом облаке красной рудной пыли. Казалось, груза не убавляется, однако постепенно его уровень понижался. Мы вспотели, нас покрыла пыльная корка, так что вскоре мы стали такими же ржавыми, как «Трикала». В шесть часов утра я велел кончать работу. Ветер упал, сменившись свежим бризом, и внутри рифового пояса волны заметно присмирели. Они по-прежнему с грохотом обрушивались на маленький пляж, но в них уже не ощущалось былой мощи. Мы с Дженни спустились в машинное отделение. Мак лежал под одним из котлов. Когда он выбрался оттуда, мы не узнали его: он был вымазан в мазуте с ног до головы, как будто выкупался в отстойнике.

— Ну, как наш левый двигатель? — спросил я.

— Нужны ещё сутки, мистер Варди, — сказал Мак и покачал головой.

— А в чём дело?

— Система питаний мазутных топок забилась. Придётся разбирать и чистить. Пара — хватит только для помп и лебёдок, а главные котлы запускать нельзя, пока не промоем трубы.

— Ну, делать нечего… Пойди перекуси. Заработает машина или нет, всё равно с приливом будем сниматься. Надеюсь, якоря выдержат.

После завтрака все, за исключением Мака, вышли на палубу. Мы прикрепили якорные тросы к барабанам лебёдок. С левого борта трос тянулся к рифам, с правого — на дно, к якорю.

— Как ты думаешь, этот якорь выдержит? — спросил я Зелински. Он развёл руками.

— У меня есть надежда, вот и всё, что я могу сказать. Дно у моря скалистое.

Время перевалило за половину восьмого. Как только волна подкатывалась под «Трикалу», её облегчённая корма приподнималась. Я послал Берта и Зелински на бак. Носовые якорные тросы мы уже успели прикрепить к лебёдкам. Их надо было травить по мере того, как будем стаскивать пароход на воду.

Когда все заняли свои места и Берт взмахнул рукой, мы с Дженни выбрали слабину. Стук мощных лебёдок наполнил нас надеждой. Если только удастся стащить «Трикалу» на воду! Если только её корпус не повреждён! Если только якоря удержат нас, когда мы будем на плаву! Если только… Если…

— Порядок? — крикнул я Дженни. Она кивнула. Прошли три вала, каждый из них чуть приподнимал корму. Наконец Дженни махнула рукой, но я уже и сам видел эту огромную курчавую волну, которая была намного выше остальных. Её белый гребень кипел и изгибался. Когда она, подняв тучи брызг, ударила в корму, я кивнул Дженни. Стук лебёдки, похожий на пальбу отбойного молотка, заглушил гром, с которым волна обрушилась на пляж. Я почувствовал, как поднимается корма. Трос с моего борта натянулся как струна. Он убегал к покрытым кипящей пеной рифам. Что же будет? Либо «Трикала» сдвинется с места, либо лопнет трос. Барабан лебёдки медленно крутился, мотор натужно ревел, и я с замиранием сердца ждал, что вот-вот где-то что-то сорвётся. Внезапно барабан пошёл быстрее и легче, под кормой «Трикалы» была новая волна. Я посмотрел на вторую лебёдку, там барабан тоже пошёл свободнее. Судно сползало на воду. Я поднял руку, и мы остановили лебёдки. Волна отхлынула. Насколько «Трикала» продвинулась к воде, сказать было нельзя, но, по-моему, на этой волне мы намотали не меньше тридцати футов троса. Правда, несколько футов составила растяжка. Мы стали ждать следующей большой волны. Теперь даже мелкие легко поднимали корму «Трикалы», и временами я готов был поклясться, что мы на плаву. Я не отважился ждать слишком долго, потому что судно, по-прежнему падавшее со скрежетом на пляж, теперь могло биться кормой о камни. Заметив довольно крупную волну, я кивнул Дженни. Вновь натянулись тросы, и барабаны принялись наматывать их. «Трикала» опять пришла в движение, но внезапно моя лебёдка взревела без нагрузки. Трос выскочил из воды, гигантской змеей взмыл в воздух и ударил по трубе парохода. То ли он проржавел, то ли его перерезало острым камнем в рифах. Пока мой трос, извиваясь, летел по воздуху, я взглянул на лебёдку, которой управляла Дженни. Теперь вся тяжесть судна была на ней, но барабан вращался без натуги, наматывая трос, и мотор не был перегружен. Я знаком велел Дженни не останавливать его. «Трикала» уже довольно легко скользила кормой вперёд. Волна откатилась. Дженни выключила лебёдку. Посмотрев на бак, я увидел, что тросы, прикреплённые к чёрным утёсам, туго натянуты. На этот раз «Трикала» не рухнула с грохотом на гальку. Я крикнул Берту, чтобы он отдал тросы вовсе, и рубанул рукой по воздуху. Мгновение спустя тросы упали с носа в воду. Лебёдка тянула «Трикалу» до тех пор, пока не встали над якорем. Мы запустили помпы и начали выравнивать судно, перекладывая груз. Прошлой ночью так облегчили кормовой трюм, что теперь корма задралась в воздух. Пока Мак бился с машиной, мы принялись вчетвером освобождать носовые трюмы. Время летело быстро. Якоря держали. Помпы, работавшие на полную мощность, справлялись с поступавшей водой. К вечеру ветер сменился на западный, и остров опять защищал нас. Опасность быть выброшенными на берег миновала, уровень моря быстро понижался. К трём часам мы устранили дифферент. Мак вышел из машинного отделения и сообщил, что система питания прочищена. Он пообещал развести пары, как только снова соберёт трубопровод. Теперь было ясно, что мы в безопасности, и я уснул прямо на камбузе перед печкой…

После бритья и завтрака Мак повёл нас в машинное отделение. Здесь было жарко, кипела жизнь. Заработал один из главных котлов, по краям стальной заслонки топки виднелось красное пламя. Включился счётчик давления.

— Левую машину запущу ещё до полудня, — с улыбкой пообещал Мак. По-моему, это был первый и последний раз, когда я видел, как Мак улыбается. Он был похож на школьника, который хвастается новой игрушкой.

Над трубой клубились чёрные тучи дыма. Мы с Дженни стояли на мостике, и я прикидывал, как лучше вести судно. Ни я, ни Дженни толком ничего в этом не смыслили. Кроме Мака, никто из нас никогда не плавал на пароходах, да и он разбирался только в машинах.

— Если повезёт, будем дома через две недели, — сказал я и поцеловал Дженни. Она со смехом пожала мне руку.

— Пока нам везло. Если не считать «Айлин Мор»… Мы пошли в рулевую рубку и стали проверять приборы, переговорные трубы, комплектность карт. Пробыв там час, мы услышали крики Берта и топот его ног по трапу мостика. Я вышел из рубки.

— Смотри! — выпалил он, указывая рукой в сторону рифов. У южного устья прохода о шпиль разбилась волна, разлетевшись тучей брызг. Когда море чуть успокоилось, я увидел за проходом короткую трубу маленького судёнышка. В следующий миг я разглядел его чёрный нос, с которого стекала пенная вода. Нос был задран кверху, и создавалось впечатление, будто там всплывала подлодка. Форштевень смотрел прямо в проход. Я почувствовал, как нервы мои натянулись.

— Что это? — спросила подошедшая Дженни и вздрогнула, когда в пене прибоя мелькнула чёрная труба. Судёнышко уже было в проходе. Ударила волна, и труба резко пошатнулась, потом выпрямилась — точно так же, как мачта «Айлин Мор». На мгновение мы ясно увидели буксир, потом его поглотили брызги. В следующий миг буксир выскочил из прохода и попал на более спокойную воду. Нас разделяло менее полумили.

Это был буксир Хэлси.

— Берт, тащи винтовки, живо! — приказал я. — И патроны. Через несколько минут мы заняли «огневые позиции», оставив Мака приглядывать за машиной. Если удастся развести пары, прежде чем Хэлси возьмёт нас на абордаж, мы, вероятно, сможем спастись. Дженни и я засели с винтовками на мостике, защищённом бронированными боковинами. Зелински с Бертом расположились на корме. Кроме винтовок у нас было по револьверу. Буксир пошёл прямо на нас. Я отчётливо слышал, как звякнул его машинный телеграф, когда они дали малый вперёд. В бинокль мне был виден стоявший на мостике Хзлси. Его чёрная борода поседела от соли. Он был без фуражки, и длинные чёрные космы свешивались ему на лицо. Рядом с Хэлси стоял прямой и долговязый Хендрик.

— Он попробует сразу взять нас на абордаж? — спросила Дженни.

— Нет, сначала окликнет, — ответил я. — Он не знает, кто на борту, и попытается это выяснить, прежде чем возьмётся за дело.

— Джим! Помнишь, что сказал Берт? Когда Хэлси завладеет серебром, он бросит свою команду здесь, и Рэнкина, наверное, тоже. Должно быть, кроме тех пятерых, что спаслись с «Трикалы», на борту есть ещё люди. Если удастся настращать их и сыграть на этом… — Она поднялась на ноги. — В рубке есть мегафон. Это был шанс. Во всяком случае, шанс выиграть время. Я схватил переговорную трубку, шедшую в машинное отделение, и позвал Мака.

— Это вы, мистер Варди? — донёсся его далёкий тихий голос.

— Да. Хэлси пожаловал. Скоро ты запустишь левый двигатель?

— Э… через час, раньше не обещаю.

— Хорошо. Я на мостике. Как только будет готово, немедленно сообщи.

Появись Хэлси двумя часами позднее, мы смогли бы ускользнуть от него. Похоже, удача изменила нам.

Вернулась Дженни и вручила мне мегафон. Вода под винтами буксира вспенилась, когда он дал задний ход и лёг в дрейф на расстоянии полёта брошенного камня.

— Ахой, «Трикала»! — донёсся из громкоговорителя голос Хэлси. — Кто на борту?

И чуть погодя:

— Ахой, «Трикала», это спасательный буксир «Темпест», выполняющий задание британского адмиралтейства!

Он, конечно же, лгал. Но теперь стало ясно, что он не предполагал застать тут нас с Бертом.

— Ахой, «Трикала»! — в третий раз заорал он. — Есть кто на борту? Я поднёс микрофон к губам и, не высовываясь из-за укрытия, крикнул:

— Ахой, «Темпест»! «Трикала» вызывает команду «Темпеста»! С вами говорит несостоявшийся офицер британской армии. Именем короля я овладел «Трикалой» и грузом серебра, который находится на борту. Далее. Приказываю выдать мне капитана Хэлси, обвиняемого в убийстве двадцати трёх членов команды «Трикалы», также его сообщников: Хендрика, бывшего первого помощника капитана «Трикалы», и двух матросов, Юкса и Ивэнса. Эти лица должны быть доставлены на борт нашего судна в наручниках. Предупреждаю, что если вы, повинуясь приказаниям обвиняемого, совершите пиратский акт, то вас, вполне возможно, постигнет та же судьба, что и команду «Трикалы». Хэлси — убийца и… На буксире включили сирену, и мой голос утонул в её вое. За кормой завертелись винты, вода вскипела, и буксирчик пошёл прочь, развернувшись по широкой дуге. Сирена ревела, над трубой виднелось белое перышко пара.

— Потрясающе, Джим! — воскликнула Дженни, схватив меня за руку. — Ты нагнал на него страху.

Меня охватило радостное возбуждение, но оно быстро прошло. Хэлси вернётся. Полмиллиона в серебряных слитках — такая приманка скоро развеет тревожные сомнения его команды. Да и добился я немногого: выиграл толику времени, сообщил Хэлси, с кем он имеет дело, вот и всё.

— Как он теперь поступит, а? — спросила Дженни.

— Попытается воодушевить свою команду горячей речью и вернётся, — ответил я.

— Он пойдёт на абордаж?

— Бог знает. Лично я на его месте перерезал бы якорные цепи. Гогда «Трикала» через несколько минут оказалась бы вон на тех скалах, и он мог бы не спеша расправиться с нами. Буксирчик лёг в дрейф примерно в полумиле к северу от нас, внутри рифового пояса. В бинокль мне было видно, как его команда собралась на баке под мостиком. Я насчитал около десяти человек. Стоя на мостике, Хэлси обращался к ним с речью. С кормы едва слышно донёсся голос Берта. Я перешёл на левую сторону мостика, чтобы посмотреть, зачем он меня зовёт. Берт стоял возле трёхдюймовки, кивал мне и указывал на орудие. Потом он открыл один из ящиков, вынул снаряд и сделал движение, как будто загоняет его в казённик.

В следующий миг я уже скатился по трапу мостика и бежал на корму. Мне и в голову не приходило, что эти древние проржавевшие орудия можно пустить в дело. Если они ещё способны стрелять, мы спасены.

Когда я подошёл, Берт возился с казёнником. Оглядевшись, он ухмыльнулся и сказал:

— Чёрт знает, будет оно работать или нет. Во всяком случае, затвор открыть удалось. Вертикальная наводка в норме, горизонтальная чуть заедает. Может, попробуем, а? Орудие смазывали, хотя и очень давно. Ржавчина на стволе только-только начинает шелушиться. Пятьдесят шансов из ста, что его разорвёт, но если другого выхода нет, надо рискнуть.

Я заколебался. С виду орудие казалось проржавевшим насквозь. Его больше года щедро омывало волнами.

— А может, лучше пальнуть из носового? — предложил я.

— Я его ещё не смотрел. Может, оно и получше, но я сомневаюсь: оно всё время стояло дулом к ветру. Всё равно мы уже не успеем — вон этот чёртов буксир, опять сюда плывёт. Буксир развернулся и вновь направился к нам.

— Наводи по горизонтали, — велел мне Берт. — Вертикаль и выстрел — моя забота.

Он открыл затвор и загнал снаряд в казённик. Тот с лязгом захлопнулся. Я попросил стоявшего рядом Зелински сбегать на мостик за мегафоном.

— Надо их предупредить, — сказал я. — Если не остановятся, пустим снаряд у них перед носом.

Берт взгромоздился на сиденье наводчика.

— На этом снаряде нулевой запал. Не забывай о тросе, — предостерёг он, когда я забрался на второе сиденье. Он имел в виду трос, который был прикреплён к якорю, брошенному в воду Зелински. Трос лежал на палубе недалеко от меня и не был натянут. «Трикала» стояла носом к ветру, и я мог не опасаться внезапного натяжения этого троса.

Буксир быстро приближался. На палубах не было ни души. Хэлси дал своим людям приказ укрыться. На мостике стояли Юкс, Ивэнс и Хендрик, я видел их в бинокль. У Юкса и Ивэнса были винтовки.

Зелински подал мне мегафон. Буксир сбавил ход. Как я и думал, он направлялся к тому месту, где якорный трос уходил под воду. Когда буксир подденет его носом, команда перепилит трос ножовкой, а потом, сделает то же самое с носовой якорной цепью. Я поднёс рупор к губам и заорал:

— Ахой, «Темпест»! Если вы не отвернёте, я открываю огонь!

— Идут прежним курсом, — сказал Берт. — Влепим им? Мы навели орудие, и я с замиранием сердца приказал:

— Огонь!

Вспыхнуло пламя, раздался взрыв, от которого у меня зазвенело в ушах, и в тот же миг огромный водяной столб взметнулся перед самым форштевнем буксира.

— Хар-рош! — гаркнул Берт. — Это приведет их в чувство. Он уже спрыгнул с сиденья и загонял в казённик второй снаряд. Я сидел, слегка ошеломлённый тем, что орудие выстрелило и мы всё ещё живы. По палубам «Темпеста» метались люди. Мы сидели прямо над ними и могли стрелять в упор. Они это знали. Я увидел, как кто-то на мостике отчаянно крутит штурвал. Лязгнул машинный телеграф, винты вспороли белую воду за кормой.

— Гляди. Они хотят обрубить наш якорный трос! Лихорадочно пытаясь отвернуть, они, похоже, напрочь забыли об этом тросе. Я думал, он сорвёт им мостик, трубу и всё остальное, что торчит над палубой. Но буксир врезался в трос форштевнем и потащил его. Получилась громадная петля. Вдруг я услышал голос Дженни:

— Джим, берегись троса! В тот же миг трос выскочил из воды и хлестнул по воздуху, как тетива лука. Что-то взлетело с палубы и с треском ударилось о моё сиденье. Меня пронзила жгучая боль, потом я почувствовал, что падаю вниз, и стал терять сознание. Наступила темнота. Я пришёл в себя на дне шлюпки, рядом с моей головой — нога, обутая в морской сапог. Одежда промокла, я дрожал от холода. Шлюпка неистово плясала, мерно поскрипывали вёсла. Я посмотрел вверх и увидел на фоне серого неба чьи-то колени, заслонявшие от меня лицо этого человека. Он опустил голову и поглядел на меня. Это был Хендрик. Теперь я понял, что меня сбросило с кормы «Трикалы» ударом троса. Ветром и течением повлекло к буксиру. Хэлси спустил шлюпку. Берт, наверное, испугался открывать огонь. Или они пригрозили застрелить меня, если он это сделает. Я шевельнулся на жёстких досках, но мой бок пронзила такая боль, что я, кажется, снова потерял сознание. Когда очнулся, меня вытаскивали из шлюпки.

— Он в сознании, мистер Хендрик? — услышал я голос Хэлси.

— Да, всё в порядке. На ногах и на спине изрядные кровоподтёки, но это пустяки.

Меня снесли по трапу, втащили в крохотную каюту и швырнули на койку. Хендрик и Хзлси остались со мной. Халси пододвинул стул и сел.

— Ну-с, милый мальчик, может быть, теперь вы расскажете мне, как очутились на борту «Трикалы»? — голос его звучал мягко и вкрадчиво, как у женщины, но был холодным и бесцветным.

— Что вы со мной сделаете? — спросил я, стараясь говорить ровным, спокойным тоном.

— Это зависит от вас и ваших друзей, — отвечал он. — Ну, рассказывайте. Вы с Куком явились на борт «Темпеста» в Ньюкасле и узнали от Рэнкина, где находится «Трикала». Что было потом?

— Мы достали яхту и пошли к Скале Мзддона, — ответил я.

— Как достали? Сколько вас тут?

— Несколько человек, — уклончиво ответил я. Хэлси прищёлкнул языком.

— Пожалуйста, поточнее, Варди. Сколько вас?

— А вы сами узнайте, — предложил я. Я был напуган, но уже владел собой.

Он засмеялся злым невесёлым смехом.

— У нас есть способ заставить вас говорить. О, погодите-ка, я видел на борту женщину. Она очень похожа на мисс Соррел, которая села с вами на плот, когда мы покидали «Трикалу». Это мисс Соррел? — внезапно его голос зазвучал резко. Хэлси склонился ко мне. — Ну, Варди?

Я приготовился к удару, но вспышка ярости быстро прошла, и Хэлси откинулся на спинку стула.

— Понятно, — продолжал он. — Это мисс Соррел, и она влюблена в вас, иначе ни за что не потащилась бы сюда. Что ж, это упрощает дело, — он снова хихикнул. — Я дам вам шанс, Варди. Посоветуйте своим друзьям сдаться. Вы — беглые заключённые, закон против вас. Но если мне позволят без помех подняться на борт «Трикалы», то по возвращении в Англию…

— Я не дурак, — перебил я его. — Вы не намерены возвращаться в Англию вместе со своей командой, не говоря уж о нас. Вы бросите их точно так же, как бросили команду «Трикалы», и возьмёте с собой только свою старую шайку.

Он вздохнул.

— Ну-ну, мой мальчик. У вас просто разыгралось нездоровое воображение. Что ж, я вас покидаю. Поразмыслите о вашем положении. В суде захват «Трикалы» и стрельбу по нашему буксиру расценят как акт пиратства.

— А как расценят ваши действия? Например, то, что выбросили судно на этот пляж? — парировал я. Хэлси рассмеялся.

— Да, — сказал он, — вынужден признать, что мне не хотелось бы доводить дело до суда. Я вношу предложение. Если после моего возвращения в порт власти недосчитаются какого-то количества серебра, я смогу заявить, что мне не удалось поднять со дна всё до последней крошки. Что, если я высажу вас и ваших друзей… ну, скажем, в Тромсё, в Норвегии? Человек с деньгами всегда может скрыться. Подумайте об этом, друг мой, а я пока пойду и надавлю на ваших приятелей. — Он с улыбочкой покачал головой. — Ах, Ромео, Ромео… Идёмте, мистер Хендрик. Думается, пора кликнуть Джульетту. Его зловещий смех ещё долго звенел у меня в ушах. Вскоре на палубе ожил громкоговоритель:

— «Темпест» вызывает «Трикалу», — голос Хэлси звучал слабо и глухо. — Если вы не сдадите судно и серебро в течение часа, я повешу Варди за пиратство.

Он повторил своё заявление ещё раз и отключил громкоговоритель. Я вспомнил команду «Трикалы» и историю с «Пинангом». Хэлси не блефовал. Либо через час я буду болтаться на верёвке, либо Дженни и Берт сдадут судно. В любом случае конец один — смерть. Хэлси не станет убивать нас, а просто бросит на Скале Мэддона и предоставит умирать естественной смертью. Это поможет ему зализать муки совести. На миг я потерял рассудок, но в конце концов заставил себя успокоиться и сесть на койке. Я должен найти путь к спасению. Я должен удрать с буксира.