"Юридическая этика. Учебник для вузов" - читать интересную книгу автора (Кобликов А.С.)


 


А. С. Кобликов

Юридическая

этика

Учебник для вузов

Рекомендован

Министерством общего и профессионального образования Российской Федерации в качестве учебника для студентов высших учебных заведений, обучающихся по специальности "Юриспруденция"

 

Издательская группа НОРМА — ИНФРА • М

Москва, 1999


ББК 67

К 55

 

Сведения об авторе:

Александр Семенович Кобликов — доктор юридических наук, профессор, Заслуженный деятель науки Российской Федерации, Заслуженный юрист РСФСР, автор более 200 печатных работ в области уголовно-процессуальной и этической науки, член Научно-консультативного совета при Верховном Суде Российской Федера­ции. Участвовал в разработке действующего УПК. Ведет препода­вательскую деятельность в Военном университете и других учеб­ных заведениях.

 

Кобликов А. С. Юридическая этика. Учебник для вузов. — К-55 М., Издательская группа НОРМА — ИНФРА•М, 1999. —  168 с.

 

ISBN 5-89123-276-6 (НОРМА)

ISBN 5-86225-840-Х (ИНФРА • М)

 

В книге содержатся сведения об основных понятиях и категориях юридической этики как вида профессиональной этики. Характеризуются нравственные основы законодательства о правоохранительной деятельно­сти и его применения, этические правила предварительного расследования и осуществления правосудия, а также содержание культуры процессу­альной деятельности и нравственные качества юриста.

Для студентов, аспирантов, преподавателей юридических учебных заведений и практикующих юристов, а также граждан, интересующихся деятельностью правоохранительных органов.

 

Предисловие

 

Изучение нравственных аспектов и проблем профессии необходимо каждому юристу, особенно в современных услови­ях, когда ставится задача гуманизации общественной и госу­дарственной жизни, когда человек провозглашен Конституцией высшей ценностью и на первый план выдвигаются гарантии его прав и свобод. А юридическая профессия имеет своим "объек­том" именно человека. Деятельность юриста касается важней­ших благ, интересов людей, нередко связана с вторжением в их личную жизнь, а иногда и с ограничением прав, принятием ре­шений, влияющих на судьбу человека.

Между тем учебной литературы, предназначенной для ов­ладения знаниями в области юридической этики, явно недоста­точно. Учебника по юридической этике в стране нет. Публика­ции, посвященные ее проблемам, немногочисленны и в опреде­ленной степени не отражают современных представлений.

В настоящем учебнике делается попытка с учетом опыта преподавания курса юридической этики и в соответствии с учеб­ными программами помочь обучаемым овладеть знаниями о нравственной сущности юридической профессии, нравственных требованиях к ее представителям как в профессиональной дея­тельности, так и во внеслужебном поведении.

 

Глава I Мораль и этика: основные понятия

 

1. Мораль, ее функции и структура

Мораль (от латинского moralis — нравственный; mores — нравы) является одним из способов нормативного регулирова­ния поведения человека, особой формой общественного созна­ния и видом общественных отношений. Есть ряд определений морали, в которых оттеняются те или иные ее существенные свойства *.

* Среди многих источников по этому вопросу см., в частности: Дробницкий О. Г. Понятие морали. М., 1974; Социальная сущность, структура и функции морали М., 1977; Марксистская этика: Учебное пособие для вузов/Под общ. ред. А. И. Титаренко. М., 1980; Анисимов С. Ф. Мораль и поведение. М., 1985; Гусейнов А. А. Введение в этику. М., 1985.

 

Мораль — это один из способов регулирования поведения людей в обществе. Она представляет собой систему принципов и норм, определяющих характер отношений между людьми в соответствии с принятыми в данном обществе понятиями о до­бре и зле, справедливом и несправедливом, достойном и недос­тойном. Соблюдение требований морали обеспечивается силой духовного воздействия, общественным мнением, внутренним убеждением, совестью человека.

Особенностью морали является то, что она регулирует по­ведение и сознание людей во всех сферах жизни (производст­венная деятельность, быт, семейные, межличностные и другие отношения). Мораль распространяется также на межгрупповые и межгосударственные отношения.

Моральные принципы имеют всеобщее значение, охваты­вают всех людей, закрепляют основы культуры их взаимоотно­шений, создаваемые в длительном процессе исторического раз­вития общества.

Всякий поступок, поведение человека может иметь разно­образное значение (правовое, политическое, эстетическое и др.), но его нравственную сторону, моральное содержание оценива­ют по единой шкале. Моральные нормы повседневно воспроиз­водятся в обществе силой традиции, властью общепризнанной и поддерживаемой всеми дисциплины, общественным мнением. Их выполнение контролируется всеми.

Ответственность в морали имеет духовный, идеальный ха­рактер (осуждение или одобрение поступков), выступает в форме моральных оценок, которые человек должен осознать, внутрен­не принять и сообразно с этим направлять и корректировать свои поступки и поведение. Такая оценка должна соответство­вать общим принципам и нормам, принятым всеми понятиям о должном и недолжном, достойном и недостойном и т. д.

Мораль зависит от условий человеческого бытия, сущностных потребностей человека, но определяется уровнем общест­венного и индивидуального сознания. Наряду с другими форма­ми регулирования поведения людей в обществе мораль служит согласованию деятельности множества индивидов, превраще­нию ее в совокупную массовую деятельность, подчиненную оп­ределенным социальным законам.

Исследуя вопрос о функциях морали, выделяют регуля­тивную, воспитательную, познавательную, оценочно-императив­ную, ориентирующую, мотивационную, коммуникативную, про­гностическую и некоторые другие ее функции *. Первостепен­ный интерес для юристов представляют такие функции мора­ли, как регулятивная и воспитательная.

* См.: Архангельский Л. М. Курс лекций по марксистско-ленинской этике. М.,1974. С.37—46.

 

Регулятивная функция считается ведущей функцией мо­рали. Мораль направляет и корректирует практическую дея­тельность человека с точки зрения учета интересов других людей, общества. При этом активное воздействие морали на общественные отношения осуществляется через индивидуаль­ное поведение.

Воспитательная функция морали состоит в том, что она участвует в формировании человеческой личности, ее самосоз­нания. Мораль способствует становлению взглядов на цель и смысл жизни, осознанию человеком своего достоинства, долга перед другими людьми и обществом, необходимости уважения к правам, личности, достоинству других. Эту функцию принято характеризовать как гуманистическую. Она оказывает влияние на регулятивную и другие функции морали.

Мораль рассматривают и как особую форму общественно­го сознания, и как вид общественных отношений, и как дейст­вующие в обществе нормы поведения, регулирующие деятель­ность человека — нравственную деятельность *.

* См.: Философская энциклопедия: В 5 т. Т. 3. М., 1964. С. 499; Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 387—388.

 

Нравственное сознание является одним из элементов мо­рали, представляющим собой ее идеальную, субъективную сто­рону. Нравственное сознание предписывает людям определен­ные поведение и поступки в качестве их долга. Нравственное сознание дает оценку разным явлениям социальной действи­тельности (поступка, его мотивов, поведения, образа жизни и т. д.) с точки зрения соответствия моральным требованиям. Эта оценка выражается в одобрении или осуждении, похвале или порица­нии, симпатии и неприязни, любви и ненависти. Нравственное сознание — форма общественного сознания и одновременно область индивидуального сознания личности. В последнем важ­ное место занимает самооценка человека, связанная с нравст­венными чувствами (совесть, гордость, стыд, раскаяние и т. п.).

Мораль нельзя сводить только к моральному (нравствен­ному) сознанию.                                      ;'

Выступая против отождествления нравственности и нрав­ственного сознания, М. С. Строгович писал: "Нравственное соз­нание — это взгляды, убеждения, идеи о добре и зле, о достой­ном и недостойном поведении, а нравственность — это дейст­вующие в обществе социальные нормы, регулирующие поступ­ки, поведение людей, их взаимоотношения" *.

* Проблемы судебной этики/Под ред. М. С. Строговича. М., 1974. С. 7.

 

Моральные отношения возникают между людьми в про­цессе их деятельности, имеющей нравственный характер. Они различаются по содержанию, форме, способу социальной связи между субъектами. Их содержание определяется тем, по отно­шению к кому и какие нравственные обязанности несет чело­век (к обществу в целом; к людям, объединенным одной про­фессией; к коллективу; к членам семьи и т. д.), но во всех слу­чаях человек в конечном счете оказывается в системе мораль­ных отношений как к обществу в целом, так и к себе как его члену. В моральных отношениях человек выступает и как субъ­ект, и как объект моральной деятельности. Так, поскольку он несет обязанности перед другими людьми, сам он является субъ­ектом по отношению к обществу, социальной группе и т. д., но одновременно он и объект моральных обязанностей для других, поскольку они должны защищать его интересы, заботиться о нем и т. д.

Нравственная деятельность представляет собой объектив­ную сторону морали *. О нравственной деятельности можно го­ворить тогда, когда поступок, поведение, их мотивы поддаются оценке с позиций разграничения добра и зла, достойного и не­достойного и пр. Первичный элемент нравственной деятельно­сти — поступок (или проступок), поскольку в нем воплощаются моральные цели, мотивы или ориентации. Поступок включает: мотив, намерение, цель, деяние, последствия поступка. Мораль­ные последствия поступка — это самооценка его человеком и оценка со стороны окружающих.

* См.: Философская энциклопедия. Т. 4. С. 100; Анисимов С. Ф. Указ. соч.

 

Совокупность поступков человека, имеющих нравственное значение, совершаемых им в относительно продолжительный период в постоянных или изменяющихся условиях, принято называть поведением. Поведение человека — единственный объ­ективный показатель его моральных качеств, нравственного облика.

Нравственная деятельность характеризует только дейст­вия, нравственно мотивированные и целенаправленные. Решаю­щим здесь являются побуждения, которыми руководствуется человек, их специфически нравственные мотивы: желание со­вершить добро, реализовать чувство долга, достичь определен­ного идеала и т. д.

В структуре морали принято различать образующие ее элементы. Мораль включает в себя моральные нормы, моральные принципы, нравственные идеалы, моральные критерии и др.

Моральные нормы — это социальные нормы, регулирую­щие поведение человека в обществе, его отношение к другим людям, к обществу и к себе. Их выполнение обеспечивается силой общественного мнения, внутренним убеждением на осно­ве принятых в данном обществе представлений о добре и зле, справедливости и несправедливости, добродетели и пороке, должном и осуждаемом.

Моральные нормы определяют содержание поведения, то, как принято поступать в определенной ситуации, то есть при­сущие данному обществу, социальной группе нравы. Они отли­чаются от других норм, действующих в обществе и выполняю­щих регулятивные функции (экономических, политических, правовых, эстетических), по способу регулирования поступков людей. Нравы повседневно воспроизводятся в жизни общества силой традиции, авторитетом и властью общепризнанной и под­держиваемой всеми дисциплины, общественным мнением, убе­ждением членов общества о должном поведении при опреде­ленных условиях.

В отличие от простых обычаев и привычек, когда люди однотипно поступают в сходных ситуациях (празднование дня рождения, свадьбы, проводы в армию, различные ритуалы, привычка к определенным трудовым действиям и др.), моральные нормы не просто выполняются вследствие заведенного обще­принятого порядка, а находят идейное обоснование в представ­лениях человека о должном или недолжном поведении как во­обще, так и в конкретной жизненной ситуации.

В основу формулирования моральных норм как разумных, целесообразных и одобряемых правил поведения положены реальные принципы, идеалы, понятия о добре и зле и т. д., дей­ствующие в обществе.

Выполнение нравственных норм обеспечивается авторите­том и силой общественного мнения, сознанием субъекта о дос­тойном или недостойном, нравственном или безнравственном, что определяет и характер нравственных санкций.

Моральная норма в принципе рассчитана на добровольное исполнение. Но ее нарушение влечет за собой моральные санк­ции, состоящие в отрицательной оценке и осуждении поведе­ния человека, в направленном духовном воздействии. Они озна­чают нравственный запрет совершать подобные поступки в бу­дущем, адресованный как конкретному человеку, так и всем окружающим. Моральная санкция подкрепляет нравственные требования, содержащиеся в моральных нормах и принципах.

Нарушение моральных норм может влечь за собой помимо моральных санкций санкции иного рода (дисциплинарные или предусмотренные нормами общественных организаций). Напри­мер, если военнослужащий солгал своему командиру, то за этим бесчестным поступком в соответствии со степенью его тяжести на основании воинских уставов последует соответствующая реакция.

Моральные нормы могут выражаться как в негативной, запрещающей форме (например, Моисеевы законы — Десять заповедей, сформулированных в Библии), так и в позитивной (будь честен, помогай ближнему, уважай старших, береги честь смолоду и т. д.).

Моральные принципы — одна из форм выражения нравст­венных требований, в наиболее общем виде раскрывающая со­держание нравственности, существующей в том или ином об­ществе. Они выражают основополагающие требования, касаю­щиеся нравственной сущности человека, характера взаимоот­ношений между людьми, определяют общее направление дея­тельности человека и лежат в основе частных, конкретных норм поведения. В этом отношении они служат критериями нравст­венности.

Если моральная норма предписывает, какие конкретно по­ступки должен совершать человек, как вести себя в типичных ситуациях, то моральный принцип дает человеку общее направ­ление деятельности.

К числу моральных принципов относятся такие общие на­чала нравственности, как гуманизм — признание человека выс­шей ценностью; альтруизм — бескорыстное служение ближнему; милосердие — сострадательная и деятельная любовь, выражаю­щаяся в готовности помочь каждому в чем-либо нуждающему­ся; коллективизм — сознательное стремление содействовать общему благу; отказ от индивидуализма — противопоставления индивида обществу, всякой социальности, и эгоизма — предпоч­тения собственных интересов интересам всех других.

Кроме принципов, характеризующих сущность той или иной нравственности, различают так называемые формальные прин­ципы, относящиеся уже к способам выполнения моральных тре­бований. Таковы, например, сознательность и противополож­ные ей формализм, фетишизм, фатализм, фанатизм, догматизм. Принципы этого рода не определяют содержания конкретных норм поведения, но также характеризуют определенную нрав­ственность, показывая, насколько сознательно выполняются нравственные требования.

Нравственные идеалы понятия морального сознания, в которых предъявляемые к людям нравственные требования выражаются в виде образа нравственно совершенной личности, представления о человеке, воплотившем в себе наиболее высо­кие моральные качества.

Нравственный идеал по-разному понимался в разное вре­мя, в различных обществах и учениях. Если Аристотель видел нравственный идеал в личности, которая высшей доблестью считает самодовлеющее, отрешенное от волнений и тревог прак­тической деятельности созерцание истины, то Иммануил Кант (1724—1804) характеризовал нравственный идеал как руково­дство для наших поступков, "божественного человека внутри нас", с которым мы сравниваем себя и улучшаемся, никогда, однако, не будучи в состоянии стать на один уровень с ним. Нравственный идеал по-своему определяют различные рели­гиозные учения, политические течения, философы.

Нравственный идеал, принятый человеком, указывает ко­нечную цель самовоспитания. Нравственный идеал, принятый общественным моральным сознанием, определяет цель воспи­тания, влияет на содержание моральных принципов и норм.

Можно говорить и об общественном нравственном идеале как об образе совершенного общества, построенного на требо­ваниях высшей справедливости, гуманизма.

 

2. Мораль и право

Соотношение морали и права — один из важных аспектов изучения этих социальных явлений, представляющий особый интерес для юристов. Ему посвящен ряд специальных работ *. Мы коснемся здесь лишь отдельных принципиальных выводов, существенных для рассмотрения последующих вопросов.

* См., в частности: Васильев Ю. С. Взаимодействие права и морали//Со-ветское государство и право. 1966. № 11; Лукашева E.A. Мотивы и пове­дение человека в правовой сфере//Там же. 1972. № 8; Право и нравствен­ное формирование личности в советском обществе//Там же. 1976. № 10; Кузнецова Н. Ф. Уголовное право и мораль. М., 1967; Карпец И. И. Уголов­ное право и этика. М., 1985; Лукашева Е. А. Право, мораль, личность. М., 1986.

 

Мораль относится к числу основных типов нормативного регулирования деятельности, поведения человека. Она обеспе­чивает подчинение деятельности людей единым общесоциаль­ным законам. Мораль выполняет эту функцию совместно с дру­гими формами общественной дисциплины, направленными на обеспечение усвоения и выполнения людьми установленных в обществе норм, находясь с ними в тесном взаимодействии и взаимопереплетении..

Мораль и право — необходимые, взаимосвязанные и взаи­мопроникающие системы регуляции общественной жизни. Они возникают в силу потребности обеспечить функционирование общества путем согласования различных интересов, подчине­ния людей определенным правилам.

Мораль и право выполняют единую социальную функцию — регулирование поведения людей в обществе. Они представляют сложные системы, включающие общественное сознание (мораль­ное и правовое); общественные отношения (нравственные и пра­вовые); общественно значимую деятельность; нормативные сфе­ры (нравственные и правовые нормы).

Нормативность — свойство морали и права, позволяющее регулировать поведение людей. При этом объекты их регули­рования во многом совпадают. Но регулирование их осуществ­ляется специфическими для каждого из регуляторов средства­ми. Единство общественных отношений "с необходимостью оп­ределяет общность правовой и моральной систем" *.

* Лукашева Е. А. Право, мораль, .личность. С. 76.

 

Мораль и право находятся в постоянном взаимодействии. Право не должно противоречить морали. В свою очередь оно оказывает воздействие на формирование нравственных воззрений и нравственных норм. При этом, как отмечал Гегель, "мораль­ная сторона и моральные заповеди... не могут быть предметом положительного законодательства"*. Законодательство не может декретировать нравственность.

* Гегель Г. Соч. М.—Л., 1934. С. 233.

 

Мораль и право каждой общественно-экономической фор­мации однотипны. Они отражают единый базис, потребности и интересы определенных социальных групп. Общность морали и права проявляется и в относительной устойчивости моральных и правовых принципов и норм, выражающих как волю стоящих у власти, так и общие требования справедливости, гуманности. Моральные и правовые нормы имеют всеобщий характер, об­щеобязательны; они охватывают все стороны общественных отношений. Многие правовые нормы закрепляют не что иное, как нравственные требования. Есть и другие области единства, сходства и переплетения морали и права.

Мораль и право — составные части духовной культуры человечества.

При однотипности морали и права в определенном обществе между этими социальными регуляторами существуют важные различия. Право и мораль различаются: 1) по объекту регули­рования; 2) по способу регулирования; 3) по средствам обеспе­чения выполнения соответствующих норм (характеру санкций).

Право регулирует лишь общественно значимое поведе­ние. Оно не должно, например, вторгаться в личную жизнь человека. Более того, оно призвано создавать гарантии про­тив подобного вторжения. Объектом морального регулирова­ния является как общественно значимое поведение, так и личная жизнь, межличностные отношения (дружба, любовь, взаимопомощь и т. д.).

Способ правового регулирования — правовой акт, созда­ваемый государственной властью, реально складывающиеся пра­воотношения на основе и в пределах правовых норм. Мораль регулирует поведение субъектов общественным мнением, об­щепринятыми обычаями, индивидуальным сознанием.

Соблюдение правовых норм обеспечивается специальным государственным аппаратом, применяющим правовое поощре­ние или осуждение, в том числе и государственное принужде­ние, юридические санкции. В морали действуют только духов­ные санкции: моральное одобрение или осуждение, исходящие от общества, коллектива, окружающих, а также самооценки человека, его совесть.

3. Этика — учение о морали

 

Если термин "мораль" латинского происхождения, то "эти­ка" происходит от древнегреческого слова "этос" — местопре­бывание, совместное жилище. В IV веке до нашей эры Аристо­тель обозначил прилагательным "этический" класс человече­ских добродетелей — добродетелей характера в отличие от доб­родетелей разума — дианоэтических. Аристотель образовал новое существительное ethica (этика) для обозначения науки, которая изучает добродетели. Таким образом, этика как наука существует свыше 20 веков.

В современном понимании этика — философская наука, изучающая мораль как одну из важнейших сторон жизнедея­тельности человека, общества. Если мораль представляет собой объективно существующее специфическое явление обществен­ной жизни, то этика как наука изучает мораль, ее сущность, природу и структуру, закономерности возникновения и разви­тия, место в системе других общественных отношений, теоре­тически обосновывает определенную моральную систему.

Исторически предмет этики существенно изменялся. Она начинала складываться как школа воспитания человека, нау­чения его добродетели, рассматривалась и рассматривается (ре­лигиозными идеологами) как призыв человека к исполнению божественных заветов, обеспечивающих бессмертие личности; характеризуется как учение о непререкаемом долге и способах его реализации, как наука о формировании "нового человека" — бескорыстного строителя абсолютно справедливого обществен­ного порядка и т. д.

В отечественных публикациях современного периода пре­обладающим является определение этики как науки о сущно­сти, законах возникновения и исторического развития морали, функциях морали, моральных ценностях общественной жизни.

В этике принято разделять два рода проблем: собственно теоретические проблемы о природе и сущности морали и нрав­ственную этику — учение о том, как должен поступать чело­век, какими принципами и нормами обязан руководствоваться.

В системе науки выделяют, в частности, этическую аксиологию, изучающую проблемы добра и зла; деонтологию, иссле­дующую проблемы долга и должного; деспрективную этику, изучающую мораль того или иного общества в социологическом и историческом аспектах; генеалогию морали, историческую этику, социологию морали, профессиональную этику.

Этика как наука не только изучает, обобщает и системати­зирует принципы и нормы морали, действующие в обществе, но и способствует выработке таких моральных представлений, которые в максимальной степени отвечают историческим по­требностям, способствуя тем самым совершенствованию обще­ства и человека. Этика как наука служит социальному и эконо­мическому прогрессу общества, утверждению в нем принципов гуманизма и справедливости.

 

Глава II Категории этики

 

Категории этики — это основные понятия этической нау­ки, отражающие наиболее существенные элементы морали.

Категории этики — не только теоретические конструк­ции. То, что образует формальный аппарат теории, в то же время существует в стихийно формирующемся сознании об­щества. К примеру, категория справедливости, содержание которой получило истолкование еще у Аристотеля, существу­ет в сознании каждого человека, сознании любого общества, социальной группы.

При всем разнообразии подходов к определению системы этических категорий можно выделить общепризнанные, наибо­лее важные в теоретическом и практическом отношении кате­гории:

добро и зло,

благо,

справедливость,

долг,             

совесть,

ответственность,

достоинство и честь.

К категориям этики относят также смысл жизни, счастье и др.

 

1. Добро и зло

Добро и зло — наиболее общие формы моральной оценки, разграничивающие нравственное и безнравственное.

Добро — категория этики, объединяющая все, имеющее положительное нравственное значение, отвечающее требованиям нравственности, служащее отграничению нравственного от без­нравственного, противостоящего злу.

Со времен древности добро и зло истолковывались как две силы, господствующие над миром, надприродные, безличност­ные. Ф. Энгельс писал: "Представления о добре и зле так сильно менялись от народа к народу, от века к веку, что часто прямо противоречили одно другому" *.

* Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 94.

 

Религиозная этика видит добро как выражение разума или воли Бога. В различных учениях добро принято выводить из природы человека, из общественной пользы, из космического закона или мировой идеи и т. д. Само определение добра доста­точно сложно. Некоторые ученые отказываются от попытки дать определение добра, указывая, что это верховная, исходная и конечная категория, которая не может быть охвачена какой-либо дефиницией.

Зло — категория этики, по своему содержанию противопо­ложная добру, обобщенно выражающая представление о без­нравственном, противоречащем требованиям морали, заслужи­вающем осуждения. Это общая абстрактная характеристика отрицательных моральных качеств.

Моральное зло следует отличать от социального зла (про­тивоположности блага). Моральное зло имеет место тогда, ко­гда оно — проявление воли определенного лица, группы лиц, социального слоя. Обычно как моральное зло оценивают отри­цательные поступки людей.

Происхождение зла объясняется по-разному. В религиоз­ных учениях зло —- фатальная неизбежность человеческого су­ществования. Иммануил Кант считал зло необходимым следст­вием чувственной природы человека. Французские просветите­ли объясняли зло результатом непонимания человеком своей подлинной природы. Марксисты связывают зло с антагонисти­ческим устройством общества.

Понятия добра и зла, как и другие нравственные катего­рии, всегда занимали умы.

Вот о чем спорили образованные молодые люди начала про­шлого века (Онегин и Ленский во второй главе "Евгения Оне­гина" А. С. Пушкина).

"Меж ними все рождало споры

И к размышлению влекло:

Племен минувших договоры,

Плоды наук, добро и зло,

И предрассудки вековые,

И гроба тайны роковые,

Судьба и жизнь в свою чреду,

Все подвергалось их суду".

С категорией добра связано и такое понятие, как доброде­тель — устойчивые положительные качества личности, указывающие на ее моральную ценность. Добродетели противостоит порок.

Добродетельный человек не только признает положитель­ные нравственные принципы и требования, но и творит добро, поступая в соответствии с ними (добродеять — делать добро). Представления о добродетели, как и о добре, исторически из­менялись. Так, в Древней Греции в соответствии с учением Платона добродетель связывалась с такими нравственными ка­чествами, как мужество, умеренность, мудрость, справедливость. Христианская вера в эпоху средневековья выдвинула три ос­новные добродетели: веру, надежду, любовь (как веру в Бога, надежду на его милость и любовь к нему).

При всей изменчивости взглядов в разное время и в различ­ных слоях общества честность, гуманность, мужество, бескоры­стие, верность и т. п. оценивались и оцениваются положительно.

Вот как описан в послесловии к роману Э. М. Ремарка "Тени в раю" (М., 1972. С. 428—429) своеобразный нравственный ко­декс положительных героев. "Будь добр и мужествен; свято выполняй долг человеческого братства и солидарности, не про­ходи безучастно мимо чужого горя; терпящему бедствие при­ди на помощь даже в ущерб себе; будь верен в любви и друж­бе, непримирим к подлости и беспощаден к негодяям; совер­шив достойный поступок, не пыжься и не гордись, не произ­носи громких фраз и благородных сентенций; будь равноду­шен к богатству, власти, карьере и другим рычагам личного возвышения; не унижайся и не унижай, блюди честь и досто­инство".

Добродетели иногда связывают с определенным социаль­ным положением личности. Так, можно говорить о воинских добродетелях. А. В. Суворов в наставлении И. О. Курису писал: "1. Добродетель, замыкающаяся в честности, которая одна тверда. Она: в сдержании слова, в безлукавствии и осторожности, в безмщении. 2. Солдату — бодрость, офицеру — храбрость, ге­нералу — мужество".

У средневековых рыцарей существовал целый культ "труд­ных добродетелей", среди которых на первом месте были храб­рость и мужество, необходимые для защиты чести и достоин­ства. Рыцарь предпочитал скорее смерть, чем унижение. Наряду с понятием добра в этике употребляется термин благо.

В обыденной жизни благо — все, что способствует челове­ческой жизни, служит удовлетворению материальных и духов­ных потребностей людей, является средством для достижения определенных целей. Это и природные блага, и духовные (по­знание, образование, предметы культурного потребления). По­лезность не всегда совпадает с благом. Например, искусство лишено утилитарной пользы; развитие промышленности, мате­риального производства приводит человечество на грань эколо­гической катастрофы.

Добро — разновидность духовного блага. В этическом смысле понятие блага часто употребляется как синоним добра.

2. Справедливость

 

Справедливость в обществе понимается в различных ас­пектах. Это категория морально-политическая и правовая. В этике справедливость — категория, означающая такое положе­ние вещей, которое рассматривается как должное, отвечающее представлениям о сущности человека, его неотъемлемых пра­вах, исходящее из признания равенства между всеми людьми и необходимости соответствия между деянием и воздаянием за добро и зло, практической ролью разных людей и их социаль­ным положением, правами и обязанностями, заслугами и их признанием *.

* См.: Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 650.

 

Аристотель впервые разделил справедливость на уравни­тельную (справедливость равенства) и распределительную (спра­ведливость пропорциональности). Эти аспекты справедливости сохраняют свое значение и в современных условиях.

Несправедливость противоположна справедливости. Она там, где человек принижен, его права и достоинство не обеспе­чены, между людьми нет равенства, а блага, воздаяние за добро и зло распределяются непропорционально.

Справедливость главенствует в профессиональной деятель­ности юристов. Само понятие "юстиция" по латыни означает справедливость (justitia). Юрист, таким образом, "представи­тель справедливости".

Справедливость — этическая и правовая категория. "Эта категория, — пишет Е. А. Лукашева, — подчас объявляется этиками как специфически моральная, а юристами — как спе­цифически правовая*".

* Лукашева Е. А. Право, мораль, личность. М., 1986. С. 88.

 

Идея справедливости, требование справедливости прони­зывают законодательство современного демократического об­щества. Правовое выражение требования справедливости содержиться во Всеобщей декларации прав человек, в том числе применительно к деятельности суда. В частности ст. 10 декла­рации гласит: "Каждый человек, для определения его прав и обязанностей и для установления обоснованности предъявленно­го ему уголовного обвинения, имеет право, на основе полного ра­венства, на то, чтобы его дело было рассмотрено гласно и с соблю­дением всех требований справедливости независимым и беспри­страстным судом". Ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, формулируя общее требование справедли­вости к судам при производстве по уголовным и гражданским де­лам, конкретизирует его в виде минимума процессуальных гаран­тий для каждого обвиняемого в уголовном преступлении.

Требование справедливости в государстве и обществе во­площается в основных принципах и конкретных нормах Кон­ституции Российской Федерации.                   

Для профессии юриста справедливость есть нераздельный нравственный и служебный долг.

Справедливость считают синонимом правосудия. Правосу­дие с древних времен изображали с повязкой на глазах, с веса­ми и мечом. Это означает, что судящий должен быть беспри­страстен, что прежде, чем решить, он обязан точно взвесить все "за" и "против", а решив, непреклонно проводить справед­ливое решение в жизнь.

В юридической деятельности принципиальна проблема со­отношения законности и справедливости. В силу известной кон­сервативности законодательства и сложности регулируемых им отношений могут возникать ситуации, когда решение, формально соответствующее букве закона, окажется несправедливым, а также ситуации противоположного рода.

Между тем незаконное решение в принципе нельзя при­знавать справедливым, поэтому необходимо своевременно от­ражать в законодательстве происходящие в обществе измене­ния, предусматривать возможность выбора решений в зависи­мости от обстоятельств дела (например, процесс смягчить на­казание или вовсе от него освободить). Уже созданы суды при­сяжных, правомочных принять решение в соответствии с их совестью, народным пониманием справедливости.

3. Долг

 

Долг — категория этики, означающая отношение личности к обществу, другим людям, выражающееся в нравственной обя­занности по отношению к ним в конкретных условиях.

Долг представляет собой нравственную задачу, которую человек формулирует для себя сам на основании нравственных требований, обращенных ко всем. Это личная задача конкрет­ного лица в конкретной ситуации.

Долг может быть социальным: патриотический, воин­ский, долг врача, долг судьи, долг следователя и т. п. Долг личный: родительский, сыновний, супружеский, товарище­ский и пр.

Успешно выполнять свои функции работники судов и про­куратуры могут только тогда, когда они глубоко осознали соци­альное значение своей деятельности и обладают высоким чув­ством долга, готовы до конца, вопреки всем трудностям и пре­пятствиям, его выполнить. Судья, прокурор, следователь не может мириться с нарушениями законов, прав человека, инте­ресов общества и государства.

В глазах общества судья, прокурор, следователь — непре­клонный страж законности, которым движет только чувство долга, не допускающий компромиссов, сделок с совестью, не поддающийся каким-либо влияниям и служащий только зако­ну и справедливости. Но чтобы действовать таким образом, не­достаточно занимать определенную должность и знать законы. Необходимы еще соответствующие нравственные качества, по­зволяющие твердо стоять на страже справедливости, несмотря ни на какие влияния.

Судья, впервые избранный на должность, приносит прися­гу (см. ст. 8 Закона о статусе судей в Российской Федерации), в которой торжественно клянется быть беспристрастным и спра­ведливым, как велят ему долг судьи и его совесть.

4. Совесть

 

Совесть иногда называют другой стороной долга. Совесть — самооценивающее чувство, переживание, один из древнейших интимно-личностных регуляторов поведения людей.

Совесть — категория этики, характеризующая способ­ность человека осуществлять нравственный самоконтроль, внутреннюю самооценку с позиций соответствия своего пове­дения требованиям нравственности, самостоятельно форму­лировать для себя нравственные задачи и требовать от себя их выполнения.

Совесть — субъективное осознание личностью своего долга и ответственности перед обществом, другими людьми, выступающее как долг и ответственность перед самим со­бой *.

* См.: Словарь по этике/Под ред. А. А. Гусейнова, И. С. Кона. 6-е изд. М., 1989. С. 321—323.

 

Чувство совести ограждает человека от дурного, порочно­го, стимулирует благородство, ответственность — люди неред­ко апеллируют к собственной совести и к совести других, дают оценку себе и другим, используя понятия "чистая совесть", "не­чистая совесть", "уснувшая совесть", "совестливый человек", "бессовестный", "угрызения совести" т. п.

Роль совести особенно важна, когда человек находится пе­ред моральным выбором, а внешний контроль со стороны обще­ственного мнения или исключается, или затруднен.

Юрист, ведя производство по делу или выполняя другие функции, действует в сфере, затрагивающей жизненно важ­ные блага людей, сталкивается со многими коллизиями, оказы­вается перед необходимостью принимать ответственные реше­ния, нередко в сложных моральных ситуациях. И только работ­ники с развитым чувством совести, способные правильно, само­критично и принципиально судить свои побуждения и поступ­ки, могут эффективно выполнять свою высокую миссию и под­держивать престиж своей профессии и личности.

5. Ответственность

 

Ответственность — категория этики, характеризую­щая личность с точки зрения выполнения ею нравственных требований, соответствия ее моральной деятельности нрав­ственному долгу, рассматриваемого с позиций возможностей личности.

Решая вопрос о нравственной ответственности, необходи­мо учитывать ряд факторов, в том числе: способен ли человек выполнять предписанные ему нравственные обязанности; пра­вильно ли он их понял; должен ли он отвечать за последствия своих действий, на которые влияют внешние обстоятельства; может ли человек эти последствия предвидеть.

Ответственность — обязанность и необходимость давать от­чет в своих действиях, поступках, отвечать за их возможные последствия.

Ответственность — в целом философско-социологическое понятие. Ответственность в этике и ответственность в праве тесно связаны. Достаточно, к примеру, напомнить теоретические обоснования уголовной ответственности, принципа личной и виновной ответственности.

6. Достоинство и честь

 

Достоинство — категория этики, означающая особое мо­ральное отношение человека к самому себе и отношение к нему со стороны общества, окружающих, основанное на признании ценности человека как личности.

Сознание человеком собственного достоинства есть форма самосознания и самоконтроля. Человек не совершает опреде­ленного поступка, считая, что это ниже его достоинства. Досто­инство — выражение ответственности человека за свое поведе­ние перед самим собой, форма самоутверждения личности. Дос­тоинство обязывает совершать нравственные поступки, сообра­зовывать свое поведение с требованиями нравственности.

В то же время достоинство личности требует от других уважения к ней, признания за человеком соответствующих прав и возможностей и обосновывает высокую требовательность к нему со стороны окружающих. В этом отношении достоинство зависит от положения человека в обществе, состояния общества, способности его обеспечить практическое утверждение неотчу­ждаемых прав человека, признание самоценности личности.

Понятие достоинства личности опирается на принцип ра­венства всех людей в моральном отношении, основывается на равном праве каждого человека на уважение, запрет унижать его достоинство, независимо от того, какое социальное положе­ние он занимает. Достоинство человека одна из высших нрав­ственных ценностей.

Честь как категория этики означает моральное отношение человека к самому себе и отношение к нему со стороны общест­ва, окружающих, когда моральная ценность личности связыва­ется с моральными заслугами человека, с его конкретным об­щественным положением, родом деятельности и признаваемы­ми за ним моральными заслугами (честь офицера, честь судьи, .честь ученого, врача, предпринимателя...).

Честь и достоинство тесно связаны. Однако в отличие от достоинства, основанного на признании равенства всех людей, честь оценивает людей дифференцировано.

Исторически честь в моральном сознании общества появи­лась в виде представлений о родовой и сословной чести, пред­писывающей человеку определенный образ жизни, деятельности, поведения, не унижающий достоинства сословия, к которо­му он принадлежит.

Таковы были представления об офицерской чести в условиях, когда офицерский корпус комплектовался в основном из дворянства. Они были связаны с особой щепетильностью в от­ношении действий, которые затрагивали или могли затронуть честь офицера и дворянина.

В России, как и в других европейских странах, способом ре­шения вопросов чести являлась дуэль. Запрещенная строжай­шими указами Петра I еще в 1702 году, дуэль тем не менее существовала и до манифеста Екатерины II 1787 года и поз­же. Приказ по военному Ведомству от 20 мая 1884 года, по существу, узаконил дуэль в армии. (Установленная в армии процедура, предшествовавшая офицерской дуэли, описана А. И. Куприным в повести "Поединок".) В спорах по поводу допустимости или недопустимости дуэли в обществе не все юористы выступали на стороне ее противников. Так, извест­ный криминалист Спасович утверждал, что "обычай поедин­ка является среди цивилизации как символ того, что человек может и должен в известных случаях жертвовать самым до­рогим своим благом — жизнью — за вещи, которые с мате­риалистической точки зрения не имеют значения и смысла: за веру, родину и честь. Вот почему обычаем этим нельзя поступиться.

Честь обязывает человека оправдывать и поддерживать репутацию, которой он обладает лично и которая принадлежит социальной группе, коллективу, в котором он состоит.

Репутация— мнение о нравственном облике человека, сло­жившееся у окружающих, основанное на его предшествующем поведении. Репутация определенной социальной группы скла­дывается на основании поведения принадлежащих к ней инди­видуумов в течение достаточно длительного периода их дея­тельности. Репутация, разумеется, не остается неизменной, как и сами люди, ее создающие.

Кодекс чести судьи Российской Федерации, принятый в 1993 году, обязывает судью в любой ситуации сохранять лич­ное достоинство, заботиться о своей чести, избегать всего, что могло бы причинить ущерб репутации.

7. Гуманизм как этический принцип

 

Гуманизм (от латинского humanus — человечный) — прин­цип мировоззрения, в том числе нравственности, означающий признание человека высшей ценностью, веру в человека, его способность к совершенствованию, требование свободы и защи­ты достоинства личности, идею о праве человека на счастье, о том, что удовлетворение потребностей и интересов личности должно быть конечной целью общества.

Сторонники гуманизма провозглашают человека центром мироздания, венцом природы. Его стремление к счастью, насла­ждению со времен глубокой древности объявлялось основой нравственности.

Философ И. Кант, обосновывая свою теорию нравственно­сти, в которой мораль рассматривалась как область должного, сформулировал гуманистическое в своей сущности требование, названное категорическим императивом. Категорический импе­ратив (безусловное повеление) Канта в одной из формулировок гласит: "поступай так, чтобы ты всегда относился к человечест­ву и в своем лице, и в лице всякого другого так же, как к цели, и никогда не относись к нему только как к средству".

Категорический императив провозглашает важнейшее гу­манное положение, означающее, что всякий человек заслужи­вает отношения к нему как к личности, достоин быть в центре внимания других, что никто не вправе использовать человека как орудие, средство для достижения личных или социальных целей, относиться к нему как к своего рода материалу.

Идею категорического императива Канта поддерживали многие мыслители, в том числе в России. Однако ее реализация в жизни, что отмечал и сам Кант, в полном объеме неосущест­вима.       

Картину общества, живущего не в соответствии с идеалами

Канта, обрисовал Пушкин в главе второй "Евгения Онегина":

"... все предрассудки истребя,

Мы почитаем всех нулями,

А единицами себя;

Мы все глядим в Наполеоны;

Двуногих тварей миллионы

Для нас орудие одно;

Нам чувство дико и смешно".

Гуманистическое начало содержит древнейшее норматив­ное нравственное требование, получившее название "Золотое правило". Оно формулируется в позитивной форме: "поступай по отношению к другим так, как ты хотел бы, чтобы они посту­пали по отношению к тебе", или же в негативной форме: "не поступай... " и т. д. В русской пословице оно получило такую интерпретацию: "чего в других не любишь, того не делай сам".

"Золотое правило" содержит гуманистическую идею ра­венства всех людей. Оно означает право и обязанность лично­сти брать на себя ответственность за свои поступки, способст­вует выработке стремления ставить себя на место другого.

Этические категории и принципы пронизывают всю жизнь людей, даже и тех, кто не имеет представления о их научной трактовке. Они определяют содержание права, присутствуют в законодательных актах, в том числе регулирующих конкрет­ную деятельность юриста. Знакомство с их сущностью необхо­димо юристу как для изучения и понимания права, так и для практической деятельности по его применению.


 

Глава III Юридическая этика — вид профессиональной этики

1. Понятие и виды профессиональной этики

 

Среди отраслей этической науки выделяют профессиональ­ную этику.

Термин "профессиональная этика" обычно употребляется для обозначения не столько отрасли этической теории, сколько своеобразного нравственного кодекса людей определенной про­фессии. Таковы, к примеру, "клятва Гиппократа", Кодекс чести судьи Российской Федерации.

Профессиональная этика обусловлена особенностями не­которых профессий, корпоративными интересами, профессио­нальной культурой. Люди, выполняющие одинаковые или близкие профессиональные функции, вырабатывают специ­фические традиции, объединяются на основе профессиональ­ной солидарности, поддерживают репутацию своей социаль­ной группы.

В каждой профессии есть свои нравственные проблемы. Но среди всех профессий можно выделить группу таких, в которых они возникают особенно часто, которые требуют по­вышенного внимания к нравственной стороне выполняемых функций. Профессиональная этика имеет значение прежде всего для профессий, объектом которых является человек. Там, где представители определенной профессии в силу ее специ­фики находятся в постоянном или даже непрерывном обще­нии с другими людьми, связанном с воздействием на их внут­ренний мир, судьбу, с нравственными взаимоотношениями, существуют специфические "нравственные кодексы" людей этих профессий, специальностей. Таковы этика учителя, эти­ка врача, этика судьи.

Существование нравственных кодексов определенных про­фессий — свидетельство общественного прогресса, постепен­ной гуманизации общества. Врачебная этика требует делать все ради здоровья больного, вопреки трудностям и даже соб­ственной безопасности, хранить врачебную тайну, ни при каких обстоятельствах не способствовать смерти пациента. Пе­дагогическая этика обязывает уважать личность ученика и проявлять к нему должную требовательность, поддерживать собственную репутацию и репутацию своих коллег, заботить­ся о моральном доверии общества к учителю. Этика ученого включает требование бескорыстного служения истине, терпи­мости к другим теориям и мнениям, недопустимости плагиата в любой форме или преднамеренного искажения результатов научных исследований. Этика офицера обязывает беззаветно служить Отечеству, проявлять стойкость и мужество, забо­титься о подчиненных, всемерно беречь офицерскую честь. Свои требования содержит этика профессий журналиста, писателя, художника, этика работников телевидения, сферы обслужи­вания и т. д.

Осенью 1997 г. Постоянная палата по государственной информационной политике Политического консультативного совета обсуждала проблемы профессиональной журналист­ской этики и приняла заявление, адресованное российским журналистам. В заявлении отмечены негативные процессы, связанные с деятельностью средств массовой информации (ин­тенсивная монополизация прессы, концентрация СМИ в ру­ках отдельных лиц и финансовых гигантов, распространение практики погони за дешевыми сенсациями, превратного ис­толкования фактов, недостойных способов получения инфор­мации и др.). Палата обратилась к руководителям средств массовой информации с просьбой не принимать к публикации материалы, которые так или иначе противоречат нравствен­ным нормам. (Российская газета. 26 сент. 1997 г.)

Таким образом, профессиональная этика — это прежде всего специфический нравственный кодекс людей определенной про­фессии. Д. П. Котов высказывает иное мнение, считая, что сле­дует различать понятия "профессиональная мораль (нравствен­ность)" и "профессиональная этика", понимая под последней лишь раздел этической науки *.

* См.: Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Этика уголовного процесса: Учебное посо­бие. Воронеж, 1993. С. 8—9.

 

Профессиональная этика — это совокупность правил пове­дения определенной социальной группы, обеспечивающая нрав­ственный характер взаимоотношений, обусловленных или со­пряженных с профессиональной деятельностью, а также от­расль науки, изучающая специфику проявлений морали в раз­личных видах деятельности.

Профессиональная этика распространяется на те социаль­ные группы, к которым предъявляются обычно наиболее высо­кие нравственные требования.

 

2. Особенности профессии юриста и их нравственное значение

 

Юридическая этика обусловлена спецификой профессио­нальной деятельности юриста, особенностями его нравственно­го и социального положения. "Необходимость повышенных мо­ральных требований, а следовательно, и особой профессиональ­ной морали, как показывает исторический опыт, проявляется прежде всего во врачебной, юридической, педагогической, на­учной, журналистской и художественной деятельности, т. е. в тех сферах, которые непосредственно связаны с воспитанием и удовлетворением потребностей личности"*.

* Марксистская этика: Учебное пособие для вузов/Под общ. ред. А. И. Титаренко. М., 1980. С. 272.

 

Особенности профессиональной деятельности судьи, про­курора, следователя настолько своеобразны и так существенно затрагивают права и интересы людей, что требуют отдельной характеристики с точки зрения их влияния на нравственное содержание этой деятельности.

Деятельность судьи, следователя, прокурора носит госу­дарственный характер, так как они являются должностными лицами, представителями власти, осуществляют властные пол­номочия. Они наделяются этими полномочиями для защиты интересов общества, государства и его граждан от различных посягательств и в своем служебном общении с другими людьми представляют государственную власть. Закон в ряде случаев прямо определяет государственный характер принимаемых ими решений. Так, приговоры по уголовным делам и решения по гражданским делам выносятся именем государства. Прокурор осуществляет надзор за исполнением законов и поддерживает государственное обвинение. Все постановления следователя, вынесенные в соответствии с законом по находящимся в его производстве уголовным делам, обязательны для исполнения всеми, кого они касаются.

Действия и решения суда, прокурора, следователя затра­гивают коренные права и интересы граждан. Поэтому она должна соответствовать принципам и нормам морали, охране авторите­та государственной власти и ее представителей. Выполнение государственных обязанностей требует от представителей вла­сти повышенного чувства долга. Люди, решающие судьбы дру­гих, должны обладать развитым чувством ответственности за свои решения, действия и поступки.

Подробное и последовательное регулирование законом всей служебной деятельности судьи, следователя и прокурора явля­ется особенностью этой профессии, накладывающей глубокий отпечаток на ее нравственное содержание. Нет, пожалуй, дру­гой такой отрасли профессиональной деятельности, которая столь детально была бы урегулирована законом, как процессу­альная деятельность, осуществляемая судьей, прокурором или следователем. Их действия и решения по существу и по форме должны строго соответствовать закону. Для профессиональной этики юриста характерна особо тесная связь правовых и мораль­ных норм, регулирующих его профессиональную деятельность.

Реализуя правовое и нравственное требование справедли­вости, юрист опирается на закон. Подчеркивая неразрывное единство справедливости и законности, М. С. Строгович писал, что всякое решение, принимаемое органами государства, "должно быть законно и справедливо; более того, законным может быть только справедливое решение, несправедливость не может быть законной" *.

* Проблемы судебной этики/Под ред. М. С. Строговича. С. 28.

 

В этой формуле правильно определено соотношение пра­вового и нравственного в деятельности любого юриста. Всякое решение, всякое действие следователя, прокурора, судьи, если оно соответствует закону, его правильно понимаемой сущности, будет соответствовать нравственным нормам, на которых зиж­дется закон. Отступление от закона, обход его, искаженное, превратное толкование и применение по сути своей безнравст­венны. Они противоречат не только правовым нормам, но и нор­мам морали, профессиональной этики юриста. При этом без­нравственны не только сознательные нарушения закона, но и неправильные, противозаконные действия и решения, обуслов­ленные нежеланием глубоко овладеть необходимыми знания­ми, постоянно их совершенствовать, неряшливостью, неоргани­зованностью, отсутствием внутренней дисциплины и должного уважения к праву, его предписаниям.

Таким образом, профессиональная этика юриста форми­руется на основе взаимосвязи и взаимообусловленности право­вых и нравственных принципов, норм, правового и нравствен­ного сознания.

Независимость и подчинение только закону образуют важ­нейший принцип деятельности органов юстиции, оказывающий существенное влияние и на ее нравственное содержание.

В соответствии с Конституцией Российской Федерации судьи независимы и подчиняются только Конституции и зако­ну. Органы прокуратуры в пределах их компетенции осущест­вляют свои полномочия независимо от органов государственной власти и управления, общественных и политических организа­ций и движений и в строгом соответствии с действующими на территории Российской Федерации законами.

Независимость и подчинение только закону предполагает строжайшее их соблюдение судьями, прокурорами, следовате­лями. Здесь к юристам всегда предъявлялись повышенные тре­бования. Выступая в глазах общества в роли блюстителей за­конности, они должны показывать образец неукоснительного ее соблюдения. Нарушения закона его защитниками подрывают веру в его незыблемость и авторитет.

Прогрессивный лицейский учитель Пушкина юрист А. П. Куницын в речи к лицеистам призывал "превыше всего чтить за­коны и соблюдать их". Готовясь "быть хранителями законов, научитесь прежде всего сами почитать оные: ибо закон, на­рушаемый блюстителями оного, не имеет святости в глазах народа". (Маймин Е. А. Пушкин. Жизнь и творчество. М., 1982. С. 9.)

Из принципа независимости и подчинения только закону вытекают важные требования нравственного характера. Судья, прокурор, следователь не вправе уступать местным влияниям, руководствоваться не требованиями закона, а указаниями, сове­тами, просьбами и т. д. отдельных лиц или учреждений, какими бы высокими правами те не обладали. Осуществляя свои функ­ции в интересах всего народа во имя исполнения его воли, выра­женной в законе, судья, прокурор, следователь руководствуются законом, своими нравственными принципами, своей совестью.

Судья, прокурор, следователь несут личную ответствен­ность за законность или незаконность своих действий и реше­ний, их справедливость или несправедливость, пользу или вред, причиняемый ими, без права сослаться на чей-либо приказ, указание, распоряжение или совет. Они морально ответствен­ны как перед государством, обществом, другими людьми, так и перед своей совестью.

Особенностью профессиональной деятельности юриста яв­ляется гласность ее осуществления или результатов, контроль общественности, общественного мнения, оценка ими справедливости, нравственности или безнравственности деятельности профессиональных участников судопроизводства. Конституция устанавливает, что разбирательство дел во всех судах откры­тое. Слушание дела в закрытом заседании допускается лишь в случаях, предусмотренных федеральным законом.

Открытое разбирательство уголовных дел во всех судах — правило, а закрытое — редкое исключение. Приговоры же во всех случаях провозглашаются публично. Судьи выполняют свои обязанности по осуществлению правосудия в открытых судеб­ных заседаниях, публично, в присутствии граждан. Соблюде­ние ими нравственных норм или же отступления от них, спра­ведливость или несправедливость принимаемых решений кон­тролируются общественным мнением.

В гласном, открытом судебном процессе по уголовному делу прокурор поддерживает государственное обвинение перед су­дом. Он действует в этих случаях в присутствии публики, даю­щей нравственные оценки его позиции и поведению. Следова­тель ведет расследование в условиях неразглашения данных следствия. Но все, что собрано им по уголовному делу, стано­вится затем достоянием гласного суда. Подсудимый, его защит­ник, потерпевший, свидетели, другие лица, вызванные в суд, нередко сообщают о том, как проводилось предварительное след­ствие, о том, насколько строго соблюдал следователь правовые и нравственные нормы.

Деятельность юриста осуществляется в сфере социаль­ных и межличностных конфликтов. Например, при производ­стве по уголовным делам она ведется по поводу преступления в целях привлечения к ответственности виновного, восстановле­ния нарушенных преступлением прав. Деятельность суда — правосудие затрагивает интересы многих людей, нередко пря­мо противоположные. Судебная власть призвана справедливо решать разнообразные и сложные вопросы не только тогда, когда кто-либо нарушил уголовный закон и должен быть наказан, но и тогда, когда конфликтная ситуация возникает в любой другой сфере, регулируемой правом. Это и законность забастовки, и правомерность закрытия печатного издания, и законность акта исполнительной или командной власти, и споры об имуществе, и отсутствие согласия между родителями по поводу того, с кем остаются дети при разводе, и т. д.

Люди, которым доверено в соответствии с законом разре­шение социальных и межличностных конфликтов, несут повы­шенную нравственную ответственность за свои действия и решения. Нравственные проблемы всегда сопровождают людей юридической профессии. Из сказанного следует, что особенно­сти профессии юриста обусловливают необходимость сущест­вования юридической этики.

3. Судебная этика, ее содержание и значение

 

Осенью 1901 года известный юрист и общественный дея­тель А. Ф. Кони начал читать курс уголовного судопроизводст­ва в Александровском лицее. В 1902 году в "Журнале мини­стерства юстиции" была опубликована его вступительная лек­ция "Нравственные начала в уголовном процессе" с подзаго­ловком "Общие черты судебной этики". Так в России было по­ложено начало основательной разработке судебной этики и ее преподаванию, которое велось, как писал А. Ф. Кони в одном из писем, "под фирмою уголовного судопроизводства". Но уже в 1905 году Кони сообщал, что чтение курса не состоялось вследст­вие противодействия министра юстиции Муравьева и запрета министра внутренних дел и шефа жандармов Плеве. А. Ф. Кони по праву может быть назван отцом судебной этики в России. Он продолжал развивать и пропагандировать свои гуманные идеи в течение всей жизни.

В советский период юридическая этика длительное время не разрабатывалась. Ее последовательным и влиятельным про­тивником был Вышинский. Идейное "обоснование" ненужности и несостоятельности исследования нравственных особенностей юридической профессии состояло в том, что "этика в советском обществе едина, это социалистическая этика" (такой аргумент использовал, в частности, И. Т. Голяков в предисловии к книге "Адвокат в советском уголовном процессе", изданной в 1954 году). Однако в 70-е годы появились первые монографические работы по судебной этике. Сегодня необходимость основательного ис­следования проблем профессиональной юридической этики вряд ли может быть оспорена. В понимании содержания юридиче­ской этики, пределов ее действия и даже в терминологии есть немало дискуссионного.

Наряду с мнением, что юридическая этика представляет собой применение общих понятий о нравственности в сфере юридической деятельности, существует и мнение, что она ох­ватывает специфические нравственные нормы профессиональ­ной деятельности и внеслужебного поведения юристов. Пред­ставляется, что в основе решения этой проблемы должны учи­тываться некоторые принципиальные позиции.

Все требования морали, присущей данному обществу, пол­ностью, без каких-либо изъятий распространяются на предста­вителей юридической профессии. Эти требования определяют все поведение юриста как в сфере служебной деятельности, так и в повседневной внеслужебной жизни. Судья, прокурор, следователь и вне выполнения должностных функций остают­ся судьей, прокурором, следователем. Принятый в 1993 году Кодекс чести судьи Российской Федерации вполне определен­но распространяет требования этики судьи и на его непрофес­сиональную деятельность.

Специфика профессиональной деятельности судьи, проку­рора, следователя, адвоката сопряжена с особыми нравствен­ными ситуациями, которые обычно не встречаются в деятель­ности представителей других профессий, но обычны в сфере судопроизводства. Например, судья не вправе ни в какой* фор­ме разглашать тайну совещания судей; адвокат, узнавший от подсудимого, что именно он совершил преступление в услови­ях, когда подзащитный на суде лживо настаивает на своей не­виновности, не вправе выступить свидетелем против подсуди­мого и т. д. Следовательно, профессиональная этика юриста должна включать и специфические нравственные нормы, опре­деляющие поведение людей этой профессии в свойственных только для нее ситуациях. Специфические нравственные пра­вила, адресованные работникам юридической профессии, не мо­гут противоречить общим для всех принципам и нормам мора­ли. Они лишь дополняют и конкретизируют их применительно к условиям юридической деятельности.

К работникам юридической профессии предъявляются по­вышенные моральные требования, что объясняется особым до­верием к ним со стороны общества и ответственным характером выполняемых ими функций. Люди, решающие судьбы других, требующие от них соблюдения закона и морали, должны иметь на это не только формальное, служебное, но и моральное право.

В литературе, посвященной проблемам этики работников юридической профессии, нет единства терминологии. Можно встретить следующие термины: этика представителей права, профессиональная этика юриста, юридическая этика, правовая этика, судебная этика. Ряд авторов пишут о следственной эти­ке, экспертной этике, адвокатской этике *.

* См.: Кокорев Л. Д. Понятие, задачи и соотношение профессиональной этики юриста и следственной этики//Этика предварительного следствия: Труды В. С. Ш. МВД СССР. Вып. 15. Волгоград, 1976; Батман Д. П. Адво­катская этика. М., 1977;Любичев С. Г. Этические основы следственной так­тики. М., 1980; Кокорев Л. Д., Яотоов Д. Л. Указ. соч.

 

Обычно под юридической этикой понимается как сам свод нравственных требований, которые распространяются на ра­ботников юридической профессии, так и соответствующая от­расль знания, наука, изучающая эти правила.

В принципе, не может быть возражений и против конкре­тизации этических требований применительно к определенной юридической специальности в рамках единой правовой профес­сии (этика судьи, прокурора, следователя, адвоката).

Таким образом, юридическая этика — это вид профессио­нальной этики, представляющий собой совокупность правил поведения работников юридической профессии, обеспечиваю­щих нравственный характер их трудовой деятельности и вне­служебного поведения, а также научная дисциплина, изучаю­щая специфику реализации требований морали в этой области.

Юридическую этику можно назвать нравственным кодек­сом юристов различных специальностей. В пределах единой юридической профессии существуют специальности: судья, прокурор, адвокат, следователь, юрисконсульт, арбитр, нота­риус; сотрудники органов внутренних дел, сотрудники органов контрразведки, выполняющие правоприменительные функции; работники органов Министерства юстиции, судебные приставы, научные работники — правоведы, преподаватели правовых дис­циплин и др.

Юридическая этика — научная дисциплина, предмет кото­рой составляет проявление морали в правосудии и правоохра­нительной деятельности.

Судебная этика — совокупность правил поведения судей и других профессиональных участников уголовного, граждан­ского и арбитражного судопроизводства, обеспечивающих нрав­ственный характер их профессиональной деятельности и вне­служебного поведения, а также научная дисциплина,, изучаю­щая специфику проявления требований морали в этой области.

В то же время вполне правомерно говорить отдельно об этике судьи, о прокурорской этике, следственной этике, этике адвоката. Наряду с этим существует и этика арбитра, юрискон­сульта, нотариуса и т. д. Правда, для ряда юридических специ­альностей научная разработка их нравственных принципов на­ходится лишь на начальной стадии, хотя они стихийно склады­ваются и соблюдаются на основании единых для всех нравст­венных норм.

Значение юридической этики состоит в том, что она прида­ет нравственный характер деятельности по осуществлению пра­восудия, выполнению прокурорских функций, следственной работе, а также и другим видам деятельности, осуществляемой юристами-профессионалами. Нравственные нормы наполняют правосудие и юридическую деятельность в целом гуманистиче­ским содержанием.

Юридическая этика, раскрывая и пропагандируя гуман­ные начала правоотношений, складывающихся в различных областях жизни, оказывает позитивное воздействие как на за­конодательство, так и на правоприменение.

Юридическая этика способствует правильному формиро­ванию сознания, взглядов работников юридической профессии, ориентируя их на неукоснительное соблюдение нравственных норм, обеспечение подлинной справедливости, защиту прав, свобод, чести и достоинства людей, охрану собственной чести и репутации.

 

Глава IV Нравственные основы законодательства о правосудии и правоохранительной деятельности

1. Нравственное содержание конституционных норм о правосудии и правоохранительной деятельности

 

Правосудие как вид государственной деятельности, при­званной обеспечить справедливость в отношении тех, чьи права и интересы оно затрагивает, базируется на правовых и нравст­венных началах. Законность и нравственность в правосудии, в деятельности правоохранительных органов находятся в нераз­рывном единстве. Правосудие, не связанное законом, не отве­чающее требованиям права, вообще немыслимо. Правосудие — суд по праву, справедливости. Но сам закон должен отвечать требованиям нравственности, а его применение судом не долж­но противоречить нравственным нормам. Формальное примене­ние закона вопреки требованиям справедливости извращает саму идею правосудия.

Единство законности и нравственности находит свое во­площение в законодательстве о правосудии, его основных нача­лах, принятых мировым сообществом, а также в конституцион­ном национальном законодательстве.

Всеобщая декларация прав человека, принятая Организа­цией Объединенных Наций 10 декабря 1948 года, содержит ряд принципиальных требований к организации правосудия, кото­рые с полным основанием можно отнести к числу общечелове­ческих правовых ценностей. Одновременно они воплощают и нравственные требования, общепризнанные нравственные цен­ности, отражают важнейшие этические категории. Гуманизм, справедливость, защита достоинства человека характеризуют нормы этого важнейшего документа ООН.

Ст. 1 Всеобщей декларации прав человека устанавливает, что все люди рождаются свободными и равными в своем досто­инстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства.

В ст. 7 говорится, что все люди равны перед законом и имеют право, без всякого различия, на равную защиту закона.

Ст. 5 запрещает подвергать кого бы то ни было пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижающим его достоинство об­ращению и наказанию.

Ст. 11 провозглашает презумпцию невиновности, принцип гласности судебного разбирательства с обеспечением всех воз­можностей для защиты.

Ст. 12 гласит, что никто не может подвергаться произволь­ному вмешательству в его личную и семейную жизнь, произ­вольным посягательствам на неприкосновенность его жилища, тайну его корреспонденции или на его честь и репутацию. Каж­дый имеет право на защиту закона от такого вмешательства или таких посягательств.

В ст. 29 определяется, что при осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ог­раничениям, какие установлены законом исключительно в це­лях обеспечения должного признания и уважения прав и сво­бод других и удовлетворения справедливых требований мора­ли, общественного порядка и общего благосостояния в демокра­тическом обществе.

Приведенные, а также и другие положения Всеобщей дек­ларации прав человека в юридической форме закрепляют нрав­ственные начала права, служат воплощению и защите нравст­венных ценностей.

Другой важнейший документ ООН —Международный пакт о гражданских и политических правах от 19 декабря 1966 года воспроизводит, развивает и конкретизирует положения Всеоб­щей декларации прав человека, в том числе и относящиеся к области прав в сфере правосудия.

Для уголовного процесса существенное значение имеют положения Пакта о процессуальных гарантиях личности.

Ст. 9 Пакта провозглашает право каждого человека на сво­боду и личную неприкосновенность и запрещает произвольный арест или содержание под стражей. Каждому арестованному сообщается о причине его ареста и в срочном порядке сообща­ется любое предъявляемое ему обвинение. Каждое арестован­ное или задержанное по уголовному обвинению лицо в срочном порядке доставляется к судье (или к другому должностному лицу, которому принадлежит по закону право осуществлять судебную власть) и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение. Содержание под стражей лиц, ожидающих судебного разбирательства, не должно быть общим правилом, но освобождение может ставиться в за­висимость от представления гарантий явки на суд, явки на судебное разбирательство в любой другой стадии и, в случае не­обходимости, явки для исполнения приговора. Каждому, кто лишен свободы вследствие ареста или содержания под стра­жей, принадлежит право на разбирательство его дела в суде, чтобы суд мог безотлагательно вынести постановление относи­тельно законности его задержания и распорядиться о его осво­бождении, если задержание незаконно. Каждый, кто был жерт­вой незаконного ареста или содержания под стражей, имеет право на компенсацию, обладающую исковой силой.

Приведенные нормы, предоставляя каждому человеку га­рантии против произвольного стеснения свободы и личной не­прикосновенности, делает судебную власть гарантом неприкос­новенности личности.

Ст. 10 Пакта обязывает гуманно обращаться со всеми ли­цами, лишенными свободы, и уважать их достоинство, прису­щее человеческой личности.

Ст. 14 провозглашает равенство всех лиц перед судами и трибуналами. Она устанавливает право каждого при рассмот­рении любого предъявляемого ему уголовного обвинения на спра­ведливое и публичное разбирательство его дела компетентным, независимым и беспристрастным судом, созданным на основа­нии закона. Ограничения гласности судебного разбирательства могут иметь место, в частности, "по соображениям морали. . . или когда того требуют интересы частной жизни сторон". Од­нако любое судебное постановление по уголовному или граж­данскому делу должно быть публичным, "за исключением тех случаев, когда интересы несовершеннолетних требуют другого или когда дело касается матримониальных споров или опеки над детьми".

В ст. 14 Пакта содержатся формулировка презумпции не­виновности, а также перечень процессуальных гарантий, кото­рые как минимум должны предоставляться каждому обвиняе­мому в преступлении на основе полного равенства. К их числу относятся, в частности, право знать характер и основания предъ­являемого обвинения, о чем лицо должно уведомляться "в сроч­ном порядке и подробно" на языке, который оно понимает; быть судимым без неоправданной задержки; право иметь достаточ­ное время и возможности для подготовки своей защиты и сно­ситься с выбранным им самим защитником; быть судимым в его присутствии и защищать себя лично или через посредство вы­бранного им самим защитника; допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти сви­детели были допрошены; не быть принуждаемым к даче показаний против себя самого или к признанию себя виновным; поль­зоваться бесплатной помощью переводчика; при отсутствии достаточных средств пользоваться безвозмездно помощью за­щитника. Каждый осужденный за какое-либо преступление имеет право на пересмотр его осуждения и приговора выше­стоящей судебной инстанцией согласно закону. Никто не дол­жен быть вторично судим или наказан за преступление, за ко­торое он уже был окончательно осужден или оправдан в соот­ветствии с законом и уголовно-процессуальным правом каждой страны.

Ст. 15 Пакта устанавливает принцип уголовного права— "нет преступления без закона" — nullum crimeh — и положе­ние об обратной силе уголовного закона; смягчающего ответст­венность, а ст. 17 воспроизводит ст. 12 Всеобщей декларации прав человека, цитированную выше.

Международный пакт о гражданских и политических пра­вах, таким образом, развивая идеи гуманизма и справедливо­сти применительно к производству по уголовным делам, уста­навливает конкретные процессуальные гарантии личности, ко­торые как минимум должны быть воплощены в национальном законодательстве членов мирового сообщества.

В конституционном законодательстве всех государств при регулировании основ организации и деятельности судебной вла­сти гуманные идеи нормативных актов мирового сообщества, отражающие общечеловеческие нравственно-правовые ценности, находят более или менее полное воплощение. Именно кон­ституционное законодательство, как правило, формулирует принципы правосудия и правоохранительной деятельности.

Конституция Российской Федерации 1993 года содержит развернутую систему норм, создающих гарантии прав лично­сти, включая гарантии справедливого правосудия, которые от­ражают общечеловеческие правовые и нравственные ценности.

Одна из ключевых статей Конституции России — ст. 2, помещенная в главе первой, где определяются основы консти­туционного строя, гласит: "Человек, его права и свободы явля­ются  высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства". Здесь мы имеем дело с формулировкой принципа гуманизма, выраженной в праве на высшем, конституционном уровне. Эта конституционная норма, воспроизводящая этический принцип, обязывает прежде всего последовательно реализовать идею гу­манизма во всем законодательстве, начиная с самой Конститу­ции. Гуманизм, человеколюбие должны пронизывать все отрасли права России. Все, что не соответствует признанию человека высшей ценностью, должно быть устранено из отраслевого за­конодательства, какую бы область общественной жизни оно ни регулировало. Гуманизм — ведущий принцип правоприменительной деятельности. Государство, его органы обязаны при­знавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина.

Правосудие, деятельность судебной власти должны соот­ветствовать принципу гуманизма. Процессуальное законодатель­ство призвано создавать такой порядок судопроизводства, ко­торый обеспечивал бы защиту человека от правонарушений, в том числе от преступлений, восстановление нарушенных прав, охрану чести, достоинства, репутации честных людей. В то же время и те, кто подозревается или обвиняется в правонаруше­ниях, преступлениях, должны быть ограждены от необоснован­ных обвинений и тем более необоснованного осуждения. Их сво­боды, права и законные интересы должны быть ограждены долж­ным образом от необоснованного стеснения или нарушения, их человеческое достоинство не должно унижаться.

Ст. 7 Конституции характеризует гуманистическую сущ­ность Российской Федерации как социального государства, по­литика которого направлена на создание условий, обеспечиваю­щих достойную жизнь и свободное развитие человека.

Гуманизм права и правопорядка в России ярко выражает глава вторая Конституции — "Права и свободы человека и гра­жданина". Ст. 17 Конституции фиксирует, что в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы че­ловека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституци­ей. Основные права и свободы человека неотчуждаемы и при­надлежат каждому от рождения. Осуществление прав и свобод не должно нарушать прав и свобод других лиц. Ст. 18 Консти­туции устанавливает, что права и свободы человека и гражда­нина являются непосредственно действующими. Они определя­ют смысл, содержание и применение законов, деятельность за­конодательной и исполнительной власти, местного самоуправ­ления. Права и свободы обеспечиваются правосудием.

Регулируя начала правосудия, Конституция России фик­сирует их демократическое содержание, отражая требования справедливости и гуманности.

Важнейшая этическая категория — категория справедли­вости означает прежде всего требование равенства между людь­ми. Ст. 19 Конституции провозглашает: "Все равны перед законом и судом". Государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, националь­ности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убежде­ний, принадлежности к общественным объединениям и других обстоятельств. Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, язы­ковой или религиозной принадлежности.

В ряде конституционных норм гарантируется охрана жиз­ни, чести, достоинства человека, личная неприкосновенность, неприкосновенность жилища, охрана частной жизни — важ­нейших благ, защита которых предусматривается документами мирового сообщества. При этом во многих случаях их гарантом является судебная власть.

Ст. 20 Конституции устанавливает: каждый имеет право на жизнь. Смертная казнь впредь до ее отмены может устанавли­ваться федеральным законом в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни при предоставлении обвиняемому права на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей.

В марте 1897 г. Государственная Дума Российской Федера­ции отклонила проект закона о моратории на исполнение смертной казни в России. Недавно представитель России в Совете Европы подписал протокол Европейской конвенции об отмене смертной казни. Но окончательное решение должна принять Государственная Дума.

Ст. 21 Конституции посвящена охране достоинства челове­ка. Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления. Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или уни­жающему человеческое достоинство обращению или наказанию. Ст. 23 устанавливает право каждого на защиту чести и досто­инства.                                              

В соответствии со ст. 22 Конституции каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов.

Право каждого на неприкосновенность частной жизни, лич­ную и семейную тайну устанавливает ст. 23 Конституции, а ст. 24 запрещает сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия.

Ст. 23 Конституции устанавливает право каждого на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений. Ограничение этого права допускается толь­ко на основании судебного решения.

Ст. 25 Конституции гласит: "Жилище неприкосновенно. Никто не вправе проникать в жилище против воли проживаю­щих в нем лиц иначе как в случаях, установленных федераль­ным законом, или на основании судебного решения".

Глава седьмая Конституции Российской Федерации уста­навливает демократические принципы организации и деятель­ности судебной власти: осуществление правосудия только су­дом; независимость судей и подчинение их только Конституции Российской Федерации и закону; несменяемость судей; непри­косновенность судей; гласность суда; состязательность. Ст. 32 Конституции установила право граждан Российской Федера­ции участвовать в отправлении правосудия, а ст. 123 преду­смотрела возможность ведения судопроизводства с участием присяжных заседателей.

Конституция России 1993 года, расширив круг прав и сво­бод человека, восприняв важнейшие положения международ­но-правовых актов, воплощающих общепризнанные нравствен­но-правовые ценности, и усилив судебные гарантии личности, основных человеческих благ, существенно усовершенствовала основы российского права, его нравственный потенциал.

2. Нравственные принципы и нормы в материальном праве

 

При производстве по уголовным делам суд, органы следст­вия, дознания, прокуратуры применяют нормы различных от­раслей права. Однако по любому уголовному делу центральное место занимает применение уголовного права. Поэтому целесо­образно рассмотреть нравственную характеристику уголовного права, причем лишь некоторых его институтов, так как этиче­ские основы и содержание уголовного права в целом требуют углубленного и развернутого самостоятельного научного иссле­дования *.

* Среди работ, посвященных этим проблемам, см., в частности: Кузнецова Н. Ф. Уголовное право и мораль. М., 1967; Карпец И. И. Уголовное право и этика. М., 1985.

 

Уголовное право служит задаче охраны человека и обще­ства от общественно опасных деяний, определяя, что является преступлением, устанавливая уголовные наказания и правила их применения к лицам, виновным в преступлении. История уголовного права в прошлом — история кровавых, мучитель­ных, унижающих человека наказаний. Двигаясь по пути про­гресса, человечество постепенно избавляется от смертной каз­ни и гуманизирует уголовное право.

Уголовный кодекс Российской Федерации 1996 г. относит к числу принципов, на которых основывается Кодекс, законность, равенство граждан перед законом, принцип вины, справедли­вость и гуманизм. Принципы уголовного права выражают осно­вополагающие идеи, в соответствии с которыми создается и функционирует эта отрасль права.

Итак, к числу принципов уголовного права России отно­сятся принципы гуманизма и справедливости, отражающие ко­ренные требования этики.                         

В уголовном праве принципиальное значение имеет опре­деление понятия преступления, а одну из сложных и важных для общества проблем составляет криминализация и декриминализация тех или иных деяний. При решении этой проблемы мы наблюдаем неразрывную связь уголовного права и нравст­венности.

Преступление, посягающее на права и свободы человека, на интересы общества, представляет собой нарушение не толь­ко правовых, но и нравственных норм. Поэтому отнесение тех или иных деяний к числу преступлений, установление за них уголовной ответственности опирается на их нравственное осу­ждение обществом, признание их злом в общественном созна­нии. "В принципе всякое деяние, прежде чем стать преступле­нием в глазах населения, во всяком случае подавляющей его части, рассматривается как безнравственное. В тех случаях, когда законодатель устанавливает уголовную ответственность за то или иное деяние, не осуждаемое нравственностью, созда­ние соответствующего уголовного закона является ошибочным или  преждевременным" *.

* Ковалев М. И. Роль правосознания и юридической техники в развитии уголовного законодательства//Советское государство и право. 1985. № 8. С. 74.

 

С другой стороны, исключение из числа преступлений тех или иных деяний, противоречащих общественной нравственно­сти, глубоко безнравственных, должно производиться осмотри­тельно с учетом последствий как правового, так и нравственно­го характера.

Вопрос о включении признака аморальности в само поня­тие преступления, определяемое законом, вызвал дискуссию между учеными. Так, А. А. Пионтковский считал, что "хотя вся­кое преступление в нашем обществе есть одновременно не только действие противоправное, но и аморальное, этот последний при­знак нет необходимости специально вводить в определение по­нятия преступления, так как понятие противоправности дея­ния тем самым предполагает его противоречие коммунистиче­ской морали" *. А. А. Герценаон же полагал, что в определении понятия преступления должна быть отражена отрицательная морально-политическая оценка**. И. И. Карпец поддерживал по­зицию А. А. Герцензона и считал, что "элемент этический дол­жен быть выделен в определении преступления" ***.

* Курс советского уголовного права. В 6 т. Т. II. М., 1970. С. 28.

** См.: Герцензон А. А. Понятие преступления в советском уголовном праве. М., 1955. С. 51—52.

*** Карпец И. И. Указ. соч. С. 91.

 

Как видим, никто из специалистов в области уголовного права не отрицает того, что преступление — деяние не только противоправное, но и аморальное. Вряд ли последователен взгляд тех, кто признает аморальность любого преступления и одно­временно возражает против включения признака аморальности в законодательное определение понятия преступления.

Признак аморальности, моральной осуждаемости деяния характеризует каждый состав преступления, все без исключения преступления аморальны *.

* См.: Проблемы судебной этики/Под ред. М. С. Строговича. С. 33; Кузне­цова Н. Ф. Указ. соч. С. 50.

 

Тем не менее ст. 14 Уголовного кодекса 1996 г. в определе­ние понятия преступления признак аморальности не включила.

В российском уголовном праве с момента принятия в 1958 году Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных рес­публик не применяется аналогия закона. До этого в соответст­вии с Уголовным кодексом РСФСР 1926 года (ст. 16) допуска­лось наказание за общественно опасные действия, не преду­смотренные Уголовным кодексом, "применительно к тем стать­ям кодекса, которые предусматривают наиболее сходные по роду преступления". Наличие возможности применения уголовного закона по аналогии открывает путь к произволу, а это с этиче­ской точки зрения безнравственно. Государство присваивает себе право наказывать человека за действие или бездействие, кото­рое уголовным законом не запрещено, в момент его совершения было не наказуемо, во всяком случае в уголовном прядке. Если в ряде других отраслей права аналогия допустима и может быть нравственно оправдана, то в уголовном праве, где речь идет о признании человека преступником и его уголовном наказании, применение аналогии несправедливо.

Вслед за международно-правовыми нормами ст. 54 Кон­ституции России в настоящее время устанавливает гуманный принцип уголовного права — nullum crimen sine poena, nulla роепа sine lege — "никто не может нести ответственность за деяние, которое в момент его совершения не признавалось пра­вонарушением". Если после совершения правонарушения от­ветственность за него устранена или смягчена, применяется новый закон. При этом закон, устанавливающий или отягчаю­щий ответственность, обратной силы не имеет.

Последнее положение, крайне важное именно для уголов­ного права, обусловлено нравственно теми же причинами, что и отказ от аналогии. Человек, наказываемый за действия, кото­рые при их совершении не считались преступными, становится жертвой произвола, объектом расправы.

Целый комплекс нравственных проблем связан с уголов­ном наказанием. Среди них заслуживают внимания прежде всего цели наказания. Исторически цели и нравственное обоснование уголовного наказания получали разную трактовку. Объяснения природы и цели наказания давали различные теории: теория возмездия, теория устрашения, теория целесообразности, тео­рия психологического принуждения, теория заглажения вреда и т. п.*.

* См., например: Карпец И. И. Указ. соч. С. 156-199.

 

Признание целью уголовного наказания устрашения, воз­никшее, видимо, вместе с уголовным правом и бытующее до настоящего времени в обыденном общественном сознании, вле­чет за собой ужесточение уголовной ответственности, дегума­низацию уголовного права. Опыт средневековых государств с их поражающей воображение изобретательностью в мучитель­стве человека, разнообразии видов смертной казни и предше­ствовавших ей пыток свидетельствует о том, что наказание, целью которого является устрашение, не только антигуманно, но и не достигает целей, которые преследует законодатель.

Наказание как возмездие рассматривал еще Аристотель, который писал, что "люди стараются воздать за зло злом, и если подобное воздаяние невозможно, то такое состояние счи­тается рабством" * Кант также считал наказание возмездием и, как многие другие, поддерживал идею талиона. Возмездие есть отплата, кара за причиненное зло. Принятие идеи наказания как возмездия при всех ее модификациях приводит логически к признанию талиона. Талион был свойствен далекому прошло­му, когда возмездие за преступление должно было по силе точно равняться причиненному злу ("око за око, зуб за зуб"). Призна­ние возмездия в качестве цели наказания влечет за собой признание того, что наиболее эффективны самые строгие нака­зания, и необходимость реанимации идеи талиона, несовмести­мой с представлениями о правопорядке в современном цивили­зованном обществе.

* Аристотель. Этика. СПб., 1908. С. 89.

 

Разработка нового уголовного законодательства актуали­зировала проблему нравственного обоснования системы уголов­ных наказаний. Здесь наибольшие сложности вызывает оправ­дание сохранения института смертной казни в национальном законодательстве. Не вдаваясь в аргументы активных против­ников и сторонников смертной казни, отметим лишь, что смерт­ная казнь представляет собой убийство человека по воле госу­дарства на основании решения других людей, которым доверя­ется судебная власть. Смертная казнь никогда не может быть гуманной. Но в то же время в конкретных обстоятельствах при наличии законных оснований она может считаться в отноше­нии отдельного человека справедливым наказанием. При этом надо иметь в виду, что судебная ошибка здесь непоправима: судебное убийство — самая крайняя и жестокая несправедли­вость в отношении человека, которую может допустить госу­дарство.

Система уголовных наказаний в России подверглась изме­нениям и, надо полагать, претерпит новые серьезные преобра­зования. Важно, чтобы эти изменения не вели к ужесточению системы наказаний, а сами наказания не унижали человече­ское достоинство осужденных.

Анализ нравственной стороны других институтов уголов­ного права, связанных с наказанием, потребовал бы многих ис­следований. Здесь уместно лишь отметить, что статьи Уголов­ного кодекса, определяющие общие начала назначения наказа­ния, предусматривают индивидуализацию уголовной ответст­венности как проявление справедливости в ее распределитель­ном аспекте: лицу, совершившему преступление, должно быть назначено справедливое наказание.

3. Нравственное содержание уголовно-процессуального законодательства

 

Нравственное значение конкретных уголовно-процессуальных норм может быть полнее уяснено на основе ознакомления с более общими, принципиальными положениями уголовно-про­цессуального права. Это важно потому, что нравственный ас­пект того или иного процессуального института или же отдель­ной нормы далеко не всегда очевиден, если рассматривать их изолированно, вне всей процессуальной системы. Здесь умест­но напомнить справедливую мысль М. С. Строговича, писавше­го, что "... было бы упрощением и вульгаризацией искать нрав­ственное содержание в каждой отдельной процессуальной нор­ме, например, в норме, определяющей структуру обвинитель­ного заключения, или в норме о судебных издержках и т. п. " *. Но даже эти примеры могут получить иное толкование. Так, нормы УПК о судебных издержках исходят из необходимости возмещения расходов в связи с производством по делу за счет виновного в преступлении, повлекшем это производство, что справедливо. В то же время они принимаются на счет государ­ства при оправдании, прекращении уголовного дела, а также при несостоятельности лица, с которого они должны быть взы­сканы. Суммы, выплаченные переводчику, не могут быть взы­сканы с осужденного.

* Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса: В 2 т. Т. I. М., 1968. С.178.

 

Но если рассматривать законодательство об уголовном су­допроизводстве и уголовно-процессуальную деятельность как единую функционирующую систему, то нравственные начала уголовного судопроизводства выявляются достаточно отчетливо.

Уголовно-процессуальное законодательство и основанная на нем процессуальная деятельность проникнуты нравствен­ным содержанием.

Особенностью уголовно-процессуального права, характери­зующей его в целом, является гуманизм, ориентированность на создание системы гарантий личности.

Итальянский юрист Ферри (1856—1929), подчеркивая специ­фику уголовно-процессуального права, утверждал, что уго­ловный кодекс пишется для преступников, а уголовно-процессуальный — для честных людей. Этот афоризм не лишен рационального зерна. В уголовном законодательстве домини­рует карательное начало, в законодательстве о судопроиз­водстве ведущая роль принадлежит гарантиям личности и правосудия.

Уголовно-процессуальное право призвано обеспечить справедливость при расследовании и разрешении уголовных дел.

Требование справедливости означает в уголовном процес­се исключение случаев осуждения невиновных, привлечения их к уголовной ответственности. Обвинительный приговор в отношении невиновного — проявление несправедливости, по­прание прав, свобод, достоинства человека той самой государ­ственной властью, которая обязана их защищать.

Справедливость в уголовном процессе означает раскры­тие преступлений и привлечение к ответственности винов­ных. Положение, при котором около половины преступлений, а по некоторым видам их преобладающая часть остается не­раскрытой, противоречит требованию справедливости. Зло, причиненное преступником, остается без должного воздая­ния, а сам преступник получает возможность совершать но­вые преступления.

Справедливость в правосудии по уголовным делам выра­жается в строгом соблюдении принципа индивидуализации от­ветственности, требований уголовного закона о назначении на­казания с учетом обстоятельств дела и личности виновного. Уголовно-процессуальный закон относит к числу задач уголов­ного судопроизводства справедливое наказание виновных в пре­ступлении. Именно с соразмерностью наказания действующий УПК связывает понятие справедливости приговора (ст. 347).

Справедливость обязывает в уголовном процессе обеспе­чить возмещение вреда, причиненного преступлением, восста­новить полностью или в максимальной степени ущерб, причи­ненный потерпевшему. Заметим, что там, где преступление ос­талось нераскрытым, возмещение причиненного преступлени­ем ущерба в соответствии со ст. 52 Конституции России обеспе­чивает государство.

Справедливость в уголовном процессе означает, далее, обес­печение равенства всех граждан перед законом и судом, запрет какой-либо дискриминации или каких-либо привилегий в зави­симости от различия людей по их происхождению или положе­нию в обществе и по иным признакам.

Основополагающие правовые принципы правосудия про­никнуты нравственным содержанием. Они базируются на нрав­ственных требованиях справедливости, гуманности, охраны чести и достоинства человека.

Ст. 15 Конституции России устанавливает принцип закон­ности. Органы государственной власти, органы местного само­управления, должностные лица, граждане и их объединения обязаны соблюдать Конституцию Российской Федерации и за­коны. Принцип законности в уголовном судопроизводстве озна­чает строгое соблюдение материального и процессуального за­кона, всех гарантий личности и правосудия. Ни следователь, ни прокурор, ни суд не вправе отступать от требований закона под предлогом каких бы то ни было якобы благих целей (в интере­сах усиления борьбы с преступностью, целесообразности, эко­номии и т. д.).

Ст. 120 Конституции России предусматривает право и обя­занность суда, установившего при рассмотрении дела несоот­ветствие акта государственного или иного органа закону, при­нять решение в соответствии с законом.

Нравственная сторона принципа законности в уголовном процессе состоит в соблюдении нравственных требований, во­площенных в законе, запрете поступать по произволу, субъек­тивному усмотрению в отношении человека, что неминуемо сле­дует за послаблениями в отношении режима законности в уго­ловном процессе. Соблюдение закона— нравственный, а не толь­ко юридический долг судьи, следователя, прокурора, адвоката.

Нарушение закона судьей, работником правоохранитель­ных органов всегда безнравственно. Если это нарушение дела­ется сознательно, то оно может перерасти в должностное пре­ступление. Если закон нарушается деятелем юстиции вследст­вие низкого уровня профессионализма, плохой юридической подготовки, неряшливости и т. п., то такие действия и решения также аморальны.

Нравственная характеристика принципа равенства перед законом и судом как непременного условия реализации требо­вания справедливости в ее уравнительном аспекте очевидна. Проблема состоит в том, чтобы декларированный Конституци­ей, этот принцип правосудия реализовывался в жизни, чтобы на деле не было неравенства в защите от преступлений и от­ветственности за них между людьми разных национальностей, имущественного и социального положения и т. д.

Принцип независимости судей и подчинения их только за­кону означает не только запрет вмешательства в судебную деятельность кого бы то ни было. Этот принцип одновременно возлагает на судей личную нравственную ответственность за справедливость принимаемых ими решений. Судья, которому гарантирована независимость, не вправе переложить свою ответственность за выполнение профессионального долга на кого-либо другого. Эта мысль достаточно ясно выражена в принятых VII Конгрессом ООН по предупреждению преступности и обра­щению с правонарушителями 6 сентября 1985 года "Основных принципах независимости судебных органов". В п. 6 "Основных принципов..." говорится: "Принцип независимости судебных ор­ганов дает судебным органам право и требует от них обеспечения справедливого ведения судебного разбирательства и соблю­дения прав сторон".

Несменяемость и неприкосновенность судей, предусмотрен­ные ст. 121 и 122 Конституции России, служат охране незави­симости судебной власти. Одновременно они обязывают судью честно исполнять свой долг, руководствуясь только законом и собственной совестью, быть объективным и беспристрастным.

Гласность — важнейшее начало демократического право­судия. Тайный процесс — атрибут средневековья и тоталита­ризма служит устрашению и антигуманен по своей сути, так как оставляет человека наедине с преследующими его агента­ми власти, действующими вне контроля общества. Ст. 123 Кон­ституции России определяет, что разбирательство дел во всех судах открытое. Одновременно предусмотрена возможность слу­шания дела в закрытом заседании, но лишь в случаях, преду­смотренных федеральным законом. Эти случаи по уголовно-процессуальному законодательству России связаны с охраной нрав­ственности, ограждением неприкосновенности частной жизни, личной и семейной тайны (дела о половых преступлениях, дела, при рассмотрении которых возможно разглашение сведений об интимных сторонах жизни участвующих в них лиц). Исключе­ния из правил о гласности обусловлены приоритетом нравст­венных требований над общим установлением права об откры­том слушании дел в суде.

Ст. 123 Конституции России устанавливает принцип состя­зательности в судопроизводстве. Сердцевину состязательности составляет в уголовном процессе равенство процессуальных прав сторон обвинения и защиты. Так, в правосудии по уголовным делам находит свое реальное выражение требование справед­ливости в ее уравнительном аспекте.

Особое место среди принципов уголовного процесса при­надлежит презумпции невиновности и связанному с ней праву обвиняемого на защиту (ст. 49, 48 Конституции). Эти принципы выражают гуманную сущность правопорядка в целом. Человек, обвиненный в преступлении, — не бесправный объект пресле­дования, а субъект уголовного процесса. Ему гарантируется воз­можность активно защищаться от обвинения как лично, так и с помощью защитника. Тот, кого представитель власти или по­терпевший обвиняет в преступлении, не считается преступни­ком, пока его виновность не доказана и не признана приговором суда, вступившим в законную силу. Обвиняемый считается не­виновным до этого момента. Презумпция невиновности опира­ется на более широкую презумпцию добропорядочности любого человека, пока не доказано обратное. Она исходит из призна­ния ценности человеческой личности, уважения к человеку, его достоинству. Человек, даже и официально обвиненный в пре­ступлении, еще юридически и морально не преступник. Он лишь обвиняется. Он может быть оправдан, и кроме того, обвини­тельный приговор может быть отменен, а осужденный — реа­билитирован на основании решения вышестоящего суда.

Наряду с общими принципиальными установлениями уголовно-процессуального законодательства, придающими процес­суальной деятельности и процессуальным отношениям нрав­ственный характер, существует и система отдельных конкрет­ных норм, направленных на охрану нравственных ценностей в ходе производства на различных стадиях процесса, при со­вершении следственных и судебных действий и принятии ре­шений.                                         

Так, уголовно-процессуальное законодательство запрещает при производстве следственных и судебных действий разгла­шать сведения об обстоятельствах интимной жизни (см. ст. 18, 170 УПК). Личный обыск может производиться только лицом одного пола с обыскиваемым и в присутствии понятых того же пола (ст. 172 УПК). Следователь не присутствует при освиде­тельствовании лица другого пола, если оно сопровождается об­нажением этого лица. В этих случаях освидетельствование про­изводится в присутствии понятых того же пола, что и лицо, подвергаемое освидетельствованию (ст. 181 УПК). Производст­во следственного эксперимента допускается, если при этом не унижается достоинство и честь участвующих в нем лиц и окру­жающих (ст. 183 УПК).

При заключении под стражу обвиняемого или подозревае­мого в случае наличия у заключенного под стражу несовершен­нолетних детей, остающихся без присмотра, орган дознания, следователь, прокурор и суд обязаны передать их на попечение родственников либо других лиц или учреждений (ст. 98 УПК).

К несовершеннолетним обвиняемым и подозреваемым за­держание и заключение под стражу в качестве меры пресече­ния могут применяться лишь в исключительных случаях, когда это вызывается тяжестью совершенного преступления (ст. 393 УПК). При решении вопроса о санкции на арест несовершеннолетнего прокурор обязан во всех случаях лично допросить обвиняемого или подозреваемого несовершеннолетнего.

Суд вправе удалить несовершеннолетнего подсудимого из зала судебного заседания на время исследования обстоятельств» могущих отрицательно повлиять на него (ст. 402 УПК).

Наложение ареста на корреспонденцию и выемка ее в почтово-телеграфных учреждениях могут производиться только с санкции прокурора или по определению суда на основании мотивированного постановления следователя (ст. 174 УПК).

В случае наложения ареста на имущество из него должны быть исключены предметы, необходимые для самого обвиняе­мого и лиц, находящихся на его иждивении. Перечень таких предметов устанавливает закон (ст. 175 УПК).

При оправдании подсудимого или освобождении его от на­казания либо от отбывания наказания или в случае осуждения его к наказанию, не связанному с лишением свободы, суд, если подсудимый находится под стражей, освобождает его немед­ленно в зале суда (ст. 319 УПК).

До обращения обвинительного приговора к исполнению близким родственникам осужденного, содержащегося под стра­жей, по их просьбе предоставляется свидание с ним. Семья осу­жденного, приговоренного к лишению свободы, ставится в из­вестность о том, куда он направляется для отбывания наказа­ния (ст. 360 УПК).

В случае тяжелой болезни осужденного, препятствующей отбыванию наказания, суд может отсрочить исполнение приго­вора (ст. 361 УПК), а если осужденный во время отбывания наказания заболел хронической душевной или иной тяжкой болезнью, препятствующей отбыванию наказания, суд может освободить его от дальнейшего отбывания наказания (ст. 362 УПК).

Высоконравственный, гуманный смысл названных выше и многих других норм уголовно-процессуального права наполня­ет все уголовно-процессуальные отношения и процессуальную деятельность на досудебных стадиях нравственным содержа­нием. При этом уголовно-процессуальное право, как и все рос­сийское право, развивается в направлении последовательной гуманизации, расширения гарантий справедливости, уважения достоинства личности.

Ст. 243 УПК России, определяющая положение судьи, пред­седательствующего по делу, возлагает на него руководство су­дебным заседанием, обязанность принимать все предусмотрен­ные законом меры к всестороннему, полному и объективному исследованию обстоятельств дела и установлению истины. Он обязан устранять из судебного разбирательства все, не имею­щее отношения к делу, и обеспечивать воспитательное воздей­ствие судебного процесса. Решение всех этих задач требует стро­гого соблюдения как правовых, так и нравственных норм. Искание истины не может быть успешным, если судья необъекти­вен, пристрастен, склонен заранее к принятию одной версии. Всестороннее, полное и объективное исследование обстоятельств дела, его справедливое разрешение — обязанность суда, дея­тельностью которого руководит председательствующий, и су­дьи, единолично рассматривающего уголовное дело.

Воспитательное воздействие судебного процесса включает в себя и нравственное воспитание, которое достигается в зна­чительной степени безупречным соблюдением в судебном раз­бирательстве нравственных норм судьями и всеми профессио­нальными участниками уголовного судопроизводства.

К числу гарантий правосудия относится равенство прав сторон. Обвинитель, подсудимый, защитник, а также потерпев­ший, гражданский истец, гражданский ответчик и их предста­вители пользуются равными правами по представлению дока­зательств, участию в исследовании доказательств и заявлению ходатайств. Состязательность судебного разбирательства спо­собствует установлению истины по делу. Одновременно она от­ражает гуманные начала судебной деятельности, когда подсу­димый рассматривается законом не как объект исследования, а как активный участник судебного разбирательства, когда про­тивоборствующие в споре стороны уравниваются в своих пра­вовых возможностях.

Нравственным содержанием наполнены и многие другие нормы уголовно-процессуального закона, регулирующие общие условия и порядок судебного разбирательства. В частности, разбирательство дела в суде первой инстанции в отсутствие подсудимого допускается лишь в исключительных случаях, прямо оговоренных в законе (ст. 123 Конституции России, ст. 246, 247 УПК). Человек, обвиненный в преступлении, должен иметь возможность опровергать обвинение в целом или добиваться смягчения своей участи лично перед судом. Прокурор, пришед­ший к убеждению, что данные судебного следствия не подтвер­ждают предъявленного подсудимому обвинения, обязан отка­заться от обвинения (ст. 248 УПК). При неявке потерпевшего в судебное заседание суд откладывает судебное разбирательст­во, если найдет, что в его отсутствие невозможны полное выяс­нение всех обстоятельств дела и защита прав и законных инте­ресов потерпевшего (ст. 253 УПК). Изменение обвинения в суде не допускается, если при этом ухудшается положение подсу­димого или нарушается его право на защиту (ст. 254 УПК). Лица моложе шестнадцати лет, если они не являются обвиняемыми, потерпевшими или свидетелями по делу, не допускаются в зал судебного заседания. В судебном заседании все присутствующие лица обязаны соблюдать порядок и беспрекословно под­чиняться распоряжениям председательствующего, а также об­ращаться к суду стоя и т. д. (ст. 262, 263 УПК).

Вышестоящий суд не вправе ухудшить положение подсу­димого, подавшего жалобу на приговор (ст. 340, 341, 350, 353 УПК).

О ряде других процессуальных норм, регламентирующих отдельные процессуальные действия в их нравственном аспек­те, будет сказано ниже. Но бесспорным является то, что все законодательство, регламентирующее деятельность суда, пред­полагает строгое соблюдение нравственных норм.

4. Правовые и нравственные отношения в уголовном процессе

 

Нравственное содержание уголовно-процессуальных отно­шений обусловлено нравственными началами уголовно-процессуального законодательства, регулирующего всю уголовно-процессуальную деятельность. В ходе этой деятельности реализу­ются и нравственные требования, адресованные лицам, кото­рые ее осуществляют.

М. С. Строгович, как и многие другие ученые, различает в уголовном процессе два основных элемента: основанную на за­коне деятельность органов следствия, прокуратуры и суда и правоотношения этих органов как друг с другом, так и с лица­ми и организациями, на которых распространяется их деятель­ность. Он писал: "... уголовно-процессуальные отношения пред­ставляют собой правовую форму деятельности органов следст­вия, прокуратуры и суда, осуществляющих возложенные на них законом задачи.., а сама эта деятельность есть содержание уго­ловно-процессуальных отношений"*.

* Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. Т. I. С. 34.

 

Уголовный процесс — это в определенном смысле система уголовно-процессуальных отношений, в которых участвуют все субъекты уголовного процесса, которые одновременно являют­ся и субъектами правоотношений.

В процессуальной литературе некоторые ученые выделя­ют центральное правоотношение: между судом и подсудимым* или между органами власти и обвиняемым **. Выделение этого комплексного правоотношения, которое, естественно, включает более конкретные правоотношения, представляется обоснован­ным. Оно способствует, по сути, гуманизации подхода к анали­зу системы процессуальных правоотношений.

* См.: Эльконд П. С. Сущность советского уголовно-процессуального права. Л., 1963. С. 32—33.

** См.: Божьев В. П. Уголовно-процессуальные правоотношения. М., 1975. С.94—96.

 

В уголовном процессе правовые отношения существуют в тесном единстве с нравственными отношениями.

В этике нравственные отношения принято рассматривать в двух аспектах, на разных уровнях.

Прежде всего, нравственные отношения — это установив­шаяся в обществе система нравственных ценностей, норм и за­претов, регулирующих поведение и реализуемых в повседнев­ной жизни. В этом смысле говорят о том, каковы нравственные отношения, сложившиеся в  данном обществе, социальной груп­пе, то есть какова реальная мораль этого общества с точки зре­ния установившихся в нем представлений о нравственных цен­ностях нравственных отношений.                    

С другой стороны, нравственные отношения — это отно­шения, в которые вступает и в которых находится отдельный человек, личность с другими людьми, руководствуясь представ­лениями о нравственном и безнравственном, добре и зле, веле­ниями долга, совести, чувством собственного достоинства.

Процессуальные отношения, как и иные правоотношения, в качестве основных элементов включают субъектов, объект и правовую связь между субъектами в виде прав и обязанностей.

Примерно по этой схеме можно анализировать и нравст­венные отношения, когда речь идет об отношениях между кон­кретными субъектами. Так, А. М. Архангельский пишет: "Всту­пая в так или иначе мотивированные отношения друг с другом, с обществом, люди возлагают на себя определенные моральные обязательства, фиксируемые сознанием долга, ответственности, совести. Наряду с этим нравственные отношения влекут за собой и моральные права для участников этих отношений, связанные с ожиданием исполнения обязанностей долга со стороны окружающих, с признанием личного достоинства, с ожиданием стимули­рующей оценки со стороны общественного мнения" *.

* Архангельский А. М. Курс лекций по марксистско-ленинской этике. М., 1974. С. 50.

 

Отдельный человек находится в системе моральных свя­зей, в моральных отношениях с другими людьми на разных уровнях. Эти связи типов: личность и личность; личность и кол­лектив; личность и группа (возрастная, профессиональная и др.) и, наконец, личность и общество и даже личность и человечество.

Нравственные отношения носят двусторонний характер. Люди вступают в нравственные отношения с другими потому, что в процессе своей деятельности так или иначе затрагивают интересы окружающих, которые отвечают им либо оценками, либо действиями, поступками.

Если анализировать процессуальные отношения под углом зрения их связи и соотношения с нравственными, то главное внимание следует уделять нравственным отношениям типа: личность — личность, так как при производстве по уголовному делу им принадлежит ведущее место. К примеру, следователь находится в процессуальных отношениях с обвиняемым. Оба субъекта этих правоотношений связаны процессуальными пра­вами и обязанностями. Но одновременно следователь несет и нравственные обязанности, которым соответствуют нравствен­ные права обвиняемого и т. п. Можно считать, что большинство процессуальных отношений включает в себя нравственные от­ношения или сопровождается ими.

Возьмем, к примеру, нравственные отношения между судь­ей, единолично рассматривающим и разрешающим уголовное дело, и подсудимым. Судья имеет право по закону в результате рассмотрения дела решать судьбу подсудимого. Но это юриди­ческое право реализуется в условиях, ,когда на судье лежат нравственные обязанности по отношению к подсудимому. Су­дья обязан исследовать дело объективно, беспристрастно и не­предвзято: он обязан видеть в подсудимом человека, не уни­жать его достоинство и не допускать такого рода действий со стороны участвующих в деле лиц; судья обязан заботиться о защите прав и интересов подсудимого как гражданина; при принятии решения быть справедливым, равно относясь к под­судимым, независимо от их социальных, имущественных и про­чих различий и определять их судьбу, руководствуясь законом и своей совестью, нравственным долгом.

Подсудимый несет нравственную обязанность проявлять уважение к суду, уважать достоинство потерпевшего и других участвующих в деле лиц, соблюдать в публичном процессе, в обращении с судьей и участниками процесса нравственные нор­мы. В то же время ему принадлежит нравственное право требо­вать от судьи справедливого правосудия. Например, невинов­ный, чье дело рассматривает судья, имеет моральное право на оправдание, какими бы внешне убедительными доказательст­вами ни оперировало обвинение. Подсудимый имеет нравствен­ное право требовать справедливости в назначении наказания, если он виновен, что означает, в частности, и гуманность, а во многих случаях и милосердие. Подсудимый вправе рассчиты­вать на ограждение его достоинства как человека, на охрану его личной жизни, уважение его права не свидетельствовать против себя самого и своих близких родственников или супруга.

Как видим, нравственные права и обязанности участников нравственных отношений тесно связаны с их процессуальным положением, регулируемым законом, но правоотношения обра­зуют как бы внешнюю оболочку, юридическую форму, в кото­рой функционируют нравственные отношения.

Если возвратиться к характеристике уголовного процесса в качестве сочетания содержания — процессуальной деятель­ности и формы — процессуальных отношений, то следует при­знать, что нравственные отношения скорее относятся к содер­жанию уголовного процесса, реализуются в виде нравственной деятельности.

Уголовно-процессуальные отношения, регулируемые зако­ном, не персонифицированы. Права и обязанности их субъектов обозначены применительно к абстрактным судьям, прокурорам, следователям, обвиняемым, потерпевшим и т. д. Но нравствен­ные отношения в рамках производства по уголовному делу — это отношения между конкретными людьми с присущими им лично индивидуальными нравственными качествами. Эту сто­рону дела пессимистически зафиксировала старинная русская поговорка: "Бойся не суда, бойся судью". В Уголовно-процессуальном кодексе все судьи, подсудимые, свидетели одинаковы, что вполне естественно. А в реальной жизни в правовых и нрав­ственных отношениях находятся при производстве по уголов­ному делу следователь "А", обвиняемый "Б", защитник "В", свидетели "Г'', "Д" и т. д.; прокурор "Е", затем судья "3" и т. п. Нравственные отношения, в которых они участвуют, — отно­шения между определенными личностями. Каждый осужден­ный, к примеру, помнит не абстрактного судью, а именно того конкретного человека, который его судил и приговорил к нака­занию, человека, которому он дает нравственную оценку и к которому питает определенные чувства.

Нравственные отношения при производстве по уголовному делу, складывающиеся между конкретными субъектами, отра­жают нравственные отношения в обществе в целом, систему принятых в нем нравственных ценностей. Так, средние века с их жестокостью, попранием личности, абсолютистской властью имели атрибутом инквизиционный процесс с бесправием обви­няемого, презумпцией виновности, пыткой как способом добы­вания "совершенного доказательства". Современный процесс цивилизованного общества требует гуманных форм, уважения достоинства личности, беспристрастного, независимого и ком­петентного суда.

О влиянии состояния нравственности общества в целом, характера существующих в нем нравственных отношений и признаваемых нравственных ценностей на уголовно-процессуальную деятельность и нравственные отношения в процессе можно судить, в частности, по тем явлениям, которые возникли в условиях кризиса, охватившего общество в последние несколь­ко лет. Широкое распространение получило уклонение граж­дан от свидетельствования на следствии и суде. Под влиянием угроз, подкупа, просто нежелания сотрудничать с органами го­сударства лжесвидетельство (обычно в пользу преступников) стало едва ли не привычным явлением. Средства массовой ин­формации сообщают о взяточничестве работников правоохра­нительных органов, экспертов, о невозможности организовать работу судов вследствие неявки народных заседателей в суды для выполнения своих обязанностей и других негативных про­цессах и фактах. Нравственный кризис в обществе сказывается на состоянии законности в государстве, на решении нравствен­ных проблем, возникающих при осуществлении правосудия и правоохранительной деятельности в целом.

Виды нравственных отношений при производстве по уго­ловному делу различаются в зависимости от стадии процесса, на которой они имеют место, и субъектов, в них участвующих.

На стадии возбуждения уголовного дела субъектами нрав­ственных отношений выступают заявитель — обычно постра­давший от преступления или иное лицо, сообщающее о престу­плении в силу правовой или нравственной обязанности, и про­курор, следователь, орган дознания, судья, правомочные и обя­занные по закону возбудить уголовное дело при обнаружении признаков преступления. При свершении тяжких преступле­ний на потерпевшем и ином лице, достоверно знающем о пре­ступлении, лежит не только правовая, но и нравственная обя­занность сообщить о нём органам власти. Должностные лица, правомочные и обязанные возбудить уголовное дело, несут нрав­ственную ответственность за уклонение от возбуждения дела, сокрытие преступлений, лишение потерпевшего права на су­дебную защиту. В то же время необоснованное возбуждение дела чревато стеснением прав и свобод граждан, может создать предпосылки для привлечения к ответственности невиновных. Процессуальные нормы, регулирующие правовые отношения на этой стадии процесса, определенны и обязывают к соответст­вующему поведению как должностных лиц, так и граждан. Од­нако дефекты нравственного свойства, присущие какой-то части этих людей, порождают неединичные отступления от закона и нравственного долга.

На предварительном следствии складываются и развива­ются нравственные отношения между следователем, ведущим расследование, и подозреваемым, обвиняемым, его защитником, а также с потерпевшим, гражданским истцом и гражданским ответчиком, экспертом, специалистом, переводчиком, свидете­лями и всеми остальными, с кем следователь вступает в кон­такт по долгу службы. С прокурором, органом дознания, лицом, производящим дознание, следователь также находится в нрав­ственных отношениях.

Наиболее острые ситуации, которые во многих случаях свя­заны с нравственным выбором и в которых проявляются нрав­ственные отношения, возникают при привлечении в качестве обвиняемого, применении мер процессуального принуждения, принятии решения об окончании следствия (прекращении дела или направлении его в суд).

Судья, назначая судебное заседание, также находится в нравственных отношениях с участниками процесса, прокуро­ром, следователем, хотя решения он принимает в их отсутст­вие. Его процессуальные права реализуются с учетом нравст­венных критериев. Например, право изменить обвинение в сто­рону смягчения реализуется в соответствии с нравственной обя­занностью справедливо оценивать действия, вмененные в вину обвиняемому, обнаружить и исправить ошибку, допущенную следователем и прокурором.

В судебном разбирательстве, где в условиях непосредст­венности судьи вступают в общение со всеми участниками про­цесса, нравственные отношения складываются как внутри кол­легии судей или присяжных заседателей, так и между судьями и сторонами, между сторонами, между судьями и экспертами, свидетелями и другими участвующими в деле лицами.

Судьи реализуют нравственную обязанность объективно, непредвзято исследовать дело, установить по нему истину и справедливо его разрешить. При этом они учитывают разное положение и разные притязания сторон, но руководствуются своей совестью и законом, заботясь о справедливости.

В суде присяжных присяжные вступают в нравственные отношения как между собой, так и с председательствующим по делу судьей и со сторонами.

При производстве в суде вышестоящей инстанции долг судей перед участниками процесса — тщательно проверить основания и содержание приговора, обнаружить несправедли­вость, и если она была допущена — исправить ее.

5. Соотношение цели и средства в уголовном процессе

 

Участники нравственных отношений, вступая в них и дей­ствуя соответствующим образом, так или иначе мотивируют свои поступки и поведение. Мотив является основанием поступка. Он представляет собой внутреннее побуждение к действию, заинтересованность в его совершении. Мотив реализуется в цели. Цель же — это желаемый результат предпринимаемого субъ­ектом действия или поступка. Участники уголовно-процессуальных отношений, действуя в пределах установленных зако­ном рамок, преследуют разные цели и, стремясь к их достиже­нию, используют разные средства.

Проблема соотношения цели и средства — одна из важ­нейших в этике. Она приобретает правовой аспект, едва мы кос­немся права и правоприменения. В узкой сфере уголовного про­цесса можно констатировать эволюцию в подходе к ее решению как в праве, так и в нравственном сознании. Если инквизицион­ный процесс был подчинен цели изобличить преступника во что бы то ни стало, чтобы затем жестоко его покарать "в нази­дание другим", то и средства, предназначенные для ее дости­жения, согласовывались с этой целью. Система доказательств "сосредоточилась на показаниях и прежде и главнее всего на собственном сознании и оговоре. Это сознание надо добыть во что бы то ни стало — не убеждением, так страхом, не страхом, так мукою. Средством для этого является пытка... Судья допы­тывается правды и считает за нее то, что слышит из запекших­ся от крика и страданий уст обвиняемого, которому жмут тис­ками голени и пальцы на руках, выворачивают суставы, жгут бока и подошвы, в которого вливают неимоверное количество воды. Этого нельзя делать всенародно — и суд уходит в подзе­мелье, в застенок" *, — так писал А. Ф. Кони о цели и средствах в средневековом уголовном процессе.

* Кони А. Ф. Собр. соч. В 8 т. Т. 4. М., 1967. С. 37.

 

В современном уголовном процессе цивилизованного обще­ства проблема соотношения цели и средства решается на иных нравственных и правовых началах.

В этике отвергается принцип: "цель оправдывает средст­ва", мнение, что для достижения благих целей оправданны любые средства. На место этой антигуманной формулы выдвига­ются принципиальные положения о том, что цель определяет сред­ства, но не оправдывает их, что несоответствие цели применяе­мых для ее достижения средств искажает природу самой цели. Нравственно только то средство, которое необходимо и достаточ­но для достижения нравственной цели. Тезисы "цель определяет средства" и "средства определяют цель" взаимодополняются.

Цель, для достижения которой надо применять безнравст­венные средства,— безнравственная цель. Нравственно то сред­ство, которое необходимо и достаточно для достижения нравст­венной цели, которое не противоречит более высокой и высшей цели, не изменяет ее морального характера, пишет философ В. И. Бакштановский *.

* См. Марксистская этика. Учебное пособие для вузов/Под общ. ред. А. И. Титаренко. М.,1980. С.152.

 

При толковании положений действующего уголовно-процессуального закона (ст. 2 УПК) в процессуальной литературе обсуждался вопрос о соотношении целей уголовного процесса и его задач. Представляется, что нет достаточных оснований ка­ким-либо образом противопоставлять эти понятия, между ко­торыми нет резкого различия. В то же время можно считать, что цель — это то, к чему стремятся, чего хотят достигнуть, а задача — это то, что надо сделать для достижения цели *.

* См.: Элъкинд П. С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве. Л., 1976.

 

Цель уголовного процесса — это защита личности и обще­ства от преступных посягательств путем справедливого право­судия. Задачи же состоят в раскрытии преступлений, изобли­чении виновных, привлечении их к справедливой ответствен­ности, восстановлении нарушенных преступлением прав.

П. С. Элькинд, исследовав виды целей в уголовном процес­се, различала цели перспективные и ближайшие; цели всего уголовного процесса и отдельных стадий; цели всей уголовно-процессуальной деятельности и цели функциональные. Она выделяла цели официальные и неофициальные и отмечала, что "неофициальные цели могут быть результатом как безразлич­ного отношения субъекта к целям судопроизводства..., так и явно отрицательного отношения к таким целям" *.

* Там же. С. 57—58.

 

Классификация целей в уголовном процессе представляет интерес с нравственных позиций. При этом для судебной этики особенно важно рассмотрение соотношения официальных це­лей, определяемых законом или из него выводимых, и неофициальных, то есть тех, которые определяют поведение субъек­тов уголовного процесса в реальной жизни в зависимости от мотивов, которыми те руководствуются на самом деле. Так, за­кон определяет компетенцию судьи, прокурора, следователя, органов дознания, обязанности экспертов, свидетелей и т. д. Но на практике приходится сталкиваться с преступлениями про­тив правосудия, сокрытием преступлений, прекращением уго­ловных дел по надуманным основаниям, уклонением от свидетельствования на следствии и в суде, фальсификацией доказа­тельств и т. п.

Цели же подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего вряд ли вообще можно отрегулировать законодательно. Мотивы, ко­торыми руководствуется каждый из них в каждом конкретном случае, никто заранее определить не может.

Что касается средств в уголовном процессе, то, по мнению П. С. Элькинд, они должны быть дозволены законом; быть этич­ными; быть подлинно научными; быть максимально эффектив­ными; быть экономичными.

Этичность, нравственность целей для работников суда и правоохранительных органов и соответственно избираемых ими средств для их достижения может быть обеспечена при опре­деленных условиях. К ним, в частности, относится научно обос­нованное, четкое формулирование целей в уголовном процессе. Отступление от этого требования влечет за собой негативные последствия. Так, характеристика суда как органа борьбы с преступностью, несущего якобы ответственность за состояние преступности, а не как органа правосудия, означает возложе­ние на суд обвинительных функций.

Требование обеспечить 100-процентное раскрытие всех со­вершенных преступлений, которое не удалось реализовать ни в одной стране, порождало сокрытие преступлений, фальсифи­кацию отчетности и криминальной статистики и другие нега­тивные последствия.

Законодательство и организационно-правовые меры долж­ны создавать условия для постановки только общественно по­лезных нравственных целей и использования соответствующих средств правоприменителями. Этому служат ограждение неза­висимости судей, работников правоохранительных органов, под­нятие престижа их профессии, создание благоприятных мате­риальных условий, отвечающих социальной роли и трудностям деятельности.

Правовое регулирование и организация практической дея­тельности должны создавать гарантии, стимулирующие совпадение официальных и неофициальных целей субъектов уголов­ного процесса. К примеру, критерии оценки деятельности след­ственного аппарата "по проценту раскрываемости", независимо от характера и сложности дела, уже сами по себе могут поро­дить такое несовпадение. Существовавшая до недавнего време­ни обязанность близких родственников обвиняемого под угро­зой уголовной ответственности выступать в роли свидетелей обвинения побуждала искать выход в даче неправдивых пока­заний.

Несовпадение официальных и неофициальных целей мо­жет быть обусловлено несовершенством законодательства, ко­гда сама норма закона противоречит представлениям о спра­ведливости, нравственных ценностях, отстает от требований жизни. В этих ситуациях правоприменителям приходится или применять закон формально, или прибегать к различным фор­мам обхода закона, а гражданам, чьи права и интересы так или иначе затрагивает уголовное дело, нарушать свои обязанности, определенные законом. Выход следует искать в максимальном учете нравственных требований при разработке правовых норм, в оперативном их изменении в соответствии с происходящими в обществе процессами, а также в широком внедрении суда присяжных с его правом поступать по справедливости.

Средства, применяемые субъектами уголовного процесса, должны соответствовать его целям, этическим нормам, быть законными. При этом, независимо от своих целей, никто из уча­ствующих в деле лиц не вправе прибегать к средствам, не раз­решенным законом. Что касается обвиняемого и подозреваемо­го, то от них нельзя требовать совпадения целей, к которым они стремятся, с официальными целями, которым подчинен уголов­ный процесс. Но аморальные средства, которые могут быть ими использованы, все равно останутся аморальными. Судья, следо­ватель, прокурор, защитник обязаны правильно определять цели своей деятельности, которые не должны противоречить закону и нравственности, и применять для их достижения лишь нрав­ственно дозволенные средства.

 

Глава V

Нравственные начала уголовно-процессуального доказывания

1. Установление истины по уголовному делу как нравственная цель доказывания

 

Установление истины — непременное условие справедли­вого правосудия по уголовному делу. Именно истины, правды требует общество от судей; истина, правда образуют сущность приговора суда как акта правосудия.

Требование установления правды, истины постоянно при­сутствует в отечественном законодательстве, регулирующем дея­тельность суда. (Употребление термина "правда" как синонима термина "истина" свойственно и современному русскому языку.)

В "Кратком изображении процессов" Петра I аудитору вме­нялось в обязанность поступать в деле "сущею правдою". Александр II, вступая на престол, в марте 1856 года провоз­гласил: "Да правда и милость царствуют в судах". Ст. 613 Устава уголовного судопроизводства 1864 года обязывала су­дью, председательствующего по делу, направлять ход дела "к тому порядку, который наиболее способствует раскрытию истины". В первом советском Уголовно-процессуальном ко­дексе РСФСР, принятом 25 мая 1922 года, ст. 261 почти без изменений воспроизводила это положение. В последующем и вплоть до наших дней эти законодательные нормы остава­лись непоколебленными.

Проблема установления истины при производстве по уго­ловному делу имеет разные аспекты, в том числе и нравствен­ные. М. С. Строгович писал, что "... проблема истины в уголов­ном процессе — это не только юридическая, но и в не меньшей мере этическая проблема". Он отмечал, что в "... этическом пла­не она исследована очень мало и слабо" *.

* Проблемы судебной этики/Под ред. М. С. Строговича. С. 85.

 

Подлинное правосудие невозможно без установления ис­тины. Поэтому в уголовном процессе истина "котируется как одна из самых высоких моральных ценностей" *.

* Бойков А. Д. Уголовное судопроизводство и судебная этика//Курс совет­ского уголовного процесса: Общая часть. М., 1989. С. 205.

 

Обязанность суда устанавливать истину по уголовному делу, прямо возложенная законом на судей, представляет собой не только юридический, но и нравственный долг деятелей право­судия. Судья не имеет нравственного права осудить невиновно­го, против которого обвинение собрало какие-либо доказатель­ства, а защита не смогла убедительно противостоять обвине­нию. Но и оправдание действительно виновного вследствие фор­мального отношения судьи к исследованию обстоятельств дела, его безразличия и пассивности делает приговор необоснован­ным и несправедливым. Такой приговор является следствием отступления судьи от требований его нравственного долга.

В законодательстве России, в трудах российских ученых как до революции, так и в советский период требование уста­навливать в суде истину не подвергалось сомнению. Правда, философская характеристика истины (материальная, судебная, объективная и др.) была далека от единообразия. Однако в по­следнее время стал пропагандироваться взгляд, что суд не в состоянии установить истину и что требовать от суда по каж­дому делу ее выяснять нет оснований. Подлинно научная аргу­ментация на этот счет отсутствует, но декларативные заявле­ния в печати, хотя и немногочисленные, могут оказать опреде­ленное воздействие на общественное мнение, а также, что уже небезобидно, на правоприменителей. Следует согласиться с Л. Д. Кокоревым, который, критикуя тех, кто выступает за ос­вобождение судей от обязанности устанавливать истину, пи­шет: "За такими рассуждениями скрывается не столько про­фессиональная несостоятельность, сколько нравственная неспо­собность осуществлять доказывание на основе своего внутрен­него судейского убеждения, базирующегося на материалах уго­ловного дела, страх перед ответственностью за ошибку. Следо­ватель, прокурор, судья должны быть уверены в своих нравст­венных силах, независимо осуществлять доказывание, устанав­ливать истину, принимать обоснованное, справедливое реше­ние и не бояться никакой ответственности за свои нравственно оправданные действия и решения" *.

* Кокорев Л. Д., Котов Д. Л. Этика уголовного процесса: Учебное пособие. Воронеж, 1993. С. 66.

 

Отрицание возможности установить по делу истину, прав­ду лишает правосудие нравственной цели и содержания и мо­жет служить оправданием любой несправедливости. Установ­ление истины, а следовательно, справедливое разрешение дела: осуждение только виновного и в соответствии со степенью его вины и безусловное оправдание невиновного — нравственный долг судьи. Установление истины — высоконравственная цель доказывания, без достижения которой справедливое правосу­дие невозможно.

На судье в российском процессе всегда лежал нравствен­ный долг установления истины, правды. Попытки представить суд пассивным наблюдателем схватки между противоборствую­щими сторонами не соответствуют исторической правде и пред­назначению суда как органа правосудия. Следует напомнить мнение глубокого знатока и горячего защитника Судебных ус­тавов 1864 года А. Ф. Кони, который считал, что судья призван прилагать все силы ума и совести, знания и опыта, чтобы по­стигнуть житейскую и юридическую природу дела, должен на­прягать свои душевные силы "для отыскания истины". По мне­нию А. Ф. Кони, обвинитель и защитник при состязательном начале процесса — помощники судьи в исследовании истины *. Попытки снять с суда ответственность и лишить его возможно­сти устанавливать истину, отдав все на усмотрение сторон под флагом развития состязательности, — не что иное, как доведе­ние до абсурда самой плодотворной и гуманной идеи состяза­тельного начала в процессе.

* См.: Кони А. Ф. Собр. соч.: В 8 т. Т. 4. М., 1967. С. 39, 358.

 

2. Презумпция невиновности и обязанность доказывания в нравственном аспекте

 

Инквизиционный процесс, порожденный государственным строем, основанным на несвободе человека, абсолютистской, тоталитарной власти, исходил из презумпции виновности. Дос­таточно было в определенных условиях выдвинуть против кого-либо обвинение, чтобы тот был вынужден доказывать обратное. Так, ст. 3 главы "О доказании" "Краткого изображения процес­сов" Петра I устанавливала: "Напротив же должен ответчик невинность свою основательным доказанием, когда потребно будет, оправдать и учиненное на него доношение правдою оп­ровергнуть".

Современный процесс, направленный на защиту личности, прав и свобод человека, исповедует противоположный прин­цип. Ст. 49 Конституции России гласит: "1. Каждый обвиняе­мый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федераль­ным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. 2. Обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. 3. Неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого".

Презумпция невиновности означает признание достоинст­ва и ценности личности. И тот, кого органы власти или другое лицо обвинили в преступлении, вправе считаться невиновным до тех пор, пока противоположное не будет доказано с соблю­дением законной процедуры и признано независимым и компе­тентным органом судебной власти с соблюдением всех гарантий справедливого правосудия.

Все ограничения прав человека и гражданина, связанные с обвинением в преступлении, допускаются лишь при наличии к тому фактических и юридических оснований. Они должны быть соразмерны тяжести обвинения и применяться с учетом лично­сти обвиняемого и последствий для него самого и его близких, причем экономно, осмотрительно.

Презумпция невиновности впервые была сформулирована в законодательстве как раз в связи с необходимостью оградить обвиняемого от необоснованного стеснения его свободы. В Дек­ларации прав человека и гражданина, принятой во Франции в 1789 году, говорилось: "Так как каждый человек предпола­гается невиновным, пока его не объявят виновным, то в слу­чае необходимости его ареста всякая строгость, которая не является необходимой для обеспечения (за судом) его лично­сти, должна быть строго караема законом".

Признание презумпции невиновности в качестве принципа правосудия, отражающего правовое положение личности, вле­чет за собой практически важные нравственные и правовые последствия.

Из презумпции невиновности вытекает обязанность иссле­довать обстоятельства дела всесторонне, полно и объективно — как на предварительном следствии, так и в суде. Так называе­мый обвинительный уклон на следствии противоречит презумп­ции невиновности. Следователь, раскрывая преступление, изо­бличая виновного, обязан обнаружить все, что может опроверг­нуть обвинение, все, что смягчает ответственность обвиняемо­го, подозреваемого. Он должен вести следствие именно таким образом по собственной инициативе, в силу правового и нравст­венного долга. Обязанность обеспечить всестороннее, полное и объективное исследование дела лежит на судьях, которые опи­раются при этом на помощь сторон.

Распределение обязанности доказывания в уголовном процессе России вызвано действием презумпции невиновности и нравственно обусловлено.

Обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Без­нравственно требовать от человека под угрозой неблагоприят­ных для него последствий опровергать выдвинутое против него обвинение. В то же время не противоречит закону побуждение подозреваемого, обвиняемого к участию в доказывании, если он захочет выдвинуть свою версию случившегося и назвать дока­зательства, которые могут ее подтвердить *.

* См.: Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Указ. соч. С. 67.

 

Обязанность доказывания обвинения лежит на обвинителе, что следует из предыдущего правила. Тот, кто обвиняет кого-либо в преступлении, несет юридическую и нравственную обязанность доказать свое утверждение. Утверждать, что человек — преступник, не имея для этого достаточных доказательств, — безнравственно. Бездоказательное обвинение аморально. Это относится к любому, кто бросит человеку обвинение в преступ­лении, а в уголовном процессе ведь речь идет о должностных лицах, облеченных властью, правомочных в связи с обвинением применять меры принуждения и настаивать на осуждении, при­знании преступником и уголовном наказании.

Раз обвиняемый считается невиновным, то естественное следствие этого — толкование неустранимых сомнений в ви­новности в пользу обвиняемого. В средневековом уголовном про­цессе законодатель на случай сомнения в виновности давал судь­ям возможность постановить приговор об "оставлении в подоз­рении". Человек, по сути, оставался с клеймом преступника, для осуждения которого не оказалось достаточных улик. Со­временный процесс требует от суда категорического решения: "да, виновен" или "нет, не виновен".

В Уставе уголовного судопроизводства о толковании сомне­ний в пользу обвиняемого прямо не говорилось. А. Ф. Кони характеризовал это правило как "благодетельный и разум­ный обычай, обратившийся почти в неписаный закон". Одно­временно он говорил о том, что сомнение судьи не должно быть "плодом вялой работы ленивого ума и сонной совести". Сомнение — результат долгой, внимательной и всесторонней оценки доказательств. "С сомнением надо бороться — и побе­дить его или быть им побежденным, так, чтобы в конце концов не колеблясь и не смущаясь сказать решительное слово — "виновен" или "нет". (Кони А. Ф. Собр. соч. В 8 т. Т. 4. М., 1967. , С. 40.)

3. Нравственное значение оценки доказательств по внутреннему убеждению

 

Действующему принципу оценки доказательств историче­ски предшествовала оценка доказательств формальная, или легальная (законная). Законодатель заранее предписывал судь­ям обязательные правила оценки различных видов доказа­тельств. Роль судьи сводилась к механическому подсчету имею­щихся доказательств. "Эта система, — писал А. Ф. Кони, — связывая убеждение судьи и внося в его работу элемент без­душного формализма, создавала уголовной суд, бессильный в ряде случаев покарать действительно виновного, но достаточно могущественный, чтобы разбить личную жизнь человека... " *.

* Кони А. Ф. Собр. соч. Т. 4. С. 324.

 

На смену прежней системе пришла система свободной оцен­ки доказательств по внутреннему судейскому убеждению. Ст. 76 Устава уголовного судопроизводства для дел, которые рассмат­риваются без участия присяжных заседателей, устанавливала: "Судьи должны определять вину или невиновность подсудимо­го по внутреннему своему убеждению, основанному на обсуж­дении в совокупности всех обстоятельств дела". Ст. 804 обязы­вала председателя в суде присяжных заключать свое напутст­вие присяжным заседателям напоминанием, что они должны определить вину или невиновность подсудимого "по внутренне­му своему убеждению, основанному на обсуждении в совокупно­сти всех обстоятельств дела". УПК РСФСР 1922 года (ч. 2 ст. 383) почти без изменений воспроизвел положения Судебных уста­вов об оценке доказательств по внутреннему убеждению судей. В дальнейшем существо относящихся к оценке доказательств процессуальных норм не изменялось, хотя они приобрели идеологизированную окраску (ст. 17 Основ уголовного судопроиз­водства Союза ССР и союзных республик 1958 года, ст. 71 УПК РСФСР 1960 года).

Принцип свободной оценки доказательств по внутреннему убеждению возлагает на судью полную ответственность за пра­вильность решения о виновности или невиновности подсудимо­го. Оценка доказательств является результатом "сложной внут­ренней работы судьи, не стесненной в определении силы дока­зательств ничем, кроме указаний разума и голоса совести" *. Принцип оценки доказательств по внутреннему убеждению распространяется и на прокурора, следователя, лицо, производящее дознание. Им руководствуются и другие субъекты уго­ловного процесса.

* Там же. С. 38.

 

Оценка доказательств по внутреннему убеждению судьи имеет несколько аспектов: юридический, психологический и нравственный. Судьи оценивают доказательства, не будучи свя­заны заранее предписаниями закона о силе и значении тех или иных доказательств в условиях независимости и запрета воз­действовать на их решения. Оценка доказательств базируется на объективном и всестороннем рассмотрении всей их совокуп­ности и обстоятельств дела в целом. Психологически внутрен­нее убеждение означает состояние сознания и чувств судьи, когда он при принятии окончательного решения уверен в его правильности, не сомневается в безошибочности своего реше­ния и готов действовать в соответствии с этим (осудить или оправдать).

Нравственное значение оценки доказательств по внутрен­нему убеждению состоит в том, что за свое решение о доказан­ности или недоказанности обвинения и его последствиях судья несет ответственность перед своей совестью судьи и человека. Суверенный в принятии решения, судья отвечает нравственно за его правильность перед обществом, перед подсудимым, по­терпевшим, другими участниками процесса, будучи связан с ними чувством профессионального и человеческого долга, нрав­ственными отношениями.

Но судья — человек со всеми его достоинствами, недостат­ками интеллектуального, психологического, нравственного пла­на. Как и каждый человек, судья (выполняя к тому же трудные и сложные обязанности) может ошибиться при оценке доказа­тельств, а следовательно, и при разрешении дела. Поэтому за­кономерна постановка вопроса о праве судьи на ошибку.

Ошибка в любой деятельности, представляющей сложность, фактически неизбежна. В делах уголовных истину зачастую найти крайне сложно, а иногда и невозможно. Судья обязан разрешить уголовное дело, которое он рассматривает. С этим связаны и риск, и в определенном смысле "неизбежность" су­дебных ошибок, хотя количество их относительно невелико.

Казалось бы, что из этого следует признание права судьи на ошибку.

Но вот мнение крупного ученого, посвятившего свою дея­тельность исследованию проблем уголовного процесса и судеб­ной этики, М. С. Строговича: "... право на ошибку ниоткуда не вытекает ни в юридическом, ни в этическом отношении. Судеб­ные ошибки были, имеются сейчас и с их возможностью приходится считаться в будущем. Но права судей на ошибку, равно как право на ошибку следователей и прокуроров при расследо­вании и разрешении уголовных дел не существует, такого пра­ва не было раньше, нет сейчас и не будет в дальнейшем. Судеб­ная ошибка — это всегда нарушение законности. У кого же и когда есть "право" нарушать законность! "Право на ошибку" в уголовном процессе — это аморальное, безнравственное пред­ставление, и оно может породить только дальнейшие наруше­ния законности и нравственности"*. С этим мнением нельзя не согласиться.

* Проблемы судебной этики. С. 88.

 

Судебная ошибка — это прежде всего осуждение невинов­ного. Утверждение, что судья имеет нравственное право на это, наглядно обнаруживает свою несостоятельность. Но судебная ошибка — это и оправдание виновного вопреки истинному по­ложению дел и собранным против него доказательствам, когда преступник уходит от заслуженной ответственности. Сюда же следует причислить и случаи неправильной квалификации дея­ния, и назначение явно несправедливого наказания виновному.

Учитывая, что ошибка вообще представляет собой утвер­ждение, не соответствующее действительности, или действие, не приведшее к ожидаемому результату, если они допущены не преднамеренно, судебную ошибку следует характеризовать как решение суда о виновности или невиновности подсудимого и о мере наказания, не соответствующее действительным об­стоятельствам дела, принятое непреднамеренно. В работах не­которых авторов и в практике оценки работы судов бытует пред­ставление о судебной ошибке "в широком смысле слова"— как неправильном решении суда по любому вопросу, подлежащему разрешению в приговоре. Но это мнение означает утрату каче­ственного различия между судебной ошибкой, с одной стороны, и ошибочным решением суда по частному вопросу — с другой.

Внутреннее убеждение относится прежде всего и главным образом к области оценки доказательств. Но и юридическая оценка деяния подсудимого, и определение меры наказания производятся в соответствии с убеждением судьи в правильно­сти и справедливости его выводов и решений.

Закон и нравственные нормы, которыми руководствуется судья, создают предпосылки правильного формирования внут­реннего убеждения. Внутреннее убеждение складывается в ус­ловиях независимости судей при их обязанности противосто­ять попыткам воздействия извне; оно должно формироваться лишь на основании исследования обстоятельств дела и опираться на доброкачественные, достаточные и тщательно проверенные доказательства.

4. Этические основы использования отдельных видов доказательств

 

Доказательственное право, претерпевая эволюцию в соот­ветствии с развитием всего права и нравственной эволюцией общества, гуманизируется как в принципиальных основах, так и в части использования отдельных видов доказательств. Дока­зательства разыскивают, проверяют и оценивают люди, а сами доказательства исходят от других людей, которые или являют­ся "источниками" сведений об обстоятельствах, существенных для дела, или привлекаются к их исследованию. Отсюда ясно, какую важную роль играют нравственные качества тех, кто оперирует доказательствами, и тех, от кого их получают, а так­же нравственные начала законодательства, регламентирующе­го получение и использование доказательств различных видов.

Показания обвиняемого в инквизиционном процессе счита­лись наиболее совершенным средством установления истины. Особое значение придавалось признанию обвиняемым своей вины в совершении преступления, которое считалось "лучшим сви­детельством всего света". А для получения этого "совершенно­го" доказательства законным средством являлась пытка.

Рецидивы придания показаниям обвиняемого, признающе­го себя виновным, особого доказательственного значения, встре­чались и встречаются до последнего времени. В советский пе­риод Вышинский пропагандировал идею преобладающей роли показаний обвиняемых, признавших себя виновными. В прак­тической деятельности в качестве государственного обвините­ля на громких политических процессах, где штамповались фаль­сифицированные обвинения, он демонстрировал способы ее реа­лизации, настаивая на осуждении невиновных. УПК 1960 г. впер­вые включил норму: "Признание обвиняемым своей вины мо­жет быть положено в основу обвинения лишь при подтвержде­нии признания совокупностью имеющихся доказательств по делу" (ч. 2 ст. 77). Однако ориентирование расследования глав­ным образом на получение признания обвиняемого — очень жи­вучее явление.

Современный уголовной процесс исходит из принципиаль­ного запрета принуждать человека свидетельствовать против самого себя. Из этого следует, что никто не вправе принуждать подозреваемого, обвиняемого вообще давать показания, а так­же домогаться от него признания себя виновным. Нравственное содержание этого запрета состоит в том, что обвинение (или подозрение) человека в преступлении должно быть доказано тем, кто обвиняет. Каждый считается невиновным до соответ­ствующего юридически значимого решения. Требовать от чело­века изобличать самого себя — значит вступать в противоре­чие с презумпцией невиновности. Если же обвинение адресова­но невиновному, на которого ошибочно пало подозрение, то оно унижает достоинство честного человека. Обвиняемый и подоз­реваемый должны быть свободны в принятии решения о том, давать ли им показания и какие именно.

Обвиняемый не несет уголовной ответственности за заве­домо ложные показания, в отличие от свидетелей и потерпев­ших. Поэтому, естественно, возникает вопрос о том, имеет ли обвиняемый "право на ложь".

Ложные показания обвиняемого могут быть даны в разных ситуациях: тот, кто действительно совершил преступление, от­рицает свою вину и, защищаясь от обвинения, пытается лож­ными показаниями уйти от ответственности; виновный стре­мится переложить ответственность за собственное преступле­ние на других, ложно их оговаривая; виновный в тяжком пре­ступлении дает ложные показания о совершении менее тяжко­го преступления. Наконец, невиновный (а такие случаи встре­чаются в жизни) по важным для него причинам дает ложные показания, признаваясь в преступлении, совершенном другим или вообще не имевшем места.

Отсутствие уголовной ответственности обвиняемого за за­ведомо ложные показания и "право на ложь" — разные вещи. Отсутствие обязанности говорить правду под угрозой юридиче­ской ответственности нельзя смешивать с правом лгать.

М. С. Строгович писал, что "если бы обвиняемый и подоз­реваемый имели право давать заведомо ложные показания, сле­дователь и суд были бы обязаны не только разъяснять им это право, но и содействовать, помогать им в его осуществлении. Речь идет, очевидно, не о праве на ложь, а об отсутствии уго­ловной ответственности за ложные показания, что, конечно, не одно и то же" *.

* Проблемы судебной этики. С. 138—139.

 

Резюмируя свою позицию по рассматриваемому вопросу, Л. Д. Кокорев резонно утверждает: "Закон не установил в от­ношении обвиняемого и подозреваемого уголовную ответственность не только за отказ от дачи показаний, но и за ложные показания. Однако это вовсе не означает, что за ними признано право на ложь. Правдивость — нравственный принцип, и ника­кого исключения для уголовного процесса закон не делает и не может делать, так как это означало бы поощрение аморальных действий".*                

* Кокорев Л. Д., Котов Д.П. Указ. соч. С. 88.

          

Иногда то обстоятельство, что обвиняемый не желает да­вать показания или дал ложные показания, пытаются исполь­зовать в качестве одного из доказательств его виновности. Од­нако такая практика, основанная на игнорирований права обви­няемого свободно определять свою позицию по отношению к обвинению, в настоящее время приходит в противоречие с конституционным положением, запрещающим принуждать чело­века к самоизобличению. Она противозаконна и не соответству­ет этическим нормам.

Переоценка признания обвиняемого и стремление получить его и "закрепить" имеют довольно широкое распространение. Методы, которые при этом применяются, не всегда соответст­вуют как закону, так и нравственным нормам. Так, например, для его получения используется положение закона о чистосер­дечном раскаянии как обстоятельстве, смягчающем ответствен­ность, которое подменяется признанием вины; принимаются меры, препятствующие свободе обвиняемого в определении своей позиции по отношению к обвинению и в связи с этим к "закре­плению" признания, предпринимаются попытки возлагать на обвиняемого обязанность доказывать свою невиновность и т. п.

Показания обвиняемого, отрицающего свою вину, могут иметь разные нравственные оценки, как и действия и решения в связи с такими показаниями должностных лиц, ведущих про­изводство по делу.

Если обвиняемый отрицает свою вину, то эта его позиция обязывает обвинителя опровергнуть ее достаточными доказа­тельствами или же убедиться в невиновности обвиняемого. При этом одно лишь утверждение о невиновности при отсутствии сколько-нибудь развернутых показаний обвиняемого по суще­ству имеет и юридическое, и психологическое, и нравственное значение. Версия обвиняемого, отрицающего свою вину, подле­жит проверке и может быть отвергнута лишь при достаточных к тому доказательствах.

Разный подход к оценке доказательственного значения по­казаний обвиняемого в зависимости от отношения его к обвине­нию логически и этически не оправдан.

А. С. Пушкин в "Капитанской дочке" писал: "Думали, что собственное признание преступника необходимо для его пол­ного изобличения — мысль не только не основательная, но даже и совершенно противная здравому смыслу, ибо если отрицание подсудимого не приемлется в доказательство его невинности, то признание его и того менее должно быть дока­зательством его виновности".

Установленная уголовно-процессуальным законом обязан­ность следователя и суда выяснять отношение обвиняемого к предъявленному ему обвинению обусловлена нравственно. Сле­дователь и суд обязаны спросить обвиняемого на этапных мо­ментах производства по делу (после предъявления обвинения при допросе на предварительном следствии и перед началом судебного следствия) о том, признает ли он себя виновным в предъявленном ему обвинении. Это вызвано не только сообра­жениями, связанными с определением более рационального по­рядка дальнейших действий следователя и суда. Не менее важ­но, что это правило отражает внимание к обвиняемому как че­ловеку, чья судьба зависит от исхода дела, нравственную обя­занность выяснить его позицию и нравственное право обвиняе­мого на ее высказывание и учет.

Показания обвиняемого во всех случаях подлежат объек­тивной проверке. Если они противоречат обвинительной вер­сии, то могут быть отвергнуты лишь при их опровержении дос­таточными доказательствами. При этом действует общее пра­вило о толковании сомнений в пользу обвиняемого.

Показания свидетелей и показания потерпевших относят­ся к числу наиболее распространенных доказательств. Среди других этических вопросов, возникающих при использовании показаний свидетелей, заслуживает внимания широко распро­страненная практика допросов в качестве свидетелей будущих обвиняемых, фактически подозреваемых в совершении престу­плений, но официально в соответствии с нормами действующе­го УПК не считающихся подозреваемыми. Допрос этих "свиде­телей" по поводу их собственных действий, направленный на изобличение их самих в совершении преступлений, с постанов­кой соответствующих вопросов по сути своей аморален. Такого "свидетеля" допрашивают с предупреждением об уголовной ответственности за отказ давать показания и за заведомо лож­ные показания. Но привлечь его к ответственности невозможно, как в случае, если он потом станет обвиняемым, так и при оши­бочности подозрения. Таким образом, допрос в приведенных ситуациях сопровождается фактически обманом со стороны допрашивающего. Аморальность рассматриваемой практики состоит и в том, что человека принуждают свидетельствовать против самого себя. В настоящее время это приходит в прямое противоречие с конституционным запретом требовать самоизо­бличения.

Привлечение к уголовной ответственности за лжесвиде­тельство сопряжено с решением определенных нравственных вопросов. Лжесвидетельство, как и все другие преступления, аморально. Но нравственные оценки его в общественном созна­нии различаются в зависимости от того, каково содержание заведомо ложных показаний. Если свидетель дает заведомо лож­ные показания с целью обвинить в преступлении невиновного, то такие действия однозначно признаются аморальными, низ­кими. Но в случаях, когда ложные показания направлены на освобождение от ответственности виновного, оценки могут раз­личаться. Здесь приобретает значение мотив, которым руко­водствовался свидетель (жалость к виновному, особые с ним от­ношения, угроза со стороны мафиозных структур, подкуп и т. п.). Обобщение практики привлечения к ответственности за лже­свидетельство показывает, что в преобладающем большинстве случаев оно имеет место с целью избавить от ответственности действительно виновных. Это приводит к тому, что такие пре­ступления все чаще остаются безнаказанными. Между тем по­добная практика способствует распространению в нравствен­ном сознании не только безразличного, но едва ли не положи­тельного отношения ко лжи, которую гражданин сообщает пред­ставителям власти, будучи обязан по закону говорить правду. В конечном счете это может повлиять и на оценку в обществе такого нравственного качества, как правдивость, честность во­обще.

До последнего времени в законодательстве и практике про­изводства по уголовным делам не получали должного решения вопросы свидетельского иммунитета. Действовавшее длитель­ное время законодательство исходило из приоритета интересов установления истины и изобличения виновного перед охраной нравственных ценностей. Запрет допроса в качестве свидетеля распространялся только на защитника обвиняемого, причем лишь по поводу обстоятельств дела, которые стали ему известны в связи с выполнением обязанностей защитника.

Многие ученые длительное время доказывали необходи­мость расширения круга лиц, не подлежащих допросу в каче­стве свидетелей, именно вследствие этических соображений, когда обязанность свидетельствования на следствии и суде для определенных категорий людей может оказаться сопряженной с попранием моральных ценностей. К настоящему времени в законодательном порядке приняты принципиально верные ре­шения: никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников; охраняется тайна ис­поведи; расширены пределы адвокатской тайны. Предстоит об­лечь в конкретные процессуальные формы на уровне УПК Рос­сии процедуру реализации этих важных положений, как и ох­рану врачебной тайны, тайны личной жизни и других нравст­венных ценностей при производстве по уголовным делам.

При использовании показаний потерпевшего следует учи­тывать нравственную сторону его процессуального положения и специфику отношений его с обвиняемым. Потерпевший впра­ве дать показания, но одновременно обязан дать показания, причем правдивые. Он находится не только в процессуальных, но и в нравственных отношениях с обвиняемым. Потерпевший при общении с подозреваемым, обвиняемым может испытывать дополнительные стрессовые ситуации во время очных ставок, допросов на суде и при иных следственных и судебных дейст­виях. Потерпевший может быть тем, кто своим поведением оп­ределенным образом спровоцировал преступление. Показания потерпевшего могут содержать преувеличения и неточности, естественные для человека, ставшего жертвой преступления. Потерпевший нередко в первую очередь подвергается неглас­ному воздействию со стороны преступников и их окружения.

Все эти обстоятельства обязывают при получении, иссле­довании и оценке показаний потерпевшего проявлять особую чуткость к нему как человеку, оберегать потерпевшего от до­полнительных нравственных страданий, не допускать униже­ния его достоинства с чьей бы то ни было стороны, проявлять разумную снисходительность при возможных заблуждениях и ошибках потерпевшего, дающего показания.

Вопрос о нравственных аспектах использования других видов доказательств (заключения экспертов, вещественные до­казательства, документы) здесь рассматриваться не будет, хотя в дальнейшем определенные сведения на этот счет будут изло­жены применительно к анализу конкретных процессуальных действий.

 

Глава VI Этика предварительного следствия

1. Общие нравственные требования к деятельности следователя

 

Расследование преступлений представляет собой специфи­ческий вид государственной деятельности, требующий от сле­дователя соответствующих волевых, психологических и нрав­ственных качеств, что обусловлено особенностями его задач и условий их достижения.

Специфика условий деятельности следователя, наклады­вающая свой отпечаток на нравственное ее содержание, выра­жается в ряде положений. Следователь для раскрытия престу­пления и обеспечения неуклонения виновного от ответственно­сти наделен обширными властными полномочиями, в том числе и по ограничению основных прав и свобод человека и гражда­нина. Он — представитель власти, правомочный применять меры государственного принуждения. Следователь по закону само­стоятелен в ведении следствия, при принятии наиболее важ­ных решений. Он ведет следствие в условиях негласности и, за некоторыми исключениями, единолично. Он самостоятельно принимает решения и несет за них личную ответственность. Вся профессиональная деятельность следователя протекает в общении с людьми, так или иначе причастными к преступлени­ям или испытывающими горе, стрессы в связи с преступлени­ем, нередко в условиях противодействия установлению истины, борьбы противоположных интересов. Следователь связан же­сткими сроками расследования и в настоящий период работает во многих случаях с перенапряжением физических и духовных сил из-за чрезмерных нагрузок.

Таким образом, можно сделать вывод, что следователь дол­жен обладать высокими нравственными и психологическими качествами, а нравственные изъяны личности и поведения сле­дователя могут привести к опасным последствиям.

В своей деятельности следователь руководствуется тремя видами правил: процессуальными, криминалистическими и нрав­ственными. Процессуальные нормы указывают, что именно, в каких формах, в каком порядке должен делать следователь, производя следствие. Рекомендации, разрабатываемые крими­налистикой, помогают следователю наметить тактическую ли­нию, отыскать приемы и методы, позволяющие наиболее эф­фективно выполнять стоящие перед предварительным следст­вием задачи: быстро и полно раскрыть преступление и изобли­чить виновных. Нравственные нормы дают возможность оце­нить допустимость тех или иных приемов расследования с точ­ки зрения морали *. Разумеется, все виды правил находятся между собой в теснейшей связи и не должны входить в проти­воречие, хотя среди них главенствует закон, который презюмируется высоконравственным и целесообразным.

* См.: Проблемы судебной этики/Под ред. М. С. Строговича. М., 1974. С. 153.

 

Следователь несет личную нравственную ответственность за выполнение задач предварительного следствия, своего про­фессионального долга. Он должен быть объективен, беспристра­стен, справедлив, гуманен, бдителен. В своем служебном обще­нии следователь должен соблюдать выдержку, уравновешен­ность, корректность.

В процессе расследования преступления следователь всту­пает в систему нравственных отношений с обширным кругом граждан, в той или иной форме имеющих отношение к совер­шенному преступлению или производству по уголовному делу.

Это граждане, заинтересованные в исходе дела, защищаю­щие свои права и интересы, то есть участники процесса. К их числу закон относит обвиняемого, подозреваемого, потерпев­шего, их представителей, защитника обвиняемого, гражданско­го истца, гражданского ответчика и их представителей. Именно в отношениях с этими лицами у следователя в первую очередь возникают нравственные права и нравственные обязанности при выполнении им своих функций.

Другая группа — иные участвующие в деле лица: свидете­ли, эксперты, переводчики, понятые, специалисты, другие лица, привлекаемые к участию в деле обычно в интересах установле­ния истины или в связи с организацией следственных действий (лица, посторонние по отношению к преступлению, у которых производится обыск или выемка, лица, предъявляемые в соста­ве группы вместе с подозреваемым опознающему, участвую­щие в проведении следственного эксперимента и др.).

Отношения следователя с участниками процесса и иными участвующими в деле лицами, полномочия следователя, право­вое положение граждан, которых затрагивает деятельность сле­дователя, регулируются уголовно-процессуальным законодательством и нормами ряда других отраслей права. При этом степень их урегулированности законом различна. Вся деятель­ность следователя, выполняющего свои функции в среде граж­дан в процессе непрерывного с ними общения, подчинена еди­ным нравственным принципам и нормам. Нравственные начала предварительного следствия, отраженные непосредственно в уголовно-процессуальном законодательстве или же обусловленные общими принципами и нормами морали, безотносительно к ка­кому-либо виду деятельности, определяют и нравственное со­держание взаимоотношений следователя и всех участвующих в деле лиц.

Соотношение нравственных норм и тактических приемов в деятельности следователя определяет в значительной степени характер его взаимоотношений с участвующими в деле лицами.

Процессуальные нормы, вся их система, не только регули­руют порядок производства следствия, его формы, но и лежат в основе определения наиболее эффективных методов следствия, влияют на соблюдение его нравственных начал. Иными слова­ми, уголовно-процессуальный закон образует основу как раз­работки тактических рекомендаций, так и соблюдения эти­ческих требований в деятельности по расследованию престу­плений.

Соотношение рекомендаций следственной тактики с пра­вовыми и нравственными нормами — один из актуальных тео­ретических и практических вопросов. Тактические рекоменда­ции и лежащие в их основе общие положения следственной тактики, теоретические концепции не могут находиться в про­тиворечии с нормами права и требованиями морали. Следст­венная деятельность при всей ее специфике не может не под­чиняться единым для всего общества нравственным нормам. Вопреки мнению отдельных авторов, считающих, что в деятель­ности следователя специфические нравственные нормы допол­няют общие нравственные принципы, а в некоторых случаях и ограничивают их действие *, никакие отступления от принци­пов и норм морали в деятельности следователя нетерпимы. Ни закон, ни нравственное сознание общества, ни потребности след­ственной практики не дают оснований для вывода подобного рода. Более того, к деятельности следователя, как уже говори­лось, предъявляются повышенные нравственные требования.

* См.: Ратинов А., Зархин Ю. Следственная  этика//Социалистическая за­конность. 1970. №10. С. 35—40.

 

В свете сказанного заслуживают осторожной и критиче­ской оценки некоторые рекомендации по тактике расследования, встречающиеся в литературных источниках. Так, А. Р. Рати­нов предложил в свое время систему методов воздействия на поведение участвующих в деле заинтересованных лиц, исходя из взгляда на следствие как на "процесс борьбы, принимающей очень острые формы", как на "процесс соперничества двух сил" *. Среди этих методов рекомендовались, в частности, формирова­ние у лица ошибочного представления о тех обстоятельствах, знание которых могло бы привести к нежелательным для сле­дователя решениям и действиям (в том числе, например, созда­ние преувеличенного представления об объеме имеющихся у следователя доказательств), "психологические ловушки", то есть формирование у лица целей, попытка достижения которых по­ставит его в невыгодное положение, побуждение лица к жела­тельному для следователя образу действий (например, следова­тель как бы сознательно "попадается" на уловки обвиняемого, в результате чего последний на некоторое время закрепляет удав­шийся образ действий, а следователь в решающий момент ис­пользует это) и ряд других рекомендаций. Такие советы исходи­ли из признания следствия специфическим видом борьбы (сле­дователя с преступником) с перенесением в него методов, разра­батываемых общей теорией борьбы. А. Р. Ратинов, ссылаясь на праксиологические данные, предложил применять в следствен­ной практике и соответствующие "методы борьбы". В их числе "раздробление сил и средств "противника" (например, "разжи­гание конфликта" между соучастниками преступления) и нане­сение "удара" в наиболее уязвимое или наиболее важное место и предупреждение "противника" об угрозе нежелательных для него действий (например, предупреждение обвиняемого или подозре­ваемого о применении мер процессуального принуждения) и пр.

* См.: Ратинов А. Р. Судебная психология для следователей. М., 1967. С. 55,157.

 

Эти рекомендации не без оснований вызвали или насторо­женное, или критическое отношение. Так, Д. П. Котов, рассмат­ривая рекомендации А. Р. Ратинова и, поддерживая некоторые из них, одновременно сделал ряд оговорок о необходимости весь­ма осторожного их применения, отметив, что некоторые из них находятся "на грани допустимости", что следователь, применяя их, "неизбежно стоит на грани лжи", "на грани провокации", что прием надо применять "так, чтобы он не превратился в провокацию" *. Ясно, что такого рода поддержка рассматривае­мых рекомендаций говорит скорее не в их пользу, ибо там, где следователь находится "на грани" провокации и лжи, нельзя всерьез говорить ни о законности, ни о нравственности.

* См.: Горский Г. Ф., Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Судебная этика. Воронеж, 1973. С. 101—107; Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Этика уголовного процесса. Учебное пособие. Воронеж, 1993. С. 101—108.

 

Ряд видных ученых подвергли основательной критике тактические рекомендации, вытекающие из концепции следст­вия как борьбы следователя с обвиняемым, как противореча­щие нравственным и правовым нормам. В их работах не без оснований отвергаются советы прибегать в процессе следствия к "следственным ловушкам", "следственным хитростям" и т. п.*

* См., в частности: Пантелеев И. Ф. Некоторые вопросы психологии рас­следования преступлений//Труды ВЮЗИ. Вып. 29. М., 1973.; его же. Оши­бочные рекомендации в теории уголовного процесса и криминалистики// Социалистическая законность. 1974. № 7. С. 54—56; Ларин А. М. Рассле­дование по уголовному делу. М., 1970. С. 50—56; Проблемы судебной эти­ки. С. 15—21; Строгович М. С., Пантелеев И. Ф. Укрепление социалисти­ческой законности в уголовном судопроизводстве//Советское государство и право. 1978. № 6. С. 70—73;Любичев С. Г. Этические основы следственной тактики. М., 1980. С. 10—16;Строгович М. С. Право обвиняемого на защиту и презумпция невиновности. М., 1984. С. 127—139; Петрухин И. Л. Свобода личности и уголовно-процессуальное принуждение. М., 1985. С. 194—221 и др.

 

Критике подвергнута и концепция "конфликтного следст­вия", трактующая проведение предварительного следствия как борьбу противников, конфликт противоборствующих сторон. Эта концепция, по сути, есть развитие взгляда на следствие как на борьбу (следователя с обвиняемым). Конфликтное следствие возникает тогда, когда обвиняемый не признает себя виновным, оспаривает обвинение, иными словами, когда обвиняемый вы­ступает как противник следователя.

"Такая концепция "конфликтного следствия", — писал в своей последней работе М. С. Строгович, — решительно несо­вместима с требованиями закона, что следователь обязан ис­черпывающим образом исследовать обстоятельства — как ули­чающие обвиняемого и отягчающие его вину, так и оправды­вающие обвиняемого и смягчающие его ответственность, — и это следователь должен делать самым тщательным образом, каково бы ни было его мнение о виновности обвиняемого" *. Не в меньшей степени эта концепция противоречит и нравствен­ным началам следственной деятельности, когда следствие рас­сматривается не как процесс объективного, беспристрастного исследования обстоятельств дела в интересах истины, справед­ливости, а как поединок следователя с обвиняемым, где необхо­димо обеспечить победу следователя над обвиняемым. Эта мысль подчеркнута С. Г. Любичевым, который пишет: "Определение процесса расследования как борьбы, противоборства двух сил противоречит сущности предварительного расследования как процесса установления истины в уголовном судопроизводстве, может привести к превращению расследования в борьбу с лич­ностью как таковой, к подмене нравственного принципа нетер­пимости к антиобщественным проявлениям нетерпимостью к данной личности. Это в свою очередь открывает путь к отрица­нию воспитательных целей правосудия и проникновению в уго­ловный процесс недопустимых методов расследования"*. Жизнь показывает, что так и происходит в действительности, когда следствие становится на позиции изобличения обвиняемого "во что бы то ни стало", преодоления "конфликтной ситуации", раз­решения ее в пользу одной противоборствующей стороны, не­пременного подтверждения выдвинутой следователем обвини­тельной версии.

* Строгович М. С. Право обвиняемого на защиту и презумпция невиновно­сти. С. 131.

 

Иногда недопустимые приемы получения доказательств пропагандируются в печати под видом борьбы с "отсталыми, консервативными" взглядами и популяризации "нестандартных" (в смысле прогрессивных) методов и приемов следствия. Так, описывается практика использования эффекта биоритмов при допросах подозреваемых, обвиняемых. Следователь с помощью спортивного психолога определил дни психофизиологической уязвимости обвиняемого и именно в эти дни добился признания обвиняемого. Делаются попытки привлечения к раскрытию пре­ступлений экстрасенсов. Описывается опыт использования кол­дунов и колдуний (они более мягко именуются вещунами и ве­щуньями) для раскрытия тяжких преступлений. Появляются намеки на желательность применения при допросах гипноза. Если трезво оценить суть этих "нестандартных методов", опи­рающихся якобы на современную науку, то в конечном счете они сводятся к добыванию выгодных следователю показаний и, главным образом, признания обвиняемого "во что бы то ни ста­ло". Эти методы давно уже "стандартны", по существу — это методы инквизиционного процесса.

Никто не обязан свидетельствовать против себя самого. Вымо­гательство признания обвиняемого находится в кричащем противо­речии с этой принципиальной правовой и нравственной нормой. Недопустима и противоречит закону практика получения показа­ний любого лица вопреки его воле и желанию, будь то обвиняемый, потерпевший или свидетель, путем насилия, угроз, обмана.

Оценивая попытку опираться на ясновидение и парадиагностику в расследовании, А. Ратинов и В. Волков не без основа­ний приходят к выводу, что использование помощи сомнитель ных "консультантов" и помощников-предсказателей скорее всего указывает на профессиональную несостоятельность тех кто, ведет следствие *.

* См.: Социалистическая законность. 1991. № 8. С. 31.

 

Взаимоотношения следователя с обвиняемым, подозревае­мым, другими участвующими в деле лицами не могут основы­ваться на оценке предварительного следствия как состояния борьбы следователя с обвиняемым (подозреваемым), конфликт­ного или бесконфликтного следствия. Нравственное содержа­ние взаимоотношений следователя с гражданами, участвующи­ми в деле, основанное на прочном фундаменте законности, оп­ределяют общие принципы и нормы морали. Специфические задачи следствия и правовые условия его производства не от­меняют действия общих принципов и норм морали, регулирую­щих поведение людей, их отношение друг к другу.

Нравственное содержание отношений следователя с обви­няемым, подозреваемым, защитником обвиняемого и другими участниками процесса определяется прежде всего безупречным соблюдением следователем норм морали. Нравственный климат следствия зависит от того, насколько последовательно соблюда­ет лицо, ведущее расследование, правовые и моральные нормы. Активность и принципиальность в отыскании истины, объектив­ность и беспристрастность, гуманность, справедливость, безупреч­ная честность, высокая культура общения при строжайшем соблю­дении законности, прав и интересов участвующих в деле лиц — важнейшие нравственные требования к следователю.

Закон возлагает на следователя обязанность разъяснять уча­ствующим в деле лицам их права и обеспечить возможность осу­ществления этих прав. Следователь должен разъяснять обвиняе­мому, потерпевшему, другим лицам их права таким образом, что­бы они были понятны всякому, не осведомленному в юриспруден­ции. Простое оглашение текста закона (к примеру, ст. 46 УПК обвиняемому или ст. 53 потерпевшему) не есть его разъяснение. На следователе лежит правовая и нравственная обязанность сде­лать все, чтобы тот, кому закон предоставил определенные права, своевременно был о них осведомлен, осознал их содержание и значение и мог со знанием дела ими воспользоваться.

Недопустимо, например, разъясняя обвиняемому право на при­глашение защитника, одновременно убеждать его, что уча­стие защитника вследствие "ясности дела" или по иным при­чинам излишне, или же напоминать, что оплата услуг адво­ката повлечет для обвиняемого или его родственников боль­шие расходы.

 

Следователь обязан обеспечить участвующим в деле ли­цам возможность осуществления их прав. В том, насколько доб­росовестно он выполняет эту свою процессуальную обязанность, выражается объективность и беспристрастность следователя. К примеру, закон (ст. 131 УПК) устанавливает, что следователь не вправе отказать подозреваемому и его защитнику, а также потерпевшему, гражданскому истцу, гражданскому ответчику или их представителю в допросе свидетелей, производстве экс­пертизы и других следственных действий по собиранию дока­зательств, если обстоятельства, об установлении которых они ходатайствуют, имеют значение для дела. Характеристика круга обстоятельств, имеющих значение для правильного расследо­вания дела, дается в законе в общей форме, и следователь в каждом конкретном случае заявления ходатайства принимает решение о его удовлетворении или отклонении, руководствуясь обстоятельствами данного дела, учитывая реальность удовле­творения ходатайства в определенные сроки и другие факторы. Если следователь при этом будет руководствоваться не право­выми и моральными требованиями обеспечить всестороннее, объективное, полное и беспристрастное исследование всех об­стоятельств дела, а какими-либо преходящими или второсте­пенными мотивами (необходимость в кратчайший срок завер­шить следствие, трудности в подборе экспертов и т. п.), то след­ствие окажется односторонним, следователь рискует впасть в ошибку при конструировании окончательных выводов и в итоге допустит беззаконие. Отказ в ходатайстве без надлежащих ар­гументов или по надуманным мотивам может повлечь за собой далеко идущие отрицательные последствия.

Одним из опасных недостатков следствия, обусловленных отступлением от требований беспристрастности и объективно­сти, является так называемый обвинительный уклон, состоя­щий в том, что следователь разрабатывает одну лишь обвинительную версию, не исследуя и не принимая во внимание то, что этой версии противостоит. В этом случае все следствие со­средоточивается обычно вокруг одного лица — подозреваемого или обвиняемого, и усилия следователя в значительной мере направляются на получение у обвиняемого признания в пре­ступлении. Такой способ расследования таит в себе ряд весьма нежелательных последствий. Он, прежде всего, может привес­ти к привлечению к уголовной ответственности невиновного, на которого по тем или иным причинам пало подозрение или было возведено обвинение. Разрабатывая обвинительную версию в отношении одного лица, следователь упускает возможности изобличения действительных преступников. А привлечение к ответственности невиновного на предварительном следствии может закончиться и его необоснованным осуждением — край­ним и грубейшим нарушением законности и справедливости.

На следователя возложена обязанность обеспечения прав потерпевшего— лица, которому преступлением причинен мо­ральный, физический или имущественный вред. Защита и вос­становление прав потерпевшего имеют глубокий нравственный смысл. Государство заботится о том, чтобы тот, кто пострадал от преступления, получил необходимое возмещение, чтобы мак­симально смягчить травмы, нанесенные преступлением его чув­ствам, достоинству. Проводником этих идей, заложенных в за­коне, является следователь. От того, насколько внимательно, гуманно и справедливо относится он к потерпевшему, как забо­тится об обеспечении, осуществлении и восстановлении его прав, в значительной степени зависит и оценка деятельности следо­вателя, его нравственный авторитет. Встречающиеся случаи пренебрежительного отношения к соблюдению прав потерпев­шего, мнение, что потерпевший затрудняет и замедляет след­ствие, объективно ведут к нарушению законности, подрывают авторитет следственных органов. Забота о потерпевшем — пра­вовая и нравственная обязанность следователя.

Выше говорилось о таких качествах юриста, как честность, беспристрастность, справедливость и т. д. Все они должны во­площаться в действиях и решениях следователя, в отношениях его со всеми участниками процесса и другими участвующими в деле лицами.

Особо следует остановиться на вопросе о том, вправе ли следователь использовать обман для достижения целей следст­вия, допустима ли ложь в его общении с подозреваемым, обви­няемым и другими лицами. Сторонники применения "следст­венных хитростей", "следственных ловушек", о которых гово­рилось выше, с рядом оговорок допускают в конечном счете разного рода приемы "введения противника в заблуждение", за что и подвергаются критике. Если же ставить вопрос прямо: имеет ли право следователь обманывать обвиняемого, подозре­ваемого и других лиц, сообщая им заведомо ложные сведения, делая ложные заявления или давая обещания, которые не мо­жет или не собирается выполнять, то ответ, разумеется, может быть лишь отрицательным. Следователь — представитель го­сударственной власти, и вся его деятельность, с кем бы он ни общался, должна отвечать высоким нравственным требовани­ям. Обвиняемый, подозреваемый не несет правовой ответствен­ности за ложь, за сокрытие правды, но такого рода его поведе­ние не может не заслуживать нравственного осуждения. Следователь "правом на ложь" не обладает.

Сейчас при разработке нового уголовно-процессуального за­конодательства было бы весьма полезно вспомнить и воспри­нять блестяще сформулированное в 1864 году Уставом уго­ловного судопроизводства положение: "Следователь не дол­жен домогаться сознания обвиняемого ни обещаниями, ни ухищрениями, ни угрозами, ни тому подобными мерами вымогательства" (ст. 405).

Наконец, следует обратить внимание на необходимость стро­гого соблюдения следователем в общении с участвующими в деле лицами корректности, выдержки, тактичности, независи­мо от того, какое положение в деле они занимают, какие эмоции вызывает у следователя их личность и поведение. Верно пишет об этом Д. П. Котов: "В отношении любого человека — опасного преступника и обычного скандалиста, рецидивиста и бытового склочника, потерпевшего и просто обиженного — лица, осуще­ствляющие производство по уголовному делу, обязаны быть мак­симально выдержанными, тактичными, хладнокровными, соб­ранными, спокойными, корректными и целеустремленными в осуществлении задач судопроизводства. И как бы при этом ни велико было эмоциональное и умственное напряжение, как бы ни тяжело было сдерживать гнев по отношению к убийце, насильнику, грабителю, срыв недопустим так же, как недопусти­мы угрозы, грубость, обман, какими бы соображениями и при­чинами они не объяснялись"*.

* Кокорев Л. Д., Котов Д. Л. Указ. соч. С. 46.

 

2. Этика производства следственных действий

 

Следственные действия, в процессе которых следователь получает и проверяет доказательства, регулируются законом на различном уровне детализации. Сам уголовно-процессуальный закон, о чем говорилось выше, в ряде случаев содержит нормы, обязывающие соблюдать требования нравственности. Нравственный критерий в уголовно-процессуальных нормах выражается обычно в форме запретов. Это запрет совершать действия, унижающие честь и достоинство, запрет разглашать сведения об интимных сторонах жизни, запрет домогаться показаний путем насилия, угроз, и иных подобных мер и т. д.* Но и сами положения закона могут допускать различное истол­кование, что наблюдается как в теоретической литературе, так и на практике.

* См: Там же. С. 99—110.

 

Поэтому важно определить ряд общих требований как пра­вового, так и нравственного характера, которые относятся ко всем без исключения следственным действиям и соблюдение которых обеспечивает законность и нравственность следствия в целом. Так, Д. П. Котов считает, что "можно выделить опреде­ленную совокупность нравственных требований, характерных для всех следственных действий, для всей следственной такти­ки. Наряду с принципами справедливости и гуманизма, уваже­ния чести и достоинства граждан в эту совокупность необходи­мо включать как минимум следующие нравственные требова­ния: непримиримое отношение к любым нарушениям буквы и духа процессуального закона, регламентирующего следствен­ные действия; строжайшее соблюдение культуры уголовного процесса; объективность, принципиальность; отсутствие тенден­циозности, предвзятости, недоверия, подозрительности, обви­нительного уклона; стремление не причинять вреда отдельным лицам и коллективам при производстве любых следственных действий"*. С этим перечнем нравственных требований следу­ет согласиться, отметив, однако, разный уровень и пестроту в выборе критериев "помещения в список", а также и то, что некоторые из них допускают весьма широкое толкование (куль­тура процесса) или содержат оценочные понятия (отсутствие подозрительности и др.).

* Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Указ. соч. С. 110.

 

Анализ следственной практики показывает, что в ней име­ют известное распространение недостатки в части как соблю­дения закона, так и выполнения этических норм. К ним отно­сятся: обвинительный уклон, связанный с разработкой лишь одной версии; необеспечение прав участвующих в следствен­ных действиях лиц; поверхностное ведение следствия; пассив­ность, приводящая к нераскрытию преступлений; небрежность при производстве следственных действий и их протоколирова­нии. Встречаются и отдельные случаи фальсификации следст­венных материалов. Некоторые из этих недостатков можно объ­яснить низким уровнем профессионализма, малоопытностью следователей, значительная часть которых имеет небольшой следственный стаж. Но наряду с этим нельзя не отметить и недостатки в сфере правового и нравственного сознания: не­развитое чувство профессионального долга; процессуальный нигилизм; дефекты профессиональной совести; низкий уровень общей и правовой культуры и др. Преодоление такого рода недос­татков требует устранения многих объективных и субъективных причин. Что же касается деятельности следователя при совер­шении любого следственного действия, то она может быть ус­пешной лишь при условии, что, во-первых, обеспечивается стро­жайшее соблюдение процессуального закона; во-вторых, следо­ватель создает здоровую нравственную атмосферу, уважая дос­тоинство всех участвующих в деле лиц, действует объективно.

Рассмотрим далее кратко нравственные требования, кото­рые рекомендуется соблюдать при производстве основных след­ственных действий *.

* Подробный анализ этических аспектов произвобства отдельных следственных действий содержится в названной книге С. Г. Любимова (с. 16—88); см. также: Леоненко В. В. Профессиональная этика участников уголовного судопроизводства. Киев, 1981. С. 58—75; Кокорев Л. Д., Котов,  Д. П. Указ. соч. С. 99—114.

 

Допрос является наиболее распространенным следствен­ным действием. Закон предусматривает следующие виды до­проса: допрос свидетеля, допрос потерпевшего, допрос обви­няемого, допрос подозреваемого, допрос эксперта. Цель любого допроса — получение показаний об обстоятельствах, сущест­венных для дела, но содержание допроса и нравственные про­блемы, могущие возникнуть при его производстве, существен­но различаются. Достаточно сопоставить, например, допрос об­виняемого, не признающего себя виновным, и допрос свидете­ля, дающего добросовестные и подробные показания.

Допрос с психологической стороны представляет собой бе­седу. Ее процедура и условия регулируются законом, а собе­седники находятся в заведомо неравном положении, когда один вправе спрашивать, определяя предмет и приемы беседы, а другой обязан отвечать и притом, как правило, правдиво. Толь­ко обвиняемый и подозреваемый не несут уголовной ответст­венности за заведомо ложные показания.

Цель допроса — получение у допрашиваемого правдивых показаний об обстоятельствах, существенных для дела. Следо­ватель не может ограничиваться простым фиксированием того, что скажет на допросе свидетель, обвиняемый, потерпевший. На следователе лежит обязанность установить по делу истину, а для ее выполнения необходимы достоверные доказательства, в том числе соответствующие действительности показания доп­рашиваемых. Свидетель, потерпевший, эксперт обязаны дать правдивые показания под угрозой уголовной ответственности.

Получение правдивых показаний при допросе — правовая и нравственная обязанность следователя.

Во время допроса следователь стремится получить от доп­рашиваемого показания обо всех известных тому обстоятельст­вах дела, и при этом правдивые показания, соответствующие тому, что знает допрашиваемый, а также преодолеть ложь, если она имеет место.                              

Нравственная сторона получения показаний при допросе заложена в уголовно-процессуальном законе. Запрещается до­могаться показаний обвиняемого и других участвующих в деле лиц путем насилия, угроз и иных незаконных мер.

Насилие в целях получения показаний глубоко безнравст­венно и незаконно. Оно влечет уголовную ответственность доп­рашивающего.

Насилие как способ получения показаний широко применялось в средневековом процессе, где пытка, мучительство допраши­ваемого использовались в целях "приведения к признанию". Физическое и психическое насилие, запрещенное международ­но-правовыми актами и национальным законодательством, фак­тически до сих пор применяется, вопреки закону. Достаточно упомянуть об американской практике "допросов третьей степе­ни", о публикациях по поводу применения в различных странах при допросах медикаментозных средств, гипноза и т. п.

В Российском государстве признается преступлением и строго карается принуждение к даче показаний путем приме­нения угроз или иных незаконных действий со стороны лица, производящего дознание или предварительное следствие. А если эти действия соединены с применением насилия или издева­тельством над личностью допрашиваемого, то они влекут весь­ма строгую санкцию. Принуждение к даче показаний путем уг­роз или иного психического насилия и всякое физическое наси­лие при допросах с целью просто получить показания или же показания, желательные допрашивающему, преступно и глубо­ко аморально.

Закон прямо запрещает допрашивающему применять на­силие и угрозы, а также иные незаконные меры. Таково, напри­мер, задержание свидетеля по надуманным основаниям в целях получения от него желательных для следователя показаний. Оно само по себе уже образует состав преступления, преду­смотренного ст. 301 УК. Но нельзя признать законным и всякое другое принуждение лица к даче показаний, домогательство показаний путем мер, аналогичных насилию и угрозам. И хотя закон не расшифровывает сущности "иных незаконных мер", следует прийти к выводу, что имеется в виду всякое воздейст­вие на допрашиваемое лицо, понуждающее его к даче показа­ний вопреки его воле, производимое приемами и способами, не­совместимыми с демократическим правопорядком, правовым ста­тусом личности. Приемы, грубо нарушающие действующие в обществе нравственные принципы и нормы, в конечном счете нарушают закон.

В свете сказанного следует поддержать развернутую С. Г. Любичевым критику ряда так называемых тактических приемов, рекомендуемых некоторыми авторами в интересах получения показаний, которые, по мнению допрашивающего, являются правдивыми. К числу таких приемов относятся, в частности, побуждение обвиняемого к "чистосердечному признанию", хотя закон считает смягчающим ответственность обстоятельством не признание вины, а чистосердечное раскаяние, а также актив­ное способствование раскрытию преступления (п. 9 ст. 38 УК). Недопустимо разжигание конфликта между "соучастниками", использование отрицательных свойств личности допрашивае­мого или обмана при допросе, в том числе и формирование оши­бочного мнения относительно тех или иных обстоятельств. "Фор­мирование неправильного представления, которое может быть только намеренным, умышленным, есть не что иное, как обман, причем в наиболее изощренной форме", — считает М. С. Строгович *. С. Г. Любичев, как и ряд других авторов, подвергает критике рекомендации "создания напряжения" в ходе допроса путем предъявления многочисленных и не связанных между собой доказательств, разного рода "следственные ловушки" и т. п.

* Строгович М. С. О судебной этике//Проблемы государства и права на современном этапе. Вып. 7. М., 1973. С. 9.

 

Ярослав Гашек описал своего рода теоретическую концепцию следствия и тактических приемов, примененных при допросе рядового девяносто первого полка Иосифа Швейка, искавше­го свою часть совсем не в том направлении. Их придерживал­ся путимский жандармский вахмистр, который "никогда не ру­гал задержанных или арестованных, но подвергал их такому ис­кусному перекрестному допросу, что и невинный бы сознался...» — Криминалистика состоит в искусстве быть хитрым и вме­сте с тем ласковым — говаривал своим подчиненным вах­мистр. — Орать на кого бы то ни было — дело пустое. С обви­няемыми и подозреваемыми нужно обращаться деликатно и тонко, но' вместе с тем стараться утопить их в потоке вопро­сов". Применив к Швейку свою методику, вахмистр пришел к выводу, что тот является... русским шпионом.

 

Критикуются также рекомендации о проведении так на­зываемого "эмоционального эксперимента". Сущность послед­него приема, предложенного А. В. Дуловым, состоит в неожи­данном предъявлении обвиняемому связанной с преступлением материализованной информации (вещественные доказательст­ва, человек и пр.) и наблюдение за эмоциональной реакцией допрашиваемого, которая может быть зафиксирована на ки­нопленку, магнитофонную ленту. Проводя такой эксперимент, сле­дователь наблюдает реакцию обвиняемого и убеждается в пра­вильности своей гипотезы о его причастности к уголовному делу.

Комментируя этот прием, С. Г. Любичев отмечает: "Можно себе представить, какое чувство обреченности и безнадежности может возникнуть у невиновного человека, которого "изобли­чают" таким способом в совершении преступления. Он, не зная, в чем дело, то бледнеет, то краснеет и обливается потом, и все это фиксируется на кинопленку и рассматривается следовате­лем как доказательство вины. Поистине трудно вообразить, ка­кое уродливое и безнравственное судопроизводство было бы по­рождено подобными методами. Несомненно, что все эти приемы, основанные на предвзятом отношении к обвиняемому, представ­ляют не что иное, как психическое насилие, и их применение про­тиворечит нравственным основам уголовного процесса" *.

* Любичев С. Г. Указ. соч. С. 41.

 

К числу незаконных и безнравственных приемов допроса относится постановка наводящих вопросов. Наводящий вопрос, содержащий в своей формулировке желательный для спраши­вающего ответ, внушает допрашиваемому информацию, кото­рой он во многих случаях не располагает, и крайне опасен для установления истины. Но постановка наводящих вопросов и без­нравственна, так как противоречит требованию объективного, беспристрастного следствия. Следователь, спровоцировавший наводящими вопросами неправильные, не соответствующие дей­ствительности ответы, впоследствии оказывается вынужден искать выход из ситуации, которую сам же и создал, если убе­дится в ошибочности своей версии. Но еще хуже, если послед­ствием неправильных методов допросов явятся необоснованные выводы по делу, привлечение к ответственности невиновного.

В процессуальной и криминалистической литературе раз­работана классификация видов вопросов, которые следует ста­вить при допросах в интересах получения достоверной инфор­мации. Вопросы могут быть дополняющими, напоминающими, контрольными, уточняющими, вспомогательными и т. д. Одновременно не рекомендуется задавать наводящие вопросы, "улав­ливающие" вопросы, "оскорбительные" вопросы. По-разному оцениваются "косвенные" и "условные" вопросы.

Общими требованиями к любым вопросам, которые ставятся при допросе, следует считать безусловный запрет в какой бы то ни было форме подсказывать желательный допрашивающе­му ответ и недопустимость постановки вопросов, по форме и содержанию унижающих достоинство допрашиваемого.

К числу небезупречных в правовом и нравственном отно­шении приемов допроса относят допрос с выходом на место происшествия в случаях, когда он заведомо не может дать но­вых доказательств. Допрос свидетелей и потерпевших, произ­водимый на основании оглашения показаний других лиц, также нарушает общий запрет задавать наводящие вопросы и право свидетеля давать показания свободно, сообразуясь со своей со­вестью, и о том, что он лично знает.          

М. С. Строгович характеризовал практику оглашения доп­рашиваемым свидетелем показаний других лиц как насилие над совестью свидетеля.

Допрос во всех случаях должен производиться с соблюде­нием общих требований к культуре поведения должностного лица. Официальность, корректность, вежливость, внимание к лицу, дающему показания, уважение к его личности в соответ­ствии с занимаемым в деле положением, но во всех случаях без попыток унизить достоинство — обязательные требования к допрашивающему.                                 

В ряде литературных источников можно найти рекоменда­ции о способах установления психологического контакта с доп­рашиваемым, чтобы расположить его к следователю и побу­дить к даче правдивых и откровенных показаний. Однако, поль­зуясь такими рекомендациями, следователь во всех случаях обязан исходить из того, что по своему правовому статусу он является представителем власти и действует официально, в рамках закона. Поэтому при допросе не должны допускаться панибратство, приспособление к допрашиваемому в целях на­лаживания "взаимопонимания".

Такого рода манера общения с подследственным осмеяна Ильей Ильфом и Евгением Петровым в "Золотом телёнке". — "Вам, Шура, я все скажу как родному, — заявил Паниковский, обра­щаясь к Балаганову. Со времени последней беседы с субин­спектором уголовного розыска к Балаганову никто не обращался как к родному. Поэтому он с удовлетворением выслушал слова курьера и легкомысленно разрешил ему продолжать... "

При допросе, как и при любом общении с участвующими в деле лицами, следователь обязан соблюдать определенные пра­вила речевого этикета, вежливую форму обращения. Нельзя обращаться к допрашиваемому на "ты", независимо от того, кто допрашивается. Исключение может иметь место лишь в отно­шении малолетних. При допросе допрашивающий и допраши­ваемый находятся в неравном положении. Но это тем более не дает следователю права вести допрос грубо, невежливо, под­черкивая свое превосходство.

Автор книги о речевом этикете по поводу формы обращения пишет: "Среди взрослых неравноправное ты (когда человек обращается на ты, а в ответ требует лишь вы)—проявление крайней невежливости, противоречие самим основам нашего общества". (Гольдин В. Е. Речь и этикет. М., 1983. С. 73.)

В УПК нет прямого указания о форме обращения следова­теля к другим лицам. Но из всего содержания УПК ясно, что следователь Обязан обращаться ко всем гражданам на "вы".

Протоколирование допроса должно производиться в соот­ветствии с законом "в первом лице и по возможности дослов­но". Отступления от этого требования имеют определенную нрав­ственную окраску и могут повлечь за собой нежелательные эти­ческие последствия. Если допрошенный, ознакомившись с про­токолом, обнаруживает, что его показания в той или иной сте­пени искажены, записаны не полностью, он утрачивает доверие к следователю, что, естественно, сказывается на нравственной оценке личности следователя, его авторитете. При этом не име­ет существенного значения, сознательно ли следователь иска­зил или неполно записал показания допрошенного. Разумеется, умышленно неправильное фиксирование показаний в протоко­ле -— глубоко аморально и противозаконно.

Протокол во всех случаях должен быть полным и точным. Спор по поводу правильности протокола между следователем и допрошенным крайне нежелателен. Если же допрошенный про­сит занести в протокол уточнения и поправки, то отказать ему в этом следователь не вправе.

При решении вопроса о проведении очной ставки следо­ватель наряду с тактическими соображениями учитывает и оп­ределенные нравственные нормы. В частности, во многих слу­чаях нравственно недопустима очная ставка между взрослым и несовершеннолетним (в особенности с малолетним), очная став­ка между обвиняемым, подозреваемым и потерпевшим, только что перенесшим тяжелую эмоциональную травму. Очная став­ка, проводимая между тем, кто не может дать показаний о фактах, интересующих следователя, и тем, кто о них подробно рас­сказал (между подозреваемым, который заявил, что не помнит об определенных обстоятельствах, и потерпевшим, например), не имеет законных оснований. Но она, кроме того, содержит элементы воздействия на личность одного из допрашиваемых, ограничивая его свободу в определении линии своего поведения и право не свидетельствовать против себя самого.

Очная ставка проводится при наличии противоречий в по­казаниях ранее допрошенных лиц. Готовясь к очной ставке, сле­дователь обычно имеет определенное мнение о том, кто из ее участников ранее дал правдивые показания. Однако подготовку к очной ставке ее будущих участников нельзя превращать в "натаскивание" того, кому следователь доверяет. Допустимо лишь сообщить о наличии противоречий с показаниями другого лица и о решении провести очную ставку.

Во время очной ставки следователь обязан воздерживать­ся от проявления своего отношения к показаниям допрашивае­мых, избегать наводящих вопросов в любой форме.

Осмотор места происшествия, казалось бы, не может вы­звать каких-либо нравственных коллизий или осложнений, так как здесь обязательные участники — только следователь и по­нятые. Однако и это следственное действие сопровождается общением с различными людьми и имеет нравственные аспекты.

Достаточно хотя бы рассмотреть нравственную сторону осмотра в жилом помещении, который означает проникновение в жилище и определенное вмешательство в личную жизнь. Не случайно ст. 25 Конституции России предусматривает, что про­никновение в жилище, если оно происходит против воли про­живающих в нем лиц, должно производиться в соответствии с судебным решением. Осмотр в жилом помещении не должен подменять обыск. Следователь обязан ограничиться обследова­нием только тех объектов, которые непосредственно относятся к происшествию.            

В процессе осмотра места происшествия, местности и по­мещений, который производится с участием понятых, часто специалиста, нередко представителей милиции, важно обеспе­чить правильные взаимоотношения со всеми присутствующи­ми при осмотре. Следователь руководит действиями всех уча­стников осмотра, принимает меры к удалению посторонних с места происшествия.

Обнаруженные при осмотре факты, относящиеся к интим­ным сторонам жизни тех или иных лиц, не подлежат разгла­шению.

Труп с места происшествия следует удалять как можно скорее после завершения осмотра; при этом недопустимо бес­церемонное, грубое обращение с телом. Не вызванное необхо­димостью обнажение при посторонних тела погибшего также нежелательно.

Эксгумация трупа должна производиться при самом огра­ниченном круге участников. Понятые должны быть извещены о характере предстоящих действий. Их рекомендуется пригла­шать из числа сотрудников кладбища.

Освидетельствование — осмотр тела человека в целях об­наружения на нем следов преступления или особых примет — требует особого внимания к нравственной стороне его соверше­ния. Как отмечалось выше, процессуальные нормы, регулирую­щие порядок производства освидетельствования, в значитель­ной части прямо обусловлены необходимостью охраны общест­венной морали. Следователь не присутствует при освидетель­ствовании лица другого пола, если оно сопровождается обнаже­нием; понятые в этом случае должны быть того же пола, что и освидетельствуемый, и т. д. Участие в освидетельствовании врача надо признать желательным практически в большинстве слу­чаев. Закон запрещает действия, унижающие достоинство освидетельствуемого лица. Но сам осмотр тела, сопровождающийся обнажением, может быть воспринят лицом как унижение, что нельзя признать безосновательным. Поэтому от следователя требуется особый такт, терпеливое разъяснение цели и значе­ния освидетельствования. Фотографирование тела, особенно частей, обычно скрываемых одеждой, должно производиться с согласия лица.

Существен вопрос о возможности принудительного осви­детельствования. Некоторые авторы полагают, что принудитель­ное освидетельствование подозреваемых, обвиняемых, потер­певших и свидетелей допустимо, так как необходимо в интере­сах установления истины и борьбы с преступностью*. Но про­тив этого мнения приводятся веские соображения, основанные на том, что принудительное освидетельствование можно рас­сматривать как физическое насилие. Следует согласиться с мнением, что принудительное освидетельствование обвиняемо­го и подозреваемого возможно лишь в исключительных случаях и только после того, как следователь принял все необходи­мые меры для того, чтобы убедить обвиняемого или подозре­ваемого в необходимости освидетельствования. Свидетель и по­терпевший не могут подвергаться принудительному освидетель­ствованию**.

* См.: Жалинский А. Э. Освидетельствование в советском уголовном про­цессе. Львов, 1964. С. 30—31. Авторы Комментария к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР 1985 года издания, которым широко пользова­лись практические работники, также не видят проблемы в принудитель­ном освидетельствовании любого лица (см. с. 304—305 Комментария).

** См.: Любичев С. Г. Указ. соч. С. 57.

 

Среди других следственных действий по собиранию дока­зательств обыск, пожалуй, в наибольшей степени стесняет права гражданина и требует особо четкого соблюдения нравственных норм, вытекающих из закона или им обусловленных.

А. Ф. Кони писал об обыске: "Эти следственные действия до такой степени вносят смуту в жизнь честного человека и в отношение к нему окружающих, что должны быть предпри­нимаемы с большой осторожностью". (Кони А. Ф. Избранные произведения. М., 1959. Т. 1. С. 607.)

Обыск производится тогда, когда для этого есть достаточ­ные правовые основания, когда он необходим по обстоятельст­вам дела и, следовательно, нравственно оправдан. Незаконное производство обыска — грубое нарушение конституционных прав гражданина. Из ст. 25 Конституции Российской Федера­ции следует, что для производства обыска необходимо полу­чить разрешение суда, что означает, в частности, повышение ответственности за необоснованный обыск.

Обыск без соответствующего разрешения по причине его безотлагательности, обыск в ночное время по той же причине допускается лишь тогда, когда получение разрешения затруд­нено или же промедление с обыском может сделать его безре­зультатным.

Следователь обязан обеспечить присутствие лица, у кото­рого производится обыск, или других лиц, указанных в ст. 169 УПК. Одновременно необходимо принять меры к тому, чтобы дети, проживающие в помещении, были удалены и размещены в дру­гом месте. Если в семье находятся больные, то их следует изо­лировать таким образом, чтобы обыск не мог непосредственно влиять на их состояние.

По поводу круга понятых при обыске в литературе можно встретить различные рекомендации. Но представляется наибо­лее правильным приглашать понятых из числа граждан, не зна­комых с обыскиваемым, и не его соседей.

Часть 3 ст. 170 УПК предусматривает право следователя ограничиться при обыске предложением выдать объекты, имею­щие значение для дела, и при условии их добровольной выдачи


не проводить дальнейших поисков, если нет оснований опасаться сокрытия разыскиваемых предметов и документов. Использо­вание такого порядка в соответствующих случаях позволяет избавить обыскиваемых от не вызывающегося необходимостью стеснения их прав.

Предметы и документы, относящиеся к интимным сторо­нам жизни граждан и не имеющие отношения к делу, не долж­ны предъявляться другим лицам, в том числе понятым. Также не оглашается не относящаяся к делу личная переписка.

В процессе производства обыска не следует торопиться со вскрытием запертых помещений и хранилищ, не приняв мер к тому, чтобы они были открыты добровольно. После обыска, вы­зывающего, как правило, беспорядок в жилище, необходимо принять меры к восстановлению обычного состояния.

Обыск всегда сопровождается эмоциональным напряжени­ем. Он требует повышенной выдержки и такта со стороны сле­дователя.

Независимо от результатов сам факт производства обыска у гражданина бросает тень на его репутацию. Поэтому справед­ливо мнение о необходимости какой-то реабилитации таких лиц. В. В. Леоненко в качестве одного из вариантов предлагает офи­циальное уведомление местных органов власти, жилищных ор­ганов, организаций, где работают эти лица о их непричастности к преступлению *. Правда, юридическая процедура такого уве­домления не разъясняется.

* См.: Леоненко В. В. Указ. соч. С. 71.

 

При предъявлении для опознания лица соблюдение право­вых  и нравственных норм способствует получению объектив­ных результатов этого важного следственного действия. В то же время их нарушение чревато серьезными последствиями (например, ошибочное опознание невиновного в качестве пре­ступника).

Лицо предъявляется для опознания в группе других лиц, по возможности сходных с ним по внешности. Следователю над­лежит получить согласие посторонних лиц, так называемых статистов, на их участие в составе группы, предъявляемой для опознания. Далеко не каждому приятно или хотя бы безразлич­но стоять в одном строю с подозреваемым в преступлении, бу­дучи похожим с ним по внешности, да еще с риском быть по ошибке "узнанным" в качестве преступника.

Предъявление для опознания больших групп людей (на­пример, строя подразделения военнослужащих), не обладающих внешним сходством, не только не способствует эффектив­ности опознания, но недопустимо в нравственном плане. В по­добной ситуации опознающий оказывается перед строем лю­дей, настороженно и, надо полагать, негативно к нему относя­щихся, он подвергается усиленному эмоциональному воздейст­вию. С другой стороны, весь строй предъявляемых лиц оказы­вается, как правило, в роли возможных объектов опознания, подозреваемых.

Закон запрещает постановку опознающему наводящих во­просов. Но не менее опасны "наводящие действия" (например, когда до опознания опознающему показывают лицо, которое предстоит опознавать). Всякого рода ориентирование опознаю­щего в том, кого желательно опознать, — грубое нарушение закона, ведущее к фальсификации доказательств. Оно, конеч­но, и безнравственно.

Вся организация предъявления для опознания должна спо­собствовать тому, чтобы опознающий действовал без принуж­дения или внушения, чтобы объективность и беспристрастность проводящего его следователя не оставляли ни у кого сомнений.

Выше были рассмотрены нравственные аспекты производ­ства основных следственных действий по собиранию доказа­тельств. Общие нравственные требования едины для всех дру­гих следственных действий: безупречное следование закону, объективность, уважение достоинства участвующих в деле лиц, добросовестность, причинение минимального вреда имуществу или другим благам, если этого невозможно избежать. То же касается следственного эксперимента, наложения ареста на имущество, выемки, получения образцов для сравнительного исследования. Новые нравственные проблемы возникают при контроле за телефонными и иными переговорами, который пока законом урегулирован недостаточно.

Протоколирование следственных действий регулируется законом. Ход и результаты каждого следственного действия должны быть отражены в соответствующем протоколе. Закон достаточно определенно формулирует правовые требования, обеспечивающие объективность и полноту каждого протокола. Если следственное действие было произведено, то следователь обязан составить об этом протокол, независимо от того, дало ли это следственное действие результаты, на которые рассчиты­вал следователь. Уклонение от составления протокола допроса, очной ставки, обыска или иного следственного действия проти­воречит закону. К примеру, если следователь в результате до­проса получил данные, опровергающие версию, которую он считает истинной, и не составил протокола такого допроса, утаив таким образом существенные для дела данные, то он совершает незаконный и аморальный поступок.

Каждый протокол следственного действия должен быть полным, точным и объективным. Все содержащиеся в нем све­дения должны соответствовать тому, как проходило следствен­ное действие и какие фактические данные были получены в процессе и результате его проведения.

Например, в протоколе допроса свидетеля его показания в соответствии с законом должны быть записаны "в первом лице и по возможности дословно". Это не значит, что следователь обязан заносить в протокол и те показания, которые заведомо не относятся к делу. Но недопустимо опускать часть показаний, в которых свидетель рассказывает о других преступлениях об­виняемого или прочих лиц, по поводу которых у следователя ранее отсутствовали данные.

Следователь не заносит в протокол вульгарные, жаргон­ные выражения, если их дословное цитирование не является необходимым.

Показания должны фиксироваться в протоколе максимально точно, с сохранением стиля и манеры речи, присущей допра­шиваемому. Между тем своего рода "редактирование" показа­ний при занесении их в протокол — застарелый и распростра­ненный недостаток.

С. А. Голунский еще в 1942 году писал о результатах анализа протоколов допросов свидетелей, проведенного прокуратурой РСФСР. В результате сопоставления протоколов допросов по аналогичным делам выяснилось, что, если верить протоко­лам, старый профессор математики, актриса театра оперет­ты, ломовой извозчик, неграмотная старуха-домохозяйка и 12-летний школьник говорят одинаково. (См.: Голунский С. А. Допрос на предварительном следствии. Ашхабад, 1942. С. 109—110.) И в наше время можно встретиться с подобными фактами, разве что вместо извозчика в деле будет фигурировать води­тель такси.

Всякого рода отступления от требований закона о точной и объективной фиксации в протоколах следственных действий полученных данных, искажения или умолчание о существен­ных обстоятельствах — безнравственны. Они, по сути, означа­ют фальсификацию следственных материалов.

 

Глава VII

Нравственные начала осуществления правосудия

1. Нравственные требования к деятельности судебной власти

 

Выше говорилось, что все законодательство о суде и судо­производстве наполнено нравственным содержанием, служит защите нравственных ценностей.

Закрепление в ст. 10 Конституции Российской Федерации принципа разделения властей и самостоятельности судебной власти наряду с властями законодательной и исполнительной создает нормативную и идейную базу для формулирования нравственных требований к представителям судебной власти. Судебная власть, действующая в сфере социальных и межлич­ностных конфликтов, образующая необходимый компонент в системе "сдержек" и "противовесов", должна отвечать высоким нравственным стандартам, оправдывать ожидания общества.

Важнейшее требование к деятельности судебной власти — справедливость. Обществу и каждому человеку нужен суд только справедливый, стоящий на стороне правды, ее активно защи­щающий и выражающий в своих решениях.

В уголовном процессе, где речь идет о преступлении и на­казании, о защите от преступлений важнейших благ личности, справедливость приобретает повышенное значение. Несправед­ливый суд может причинить огромный вред как отдельному человеку, так и всему обществу. В российской истории 30-х и последующих годов нашего века суды часто использовались как орудия незаконной расправы с невиновными. В период массо­вых репрессий по приговорам судов были уничтожены сотни тысяч тех, кого называли "врагами народа", истреблялись ни в чем не виновные люди. Суды служили юридическим прикры­тием чудовищной несправедливости, творимой государственной властью. Несправедливый суд всегда осуждался обществом. С его деятельностью связывались многие негативные явления.

Иван Посошков (1652—1726), известный как сторонник пре­образований Петра I, писал: "Все пакости и непостоянство чинятся у нас от неправого суда".

 


Судебная власть оценивается как справедливая тогда, ко­гда она применяет законы, признанные обществом справедли­выми, разрешает дела, установив истину, достоверно выяснив их фактические обстоятельства, принимает решения в соот­ветствии с познанными фактами и требованиями закона. Спра­ведливый суд — это суд, где виновный обоснованно подверга­ется заслуженному наказанию, а невиновный обязательно оп­равдывается.

Требование к судебной власти быть справедливой отно­сится не только к ее решениям окончательного характера, но и ко всей ее деятельности с момента, когда дело поступило в ее распоряжение. Справедливость выражается и в обеспече­нии равенства всех, кого затрагивает судебная деятельность, и в соблюдении прав участвующих в деле лиц, и в обоснован­ности и законности промежуточных решений "процедурного" характера.

Судебная власть должна быть равной для всех. Это нрав­ственное требование, по сути, выражает уравнительный аспект справедливости. Однако требование обеспечения равенства в суде настолько важно, что оно специально выделяется законо­дательно и фигурирует в нравственном сознании общества.

Требование равенства в суде России законодательно за­креплялось издавна, провозглашалось и в нормативных актах Петра I, Екатерины II, Александра II, и в конституциях, прини­мавшихся в разное время. Однако обеспечение реального ра­венства в суде, равных реальных возможностей отстаивать свои правя перед судом людей, занимающих разное социальное, слу­жебное, имущественное положение, остается проблемой и сегодня.

Судебная власть должна быть объективной и беспристра­стной. Суд необъективный, тенденциозный не способен осуще­ствить правосудие. Он извращает саму идею правосудия и мо­жет превратиться в орудие произвола. Особенно опасна необъ­ективность под влиянием каких-либо сил, стремящихся воз­действовать на судей.

В свое время французский судья сказал королю, просившему оказать ему услугу: "Ваше величество, суд постановляет при­говоры, а не оказывает услуг".

Беспристрастность судебной власти, проявляющаяся в от­сутствии приверженности к какой-либо из сторон, способности равно относиться к их притязаниям и личности и действовать лишь в интересах истины и справедливости на основании зако­на и совести — фундаментальное требование нравственного и правового свойства. Судебная власть, не способная или не стремящаяся действовать беспристрастно, не заслуживает доверия общества. Те, кто ее олицетворяет, в этих условиях лишаются авторитета и морального права судить других.

Судебная власть должна быть компетентной. Компетент­ность можно характеризовать в одном из ее значений как вы­сокий профессионализм судей, глубокое знание ими законов, требований профессиональной этики, неуклонное следование им, умение правильно разобраться в той или иной, иногда слож­ной и запутанной ситуации. Она включает и большой жизнен­ный опыт, опыт применения законов, юридической деятельно­сти еще до принятия на себя обязанностей судьи. Судья дол­жен иметь высшее юридическое образование. Однако без по­стоянного совершенствования своих знаний, повышения юри­дической и общей культуры судья неминуемо окажется от­ставшим от требований, которым должен отвечать представи­тель судебной власти, сделается некомпетентным. Между тем люди, чьи судьбы решает судья, чьи права и интересы зави­сят от его решения, вправе требовать правосудия "высокого качества".

Каждый судья должен быть профессионалом высокого класса. Все судьи в Российской Федерации обладают единым статусом (ст. 2 Закона о статусе судей в Российской Федера­ции). Но одновременно тот же закон разделяет судей на ква­лификационные классы в зависимости от занимаемой долж­ности, стажа работы в должности судьи и иных обстоятельств. В соответствии с Положением о квалификационной аттеста­ции судей они разделяются на шесть квалификационных клас­сов. Материальное обеспечение судей зависит, в частности, от их квалификационного класса. Квалификационный класс су­дьи влияет и на оценку уровня его профессионализма. Пред­ставляется, что существующий порядок не безупречен в нрав­ственном плане и не способствует охране авторитета судей. Он может подрывать доверие к судьям "низших" классов, хотя они, как правило, высокопрофессиональны. Что касается раз­меров материального обеспечения, которое, естественно, не может быть равным для всех, то их можно определять спра­ведливо на основе других показателей.

Более конкретно о нравственных требованиях к судебной власти и ее представителям уже писали ряд авторов *. Эта тема также будет рассматриваться ниже.

* О нравственных основах правосудия см.: Проблемы судебной этики/Под ред. М. С. Строговича. С. 174—180; Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Этика уголовного процесса: Учебное пособие. Воронеж, 1993. С. 115—150.

2. Роль судьи, председательствующего по делу, в обеспечении нравственного характера разбирательства дела

Нравственные отношения между судьями возникают в про­цессе судебного разбирательства, осуществляемого коллегиаль­ным судом. Судебное разбирательство— решающая стадия уго­ловного процесса, где непосредственно осуществляется уголов­ное правосудие. Именно на этой стадии в условиях гласного процесса исследуется с участием сторон уголовное дело и при­нимаются решения о судьбе подсудимого, об обоснованности притязаний потерпевшего и гражданского истца о восстановле­нии нарушенных прав.

Длительный период разбирательство уголовных дел осу­ществлялось на началах коллегиальности. Ни одно уголовное дело, начиная с дел по обвинению в тяжких преступлениях и кончая делами, которые могли закончиться приговором к не­значительному штрафу или общественному порицанию, нельзя было рассматривать единолично. Суд первой инстанции действо­вал только в составе одного судьи и двух народных заседателей.

Дифференциация порядка судопроизводства в последние годы повлекла за собой изменение состава суда, осуществляю­щего правосудие по уголовным делам. По состоянию на начало 1998 года суд первой инстанции рассматривает уголовные дела как коллегиально, так и единолично. Производить судебное раз­бирательство и постановлять приговор могут: один профессио­нальный судья; один профессиональный судья и два народных заседателя; три профессиональных судьи; один профессиональ­ный судья и двенадцать присяжных заседателей. Уголовные дела о преступлениях, за которые уголовным законом преду­смотрено максимальное наказание в виде лишения свободы на срок свыше пятнадцати лет или более строгое наказание, рас­сматривает коллегия в составе трех судей. Не вдаваясь в суще­ство аргументации в пользу единоличного осуществления пра­восудия по определенным категориям дел, следует все же от­метить, что коллегиальный суд в принципе в большей степени гарантирует принятие взвешенного и справедливого решения — конечно при условии, что коллегиальность является неформаль­ной, недекоративной. Кроме того, единоличное осуществление правосудия по уголовным делам означает отстранение населе­ния от участия в правосудии. Между тем ст. 32 Конституции России 1993 года устанавливает право граждан Российской Федерации участвовать в отправлении правосудия.

Единоличное рассмотрение уголовных дел по зарубежному законодательству допускается, а в России предусматривалось обычно лишь по делам о менее тяжких преступлениях, влеку­щих соответственно менее строгие наказания, что разумно и исходит в конечном счете из признания коллегиального суда более гарантирующим правосудность разрешения дела.

В соответствии с "Уставом о наказаниях, налагаемых миро­выми судьями" от 1864 г. мировой судья мог налагать следую­щие наказания: 1) выговоры, замечания и внушения; 2) де­нежное взыскание не свыше трехсот рублей; 3) арест не свы­ше трех месяцев и 4) заключение в тюрьме не свыше одного года (ст. 1). Законом от 29 мая 1992 года Верховный Совет РСФСР предоставил возможность судьям единолично рассмат­ривать значительное число уголовных дел, в перечне кото­рых упоминалось свыше 70 статей Особенной части УК, а, кроме того, еще 67 статей УК перечислялось в списке пре­ступлений, дела о которых судья также единолично рассмат­ривает, но с согласия обвиняемого.

И при коллегиальном, и при единоличном разбирательстве уголовных дел судья по должности председательствует в су­дебном заседании. И именно он обязан обеспечить как строгое соблюдение закона, так и высоконравственный ход и результат судебного разбирательства. Конечно, некоторые нравственные проблемы, которые приходится решать в коллегиальном суде, отличаются от тех, которые стоят перед единоличным судьей. В то же время руководство судебным заседанием в пределах предписанной законом процессуальной процедуры неизменно остается за председательствующим, который вступает в нрав­ственные отношения со сторонами, другими участвующими в деле лицами, а при коллегиальном слушании дела —также и с судьями, народными заседателями или присяжными заседате­лями.

При рассмотрении уголовного дела с участием народных заседателей последние пользуются правами судьи и все вопро­сы суд разрешает простым большинством голосов (при равен­стве голосов председательствующего и каждого народного за­седателя). Народные заседатели, в отличие от председательст­вующего, как правило, недостаточно глубоко сведущи в праве. Но они обладают жизненным и профессиональным опытом в определенной области, избавлены от профессиональной дефор­мации, которая может угрожать судье и сказаться на его пове­дении и выводах по делу; Во взаимоотношениях в составе про­фессиональной коллегии судей также должны соблюдаться определенные нравственные нормы, выработанные многолетней практикой.

Председательствующий обязан заблаговременно ознакомить каждого народного заседателя с материалами дела, разъяснить сущность закона, по которому обвиняется подсудимый, а также права народного заседателя. При этом судья не вправе внушать народным заседателям собственное мнение по вопросам, подле­жащим компетенции коллегии суда. Следует также разъяснить личную ответственность народного заседателя за участие в ис­следовании дела и его справедливое разрешение.

Народным заседателям разъясняются положения закона об основаниях отвода судьи и необходимость заявить себе са­моотвод, если имеются основания, могущие вызвать сомнение в беспристрастности судьи. Убедившись, что таковые имеются, председательствующий в установленном порядке вызывает дру­гого народного заседателя, который также готовится к разби­рательству дела.

В ходе судебного разбирательства председательствующий предоставляет каждому народному заседателю возможность свободно высказать свое мнение при принятии судом решения, а также участвовать в исследовании всех доказательств. Если суд выносит определение, совещаясь на месте, то мнение каж­дого из народных заседателей по обсуждаемому вопросу долж­но быть внимательно выслушано председательствующим, и ре­шение принимается коллегиально большинством голосов. Эта процедура, как и все действия коллегиального суда, должна проводиться таким образом, чтобы всем участникам судебного разбирательства было ясно, что судит и решает суд, а не пред­седательствующий. "Совещание" судей, состоящее в том, что председательствующий кивает направо и налево, а затем не­ожиданно объявляет заранее им подготовленное определение суда, может породить у присутствующих сомнения и в объек­тивности председательствующего, и в истинной роли народных заседателей. Вопросы, требующие основательного обсуждения, возникшие неожиданно, целесообразнее решать в совещатель­ной комнате.

Председательствующий должен предоставлять народным заседателям возможность активно участвовать в допросах и других судебно-следственных действиях, при этом при неудач­ной постановке вопросов, их неясности, проявлять должный такт, устраняя лишь наводящие вопросы, запрещенные законом, но в такой форме, чтобы не дискредитировать их автора. Судебное следствие заканчивается при условии, что народные заседатели не настаивают на продолжении действий по исследованию доказательств.

Урегулированный законом порядок постановления приго­вора способствует обеспечению равноправия всех судей и учи­тывает необходимость предоставления народным заседателям возможности свободно высказывать и отстаивать свое убежде­ние о результатах судебного разбирательства и мнение о том, каким должен быть приговор по делу.

Постановлению приговора предшествует совещание судей, происходящее в условиях тайны совещания. Председательст­вующий ставит на разрешение суда образующие существо при­говора вопросы, перечень и последовательность которых опре­делены законом. Отступление от этого требования не только нарушает законную процедуру принятия решения, но и может породить нравственные коллизии, свидетельствовать о неува­жении председательствующего к мнению других судей. Напри­мер, нельзя начинать совещание с вопроса о квалификации преступления или о мере наказания. Это будет означать, что председательствующий, не выслушав народных заседателей, уже единолично пришел к выводу о виновности подсудимого и пытается навязать его народным заседателям.

Строгое соблюдение указания закона о том, что каждый вопрос должен быть поставлен в такой форме, чтобы на него мог быть дан либо утвердительный, либо отрицательный ответ, также направлено на обеспечение реального участия каждого народного заседателя в принятии решения по делу.

Все вопросы решаются простым большинством голосов. Это правило должно быть разъяснено народным заседателям до голосования. При расхождении мнения председательствующе­го с мнением одного народного заседателя или их обоих в ходе обсуждения того или иного вопроса председательствующий, конечно, не лишен права убеждать народного заседателя в пра­вильности своего мнения. Но это должно делаться в предельно тактичной форме, с приведением аргументов, вытекающих из данных судебного разбирательства. Какое-либо давление на народных заседателей, ссылки на их некомпетентность в пра­вовых вопросах, на возможность отмены приговора вышестоя­щим судом и т. п. недопустимы.

Никто из судей не вправе воздерживаться от высказыва­ния своего мнения при постановлении приговора. В этой норме закона заключен нравственный смысл: судья, призванный ре­шать судьбу подсудимого, не вправе уклониться от моральной ответственности за принимаемое решение, "умыть руки".

Председательствующий подает свой голос последним. Со­блюдение этого правила призвано обеспечить свободу волеизъ­явления народных заседателей. Председательствующий, убе­дившись в ходе обсуждения того или иного вопроса, что он ос­танется в меньшинстве, не вправе избегать по нему голосова­ния.

Народный заседатель, мнение которого разошлось с мне­нием других судей, обязан тем не менее подписать приговор вместе с ними. Поэтому народному заседателю, оставшемуся в меньшинстве, должно быть разъяснено его право изложить свое особое мнение. Долг председательствующего — разъяснить по­рядок изложения особого мнения и его возможные правовые последствия.

Нравственный долг судьи, председательствующего по делу, — создать в коллегии судей атмосферу сотрудничества, взаимно­го уважения, принципиального и ответственного отношения ка­ждого к своим обязанностям, когда все вопросы решаются на основе внутреннего убеждения при равенстве всех трех судей.

При рассмотрении уголовного дела с участием присяжных заседателей взаимоотношения председательствующего по делу судьи и присяжных заседателей строятся на основе разделе­ния их функций при гарантиях свободы волеизъявления при­сяжных заседателей и предельной объективности председатель­ствующего в ведении судебного разбирательства.

УПК обязывает председательствующего произнести крат­кое вступительное слово, в котором, он, в частности, говорит о задачах присяжных заседателей и условиях их участия в деле. Председательствующий единолично принимает решение об ос­вобождении явившихся в суд присяжных заседателей от уча­стия в деле, а также об отводах и самоотводах. Долг председа­тельствующего — обеспечить такой состав коллегии присяж­ных заседателей, который гарантирует их полную беспристра­стность и способность вынести объективный вердикт. Мотиви­рованные и безмотивные отводы удовлетворяются, с тем чтобы коллегия присяжных заседателей не оказалась тенденциозной.

В ходе судебного заседания должна быть обеспечена воз­можность использования каждым присяжным заседателем прав, предоставленных ему законом.

Председательствующий обязан следить за тем, чтобы при­сяжные заседатели не общались со сторонами и участвующими в деле лицами помимо установленного порядка, и отстранить присяжного заседателя от участия в деле в случае, когда есть основания полагать, что этот присяжный заседатель утратил объективность в результате оказанного на него незаконного воз­действия.

Во время судебного следствия присяжные заседатели вправе задавать через председательствующего вопросы подсудимому, потерпевшему, свидетелям и экспертам. Председательствую­щий не задает допрашиваемым такие вопросы присяжных за­седателей, которые не имеют отношения к делу, являются на­водящими или оскорбительными.

При постановке вопросов присяжным заседателям оконча­тельная их формулировка в вопросном листе принадлежит пред­седательствующему. Здесь требуется особое внимание и ответ­ственность, так как неточная постановка вопросов или их тен­денциозность могут повлечь за собой несправедливый вердикт присяжных заседателей.

Напутственное слово председательствующего должно быть объективным. Закон запрещает председательствующему в ка­кой-либо форме высказывать свое мнение по вопросам, постав­ленным перед коллегией присяжных заседателей. Нравствен­ная проблема здесь состоит в том, что председательствующий произносит напутственное слово в условиях, когда у него само­го уже сложилось убеждение по вопросу о виновности или не­виновности подсудимого. Сообщая присяжным заседателям све­дения, необходимые для принятия правильного решения, в том числе напоминая исследованные в суде доказательства, судья тем не менее не вправе даже косвенно ориентировать их на какие-либо выводы.

А. Ф. Кони, произнося напутствие присяжным заседателям по делу Веры Засулич, внутренне исходил из убеждения в виновности подсудимой. Он писал впоследствии, что хотя и старался быть совершенно объективным, но, читая потом за­пись своего резюме, подметил в нем "некоторый обвинительный оттенок: "Следует признать виновность в нанесении раны и дать снисхождение". Присяжные вынесли оправдательный вердикт. Реакционный газетчик Катков подверг А. Ф. Кони яростным нападкам, напечатав, что "г. Кони, подобрав при­сяжных, оправдал Засулич".

В суде присяжных председательствующий не освобож­ден от нравственной ответственности за справедливость ре­шения о виновности или невиновности подсудимого. Он обя­зан распустить коллегию присяжных заседателей, признав, что они постановили обвинительный вердикт в отношении не­виновного. Судья вправе также постановить оправдательный приговор, признав, что в деянии подсудимого отсутствует состав преступления, хотя присяжные вынесли обвинитель­ный вердикт.

При единоличном рассмотрении дела у судьи отсутствует возможность использовать мнение и совет других судей при принятии решений в процессе судебного разбирательства и при постановлении приговора. Вся нравственная ответственность за объективное ведение судебного разбирательства и справедли­вость приговора лежит на нем одном.

Если дело рассматривает коллегия в составе профессио­нальных судей, то взаимоотношения внутри состава суда скла­дываются не без влияния должностного положения председа­тельствующего и судей, разницы в квалификационных классах и прочих обстоятельств, связанных с постоянным пребыванием судей  в одном профессиональном коллективе.

Л.Д. Кокорев высказывает небезосновательные опасения по поводу устранения от участия в отправлении правосудия народных представителей. "Возрастает возможность влияния на правосудие вышестоящих по отношению к суду органов юс­тиции. Их давление на профессиональных судей значительно облегчается. Повышается опасность появления "послушного" правосудия, служители которого — профессиональные судьи — будут прислушиваться к "мнению" и "советам" вышестоящих должностных лиц в системе юстиции. Возрастает возможность влияния на правосудие нравственной, профессиональной дефор­мации отдельных судей, а также воздействия некоторых отри­цательных корпоративных интересов профессионалов единой судебной системы, в частности "чести мундира" и т. д." *

* Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Указ. соч. С. 126.

 

Основанные на праве нравственные отношения суда и уча­стников судебного разбирательства определяют поведение су­дей, и прежде всего председательствующего по делу, в обще­нии с подсудимым, его защитником, потерпевшим, прокурором и другими лицами.

Председательствующий по делу, другие судьи и народные заседатели обязаны проводить все судебное разбирательство и разрешать уголовное дело абсолютно беспристрастно. Преду­беждение судей против подсудимого или потерпевшего, других участвующих в деле лиц — верный путь к судебной ошибке. Оно незаконно и безнравственно, так как судья отступает от требований беспристрастности и объективности, предъявляе­мых к нему обществом. "Предубежденность судьи предполага­ет включение в орбиту внимания только тех фактов, которые в той или иной мере соответствуют заранее сложившемуся мне­нию. Предубежденность влечет за собой судебные ошибки не только в исследовании фактических обстоятельств дела, но и в правовой квалификации содеянного, в избрании меры наказа­ния"*, пишет Ю. М. Грошевой, предостерегая от предвзятого отношения к подсудимому.

 * Грошевой Ю. М. Проблемы формирования судейского убеждения в уго­ловном судопроизводстве. Харьков, 1975. С. 89.

 

Положение судьи таково, что до постановления приговора он не вправе высказывать свое мнение по поводу виновности или невиновности подсудимого. В противном случае он подле­жит обоснованному отводу. Однако не менее важно, чтобы су­дья не только не "обнародовал" в той или иной форме свое отношение к делу, свою позицию по поводу решения вопросов, образующих существо приговора, но и внутренне был свободен от предубежденности, готов к восприятию всего происходящего на суде без пристрастия, объективно.

Судья, председательствующий по делу, равно как и другие судьи или народные заседатели, обязан одинаково внимательно относиться к ходатайствам, заявлениям всех участников судеб­ного разбирательства, выслушивать их и ставить на разреше­ние суда поставленные вопросы.

Судьи не должны проявлять свои симпатии или антипатии по отношению к кому-либо из участников судебного разбира­тельства, например, быть подчеркнуто внимательны к потер­певшему и игнорировать обращения или заявления подсудимо­го, демонстрируя недоверие к нему. В суде необходимо создать атмосферу процессуального равенства сторон, очевидную для всех присутствующих.

В подготовительной части судебного заседания суд прини­мает меры к обеспечению беспристрастного состава суда и уча­стников судебного разбирательства, устраняя тех, кто подле­жит отводу. Здесь же происходит разъяснение прав подсуди­мому, потерпевшему, другим лицам, которое не может быть формальным. Необходимо, чтобы каждый в действительности осознал, какие возможности предоставил ему закон для защи­ты своих интересов. Разрешая ходатайства, заявленные перед началом судебного следствия, суд должен быть готов удовле­творить их, если они заявлены по поводу выяснения обстоя­тельств, существенных для дела.

В процессе судебного следствия действие и поведение пред­седательствующего, других судей и народных заседателей под­чинены одной цели — путем всестороннего, полного и объективного исследования доказательств, установить истину по делу. При этом как по содержанию, так и по форме действия суда должны соответствовать  процессуальным и нравственным нормам.

Обвинительное заключение в соответствии с действующим законом традиционно оглашает председательствующий по делу. Этот порядок давно и обоснованно подвергается критике. В суде присяжных он уже не действует. При условии, что в деле все­гда будет участвовать государственный обвинитель, это про­цессуальное действие следует производить прокурору.

После оглашения обвинительного заключения председатель­ствующий спрашивает подсудимого, понятно ли ему обвинение, разъясняет подсудимому в необходимых случаях сущность об­винения и спрашивает, признает ли он себя виновным. По же­ланию подсудимого председательствующий предоставляет ему возможность мотивировать ответ.

Долг судьи убедиться в том, что подсудимый действитель­но понимает, в чем он обвиняется, и ответ его о признании или непризнании своей виновности основан на правильном осозна­нии сущности обвинения, что юридическая неосведомленность подсудимого не обусловила его ошибочного ответа.

Серьезным недостатком в проведении судебного следствия является некритический подход к имеющимся в деле материа­лам, собранным в ходе дознания или предварительного следст­вия. Он свидетельствует о формальном отношении к выполне­нию обязанностей судьи и может повлечь самые тяжкие ошиб­ки — осуждение невиновных, а также несправедливо строгое наказание действительно виновных.

Поэтому действия председательствующего при ведении судебного следствия должны исходить из необходимости обес­печить максимальную объективность исследования обстоя­тельств дела при равенстве сторон обвинения и защиты.

Председательствующий по делу не должен проявлять на­стойчивость в получении от подсудимого показаний, соответст­вующих версии обвинения, изложенной в обвинительном за­ключении. В случае изменения подсудимым своей позиции по отношению к обвинению по сравнению с предварительным след­ствием (вместо признания виновности — отрицание) и связан­ного с этим изменения показаний обязанность суда состоит в том, чтобы выяснить подлинные причины этого и тщательно проверить, какие показания соответствуют действительности. Поэтому судьи не должны убеждать подсудимого в желатель­ности признать свою вину. Если подсудимый не виновен и его показания на предварительном следствии не соответствуют действительному положению дел, а явились результатом ошибки, заблуждения или недобросовестного ведения следствия, то по­казания его на суде необходимо использовать для установле­ния истины и реабилитации подсудимого. Если же он ранее да­вал правдивые показания, но в суде от них отказался и стал сообщать ложные сведения, то обязанность суда внимательно выслушать версию подсудимого, разобраться в истинности или ложности тех или иных показаний и собрать на судебном след­ствии доказательства, дающие основания для безошибочного вывода.

При изменении подсудимым позиции по отношению к об­винению по сравнению с предварительным следствием ему долж­на быть предоставлена возможность объяснить причины этого и дать развернутые показания по поводу обвинения и извест­ных ему обстоятельств дела в том виде, как это желает сделать сам подсудимый.

Выяснение причины изменения подсудимым своей пози­ции, оглашение показаний, данных им на предварительном след­ствии, должны производиться лишь после того, как подсудимо­му была предоставлена возможность полностью изложить свою версию об обстоятельствах дела. Нельзя уговаривать подсуди­мого возвратиться к своим прежним показаниям, напоминать ему в связи с этим о значении чистосердечного раскаяния для смягчения ответственности и т. д.

Л. Д. Кокорев считает, что при допросе подсудимого и на судебном следствии в целом необходимо стремиться пробудить совесть подсудимого, что может повести к его чистосердечному раскаянию. При этом суду рекомендуется "разъяснить подсу­димому гуманный смысл закона, что является правом суда"*. Одновременно этот автор отмечает, что "грань между разъяс­нением подсудимому значения чистосердечного раскаяния и незаконным понуждением к такому раскаянию практически трудно уловима, помочь в этом судье могут лишь нравственные принципы и его моральное сознание" **. Однако вряд ли в состя­зательном процессе побуждение подсудимого к чистосердечно­му раскаянию должно исходить от судьи, а не от сторон. К тому же в большинстве случаев соответствующие разъяснения де­лались на предварительном следствии, но безуспешно.

* Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Указ. соч. С. 138.

** Там же. С. 138—139.

 

Председательствующий и народные заседатели не могут пассивно вести судебное следствие, безразлично фиксируя заведомо ложные показания. Но выяснение обстоятельств дела они ведут, не теряя позиции объективного исследования исти­ны, не становясь на позицию обвинения. В этой связи следует признать правильной критику некоторых рекомендаций по по­воду тактики судебного следствия, реализация которых может сказаться не только на уважении к суду как беспристрастному органу правосудия, но и на позиции самих судей по существу и в итоге привести к судебной ошибке. Критикуя нравственно недопустимые приемы допросов на предварительном следст­вии, М. С. Строгович писал, что "... стоит только впустить подоб­ные приемы в стадию расследования, они в той или иной мере проникнут и в судебное разбирательство... В книге Л. Е. Ароцкера, посвященной тактике и этике судебного допроса, все из­вестные приемы хитростей, "ловушек" автор безоговорочно ре­комендует применять в судебном разбирательстве, при допросе подсудимого. Здесь и парализация бдительности допрашивае­мого, и доведение допрашиваемого в судебном заседании до со­стояния растерянности, ошеломление допрашиваемого неожи­данными вопросами и т. п. * Точка зрения Л. Е. Ароцкера в юридической науке поддержки не нашла, но какой-то отзвук, хотя и незначительный, кратковременный, в судебной практи­ке она, видимо, произвела"**.

* См.: Ароцкер Л. Е. Тактика и этика судебного допроса. М., 1969. С. 10, 42—44.

** Строгович М.С. Право обвиняемого на защиту и презумпция невиновно­сти. М., 1984. С. 136—137. Подробный разбор позиции Л. Е. Ароцкера содер­жится в кн.: Проблемы судебной этики. С. 15—18.

 

В состязательном процессе изобличение подсудимого в пре­ступлении — обязанность обвинителя, а не судьи или суда. Су­дья, который ставит подсудимому "ловушки", ведет себя при­страстно, необъективно, безнравственно.                

Председательствующий обязан равно внимательно выслу­шивать показания всех допрашиваемых лиц, независимо от того, считает он эти показания правдивыми или ложными, соответ­ствующими действительности или результатом заблуждения. При этом каждому допрашиваемому должна быть предостав­лена возможность свободно изложить свои показания, а вопро­сы задаются, как правило, по окончании такого рассказа.

Все наводящие вопросы, поставленные кем-либо из участ­ников судебного разбирательства, подлежат безусловному и немедленному отклонению председательствующим. Сами судьи тем более не вправе в какой бы то ни было форме ставить наво­дящие вопросы.

Допрос на суде в публичном процессе всегда вызывает обо­стрение чувств и эмоций допрашиваемого. Поэтому от предсе­дательствующего требуются особый такт, предельная внима­тельность к состоянию допрашиваемого.

Во время процесса в военном суде мать подсудимого, давая показания в качестве свидетеля, плакала. Председательст­вующий обратился к присутствующим в зале суда: "Слушай­те голос плачущей матери!"              

Во время судебного следствия в открытом судебном засе­дании должно быть исключено разглашение сведений об ин­тимных сторонах жизни тех или иных лиц, а также оглашение переписки личного характера.

Выяснение сведений о личности и роде занятий свидете­лей и потерпевших, характере их взаимоотношений с подсуди­мым и другими лицами производится только в известных пре­делах. Личная жизнь граждан охраняется законом. Суд может вторгаться в эту сферу лишь тогда, когда это действительно необходимо для уяснения существенных обстоятельств дела. Это требование, естественно, относится и к участникам судебного разбирательства.

Во время судебных прений и последнего слова подсудимо­го председательствующий, народные заседатели и присяжные заседатели внимательно выслушают все, что говорят участни­ки судебного разбирательства. Используя свое руководящее положение, председательствующий пресекает попытки нару­шить этические нормы в общении, в споре между участниками судебных прений, грубость или нетактичность в отношении кого-либо.

В этой части судебного разбирательства нельзя отвлекать­ся от происходящего в суде, вести записи по другим вопросам, перелистывать материалы дела и т. п.

В течение всего судебного разбирательства председатель­ствующий обязан проявлять такт, выдержку, быть предельно собранным, образцово соблюдать правила судебной этики. Од­новременно он должен принимать меры к тому, чтобы в про­цессе общения между собой все участники судебного разбира­тельства соблюдали этические нормы, правила поведения в го­сударственном учреждении. Грубость, нетактичность, попытки унизить чье-либо достоинство должны немедленно пресекаться.

Председательствующий должен вести себя официально и одновременно вежливо, быть внимательным по отношению ко всем, с кем он вступает в контакты. В поведении судьи не должно быть как сухости, черствости, так и легковесности, шутливости. Каждое преступление, которое исследует суд, принесло кому-нибудь горе, моральное потрясение. Судью, вероятно, запомнят на всю жизнь подсудимый, его близкие, будут помнить потер­певший, другие участники процесса, за его поведением внима­тельно наблюдают находящиеся в зале суда, В их глазах он — судья, от которого ждут умного и добросовестного исследова­ния дела и его справедливого разрешения. И судья обязан эти надежды оправдать всем своим поведением.

В судебном заседании участвует прокурор, поддерживаю­щий государственное обвинение. В этой своей деятельности он руководствуется законом и нравственными нормами, опреде­ляющими сущность его деятельности в суде *.

* Подробно об этических началах деятельности государственного обвини­теля см., например: Проблемы судебной этики. С. 210—231; Горский Г. Ф., Кокорев Д. Д., Котов Д. Л. Судебная этика. Воронеж, 1973. С. 146—155; Савицкий В. М, Очерк теории прокурорского надзора. М,, 1975. С. 279—378; Леоненко В. В. Профессиональная этика участников уголовного судопро­изводства. Киев, 1981. С. 114—128; Басков В. И. Прокурорский надзор за исполнением законов при рассмотрении уголовных дел в судах. М., 1986; Кокорев. Л. Д., Котоов Д. Л. Указ, соч. С. 151—159.

 

Этические аспекты поддержания государственного обви­нения будут рассмотрены далее самостоятельно. Здесь же сле­дует напомнить лишь общие принципы деятельности государ­ственного обвинителя: всемерное содействие суду во всесто­роннем, полном и объективном исследовании обстоятельств дела; непримиримость к нарушениям правовых и нравственных норм; безупречное чувство справедливости; принципиальность, настой­чивость в изобличении виновного при максимальной объектив­ности; обязанность отказаться от обвинения, если оно не под­твердилось в ходе судебного следствия; подчеркнутое уваже­ние к суду как органу правосудия и уважение достоинства всех участвующих в деле лиц; корректность, чувство такта, образ­цовое соблюдение правил поведения в суде.

При постановлении приговора судья, единолично ли он разрешает дело или входит в состав коллегии, несет в полной мере ответственность за судьбу подсудимого, за безошибоч­ное, справедливое разрешение дела. Здесь ведущую роль иг­рает совесть судьи, оценивающего доказательства по своему внутреннему убеждению, принимающего решение об осужде­нии или оправдании, о наказании в случае признания подсу­димого виновным. В этой деятельности должны аккумулиро­ваться лучшие нравственные качества судьи, о которых гово­рилось выше: понимание социального значения принимаемого решения и повышенное чувство собственного долга, объективность, беспристрастность, справедливость, честность, гуман­ность, принципиальность и т. д.

Судья не вправе уклоняться от принятия решения по делу ни путем воздержания от голосования, ни путем направления дела на дополнительное расследование, когда оно заведомо не внесет ничего нового. Ему закон предоставил право и одновре­менно возложил на него бремя окончательного решения. И оно будет справедливым лишь тогда, когда все судьи с полным соз­нанием ответственности исполнят свой профессиональный нрав­ственный долг.

3. Нравственное содержание приговора и других решений суда

Судебное разбирательство, как правило, заканчивается принятием судом решения по основному вопросу уголовного дела — постановлением приговора. К существу и форме приго­вора, как и других процессуальных решений, предъявляется ряд требований. Необходимыми свойствами любого процессу­ального решения являются законность и обоснованность. Мно­гие процессуальные решения должны быть также мотивирова­ны. Каждое решение облекается в соответствующую процессу­альную форму *.

* См.: Лупинская П. А. Решения в уголовном судопроизводстве. М., 1976.

 

Приговор — важнейшее решение, принимаемое по уголов­ному делу. Приговор —- акт правосудия, что качественно выде­ляет его среди других процессуальных актов. Он должен отве­чать высоким правовым и нравственным требованиям.

По действующему закону (ст. 301 УПК) каждый приговор должен быть: 1) законным, 2) обоснованным, 3) мотивирован­ным. Приговор должен основываться лишь на тех доказатель­ствах, которые были рассмотрены в судебном заседании.

Законность приговора означает соответствие его требова­ниям материального и процессуального закона при условии, что он постановлен в результате процесса, проведенного с соблюде­нием всех процессуальных гарантий. Обоснованность — соот­ветствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела при доказанности этих выводов в судеб­ном заседании. Мотивированность приговора — приведение в нем аргументов в обоснование содержащихся в приговоре ре­шений.

М. С. Строгович относил к числу требований к приговору также убедительность и справедливость*.

* См.: Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса: В 2 т. М., 1968.

 

В настоящее время большинство ученых считают справед­ливость важнейшим свойством правосудного приговора. Есть веские основания к тому, чтобы в самом уголовно-процессуальном законе было прямо сформулировано это требование к лю­бому приговору суда.

Действующий УПК термин "справедливость" употребляет применительно к наказанию, назначенному судом. Одной из задач уголовного судопроизводства является обеспечение пра­вильного применения закона "с тем, чтобы каждый совершив­ший преступление был подвергнут справедливому наказанию" (ст. 2). Согласно ст. 347 УПК одним из оснований к отмене или изменению приговора является несправедливость наказания: "Не соответствующим тяжести преступления и личности осужден­ного признается наказание, когда оно хотя и не выходит за пре­делы, предусмотренные соответствующим уголовным законом, но по своему размеру является явно несправедливым как вслед­ствие мягкости, так и вследствие суровости".

Но справедливость приговора не сводится только к сораз­мерности наказания осужденному, хотя она составляет важный и необходимый компонент справедливости. Различные авторы в понятие справедливости обоснованно вкладывают более ши­рокий смысл. Так, Ф. М. Кудин пишет, что справедливость вы­ражает моральное требование, чтобы приговор "устанавливал виновность либо невиновность подсудимого в соответствии с тем, что имело место в действительности, чтобы в приговоре было правильно квалифицированно деяние лица и определено нака­зание в соответствии с тяжестью преступления и личностью виновного" *. М. С. Строгович, перечисляя требования к приго­вору, указывал, что приговор "должен быть справедлив — это значит, что он должен устанавливать действительную вину или невиновность подсудимого и наказывать его в соответствии с его виною" **.

* Уголовный процесс/Под ред. П. А. Лупинской и И. В. Тыричееа. М., 1992. С.423.

** Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. Т. II. С. 325.

 

Таким образом, справедливость приговора включает ряд составляющих. Приговор будет справедлив, если им оправдан невиновный (осуждение невиновного — крайняя форма неспра­ведливости); обвинительный приговор, соответственно, будет справедлив лишь тогда, когда им признан виновным, осужден именно тот, кто совершил преступление. Приговор будет спра­ведливым тогда, когда наказание виновному назначено в соот­ветствии с правильно примененным уголовным законом и со­размерно опасности преступления и личности виновного, когда соблюдено требование индивидуализации ответственности.

Нетрудно заметить, что приведенные характеристики в значительной мере совпадают с законностью и обоснованностью приговора, но приговор здесь оценивается с позиций положе­ния личности того, о ком он постановлен. Справедливость в дан­ном случае понимается в ее распределительном аспекте.

Но приговор должен соответствовать и уравнительному пониманию справедливости. Приговор должен опираться на реальное исполнение судом принципа равенства каждого чело­века перед законом и судом и содержать решения, соответст­вующие этому принципу. Независимо от различий в социаль­ном, имущественном и прочих отношениях все невиновные долж­ны безусловно оправдываться. Ко всем, кто виновен, равно при­меняется уголовной закон, и они наказываются без дискрими­нации или привилегий по национальным, социальным и прочим признакам.

Таким образом, справедливость приговора — это нравствен­ная характеристика приговора, означающая требование, чтобы при­говором осуждался только виновный в преступлении, а невинов­ный был оправдан, чтобы признанный виновным наказывался на основе закона в соответствии с характером и степенью его вины при обеспечении равенства всех перед законом и судом.

Справедливость приговора неразрывно связана с его за­конностью и обоснованностью. Незаконный приговор не может быть справедливым, как и необоснованный, то есть не соответ­ствующий тому, что совершил (или не совершил) подсудимый. 

Иногда можно встретить утверждение, что наказание может быть незаконным, но справедливым. Так, Г. 3. Анашкин пи­сал, что "по существу справедливое наказание может быть незаконным, например, вследствие ошибки в квалификации деяния или нарушения процессуальной нормы при постанов­лении приговора" (Анашкин Г.3. Справедливость назначе­ния уголовного наказания//Советское государство и право. 1982. № 7. С. 60.) Но это суждение весьма уязвимо. Наказание, назначенное "не по тому закону", вообще не может быть оце­нено ввиду отсутствия критерия для суждения о его справед­ливости. Наказание, постановленное вне соблюдения важней­ших гарантий правосудия, лишено юридической силы и нрав­ственного оправдания. 

Справедливость приговора нельзя рассматривать в отрыве от правовых требований к акту правосудия, но в то же время следует обратить внимание на то, что эта характеристика при­говора занимает самостоятельное место по сравнению с закон­ностью, обоснованностью и мотивированностью. "Выделение справедливости как требования, предъявляемого к приговору, -— писал М. С. Строгович, — имеет тот смысл, что этим подчерки­вается правильное не только с правовой, но и с нравственной, моральной стороны отношение к человеку, судьба которого ре­шается приговором" *. Справедливость — оценка приговора не­сколько иного, более широкого плана, чем правовые его харак­теристики. Справедливость — нравственно-правовое требова­ние к приговору, в конечном счете опирающееся на гуманисти­ческие начала. Поэтому в случае закрепления этого требования к приговору в уголовно-процессуальном законе оно должно формулироваться относительно самостоятельно, чем будет от­мечено его особое качество.

* Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. Т. II. С. 326.

 

Постановление справедливого приговора требует от судей принятия на себя ответственности за правильное решение о дальнейшей судьбе подсудимого. Постановляя приговор, "они до предела напрягают свои духовные, нравственные силы" *.

* Проблемы судебной этики. С. 188—189.

 

В суде присяжных справедливость приговора определяет­ся прежде всего справедливостью вердикта присяжных заседа­телей. И здесь проявляется преимущество суда присяжных, которые в своих решениях руководствуются своей совестью, судят на основании представлений о справедливости. А. Ф. Кони писал по поводу соображений присяжных: "Приходится при­знать, что часто в их, по-видимому, неправильном решении кроется действительная справедливость, внушаемая не холод­ным рассудком ума, а голосом сердца. Не надо забывать, что согласно закону, их спрашивают не о том, совершил ли подсу­димый преступное деяние, а виновен ли он в том, что совершил его; не факт, а внутренняя сторона его и личность подсудимого, в нем выразившаяся, подлежит их суждению. Своим вопросом о виновности суд устанавливает особый промежуток между фактом и виной и требует, чтобы присяжные, основываясь ис­ключительно на "убеждении своей совести" и памятуя свою великую нравственную ответственность, наполнили этот про­межуток соображениями, в силу которых подсудимый оказывается человеком виновным или невиновным"*.

* Кони А. Ф. Присяжные заседатели//Суд присяжных в России. Л., 1991. С. 38.

 

В период проведения судебной реформы, включающей уч­реждение суда присяжных, получило известное распростране­ние мнение, что в этом суде нравственная ответственность за справедливость приговора полностью возлагается на присяж­ных и положение судьи в этом отношении существенно меняет­ся. Однако уже внесенные в УПК изменения, да и сам правовой механизм деятельности суда присяжных опровергают это оши­бочное мнение. Решение вопроса о виновности возлагается на присяжных. Но профессиональный судья отнюдь не устраняет­ся от ответственности за свой приговор, который опирается на вердикт присяжных, в том числе и за правильность осуждения в целом. Председательствующий не вправе оспорить оправда­тельный вердикт. Но если присяжные ошиблись и осудили не­виновного, то правовой и нравственный долг судьи аннулиро­вать это несправедливое решение, о чем говорилось выше.

В суде присяжных в настоящее время меру наказания су­дья назначает единолично. Прежде ее определял суд коллеги­ально. Поэтому нравственная ответственность судьи за приня­тие решения по этому важнейшему вопросу решительно воз­растает. Смертная казнь, к примеру, может применяться только судом присяжных. Но казнить осужденного или нет — решает судья единолично. Он один несет ответственность за решение о лишении жизни другого человека, но лишь на законных осно­ваниях.

Что касается формы приговора, то она определенным об­разом также отражает нравственные моменты. Так, М. С. Стро­гович считал, что одно из свойств приговора — его убедитель­ность: "... гражданами, населением, общественностью он должен восприниматься как правильный, справедливый, должен убеж­дать их в правильности тех выводов, к которым пришел суд"*. Убедительность приговора обеспечивается соответствующим ведением судебного разбирательства и изложением приговора, его мотивировкой **. С этим мнением можно согласиться, но при условии, что убедительность определяется прежде всего соблю­дением других требований к приговору, на что обращал внима­ние и цитированный автор. Плохо, если убедительно будет со­ставлен незаконный, несправедливый приговор.

* Сторогович М,. С. Курс советского уголовного процесса. Т. II. С. 325.

** См.; Там же. С. 326. 

 

Нравственно обусловлены содержащиеся в законе требо­вания к форме приговора: сама обязанность суда мотивировать приговор; запрет включать в оправдательный приговор формулировки, ставящие под сомнение невиновность оправданного; включать в приговор указание на совершение преступления кем-либо из лиц, не привлекавшихся к ответственности, и др.

Следует осторожно подходить к помещению в приговоре нравственных характеристик подсудимого, потерпевшего, дру­гих участвующих в деле лиц. А такие вопросы возникают, на­пример, при рецидиве преступлений, при совершении преступ­ления с особой жестокостью, при виктимности потерпевшего. Видимо, такого рода сведения могут быть отражены в пригово­ре лишь тогда, когда это прямо опирается на содержание мате­риального уголовного закона и относится к обстоятельствам, су­щественным для дела. При этом нельзя отвлекаться от нравст­венных критериев и при помещении в приговор сведений, отно­сящихся к существу дела. Например, при изнасиловании несо­вершеннолетней в приговоре указываются в качестве смягчаю­щих ответственность обстоятельств чистосердечное раскаяние и положительная характеристика виновного.

Решения судебных инстанций, проверяющих законность и обоснованность приговора, также обусловлены определенными нравственными требованиями. Гуманизм, справедливость, объ­ективность, в определенных отношениях милосердие, лежат в основе установленной законом компетенции этих судов. Назван­ными принципами обусловлены запрет ухудшения положения осужденного вследствие подачи им кассационной жалобы, пра­вила, обеспечивающие особую стабильность оправдательного приговора, в том числе вступившего в законную силу, другие нормы, относящиеся к кассационному и надзорному производ­ству.

На стадии исполнения приговора подавляющее большин­ство решений может быть принято в сторону смягчения участи осужденного по различным основаниям. Гуманистическое нача­ло уголовно-процессуального права здесь проявляется весьма отчетливо.

 

Глава VIII Этика судебных прений

1. Нравственное значение судебных прений

Судебные прения — яркая и обычно эмоциональная часть судебного разбирательства, в которой наглядно проявляется состязательное начало процесса. Стороны обвинения и защиты, адресуясь к суду, подводят итоги судебного разбирательства в том виде, как они им представляются, и обращаются со своими предложениями о том, какие решения по делу они считают спра­ведливыми.

Судебные прения — борьба мнений, процессуальное состя­зание сторон, интересы которых обычно не совпадают. Тем не менее к любому участнику судебных прений относятся общие требования нравственного характера. Это те требования, кото­рые А. Ф. Кони связывал с этическими началами, с представле­ниями о том, что нравственно дозволительно или недозволи­тельно в судебных прениях *.

* См.: Кони А. Ф. Собр. соч.: В 8 т. Т. 4. М., 1967. С. 66.

 

Участники судебных прений должны уважать и соблюдать моральные нормы, принятые в обществе. Они не вправе пропо­ведовать аморальные взгляды, демонстрировать пренебреже­ние к нравственным ценностям и таким путем отстаивать свои позиции.

Никто из участников судебных прений не вправе унижать достоинство участвующих в деле и других лиц, начиная со сво­их "процессуальных противников" и кончая теми, кто в деле не участвует, но упоминается по тому или иному поводу. Отрица­тельная характеристика личности, основанная на установлен­ных в суде фактах, вполне допустима, но не может использо­ваться для унизительных оценок кого бы то ни было из упоми­наемых в судебных прениях. Что касается оценок личности про­тивной стороны в процессе, то они в принципе всегда нежела­тельны.

Во время судебных прений каждый их участник обязан соблюдать такт в споре с теми, чье мнение он не разделяет, а также быть сдержанным в оценках личности и поведения на суде экспертов, свидетелей, переводчиков.

Стороны в судебных прениях должны оказывать уважение суду, содействовать поддержанию его авторитета. Оценка по­ведения судей участниками судебных прений вообще недопустима.

Стороны в судебных прениях чаще занимают разные пози­ции по вопросу о доказанности обвинения, существенных для дела обстоятельств, а также о юридических оценках поведения подсудимого и потерпевшего, других лиц и об обстоятельствах, подлежащих учету в случае применения судом наказания. В связи с этим возникает проблема нравственной свободы участ­ника судебных прений, а в более конкретном ее выражении — проблема обязанности говорить суду правду и при произнесе­нии судебной речи. Если защитительную речь произносит сам подсудимый, что возможно при отсутствии в деле на законных основаниях защитника, то претензий правового характера, в случае если он говорит суду неправду к нему предъявить нель­зя. Но в нравственном плане подсудимый не освобождается от обязанности быть правдивым, избегать лжи.

Другие стороны: государственный обвинитель (прокурор) и защитник (адвокат), частный обвинитель (потерпевший) на­ходятся в ином правовом положении, и нравственные требова­ния, адресованные им, иные. Ни прокурор, ни адвокат, ни по­терпевший не вправе лгать суду, сообщать ему заведомо лож­ные сведения и на этом строить, в частности, свои судебные речи.

Русский юрист П. С. Пороховщиков писал: "Суд не может требовать истины от сторон, ни даже откровенности: они обя­заны перед ним только к правдивости". (Сергеич П. Искусст­во речи на суде. М., 1960. С. 262.)

Но и профессиональные участники уголовного процесса — прокурор и адвокат по-разному оперирует фактами и аргумен­тами во время судебных прений. Это обусловлено разницей в их роли и процессуальном положении. Если прокурор обязан быть объективен и не вправе игнорировать то, что говорит в пользу защиты, должен отказаться от обвинения, когда в суде оно не подтвердилось, то защитник-адвокат действует только в интересах защиты, и позиция его, естественно, односторонняя. Отказаться от защиты и в случае полного согласия с обвините­лем он не вправе.

Нравственное значение судебных прений состоит и в том, что они должны способствовать нравственному воспитанию под­судимого, потерпевшего, свидетелей, других участвующих в деле лиц, а также публики, присутствующей в зале суда. Опублико­вание средствами массовой информации сведений о содержании судебных речей, а также издание судебных речей по вы­дающимся делам, представляющим общественный интерес, мо­жет также служить нравственному воспитанию.

В суде присяжных значение судебных прений возрастает. Правдивые, яркие, искусно построенные речи сторон могут ока­зать очень большое влияние на внутреннее убеждение присяж­ных заседателей, их вердикт, о чем свидетельствует опыт дея­тельности этого суда.

Видный профессиональный юрист Великобритании Рональд Уолкер в книге об английском суде сообщает, что в этой стра­не еще сохраняются некоторые предубеждения против суда присяжных. "Часто встречающийся упрек по отношению к присяжным - это упрек в чувствительности к риторике... ". (Уолкер Р. Английская судебная система. М., 1980. С.278.)

Возможно, была связана с влиянием красноречия сторон и одна особенность деятельности суда присяжных в России. П. С. Пороховщиков писал: "Ежедневный опыт говорит, что для виновного выгодно, для невиновного опасно судиться перед при­сяжными" *.

* Сергеич П. Искусство речи на суде. М., 1960. С. 263.

 

2. Этика обвинительной речи прокурора

Судебные прения, в которых участвуют прокурор, состав­ляют лишь часть его деятельности по поддержанию государст­венного обвинения перед судом. Прокурор, произнося обвини­тельную речь, выполняет функцию уголовного преследования. Он — сторона обвинения. Но в российском процессе, в отличие от некоторых зарубежных правил и практики, со времен Су­дебных уставов прокурор обязан выполнять свою обвинитель­ную функцию объективно. А. Ф. Кони принадлежит характери­стика прокурора в пореформенном русском процессе как пуб­лично говорящего судьи. Убедившись в виновности подсудимо­го, с учетом всего говорящего в его пользу, прокурор заявляет о том суду и делает это "со спокойным достоинством исполняе­мого долга, без пафоса, негодования и преследования какой-либо иной цели, кроме правосудия, которое достигается не не­пременным согласием суда с доводами обвинителя, а непремен­ным выслушиванием их" *. Кони считал, что "в судебном засе­дании наш прокурор поставлен в такое положение, которому может завидовать всякое иностранное законодательство" **.

* Кони А. Ф. Собр. соч. Т. 4. С. 62.

** Там же. С. 395.

 

Поддерживая государственное обвинение, сформулирован­ное на предварительном следствии, прокурор должен доста­точно критично относиться к представленным в суд материа­лам, так как приговор суда будет основываться на данных, по­лученных в судебном разбирательстве.

Все выводы государственного обвинителя и его мнения, предлагаемые на рассмотрение суда, должны основываться на законе и доказанных на судебном следствии фактических об­стоятельствах дела. Юридические оценки должны быть сораз­мерны установленным фактам и нормам применяемого закона: прокурор должен быть справедлив.

Поведение государственного обвинителя, его позиция в це­лом должны опираться на нравственные нормы и им соответст­вовать. Прокурор защищает интересы общества, выступает от имени государства, но он в то же время призван охранять и законные интересы подсудимого, его достоинство. А. Ф. Кони писал, что прокурор, "исполняя свой тяжелый долг, служит обществу. Но это служение только тогда будет полезно, когда в него будет внесена строгая нравственная дисциплина и когда интерес общества и человеческое достоинство личности будут ограждаться с одинаковой чуткостью и усердием" *.

* Кони А; Ф. Собр. соч. Т. 4. С. 62—63.

 

Таким образом, главное, что определяет нравственную ха­рактеристику всей речи прокурора-обвинителя, — правильность его позиции по существу, справедливость выводов, которые он представляет на рассмотрение суда. Прокурор, настаивающий, к примеру, на осуждении человека, вина которого в преступле­нии не доказана, поступает безнравственно.

Обвинительную речь прокурора традиционно и в соответ­ствии с ее логикой принято делить на ряд последовательных частей, хотя каждая конкретная речь, естественно, строится в зависимости от обстоятельств дела.

Обвинительная речь прокурора обычно начинается с ха­рактеристики особенностей рассматриваемого дела, преступле­ния, в котором обвиняется подсудимый. До последнего времени было обязательным в обвинительной речи давать "обществен­но-политическую" оценку преступления. При этом считалось, что она "должна быть необходимым элементом каждой обвини­тельной речи" *. Правильнее было бы вместо этого политизиро­ванного понятия выделять в речи раздел, посвященный харак­теристике правовых и нравственных особенностей уголовного дела, рассматриваемого судом, оценке опасности преступления и специфике дела. Именно с характеристики особенностей пре­ступления или участвующих в деле лиц начинал свои речи в суде А. Ф. Кони в бытность его прокурором **.

* Проблемы судебной этики. С. 227. См. также многие работы о поддержании государственного обвинения в суде, прокуроре в суде первой инстанции.

** См.: Кони А. Ф. Собр. соч. Т. 3.

 

Общая характеристика рассматриваемого дела, его специ­фических особенностей должна быть объективной, соразмер­ной, не содержать преувеличений. Она должна быть конкрет­ной, основанной на существе самого дела. Не секрет, что иногда прокуроры в недавнем прошлом по аналогичным делам исполь­зовали стандартные социально-политические характеристики, получившие на профессиональном жаргоне наименование "ша­пок", которые можно было "примерять" без особого труда к делам по обвинению совершенно разных людей. Эта составная часть речи, которую принято было называть "политической частью", обычно предшествовала приведению доказательств. При этом возникали ситуации, когда обвинитель "клеймил позором" подсудимого за тяжкое преступление, а затем оказывалось, что обвинительные материалы, которыми он оперировал, или не­доброкачественны, или недостаточны для осуждения в соответ­ствии с обвинительной версией.

В своей речи государственный обвинитель излагает фак­тические обстоятельства дела в том виде, как они установлены в результате судебного следствия. Он утверждает, что подсу­димый совершил определенные деяния, вмененные ему в вину, или же вносит коррективы с учетом результатов судебного след­ствия, а при наличии оснований заявляет об отказе от обвине­ния. Правовая и нравственная обязанность прокурора состоит в максимальной объективности в формулировании предлагаемых суду выводов о том, в чем, по его мнению, виновен подсудимый. Прокурор обязан отказаться от обвинения, если оно не нашло подтверждения в ходе судебного разбирательства. Прокурор уточняет обвинение в его фактической части в соответствии с тем, что доказано на суде.

На прокурора распространяется положение о толковании сомнений в пользу подсудимого, если их не удалось устранить.

В обвинительной речи центральное место занимает анализ доказательств, исследованных на суде, и обоснование вывода о доказанности или недоказанности обвинения. Нравственные аспекты использования отдельных видов доказательств и их оценки были изложены ранее. Здесь же следует подчеркнуть, что прокурор не может ограничиться в своей речи утверждением, что обвинение "нашло в суде свое подтверждение", "пол­ностью подтвердилось", "безусловно доказано" и т. п. На нем лежит нравственная и правовая обязанность доказать обвине­ние, которое выдвинуто обвинительной властью. Эту обязан­ность он должен выполнять и во время судебных прений. Она реализуется в виде анализа доказательств, доводов по сущест­ву их содержания, достоверности, достаточности, а не путем общих утверждений и заявлений. "Обвинитель должен быть силен в доводах, а не в эпитетах" *, — не без доли иронии писал А. Ф. Кони.

* Кони А. Ф. Собр. соч. Т. 4. С. 130.

 

В суде присяжных обоснование обвинения тщательным, объективным и убедительным анализом доказательств приоб­ретает повышенное значение.

Юридическая оценка деяния — следующий элемент обви­нительной речи прокурора. Она должна быть аргументирован­ной, основанной на глубоком понимании сущности применяемо­го материального закона и даваться без "запроса", когда обви­нитель стремится ориентировать суд при возможной альтерна­тиве на применение более строгого закона, хотя внутренне не убежден в справедливости такой оценки.        

В речи прокурора дается характеристика личности подсу­димого, основанная на установленных в суде фактах. Эта ха­рактеристика должна быть объективной. Прокурор не вправе умалчивать о положительном в нравственном облике подсуди­мого, его прежних заслугах, поведении, могущем служить смяг­чению ответственности. Сведения из биографии подсудимого могут использоваться лишь в той части, которая относится к преступлению и к возможному наказанию. Личная жизнь под­судимого может фигурировать в речи прокурора, если соответ­ствующие факты относятся к предмету доказывания.

Прокурор не вправе "вменять в вину" подсудимому то, что он не раскаялся или не признал себя виновным, или не дал показаний, сославшись на нежелание отвечать на вопросы или запамятование.

В речи, естественно, недопустимы насмешки над подсуди­мым, грубость, оскорбительные характеристики, а также заяв­ления по поводу наружности подсудимого, его национальности, веры, физических недостатков.

Характеризуя подсудимого, прокурор должен исходить из того, что в отношении последнего действует презумпция неви­новности. Подсудимый может быть оправдан, а обвинительный приговор — отменен. Поэтому оценки качеств подсудимого как человека должны опираться на бесспорно доказанные факты и не выходить за пределы того,  что имеет юридическое значение.

Обоснование меры наказания в речи государственного об­винителя требует объективности, учета последствий того или иного вида и размера наказания, обстоятельств, не только отяг­чающих, но и смягчающих ответственность.

Не соответствуют нравственным нормам попытки воздей­ствовать на судей ссылками на возможное влияние вынесенно­го ими мягкого приговора на состояние преступности и т. п.

А. Ф. Кони, выступая против "запугивания присяжных по­следствиями оправдательного приговора", приводил красоч­ные случаи из практики тех лет. Один шустрый провинци­альный прокурор по делу о шайке конокрадов, возражая про­тив защиты, добивавшейся оправдания, говорил: "Что ж! Оп­равдайте! Воля ваша! Только вот что я вам скажу: смотрю я в окошко и вижу на дворе ваших лошадей и брички, телеги и нетычанки, в которых вы собрались... уехать домой. Что ж! Оправдайте: — пешком уйдете!.., ". (Кони А, Ф. Собр. соч. В 8 т, Т. 4. М., 1967. С. 136.) Нельзя сказать, что попытки воздейст­вовать на судей в прямой или косвенной форме ссылками на возможные негативные последствия оправдания или мягкого наказания в наше время совсем не встречаются.

Нередки случаи, когда прокурор в речи касается поведе­ния и личных качеств потерпевшего, свидетелей и других лиц помимо подсудимого. Ему приходится давать характеристику сослуживцев подсудимого, потерпевшего, их начальников. Она может оказаться отрицательной. Если такого рода оценки ри­суют того или иного человека в неприглядном виде, то они долж­ны опираться только на достаточные и проверенные доказа­тельства.

В речи обвинителя могут использоваться приемы иронии, однако юмору не место в зале суда, где обсуждаются слишком серьезные дела, где речь идет о горе, причиненном преступле­нием.

3. Этика речи защитника

Защитник-адвокат в своей речи, естественно, противостоит стороне обвинения в состязательном процессе. В отличие от по­зиции прокурора как "говорящего публично судьи" позиция за­щитника не может не быть односторонней. Его участие в судеб­ных прениях подчинено определенным нравственным началам.

Главное в нравственно оправданном ведении защиты в це­лом и в содержании и построении защитительной речи — уме­ние верно определить свою позицию, опираясь на правовые и нравственные ориентиры.

Защитник может применять только законные средства и способы защиты. Выступая на стороне человека, обвиняемого в нарушении закона, он сам должен неукоснительно соблюдать законы, пользоваться только легальными средствами.

Защитник вправе применять лишь нравственно допусти­мые приемы защиты. В частности, он не вправе лгать суду, склонять суд к неправде, хотя бы это было выгодно его подза­щитному. "У адвоката не только нет права на ложь, не только нет права на использование искусственных, надуманных, фаль­сифицированных доказательств — у него нет права и на неис­кренность, нет права на лицедейство" * — пишет  Я. С. Киселев.

* Проблемы судебной этики. С. 240.

 

Защищая конкретного человека от обвинения в преступле­нии, защитник не может оправдывать само преступление. А. Ф. Кони, критикуя в свое время пороки адвокатуры, писал о справедли­вой тревоге в связи со случаями, когда "защита преступника обращалась в оправдание преступления, причем, искусно из­вращая нравственную перспективу дела, заставляла потерпев­шего и виновного меняться ролями... " *.

* Кони А. Ф. Собр. соч. Т. 4. С. 134.

 

Защита должна осуществляться на основе согласованности позиции защитника и подсудимого по принципиальным вопро­сам, и прежде всего по вопросу признания или отрицания вины.

По поводу последнего положения во многих публикациях приводились и приводятся аргументы в пользу двух противо­положных точек зрения, да и адвокатура, и суды далеко не сразу и не твердо встали на одну определенную позицию. Речь идет о ситуации, когда подсудимый в суде виновным себя не признает и последовательно настаивает на своей невиновности, а в процессе судебного следствия виновность его подтверждена достаточными и проверенными доказательствами и сам защит­ник приходит к убеждению, что его подзащитный виновен, стро­ить же защитительную речь на отрицании виновности беспер­спективно.

Многие авторы считают, что в таком положении возможно и нравственно оправдано расхождение позиций подсудимого и защитника. Защитник в своей речи вынужден признать винов­ность подсудимого доказанной и, соответственно, настаивать на смягчении его участи. Так, Л. Д. Кокорев в одной из последних работ писал: "Руководствуясь нравственными принципами, ад­вокат не может утверждать то, в чем сам не убежден, не может лгать, не может поступать против своей совести и внутреннего убеждения. И если в ходе расследования, судебного следствия адвокат пришел к выводу, что вина обвиняемого установлена, он из этого и должен исходить, строя свою защиту; иной путь будет ложью, сделкой с совестью" *.

* Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Этика уголовного процесса: Учебное пособие. Воронеж, 1993. С. 176.

 

Другие ученые высказывают противоположное мнение: защитник, который вопреки воле подсудимого переходит, по сути, на позицию обвинения, оставляет подзащитного без помо­щи, без защиты. "Создается такое, совершенно нетерпимое с юридической и этической точек зрения положение: в судебном разбирательстве происходит состязание не между прокурором и защитником, а между прокурором и защитником, с одной сто­роны, и подсудимым, с другой. Между прокурором и адвокатом создается "трогательное единение". Заявление защитника о виновности подсудимого представляет чрезвычайно тяжелый удар по защите... " *.

* Проблемы судебной этики. С. 253.

 

Судебная практика последнего времени, как правило, ис­ходит из того, что признание защитником виновности подсуди­мого, когда последний ее отрицает, означает нарушение права на защиту, обязанности защитника использовать все законные средства и способы защиты, не действовать во вред обвиняемому.

Что касается нравственной стороны такого решения, то здесь приходится идти по пути морального выбора в условиях морального конфликта, когда соблюдение одной нормы влечет за собой нарушение другой. Но предпочтение все же следует отдать нравственной обязанности до конца защищать от обви­нения другого человека, который доверил свою судьбу адвока­ту, надеется на его помощь. А обвинение пусть поддерживает тот, кому это положено. Разумеется, защитник-адвокат в этой сложной ситуации должен использовать даже малейшие воз­можности для опровержения обвинения в его основе, а также представить суду соображения о доказанных по делу фактах, говорящих в пользу подсудимого, положительно характеризую­щих его личность и т. д. Необходимо учитывать, что сама пози­ция подсудимого, последовательно настаивающего на своей не­виновности, может породить сомнение в верности обвинительной версии, что вправе использовать защитник в своей аргу­ментации.

Структура речи защитника в какой-то мере напоминает структуру речи обвинителя, так как они посвящены одному предмету, хотя освещают его с разных сторон. Но здесь, конеч­но, нет таких жестких канонов, которые определяют построе­ние речи обвинителя, выступающего от имени государства.

В речи защитника ярко проявляется гуманизм самой про­фессии адвоката и его миссии, выполняемой в суде. Он стре­мится помочь человеку, который, пусть по своей вине, попал в беду, или же тому, кто вовсе не виновен, но может оказаться осужденным по ошибке в результате некритического отноше­ния к необоснованному обвинению. Обвиняемый, представший перед судом, еще не осужден. Защитник более чем другие уча­стники судебного разбирательства обязан уважать достоинство подсудимого, щадить его самолюбие и выступать в их защиту, в том числе и при произнесении своей речи. Защитник, по выра­жению А. Ф. Кони, — "друг, советник" обвиняемого.

Речь защитника должна в концентрированной форме пред­ставить суду все то положительное, что характеризует лич­ность и поведение подсудимого. Все обстоятельства, смягчаю­щие ответственность, установленные по делу, необходимо от­четливо и убедительно отметить в речи, а обстоятельства, отяг­чающие ответственность или доказанные сомнительно, оценить соответствующим образом. При характеристике подсудимого нельзя допускать преувеличения, вопреки фактам утверждать о несуществующих добродетелях подсудимого. Это может по­родить недоверие к речи и позиции защитника в целом. Если защита ведется по групповому делу, то защитнику следует из­бегать в своей речи изобличения других подсудимых в совер­шении преступления. Но в жизни возникают такие ситуации, когда интересы подсудимых противоречивы и между их защит­никами дискуссия неизбежна. При этом защитник одного под­судимого заинтересован в том, чтобы суд признал виновным в целом или в большей части подсудимого, которого защищает другой защитник. На практике адвокаты в подобных случаях говорят о праве своеобразно понимаемой "необходимой оборо­ны", что отражает вынужденный характер действий фактиче­ски на стороне обвинения. Ю. И. Стецовский пишет, что адвока­ту очень важно "стремиться ограничить защиту тем миниму­мом, который действительно необходим для опровержения об­винения или смягчения ответственности подзащитного. Всякие заявления защитника против других лиц можно считать оправ­данными, если без этого нельзя осуществить защиту обвиняе­мого, доверившего защитнику свою судьбу. Защитник должен быть предельно тактичным и сдержанным в отношении тех обвиняемых, против которых направлена его аргументация" *.

* Стецовский Ю. И. Уголовно-процессуальная деятельность защитника. М.,1982 С. 97.

 

Недопустимо строить защиту на подчеркивании негатив­ных сторон личности потерпевшего, его отрицательных нравст­венных качеств. Тем более нельзя унижать достоинство потер­певшего. Если действия потерпевшего на самом деле способст­вовали совершению преступления, спровоцировали его, и это имеет юридическое значение, то это обстоятельство может и должно быть освещено в речи защитника. Но всегда следует помнить, что потерпевший — жертва преступления, а судят того, кто обвиняется в причинении ему ущерба, горя, нравст­венных страданий.

В речи защитника нельзя использовать доводы, несостоя­тельность которых очевидна. Обман, ложь, сознательное иска­жение фактов глубоко безнравственны. Они несовместимы с престижем адвоката как человека и как юриста, выполняю­щего гуманные функции. А с позиций результативности за­щиты они представляют опасность и для судьбы клиента ад­воката. Обнаруженный обман даже "в мелочах" подрывает доверие ко всему, что говорил защитник, так как честность градаций не имеет.

В то же время адвокат в своей речи не обязан упоминать обстоятельства, могущие повредить защите, если о них не гово­рил обвинитель. Это относится также к критике обвинения с позиции: "то, что не доказано бесспорно, не может быть поло­жено в основу обвинения" или: "версия подсудимого, не опро­вергнутая обвинением, должна признаваться за истинную". Здесь мы имеем дело с нравственным правом строить тактику защи­ты в соответствии с правами, предусмотренными законом.

Судебная речь защитника будет тогда достигать своей цели, когда защитник владеет искусством доказывать, убеждать, спо­рить и приемами судебного красноречия. С развитием состяза­тельного начала в российском уголовном процессе эти умения приобретают все более актуальное значение.

В своей речи защитник прямо ведет полемику, спор с об­винением. И сама манера, форма этого спора должна отвечать определенным нравственным установлениям.

В "Пособии для уголовной защиты", изданном в 1911 году, профессор Л. Е. Владимиров рекомендовал адвокатам пом­нить, что "судебный бой не есть академический спор и здесь целесообразно быть односторонним и пристрастным". Он ре­комендовал защитникам: "... будьте постоянно и неуклонно несправедливы к обвинителю... Рвите речь противника в клочки и клочки эти с хохотом бросайте на ветер. Противник должен быть уничтожен весь, без остатка... Нужно осмеять соображе­ния обвинителя, осмеивайте их! Будьте беспощадны. Приди­райтесь к слову, к описке, к ошибке в слове... Это ведь не умственный диспут, а потасовка словами и доводами, пота­совка грубая, как сама общественная жизнь людей". (Владимиров Л. Е. Пособие для уголовной защиты. СПб., 1911. С. 169). Несколько ранее он же писал: "... судебное состязание не есть бой, не есть война; средства, здесь дозволяемые, должны ос­новываться на совести, справедливости и законе".

Конечно, судебные прения ни в правовом, ни в нравствен­ном отношении нельзя рассматривать как "потасовку" между сторонами, своего рода "игру без правил". Их участники, гово­рящие публично, вправе пользоваться лишь нравственно доз­воленными приемами, обязаны соблюдать собственное достоин­ство, уважать честь и достоинство своих противников и других участвующих в деле лиц, помнить, что они обращаются к суду, уважение к которому проявляется и в соблюдении нравствен­ных норм.

 

Глава IX Культура процессуальной деятельности

1. Понятие и содержание культуры процессуальной деятельности

Культура уголовного процесса представляет собой качест­венную характеристику этого вида государственной деятельно­сти, опирающуюся на общее понятие культуры, а также пред­ставления о юридической культуре.

Термин "культура" (от латинского cultura —возделыва­ние, воспитание, образование, развитие) применяется широко и истолковывается неоднозначно, в зависимости от того, к какой отрасли знания или практической деятельности он относится (от культуры человеческого общества до культуры растений или микроорганизмов).

Наиболее общее понятие "культура" означает совокупность материальных и духовных ценностей, созданных и создавае­мых человечеством, совокупность всех видов преобразователь­ной деятельности по производству этих ценностей, характери­зующих уровень развития общества.

Культура представляет собой достижения общества в про­изводственной, общественной и духовной жизни. В то же время она характеризует уровень, степень развития какой-либо от­расли хозяйственной или умственной деятельности.

Принято различать материальную и духовную культуру. Материальная культура включает всю сферу материальной деятельности и её результаты. Это орудия труда, жилища, пред­меты повседневного обихода, средства транспорта, связи, оде­жда и т. д. Духовная культура охватывает сферу сознания, ду­ховного производства. Это наука, познание, нравственность, религия, мифология, воспитание, просвещение. Сюда относятся философия, право, этика, эстетика, литература, живопись, ар­хитектура и т. д.

Иногда культуру понимают лишь в узком смысле, только как состояние духовной жизни данного общества.

Культура включает и общечеловеческие, и национальные ценности. Она находится в непрерывном развитии.

Составной частью духовной культуры является правовая культура. Правовая культура — это достигнутый обществом уровень правового регулирования социальных отношений, пра­вовой защищенности личности, обеспечения правопорядка. Она характеризуется степенью развития и юридической защищен­ности прав и свобод личности, совершенства нормативного ре­гулирования общественной жизни, уровнем правосознания об­щества, состоянием правопорядка и способами его поддержа­ния. В конечном счете правовая культура оценивается по спо­собности права обеспечивать социальную справедливость, по степени его вклада в гуманизацию общества, его прогресс.

Правовая культура находится в связи с другими элемента­ми культуры: с философией, политикой, религией и т. д. Она исторически изменчива, но в то же время сохраняет преемст­венность в части восприятия и развития накопленных ценно­стей. Таково, например, римское право, которое и сегодня изу­чают юристы и институты которого служат человечеству в со­временных условиях.

Правовая культура тесно связана с нравственной культу­рой: чем выше нравственность общества, тем выше и правовая культура.

Правовая культура — область духовной культуры. Но нель­зя не видеть ее зависимости от культуры материальной и, бо­лее того, определенных составляющих ее элементов, относя­щихся к материальной сфере. Например, состояние кадров правоприменителей, их профессиональные и нравственные каче­ства, кадровый потенциал юридической системы характеризу­ют уровень правовой культуры в данной стране. Материальная база судов, следственных и прокурорских органов (помещения, транспорт, средства связи, научно-технические средства и пр.) не может не учитываться при оценке правовой культуры.

Правовая культура, являющаяся в основном духовной, за­висит от культуры материальной и, в свою очередь, оказывает на нее определенное влияние.

Уголовный процесс как вид государственной деятельности, подробно регулируемой правом, может оцениваться с позиций уровня правовой культуры, а совершенствование законодатель­ства и правоприменительной деятельности, разумеется, долж­но способствовать повышению правовой культуры.

В понимании сущности культуры уголовного процесса раз­личные авторы на первое место выдвигают разные ее элемен­ты. Так, Л. Д. Кокорев и Д. П. Котов пишут: "Культура уголов­ного процесса — это высокая степень совершенства, достигнутая следователями, судьями, прокурорами, адвокатами и ины­ми участниками уголовного судопроизводства в их процессу­альной деятельности на основе точного исполнения закона и норм нравственности"*. Другие авторы употребляют термины "судебная культура", "культура правосудия", "культура судеб­ной деятельности", что относится в полной мере и к уголовному процессу в целом. Так, В. В. Леоненко считает, что судебная культура — "совокупность достижений в области судебной дея­тельности, направленных на оптимально полное и правильное разрешение задач, стоящих перед судом. Судебную культуру следует рассматривать и как степень (уровень) совершенства в овладении судебной деятельностью, проводимой в рамках пра­вовых и нравственных норм" **. А. Л. Ликас определяет культу­ру правосудия как единство "юридических, экономических, на­учно-технических, организационных, личностных и других средств и приемов, обеспечивающих качество судебной деятель­ности по осуществлению правосудия в соответствии с совре­менным уровнем развития советского общества" ***. Особенности правовой культуры судопроизводства этот автор видит "в сово­купности общих требований судебно-профессиональной куль­туры поведения, культуры чувств, нравственной культуры лич­ности, в соотношении правовых и моральных норм, присущих судебному процессу. В понятие "культура" входят не только ее результаты, итог трудовых усилий, но и культура их получе­ния — технологический процесс судопро-                 изводства" ****.

* Кокорев Л. Д., Котов Д. П.  Этика уголовного процесса: Учебное пособие. Воронеж, 1993. С. 187.

** Леоненко В. В. Профессиональная этика участников уголовного судопро­изводства. Киев, 1981. С.95.

*** Ликас А. Л. Культура правосудия. М., 1990. С. 30.

**** Там же. С. 41.

 

Несколько иначе определяет содержание культуры судеб­ной деятельности А. Д. Бойков. По его мнению, она "включает в себя: 1) рациональную организацию труда в суде, 2) профес­сиональное мастерство работников суда, 3) судебную этику, 4) судебный этикет. Уровень культуры работы в суде опреде­ляется, несомненно, и уровнем образования, эрудицией работ­ников суда, прежде всего судей, их способностью грамотно и литературно писать, умением говорить, умением держать себя на людях и т. д. " *.

* Настольная книга судьи. М., 1972. С. 17.

 

С учетом всего рационального в приведенных суждениях, следует прийти к выводу, что культура уголовного процесса и правосудия по уголовным делам в широком смысле включает: уровень развития и степень совершенства права, которым ру­ководствуются и которое применяют суд и правоохранитель­ные органы; строгое соблюдение законов и нравственных норм в уголовном процессе; качественный состав судей, следовате­лей, прокуроров, адвокатов, уровень их профессионализма, со­циальный статус; материально-техническое обеспечение судов, следственного аппарата, прокуратуры, адвокатуры; внедрение начал научной организации труда в деятельность судей, работ­ников правоохранительных органов.

Культура уголовного процесса призвана способствовать достижению его задач, обеспечивать охрану прав и свобод лич­ности, ее достоинства в связи с участием в процессуальной дея­тельности.

2. Культура производства по уголовному делу

При производстве предварительного следствия и осущест­влении правосудия проявляются и реализуются общие элемен­ты правовой культуры, существующей в обществе.

В основе обеспечения культуры следствия и правосудия лежит строгое соблюдение законов, всех материальных и про­цессуальных норм. Бессмысленно говорить о культуре правосу­дия, если суд необоснованно осуждает человека за действия, не образующие состава преступления, неправильно квалифицирует деяние подсудимого и соответственно подвергает его явно не­справедливому наказанию или же постановляет приговор по делу, при грубых нарушениях прав участников процесса. Разу­меется, мы исходим из презумпции справедливости самих за­конов, высокой культуры самого законотворческого процесса, непротиворечивости и беспробельности законодательства. Как отмечалось ранее, отступление от требований закона в случа­ях, когда формальное применение правовой нормы может по­влечь за собой несправедливость, не является оправданным. Закон, как правило, предоставляет правоприменителю доста­точные возможности для принятия только справедливого ре­шения.

Отступление от закона по причинам "целесообразности", с которым иногда можно встретиться, ведет к разрушению за­конности и свидетельствует о низкой культуре следствия и производства в суде. К сожалению, одним из устойчивых нега­тивных явлений остается так называемый процессуальный ни­гилизм. Он иногда объясняется с позиций оценки процессуаль­ных норм только как норм процедурных, формальных, отступление от которых якобы не может кому-либо причинить вред. Теоретическое "обоснование" подобного отношения к процессу­альным нормам исходит из непонимания социальной ценности процессуального права *.

* О социальной ценности уголовно-процессуального права см.: Кобликов А. С. Законность — конституционный принцип советского уголовного судопро­изводства. М., 1979. С. 150—162.

 

Культурное ведение производства по уголовному делу — это прежде всего безупречное и точное соблюдение всех мате­риальных и процессуальных норм. Нарушение закона — опас­ное бескультурье.

Второй важнейший элемент культуры уголовного процесса при производстве по конкретному делу— соблюдение норм про­фессиональной этики следователем, прокурором, адвокатом, судьей — всеми профессиональными участниками процессу­альной деятельности.

Так как вся книга посвящена, по существу, вопросам про­фессиональной этики в ее различных аспектах, ограничимся в данном случае лишь констатацией, что культура предваритель­ного следствия, дознания, прокурорского надзора, культура осу­ществления правосудия определяется в значительной мере тем, насколько тщательно соблюдаются при этом нравственные нор­мы. Если, к примеру, следствие ведется в условиях "борьбы" следователя с подозреваемым (обвиняемым) с применением сле­дователем соответствующих приемов преодоления сопротивле­ния "противника", включая следственные хитрости и следст­венные "ловушки", то это — предварительное следствие низко­го культурного уровня, точнее, следствие, которое ведется бес­культурно. Если во время судебного процесса подсудимого ос­корбляют родственники потерпевшего, а судья не скрывает сво­его неприязненного отношения к личности подсудимого, то та­кой процесс нельзя признать отвечающим критерию культур­ности.

Низкий уровень требовательности к соблюдению нравст­венных норм почти неизбежно влечет за собой и нарушения процессуального закона, других правовых норм.

Культура производства по уголовному делу опирается на профессиональный уровень судьи или следователя. Более того, их высокий профессионализм можно рассматривать в качестве составной части культуры процессуальной деятельности *. От того, насколько высок профессиональный уровень судьи или следователя, зависит и эффективность выполнения ими своих функций при производстве по конкретному делу, и способы, приемы, которыми они достигают намеченных целей. А высоко­профессиональное ведение судебного разбирательства или пред­варительного следствия включает в себя не только их резуль­тативность, но и строгое соблюдение всех правовых и нравст­венных норм, высокую культуру личного поведения судьи и следователя, многочисленных неписаных норм культуры обще­ния, действующих в обществе. Культура производства по уго­ловному делу отражает уровень культуры того, кто его осуще­ствляет. Прямо или косвенно на нем остается отпечаток уровня личной культуры следователя, прокурора, судьи, их отноше­ния к закону, этическим нормам, общей и профессиональной эрудиции, грамотности, умения точно и лаконично формулиро­вать аргументы и выводы, описывать факты и т. д.

* См.: Настольная книга судьи. С. 17.

 

Культура производства по уголовному делу включает ра­циональную организацию труда следователя, органа дознания, прокурора, адвоката, судьи. Этому должно способствовать улуч­шение условий их труда (во многом еще не отвечающих необ­ходимым требованиям), зависящее от соответствующих госу­дарственных органов. Но каждый судья, работник правоохра­нительных органов, действующий в конкретных условиях, при­зван обеспечить рациональную организацию собственного тру­да. Умение грамотно планировать свою работу, эффективно ис­пользовать время, применять современные средства обнаруже­ния и закрепления доказательств на предварительном следст­вии, фиксирования хода судебного разбирательства, наличие навыков поиска правовой информации и другие элементы на­учной организации труда отличают работников, обеспечиваю­щих должную культуру процессуальной деятельности. Науч­ная организация труда необходима как для обеспечения эф­фективности предварительного следствия и судебной деятель­ности, так и для охраны прав и законных интересов граждан, на которых распространяются уголовно-процессуальные пол­номочия государственных органов. Она способствует своевре­менному восстановлению нарушенных преступлением прав, сбе­режению времени и средств граждан, повышает авторитет долж­ностных лиц и государственных органов, ведущих уголовный процесс.

Культура и эффективность процессуальной деятельности зависят от материально-технического обеспечения органов, ее осуществляющих. А. Л. Ликас по этому поводу писал: "Лишь утопическими можно назвать такие модели повышения эффек­тивности судебной работы и правосудия в целом, которые не предусматривают развития, укрепления материальной базы суда, начиная от помещения и кончая обеспечением судов ви­део- и звукозаписывающей аппаратурой, средствами научной организации труда, а в современных условиях научно-техниче­ского прогресса — и вычислительной техникой (компьютериза­ция судебной деятельности)" *. Проводимые в наше время ме­роприятия по повышению уровня обеспечения судов и право­охранительных органов всем необходимым, начиная от соответ­ствующих помещений и кончая современной компьютерной тех­никой осуществляются с большим трудом и далеки еще от за­вершения.

* Ликас А. Л. Указ. соч. С. 21.

 

Культура уголовно-процессуальной деятельности включа­ет соблюдение культуры общения, речевой культуры, а также судебного этикета.

Культура уголовного процесса обеспечивается и культу­рой процессуальных документов.

3. Культура процессуальных документов

Все следственные и судебные действия и решения в уго­ловном процессе в соответствии с законом фиксируются в про­цессуальных документах. Эти документы составляют в боль­шинстве случаев должностные лица, ведущие производство по делу. Культура процессуального документа отражает культуру его составителя.

Общие требования к процессуальным документам опреде­лены законом. Под углом зрения процессуальной культуры мож­но выделить наиболее существенные требования к следствен­ным и судебным документам.

Каждый процессуальный документ должен соответствовать требованиям закона в отношении официальных реквизитов и содержания. УПК, как правило, устанавливает основные атри­буты процессуальных документов и обозначает (лаконично или подробно) элементы их содержания. Начиная с постановления о возбуждении уголовного дела и вплоть до приговора суда и оп­ределения (постановления) вышестоящей судебной инстанции УПК указывает, что должно содержать письменное изложение того или иного решения. Протоколы следственных и судебных действий также составляются с соблюдением правил, опреде­ленных законом.

Отступления от установленных законом требований могут лишить протокол юридической силы или повлечь за собой отмену судебного решения. Протокол предъявления для опозна­ния, не подписанный двумя понятыми, не имеет силы доказа­тельства. Приговор суда, не подписанный кем-либо из судей, подлежит обязательной отмене, а приговор, в котором при на­личии противоречивых доказательств по поводу главного фак­та не приведены мотивы принятия одних доказательств и от­клонения других, подлежит отмене или изменению. Процессу­альный документ, составленный с существенным нарушением требований закона относительно его содержания и формы, ли­шается юридической силы. А эти нарушения противоречат и требованиям культуры процессуальной деятельности, включаю­щей правильное понимание и применение закона.

Культура процессуального документа выражается в его общей и юридической грамотности. Элементарное требование к любому юристу — безупречное владение языком судопроиз­водства, умение грамотно излагать факты, аргументы, реше­ния, если последние входят в его компетенцию. Юрист, кото­рый в своих письменных документах демонстрирует неумение грамотно формулировать то или иное положение, подрывает свою репутацию. Представим себе отношение обвиняемого, про­читавшего протокол своего допроса, составленный с рядом ор­фографических ошибок, к тому, кто его допросил. Грамматиче­ские ошибки, допущенные следователем или судьей, остаются в уголовном деле, "закрепляются" в официальном документе. Они становятся достоянием участников процесса, судей выше­стоящих судов.

Юридическая грамотность документа — это его соответст­вие материальному и процессуальному праву, современным научным представлениям о содержании и толковании тех или иных институтов и норм права.

Культура процессуальных документов включает культур­ный язык и стиль изложения в них фактов и решений, состав­ляющих сущность документов. Процессуальные документы должны быть логичными, ясными, непротиворечивыми. Языко­вая культура документа предполагает такое его изложение, которое исключает бюрократические обороты речи, канцеля­ризмы, словесные штампы разного рода.

Язык процессуального документа — обычный язык куль­турного человека, понятный всем. Не существует какого-то осо­бого языка, понятного только юристам, избранным. Ведь судо­производство ведется в среде обычных людей, затрагивает са­мые разнообразные сферы их жизни, для их защиты, а не ради каких-либо специальных кастовых потребностей. В то же вре­мя в уголовном процессе, естественно, широко применяются юридические термины и формулировки.

Иногда, к сожалению, встречаются неудачные, шаблонные словесные обороты, не опирающиеся на закон и языковые нор­мы. Таковы, к примеру: "проходит по уголовному делу"; "име­ют место факты"; "по встретившейся надобности"; "по минова­нии надобности"; "привёл себя в состояние опьянения"; "ни в чем предосудительном замечен не был"; "проводил время по своему усмотрению" и т. п. Иногда можно встретить выраже­ния: "непосредственный очевидец", "признательные показания". В процессуальных документах нежелательны сокращения, ко­торые употребляются юристами в разговорной речи (вещдоки, госсобственность, бомж, сизо...) или, по сути, жаргонные слова (частник, надзирающий, зональный...).

Инициалы, как правило, не могут заменять в документе имя и отчество упоминаемого в нем лица.

Процессуальные документы должны составляться разбор­чиво, аккуратно, с правильным расположением текста. Руко­писные документы должны быть написаны разборчивым по­черком. К примеру, если протокол допроса написан непонятно, то это не только создает трудности для ознакомления с ним, но и может послужить основанием для недоразумений при даль­нейшем пользовании протоколом. Следователю, прокурору, адвокату, судье желательно чаще прибегать к машинописному изготовлению процессуальных документов, что повышает куль­туру ведения производства по делу. Однако это возможно не всегда. Например, приговор, а во многих случаях и протокол осмотра места происшествия приходится изготавливать руко­писно.                                        

В одном из зарубежных судов плохой почерк судьи закон­чился для него плачевно. Главный судья зимбабвийского го­рода Мутаре был уволен с работы "за нарушение служебных обязанностей". Оно состояло в том, что при собственноручной записи хода судебных заседаний судья вел стенограммы та­ким образом, что сам разбирал их с трудом. В судах Зимбабве в целях экономии были сокращены должности стенографи­сток и судьи сами вынуждены были вести протоколы. Как сообщали газеты, уволенный судья опротестовал решение правительства, сославшись, в частности, на то, что Диккенс, Байрон и другие крупные литераторы обладали отвратитель­ным почерком.

Любой процессуальный документ должен составляться и излагаться культурно. Однако повышенные требования предъ­являются к документам, закрепляющим основные процессуаль­ные акты, имеющим принципиальное значение. К ним в первую очередь следует отнести обвинительное заключение, подводя­щее итоги предварительного следствия и оглашаемое в суде, и приговор суда — акт правосудия.

Сам процессуальный закон формулирует некоторые тре­бования, относящиеся к содержанию и форме приговора, опре­деляющие начала его культуры как процессуального докумен­та. УПК предусматривает логичную структуру приговора и пред­писывает круг вопросов, подлежащих освещению в каждой из трех его составных частей (ст. 312—317).

Закон же предписывает, чтобы приговор составлялся "в ясных, понятных выражениях". Специально определяется, кто подписывает приговор, каким образом и когда в его текст мож­но вносить исправления и как удостоверяется их правильность.

Пленум Верховного Суда Российской Федерации в поста­новлении от 29 апреля 1996 г. "О судебном приговоре" указал, что в соответствии со ст. 312 УПК приговор должен быть со­ставлен в ясных и понятных выражениях. Исходя из этого, в приговоре недопустимо употребление неточных формулировок. Использование непринятых сокращений и слов, неприемлемых в официальных документах, а также загромождение приговора описанием обстоятельств, не имеющих отношения к рассмат­риваемому делу. Приводимые в приговоре технические и иные специальные термины, а также выражения местного диалекта должны быть разъяснены.

4. Судебный этикет

Судебный этикет является неотъемлемой частью культу­ры правосудия, служит авторитету судебной власти.

Ч. Беккариа (1738—1794) писал, что "формальность и торже­ственность необходимы при отправлении правосудия, чтобы ничего не оставлять на произвол судьи, чтобы народ знал, что суд творится на основании твердых правил, а не беспорядоч­но и пристрастно". (Беккариа Ч. О преступлениях и наказа­ниях. М., 1939. С. 224.)

Торжественность, обрядовая сторона правосудия находит закрепление в праве как признак особой роли суда в обществе, жизни людей. Так, Закон о статусе судей в Российской Федерации от 26 июня 1992 г. установил символы судебной власти: Государственный флаг Российской Федерации на здании суда; изображение Государственного герба Российской Федерации и Государственный флаг Российской Федерации в зале судебных заседаний; мантии, в которые облачаются судьи при осуществ­лении правосудия.

Обеспечению торжественности правосудия, охране и под­держанию авторитета судебной власти служат правила судеб­ного этикета.

Этикет в общем смысле есть совокупность правил поведе­ния, регулирующих внешние проявления человеческих взаи­моотношений (обхождение с окружающими, формы обращения и приветствий, поведение в общественных местах, манеры и одежда). Этикет — составная часть внешней культуры челове­ка и общества *. Известно, что существует дипломатический этикет, придворный этикет, этикет "высшего общества" и т. д. Этикет основывается на законах приличия, учтивости, способ­ствует выработке благожелательного и уважительного отноше­ния к людям, учреждениям. В целом этикет совпадает с общи­ми требованиями вежливости и такта, любезности. Но в то же время нельзя забывать, что строгое соблюдение внешних пра­вил обращения с другими не исключает неуважительного отно­шения к ним, неблагожелательности.

* См.: Словарь по этике/Под ред. А. А. Гусейнова, И. С. Кона. 6-е изд. М., 1989. С. 427—428.

 

Судебный этикет — это совокупность правил поведения субъектов судебного процесса, регулирующих внешние прояв­ления взаимоотношений между судом и участвующими в деле лицами, формы их общения, основанные на признании автори­тета органов правосудия и необходимости соблюдения прили­чий поведения в государственном учреждении *.

* Другие авторы подчеркивают, что судебный этикет — это форма, в кото­рой осуществляется правосудие (см.: Леоненко В. В. Указ. соч. С. 112), или же распространяют это понятие на поведение участников процесса в тече­ние всего производства по делу (см.: Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Указ. соч. С. 190).               

 

Судебный этикет способствует созданию атмосферы необ­ходимой торжественности при отправлении правосудия, воспи­танию уважения к судебной власти, к закону, который она пред­ставляет. Немаловажно и то, что соблюдение требований судеб­ного этикета создает определенные предпосылки для всесто­роннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, спокойной, корректной и деловой обстановки разбира­тельства дела судом с участием сторон.

Основы судебного этикета заложены и в уголовно-процессуальном законодательстве.

Так, УПК Российской Федерации (ст. 262) устанавливает, что все присутствующие в зале судебного заседания при входе судей встают. Все участники процесса обращаются к суду, дают свои показания и делают заявления стоя. Отступления от этого правила могут допускаться лишь с разрешения председатель­ствующего. Все участники процесса, а равно все присутствую­щие в зале судебного заседания граждане должны беспреко­словно подчиняться распоряжениям председательствующего о соблюдении порядка в судебном заседании.

Председательствующему (или составу суда) предоставле­но право удалить нарушителя порядка из зала судебного засе­дания, а в некоторых случаях виновный может быть подверг­нут штрафу.

Ст. 318 УПК "Провозглашение приговора" устанавливает, что во время провозглашения приговора все присутствующие в зале судебного заседания, не исключая состава суда, выслуши­вают приговор стоя. Такое же правило действует при провоз­глашении вердикта коллегии присяжных заседателей.

В значительной степени к правилам судебного этикета при­мыкает ряд других установлений уголовно-процессуального закона, регулирующих порядок судебного разбирательства, хотя их предписания направлены непосредственно на дости­жение иных целей, чем создание внешних форм обращения в суде. Таковы правила приведения к присяге присяжных засе­дателей, нормы о разъяснении свидетелям и потерпевшим их гражданского долга и обязанности дать правдивые показания непосредственно перед допросом с отобранием подписки. Суд обязан во всех случаях предоставить подсудимому последнее слово, выслушать его без ограничения во времени и без поста­новки вопросов, а после этого немедленно удалиться в сове­щательную комнату для постановления приговора. Приговор постановляется в условиях тайны совещания судей, как и вер­дикт присяжных заседателей. Приговор, вердикт коллегии присяжных заседателей не "зачитываются", а "провозглаша­ются". При оправдательном приговоре, а также в иных случа­ях, когда подсудимый не лишается свободы, находящийся под арестом подсудимый немедленно освобождается из-под стра­жи в зале судебного заседания (хотя приговор еще не вступил в законную силу). Приговор постановляется и провозглашает­ся именем государства.

Другие требования судебного этикета, непосредственно не опирающиеся на конкретные процессуальные нормы, состоят в обязанности поддерживать в суде необходимую торжественность процедуры. Все обращения друг к другу при общении судей и участвующих в деле лиц должны производиться в вежливой форме. Суд при этом подчеркнуто равно относится к участни­кам процесса. В суде желательно избегать многословия, создать атмосферу деловитости, целеустремленности, своевременно пресекать нарушения принятых в официальных учреждениях правил поведения.

Судья, прокурор, адвокат должны заботиться о том, чтобы их внешний вид, одежда отвечали обстановке, соответствую­щей месту, где осуществляется правосудие.

Некоторые рекомендации, связанные с судебным этикетом, не могут быть приняты. Так, А. Л. Ликас советует председа­тельствующему после открытия судебного заседания обращаться с напутствием к собравшимся, в котором он должен сказать о задачах суда и о необходимости поддержки суда со стороны участников процесса, в том числе подсудимого, а также всех присутствующих в зале. Он же рекомендует судье после разъ­яснения подсудимому его прав напутствовать подсудимого на­поминанием, что суд рассчитывает на его помощь в установле­нии истины *. Такая процедура законом не предусмотрена, а в современных условиях сомнительна по существу.

* См.: Ликас А. Л. Указ. соч. С. 122, 125.

 

В то же время можно отметить и не совсем обоснованное подчеркивание особого положения суда, в котором якобы нор­мы общения действуют специфически. Автор ряда публикаций по вопросам судебной культуры и судебной этики писал: "Суд — учреждение строгое. Здесь не место для какой-то изысканной вежливости и особой предупредительности" *. Употребленные автором иронические эпитеты не доказывают, что вежливость и предупредительность в их истинном понимании необязатель­ны в суде.

* Шахов В. О судебной этике//Советская юстиция. 1965. № 1. С. 22.

 

Вежливость, внимательность по отношению к участвую­щим в деле лицам обязывает, например, предложить пожилому свидетелю сесть во время его допроса. Свидетеля-женщину желательно допросить первой среди свидетелей. При допросах следует проявлять терпение, сдержанность, умение внимательно слушать. Во время прений сторон неэтично листать уголовное дело, не обращая внимания на речи, адресованные суду. Судь­ям и сторонам следует следить за своими позами, жестикуля­цией, тоном обращения к присутствующим.

Судья должен держаться с достоинством, спокойно, про­сто, скрывать свое плохое настроение, как говорится, "быть за­стегнут на все пуговицы" *.

* См. об этом: Леоненко В. В. Указ. соч. С. 107—108; Проблемы судебной этики/Под ред. М. С. Строговича. С. 196—209; Ликас А. Л. Указ. соч. С. 68—130; Кокорев Л. Д., Котов Д. Л. Указ. соч. С. 123—150.

 

Глава Х Нравственные качества юриста

1. Нравственно-психологические качества судьи, следователя, прокурора

В глазах общества судебная власть должна олицетворять справедливость. Каждый, чьи интересы затрагивает производ­ство по уголовному делу, рассчитывает на защиту в суде его прав, удовлетворение его притязаний. А именно в суде сталки­ваются противоположные интересы того, кто нарушил закон, и общества, интересы обвиняемого и потерпевшего, других лиц. Судья, следователь, прокурор, защитник действуют в сфере конфликтов и межличностных, и социальных. В этих условиях к деятелям правосудия и к тем, кто ведет следствие, осущест­вляет уголовное преследование, предъявляются повышенные нравственные требования. Эти люди должны обладать способ­ностью противостоять возможным попыткам воздействия на них со стороны различных сил, руководствоваться только законом, быть справедливыми. Те, кто вершит правосудие или содейст­вует суду в силу профессионального долга, должны обладать высокими деловыми и нравственными качествами.

Еще в Уложении 1649 года говорилось: "... в судных делах по дружбе и недружбе ничего не прибавляти и не убавляти, и ни в чем не норовити, делати всякие государевы дела, не стыдяся лиц сильных, и избавляти обиженного от руки неправед­ного". Петр I ввел присягу судей во всем государстве. Прися­га содержала требования нравственного свойства. Ее наруше­ние влекло за собой правовые последствия.

Само законодательство, как говорилось ранее, содержит нравственные требования к деятельности судов и правоохрани­тельных органов. Но эти требования, адресованные обычно уч­реждениям, относятся к людям, осуществляющим судопроизводство. Так, Всеобщая декларация прав человека исходит из того, что суд должен быть равным для всех, справедливым и беспристрастным. Международный пакт о гражданских и по­литических правах говорит, кроме того, о суде компетентном. Но суд справедливый, беспристрастный и компетентный способны вершить те люди, которые обладают развитым чувством справедливости, беспристрастны, высококомпетентны.

Справедливость в правосудии предполагает наличие мно­гих условий, начиная от содержания законов и до общественно-политической обстановки. Но она невозможна там, где сам су­дья руководствуется неосознанной обязанностью действовать и принимать решения справедливо, а какими-то другими моти­вами, не обладает развитым чувством справедливости. Где же человек может "научиться" быть справедливым, чтобы судить затем других людей? Таким "университетом" является сама жизнь.

Для правильного, справедливого применения закона необ­ходимо в совершенстве его знать, уметь правильно применять в конкретных ситуациях. Поэтому судьи должны иметь высшее юридическое образование.

При советской власти образовательный ценз для судей дли­тельное время отсутствовал в законе. Это можно объяснить как пренебрежением к развертыванию подготовки кадров юри­стов, так и сознательным сохранением возможности замещать судейские должности преданными политически людьми, не­зависимо от их компетентности. В 1928 году в РСФСР высшее юридическое образование имели 5,9 процента судей, со сред­ним юридическим образованием или окончивших юридиче­ские курсы было 17,2 процента. Все остальные судьи юриди­ческого образования вовсе не имели. Но зато членами ВКП(б) было 85,6 процента судей. В 1936 году высшее юридическое  образование имели 6,4 процента судей, среднее юридическое образование — 39,8 процента. Остальные, то есть больше поло­вины, не имели никакого юридического образования. По Закону о статусе судей в СССР, принятому 4 августа 1989 года, судьей мог быть избран только тот, кто имеет высшее юридическое образование. К этому времени на должности судей избирались уже только лица с высшим юридическим образованием.

Человек "учится" справедливости, опираясь в какой-то мере на свое специальное образование и приобретая разнообразный жизненный опыт. Возрастной ценз кандидата на должность су­дьи — не тяенее 25 лет. Чтобы стать судьей, надо иметь и опыт применения права, активной деятельности в правовой сфере — стаж работы по юридической профессии не менее пяти лет. Возрастной ценз для судей вышестоящих судов и стаж работы по юридической специальности еще выше.

Принимая присягу, российский судья торжественно кля­нется честно и добросовестно исполнять свои обязанности, осу­ществляя правосудие, быть беспристрастным и справедливым, как велят ему долг судьи и его совесть.

Судья должен быть честен. Честность — важнейшее тре­бование нравственности. Она включает правдивость, принципи­альность, субъективную убежденность в правоте своего дела, искренность перед другими и перед самим собой в отношении мотивов своего поведения. Антиподы честности — ложь, лице­мерие, вероломство. Нет нужды доказывать, что честное испол­нение обязанностей судьи, предписанное присягой, предполага­ет честность судьи как человека. Нельзя быть честным "на служ­бе" и бесчестным в остальном, в повседневной жизни, будучи не одетым в судейскую мантию.

Добросовестность в исполнении обязанностей судьи связа­на с его чувством долга. Непременное нравственное качество судьи -— повышенное чувство долга в его нравственном аспекте. Социальный нравственный долг судьи — справедливое право­судие. Он трансформируется и в долг перед сторонами и други­ми участниками дела, которые вправе требовать от судьи за­щиты их прав, свобод и охраняемых законом интересов, чести и достоинства.

Справедливое правосудие возможно только тогда, когда судьи беспристрастны. Способность исследовать обстоятельст­ва дела и принимать решение, равно относясь к сторонам, дру­гим участвующим в деле лицам, не привнося каких-либо лич­ных мотивов, — не только предписание закона, но и личностное качество судьи как человека.

Судья должен обладать развитым чувством совести. Это означает способность осуществлять внутренний нравственный самоконтроль в ходе производства по делу и, главное, при при­нятии решений. Его совесть должна быть спокойна как при осу­ждении, так и при оправдании; мотивы, которыми он руково­дствуется, должны быть чисты и нравственно безупречны.

Судья должен быть гуманен. Жестокий человек, видящий в подсудимом, потерпевшем, других участвующих в деле лицах лишь "средство", а не "цель", не подходит для судебной работы.

В Законе о статусе судей в Российской Федерации не упоми­нается о таком качестве судьи, как гуманность. Между тем в присяге, которая принималась в соответствии с Законом о ста­тусе судей в СССР 1989 года, такое требование к судье содер­жалось. Судья торжественно клялся "быть всегда справедли­вым и гуманным".

Сказанное выше о нравственных качествах судьи опирает­ся на нормы действующего законодательства, которое предъ­являет к кандидатам в судьи и судьям нравственно-правовые требования, обязательные для исполнения. Что касается следо­вателей, прокуроров и адвокатов, то таких развернутых харак­теристик их моральных качеств в законе не содержится. Закон о прокуратуре Российской Федерации устанавливает, что прокурорами и следователями могут быть назначены граждане, "обладающие необходимыми профессиональными и моральны­ми качествами". Законодательство об адвокатуре также огра­ничивается общими требованиями. Так, Положение об адвока­туре РСФСР 1980 года (ст. 16) устанавливает, что адвокат "дол­жен быть образцом моральной чистоты и безукоризненного по­ведения".

Комитет по защите прав адвокатов Федерального союза адвокатов России разработал проект "Правил профессиональ­ной этики российских адвокатов". В этом документе говорится, что защита прав и свобод человека и гражданина является про­фессиональной обязанностью и нравственным долгом адвоката. Адвокат содействует устранению нарушений закона. Адвокат обязан беречь и умножать престиж профессии. Точность, пунк­туальность, честность, правдивость и компетентность — гаран­тия нормальных отношений адвоката с клиентом. Правила со­держат рекомендации, основанные на обобщении опыта адво­катской деятельности, в том числе и касающиеся разрешения проблемных ситуаций нравственного плана.

С учетом специфики и содержания деятельности различ­ных профессиональных участников судопроизводства, их нрав­ственные качества в принципе должны быть едины. И проку­рор, и следователь, и адвокат должны быть справедливы, гу­манны, честны, обладать развитым чувством долга, добросове­стно исполнять свои обязанности, действовать под постоянным самоконтролем собственной совести. Требование объективности в какой-то мере распространяется и на адвоката, хотя позиция его в деле неизбежно бывает односторонней.

Психологические качества судей, а также работников пра­воохранительных органов тесно связаны с их нравственными качествами.

Н. В. Радутная производила опрос судей о желательных для судьи качествах. Судьи назвали: человечность, беспристра­стность, принципиальность, выдержку, эрудицию. В числе не­желательных упоминались предвзятость, подозрительность, вла­стность, бестактность. Из перечня личностных качеств, содержавшего около 30 позиций, в первую очередь были выбраны со­бранность, принципиальность, уравновешенность, человечность, дисциплинированность, вежливость, сдержанность*. В. В. Леоненко основным в нравственно-психологическом облике следо­вателя считает безупречную честность, принципиальность, объ­ективность, бдительность, настойчивость **.

* См.: Радутная Н. В. Народный судья. Профессиональное мастерство и подготовка. М., 1977. С. 82—105.

** См.: Леоненко В. В. Профессиональная этика участников уголовного про­цесса. Киев, 1978. С. 36—49.

 

Среди многочисленных идейно-нравственных качеств юри­ста В. В. Романов в книге о военно-юридической психологии называет, в частности, верность гражданскому, воинскому, про­фессиональному долгу, гражданское мужество, честность, не­подкупность, высокую нравственность, принципиальность, не­примиримость к нарушениям правопорядка, законности, бес­компромиссность в борьбе с ними, исполнительность, организо­ванность, дисциплинированность, ответственное отношение к порученному делу *.

* Романов В. В. Военно-юридическая психология: Учебник. Кн. первая. М., 1991. С. 162.

 

Анализ психологических позитивных качеств, которыми необходимо обладать судье, следователю и прокурору — пред­мет самостоятельной науки. Здесь уместно лишь отметить, что личность каждого человека, в том числе деятеля правосудия, представляет собой сплав нравственных, психологических и прочих человеческих качеств. При этом важно, чтобы они были позитивны и реализовывались в практической деятельности. То же относится и к личности следователя, прокурора, адвоката.

Чтобы стать судьей, необходимо обладать определенным объемом знаний, навыков юридической деятельности и поло­жительными нравственными и интеллектуально-волевыми ка­чествами. Квалификационный экзамен и проверка сведений об отсутствии порочащих поступков создают определенные гаран­тии подбора на судебные должности достойных людей. Однако вся дальнейшая деятельность носителя судебной власти осу­ществляется в сложных нравственно-психологических услови­ях, в сфере конфликтов разного уровня и характера. Здесь воз­никает опасность так называемой профессиональной деформа­ции, вследствие которой судья перестает видеть в тех, с кем он имеет дело при выполнении своих обязанностей, людей с их конкретными судьбами, горем и заботами, черствеет духовно и утрачивает чувство гуманности.

Писатель Виктор Курочкин так описывает это состояние: "Не прошло и года, а какая-то частица моей души, причем луч­шая частица, пропала. Не прошло и года, я стал автоматом. Осудив человека на пятнадцать лет, я моментально о нем за­бываю, с аппетитом ем, с удовольствием пью и засыпаю крепким сном, с сознанием, что сегодня я много и плодотворно потрудился на пользу Отечества. Теперь я автомат. Человек вместо высшего, таинственного и хрупкого существа стал для меня субъектом преступления". (Курочкин В. Записки народ­ного судьи Семена Базыкина//Нева. 1988. № 5.)

Не менее опасна профессиональная деформация и для сле­дователя, прокурора. Профессиональной деформации может противостоять только человек с развитым чувством долга, спра­ведливости, подлинно гуманный.

Высокие нравственные качества, необходимые судье, про­курору, следователю, адвокату, формируются и поддержива­ются в процессе повседневной жизни с ее сложностями и про­тиворечиями. Сама практическая деятельность, связанная с решением нравственных проблем, способствует в первую оче­редь нравственному становлению личности. Кроме того, лич­ность формируется под влиянием этического просвещения, в процессе которого человек получает определенную сумму зна­ний, ориентирующих на соблюдение нравственных норм. Авто­ритет воспитателя, авторитет руководителя, профессионала высокой квалификации, образцы их поведения служат нравст­венному воспитанию.

Нравственное самовоспитание как осознанная, целеустрем­ленная деятельность, направленная на формирование высоких нравственных качеств и преодоление недостатков в собствен­ной нравственной сфере, крайне необходимо судье, следовате­лю, прокурору.

2. Кодекс чести судьи Российской Федерации и правила поведения юристов в профессиональной и внеслужебной деятельности

Одним из реальных плодов российской судебной реформы стало принятие нравственного кодекса представителей судебной власти. Совет судей Российской Федерации 21 октября 1993 года принял документ, который называется Кодекс чести судьи Рос­сийской Федерации *. Это Кодекс профессиональной судейской этики, имеющий своеобразную природу. Принят он после его обсуждения судьями и органами судейского сообщества. Кодекс опирается на закон, так как конкретизирует и развивает тре­бования к судье, содержащиеся в Законе о статусе судей в Рос­сийской Федерации. Но, кроме того, он содержит положения чисто нравственного свойства и регулирует нравственную дея­тельность судьи как при исполнении профессиональных функ­ций, так и во внеслужебной деятельности.

* См.: Всероссийская правовая газета "Юридический вестник". 1993. № 23 (49); Законность. 1994. № 2.

 

Кодекс акцентирует внимание именно на чести судьи. Он исходит из признания особого отношения к судье со стороны общества и отношения судьи к самому себе, в котором мораль­ная ценность личности связана с общественным положением человека, представляющего судебную власть, достоинством людей этой профессии.

Достаточно дискуссионный вопрос о пределах действия правил профессиональной этики решен в Кодексе чести судьи Российской Федерации вполне определенно: он "устанавливает правила поведения судьи в профессиональной и внеслужебной деятельности". Более того, требования Кодекса обязательны также для судей, находящихся в отставке, но сохраняющих звание судьи и принадлежность к судейскому сообществу.

Кодекс чести судьи Российской Федерации исходит из при­знания высокого авторитета нравственных норм, их обязатель­ности наряду с правовыми нормами. Судьи обязаны руково­дствоваться общепринятыми нормами нравственности и прави­лами поведения "наряду с Конституцией и другими законода­тельными актами, действующими на территории Российской Федерации". В этой формуле находит свое отражение нераз­рывная связь права и нравственности, регулирующих жизнь и деятельность людей юридической профессии.

Кодекс чести судьи опирается на идею единства нравст­венных норм, действующих в обществе, отсутствия особой нрав­ственности для тех или иных профессий.

Судьи обязаны соблюдать общепринятые нормы нравст­венности и правила поведения.

Кодекс характеризует социальное значение соблюдения нравственных норм судьями. Оно должно "способствовать ут­верждению в обществе уверенности в справедливости, беспри­страстности и независимости суда". Судья должен избегать всего, что может умалить авторитет судебной власти. Он не вправе причинять ущерб престижу своей профессии в угоду личным интересам или интересам других лиц. Таким образом, высоко­нравственная деятельность судьи и его положительные моральные качества рассматриваются как необходимые условия и пред­посылки доверия общества к судебной власти, веры в ее спра­ведливость. Но, к сожалению, в Кодексе прямо не сказано, что они необходимы в первую очередь для справедливого правосу­дия. А именно справедливость суда и судей главным образом обеспечивает и авторитет судебной власти, и престиж судей, и их репутацию в качестве объективных и беспристрастных слу­жителей закона. Трудно говорить о добродетелях судей тогда, когда они творят несправедливость.

К судье Кодекс предъявляет повышенные требования в части заботы о своем достоинстве и чести. Судья "в любой си­туации" должен сохранять личное достоинство, заботиться о своей чести, избегать всего, что могло бы причинить ущерб ре­путации и поставить под сомнение его объективность и незави­симость при осуществлении правосудия. Сохранение личного достоинства в процессе исполнения профессиональных функ­ций и за его пределами — обязанность судьи. Естественно, это предполагает и уважение достоинства других лиц, недопусти­мость его унижения в любых ситуациях.

Кодекс чести судьи Российской Федерации исходит из при­оритетного значения в жизни судьи деятельности по осуществ­лению правосудия над всеми иными занятиями. Нравственная сторона этого положения состоит, в частности, в том, что объ­ектом профессиональной деятельности судьи являются другой человек, другие люди, судьбы которых, права, свободы и доб­рое имя находятся "в руках судьи". Судья, посвятивший себя делу правосудия, наделенный ответственными полномочиями, сосредоточивает свои нравственные и душевные силы на глав­ном — служении правде, справедливости. Все другие его заня­тия (вне сферы личной жизни) имеют второстепенное значе­ние. Общественная деятельность, творчество, решение хозяй­ственных вопросов и прочие виды занятий для судьи второсте­пенны.

Кодекс содержит ряд правил нравственного характера, от­носящихся к профессиональной деятельности судьи. Они опре­деляют в известной степени ее нравственное содержание.

Воспроизводя требование закона о беспристрастности суда, Кодекс обязывает судью быть беспристрастным, не допуская влияния на свою профессиональную деятельность "кого бы то ни было, в том числе своих родственников, друзей и знакомых" (ч. 1 ст. 2). Предостережение против возможного влияния этих субъектов в данном случае уместно, хотя в обыденной жизни судьи могут оказаться под сильнейшим воздействием как раз посторонних" людей и структур. Но весьма важна основная мысль — нравственная обязанность не только не поддаваться влиянию со стороны кого бы то ни было, но и не допускать такого влияния на деятельность судьи при осуществлении пра­восудия и выполнении других профессиональных функций.

О беспристрастности судьи при принятии решений также идет речь и в требовании к судье не быть приверженным одной из сторон в деле.

Судья должен быть свободным от влияния общественного мнения, от опасений перед критикой его деятельности. Речь здесь идет, конечно, не о том, что судья избавлен объективно от воздействия общественного мнения, что вообще невозможно, или же от критики. Свобода судьи означает здесь его внутреннее состояние, способность противостоять "общественному мнению" не бояться возможной критики, если они противоречат предо­ставлениям судьи о законном и справедливом разрешении кон­кретного дела, совести судьи.

Поддержание своей квалификации на высоком уровне Ко­декс чести рассматривает как нравственную обязанность су­дьи. Судья, ее не выполняющий, становится некомпетентным.

Судья должен добросовестно исполнять свои профессио­нальные обязанности, то есть быть старательным, организован­ным, ответственным, преданным своему делу, настойчиво вы­полнять свой социальный долг. К этому общему требованию добросовестности Кодекс присоединил и обязанность судьи "при­нимать все необходимые меры для своевременного рассмотре­ния дел и материалов", что правильно по существу, но несколь­ко отступает по тональности от общего уровня этого документа.

Кодекс чести судьи уделяет внимание необходимости обес­печить высокую культуру общения со стороны представителей судебной власти. Судья должен проявлять терпение, вежли­вость, тактичность и уважение к участникам судебного разби­рательства и другим лицам, с которыми он общается при ис­полнении служебных обязанностей. Этого же судья должен тре­бовать от работников аппарата суда.

В Кодексе чести судьи Российской Федерации как офици­альном документе, по сути, впервые говорится о профессио­нальной тайне судьи. Судья обязан хранить профессиональную тайну в отношении информации, полученной в ходе исполне­ния своих обязанностей. Судья действует в гласном суде. Прин­цип гласности — одна из основ демократического правосудия. Но тем не менее у судей, рассматривающих дела в присутствии публики, за пределами зала суда могут быть свои профессиональные секреты, охрана которых необходима как раз для бес­пристрастного правосудия и защиты интересов тех, кого затра­гивает деятельность суда. Это и информация о прохождении дел и распределении обязанностей между судьями, и о трудно­стях в решении правовых и организационных вопросов в связи с тем или иным делом и т. п. Кроме того, судья при производст­ве по делу может стать обладателем государственной, военной, коммерческой тайны, сведений, составляющих врачебную тай­ну или касающихся интимной жизни тех или иных лиц. Глас­ность судопроизводства не освобождает судью от обязанности не разглашать такого рода информацию.

Судьям запрещается делать публичные заявления, коммен­тарии, выступать в прессе по делам, находящимся в производст­ве суда до вступления в силу постановлений, принятых по ним. Основное назначение такого запрета обусловлено тем обстоятель­ством, что свое мнение по делу, находящемуся в его производст­ве, судья в соответствии с законом формулирует официально в решениях, принимаемых по делу. Если судья принял решение единолично, то до вступления решения в законную силу не толь­ко рискованно рекламировать его справедливость (оно может быть отменено вышестоящим судом), но и неэтично.

О законности, обоснованности и справедливости решения судьи дано судить другим, уполномоченным на то законом лю­дям. Если же решение принималось коллегией судей и судья не согласен со своими коллегами, то тем более нельзя выносить свое несогласие на "суд общественного мнения". Надо учитывать так­же положения закона (ст. 10 Закона о статусе судей в Россий­ской Федерации), освобождающего судью от обязанности давать какие-либо объяснения по существу рассмотренных или находя­щихся в производстве дел. Они ориентируют судью и на то, что­бы он по своей инициативе не выступал с такими объяснениями, тем более публично, в прессе и т. д. Думается, что закон ориен­тирует судей на то, чтобы они воздерживались комментировать собственные решения и после их вступления в силу.

Кодекс чести судьи запрещает действия, нарушающие кор­поративную солидарность судей. Судья не вправе публично, вне рамок профессиональной деятельности, подвергать сомнению постановления судов, вступившие в законную силу, и действия своих коллег. Подобные действия могут подорвать авторитет судебных решений и отрицательно сказываются на репутации самого судьи, который поступает "не по-товарищески".

В общении со средствами массовой информации Кодекс рекомендует "с уважением и пониманием" относиться к их стремлению освещать деятельность суда и оказывать им необ­ходимое содействие, но "если это не будет мешать проведению судебного процесса или использоваться для оказания воздейст­вия на суд". Нельзя не отметить, что последнее пожелание мо­жет на деле остаться декларативным, так как судья вряд ли может и должен предвидеть, какую интерпретацию могут дать средства массовой информации его действиям и решениям.

Нравственные правила осуществления профессиональной деятельности, включенные в Кодекс, могут вполне служить ори­ентиром и для прокуроров и следователей.

Внеслужебная деятельность судьи не должна вызывать сомнений в его объективности, справедливости и неподкупно­сти. Участие судьи в общественной деятельности возможно, если она не наносит ущерба авторитету суда и надлежащему испол­нению судьей своих профессиональных обязанностей. Судья не вправе принадлежать к политическим партиям и движениям, поддерживать их материально или иным способом, а также публично выражать свои политические взгляды, участвовать в шествиях и демонстрациях политического характера или в дру­гих политических акциях. Контакты судьи с органами законо­дательной и исполнительной власти возможны, но если при этом не оказывается давления на судью в связи с выполнением им своих профессиональных обязанностей "и не возникает сомне­ний в его объективности".

Кодекс запрещает судье личные, финансовые и деловые связи, которые могут отрицательно сказаться на его репутации и профессиональной деятельности.

Интерес представляет содержание Кодекса поведения судей США, принятого в 1992 году конференцией судей, включаю­щего "Каноны судейской этики". Он исходит из того, что судья своим поведением должен подтверждать неподкупность и не­зависимость судебной власти. Он должен избегать нарушения приличий в любой своей деятельности. Судья обязан выпол­нять свой служебный долг беспристрастно и старательно. Его поведение во внеслужебной деятельности не должно вступать в конфликт со служебными обязанностями. Судье запрещает­ся обсуждать с третьими лицами обстоятельства судебных дел или разглашать служебную тайну. Судье и членам его семьи, совместно с ним проживающим, запрещается получать любые подарки, принимать услуги и пр. Судья должен воздерживаться от неуместной политической деятельности. Он может состоять в политических партиях, но не должен посещать их собрания. Обо всех конфликтах судья обязан представлять отчет.

Кодекс чести судьи обязывает судью "избегать любых лич­ных связей, которые могут причинить ущерб репутации, затро­нуть его честь и достоинство".

Разборчивость в личных связях не менее значима и для других профессиональных участников уголовного процесса. Ос­торожность во всякого рода постоянных контактах должна быть присуща любому юристу. Неразборчивость может привести к дискредитации судьи, прокурора, следователя.

Судья, следователь, прокурор не должны вступать в кон­такты с участниками процесса, их родственниками и другими заинтересованными лицами вне служебной обстановки. Подоб­ного рода общение даже при безупречном поведении может быть использовано недобросовестно, во вред репутации должностно­го лица для его дискредитации и осложнения производства по делу.        .

Следователь, прокурор не вправе давать кому-либо обеща­ния по поводу того, какое решение будет принято по делу, на­правляемому в суд. Судья нарушит свой долг, давая такого рода незаконные обещания, и, более того, он не должен даже выслу­шивать подобные просьбы, рекомендации.

Судье не следует высказывать свое мнение по другому делу, которое он лично не изучал. Каждый опытный юрист воздер­живается от категорических суждений и консультаций по кон­кретным делам на основе чьих-либо слов, приватной информа­ции, так как знает, что одна лишь "деталь", опущенная в пере­сказе обстоятельств дела, тем более заинтересованным лицом, может стать решающей.

Судья, следователь, прокурор, ведущий производство по делу и несущий ответственность за его разрешение в соответ­ствии с законом, не может переложить эту ответственность на других, апеллируя к тем или иным должностным лицам, руко­водству, общественным организациям, на мнение которых по­том можно было бы сослаться в случае возможных коллизий. Закон гарантирует их независимость, одновременно возлагая на них личную ответственность за принимаемые решения.

В делах служебных и вне службы юрист руководствуется высоким чувством ответственности своего положения и досто­инства своей профессии, проявляя заботу об авторитете своего звания. В частности, он обязан быть разборчивым в выборе спо­собов использования свободного времени; ему противопоказаны экстравагантность в одежде (во внеслужебное время); необду­манные или легкомысленные поступки. Он не может стать на позицию постороннего наблюдателя в случае, когда в его присутствии совершается правонарушение или аморальный посту­пок, не может пройти мимо беспорядков, могущих породить преступление или чрезвычайное происшествие.

В личной жизни от юриста требуется скромность, умерен­ность, порядочность. Он должен проявлять заботу о воспитании членов семьи, соблюдении ими нравственных норм.

Как отмечалось выше, в морали действуют духовные санк­ции в виде нравственного одобрения или осуждения общест­венным мнением, индивидуальным сознанием. В то же время Кодекс чести судьи Российской Федерации предусматривает, что нарушения его предписаний рассматриваются квалифика­ционными коллегиями судей. За совершение поступка, позоря­щего честь и достоинство судьи, умалившего авторитет судеб­ной власти, квалификационная коллегия судей может прекра­тить полномочия судьи в порядке, предусмотренном Законом о статусе судей в Российской Федерации.

Следователь, прокурор, судья в общении с другими граж­данами на службе и вне ее обязан безупречно соблюдать нрав­ственные нормы. Все его поведение, внешность должны быть образцом соблюдения требований этики.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Содержание

Предисловие............................................................................................................................................................................................................ 4

Глава I Мораль и этика: основные понятия

1. Мораль, ее функции и структура....................................................................................................................................................... 4

2. Мораль и право.............................................................................................................................................................................................. 7

3. Этика — учение о морали....................................................................................................................................................................... 8

Глава II Категории этики

1. Добро и зло......................................................................................................................................................................................................... 9

2. Справедливость........................................................................................................................................................................................... 11

3. Долг...................................................................................................................................................................................................................... 12

4. Совесть............................................................................................................................................................................................................... 12

5. Ответственность......................................................................................................................................................................................... 13

6. Достоинство и честь................................................................................................................................................................................. 13

7. Гуманизм как этический принцип............................................................................................................................................... 14

Глава III Юридическая этика — вид профессиональной этики

1. Понятие и виды профессиональной этики.............................................................................................................................. 15

2. Особенности профессии юриста и их нравственное значение…………………………………………………….      16

3. Судебная этика, ее содержание и значение............................................................................................................................ 17

Глава IV Нравственные основы законодательства о правосудии и правоохранительной деятельности

1. Нравственное содержание конституционных норм о правосудии и правоохранительной деятельности..................................................................................................................................................................................................... 19

2. Нравственные принципы и нормы в материальном праве.......................................................................................... 22

3. Нравственное содержание уголовно-процессуального законодательства................................................ 25

4. Правовые и нравственные отношения в уголовном процессе.................................................................................. 28

5. Соотношение цели и средства в уголовном процессе.................................................................................................... 31

Глава V    Нравственные начала уголовно-процессуального доказывания

1. Установление истины по уголовному делу как нравственная цель доказывания................................ 33

2. Презумпция невиновности и обязанность доказывания в нравственном аспекте................................. 35

3. Нравственное значение оценки доказательств по внутреннему убеждению............................................... 36

4. Этические основы использования отдельных видов доказательств................................................................. 38

Глава VI Этика предварительного следствия

1. Общие нравственные требования к деятельности следователя.............................................................................. 41

2. Этика производства следственных действий...................................................................................................................... 45

Глава VII    Нравственные начала осуществления правосудия

1. Нравственные требования к деятельности судебной власти.................................................................................... 53

2. Роль судьи, председательствующего по делу, в обеспечении нравственного характера разбирательства дела................................................................................................................................................................................ 55

3. Нравственное содержание приговора и других решений суда................................................................................ 61

Глава VIII Этика судебных прений

1. Нравственное значение судебных прений................................................................................................................................ 64

2. Этика обвинительной речи прокурора........................................................................................................................................ 65

3. Этика речи защитника........................................................................................................................................................................... 69

Глава IX Культура процессуальной деятельности

1. Понятие и содержание культуры процессуальной деятельности......................................................................... 71

2. Культура производства по уголовному делу...................................................................................................................... 73

3. Культура процессуальных документов.................................................................................................................................... 74

4. Судебный этикет......................................................................................................................................................................................... 76

Глава Х Нравственные качества юриста

1. Нравственно-психологические качества судьи, следователя, прокурора..................................................... 78

2. Кодекс чести судьи Российской Федерации и правила поведения юристов в профессиональной и внеслужебной деятельности................................................................................................................................................................. 81

 

 



 


А. С. Кобликов

Юридическая

этика

Учебник для вузов

Рекомендован

Министерством общего и профессионального образования Российской Федерации в качестве учебника для студентов высших учебных заведений, обучающихся по специальности "Юриспруденция"

 

Издательская группа НОРМА — ИНФРА • М

Москва, 1999


ББК 67

К 55

 

Сведения об авторе:

Александр Семенович Кобликов — доктор юридических наук, профессор, Заслуженный деятель науки Российской Федерации, Заслуженный юрист РСФСР, автор более 200 печатных работ в области уголовно-процессуальной и этической науки, член Научно-консультативного совета при Верховном Суде Российской Федера­ции. Участвовал в разработке действующего УПК. Ведет препода­вательскую деятельность в Военном университете и других учеб­ных заведениях.

 

Кобликов А. С. Юридическая этика. Учебник для вузов. — К-55 М., Издательская группа НОРМА — ИНФРА•М, 1999. —  168 с.

 

ISBN 5-89123-276-6 (НОРМА)

ISBN 5-86225-840-Х (ИНФРА • М)

 

В книге содержатся сведения об основных понятиях и категориях юридической этики как вида профессиональной этики. Характеризуются нравственные основы законодательства о правоохранительной деятельно­сти и его применения, этические правила предварительного расследования и осуществления правосудия, а также содержание культуры процессу­альной деятельности и нравственные качества юриста.

Для студентов, аспирантов, преподавателей юридических учебных заведений и практикующих юристов, а также граждан, интересующихся деятельностью правоохранительных органов.

 

Предисловие

 

Изучение нравственных аспектов и проблем профессии необходимо каждому юристу, особенно в современных услови­ях, когда ставится задача гуманизации общественной и госу­дарственной жизни, когда человек провозглашен Конституцией высшей ценностью и на первый план выдвигаются гарантии его прав и свобод. А юридическая профессия имеет своим "объек­том" именно человека. Деятельность юриста касается важней­ших благ, интересов людей, нередко связана с вторжением в их личную жизнь, а иногда и с ограничением прав, принятием ре­шений, влияющих на судьбу человека.

Между тем учебной литературы, предназначенной для ов­ладения знаниями в области юридической этики, явно недоста­точно. Учебника по юридической этике в стране нет. Публика­ции, посвященные ее проблемам, немногочисленны и в опреде­ленной степени не отражают современных представлений.

В настоящем учебнике делается попытка с учетом опыта преподавания курса юридической этики и в соответствии с учеб­ными программами помочь обучаемым овладеть знаниями о нравственной сущности юридической профессии, нравственных требованиях к ее представителям как в профессиональной дея­тельности, так и во внеслужебном поведении.

 

Глава I Мораль и этика: основные понятия

 

1. Мораль, ее функции и структура

Мораль (от латинского moralis — нравственный; mores — нравы) является одним из способов нормативного регулирова­ния поведения человека, особой формой общественного созна­ния и видом общественных отношений. Есть ряд определений морали, в которых оттеняются те или иные ее существенные свойства *.

* Среди многих источников по этому вопросу см., в частности: Дробницкий О. Г. Понятие морали. М., 1974; Социальная сущность, структура и функции морали М., 1977; Марксистская этика: Учебное пособие для вузов/Под общ. ред. А. И. Титаренко. М., 1980; Анисимов С. Ф. Мораль и поведение. М., 1985; Гусейнов А. А. Введение в этику. М., 1985.

 

Мораль — это один из способов регулирования поведения людей в обществе. Она представляет собой систему принципов и норм, определяющих характер отношений между людьми в соответствии с принятыми в данном обществе понятиями о до­бре и зле, справедливом и несправедливом, достойном и недос­тойном. Соблюдение требований морали обеспечивается силой духовного воздействия, общественным мнением, внутренним убеждением, совестью человека.

Особенностью морали является то, что она регулирует по­ведение и сознание людей во всех сферах жизни (производст­венная деятельность, быт, семейные, межличностные и другие отношения). Мораль распространяется также на межгрупповые и межгосударственные отношения.

Моральные принципы имеют всеобщее значение, охваты­вают всех людей, закрепляют основы культуры их взаимоотно­шений, создаваемые в длительном процессе исторического раз­вития общества.

Всякий поступок, поведение человека может иметь разно­образное значение (правовое, политическое, эстетическое и др.), но его нравственную сторону, моральное содержание оценива­ют по единой шкале. Моральные нормы повседневно воспроиз­водятся в обществе силой традиции, властью общепризнанной и поддерживаемой всеми дисциплины, общественным мнением. Их выполнение контролируется всеми.

Ответственность в морали имеет духовный, идеальный ха­рактер (осуждение или одобрение поступков), выступает в форме моральных оценок, которые человек должен осознать, внутрен­не принять и сообразно с этим направлять и корректировать свои поступки и поведение. Такая оценка должна соответство­вать общим принципам и нормам, принятым всеми понятиям о должном и недолжном, достойном и недостойном и т. д.

Мораль зависит от условий человеческого бытия, сущностных потребностей человека, но определяется уровнем общест­венного и индивидуального сознания. Наряду с другими форма­ми регулирования поведения людей в обществе мораль служит согласованию деятельности множества индивидов, превраще­нию ее в совокупную массовую деятельность, подчиненную оп­ределенным социальным законам.

Исследуя вопрос о функциях морали, выделяют регуля­тивную, воспитательную, познавательную, оценочно-императив­ную, ориентирующую, мотивационную, коммуникативную, про­гностическую и некоторые другие ее функции *. Первостепен­ный интерес для юристов представляют такие функции мора­ли, как регулятивная и воспитательная.

* См.: Архангельский Л. М. Курс лекций по марксистско-ленинской этике. М.,1974. С.37—46.

 

Регулятивная функция считается ведущей функцией мо­рали. Мораль направляет и корректирует практическую дея­тельность человека с точки зрения учета интересов других людей, общества. При этом активное воздействие морали на общественные отношения осуществляется через индивидуаль­ное поведение.

Воспитательная функция морали состоит в том, что она участвует в формировании человеческой личности, ее самосоз­нания. Мораль способствует становлению взглядов на цель и смысл жизни, осознанию человеком своего достоинства, долга перед другими людьми и обществом, необходимости уважения к правам, личности, достоинству других. Эту функцию принято характеризовать как гуманистическую. Она оказывает влияние на регулятивную и другие функции морали.

Мораль рассматривают и как особую форму общественно­го сознания, и как вид общественных отношений, и как дейст­вующие в обществе нормы поведения, регулирующие деятель­ность человека — нравственную деятельность *.

* См.: Философская энциклопедия: В 5 т. Т. 3. М., 1964. С. 499; Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 387—388.

 

Нравственное сознание является одним из элементов мо­рали, представляющим собой ее идеальную, субъективную сто­рону. Нравственное сознание предписывает людям определен­ные поведение и поступки в качестве их долга. Нравственное сознание дает оценку разным явлениям социальной действи­тельности (поступка, его мотивов, поведения, образа жизни и т. д.) с точки зрения соответствия моральным требованиям. Эта оценка выражается в одобрении или осуждении, похвале или порица­нии, симпатии и неприязни, любви и ненависти. Нравственное сознание — форма общественного сознания и одновременно область индивидуального сознания личности. В последнем важ­ное место занимает самооценка человека, связанная с нравст­венными чувствами (совесть, гордость, стыд, раскаяние и т. п.).

Мораль нельзя сводить только к моральному (нравствен­ному) сознанию.                                      ;'

Выступая против отождествления нравственности и нрав­ственного сознания, М. С. Строгович писал: "Нравственное соз­нание — это взгляды, убеждения, идеи о добре и зле, о достой­ном и недостойном поведении, а нравственность — это дейст­вующие в обществе социальные нормы, регулирующие поступ­ки, поведение людей, их взаимоотношения" *.

* Проблемы судебной этики/Под ред. М. С. Строговича. М., 1974. С. 7.

 

Моральные отношения возникают между людьми в про­цессе их деятельности, имеющей нравственный характер. Они различаются по содержанию, форме, способу социальной связи между субъектами. Их содержание определяется тем, по отно­шению к кому и какие нравственные обязанности несет чело­век (к обществу в целом; к людям, объединенным одной про­фессией; к коллективу; к членам семьи и т. д.), но во всех слу­чаях человек в конечном счете оказывается в системе мораль­ных отношений как к обществу в целом, так и к себе как его члену. В моральных отношениях человек выступает и как субъ­ект, и как объект моральной деятельности. Так, поскольку он несет обязанности перед другими людьми, сам он является субъ­ектом по отношению к обществу, социальной группе и т. д., но одновременно он и объект моральных обязанностей для других, поскольку они должны защищать его интересы, заботиться о нем и т. д.

Нравственная деятельность представляет собой объектив­ную сторону морали *. О нравственной деятельности можно го­ворить тогда, когда поступок, поведение, их мотивы поддаются оценке с позиций разграничения добра и зла, достойного и не­достойного и пр. Первичный элемент нравственной деятельно­сти — поступок (или проступок), поскольку в нем воплощаются моральные цели, мотивы или ориентации. Поступок включает: мотив, намерение, цель, деяние, последствия поступка. Мораль­ные последствия поступка — это самооценка его человеком и оценка со стороны окружающих.

* См.: Философская энциклопедия. Т. 4. С. 100; Анисимов С. Ф. Указ. соч.

 

Совокупность поступков человека, имеющих нравственное значение, совершаемых им в относительно продолжительный период в постоянных или изменяющихся условиях, принято называть поведением. Поведение человека — единственный объ­ективный показатель его моральных качеств, нравственного облика.

Нравственная деятельность характеризует только дейст­вия, нравственно мотивированные и целенаправленные. Решаю­щим здесь являются побуждения, которыми руководствуется человек, их специфически нравственные мотивы: желание со­вершить добро, реализовать чувство долга, достичь определен­ного идеала и т. д.

В структуре морали принято различать образующие ее элементы. Мораль включает в себя моральные нормы, моральные принципы, нравственные идеалы, моральные критерии и др.

Моральные нормы — это социальные нормы, регулирую­щие поведение человека в обществе, его отношение к другим людям, к обществу и к себе. Их выполнение обеспечивается силой общественного мнения, внутренним убеждением на осно­ве принятых в данном обществе представлений о добре и зле, справедливости и несправедливости, добродетели и пороке, должном и осуждаемом.

Моральные нормы определяют содержание поведения, то, как принято поступать в определенной ситуации, то есть при­сущие данному обществу, социальной группе нравы. Они отли­чаются от других норм, действующих в обществе и выполняю­щих регулятивные функции (экономических, политических, правовых, эстетических), по способу регулирования поступков людей. Нравы повседневно воспроизводятся в жизни общества силой традиции, авторитетом и властью общепризнанной и под­держиваемой всеми дисциплины, общественным мнением, убе­ждением членов общества о должном поведении при опреде­ленных условиях.

В отличие от простых обычаев и привычек, когда люди однотипно поступают в сходных ситуациях (празднование дня рождения, свадьбы, проводы в армию, различные ритуалы, привычка к определенным трудовым действиям и др.), моральные нормы не просто выполняются вследствие заведенного обще­принятого порядка, а находят идейное обоснование в представ­лениях человека о должном или недолжном поведении как во­обще, так и в конкретной жизненной ситуации.

В основу формулирования моральных норм как разумных, целесообразных и одобряемых правил поведения положены реальные принципы, идеалы, понятия о добре и зле и т. д., дей­ствующие в обществе.

Выполнение нравственных норм обеспечивается авторите­том и силой общественного мнения, сознанием субъекта о дос­тойном или недостойном, нравственном или безнравственном, что определяет и характер нравственных санкций.

Моральная норма в принципе рассчитана на добровольное исполнение. Но ее нарушение влечет за собой моральные санк­ции, состоящие в отрицательной оценке и осуждении поведе­ния человека, в направленном духовном воздействии. Они озна­чают нравственный запрет совершать подобные поступки в бу­дущем, адресованный как конкретному человеку, так и всем окружающим. Моральная санкция подкрепляет нравственные требования, содержащиеся в моральных нормах и принципах.

Нарушение моральных норм может влечь за собой помимо моральных санкций санкции иного рода (дисциплинарные или предусмотренные нормами общественных организаций). Напри­мер, если военнослужащий солгал своему командиру, то за этим бесчестным поступком в соответствии со степенью его тяжести на основании воинских уставов последует соответствующая реакция.

Моральные нормы могут выражаться как в негативной, запрещающей форме (например, Моисеевы законы — Десять заповедей, сформулированных в Библии), так и в позитивной (будь честен, помогай ближнему, уважай старших, береги честь смолоду и т. д.).

Моральные принципы — одна из форм выражения нравст­венных требований, в наиболее общем виде раскрывающая со­держание нравственности, существующей в том или ином об­ществе. Они выражают основополагающие требования, касаю­щиеся нравственной сущности человека, характера взаимоот­ношений между людьми, определяют общее направление дея­тельности человека и лежат в основе частных, конкретных норм поведения. В этом отношении они служат критериями нравст­венности.

Если моральная норма предписывает, какие конкретно по­ступки должен совершать человек, как вести себя в типичных ситуациях, то моральный принцип дает человеку общее направ­ление деятельности.

К числу моральных принципов относятся такие общие на­чала нравственности, как гуманизм — признание человека выс­шей ценностью; альтруизм — бескорыстное служение ближнему; милосердие — сострадательная и деятельная любовь, выражаю­щаяся в готовности помочь каждому в чем-либо нуждающему­ся; коллективизм — сознательное стремление содействовать общему благу; отказ от индивидуализма — противопоставления индивида обществу, всякой социальности, и эгоизма — предпоч­тения собственных интересов интересам всех других.

Кроме принципов, характеризующих сущность той или иной нравственности, различают так называемые формальные прин­ципы, относящиеся уже к способам выполнения моральных тре­бований. Таковы, например, сознательность и противополож­ные ей формализм, фетишизм, фатализм, фанатизм, догматизм. Принципы этого рода не определяют содержания конкретных норм поведения, но также характеризуют определенную нрав­ственность, показывая, насколько сознательно выполняются нравственные требования.

Нравственные идеалы понятия морального сознания, в которых предъявляемые к людям нравственные требования выражаются в виде образа нравственно совершенной личности, представления о человеке, воплотившем в себе наиболее высо­кие моральные качества.

Нравственный идеал по-разному понимался в разное вре­мя, в различных обществах и учениях. Если Аристотель видел нравственный идеал в личности, которая высшей доблестью считает самодовлеющее, отрешенное от волнений и тревог прак­тической деятельности созерцание истины, то Иммануил Кант (1724—1804) характеризовал нравственный идеал как руково­дство для наших поступков, "божественного человека внутри нас", с которым мы сравниваем себя и улучшаемся, никогда, однако, не будучи в состоянии стать на один уровень с ним. Нравственный идеал по-своему определяют различные рели­гиозные учения, политические течения, философы.

Нравственный идеал, принятый человеком, указывает ко­нечную цель самовоспитания. Нравственный идеал, принятый общественным моральным сознанием, определяет цель воспи­тания, влияет на содержание моральных принципов и норм.

Можно говорить и об общественном нравственном идеале как об образе совершенного общества, построенного на требо­ваниях высшей справедливости, гуманизма.

 

2. Мораль и право

Соотношение морали и права — один из важных аспектов изучения этих социальных явлений, представляющий особый интерес для юристов. Ему посвящен ряд специальных работ *. Мы коснемся здесь лишь отдельных принципиальных выводов, существенных для рассмотрения последующих вопросов.

* См., в частности: Васильев Ю. С. Взаимодействие права и морали//Со-ветское государство и право. 1966. № 11; Лукашева E.A. Мотивы и пове­дение человека в правовой сфере//Там же. 1972. № 8; Право и нравствен­ное формирование личности в советском обществе//Там же. 1976. № 10; Кузнецова Н. Ф. Уголовное право и мораль. М., 1967; Карпец И. И. Уголов­ное право и этика. М., 1985; Лукашева Е. А. Право, мораль, личность. М., 1986.

 

Мораль относится к числу основных типов нормативного регулирования деятельности, поведения человека. Она обеспе­чивает подчинение деятельности людей единым общесоциаль­ным законам. Мораль выполняет эту функцию совместно с дру­гими формами общественной дисциплины, направленными на обеспечение усвоения и выполнения людьми установленных в обществе норм, находясь с ними в тесном взаимодействии и взаимопереплетении..

Мораль и право — необходимые, взаимосвязанные и взаи­мопроникающие системы регуляции общественной жизни. Они возникают в силу потребности обеспечить функционирование общества путем согласования различных интересов, подчине­ния людей определенным правилам.

Мораль и право выполняют единую социальную функцию — регулирование поведения людей в обществе. Они представляют сложные системы, включающие общественное сознание (мораль­ное и правовое); общественные отношения (нравственные и пра­вовые); общественно значимую деятельность; нормативные сфе­ры (нравственные и правовые нормы).

Нормативность — свойство морали и права, позволяющее регулировать поведение людей. При этом объекты их регули­рования во многом совпадают. Но регулирование их осуществ­ляется специфическими для каждого из регуляторов средства­ми. Единство общественных отношений "с необходимостью оп­ределяет общность правовой и моральной систем" *.

* Лукашева Е. А. Право, мораль, .личность. С. 76.

 

Мораль и право находятся в постоянном взаимодействии. Право не должно противоречить морали. В свою очередь оно оказывает воздействие на формирование нравственных воззрений и нравственных норм. При этом, как отмечал Гегель, "мораль­ная сторона и моральные заповеди... не могут быть предметом положительного законодательства"*. Законодательство не может декретировать нравственность.

* Гегель Г. Соч. М.—Л., 1934. С. 233.

 

Мораль и право каждой общественно-экономической фор­мации однотипны. Они отражают единый базис, потребности и интересы определенных социальных групп. Общность морали и права проявляется и в относительной устойчивости моральных и правовых принципов и норм, выражающих как волю стоящих у власти, так и общие требования справедливости, гуманности. Моральные и правовые нормы имеют всеобщий характер, об­щеобязательны; они охватывают все стороны общественных отношений. Многие правовые нормы закрепляют не что иное, как нравственные требования. Есть и другие области единства, сходства и переплетения морали и права.

Мораль и право — составные части духовной культуры человечества.

При однотипности морали и права в определенном обществе между этими социальными регуляторами существуют важные различия. Право и мораль различаются: 1) по объекту регули­рования; 2) по способу регулирования; 3) по средствам обеспе­чения выполнения соответствующих норм (характеру санкций).

Право регулирует лишь общественно значимое поведе­ние. Оно не должно, например, вторгаться в личную жизнь человека. Более того, оно призвано создавать гарантии про­тив подобного вторжения. Объектом морального регулирова­ния является как общественно значимое поведение, так и личная жизнь, межличностные отношения (дружба, любовь, взаимопомощь и т. д.).

Способ правового регулирования — правовой акт, созда­ваемый государственной властью, реально складывающиеся пра­воотношения на основе и в пределах правовых норм. Мораль регулирует поведение субъектов общественным мнением, об­щепринятыми обычаями, индивидуальным сознанием.

Соблюдение правовых норм обеспечивается специальным государственным аппаратом, применяющим правовое поощре­ние или осуждение, в том числе и государственное принужде­ние, юридические санкции. В морали действуют только духов­ные санкции: моральное одобрение или осуждение, исходящие от общества, коллектива, окружающих, а также самооценки человека, его совесть.

3. Этика — учение о морали

 

Если термин "мораль" латинского происхождения, то "эти­ка" происходит от древнегреческого слова "этос" — местопре­бывание, совместное жилище. В IV веке до нашей эры Аристо­тель обозначил прилагательным "этический" класс человече­ских добродетелей — добродетелей характера в отличие от доб­родетелей разума — дианоэтических. Аристотель образовал новое существительное ethica (этика) для обозначения науки, которая изучает добродетели. Таким образом, этика как наука существует свыше 20 веков.

В современном понимании этика — философская наука, изучающая мораль как одну из важнейших сторон жизнедея­тельности человека, общества. Если мораль представляет собой объективно существующее специфическое явление обществен­ной жизни, то этика как наука изучает мораль, ее сущность, природу и структуру, закономерности возникновения и разви­тия, место в системе других общественных отношений, теоре­тически обосновывает определенную моральную систему.

Исторически предмет этики существенно изменялся. Она начинала складываться как школа воспитания человека, нау­чения его добродетели, рассматривалась и рассматривается (ре­лигиозными идеологами) как призыв человека к исполнению божественных заветов, обеспечивающих бессмертие личности; характеризуется как учение о непререкаемом долге и способах его реализации, как наука о формировании "нового человека" — бескорыстного строителя абсолютно справедливого обществен­ного порядка и т. д.

В отечественных публикациях современного периода пре­обладающим является определение этики как науки о сущно­сти, законах возникновения и исторического развития морали, функциях морали, моральных ценностях общественной жизни.

В этике принято разделять два рода проблем: собственно теоретические проблемы о природе и сущности морали и нрав­ственную этику — учение о том, как должен поступать чело­век, какими принципами и нормами обязан руководствоваться.

В системе науки выделяют, в частности, этическую аксиологию, изучающую проблемы добра и зла; деонтологию, иссле­дующую проблемы долга и должного; деспрективную этику, изучающую мораль того или иного общества в социологическом и историческом аспектах; генеалогию морали, историческую этику, социологию морали, профессиональную этику.

Этика как наука не только изучает, обобщает и системати­зирует принципы и нормы морали, действующие в обществе, но и способствует выработке таких моральных представлений, которые в максимальной степени отвечают историческим по­требностям, способствуя тем самым совершенствованию обще­ства и человека. Этика как наука служит социальному и эконо­мическому прогрессу общества, утверждению в нем принципов гуманизма и справедливости.

 

Глава II Категории этики

 

Категории этики — это основные понятия этической нау­ки, отражающие наиболее существенные элементы морали.

Категории этики — не только теоретические конструк­ции. То, что образует формальный аппарат теории, в то же время существует в стихийно формирующемся сознании об­щества. К примеру, категория справедливости, содержание которой получило истолкование еще у Аристотеля, существу­ет в сознании каждого человека, сознании любого общества, социальной группы.

При всем разнообразии подходов к определению системы этических категорий можно выделить общепризнанные, наибо­лее важные в теоретическом и практическом отношении кате­гории:

добро и зло,

благо,

справедливость,

долг,             

совесть,

ответственность,

достоинство и честь.

К категориям этики относят также смысл жизни, счастье и др.

 

1. Добро и зло

Добро и зло — наиболее общие формы моральной оценки, разграничивающие нравственное и безнравственное.

Добро — категория этики, объединяющая все, имеющее положительное нравственное значение, отвечающее требованиям нравственности, служащее отграничению нравственного от без­нравственного, противостоящего злу.

Со времен древности добро и зло истолковывались как две силы, господствующие над миром, надприродные, безличност­ные. Ф. Энгельс писал: "Представления о добре и зле так сильно менялись от народа к народу, от века к веку, что часто прямо противоречили одно другому" *.

* Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 94.

 

Религиозная этика видит добро как выражение разума или воли Бога. В различных учениях добро принято выводить из природы человека, из общественной пользы, из космического закона или мировой идеи и т. д. Само определение добра доста­точно сложно. Некоторые ученые отказываются от попытки дать определение добра, указывая, что это верховная, исходная и конечная категория, которая не может быть охвачена какой-либо дефиницией.

Зло — категория этики, по своему содержанию противопо­ложная добру, обобщенно выражающая представление о без­нравственном, противоречащем требованиям морали, заслужи­вающем осуждения. Это общая абстрактная характеристика отрицательных моральных качеств.

Моральное зло следует отличать от социального зла (про­тивоположности блага). Моральное зло имеет место тогда, ко­гда оно — проявление воли определенного лица, группы лиц, социального слоя. Обычно как моральное зло оценивают отри­цательные поступки людей.

Происхождение зла объясняется по-разному. В религиоз­ных учениях зло —- фатальная неизбежность человеческого су­ществования. Иммануил Кант считал зло необходимым следст­вием чувственной природы человека. Французские просветите­ли объясняли зло результатом непонимания человеком своей подлинной природы. Марксисты связывают зло с антагонисти­ческим устройством общества.

Понятия добра и зла, как и другие нравственные катего­рии, всегда занимали умы.

Вот о чем спорили образованные молодые люди начала про­шлого века (Онегин и Ленский во второй главе "Евгения Оне­гина" А. С. Пушкина).

"Меж ними все рождало споры

И к размышлению влекло:

Племен минувших договоры,

Плоды наук, добро и зло,

И предрассудки вековые,

И гроба тайны роковые,

Судьба и жизнь в свою чреду,

Все подвергалось их суду".

С категорией добра связано и такое понятие, как доброде­тель — устойчивые положительные качества личности, указывающие на ее моральную ценность. Добродетели противостоит порок.

Добродетельный человек не только признает положитель­ные нравственные принципы и требования, но и творит добро, поступая в соответствии с ними (добродеять — делать добро). Представления о добродетели, как и о добре, исторически из­менялись. Так, в Древней Греции в соответствии с учением Платона добродетель связывалась с такими нравственными ка­чествами, как мужество, умеренность, мудрость, справедливость. Христианская вера в эпоху средневековья выдвинула три ос­новные добродетели: веру, надежду, любовь (как веру в Бога, надежду на его милость и любовь к нему).

При всей изменчивости взглядов в разное время и в различ­ных слоях общества честность, гуманность, мужество, бескоры­стие, верность и т. п. оценивались и оцениваются положительно.

Вот как описан в послесловии к роману Э. М. Ремарка "Тени в раю" (М., 1972. С. 428—429) своеобразный нравственный ко­декс положительных героев. "Будь добр и мужествен; свято выполняй долг человеческого братства и солидарности, не про­ходи безучастно мимо чужого горя; терпящему бедствие при­ди на помощь даже в ущерб себе; будь верен в любви и друж­бе, непримирим к подлости и беспощаден к негодяям; совер­шив достойный поступок, не пыжься и не гордись, не произ­носи громких фраз и благородных сентенций; будь равноду­шен к богатству, власти, карьере и другим рычагам личного возвышения; не унижайся и не унижай, блюди честь и досто­инство".

Добродетели иногда связывают с определенным социаль­ным положением личности. Так, можно говорить о воинских добродетелях. А. В. Суворов в наставлении И. О. Курису писал: "1. Добродетель, замыкающаяся в честности, которая одна тверда. Она: в сдержании слова, в безлукавствии и осторожности, в безмщении. 2. Солдату — бодрость, офицеру — храбрость, ге­нералу — мужество".

У средневековых рыцарей существовал целый культ "труд­ных добродетелей", среди которых на первом месте были храб­рость и мужество, необходимые для защиты чести и достоин­ства. Рыцарь предпочитал скорее смерть, чем унижение. Наряду с понятием добра в этике употребляется термин благо.

В обыденной жизни благо — все, что способствует челове­ческой жизни, служит удовлетворению материальных и духов­ных потребностей людей, является средством для достижения определенных целей. Это и природные блага, и духовные (по­знание, образование, предметы культурного потребления). По­лезность не всегда совпадает с благом. Например, искусство лишено утилитарной пользы; развитие промышленности, мате­риального производства приводит человечество на грань эколо­гической катастрофы.

Добро — разновидность духовного блага. В этическом смысле понятие блага часто употребляется как синоним добра.

2. Справедливость

 

Справедливость в обществе понимается в различных ас­пектах. Это категория морально-политическая и правовая. В этике справедливость — категория, означающая такое положе­ние вещей, которое рассматривается как должное, отвечающее представлениям о сущности человека, его неотъемлемых пра­вах, исходящее из признания равенства между всеми людьми и необходимости соответствия между деянием и воздаянием за добро и зло, практической ролью разных людей и их социаль­ным положением, правами и обязанностями, заслугами и их признанием *.

* См.: Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 650.

 

Аристотель впервые разделил справедливость на уравни­тельную (справедливость равенства) и распределительную (спра­ведливость пропорциональности). Эти аспекты справедливости сохраняют свое значение и в современных условиях.

Несправедливость противоположна справедливости. Она там, где человек принижен, его права и достоинство не обеспе­чены, между людьми нет равенства, а блага, воздаяние за добро и зло распределяются непропорционально.

Справедливость главенствует в профессиональной деятель­ности юристов. Само понятие "юстиция" по латыни означает справедливость (justitia). Юрист, таким образом, "представи­тель справедливости".

Справедливость — этическая и правовая категория. "Эта категория, — пишет Е. А. Лукашева, — подчас объявляется этиками как специфически моральная, а юристами — как спе­цифически правовая*".

* Лукашева Е. А. Право, мораль, личность. М., 1986. С. 88.

 

Идея справедливости, требование справедливости прони­зывают законодательство современного демократического об­щества. Правовое выражение требования справедливости содержиться во Всеобщей декларации прав человек, в том числе применительно к деятельности суда. В частности ст. 10 декла­рации гласит: "Каждый человек, для определения его прав и обязанностей и для установления обоснованности предъявленно­го ему уголовного обвинения, имеет право, на основе полного ра­венства, на то, чтобы его дело было рассмотрено гласно и с соблю­дением всех требований справедливости независимым и беспри­страстным судом". Ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, формулируя общее требование справедли­вости к судам при производстве по уголовным и гражданским де­лам, конкретизирует его в виде минимума процессуальных гаран­тий для каждого обвиняемого в уголовном преступлении.

Требование справедливости в государстве и обществе во­площается в основных принципах и конкретных нормах Кон­ституции Российской Федерации.                   

Для профессии юриста справедливость есть нераздельный нравственный и служебный долг.

Справедливость считают синонимом правосудия. Правосу­дие с древних времен изображали с повязкой на глазах, с веса­ми и мечом. Это означает, что судящий должен быть беспри­страстен, что прежде, чем решить, он обязан точно взвесить все "за" и "против", а решив, непреклонно проводить справед­ливое решение в жизнь.

В юридической деятельности принципиальна проблема со­отношения законности и справедливости. В силу известной кон­сервативности законодательства и сложности регулируемых им отношений могут возникать ситуации, когда решение, формально соответствующее букве закона, окажется несправедливым, а также ситуации противоположного рода.

Между тем незаконное решение в принципе нельзя при­знавать справедливым, поэтому необходимо своевременно от­ражать в законодательстве происходящие в обществе измене­ния, предусматривать возможность выбора решений в зависи­мости от обстоятельств дела (например, процесс смягчить на­казание или вовсе от него освободить). Уже созданы суды при­сяжных, правомочных принять решение в соответствии с их совестью, народным пониманием справедливости.

3. Долг

 

Долг — категория этики, означающая отношение личности к обществу, другим людям, выражающееся в нравственной обя­занности по отношению к ним в конкретных условиях.

Долг представляет собой нравственную задачу, которую человек формулирует для себя сам на основании нравственных требований, обращенных ко всем. Это личная задача конкрет­ного лица в конкретной ситуации.

Долг может быть социальным: патриотический, воин­ский, долг врача, долг судьи, долг следователя и т. п. Долг личный: родительский, сыновний, супружеский, товарище­ский и пр.

Успешно выполнять свои функции работники судов и про­куратуры могут только тогда, когда они глубоко осознали соци­альное значение своей деятельности и обладают высоким чув­ством долга, готовы до конца, вопреки всем трудностям и пре­пятствиям, его выполнить. Судья, прокурор, следователь не может мириться с нарушениями законов, прав человека, инте­ресов общества и государства.

В глазах общества судья, прокурор, следователь — непре­клонный страж законности, которым движет только чувство долга, не допускающий компромиссов, сделок с совестью, не поддающийся каким-либо влияниям и служащий только зако­ну и справедливости. Но чтобы действовать таким образом, не­достаточно занимать определенную должность и знать законы. Необходимы еще соответствующие нравственные качества, по­зволяющие твердо стоять на страже справедливости, несмотря ни на какие влияния.

Судья, впервые избранный на должность, приносит прися­гу (см. ст. 8 Закона о статусе судей в Российской Федерации), в которой торжественно клянется быть беспристрастным и спра­ведливым, как велят ему долг судьи и его совесть.

4. Совесть

 

Совесть иногда называют другой стороной долга. Совесть — самооценивающее чувство, переживание, один из древнейших интимно-личностных регуляторов поведения людей.

Совесть — категория этики, характеризующая способ­ность человека осуществлять нравственный самоконтроль, внутреннюю самооценку с позиций соответствия своего пове­дения требованиям нравственности, самостоятельно форму­лировать для себя нравственные задачи и требовать от себя их выполнения.

Совесть — субъективное осознание личностью своего долга и ответственности перед обществом, другими людьми, выступающее как долг и ответственность перед самим со­бой *.

* См.: Словарь по этике/Под ред. А. А. Гусейнова, И. С. Кона. 6-е изд. М., 1989. С. 321—323.

 

Чувство совести ограждает человека от дурного, порочно­го, стимулирует благородство, ответственность — люди неред­ко апеллируют к собственной совести и к совести других, дают оценку себе и другим, используя понятия "чистая совесть", "не­чистая совесть", "уснувшая совесть", "совестливый человек", "бессовестный", "угрызения совести" т. п.

Роль совести особенно важна, когда человек находится пе­ред моральным выбором, а внешний контроль со стороны обще­ственного мнения или исключается, или затруднен.

Юрист, ведя производство по делу или выполняя другие функции, действует в сфере, затрагивающей жизненно важ­ные блага людей, сталкивается со многими коллизиями, оказы­вается перед необходимостью принимать ответственные реше­ния, нередко в сложных моральных ситуациях. И только работ­ники с развитым чувством совести, способные правильно, само­критично и принципиально судить свои побуждения и поступ­ки, могут эффективно выполнять свою высокую миссию и под­держивать престиж своей профессии и личности.

5. Ответственность

 

Ответственность — категория этики, характеризую­щая личность с точки зрения выполнения ею нравственных требований, соответствия ее моральной деятельности нрав­ственному долгу, рассматриваемого с позиций возможностей личности.

Решая вопрос о нравственной ответственности, необходи­мо учитывать ряд факторов, в том числе: способен ли человек выполнять предписанные ему нравственные обязанности; пра­вильно ли он их понял; должен ли он отвечать за последствия своих действий, на которые влияют внешние обстоятельства; может ли человек эти последствия предвидеть.

Ответственность — обязанность и необходимость давать от­чет в своих действиях, поступках, отвечать за их возможные последствия.

Ответственность — в целом философско-социологическое понятие. Ответственность в этике и ответственность в праве тесно связаны. Достаточно, к примеру, напомнить теоретические обоснования уголовной ответственности, принципа личной и виновной ответственности.

6. Достоинство и честь

 

Достоинство — категория этики, означающая особое мо­ральное отношение человека к самому себе и отношение к нему со стороны общества, окружающих, основанное на признании ценности человека как личности.

Сознание человеком собственного достоинства есть форма самосознания и самоконтроля. Человек не совершает опреде­ленного поступка, считая, что это ниже его достоинства. Досто­инство — выражение ответственности человека за свое поведе­ние перед самим собой, форма самоутверждения личности. Дос­тоинство обязывает совершать нравственные поступки, сообра­зовывать свое поведение с требованиями нравственности.

В то же время достоинство личности требует от других уважения к ней, признания за человеком соответствующих прав и возможностей и обосновывает высокую требовательность к нему со стороны окружающих. В этом отношении достоинство зависит от положения человека в обществе, состояния общества, способности его обеспечить практическое утверждение неотчу­ждаемых прав человека, признание самоценности личности.

Понятие достоинства личности опирается на принцип ра­венства всех людей в моральном отношении, основывается на равном праве каждого человека на уважение, запрет унижать его достоинство, независимо от того, какое социальное положе­ние он занимает. Достоинство человека одна из высших нрав­ственных ценностей.

Честь как категория этики означает моральное отношение человека к самому себе и отношение к нему со стороны общест­ва, окружающих, когда моральная ценность личности связыва­ется с моральными заслугами человека, с его конкретным об­щественным положением, родом деятельности и признаваемы­ми за ним моральными заслугами (честь офицера, честь судьи, .честь ученого, врача, предпринимателя...).

Честь и достоинство тесно связаны. Однако в отличие от достоинства, основанного на признании равенства всех людей, честь оценивает людей дифференцировано.

Исторически честь в моральном сознании общества появи­лась в виде представлений о родовой и сословной чести, пред­писывающей человеку определенный образ жизни, деятельности, поведения, не унижающий достоинства сословия, к которо­му он принадлежит.

Таковы были представления об офицерской чести в условиях, когда офицерский корпус комплектовался в основном из дворянства. Они были связаны с особой щепетильностью в от­ношении действий, которые затрагивали или могли затронуть честь офицера и дворянина.

В России, как и в других европейских странах, способом ре­шения вопросов чести являлась дуэль. Запрещенная строжай­шими указами Петра I еще в 1702 году, дуэль тем не менее существовала и до манифеста Екатерины II 1787 года и поз­же. Приказ по военному Ведомству от 20 мая 1884 года, по существу, узаконил дуэль в армии. (Установленная в армии процедура, предшествовавшая офицерской дуэли, описана А. И. Куприным в повести "Поединок".) В спорах по поводу допустимости или недопустимости дуэли в обществе не все юористы выступали на стороне ее противников. Так, извест­ный криминалист Спасович утверждал, что "обычай поедин­ка является среди цивилизации как символ того, что человек может и должен в известных случаях жертвовать самым до­рогим своим благом — жизнью — за вещи, которые с мате­риалистической точки зрения не имеют значения и смысла: за веру, родину и честь. Вот почему обычаем этим нельзя поступиться.

Честь обязывает человека оправдывать и поддерживать репутацию, которой он обладает лично и которая принадлежит социальной группе, коллективу, в котором он состоит.

Репутация— мнение о нравственном облике человека, сло­жившееся у окружающих, основанное на его предшествующем поведении. Репутация определенной социальной группы скла­дывается на основании поведения принадлежащих к ней инди­видуумов в течение достаточно длительного периода их дея­тельности. Репутация, разумеется, не остается неизмен