"Медведь и Дракон" - читать интересную книгу автора (Клэнси Том)Глава 18 Процессы эволюцииИнтересной частью новой работы для Манкузо было то, что теперь он командовал не только авиацией, в которой он разбирался не так уж плохо, но и наземными подразделениями, в деятельности которых не разбирался совсем. В этот контингент входила Третья дивизия морской пехоты, базирующаяся на Окинаве, и Двадцать пятая армейская дивизия лёгкой пехоты в казармах Шофилд на острове Оаху. Манкузо никогда не приходилось непосредственно командовать ста пятьюдесятью или большим числом подчинённых, причём все находились на борту его первой и последней настоящей – так он думал о ней – воинской части, атомной подводной лодки «Даллас». Это было хорошее число, достаточно большое, чтобы превышать размерами даже большую семью, и достаточно маленькое, чтобы он мог знать в лицо и по имени каждого подчинённого. Командование Тихоокеанским театром никак не походило на это. Даже если возвести в квадрат число моряков на «Далласе», эта цифра будет несравнима с тем личным составом, которым он мог распоряжаться из-за письменного стола в своём кабинете. Он прошёл курс Кэпстоуна. Это была программа, специально предназначенная для того, чтобы познакомить новых офицеров генеральского и адмиральского ранга с остальными родами войск. Манкузо пробирался по лесу с солдатами, ползал по грязи с морскими пехотинцами, даже наблюдал за воздушной дозаправкой, сидя на откидном сиденье летающего танкера С-5В (это была самая неестественная операция, которую он когда-либо наблюдал, соединение в воздухе двух самолётов на скорости в триста узлов). Он играл с тяжёлыми войсками в Форт-Ирвин, Калифорния, где пробовал свои силы в вождении танков и боевых машин «Брэдли», а также в стрельбе из них. Несмотря на то что он повидал все, играл с молодыми парнями, пачкал в грязи обмундирование, адмирал понимал, что не сумел постигнуть все тонкости действий разных родов войск. Он получил самое приблизительное представление о том, как эти войска выглядели, пахли и звучали. Он видел уверенный взгляд на лицах военнослужащих, одетых в обмундирование разного цвета, и повторял себе, не меньше сотни раз, что они, по сути дела, все одинаковы. Сержант, командующий танком «Абрамс», мало отличался от старшего торпедиста на быстроходной подводной лодке, просто не так часто принимал душ, а солдат из «зелёных беретов» походил на лётчика самолёта-истребителя в своей величественной самоуверенности. Но чтобы эффективно командовать такими людьми, ему нужно знать больше, говорил себе главнокомандующий Тихоокеанским театром. Ему следует пройти более тщательную «совместную» подготовку. Но затем он говорил себе, что можно взять лучшего лётчика-истребителя из ВВС или военно-морского флота, и даже тогда ему понадобятся месяцы, чтобы понять, что он делал на «Далласе». Черт побери, да только для того, чтобы усвоить важность безопасности реакторной установки, потребуется год – примерно столько времени понадобилось ему, чтобы научиться когда-то всему этому, а по характеру обучения Манкузо не был «атомщиком». Он всегда был на переднем крае. Все рода войск отличались друг от друга в своём ощущении операции. Причина заключалась в том, что все операции по своей природе так же отличались одна от другой, как овчарка отличается от бультерьера. Но ему необходимо командовать всеми, и командовать эффективно, потому что в противном случае будет допущена ошибка и в дом миссис Смит поступит телеграмма, сообщающая о безвременной смерти её сына или мужа, из-за того, что какой-то старший офицер не сумел справиться с порученной ему операцией. Ну что ж, напомнил себе адмирал Барт Манкузо, именно по этой причине у него такое большое количество штабных офицеров. Среди них был офицер – специалист по надводным кораблям, объясняющий ему, чем занимается та или иная цель (для Манкузо все надводные корабли являлись целью), офицер «эрдель»[42] из морской авиации, объясняющий, какова задача самолётов морской авиации. Были в их числе офицер и несколько солдат корпуса морской пехоты, которые рассказывали ему о жизни в грязи, и пара офицеров ВВС, старающихся объяснить, на что способны их птички. Все давали ему советы, которые, как только он принимал их, становились исключительно его идеей, потому что он командовал всеми этими родами войск, а командование означало, что он несёт ответственность за всё, что происходит в Тихом океане и в его окрестностях. Он отвечал за то, что недавно произведённый в очередное звание старшина, сидящий за штурвалом истребителя-бомбардировщика F-4, похотливо отзывается о сиськах другого лётчика на F-4, у которого (у которой, так вернее) они есть. Это было новшество в морской авиации, которое Манкузо хотел бы отложить ещё лет на десять. Женщины служили теперь даже на подводных лодках, и адмирал ничуть не жалел, что не застал это небольшое нововведение. Что бы подумал, чёрт возьми, обо всём этом Маш Мортон и командиры его группы подводных лодок времён Второй мировой войны? Манкузо пришёл к выводу, что он знает, как организовать учения Тихоокеанского флота, в котором половина Седьмого флота якобы атакует и уничтожает вторую половину, за чем следует условная высадка батальона морской пехоты. Истребители морской авиации будут вести учебные бои с истребителями ВВС, и когда все закончится, результаты, подсчитанные на компьютерах, покажут, кто выиграл и кто потерпел поражение. Ставки самого различного сорта будут оплачиваться в многочисленных барах, и, несомненно, не удастся обойтись без обид и недовольства, потому что доклады о боевой готовности (а вместе с ними и карьеры) будут зависеть от исхода учений. Из всех родов войск, находившихся под его командой, подводный флот был подготовлен лучше других. Это и понятно, потому что раньше адмирал Манкузо был командующим подводным флотом на Тихом океане и он принял все меры для того, чтобы его подлодки были в отличном состоянии. К тому же непродолжительная война, в которой они принимали участие два года назад, сумела внушить каждому чувство мотивации, причём до такой степени, что команды атомных ракетоносцев сумели организовать подводную засаду, достойную лучших дней Чарли Локвуда. Операция была проведена настолько успешно, что матросы ракетоносцев, сходя на берег, все ещё расхаживали с нескрываемым чувством гордости. Атомные ракетоносцы оставались на службе в составе флота в качестве вспомогательных быстроходных штурмовых субмарин, потому что Манкузо доложил свои соображения командующему морскими операциями, которым был его друг Дейв Ситон, а тот, в свою очередь, представил эти соображения конгрессу. Конгресс был тихим и ручным после того, как произошли два недавних конфликта, убедивших его, что люди в военной форме имеют больше обязанностей, чем просто открывать и закрывать двери для избранных представителей нации, и выделил дополнительные средства. К тому же субмарины класса «Огайо» были слишком дорогими, чтобы просто пустить их на слом, и они занимались теперь главным образом ценными океанографическими исследованиями в северной части Тихого океана, что вызвало одобрение у той части палаты представителей, которые относились к защитникам окружающей среды. Они имели теперь слишком много политического влияния, по мнению этого адмирала в белоснежном мундире. С приходом каждого нового дня проводился утренний брифинг адмирала Манкузо, чем занимался обычно бригадный генерал Майк Лар, его начальник разведки. Это было особенно хорошей новостью. Утром 7 декабря 1941 года[43] Соединённые Штаты поняли необходимость обеспечения командующих флотами разведывательной информацией, в которой они могут нуждаться, так что адмирал Манкузо, в отличие от адмирала Хазбенда И. Киммеля, привык изучать массу разведданных. – Доброе утро, Майк, – поздоровался Манкузо со своим начальником разведки, пока вестовой ставил на стол утренний кофе. – Доброе утро, сэр, – ответил бригадный генерал. – Какие новости на Тихом океане? – Главной новостью сегодняшнего утра является назначение русскими нового командующего их Дальневосточным военным округом. Его зовут Геннадий Бондаренко. До этого он являлся начальником оперативного управления Российской армии. У него весьма интересная биография. Начал службу в армии офицером связи, что не является боевым родом войск, но он блестяще проявил себя в Афганистане в самом конце этой советской авантюры. Его наградили орденом Красного Знамени, и потом он стал Героем Советского Союза – получил обе награды, когда был в звании полковника. С этого момента Бондаренко стремительно продвигался вверх по служебной лестнице. У него хорошие политические связи. Работал в тесном сотрудничестве с парнем по имени Головко – это бывший высокопоставленный офицер КГБ, сейчас возглавляет СВР – Службу внешней разведки и лично знаком с президентом – я имею в виду, с нашим президентом. Фактически Головко является заместителем русского президента Грушевого – что-то вроде премьер-министра. Грушевой прислушивается к его советам, и у Головко существует связь с Белым домом по проблемам, представляющим взаимный интерес. – Значит, русские могут обращаться к нашему президенту через этого Головко? А что он за человек? – спросил главнокомандующий Тихоокеанским театром. – Наши друзья в Лэнгли характеризуют Головко как очень умного и очень способного. Но вернёмся к Бондаренко. В информации, собранной о нем, говорится, что он тоже очень умный и очень способный генерал, кандидат на дальнейшее продвижение. Хороший ум и незаурядная личная храбрость всегда содействовали успешной карьере в Российской армии, впрочем, как и в нашей. – В каком состоянии войска в его округе? – Далеко не в лучшем, сэр. Мы увидели восемь дивизий, из них шесть дивизий моторизованной пехоты, одну бронетанковую и одну артиллерийскую. На наших спутниковых фотографиях видно, что все восемь не укомплектованы полностью, и они проводят мало времени, занимаясь полевыми учениями. Если верить собранным о нем сведениям, Бондаренко все это изменит. – Ты так считаешь? – До назначения на Дальний Восток он был начальником оперативного управления и требовал, чтобы войска повышали свою боевую готовность. Кроме того, он что-то вроде военного интеллектуала. В прошлом году опубликовал обширное эссе о римских легионах, называется «Солдаты Цезарей». Между прочим, в нём содержится отличная цитата о римском войске из Иосифа Флавия[44]: «Их учения похожи на бескровные битвы, а их битвы напоминают кровавые учения». Как бы то ни было, это чисто историческое исследование, в котором Бондаренко использует такие источники, как Флавий и Вегеций[45], однако смысл совершенно очевиден. Бондаренко отстаивает лучшую подготовку для Российской армии и создание касты профессиональных сержантов. Он потратил много времени на обсуждение Вегецием проблемы подготовки центурионов. В Советской армии не было сержантов, как мы понимаем этот термин, и Бондаренко принадлежит к новому поколению высокопоставленных офицеров, доказывающих, что пора ввести институт сержантов в новой Российской армии. Кстати, это отличная мысль, – заметил Лар. – Значит, по твоему мнению, ему удастся перестроить войска на Дальнем Востоке и сделать их вполне готовыми к современным сражениям? А как относительно русского военно-морского флота? – Флот не относится к Бондаренко. Он командует наземными войсками и тактической фронтовой авиацией, но это все. – Тем лучше для него. Их флот так глубоко завяз в дерьме, что они даже не могут найти рулон туалетной бумаги. Что ещё? – У меня много говорится о политических проблемах России, вы можете прочитать это в свободное время. Китайские войска продолжают активные манёвры. Сейчас четыре китайские дивизии занимаются учениями к югу от реки Амур. – Такие крупные манёвры? – Адмирал, китайская армия занимается усиленной боевой подготовкой уже в течение почти трех лет. Ничего лихорадочного, но они тратят огромные деньги на то, чтобы максимально повысить боевую готовность Народной армии. В этих учениях принимают участие сотни танков и бронетранспортёров. Недалеко от Амура у них отличный тренировочный полигон, вроде нашего в Неваде, только местность не такая ровная. Там почти нет населения. Сначала, когда они взялись за напряжённую подготовку, мы внимательно наблюдали за ними, но теперь это превратилось в рутинное дело. – Вот как? А что думают об этом русские? Лар потянулся в своём кресле. – Сэр, по-видимому, в этом и заключается причина, по которой Бондаренко получил новое назначение. Это резко отличается от того, как раньше готовились к военным действиям русские. На этом театре китайцы значительно превосходят их в численности, однако не заметно никаких военных столкновений. Политические отношения между странами достаточно мирные. – Ага, – проворчал главнокомандующий Тихоокеанским театром из-за своего стола. – А как с Тайванем? – Немного повысился уровень подготовки в районе пролива, временами проводятся учения, но в них участвует главным образом пехота, ничего похожего на учения с участием амфибий. Мы наблюдаем за ними с помощью наших друзей из Республики Китай. Манкузо кивнул. Сейф у него за спиной был полон планов, касающихся перехода Седьмого флота на запад, и почти каждый день в порту Тайваня находился один из его надводных кораблей, прибывших сюда с «визитом дружбы». Для моряков Республика Китай была чертовски хорошим местом, где можно весело провести увольнение на берег. А присутствие серо-стального корабля военно-морского флота США, ошвартованного у причала, надёжно защищало город от ракетного нападения. Даже царапина на борту американского военного корабля деликатно рассматривалась как «казус белли» – повод к войне. Никто не считал, что китайские коммунисты уже готовы на такой шаг. Для того чтобы ситуация оставалась неизменной, Манкузо держал в этом регионе авианосцы, постоянно проводящие учения со своими истребительными и штурмовыми авиационными подразделениями, как это было в 1980-х годах. В Формозском проливе у него всегда находилась одна из атомных подводных лодок. Об этом будто случайно сообщалось в средствах массовой информации, на основе якобы просочившихся сведений. Только в редком случае субмарина заходила в местный порт. Подводные лодки гораздо эффективнее, когда их никто не видит. Но во втором сейфе хранилось множество фотографий китайских военных кораблей, сделанных через перископ из подводного положения. Тут же лежали «фотографии корпусов», сделанные прямо под килями китайских кораблей, что служило хорошей тренировкой и испытанием смелости командиров его субмарин. Временами он заставлял своих подводников следовать за атомными субмаринами китайского флота, как это делал он на «Далласе» с субмаринами бывшего советского флота. Но сейчас все было намного проще. Китайские реакторные установки шумели так, что рыбы далеко обходили их, чтобы не оглохнуть, как шутили его гидролокаторщики. Как бы ни размахивала саблей КНР, угрожая Тайваню, нападение на остров при его защите Седьмым флотом быстро превратится в кровавую мясорубку, и Манкузо надеялся, что в Пекине понимают это. В случае, если там питают какие-то иллюзии, коммунистический Китай поймёт, какой кровавой и дорогостоящей является подобная попытка. Но пока у КНР не было достаточного количества кораблей-амфибий, и континентальный Китай, по-видимому, не собирался строить их. – Значит, на Тихоокеанском театре спокойный день? – спросил Манкузо, когда брифинг закончился. – Похоже на это, – подтвердил генерал Лар. – Как мы ведём наблюдение за нашими китайскими друзьями? – Главным образом с помощью спутников-шпионов, – ответил начальник разведки. – У нас никогда не было возможности получать разведывательную информацию из Китая непосредственно от агентуры – по крайней мере, я не слышал об этом. – А почему? – Видите, самым простым способом объяснить это является следующее: мы с вами вряд ли сможем затеряться в массе китайского народа, а наши азиатские граждане в основном работают программистами в компьютерных фирмах, это стало мне известно, когда я проверял ситуацию в последний раз. – Это верно, на флоте их немного. А в армии? – Там их тоже мало, сэр. Они представлены в Вооружённых силах крайне слабо. – Интересно почему. – Сэр, я офицер разведки, а не демограф, – напомнил адмиралу Лар. – Полагаю, ваша работа достаточно трудна, Майк. Если появится что-нибудь интересное, сообщите мне. – Можете не сомневаться, сэр. – Лар вышел из кабинета, где его тут же заменил начальник оперативного управления, который расскажет главнокомандующему, какими силами он располагает в этот прекрасный день на Тихоокеанском театре, а также о том, какие корабли и самолёты вышли из строя и нуждаются в ремонте. Она не стала менее привлекательной, хотя отыскать её оказалось достаточно трудно. Таня Богданова не скрывалась ни от кого, просто в течение нескольких дней она находилась вне пределов досягаемости. – Ты была занята? – спросил Провалов. – Да, у меня был особый клиент, – кивнула она. – Я провела время с ним в Санкт-Петербурге. Я не взяла мобильник. Этому клиенту не нравится, когда его прерывают, – объяснила Таня, без малейших признаков стеснения. Провалов мог спросить, сколько придётся заплатить за несколько дней в её компании, и она, возможно, ответила бы ему. Однако затем он решил, что знать это не так уж необходимо. Она оставалась прелестным видением, не хватало только белых пушистых крыльев, чтобы стать ангелом. Если, конечно, не принимать во внимание глаза и сердце. Первые были холодными, а второе отсутствовало совсем. – У меня есть вопрос, – спросил капитан милиции. – Да? – Имя. Ты знаешь Климентия Ивановича Суворова? В её глазах промелькнула улыбка. – О да. Я хорошо знаю его. – Она не стала объяснять, что значит «хорошо». – Что ты можешь рассказать о нем? – Что вас интересует? – Начнём с адреса. – Он живёт под Москвой. – Под каким именем? – Он не знает, что я знаю, но я один раз заглянула в его документы. Иван Юрьевич Конев. – Как это удалось тебе? – спросил Провалов. – Он спал, разумеется, и я обшарила его одежду, – ответила она так равнодушно, словно только что сказала капитану, где покупает хлеб. «Значит, он трахнул тебя, а ты в ответ трахнула его», – подумал Провалов, но промолчал. – Ты не помнишь его адреса? Девушка покачала головой. – Нет, но это один из новых коттеджных посёлков за пределами Окружной дороги. – Когда ты видела его последний раз? – За неделю до того дня, когда погиб Григорий Филлипович, – сразу ответила она. Тут на Провалова нашло озарение. – Таня, ночью перед тем утром, когда погиб Григорий Филлипович, ты видела кого-нибудь ещё? – Да, это был бывший солдат или что-то вроде, дай мне подумать… Пётр Алексеевич… по-моему… – Амальрик? – спросил Провалов, приподнимаясь со стула. – Да, похоже на это. На руке у него была татуировка, спецназовская татуировка, многие делали это в Афганистане. Он много воображал о себе, но в искусстве любви слабоват, – добавила Таня, заканчивая этими словами обсуждение достоинств солдата спецназа. – Кто организовал для него эту, ну, скажем, встречу? – А, этим занимался Климентий Иванович. У него была договорённость с Григорием. Судя по всему, они давно знали друг друга. Григорий часто организовывал специальные встречи для друзей Климентия. |
||
|