Предисловие 1984 г. для французского издания Последний бой Н.И. Махно

В 1984 все, для кого важна борьба за лучшую жизнь и лучший мир, смогут почтить пятидесятилетие безвременной кончины - в возрасте сорока пяти лет - Нестора Ивановича Махно. В посвященной ему монографии мы показали с максимальной точностью незаурядность этой личности и подчеркнули ее определяющую роль в ходе украинской социальной революции. Напомним основные положения нашей книги.

Махно - выходец из бедного крестьянства Восточной Украины, колыбели запорожского казачества, известного своей свободолюбивой борьбой против турецких, польских и московских угнетателей. С самого юного возраста он включился в борьбу против царского самодержавия, за свободное общество трудящихся. Именно под его влиянием группа гуляйпольских коммунистов-анархистов становится во главе широкого крестьянского повстанческого движения, вооруженная борьба которого стала определяющей на протяжении всей гражданской войны в России. Действительно, никогда не лишне повторить, что именно Махно и его товарищи дважды отразили в ходе решающих схваток мощные наступления белой армии под командованием генералов Деникина и Врангеля. Махновские повстанцы, безусловно, считали, что этим они спасают русскую и мировую революцию - они сражались не только за себя - и ни на миг не предполагали, что в действительности это было на руку диктатуре партии - государства, имевшей намерения, диаметрально противоположные их собственным. С одной стороны, это недоразумение, с другой - трагедия, не только для них самих, но также для всего революционного замысла этого века вплоть до наших дней.

Спаситель Ленина, помимо своей воли, Махно с огромными трудностями ускользает из когтей чекистов, наемников нового хозяина Кремля. Понадобились четыре года, долгие и опасные заключения в румынских, польских и немецких тюремных камерах, прежде чем ему удалось обосноваться в достаточно надежном месте, в Париже. Тогда он отдает оставшиеся силы написанию воспоминаний и политических работ, чтобы наиболее полно осветить свой революционный опыт. Так, он дает свой последний бой, поменяв саблю на перо; и это несмотря на очень тяжелые условия существования, на распри эмигрантской жизни, на последствия многочисленных ранений и туберкулеза, который вскоре должен был унести его жизнь.

Вместе с близким товарищем Петром Аршиновым он начинает издание русского анархистского коммунистического журнала «Дело труда». В своих статьях он стремится в первую очередь подробнее рассказать о титанической борьбе, которую вел совместно с товарищами в украинских степях. Он подчеркивает в этой связи преимущественное влияние местных анархистов, которые почти все были крестьяне, внутри движения масс, получившего его имя. Он противопоставляет их поведение поведению украинских, и особенно русских городских анархистов, остававшихся скандально пассивными или же просто-напросто присоединявшихся к ленинскому режиму.

Он проливает также некоторый свет на различные проблемы движения: национальный вопрос, который он, по собственному признанию, недооценил, необоснованные обвинения в антисемитизме, условия и обстоятельства, в которых родилось и развивалось повстанческое движение, в частности в организационном и практическом плане.

Эта последняя тема является самой деликатной, поскольку повстанческая армия, вместе с необходимыми военными структурами, даже если она создавалась убежденными анархистами, представляла собой явление беспрецедентное и парадоксальное для теории и практики анархистских идей. Бесспорно, эта армия функционировала исходя из принципов прямой демократии: добровольчество, избрание и смещение снизу руководителей и командиров всех уровней, автономность отрядов и полков - разумеется, кроме случаев общей стратегической необходимости - наконец, полный симбиоз с трудовым населением, породившим эту армию. Вместе с тем, существовал, с одной стороны, центральный штаб, в котором сам Махно играл первостепенную роль, а с другой - твердое и динамическое ядро движения, как в политическом, так и в военном отношении, состоявшее из анархистов и, особенно, из членов гуляйпольской анархистской коммунистической группы. Махно считал, таким образом, своим долгом объяснить необходимость такой революционной армии, вызванную социальной и исторической действительностью, а затем определить функцию авангарда, которую взяли на себя местные анархисты. Махно понимал этот авангард в буквальном смысле слова, а именно так, что его члены должны находиться на передовых рубежах борьбы и подавать пример; в этом не было ничего общего с якобинско-ленинской концепцией авангарда, который претендует на роль исторического и политического руководителя масс, с тем, чтобы лучше подменить коллективные чаянья своими собственными элитарными интересам. Что касается авангарда махновских повстанцев, он взял на себя только инициативу вооруженной борьбы и определения ее целей, тогда как высшие народные органы были представлены свободными советами, их заседаниями и съездами. Этот авангард находился, таким образом, в самом центре масс, а не впереди или сверху, над массами, и эта разница огромна.

Для Махно такая стратегическая и тактическая линия была реакцией на определенное отречение большинства анархистов страны, неспособных осуществить до конца свои убеждения и оказавшихся объективно в хвосте у большевиков. Пользуясь успехом, полученным вследствие такого развития событий, Махно думал, что эта линия должна служить укреплению концепции анархизма, более последовательного и более сплоченного организационно благодаря постоянной социальной практике. Этот вывод станет, впрочем, отправной точкой для коллективной мысли, конкретизированной в «Проекте платформы для всеобщего союза анархистов», написанном совместно с Аршиновым и другими русскими анархистами-эмигрантами.6

Этот пересмотр эффективности анархизма не мешает Махно убедительно подтвердить основные ценности анархического коммунизма. Во многих статьях, излагавших его кредо, он настаивает на бунтарском духе, на отказе от всякого подчинения и примирения, благодаря чему индивид становится действительно сознательным и независимым, непокорным повстанцем, каковым был он сам на протяжении всей своей жизни. Для него анархизм является социальной доктриной, наилучшим образом отвечающей интересам класса рабочих и крестьян, наиболее бедных и наиболее угнетенных; революционное и освободительное призвание анархизма должно утверждаться как размышлением и осознанным пониманием, так и волей к действию - посредством «действующего коллектива», по его собственному выражению, - против всех несправедливостей, причиненных государственным устроем общества. Собственные размышления и концепции Махно являются для него только личным вкладом в революционный проект, извлеченным из военного и революционного опыта; он стремится к объединенному действию анархистского движения и предлагает в этом направлении в 1931 году создание интернационального коллектива для изучения вопроса о подготовительной конференции к международному анархистскому конгрессу, задачей которого должно было стать дополнение и развитие фундаментальных положений анархического коммунизма в мировых масштабах.

Махно с исключительной резкостью критикует большевизм и его извращение социальной революции 1917 года. Он не только пересматривает то, что принято называть «Октябрьской революцией» по отношению к революционной Украине, но и снижает значение большевистского переворота, сравнивая его с борьбой и завоеваниями украинских крестьян, задолго до штурма Зимнего дворца в Петрограде. Он осуждает подавление красными фанатиками восстания кронштадтских матросов, выразителей справедливых народных чаяний. Отметим также его блестящее разоблачение революционных претензий наследников Ленина, чьи различные толкования равенства, лозунга Октября 1917 он излагает. Укажем, кроме того, на его неординарный анализ «пролетарской» власти: он констатирует, что значительная часть рабочего класса активно участвовала в установлении большевизма и нашла в этом свою выгоду, пользуясь в качестве «официально правящего класса» некоторыми привилегиями. Рабочие, таким образом, смогли стать эксплуататорами, иногда худшими, чем буржуи, не только по отношению к своим братьям по классу, но в особенности по отношению к крестьянским массам. Однако, по мнению Махно, именно крестьянские массы были действующим лицом первого плана в русской и украинской революции, более радикальным, чем взятый в целом городской пролетариат. Это утверждение явно противостоит антикрестьянским предрассудкам, распространенным в городских и революционных кругах - иногда даже среди анархистов, которые пытались, напротив, объяснить поражение революции «жадностью» и крестьянским «инстинктом собственника»7.

Социальное расслоение, таким образом, не было достаточным, чтобы гарантировать освободительную эволюцию, требовалось, кроме того, еще проявление революционного этического сознания. Махно дополняет этим критику некоторых русских анархистов и польско-русского мыслителя Махайского, которые утверждали, что только каста социалистической интеллигенции, и через нее растущий класс работников интеллектуального фронта, навязала свое господство рабочим и остальным трудящимся страны, используя дело революции.

Отметим также позицию в отношении «настоящего и будущего СССР», занятую Махно в 1931 в пользу объединения всех без исключения русских революционеров, в том числе бывших и настоящих членов коммунистической партии, для борьбы с большевизмом.

Заметим, попутно, предвосхищающий характер его анализа ситуации в Испании в начале 30-х годов; остается сожалеть, что этот анализ был мало известен и распространен в то время среди испанских анархистов. Можно также сожалеть, что тексты этих работ так долго оставались неизвестными - хотя некоторые из них были опубликованы в то время в Le Libertaire и других анархистских изданиях - это можно объяснить лишь общим отступлением анархистского движения после его поражения в Испании в 1936-37 годах и сталинского триумфа после Второй мировой войны. С тех пор губительные последствия этих двух масштабных исторических отступлений слегка ослабели, анархистские идеи набирают новую силу и желательно осветить как можно шире и лучше их исторические и теоретические достижения. Именно поэтому мы предлагаем данную антологию, состоящую из статей Нестора Махно, отобранных по значимости и актуальности затронутых тем, - опубликованных между 1925 и 1932 гг. в русских анархистских журналах «Дело труда» и «Пробуждение».

Александр Скирда, Париж, февраль 1984.