"Битва" - читать интересную книгу автора (Салливан Триша)

ДВОЙНАЯ ПОРЦИЯ ЖУТИ ПОД ГУСТЫМ СОУСОМ

Размалеванные продавщицы парфюмерного отдела в белых халатиках нырнули в укрытие. Покупатели в джинсах и кожаных мокасинах попадали на пол.

Каждый, у кого имелось оружие, принялся палить из него куда ни попадя. Совсем как волки, которые воют, чтобы ощутить духовное единение, весело подумала я, но вот только при этом меня чуть не подстрелили в первые же пять секунд, что я сочла менее забавным. Я увидела, как одна из «Страшил» целится в меня, и автоматически выстрелила ей в ногу. Странное у меня появилось чувство, когда вылетела та пуля. Словно это не она, а я пробиваю отверстие в мышцах девчонки и намертво впечатываюсь в ее бедро. Я соскочила с прилавка и упала на живот. Со всех сторон раздавались крики, грохотали выстрелы, доносился звук бьющегося стекла и лязганье. Хотя этот шум не шел ни в какое сравнение с гулом, который слышишь в фильмах, потому что сейчас явно не хватало модерновых цифровых звуковых эффектов и музыкального сопровождения современной киноиндустрии. Я ощущала гарь кордита. Кери выкрикивала мое имя, но я не отозвалась. Я задыхалась. Продолжала ползти, пытаясь вспомнить, в какой стороне находится отдел аксессуаров. Поранила колени об осколки стекла. До меня все еще доносились мужские голоса, громко призывающие нас сложить оружие и тому подобное, повсюду раздавалось шарканье чьих-то ног, но по неизвестной мне причине в непосредственной близости от меня никого не было.

Так что я даже не могла сообразить, пора ли мне поздравить себя с тем, что я выбралась, или пока не стоит торопиться с выводами.

Я доползла до края «Эсте Лаудер» и увидела перед собой на другой стороне прохода отдел компании «Ориджинс». Должно быть, прилавок у них делался на заказ, потому что его покрытия из огнеупорного «формайка» возвышались над всеми остальными, а стеклянные полки витрины находились почти на уровне глаз. Внутри была устроена приподнятая платформа, где обычно стоят продавщицы, свысока взирающие на простых смертных. Это я так, к слову пришлось, потому что росточком я не ахти как удалась, понимаете? К тому же меня не столь уж сильно влечет желание стать писаной красавицей, чтобы согласиться смотреть снизу вверх на внутреннюю поверхность ноздрей кого бы то ни было. Но сейчас, несмотря на все мои претензии к «Ориджинс», этот отдел казался мне благословенным убежищем, и я принялась осторожно осматривать проход, чтобы понять, могу ли я перебраться на другую сторону так, чтобы меня невзначай не укокошили. Я уже почти решилась нырнуть в спасительное убежище, как вдруг в проходе между «Эсте Лаудер» и «Кельвином Кляйном» нарисовалась спина Кери.

Она медленно пятится — мне прежде еще не доводилось видеть, чтобы Кери так медленно двигалась, — держа пистолет перед собой, точно пару вонючих спортивных носков, которые ей кто-то всучил, а она теперь не знает, что с ними делать.

— Ну же, давай! — хрипло не то кричит, не то шепчет она. Мне не видно, к кому она обращается.

Пистолет в руках Кери странно покачивается, отчего у нее немного дурацкий вид, точно она не знает, как вообще пользоваться этой штукой. Я едва не застонала.

— Давай же, давай, выходи, ты, глупая корова! — снова кричит она, и тогда в проход бочком вступает целое семейство — мамаша с тремя детишками, самый мелкий сидит в детской коляске, все как на подбор услаждают взор яркими красно-оранжевыми флисовыми курточками и высокими ботинками.

Каким ветром их занесло в отдел косметики «Лордamp;Тэйлор» — выше моего разумения. Я не сумела сдержать смешок, подумав, что Кери, вероятно, решила гнать их с глаз долой, так как они оскорбляют ее чувство стиля. Кери посмотрела в мою сторону.

Сначала ее взгляд задерживается на мне, а потом перемещается куда-то мне за спину. Неожиданно она крепко обхватывает пистолет двумя руками и прицеливается. На лице Кери появляется жутковатое выражение сосредоточенности, один глаз прищурен, а голова так сильно наклонена, что правая серьга безвольно распростерлась на шее, точно треугольный парус во время штиля, а вторая болтается словно в вакууме, чуть заметно покачиваясь против часовой стрелки над левым плечом. Плечо слегка опущено, чтобы удобнее было поддерживать левой рукой запястье правой руки и лучше прицелиться. Небольшие завитки вьющихся волос, выбивавшиеся из ее французской косы, мешают мерному движению серьги и смахивают на стрелки, указывающие направление ветра. Тушь пока еще не потекла, но румяна плохо смотрятся на фоне настоящей крови, растекающейся по коже. Ее взаправдашняя кровь более блеклая, напоминает оттенком розоватую кожицу поросенка. Добавьте ко всему еще подаренный приятелем браслет, мерцающий сиренево-желтыми отблесками на левом запястье, и часы от Томми Хильфигера, красующиеся на правом. Всякий, кто разбирается в стиле, по достоинству оценил бы Кери.

Только не поймите меня неправильно. Она ничуть не похожа на хладнокровного убийцу. Никакого тебе равнодушия, ироничной ухмылки или нечеловеческого презрения. Вовсе нет. Кери выглядит насмерть перепуганной, у нее буквально поджилки трясутся от страха. Лицо обмякло и блестит от пота, а левая нога конвульсивно подергивается и колышется мелкой дрожью. Мне так думается, что у нас тут наметилась новая тенденция: в конце семидесятых вошел в моду героиновый взгляд, а сейчас процветает адреналиновый. Подумайте, ведь никому и в голову не придет покупать шмотки, чтобы быть в них счастливыми. Точнее, никому моложе двадцати. Я начинаю прикидывать, как Кери смотрелась бы на рекламных стендах в качестве девушки Томми Хильфигера, в этой ее огромной толстовке, со всеми аксессуарами и пистолетом. Стоит в этой самой позе, готовая обмочиться в любую минуту, из дула вырывается вспышка, а от виднеющихся за ее спиной разбитых вдребезги флакончиков из-под духов веет чем-то потусторонним, потому что со стороны трудно догадаться, насколько резкий витает здесь запах. А что, по-моему, очень даже недурственно.

Пули пролетают над моей головой. Я слышу четыре выстрела, но из пистолета Кери вылетело только три пули. Пока я соображаю повернуть голову и посмотреть все-таки, куда это она палит, сотрудник службы безопасности уже начинает опускаться на пол.

Помню, как-то раз моя мама, я и Сук Хи возвращались из магазина звукозаписей «Тауэр рекордс» по проселочной дороге, потому что мама не любила ездить по семнадцатому шоссе. Дело было летом, стемнело. Внезапно фары маминой машины высветили в центре дороги тех зверюшек, и она едва успела нажать на тормоза. Два енота — мать и детеныш. Кто-то сбил мать, а ее малыш остался рядом, тыкался носом в неподвижное тело, обнюхивал его и оглашал воздух пронзительными криками, снова и снова призывая ее. Мама остановилась, и мы вышли из машины. Енотиха лежала посреди дороги с размозженной, разбитой головой, но ее тельце билось в мелких судорогах, какие у меня бывают только при действительно стоящем оргазме, а маленький енот стремглав стал улепетывать, но далеко не убежал, притаился в кустах, а рядом торчали головки еще двоих малышей.

Мы беспомощно стояли и смотрели, мама озиралась, шептала «тс-с» и вела себя как законченная идиотка, в то время как енотиха колотилась в затянувшейся предсмертной агонии в духе голливудских вестернов. Сук Хи побежала к ближайшему дому, стоявшему почти у самой дороги. Я пошла за ней, искренне надеясь, что она не ударится в слезы, потому что у нашей СХ нежнейшая душа.

— Ты куда это собралась? — завопила моя мать.

— Все в порядке, Сук Хи! — крикнула я. — Возвращайся в машину.

Но Сук Хи уже стучала в дверь. Мама бросилась нам вдогонку.

— Я хочу попросить у них лопату, — сказала Сук Хи.

— Ты что, хочешь добить ее? Боже, какой ужас! Даже не думай! Она все равно умирает.

Сколько я ни старалась, но так и не смогла представить себе, как Сук Хи колошматит дубинкой по енотихе, чтобы уменьшить ее страдания. Она сказала:

— Хочу убрать ее с дороги. Иначе малышей тоже могут задавить.

Сук Хи позвонила в колокольчик и снова постучала. Наконец дверь открыла белокожая девчонка всего лишь на пару лет старше нас. Сук Хи объяснила положение и попросила лопату; на заднем фоне маячила моя мать, хлопая глазами и сжав ноги так, словно того и гляди обмочится. Девчонка скрылась в глубине дома, и за время ее отсутствия по дороге проехало несколько машин. Водители притормаживали, когда замечали аварийные огни на нашей машине, а потом продолжали движение, опасливо объезжая место побоища. Крошки еноты по-прежнему то выбегали на дорогу, то снова скрывались в кустах.

— Они думают, что я сбила ее, — талдычила мама каждый раз, как мимо проезжала машина, а пассажиры бросали на нас уничижительные взгляды. Она закрыла руками лицо, с трудом сдерживая слезы. — Сун, пойдем. Надо сию же минуту уезжать. Сун, они думают, я наехала…

— Да пошли они в жопу! — пробормотала я. Хозяйская девчонка вернулась, на ее лице бродила сконфуженная улыбка.

— Отец говорит, что мы не можем дать вам лопату, потому что если она укусит вас или еще что-нибудь случится, то отвечать придется нам.

— Укусит меня? — переспросила Сук Хи. — Да у нее же нет головы! У нее череп размозжен. Как она может укусить меня?

Девчонка, порядком струхнув, пробормотала:

— Простите.

И захлопнула перед нами дверь. К этому времени енотиха перестала дергаться. Моя мать подошла, намертво вцепилась в нас сильными маленькими ручками и потащила за собой к машине. Сук Хи вырвалась и бросилась к малышам-енотам, засевшим в кустах. Она принялась что-то им говорить, но слов я не расслышала, потому что машины остановились и стали сигналить что есть мочи. Мать пряталась за водительским сиденьем.

Прибежала Сук Хи и нырнула в машину.

— Хотелось бы верить, что у малышей хватит здравого смысла последовать моим советам, — сказала она. Мама надавила на газ и рванула вперед, выжав сверхзвуковую скорость из своего «ниссана-камри». Сук Хи неотрывно смотрела назад. А я не сводила глаз с Ориона, зависшего над люком машины.

Но что мне до сих пор не понятно, так это агония. Енотиха лежала там практически без мозга, и в то же время при взгляде на нее казалось, что она испытывает бесподобный оргазм, отчего вся сцена приобрела некую жутковатую притягательность. Этакая двойная порция жути под густым соусом.

Но теперь, посреди царящей внутри Торжища неразберихи, когда сотрудник службы безопасности упал, то он просто рухнул, даже не дернувшись, не проронив ни звука, а вытекающая из его тела кровь казалась адски темной и густой, а еще в воздухе разлилась вонь. Так обычно пахнет дерьмо. Думаю, парня можно списать со счета.

Я поискала глазами Кери, чтобы посмотреть, как она отнеслась к тому факту, что только что собственноручно угрохала парня, но она снова исчезла. Я что было мочи поползла к безопасному укрытию, которое обещало «Ориджинс», как вдруг краем глаза заметила какой-то предмет за телом упавшего охранника. Присмотрелась и узнала неоновую ленточку с рюкзака Сук Хи — сам рюкзак валялся в темной кровавой луже. Я сменила курс и направилась к нему. Приблизившись, я вскарабкалась на труп, на пару мгновений запутавшись в его ногах.

И впрямь это был ее рюкзак, но никаких следов самой Сук Хи. Я вжалась в пол, хватаясь за сердце и учащенно дыша, испугавшись, что у меня сейчас случится сердечный приступ. Тело мое дрожало, а все вокруг стало вдруг таким резким, отчетливым и напоминало сцены при замедленной съемке.

Стрельба затихла. От рюкзака отходил кровавый след.

— Сук Хи! — прошептала я. — Где ты, Сук Хи?

Черт возьми, что-то мне это совсем не нравится. Я заставила себя проползти прямо по крови, изо всех сил стараясь не думать о том, что мои окорока сейчас выставлены на всеобщее обозрение, и что если меня пристрелят, то скорее всего попадут не куда-нибудь, а прямо в задницу, а унизительнее смерти не придумаешь. Край стеклянной витрины, в которой красовались ряды флакончиков «Кристиан Диор», был испещрен множеством пулевых отверстий. Одна из пуль пробила стекло и вонзилась в фанерную обшивку. Баночка с антицеллюлитным кремом разбилась, и теперь капли крема вяло стекали на подкладку. На полу повсюду кровь. Я все осмотрела, но так и не уразумела, жива Сук Хи или нет. По-прежнему царила странная тишина. Умом я понимала, что погибли не все, но не слышалось ни одного голоса, отчего мне стало немного не по себе, точно у всех выживших имелся некий план действий, мне неизвестный, и теперь я прямиком пру в засаду. Трясущимися руками я перезарядила пистолет. Завибрировал мобильный.

Поначалу я не собиралась отвечать. Все, о чем я могла думать в эту минуту, ограничивалось лишь горячими благодарностями Богу за то, что додумалась отключить громкий вызов. Но потом мне пришло в голову, что звонит Сук Хи. Я схватила его и уставилась на экран, где высветилось имя звонившего.

АЛЕКС.

Телефон настойчиво вибрировал в руке, отчего та тряслась мелкой дрожью, во рту пересохло, под мышками выступил холодный вонючий пот.

— Слушаю, — зашептала я.

— Привет, — сказал Алекс.

— Ты где?

— В «Шарпер имидж». Ни за что в жизни не поверишь, что у нас тут приключилось.

— Ох ты, надо же! Уж как-нибудь поверю, не сомневайся.

— Не могу сейчас разговаривать, — шепотом ответила я. — Давай я тебе попозже перезвоню?

Сердце совершало стремительные сальто назад. В промежутке между словами Алекса, учащенно дыша, я вглядываюсь в зеркала, витрины. Ноги трясутся так, словно меня засунули вместо шарика в барабан лотереи.

— Да ладно тебе, Сун, только представь, мне повезло оказаться в самом центре заварушки с пальбой!

— Не шутишь? — доносятся до меня собственные слова. — Звучит довольно устрашающе.

— Так и есть, тут все словно с ума посходили, не могу никуда и шагу ступить, похоже, мы оказались в ловушке…

Приходится отодвинуть телефон подальше от уха, потому что до меня доносится какое-то шевеление со стороны прилавка «Ориджинс». Задыхаясь, несусь туда, но вижу только полиэтиленовые пакеты, разметанные ветром. Внезапно похолодевшими пальцами снова прикладываю к уху телефон. Алекс продолжает возбужденно рассказывать:

— …застрял здесь, и нечего делать. Я позвонил Кристи, но у нее занято, и к тому же… ну ты понимаешь. Вероятно, ее ничего кроме шмоток и всякой ерунды не интересует. С ней даже поговорить не о чем.

Так похоже на Алекса. Как всегда, жалуется на свою подружку, потому что она, видите ли, ведет себя слишком уж по-девчачьи. Так до сих пор и не заметил, что у меня, как ни странно, тоже есть сиськи.

— Понимаю. — Добрый старина Алекс, по всей видимости, не уловил суровые нотки в моем голосе. Он тараторил на диво радостно, черт его подери. Интересно, может, именно поэтому он мне так сильно нравится? Какой человек на его месте пребывал бы в столь неунывающем настроении, когда мир катится в тартарары?

— Алекс, давай все-таки позже поговорим.

— Слушай, что там у тебя такое? У тебя какой-то странный голос.

Большим пальцем я нажала кнопку завершения вызова. Надо признаться, такой поступок вызвал у меня довольно приятные чувства. В обычной ситуации я бы скорее умерла, но не прекратила разговаривать с Алексом. Вот я какая крутая телка, в кои-то веки у меня есть дела поважнее, чем какой-то там Алекс. Пожалуй, такое поведение наконец-таки проймет его. Может, он в новостях увидит меня в наручниках и сочтет, что я сексуальна.

Сук Хи не устает повторять, что у парней все устроено иначе. Она утверждает, что им совсем наплевать, что мы делаем или говорим. Она считает, что важна только внешность. Полагаю, ей лучше знать, но такая позиция ей только на руку. Ведь она-то красивая. А мне надо искать другой путь. Дело в том, что меня просто не привлекают всякие козлы. Мне нужен парень горячий, с мускулами, и поэтому, возможно, придется ввести в бой тяжелую артиллерию. Я не имею в виду «чудо-бюстгальтер», хотя, чего уж кривить душой, он тоже был бы не лишним.

Пришлось на пару секунд положить пистолет на землю, чтобы выключить телефон, но я тотчас же схватила его снова, так как услышала какой-то шорох, доносящийся с противоположной стороны «Ориджинс». Видать, упал очередной пакет, подумала я, отправившись на разведку.

Я почти что успела. 10Еша и я нацелили друг на друга стволы одновременно. Да вот только, на беду, во второй ее руке была зажата «Сони», и она почти что сняла меня. 10Еша лежала, опустившись на локти и колени, и от моего ревнивого взгляда не укрылась ее щедро выставленная наружу грудь.

— Не шевелись, — сказала 10Еша. Она улыбалась.