"Мир приключений 1974" - читать интересную книгу автора
Глава IV СРАЖЕНИЯ И ЛЮБОВЬ
На руднике Гуадалупе-де-лос-Рейес стало известно о назначении и скором прибытии туда нового администратора. Всех волновало это событие.
В почтовом дилижансе, который совершал регулярные рейсы между столицей штата и районным центром Косала, кроме будущего администратора — молодого инженера Бенхамина Бенитеса — с женой и ответственного контролера горнорудной компании (он должен был обследовать состояние дел на руднике и ввести в курс дела нового чиновника), ехали еще три пассажира: высокое лицо — депутат парламента штата, священник-францисканец и коммерсант, который подсел в дилижанс на дороге в селении Эль-Саладо и не раз своими взглядами заставлял жену инженера Бенитеса кокетливо опускать глаза. Но женщина не могла и подумать, что взгляды приятного попутчика были адресованы не ей, а ее мужу.
Действительно, улучив удобный момент на очередной остановке, коммерсант представился Карлосом Лагунасом из Гвадалахары. Дорогая визитная карточка свидетельствовала, что Лагунас преуспевал в делах. Сев рядом с инженером, он завел с ним разговор:
— А вам доводилось ранее бывать на руднике в Гуадалупе?
— Нет. Предприятие я знаю только по планам, по отчетам да по рассказам бывшего администратора. Мне представляется интересной работа на этом руднике. Есть возможность поиска новых жил, закладки свежих разработок. В управлении, наверное, придется кое-что сделать. Хочу в течение ближайших месяцев довести предприятие до максимума его возможностей. — И молодой инженер покосился в сторону служащего компании. Но тот дремал, не обращая внимания на разговор, который новый администратор столь свободно вел со своим попутчиком.
— А вам не кажется, сеньор Бентес, что рвение, с каким вы собираетесь приступить к работе па этом руднике, ваши побуждения и порывы не сделают вам чести? — глядя собеседнику в глаза, спросил коммерсант.
— Отчего же? Не понимаю вас, сеньор Лагунас.
— Оттого, что вы не задумываетесь над многими вещами.
— Например?
— Хотя бы над тем, что мы с вами оба мексиканцы. Я. не зная покоя, разъезжаю по городам и селениям. Цель моя — наладить торговлю национальными товарами, организовать доставку к потребителю в самые отдаленные уголки страны продукты труда мексиканских рабочих. Правда, благодаря моим усилиям растет и капитал моего дела. Но от этого роста в прямой зависимости находится качество товара, его своевременная доставка, обеспечение им нашего народа. Моя фирма действует во имя процветания Мексики. Что станете делать вы? Реорганизацией управления рудника вы повысите уровень производства. А во имя чего? Во имя того, чтобы как можно больше серебра и золота вывезти за пределы нашей страны. Ну, владельцы компании, конечно, станут вас хвалить, присылать вам к рождеству и ко дню вашего рождения богатые подарки, по случаю и без оного слать вам хвалебные письма. Но в благодарность за что? За то, что вы, сеньор Бенитес, вы, мексиканец, активно участвуете в ограблении иностранцами своей собственной страны.
— Однако, сеньор Лагунас, вы сгущаете краски. Пусть так, продукт добычи рудника вывозится за границу. Но взамен нам поставляется новейшее оборудование, мы осваиваем современную технику, овладеваем новыми методами труда, обретаем высшую квалификацию, растем, так сказать…
— Однако, сеньор Бенитес, наш мексиканский рабочий, к примеру, влачит жалкое существование. А почему? Оттого, что находится под гнетом двойной эксплуатации: отечественные дельцы и иностранные капиталисты. Вот ваш предшественник, я его хорошо знал, придумал такую кабальную систему штрафов, от которой никому не было спасения. Он обязал поголовно всех рабочих покупать товары в лавках рудника. Там лежалый, бросовый, дешевый товар продавался по высоким ценам. Ни одному из иногородних и местных коммерсантов на рудник пробиться было нельзя. Хефе политико, мэр и судья участвовали в прибыли. Вам. конечно, известно, как все они были наказаны Роке Лопесом?
При упоминании этого имени жена Бенитеса испуганно посмотрела на Лагунаса, а контролер компании даже пробудится от сна. Между тем собеседники спокойно продолжали разговор.
— Должен вам сказать, что мне как раз эта сторона деятельности администрации рудника больше всего не по душе. Я сторонник более сознательного и честного отношения к рабочему, — заметил Бенитес.
— А я сторонник, если я верно уловил нить нашей беседы, любых мер, лишь бы они способствовали процветанию дел на руднике. Ваш предшественник, Бенхамин, был молодцом. При нем рудник установил рекордные цифры выработки. И это вам не следует забывать, — язвительно заметил, устраиваясь поудобней на сиденье, контролер горнорудной компании.
В это время сзади послышались выстрелы, и дилижанс сразу прибавил скорость. С места возницы, где сидели два вооруженных охранника, ответили выстрелами. Контролер и депутат парламента выхватили револьверы. Бенхамин Бенитес, хотя у него на поясе и висела кобура с оружием, продолжал сидеть на месте, священник крестился, а Карлос Лагунас заметил:
— Здесь хороший участок дороги. Им не догнать дилижанса.
И действительно, выстрелы вскоре затихли, и дилижанс покатился ровнее.
— Вы думаете, это был Лопес? — бледная, со слезами на глазах спросила жена администратора
— Скорее всего, нет. От него еще не уходил ни один дилижанс, — ответил Лагу пас и поправил тисненную по коже кобуру, из которой торчала перламутровая рукоятка внушительных размеров револьвера.
— Конечно, не Лопес. При желании верхом можно догнать любой дилижанс, а эти струсили, — заметил депутат.
— Милая, успокойся! Даже если бы то был Лопес, он же не обижает женщин. И с нами ничего не будет. Мы ему не враги.
Карлос Лагунас внимательно разглядывал Бенитеса и, когда тот поймал на себе его взгляд, сказал:
— Вы слышали, что Роке Лопес часто бывает в Гуадалупе? Жители о нем только и говорят. Им стало легче дышать. Власти боятся, что Лопес сдержит свое обещание.
— Какое? — снова, не пытаясь даже скрыть своего испуга, спросила жена администратора.
— Успокойся, милая, — ласково произнес Бенитес, взяв жену за руку. — Сеньор Лагунас, очевидно, имеет в виду угрозу Лопеса повторить насильственное смещение с постов тех, кто представляет власть. Нам с тобой это не грозит. Ты же хорошо знаешь.
Снаружи послышался окрик возницы. Дилижанс резко затормозил. Пассажиры еле удержались на скамейках. С полок повалились сумки, портфели, саквояжи. Жена Бенитеса обхватила мужа за шею.
— Бревно через дорогу, — сообщил возница, и тут же с некоторого отдаления прозвучал зычный голос:
— Не оказывайте сопротивления! Каждому будет сохранена жизнь… Вива Роке Лопес!
Депутат и контролер выхватили револьверы, кинулись к окнам.
— Подумайте, что вы делаете! — возмутился Бенхамин Бенитес. — Здесь женщина и священник.
На лужайке слева от дороги, метрах в пятидесяти, гарцевал на превосходном коне вооруженный всадник. То был Сирило Парра. Из-за кустов жимолости на своей белой кобыле выехал Хуан.
— Выходите по одному! Оружие на обочину, — приказал Парра и стал приближаться к дилижансу.
Первым вышел Лагунас, за ним священник, потом Бенитес с женой. Охранники дилижанса побросали винтовки. Коммерсант и Бенитес сияли пояса с оружием и положили их на землю. Но в следующее мгновение за их спинами раздались выстрелы. Контролер и депутат, видя перед собой всего двух всадников, решили оказать им сопротивление. Копи дилижанса рванули, перескочили через бревно, но колесо при этом отскочило, и дилижанс, завалившись набок, остановился. Лошадь Парры, в шею которой угодила пуля, взвилась на дыбы, выбросив седока из седла. Вторая пуля попала ей в брюхо. В ответ сразу с трех сторон прозвучал дружный залп. Служащий горнорудной компании повалился навзничь и замер. Депутат укрылся за придорожным камнем и палил из револьвера, пока не кончились патроны. Когда его окружили, он с трудом поднялся на ноги; из плеча густой струей бежала кровь. Подошел Парра.
— На, держи! — И он протянул свой револьвер. — Иди, добей коня. Ну! Иди! — и отвернулся.
Депутат повиновался. Потом его увели в заросли. Меж тем Хуан проверил почтовые мешки. В них ничего ценного не оказалось. У пассажиров было немного денег, которые им оставили. Парра приказал отстегнуть от упряжки дилижанса лучшую лошадь и оседлать ее. Сев в седло, он сказал:
— Такого коня убить! Будь моя воля… — И всадник отъехал прочь, не окончив фразы.
Хуан улыбнулся и, сказав: “До скорого!”, последовал за Паррой. Оружие Бенитеса и Лагунаса так и осталось лежать у обочины.
— Это и есть Лопес? — спросил священник, который только что закончил молитву над телом убитого контролера.
— Нет, это один из его главарей, — ответил возница и отправился за брезентом, чтобы завернуть в него тело. Пристроив его на крыше, он вместе с охранниками принялся за починку колеса.
Инженер Бенитес хлопотал вокруг своей жены, постепенно приходившей в себя от страха. Карлос Лагунас подошел к ним.
— Ну, что вы скажете по этому поводу? — спросил он.
— Что надо везде расставить жандармов! Вызвать сюда войска. Губернатор прячется за охраной. Попробовал бы ездить по таким дорогам! — нервно выпалила заплаканная женщина.
— Нет, милая, погоди. Сеньор Лагунас ждет от нас иного ответа, — сказал Бенитес и посмотрел на своего попутчика. — Конечно, если судить строго, в основе всего лежит несправедливость, безысходность, что-то не учитывается такое…
— Что все люди одинаково хотят хорошо жить, — перебил его Лагунас. — Посмотрите крутом. У одних несметные богатства, неограниченная власть, а у большинства — ничего. Забиты, неграмотны, гнут спину от зари и до зари. Конечно же, взбунтуешься! А если думать не столько о себе, сколько о других? — И Лагунас кивнул в сторону священника: — Религия ведь к этому призывает. И надо начинать с малого. У вас на руднике, например, отменить штрафы. Рабочие сразу легче вздохнут, и жизнь в Гуадалупе станет лучше.
Бенитес еще пристальнее поглядел на Лагунаса и отошел с ним в сторону.
— Да, но как на это посмотрят кругом? Я же стану белой овцой в стаде черных. Во что тогда превратится моя жизнь? А потом, начни я с этого, а кончать придется разделением прибыли: поровну между всеми.
— Конечно! Сейчас, возможно, думать об этом — абсурд. Но, в конце концов, это-то и есть настоящая справедливость. Во имя ее такие, как Роке Лопес, и берутся за оружие.
— Я припоминаю разговор с бывшим судьей Гуадалупе, — продолжал новый администратор. — Мигель Гутьеррес — он искренне плакал по поводу своей судьбы у меня дома в Кулиакане. Это меня удивило. В юношеские годы он, например, восхищался Хуаресом, был справедливым н честным малым. Получив звание адвоката и службу в одном из управлении штата Дуранго, он очень быстро увидел, что преуспевают наглые невежды, что его честность лишь мешает ему в жизни. Он убедился, что все кругом пробивали себе дорогу лишь благодаря интригам. В конце концов, чтобы он не мешал, его послали в такую дыру, откуда он буквально вынужден был бежать в другой штат. Однако из Кулиакана его направили в Гуадалупе. И там он, сообразуясь со своими взглядами и знаниями, снова пытался выносить наиболее справедливые приговоры. Но чем справедливее выносились приговоры, чем они были более обоснованы законами, тем чаще не находили подтверждения в высших инстанциях. Пока он, как это вынуждены делать все остальные, не начал брать взяток…
— И бесстыдно грабить вместе с алькальдом и хефе политико и без того бедных жителей Гуадалупе, — закончил Лагунас.
— Скажите, сеньор Лагунас, а вы часто бываете в Гуадалупе? У вас там есть родственники? Отчего вы проявляете столь повышенный интерес к этому руднику? — спросил Бенитес.
— Мне думается, вы были откровенны со мной, сеньор Бенитес, и я не стану скрывать от вас правды, — ответил, улыбаясь, Лагунас. — Раньше, несколько лет назад, я работал на этом руднике. На нем и по сей день работает мой дядя. Мое настоящее имя Роке Лопес, к вашим услугам.
Новый администратор даже рассмеялся, посчитав такое признание Лопеса за милую и весьма пикантную шутку.
— Не смейтесь, сеньор Бенитес, я говорю серьезно. Вы оказались толковым и симпатичным человеком. Поэтому я рекомендую вам пересмотреть условия штрафов на руднике, не мешать местному учителю в организации вечерней школы и запретить продажу спиртного в селении по воскресеньям, ограничив ее в будние дни семью часами вечера.
— Но позвольте!..
— Сеньор Бенитес, не позволю! Вы должны дать мне слово. В том, что я действую решительно, у вас не может быть сомнений, надеюсь.
— Однако… Ну что ж… Раз так… Насчет штрафов и учителя я, пожалуй, вам обещаю. Но что касается продажи спиртного…
— Это не в вашей компетенции, вы хотите сказать. Понимаю. Но уверен: если вы проявите настойчивость, ссылаясь на ваше желание поднять производительность труда рабочих, власти не станут этому препятствовать. Им ведь от компания кое-что перепадает. Не надо недооценивать возможностей вашего места, сеньор Бенитес. С вами многие вынуждены считаться.
— Посмотрим.
— Значит, договорились! Прошу вас. — Н Роке пропустил вперед своего нового знакомого.
Весь оставшийся отрезок пути до Конитаки проехали в полном молчании. Каждый был погружен в свои думы
У самого въезда в Конитаку Лопес попросил остановить дилижанс. Он вежливо раскланялся, захватил свой саквояж и вышел. Закрывая за собой дверцу, он сказал:
— Сеньор Бенитес, мне особенно приятно было познакомиться с вами До скорой встречи! И пусть ничто нам ее не омрачит.
*
Сообщение о том, что на руднике Сан-Игнасио готовится к отправке за границу партия серебра, было получено от неизвестного прохожего. Роке Лопес поднял отряд в тридцать пять всадников в поход. Но никто не подозревал, что на сей раз их ждет заранее организованная западня.
Хефе полнтико Эпифанио Ломели, объединив свои силы с отрядами полевой жандармерии соседних селении, решил покончить с Роке Лопесом. План Ломели был прост — он заманит Лопеса в район, где тот не располагает такой поддержкой населения, как в префектуре Косала, и там разобьет его отряд в бою. Эпифанио Ломели недавно был переведен в той же должности в Конитаку, селение гораздо большее, чем Гуадалупе-де-лос-Рейес.
За каждым движением отряда Роке Лопеса зорко следили, и он неожиданно оказался в кольце.
Пропустив передовой дозор по узкой горной тропе, жандармы открыли бешеный огонь из винтовок. Кони взвились на дыбы, а несколько лошадей с всадниками сорвались с обрыва. Свист пуль, ржание, звон стремян — все слилось воедино. II тогда Роке Лопес с криком: “Вперед, мучачос!”, с револьвером в каждой руке бесстрашно рванулся навстречу противнику.
Огонь, клубы пыли и порохового дыма застлали небо. Предсмертные стоны и проклятья огласили ущелье. Роке и его бойцы сражались как герои, но силы были неравными и пришлось отступить.
Ветер медленно рассеивал дым и пыль. Потерявший управление гнедой развернулся и уносил на себе бессильно приникшего к его шее раненного Роке Лопеса. Отряд отступал по той тропе, по которой пришел.
Тринадцать человек остались на поле боя. Кровоточившая рапа Лопеса была тяжелой: пуля засела между левым плечом и сердцем.
Парра, Барболин, Хуан, Антонио, Висенте и еще четырнадцать бойцов, укрыв за поворотом тропы своих лошадей, заняли боевые позиции за обломками скал.
Фернандо и Хосе принялись было перевязывать рану Роке, только что пришедшего и сознание. Но тот с перекошенным от боли лицом отстранил их.
— Я ненавижу врага настолько, что мне не нужен его гостинец! — С этими словами Роке вынул из ножны висевшую у пего на поясе обоюдоострую испанскую дагу и опустил с плеча окровавленную рубаху.
Острием даги, стиснув до скрежета зубы. Роке надрезал рану. Из нее показался конец засевшей в плече пули. Проклиная врага, заманившего его в ловушку. Роке извлек пулю из раны.
— Теперь перевязывайте и затяните покрепче, — попроси и он братьев.
В это время всего в какой-нибудь сотне шагов от места, где Фернандо и Хосе оказывали первую помощь своему младшему Прагу, показались всадники. Это были жандармы, решившие преследовать уходивший отряд Роке Лопеса.
Лассо, брошенное Хуаном со скалы, просвистело в воздухе, и первый жандарм свалился с лошади. Сразу с обеих сторон раздались выстрелы. Преследователи отступили, спешились и, карабкаясь па уступы, принялись обходить заслон, организованный народными мстителями. Те, отстреливаясь, стали медленно отступать к своим лошадям. Перестрелка длилась более получаса, после чего можно было уходить.
Мучительно тяжелый переход через глубокое ущелье — Роке стремился повернуть на юг и сбить с толку шедших по пятам жандармов — унес еще двух бойцов. Их кони сорвались вместе с седоками в пропасть. Усталые, измученные и голодные, Роке Лопес и его люди вышли наконец к реке Пиахстла. Все уже было готово к переправе, когда за спиной отряда появились преследователи. Выбора не оставалось. Следовало принять бой — бой против превосходящего силами и вооружением противника.
С криками “Вива Роке Лопес!” отряд ринулся на врага. Когда кончились боеприпасы, в ход пошли мачете[19].
На всем скаку Хосе, один из братьев Роке, снес голову сержанту и сам упал, сраженный несколькими пулями. Роке бросился на убийц Хосе. Никто не мог спастись от его мачете. Но меткий выстрел выбил Роке из седла.
Солдаты бросились к упавшему Лопесу, но их опередил Сирило Парра. Спасая от верной смерти своего друга, он, не отпуская стремян, нагнулся, одной рукой поднял Роке, взвалил на шею своей лошади и на полном скаку покинул поле боя…
*
Печальным было для отряда наступление нового, 1880 года. Лишь немногим удалось добраться до пещеры, где хозяйничал дядя Хосе. С тоской в душе они слушали крестьян, рассказывающих о гибели Роке Лопеса и о казни его брата Хосе, которого власти уже мертвым повесили в Конитаке на устрашение другим.
Однако Лопес, которого Парра в бессознательном состоянии провез по горам более сотни километров, был жив. Он находился в далекой высокогорной деревушке Эль-Магей, в штате Дуранго. Лопес долго не мог поправиться, раны продолжали гноиться и кровоточить. Болел он до тех пор, пока наконец местный знахарь не послал своего сына к индейцам племени тараумара за чудодейственными листьями. Только самые старые тараумара знали, где их следовало собирать.
Листья приложили к ранам, после чего они стали быстро заживать. Когда Роке поправился, Парра сел на коня и отправился в штаб-квартиру отряда. Там уже собрались уцелевшие после боя: Барболин, без двух пальцев на левой руке, Хуан с ярко-красным рубцом во всю щеку, Антонио, Фернандо, Висенте и с ними еще семь человек. Большинство из отряда верило, что Роке и Парра живы, поэтому появление Парры и его радостная весть были встречены всеобщим ликованием.
Отряд быстро поднялся, и Парра повел его в Эль-Магем. По пути он купил на ярмарке для Роке Лопеса молодую, сильную рыжую кобылу.
Через неделю Роке Лопес темным вечером навестил своего учителя. Радостной была встреча друзей.
— Роке! Голубчик мой! Если б ты знал, сколько черных дней и ночей мы провели в сомнениях! — Старый Анхель Бонилья нежно обнял своего бывшего ученика, словно встретил сына. — Сильвия не признается, но я знаю: она даже плакала по ночам.
При одном упоминании имени девушки Роке почувствовал, как у него сильно забилось сердце, а когда Сильвия вошла в комнату с ярким румянцем на щеках, опустив глаза, у него перехватило дыхание.
Сильвия весь вечер просидела с ними. Она внимательно слушала, угощала гостя горячим шоколадом с домашним печеньем, рассказывала о том, что происходило на руднике. Несколько раз, когда дядя намекал Сильвии, что уже поздно, она, на радость Роке, находила удобный предлог, чтобы остаться с ними.
Роке проговорил со своим учителем до первых петухов. Оказалось, что новый администратор на руднике Бенхамин Бенитес сдержал данное Лопесу слово.
Прежде всего он предписал, в соответствии с санитарной инструкцией, которую до него ни один администратор просто не соблюдал, навести порядок на всей территории рудника. Расчистить завалы, сжечь мусор и рухлядь, ликвидировать лужи — рассадник москитов, а значит и болезней, освободить от лишнего оборудования и отвальной породы места отдыха рудокопов под землей. Это потребовало от рабочих лишних усилий, но администратор заявил, что только тогда он пересмотрит отданные его предшественником приказы по штрафам. И теперь на руднике штрафы взимались лишь в том случае, когда рабочий действительно допускал провинность по своей собственной вине. Это повысило еженедельный заработок рабочих примерно на 20 процентов.
Затем Бенитес, и в этом ему активно помогала жена, запретил продажу на территории рудника алкогольных напитков. Не обошлось без неприятностей. Поначалу рабочие протестовали, но Бенитес был тверд. Некоторые уволились и уехали на соседние предприятия. Однако нехватка рабочей силы продолжалась недолго. Вскоре на рудник в Гуадалупе, где были отменены кабальные штрафы и без задержки выдавали получку, потянулись квалифицированные рабочие.
Для того чтобы занять время, которое прежде уходило на пьянство, по инициативе доньи Энрикеты, жены администратора, был создан рабочий духовой оркестр, а местный врач вместе с Бенитесом организовали из служащих и рабочих несколько любительских квадрилий[20]. Теперь по воскресным и праздничным дням все население собиралось на представления боя молодых бычков и праздник наездников — чарро.
Бенхамнн Бенитес и донья Энрикета подружились с учителем Бонильей и его племянницей и разрешили им, выделив помещение, организовать при руднике вечернюю школу для взрослых и кассу взаимопомощи. Рабочие охотно вступали в кассу, внося в нее еженедельно по одному песо. Теперь никому в случае рождения ребенка, свадьбы, похорон, несчастья не надо было обращаться к ростовщикам. Обо всех этих нововведениях рассказал Лопесу старый учитель.
Роке был доволен: он знал, что в этом была доля и его участия.
Наступил рассвет, когда Анхель Бонилья пошел провожать Роке до калитки. Проходя патио[21], Роке уловил какое-то движение за окном комнаты. Сильвия ждала его появления! Она не спала, чтобы еще раз мельком увидеть его.
Роке завернул за угол, легко перескочил через забор и оказался в саду. Свет в комнате учителя погас. Роке подошел к решетке окна Сильвии и приник лицом к холодным прутьям. И тут же из-за занавески к нему протянулась чья-то рука. Роке схватил ее, приложил к губам. Любимая…
Время летело незаметно.
Вдруг Роке услышал протяжный крик филина. Это Хуан, ожидавший его около лошадей, беспокоился о своем предводителе. Надо расставаться.
— Жду завтра перед заходом солнца у кедра на горе… — прошептал он. Ответом было ласковое рукопожатие.
Однако следующая встреча молодых людей произошла лишь несколько месяцев спустя.
Эпифанио Ломели, зная, что Роке Лопес находится где-то поблизости от Гуадалупе и Конитаки и у него в отряде не более двадцати человек, решил еще раз испытать свое военное счастье. Он снова собрал из окрестных деревень и селении жандармов и выступил с ними в горы на поиск Лопеса.
Ближайшие друзья и сподвижники Роке удивлялись, почему они, оказываясь в выгоднейшем положении, не принимают боя с противником, а уходят от боя, совершая длинные переходы.
Роке объяснил им, что такие действия создают отряду большую популярность, что главное — не проливать кровь, а заставить власти изменить отношение к пароду.
Восемь недель оказались достаточным сроком, чтобы силы Эпифанио Ломели истощились. Усталые и измученные безрезультатными погонями, жандармы вернулись в свои участки. Но в первую же ночь возвращения Ломели в Копитаку, когда он спал так, что, казалось, его вряд ли могла разбудить артиллерийская канонада, у дома хефе политико остановился всадник на взмыленном коне. Слуга с огромным трудом разбудил хозяина, чтобы сообщить ему о прибытии из столицы штата нарочного. Протирая руками глаза. Ломели вышел m спальни и оказался носом к носу с Роке Лопесом, который тут же под дулом револьвера вывел его в патио. Там Ломели связали и увезли.
Этим же утром в доме префекта Косалы все были разбужены страшным стуком в ворота. Когда их отворили, на земле, в ночной пижаме, связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту, лежал, мысленно произнося самые отборные ругательства, хефе политнко Конитакн Эпифанио Ломели.
В кармане его пижамы обнаружили записку:
“Я не желаю крови, но взамен требую справедливости Пусть всем будет прмером рудник Гуадалупе! Все должны так же хорошо жить, как рабочие этого рудника. Закон и справедливость!
10 июня 1880 года.Роке Лопес”
*
Народ повсюду с радостью встречал отряд Роке Лопеса. О нем, как о защитнике народных интересов, уже слагались легенды. Роке меж тем продолжал обирать кассы рудников, опустошать сейфы богатых помещиков и коммерсантов и раздавать эти деньги бедным. Он смещал неугодных населению алькальдов и суден, устраивал бесплатные распределения товаров и продуктов среди населения, веселые праздники за счет властей с непременным их участием, правда иной раз под дулами револьверов. Разрушал склады оружия и боеприпасов, обращая в бегство жандармские отряды и мелкие воинские части, а от более крупных уходил из-под носа, словно проваливаясь сквозь землю.
В начале сентября, когда на полях крестьяне заканчивали собирать второй урожай кукурузы, в горах кедр начинал терять свои шишки, полные сладких семян, а в селениях одна за другой открывались ярмарки. Роке Лопес привел своп отряд на отдых в пещеру дяди Хосе. Используя первую же возможность, Роке навестил учителя. Старый Анхель Бонилья в тот вечер понял, что между молодыми людьми возникла любовь.
На следующий день, первый раз в жизни, Сильвия возвратилась домой в полночь. Потом она встречалась с Роке и днем, и тогда он увозил ее в горы. Роке обучил девушку верховой езде по горным тропам, стрельбе из револьвера и винтовки, открыл перед ней новый, до того ей неведомый, обладавший притягательной силой мир горного леса. Сильвия могла, сидя рядом с Роке на мягком кове густых трав высокогорных полян, часами слушать пение и болтовню птицы синсонте. Птица, видя с верхушки дерева людей, специально для них, с поразительной точностью принималась подражать голосам своих собратьев — пернатых. Временами казалось, что в ветвях собиралось на конкурс лучшего исполнения с десяток разных птиц. И не только их, но и животных: козлят, кошек, койотов и собак.
Однажды, когда Сильвия и Роке, сидя на уступе, наблюдали за тем, как внизу, в ущелье, стремительный ручей сверкал радужными переливами, разбивая свой бег о мешавшие ему камни, внезапно из-за скалы на лужайку высыпал перепелиный выводок. Птенцы уже могли подниматься на крыло, но еще держались поближе к матери, не закончив, очевидно, до конца курса начального обучения жизни. Вдруг зловещая тень скользнула по поляне. Взрослая перепелка первой почуяла приближение смертельной опасности и сама бросилась на врага, защищая собой выводок. Она-то и оказалась в острых, цепких когтях серого ястреба. Хищник отлетел с ней на вершину соседнего утеса. Сильвия не могла сдержаться и разрыдалась. Роке молча взял винтовку, встал и скрылся за поворотом. Многократным эхом прозвучал в горах раздавшийся выстрел, и ястреб камнем свалился со скалы.
Когда Роке возвратился, Сильвия бросилась к нему и крепко обняла: