"Тотем Козерога" - читать интересную книгу автора (Джевага Сергей)

ГЛАВА 7

Мир странно устроен. В нем все гармонично, красиво и совершенно. Божественный замысел сквозит в каждом существе, будь то человек или маленькая мошка, в каждом явлении природы. И обычно между днем и ночью есть промежуток, который называется вечер. Длинный и плавный летом, наполненный приглушенными звуками, теплом асфальта и ленивым шелестом листвы. Быстрый и короткий зимой, когда усталое солнце спешит на покой… Но в этот раз вечер исчез, выпал из вечного круговорота гармонии. День и не день вовсе, серый и пасмурный. Сырые щупальца тумана не отпускали улиц Славгорода ни на час. За прошедшие сутки мгла только сгустилась. Солнечный свет не пробивался сквозь толстое покрывало, тонул и рассеивался. А потом наступила ночь. Быстро, практически без перехода. Редкие уличные фонари с трудом разгоняли плотный мрак.

Город превратился в черную дыру на лике Земли. Привычное и обыденное умерло, попряталось. А на улицы вышли иные существа… Далекие и чужие, холодные, жестокие и пока незаметные, слабые. Они осматривались с любопытством и удивлением, обвыкались. Тишина городских улиц не нарушалась шумом автомобилей, звуком людских голосов. Чужие сущности тоже не рисковали подавать голос. Но пока, лишь пока… Ночные хищники и должны быть незаметными – охотиться легче. Но когда придет осознание безнаказанности – тьму разорвут победные кличи голодных существ иных реальностей и миров.

Грейс Моран, волшебница третьего уровня и посланница Старейшин прекрасно понимала это. И поэтому спешила. Время уходило как вода в песок. Стрелки часов неумолимо приближались к пределу, за которым холодное и непостижимое Ничто. И тогда будет поздно даже жить.

Плечи оттягивала тяжелая ноша. Кожаные ремни впивались в тело, перекрывали ток крови. Волчица то и дело останавливалась, поправляла. В полголоса ругалась, шипела сквозь стиснутые зубы. Пришлось вооружиться до зубов: в кобурах пара громадных пистолетов начиненных зачарованными патронами, шея увешана ворохом амулетов, а по многочисленным карманам рассованы пузырьки с зельями и волшебными реактивами…

Грейс решила перестраховаться. Дело предстояло непростое и опасное. Путь лежал на край города, к заброшенному заводу экспериментального вооружения. По словам колдуна именно там держали носителя Старшего Тотема. Придется столкнуться с одной из засекреченных российских спецслужб ориентированных на работу с чародеями. Грейс не ожидала особых осложнений. Обычные люди не могут противостоять волшебнику. Но неприятно… Ребята оказались на редкость шустрыми, перехватили инициативу и умыкнули мага прямо из-под носа Волчицы. И сам факт, что узнали о существовании носителей Тотемов, настораживал. Кто-то из русских решил собрать Зодиакальных магов, использовать в своих целях. Скорее всего, некто из правительственных структур или мафии. Надлежало хорошенько проучить наглецов. А по возвращении доложить главе Семьи. Старейшины должны знать о новой угрозе.

Грейс тихо и настороженно кралась по улицам. Теневые сущности лишь недавно поселились в Славгороде и пока не рисковали нападать на людей. Отсиживались в укромных закоулках: на чердаках, в подвалах и пустующих квартирах. Набирались сил, обретали плоть. Но скоро выйдут на улицы, и тогда начнется кровавый пир.

Волчица вспомнила о встрече с Проклятым Охотником и его сворой. Передернула плечами, сглотнула твердый комок. Лишь благодаря колдуну удалось спрятаться. Волшебница не питала иллюзий насчет исхода возможной схватки. При любом раскладе она проиграет. Высшие демоны – страшные существа. Низшие приходят в Реальность слабыми и беспомощными. Если повезет в кого-то вселиться, то начинают потихоньку копить силы, пьют энергию, а затем и кровь живых. Но и тогда их нетрудно убить, вернуть в родные пласты Бытия. Главное распознать, провести обряд экзорцизма. А высший силен сам по себе, обладает могучим разумом. Таким колоссам трудно проходить в Реальность. Но если прорываются, то победить их могут только некроманты, маги, или большая группа волшебников.

Страх засел в Грейс подобно холодной игле. Ежесекундно волшебница сканировала окрестности. Не дай бог нарваться даже на Гончую. Проклятый пес приведет хозяина и тогда Моран несдобровать. Но пока Волчица могла быть спокойна. Охотник бродил где-то в другой части города, выискивал жертвы. Вокруг лишь ожившие тени, Астральные падальщики и слабые низшие сущности. Живые люди спрятались в квартирах, забились в щели как тараканы. Одни болели и умирали, в остальных пробуждалось Зло. Они забывали, кем были. Их терзал постоянный голод, приступы агрессии. Найдутся и те, кто выдержит обе напасти, не потеряет тело и душу. Но не выживут, пойдут на корм обращенным. Город уже мертв. Только еще не знает этого.

Моран ориентировалась на редкие огни уличных фонарей. Полагаясь на волшебные чувства, быстро шла через город.

Туман оседал на одежде, волосах и лице. Превращался в мутные капли, что сливались в ручейки, потоки. Холод не тревожил Грейс, девушка привыкла к неудобствам. Но постоянное напряжение изматывало душу, злило. Посвященная ощущала неправильность происходящего, видела истончившуюся грань Реальности. Уже как тонкая пленка, прозрачный мыльный пузырь. И скоро лопнет, появятся дыры, откуда хлынут пожиратели душ. Если смотреть прямо, фокусировать взгляд, то окружающее выглядело как обычно. Но в периферийном зрении те же деревья и дома утрачивали плотность, становились призрачными и невесомыми. Тяжелый гнилостный запах вызывал тошноту и головокружение.

Появились и зримые свидетельства наступившей беды. Мелкое городское зверье и птицы покинули Славгород. Листья на деревьях желтели и опадали, кора гнила. Каменная кладка зданий утрачивала надежность, по кирпичам змеились трещины. Создавалось впечатление, будто неудержимое время сыграло злую шутку, решило ускорить бег. Дома старели прямо на глазах. Штукатурка отваливалась целыми слоями, бетон крошился как хлебный мякиш, а металл съедала ржавчина. Еще немного и здания начнут рушиться, город превратиться в развалины.

Моран несколько раз свернула, вышла на длинную извилистую улицу. Посвященная не знала, что примерно повторяет путь Александра, который шел тут несколькими днями раньше. Но если бы ей кто-то сказал, девушка не придала значения. У волшебницы появилась цель, вектор. Блуждание в потемках, случайные убийства и неопределенность остались позади. Грейс уверилась в том, что напала на след Носителя Тотема. И это вселяло надежду на успех.

Фонари постепенно исчезли. Окраина города не любила яркого света и шумных толп. Дома уменьшились, превратились в одноэтажные, с покатыми крышами и резными деревянными крылечками. По обе стороны тянулись ряды деревянных заборов, калиток. Если бы не туман, то Грейс увидела черные кроны деревьев, обширные усадьбы, фруктовые сады.

Посвященная ускорила шаг. Хотелось побежать, но Моран сдерживалась. Здесь гораздо больше теневых тварей, чем в центре Славгорода. К тому же уже обретших плоть, отожравшихся. И хотя трусили, прятались от взора волшебницы, но судьбу испытывать не хотелось. Достаточно дать повод, намек на то, что испугалась. Накинуться стаей, задавят числом.

Улица закончилась. Моран повертелась на месте, прислушалась и принюхалась. Заметила узкую асфальтную дорожку. Из тьмы появилась высокая бетонная стена с рядами колючей проволоки наверху. Добралась, – поняла Грейс.

Волшебница раскинула сеть поискового заклинания, протянула призрачные нити далеко за ограждение. Перед глазами сложилась черно-белая картинка: пустырь, слева заросли деревьев, прямо несколько полуразрушенных складов и цехов, отдельное административное здание. В окнах горел свет, виднелись силуэты людей. Грейс нехорошо улыбнулась и оскалила рот в кровожадной гримасе. Не спрячетесь, голубчики! Я пришла по ваши души!..

Одна деталь заставила насторожиться. Грейс шепнула несколько заклинаний, сделала пассы руками. Дьявол! Так и есть!.. На территорию заброшенного завода накинуто экранирующее заклятие. Слабое, кривое и косое, с разрывами и неровными краями. Но крепкое и надежное, действующее. Делал профан или один из местных чародеев. Магия защищала логово спецслужбы от воздействия проклятия, предупреждала о нежданных гостях из мира мертвых.

Не так просты ребята, как казалось вначале, – хмуро подумала Грейс. – За дело взялись всерьез, привлекли чародеев. А значит, представляют нешуточную угрозу. Сплав технологий и магии, солдат и обладателей дара… Русские преподносят сюрпризы. Организация не настолько сильна, чтобы навредить власти Старейшин. Но укусить могут…

Грейс от души выругалась, помянула незлым тихим словом нового знакомца Платона. Проклятый колдун увильнул, сказал полуправду. Умолчал о наличии в составе организации чародеев. Хотя знал, еще как знал… Потому и не пошел вместе с Моран, отговорился неотложными делами. Тогда Посвященная не обратила внимания. Мысли занимал Александр, возможность, наконец, схватить мага… Волшебница понимала, что Платон рано или поздно предаст. Слишком скользкий и мерзкий слизняк. Такие не умеют бороться в открытую. Но сильны в интригах, кознях и предательстве, бьют в спину. Старый подлец! Решил таскать угольки чужими руками!

Моран уже сожалела о содеянном. Договор о сотрудничестве и перемирие с мистиком поставили в неудобное положение. Старик вынудил поклясться. И пока Александр не попадет в ее руки, Грейс не сможет убить колдуна. А так хотелось… Ну ничего, придет время когда волшебница наступит ногой на морщинистую шею Мельникова. Медленно надавит. С удовольствием послушает предсмертный хрип и хруст позвоночника, заглянет в стекленеющие глаза и плюнет в лицо.

Ярость ушла так же быстро, как и накатила. Грейс активировала защитные амулеты. Достала из кармана два пузырька с мутной зеленовато-золотистой жидкостью и зажала меж пальцами.

В теле разлилась легкость, земля перестала давить в пятки. Моран зависла над асфальтом, а затем поднялась вверх и легко перемахнула через трехметровый забор. Бесшумным призраком скользнула к земле, присела и перевела дыхание. Заклятие левитации не самое трудное, ему учили с детства. Однако требовало много энергии, пожирало силы волшебника как пламя сухую траву. Грейс в тайне завидовала ведьмам. Ночные всадницы не знали подобных проблем, рассекали воздушное пространство, будто родились в небе. Полет – часть ритуала, что давал ведьмам магию. Всадницы слыли похотливыми суками, не соблюдающими законов приличия, общества и стыда. Но в этом и крылась их сила: соединение с природой, погружение в животную суть, страсть, влечение, чувственность…

Грейс повела головой по сторонам, принюхалась. Пахло порохом, горелой землей, травой и резиной. Кто-то совсем недавно устроил тут небольшую войну. Волшебница закусила губу. Неужели ее опять опередили, и некто перехватил Александра? Нет, не может быть. Люди слишком спокойны. Если бы обстояло иначе, то бегали по территории завода как муравьи во время дождя.

Надо действовать. Но как?.. С одной стороны Моран хотелось устроить грандиозную битву, сорвать злость. Благоразумие требовало обратного – тихо и незаметно пробраться, убить или выкрасть носителя Тотема.

Уши уловили звуки тихих шагов, хриплое дыхание. Грейс огляделась и заметила свечение ауры. Вот так фокус! Магическое зрение показывало присутствие человека. А в обычном – пусто. Маскирующее поле? Чем черт не шутит… Моран слышала о таких разработках. Но знала, что американские и европейские аналоги далеки от совершенства. Русские и тут показали недюжинную смекалку, остроту ума. Положительно эту страну следовало стереть с лица Земли.

Мысли прервало чуть слышное бормотание рации:

– Ребята, у меня нарушитель. Похоже чародей. Прошу помощи, открываю огонь.

– Понял. Дави гадину, уже идем.

Грейс зашипела, бросилась навстречу невидимому противнику. Но не успела. Тьму разорвали короткие вспышки пламени, загрохотал автомат. Пули врезались в защитный купол, выбили снопы искр, превратились в пыль. Что ж, момент потерян, ее заметили. Теперь только открытый бой. Моран выхватила пистолет из кобуры, и выстрелила. Послышался звук падающего тела, приглушенный стон. Попала!

В воздухе заискрились электрические разряды, расползлись по земле извилистыми червяками. Из пустоты соткалось тело бойца. Посвященная подошла и пнула ногой громадную тушу. С интересом осмотрела пластины брони, волокнистые извивы псевдомышц и стальные тяги экзоскелета. Голова бугристая, в антеннах и проводах. Пол лица занимали большие выпуклые очки, похожие на глаза мухи или стрекозы. А над ними в гладкой черной поверхности шлема большая дыра с неровными краями. Изнутри поднимался дымок, обильно лилась темная кровь.

«Голь на выдумки хитра, как говорят русские, – подумала Моран и презрительно улыбнулась. – Наивные. Решили, будто техника может соревноваться с магией. Ни одна броня не устоит против зачарованной пули».

Внимание привлек шум голосов, топот ног, выстрелы. Волшебница обернулась и неспешно пошла к административному зданию. Чутье подсказало, что Александр там. Посвященная ощутила знакомый астральный образ, взяла след как хорошая гончая. Тонкий запах вел прямо в обитель бойцов. Но Моран не беспокоилась. Амулеты работали исправно, заряда хватит на целый час.

Впереди появился заслон из десятка вояк. Бойцы остервенело палили, некоторые даже из гранатометов. Но взрывы и пули не тревожили Посвященную. Болванки гранат, отскакивали от купола как от резиновой стены, рвались в стороне. Языки пламени бессильно лизали защиту. Пистолет в руке Грейс несколько раз басовито рявкнул. Три врага повалились на землю как мешки с цементом. Четвертый схватился за ногу, закричал. Тоже упал и пополз. Остальные бросились врассыпную, окружили и зажали с боков.

Волчица была удивлена подвижностью и ловкостью солдат. Первый шок прошел, бойцы оправились от неожиданности. Быстро и четко передвигались, профессионально занимали позиции, прикрывали друг друга. И уже не подставлялись под выстрелы Моран. Посвященная потратила целую обойму, но попала лишь в двоих. Одному отстрелила кисть, второго убила наповал – пуля пришлась в шею. Остальные успешно избегали выстрелов. Входили в невидимость, скользили как тени. Затем выныривали из пространства и палили в ответ.

Волшебница вернула в кобуру бесполезный пистолет. Патроны не бесконечны, да и жалко тратить впустую зачарованные пули. Чтобы наложить заклинания на одну обойму надо потратить около трех дней… Грейс решила изменить тактику. Раздавила в кулаке склянки с зельем, швырнула осколки в ближайших бойцов. Зеленоватые капли зашипели в полете, растворились и смешались с туманом. И тут, словно по команде раздались жуткие душераздирающие крики и вопли. Люди орали так, будто с них живьем сдирали кожу или окунали в чан с кислотой. В зеленоватом облаке бестолково метались темные силуэты. Сталкивались, падали, снова вставали и валились на землю.

Через минуту крики затихли и облако растворилось, обнажив останки несчастных. Прочнейшая броня превратилась в оплавленные и изъеденные панцири. Внутри шипела и булькала липкая светящаяся жижа, вился зловонный пар. Виднелись истлевшие кости, расслаивающиеся волокна мышц. «Болотный туман» – чудовищное зелье. Жаль всего два пузырька…

Лицо девушки исказила злобная гримаса. Грейс хохотнула, потянулась за новыми склянками. Крошила и размахивала руками, сея смерть и разрушение. Вспухали желтые, алые и черные облака, взвивались языки зеленоватого пламени, по земле змеились молнии. Солдаты падали. Одни засыпали крепким беспробудным сном, другие хрипели и задыхались, третьи горели, надрывно кричали. Их тела ломало и крошило изнутри, сквозь броню высовывались острые обломки костей.

Откуда-то налетел целый рой крупных серых мух, облепил троих вояк. Солдаты упали, завыли от ужаса и боли. Товарищи бросились на помощь, общими усилиями отогнали насекомых. Наклонились над телами и тут же отшатнулись, зажимая рты и носы. Лица несчастных превратились в кровавые маски. Кожа полностью съедена, показались кости черепа. Вместо глаз лужицы бурой слизи. Мясо шипело и дымилось, жутко воняло гнилью.

Моран превратилась в ангела мести. Беспощадно уничтожала врагов, сеяла тлен и разрушения, панику и ужас. Визгливо хохотала, кружилась в завораживающем танце. При этом почти не пользовалась собственной внутренней силой, больше полагаясь на зелья и амулеты. Волшебство и заклинания решила оставить в качестве резерва.

Враги не выдержали и дрогнули, попятились. Разрывали дистанцию, прятались во тьме. У крыльца еще держался заслон из пяти солдат. Но их пыл изрядно уменьшился после некрасивой и болезненной смерти соратников. Стреляли короткими очередями, переглядывались между собой – кто первый побежит.

– Отступаем! – раздался грозный гортанный рев. – Назад!..

Бойцы у крыльца поспешно последовали приказу. Не прекращая огня, рванули к ближайшему зданию цеха. Грейс хмыкнула и пробормотала заклятие. Ударила вслед удивительно тонким и ярким солнечным лучом. Огненная черта перечеркнула одного из солдат. Бедняга развалился на две половины. Ноги еще бежали, из гладкого среза поднимался удушливый дым. А туловище упало в жидкую грязь, покатилось страшным бревном. Крови не было, свет припалил рану.

Волшебница не стала преследовать – не для того пришла. Неспешно и гордо, с осознанием собственного достоинства ступила на крыльцо. Двери не существовало. Вместо нее – громадная дыра с неровными краями. За ней длинный пустынный коридор с низким потолком и тусклыми лампами дневного света. Под ногами груды битых кирпичей, штукатурка, обломки дерева и металла.

Тайная организация подверглась не первому нападению, – поняла Моран. Внимательно осмотрела дыру, следы разрушений. Странно, взрывная волна шла изнутри, а не снаружи. Кто-то пробрался, устроил заваруху?..

В коридоре Посвященная остановилась и принюхалась, вызвала магическое чутье. Где же Александр?.. Неужто сумел убежать и она опять опоздала? Нюх Младшего Тотема не помог. Грейс ощутила присутствие мага. Александр был здесь недавно, не единожды ходил по коридору. Но где находился теперь, Моран определить не могла.

Задержка едва не стоила волшебнице жизни. За спиной послышался топот и хриплое рычание. В ноздри ударил запах псины. Посвященная обернулась и столкнулась нос к носу с громадным черным оборотнем… Обыкновенный ликантроп – наполовину человек, наполовину волк. Горбатое мускулистое тело, густая длинная шерсть, уши торчком. Оборотень встал на дыбы и оскалил клыки. Мощно и быстро ударил, чуть не снес волшебнице голову. Моран успела пригнуться. Острые когти лишь мазнули по волосам, срезали приличный клок. Оборотень прижал уши к голове, прыгнул и выставил когтистые лапы. Моран упала на пол и перекатилась. Встала на колени и выхватила второй пистолет, выстрелила от бедра. Четыре крупнокалиберные пули превратили грудь ликантропа в кровавое месиво. Раскрошили ребра, изорвали сердце и легкие, отбросили мохнатое тело к стене. Оборотень взвизгнул, заскулил как дворняга. И медленно сполз на пол, оставляя на стене кровавые разводы.

Грейс вытерла пот со лба. Осторожно встала, удерживая взглядом мохнатую тушу. Оборотни чрезвычайно живучи. Даже серебряные пули, которые предусмотрительно зарядила во второй пистолет, не всегда помогают… Однако волшебнице повезло. По мускулистому телу прошла волна трансформации. Захрустело и затрещало, удлиненная морда превратилась в лицо, шерсть сползала целыми клочьями. Через минуту у ног посвященной лежал крупный черноволосый мужчина. Грудь в жутких ранах, глаза стеклянные, невидящие… Мертв.

Посвященная засунула пистолет в кобуру, достала второй и поменяла обойму. Попутно восстановила щиты, приготовила несколько атакующих заклинаний. Осмотрелась и задумалась. По пустынному коридору гулял сквозняк, плавали клочья тумана. Позади тьма, далекие крики, стоны умирающих и треск пламени. В здании тихо, все разбежались.

С чего начинать поиски?.. Сплести заклятие? Но не поможет, проверено. Обыск?.. Ничего больше не остается.

За поворотом нашлась лестница. Ступеньки вели вверх – на второй этаж, и вниз – в подвал. Волшебница поколебалась, но решила начать сверху. Быстро взбежала по лестнице и очутилась в таком же коридоре как первый. Тут пахло едой и мужским потом. По обе стороны одинаковые двери, без номеров и табличек. Но ясно, где-то здесь спальни бойцов. Моран затаила дыхание, прижалась к стене и двинулась в обход. В комнаты не заходила, проверяла поисковым заклинанием.

Грейс постигло разочарование. Этаж вымерший, комнаты пустые. В две все же решила заглянуть. Из одной жутко пахло Александром. Но внутри кроме жесткой койки со смятыми простынями и пустой пачки сигарет на столе ничего не обнаружилось. Во вторую зашла просто так, от нечего делать. Тут стояли несколько кроватей, валялись разбросанные бутылки из-под пива и полиэтиленовые обертки. У двери старое и ржавое ведро до половины наполненное окурками. Свиньи! Как можно так жить?..

Волшебница уже знала, что ничего не найдет в остальных комнатах. Но добросовестно обошла этаж, заглядывала в каждую комнату. И в конце коридора ей повезло. За последней дверью Посвященная почувствовала жизнь, биение сердца, частое дыхание. Грейс оскалилась и сняла пистолет с предохранителя. Кто бы ни был, но с ним можно поговорить, вытрясти сведения.

Дверь вылетела со страшным грохотом, в воздух взвилась туча пыли и мусора. Посвященная застыла на пороге и вскинула пистолет, изогнула пальцы левой руки в начальном жесте парализующего заклятия.

Комната пустая, почти без мебели. В углу стоял небольшой столик, на стене полка с бутылками… На стуле сидел седоволосый мужчина. Держал в ладони стакан с янтарной жидкостью, медленно пил. В воздухе витал приторный дух хорошего коньяка.

Неизвестный невозмутимо сделал глоток, покатал во рту. Поднял взгляд на неожиданную гостью. Грейс стиснула зубы, внимательно осмотрела мужчину. Высокий, худой и жилистый. Кожа белее мела. Черты лица точеные, яростные. Но вместе с тем неподвижные и спокойные, напоминающие гипсовую маску. А вот глаза… Волшебница никогда не видела подобных глаз. Бесцветные и холодные, рыбьи. Радужки нет, в белках плавали лишь острые точки зрачков. Взгляд равнодушный, невидящий. Вокруг тела седого сверкала молочно-белая аура, плотная и колючая. Напряженность потоков подсказывала, что перед Волчицей слабенький, но чародей.

– Невежливая девочка, – произнес мужчина, изогнул губы в холодной улыбке. Голос ужасно неприятный. Скрежещущий и резкий, лишенный выражения, эмоций. – Стучаться надо.

– Я постучалась, – прохрипела Посвященная.

– Ногой? – хмыкнул неизвестный и покачал головой. – Оригинально…

Прикрыл глаза и сделал еще глоток. Лицо окаменело, мужчина потерял интерес к гостье. Грейс дернулась, зашипела от злости и едва не нажала на курок. Но сдержалась. Интуиция подсказала, что убить не так просто. Внешность обманчива.

Взгляд волшебницы пошарил по столу, уцепился за непривычную деталь. Волчица приоткрыла рот в изумлении. Меч! Длинный и широкий, в черных изукрашенных ножнах. Крестовина простая и незатейливая, но рукоять вычурная, с узорами и угловатыми значками. В магическом зрении клинок сверкал ярким белым светом, над лезвием вилась призрачная дымка. Волшебное оружие!.. Кто же ты, случайный встречный? Что за чародей?.. Не колдун и не волшебник. Шаман?..

И тут в голове Грейс вспыхнуло воспоминание. Когда-то давно, еще в юности ей преподавали историю исчезнувших чародейских орденов. Хваткая память волшебницы впитала и законсервировала информацию, теперь выдавала мелкими порциями. Бледная кожа и седые волосы, бесцветные глаза, меч… Описание совпадало с обликом ведьмаков, чародеев и охотников за нечистью, которые жили на территории Киевской Руси, восточной и центральной Европы. Удивительно, ведьмачья школа считалась давно сгинувшей и позабытой. Никто не хотел проводить исследования, восстанавливать утерянные секреты и знания. Слишком трудоемко и громоздко. Ведьмаки не пользовались чистой Силой. Были больше воинами и наемниками, безжалостными убийцами. Использовали эликсиры и снадобья, меняли тела. Становился нелюдями, утрачивали способность испытывать эмоции.

Боевой пыл поутих. Волчица с новым интересом принялась разглядывать неизвестного. Вроде бы ничего серьезного, должна уложить одной левой… Тогда почему так жутко? Грейс не могла долго смотреть в глаза ведьмака. По спине пробегали мурашки, в животе больно екало. От охотника за нечистью пахло смертью. Посвященная поморщилась, в груди вновь запылал костер бешенства. Кого испугалась? Перед ней мелкая сошка, не годящаяся и Платону в подметки. А она волшебница, грозная и сильная.

Ведьмак будто услышал мысли Моран. Поднял голову и с улыбкой посмотрел прямо в глаза. Простое движение получилось механическим, безжизненным. Грейс не выдержала и отвела взгляд. Судорожно стиснула рукоять пистолета.

– В подвале, – равнодушно изрек охотник за нечистью.

– Что? – изумилась волшебница и вытаращила глаза.

– Тот, кого ты ищешь, – пояснил ведьмак. Откинулся на стуле и выпил еще коньяка.

До Моран начало доходить. Посвященная опустила пистолет, засунула в кобуру. Отступила на шаг и склонила голову в знак благодарности. Двигаться старалась плавно и не спеша. Зверь, живущий в этом человеке, мог проснуться в любой момент. Да, она победит при любых раскладах. Но какой ценой? Проверять не хотелось.

– Почему ты с ними? – спросила Грейс. – И зачем отдаешь мне Носителя Тотема?

– А какая разница? – отпарировал седой. – Насчет мага… я спасаю жизни товарищей.

– Ясно, – кивнула Посвященная. И предложила: – Иди к нам.

– Не хочу, – равнодушно произнес ведьмак.

– Почему? – быстро спросила Моран.

Девушка старалась не отводить взгляда от врага. Любой намек, движение, напряжение мышц и она ударит. Но успеет ли? Почему-то показалось, что ведьмак может двигаться быстрее звука.

– Просто не хочу, – ответил седой. Поставил стакан на стол, провел пальцем по крестовине меча. – Прощай, волшебница.

– Прощай, ведьмак! – сказала Грейс.

Вышла в коридор и только тут повернулась спиной к проему. Шаги получались неловкими, скованными. Мышцы плеч и спины напряжены в ожидании. Сейчас догонит, взмахнет мечом…

В голове шумело, на лбу выступил горячий пот. Волчица поспешила убраться подальше от комнаты ведьмака. Не смотря на клокочущий гнев, Моран здорово перетрусило. Охотник за нечистью заставил понервничать, испугал до глубины души. Грейс поняла, почему никто из Посвященных не пытался восстановить ведьмачьи знания. Выигрыш очевидный – можно просто и относительно быстро создать гвардию из совершенных убийц, бесстрашных воинов. Но как ее контролировать?.. Там, в комнате осознала, почему ведьмак настолько сдержан и бесстрастен. Маска, ледяная маска… А за ней безумие, черные дыры космоса, неудержимая злоба и отвращение ко всему живому. Лишь благодаря тотальному контролю и выдержке седому удавалось не сорваться в бездны сумасшествия… Но столкновение получилось бескровным и закончилось удачно. Зачем тогда волноваться? Ведьмак выдал местонахождение мага…

Последняя мысль окончательно привела Грейс в чувство. Волшебница заволновалась. Ускорила шаги, а затем побежала. Долетела до лестницы, застучала ботинками по разбитым ступенькам. Оказалась на первом этаже и бросилась ниже. Под лестницей маленький темный закуток. У стены груда старых железок, обломков мебели, мусор. А впереди деревянная дверь, окрашенная в небесно-голубой цвет.

Посвященная ударила плечом, спустилась по узкой и грязной лестнице. И вновь коридор, очень узкий и короткий, всего метров десять. Пахло пылью и сыростью, чем-то неприятным, похожим на вонь застарелых мужских носков. Девушка перевела дыхание, огляделась. Три двери. Слева и справа две деревянных, с мутными стеклянными вставками. Третья в торце. Мощная и толстая, вырезана из цельного листа металла, по краям застывшие капли, окалина. Дверь запиралась на два громадных засова, вверху и внизу – так надежней.

Александр за той дверью!.. – поняла Моран.

Мысль вызвала целый водопад эмоций. Грейс затрясло, по спине побежал ручеек пота. Да! Наконец-то нашла!.. Теперь не сбежит! Глава Семьи будет доволен!

Посвященная провела кончиком языка по высохшим губам. Потянулась к поясу и вытащила из ножен зачарованный стилет. Теперь-то уж точно попробует крови мага!..

На всякий случай Моран заглянула в соседние комнаты. Лаборатории… Куча техники, компьютеров. Под потолком целые сети разноцветных проводов. Витал запах электричества и едких химических реагентов.

Волшебница догадалась, чем занимались в этих лабораториях. Изучали Александра, снимали показания, записывали… Зачем неважно, разбираться некогда. Возможно, питали мечты создать солдат по образу и подобию. А может просто, чтобы сделать приборы способные найти и отличить носителей Старших Тотемов по каким-то параметрам. Во всяком случае, спецслужба что-то задумала. Но появления Грейс не предусмотрели и поплатятся за это.

Моран достала из внутреннего кармана пузырек с густой красной жидкостью. Откупорила пробку, капнула на полу одной комнаты. Затем перешла во вторую и разлила остатки. Замечательно, теперь надо доделать дело и бежать. «Ярость глубин» – зелье с часовым механизмом. Скоро от подвала останется лишь спекшаяся до состояния стекла масса.

Первый засов поддался легко. С лязгом выдвинулся из пазов, занял крайнее положение. А со вторым пришлось повозиться – слишком тугой, заклинило. Но Посвященная справилась. Приготовилась выпалить парализующее заклятие, поудобнее перехватила рукоять стилета. Глубоко вздохнула и взялась за ручку.

Дверь медленно и бесшумно отворилась. За ней кромешная темнота, сырость и холод. Тишина… Моран бросила парализующее заклятие. Замерла и прислушалась. Нервно покусала губу, понимая, что находится на виду. Желтоватый свет лампочек прекрасно обрисовывал ее фигуру. Но тишина… Не слышно звуков дыхания, шороха. Ничего. Странно…

Волшебница рискнула и произнесла еще одно заклинание. Под потолком тут же зажегся миниатюрный шарик-светлячок. Ярко вспыхнул, залил помещение ярким и чужим здесь солнечным светом. Грейс зашла и осмотрелась. Комната небольшая. С низким закопченным потолком и замусоренным полом. Мебели нет, в углу ворох старых пыльных тряпок. Высоко под потолком махонькое вентиляционное окошко затянутое толстыми железными прутьями. Никого живого… Пусто!.. Пусто!!!

Моран зарычала сквозь зубы. Глаза волшебницы полыхнули злобой, превратились в волчьи. Из-под пухлых губ высунулись острые клыки. Грейс взвыла, бросилась обшаривать комнату. Перерыла тряпки, облазила каждый угол и простучала стены в поисках подкопа, тайного хода. Но пол бетонный, стены монолитные… Запах Александра сводил Посвященную с ума. Ворох тряпок еще хранил тепло мага. Он был тут! Только что! В коридоре лишь его застарелый запах. Значит, выпустить никто не мог. Решетки окошка намертво впаяны в бетон – ни разрезать, ни вырвать. А стены – Моран ощутила сразу же – магически экранированы. Александр не вышел через дверь, не сбежал через окно или подкоп. Он даже колдовать не мог!

Чародейка закричала в бешенстве, принялась колотить кулаками по холодным мокрым стенам. Покружилась на месте, в исступлении выхватила пистолеты и выпустила десяток пуль в тряпье.

Где? – выло в мозгу Грейс. – Где же он? Куда мог исчезнуть? Ведь не бесплотный дух! Не бог! Слабый маг-недоучка только начавший постигать силу… Молодой и глупый, беспомощный. Она должна была поймать его сразу, убить еще на улице. Но тогда помешала ведьма, потом спецслужба. Кто на этот раз?..

Из коридора потянуло гарью и дымом, затрещало пламя. Стены камеры начали быстро разогреваться. Камни потрескались от чудовищной температуры, постепенно краснели. Жар лизнул кожу волшебницы, волосы на голове стали плавится и скручиваться.

Волчица не выдержала, прикрыла глаза рукой и бросилась вон из камеры. На миг показалось, будто прыгнула в доменную печь. Со всех сторон гудящее пламя, раскаленный воздух. Легкие сразу высохли, в глотке запершило. Посвященная ничего не видела, бежала вслепую. И когда начало казаться, что сгорает заживо, кожу овеял прохладный ветерок. Волшебница выскочила из подвала, словно ошпаренная. Взлетела по ступенькам и бросилась к выходу.

Моран напоминала выходца из преисподней: лицо темное от копоти и ожогов, волосы дымились и тлели, с плеч падал дождь угольков, тлеющих щепок. Волшебница выскочила наружу, скатилась по ступенькам и упала в грязь. Сырой туман остудил разгоряченное лицо, показался милей и родней всего на свете. Грейс натужно закашлялась, сплюнула вязкую от пепла и копоти слюну.

За спиной Посвященной поднималось алое зарево. Из коридора тянуло дымом, гудел раскаленный воздух. Потолок лизали языки пламени. Раздался грохот. Половина здания осела, стала проваливаться под землю. Стены полыхали будто бумажные. Кирпичи плавились, с треском лопались. Окна взорвались дождем осколков, выметнулись злые и бугристые клубы жаркого пламени.

Дура! – мрачно подумала Моран, наблюдая за пожаром. Туман остудил тело и разум. И хотя злоба еще душила, сдавливала горло кривой птичьей лапой, но мысли мелькали отстраненно-холодные. – Хуже… Идиотка! Мало того, что в очередной раз упустила носителя Тотема, так еще сама уничтожила место, в котором пребывал. Можно было снять Астральный слепок, детально изучить и определить каким образом сбежал Александр. И главное куда… Но поздно горевать. Через десяток минут от здания останутся оплавленные развалины. Даже почва спечется и превратиться в стекло. Она обманула сама себя…

Громыхнуло, земля вздрогнула под ногами. На Грейс посыпался дождь осколков и раскаленных камней, кусочки древесины. Пламя охватило здание, добралось до второго этажа и прожгло крышу. Огонь жрал все до чего мог дотянуться: кирпичи, бетон и металл, не говоря о дереве и пластмассе. Туман боязливо отпрянул, раздался в стороны. Здание превратилось в один громадный костер. Жар оказался таким сильным, что Посвященная не выдержала. Втянула голову в плечи, отбежала чуть дальше.

Волчица встряхнулась, задумчиво посмотрела на языки пламени. Окинула взглядом подворье завода. Во тьме угадывалось суетливое движение, слышались крики. Немногие выжившие солдаты собирали убитых и раненых, относили к ближайшему складу…

На лице Моран появилась привычная холодная улыбка. Сглупила? Да. Но еще не все потеряно. Нужно найти колдуна. Кто-кто, а пронырливый мистик сумеет напасть на след Александра. Один раз смог, получится и во второй… Волшебница развернулась и быстрым уверенным шагом направилась к бетонному забору, растворилась во тьме. * * *

…Люди делят жизнь на черные и светлые полосы. Стараются быстрее проскочить темную. Светлую растягивают, купаются в счастье и радости. Черное – плохо, светлое – хорошо… А как по мне, то такое восприятие – полнейшая глупость. В жизни все просто. Над судьбами довлеет закон сохранения энергии. Если вчера хорошо, то сегодня болит голова, тошнит и хочется холодного огуречного рассола. И наоборот… Месяц назад ты недосыпал и недоедал, корпел над книгами. А сейчас ты признанный ученый, парящий в блеске славы. Жизнь складывается не из черно-белых полосок, а из череды успехов и поражений. И то, и другое – прекрасно для человека. Успехи подбадривают, вселяют веру в собственные силы. Неудачи призваны чему-то научить. А в совокупности жизнь – великое испытание. И пройти его нужно достойно! Не потому, что в загробной жизни тебя будут судить. И если обнаружат грешок, то отправят в Ад, к чертям на сковороду… Нет. Просто обидно попусту тратить отпущенное время. А неурядицы – то пламя, что закалит тебя, сделает прочным и острым…

Я лежал в полной темноте и считал секунды. Спина задубела от сырости и холода, мышцы ныли. Мрачные мысли царапали и разрывали мозг острыми гранями. Я размышлял о судьбе, жизни и смерти, пытался утешить себя. Получалось не то, чтобы плохо, но в великие истины как-то не верилось. К тому же понимал, что это голые умствования. В реальности предо мной встали конкретные проблемы, которые нужно решать.

Очнулся с час назад. Голова раскалывалась от страшной боли, в теле собралась давящая слабость. Я ощутил под собой ворох старых пыльных тряпок, рука упиралась в сырую шершавую стену. Темнота и тишина. Я с трудом перевернулся набок, принялся исследовать узилище. Крохотная камера, четыре на четыре метра. Холодный каменный пол в толстом слое пыли и мусора. Стены голые и твердые. В одном месте выбивалась тонкая полоска света. Я подполз и пошарил руками. Пальцы нащупали металл, громадные петли, окалину по краям – дверь.

Прийти в себя долго не получалось. Тошнота и головная боль сводили с ума, сбивали с толку. Сквозь мглу в сознании пробрались воспоминания. Я убегал… Да, был бой, спецназовцы гоняли по двору завода. Скрыться почти получилось, но наткнулся на ведьмака. А затем темнота и забвение…

Я поскреб металл и разочарованно хмыкнул. Не пробиться, выдержит и выстрел гранатомета. Помню, спросил про дверь в подвале у Данилова. Майор буркнул невнятное: не твоего ума дело. Но не удержался и похвастался – два дня ребята автогеном вырезали, варили петли и ставили. Я провел более детальный осмотр комнаты. Хотя осмотр – громко сказано. Темнота кромешная, контуров стен не видно. Только из щели между дверью и стеной пробивались слабые лучики. Это немного утешило – не ослеп. Я на ощупь прошелся вдоль, обшарил стены, пол. И понял – попался. Выхода нет. Лишь где-то высоко под потолком маленькое окно. Оттуда дул промозглый ветер. Я подпрыгнул, мазнул ладонью и убедился – тоже не прорваться. Затянуто крепкими стальными прутьями. И даже если бы их не было, проем все равно чересчур узкий.

«Пойдем другим путем, – решил я. – Если выпускать не хотят, то выйдем сами».

Уселся на тряпки в позу лотоса. Но едва разум закрыла привычная пелена транса, в мозг ворвалась адская боль. Изорвала мысли, вырвала из состояния покоя. Казалось, болел каждый микрон мозга, каждый нерв. Горячие искры стреляли в зубы и уши, глаза едва не вывалились из орбит. Я жалобно застонал и распростерся на тряпках. Из глаз брызнули слезы, ногти заскребли по полу. На какое-то время я потерял сознание. Очнулся от холода и слабости, повторил попытку. И вновь сдавливающие тиски боли, каша в голове и тошнота. Но теперь погрузился немного глубже и увидел, что из стен исходит бледное сияние. Ничего больше сделать не успел, пришла расплата в виде очередного беспамятства.

Следующее пробуждение сопровождалось более неприятными ощущениями. Я резко вынырнул из небытия, закашлялся. Тело занемело от холода. Внутренности сжимались, пытались спрятаться друг за другом. И боль, чудовищная боль… Несколько минут я просто лежал на полу и стонал. Любое движение сопровождалось новыми вспышками, судорогами и спазмами.

Лишь спустя целую вечность адских мучений, я почувствовал облегчение. Тиски вокруг мозга разжались, появились первые испуганные мысли. Я обессилено откинулся на ложе из сырого тряпья, принял удобное положение и стал думать.

Выхода нет, способности колдовать лишили. Каким образом непонятно. Но каждый раз, когда входил транс следовали вспышки боли, мысли путались, исчезали. Возможно какое-то поле или излучение. Мало ли что успел придумать Камышев для усмирения мне подобных. Ведь не зря вел исследования, обвешивал датчиками и что-то просчитывал на компьютере. Значит, пока я заперт в камере, то не представляю угрозы для «ХраМа». Весело… Куда ни кинь всюду клин.

Холод терзал не на шутку. Беспамятство тем и хорошо, что ничего не ощущаешь. Я встал, попрыгал и походил взад-вперед. Похлопал по плечам и растер пальцы рук и ног. Помогло, но только отчасти. Прекращал двигаться и снова замерзал. Я завернулся в гнилое тряпье, постарался не думать о холоде, расслабил мышцы.

Биологические часы сбились из-за многократной потери сознания. Что теперь – вечер, день, утро?.. Ведьмак вырубил меня ближе к полудню. Интуиция подсказывала, что наступила глубокая ночь. К тому же окошко не светилось. За ним тьма, какие-то шорохи и скрипы, стук капель и журчание воды. Если отдушина ничем не прикрыта, то я провалялся в обмороке от восьми до двенадцати часов.

Темнота раздражала. Разум привык ориентироваться в пространстве с помощью зрения. А когда лишили этой возможности, мозг переклинило. Постоянно казалось, что парю в глубоком космосе. Голова кружилась, меня укачивало. Тишина злила намного больше. За дверью не раздавалось никаких звуков, ученые куда-то ушли. Лишь шелест ветра за решеткой и журчание воды немного успокаивали, давали зыбкую связь с реальностью.

Осталось ждать. Чего?.. Да какая разница! Любого случая, возможности, перемены. У судьбы много шансов за пазухой. Я столько проворонил, надо схватить хоть один…

Дурак! Сам сунул голову в осиное гнездо. Придется расхлебывать. Данилов и компания решили использовать магов в своих целях, приручить или пленить. И ты первый, Саня. Надо выбираться, иначе жизнь сведется к ежедневным опытам, промыванию мозгов и зомбированию. Угораздило… Ничего, прорвемся! «Храмовцы» слишком уверены в себе. Рано или поздно совершат ошибку. Ты проиграл битву, но война еще впереди.

Ожидание изматывало. Заснуть бы, но мешал холод. Тело промерзло до косточек. Кровь загустела, с трудом пробиралась по венам. Скоро придется снова вставать, прыгать и приседать. Иначе околею и, правда, засну. А проснусь или нет – не известно. Пожить еще хотелось. Я не из тех унылых дураков, что рассуждают о бренности существования, мимолетности жизни. И философствуют: мол, смерть неизбежна, зачем стараться и дергаться? Давайте устроим праздник, оттянемся по полной. А потом переродимся и снова по кругу. Но я знаю, что смерть – ничто. Не будет моих мыслей, тела и разума. Душа?.. А что она такое? Ни пощупать и не потрогать. С того света еще никто не возвращался. Потому жить надо с осознанием того, что когда-то умрешь. И часики тикают… Надо успеть за положенный срок чего-то достичь, оставить след если не в истории, то в памяти родных людей.

В душе расплылось серое озеро тоски. Я ощутил себя букашкой в сравнении с Мирозданием, Вселенной, даже нашим маленьким и не очень уютным миром. Перед воображением раскрылись просторы космоса, мириады миров, невидимые силовые поля, энергии… И я… мелкий и тщедушный, муравей или мошка. И хотя уже непростой человек, маг… но все равно страшно. А что магия?.. Разве помогла сбежать от недругов, спасла от удара ведьмака? Нет… Значит, и на нее полагаться не стоит.

Разум расслоился, начал тухнуть, падать в объятия вечной темноты и холода. Я не препятствовал. Сил на то, чтобы бороться не осталось. Растворюсь…

Внезапно издалека долетели посторонние звуки. Измученный мозг долго анализировал, гонял по извилинам, словно древний слабосильный компьютер. И наконец, выдал результат. Сигнал от мозга бесконечно долго шел по нервам. Заставил пробудиться от холодного забытья. Сердце забилось быстрее, нагрело и разогнало кровь.

Я сел и прислушался. Уши различили тихий скрип, словно когтями по камню. Я повертел головой, пытаясь определить, откуда исходит звук. Если чувство направления не подвело, то шуршало за решетчатым окошком у потолка. Я насторожился. Долгую минуту ничего не происходило, а потом раздалось до боли знакомое мяуканье. Звонкое и требовательное, укоряющее.

– Багира? – изумился я.

В душе вспыхнула надежда. Я глупо и счастливо улыбнулся, медленно встал на ноги. Тело занемело так, что любое движение отдавалось болью в мышцах. Я упустил момент, когда начал замерзать и едва не потерял сознание. Но мяуканье стало проблеском света в царстве тьмы. Вырвало из цепких когтей холода, вернуло к действительности.

Я шагнул к окошку, протянул руку. По пальцам прошлись жесткие усы и мягкая холодная шерстка, усыпанная мельчайшими капельками воды, в кожу потыкался мокрый нос. Я по привычке погладил, подтянулся на носках и почесал за ухом. Кошка мяукнула, громко замурлыкала. В темноте блеснули загадочные зеленоватые глаза.

– Багира, – пробормотал я, не в силах справится с удивлением. – Как ты меня нашла?..

– Как-как… – раздался ворчливый голос. – По запаху. Мышатница – умная животина, сразу привела к тебе.

– Елистрат? – обомлел я.

Ноги ослабели, подкосились. Я едва не рухнул на пол. Прислонил голову к стене и мысленно поблагодарил судьбу за подарок.

– А то кто же! – ответил домовой, добавил сварливо: – И куда тебя понесло, молодец? Жить надоело? Теперь спасай, выручай из полона… Не стыдно? Обманул старика, не прислушался к совету доброму…

– Прости, Елистратушка, – сказал я с искренним раскаянием. – Дурака могила исправит.

– Проучить бы тебя, – проворчал домовой. – Да что ж поделать… Не оставлять же извергам на поругание.

– Но как? – помрачнел я. – Дверь заперта, а магией я пользоваться не могу. У них тут какое-то поле или излучение. Волшебство рубит на корню. Елистрат, лучше отойди подальше. А то вдруг и тебя зацепит. Мне конечно приятно, что отыскали. Но ничем помочь не сможете, так что бегите. Домой не возвращайтесь, в Славгороде высший демон. Предупредите Вадима и дуйте в лес. А там может, выйдете на какой-нибудь город или деревню, найдете новых хозяев. Если повезет, отыщу вас.

Я покачал головой, тяжело вздохнул. Потянулся и еще раз погладил кошку. Багира просунула голову сквозь прутья, терлась о ладонь. Мурлыкала с затаенной нежностью, легонько покусывала пальцы. Рядом с ней послышалось шуршание, я почувствовал дуновение ветерка. Домовой подобрался чуть ближе. Жаль не видно ничего. Так хотелось посмотреть на нежданных, но приятных гостей.

– Ты меня поражаешь, – фыркнул Елистрат. – Неуч! Силушки не занимать, а разумом боги обделили. Неужто думаешь, что я ехал на мышатнице через все городище только чтобы тебя оплакать и попрощаться?

– Не понял, – произнес я и мотнул головой. – На что ты намекаешь?

– Не намекаю, – фыркнул Елистрат. – Дело говорю. Спасать тебя будем!

– Как? – удивился я. – Говорил же – магией не воспользуешься, дверь заперта… А пролезть сквозь прутья не получится. Я не такой маленький как ты.

Снаружи раздался сдавленный кашель и тихие ругательства. Домовой виртуозно костерил меня на все лады. Распекал за сумасбродство, глупость и неграмотность. Исчерпав запас ругательств, успокоился и сказал сердито:

– Хватит животину баловать! Давай сюда руку! Давай-давай!..

Я пожал плечами, но послушно протянул ладонь. Раздался шорох, топот маленьких ножек. По коже мазнули жесткие волосы. Домовой весил не больше пушинки и то лишь благодаря длинной рубашке, сшитой из цветных лоскутков. Елистрат ловко сбежал по руке, забрался на плечо. Щеку пощекотала борода, ноздри уловили запах пыли и терпкой горечи.

– Теперь слушай сюды, – решительно произнес домовой. – И не перебивай. Я уведу тебя по Тропе, выйдем где-то на улицах. За мышатницу не беспокойся, будет ждать дома. Если не доберемся, то сбежит из города. Правда, животина?..

– Мяу! – подала голос Багира.

– Молодец! – одобрительно проворчал Елистрат. – Если бы еще мое молоко не пила, то золотая скотинка…

– Постой! – забеспокоился я. – Что за Тропа? О чем ты говоришь?..

Домовой поерзал на плече, дернул меня за ухо.

– Тропа и есть Тропа… – ответил он неохотно. – Наша, домовячья дорожка. Такими ходим в гости друг к другу. Перебираемся в другой дом, если старый рушат, а подходящей мурлыки под рукой нет…

– Причем тут кошки? – воскликнул я, потрусил головой в изумлении. – И вообще – объясни понятно, а то темнишь.

Холод стал нестерпимым. Икры потеряли чувствительность, кости заныли. Я отошел от стены, начал растирать руки и ноги.

– Кто тебя грамоте учил? – буркнул Елистрат. – Неужели не знаешь, что домовые в жилище на кошке въезжают? Превращаются в блоху и в шерстке прячутся. Потому и обычай у вас, у людей издавна – в новый дом первой мурлыку впускают. А Тропы наши… кгхм… как тебе сказать, чтоб ученым языком… Как туннели в пространстве, вот. Заходишь с одной стороны, выходишь с другой…

– Порталы! – воскликнул я. – А как же магия? Она тут не действует!

– Да, порталы, – важно сказал Елистрат. – Слово-то, какое мудреное и красивое… Пор-тал. Надо запомнить… Ты еще не так силен, молодец. Тропка выдержит, не проломится. А насчет волшбы не беспокойся. Тебе просто разум туманят, дабы сбежать не смог.

– А если не выдержит? – засомневался я. – Тогда что?

– Лучше тебе не знать. Испугаешься, – хихикнул домовой, но тут же посерьезнел и вновь требовательно подергал за ухо. – Садись на колени и ползи к стене!

Я задумался. Единственный выход… Если не воспользуюсь, то сгнию в застенках «ХраМа». Вот тот шанс, о котором молил. Но страшновато. А вдруг Елистрат ошибся и меня разорвет на атомы?

Домовой правильно понял смысл паузы, сердито запыхтел, дунул в ухо.

– Боишься, молодец?.. Коли решил остаться, то мы с мышатницей препятствовать не станем. Наше дело помощь предложить, а твое решить: принять или отказать. Ежели сам справишься, то милости прошу.

– Постой! – воскликнул я поспешно. – Не сердись, Елистратушка! Да, страшновато. Но другого выхода нет, пойдем по твоей Тропке. Дай дух переведу, подготовлюсь.

– Готовься, – милостиво разрешил домовой, немного оттаял. – Только недолго. Городище в беде. По улицам навии бегают, людишки мрут как мухи… Нехорошим местом стал Славгород, гиблым. Помню, раньше такое часто случалось. Но чтоб сейчас…

Елистрат причитал, жаловался на трудную долю всех домовых в мире. Я уже не слушал. Глубоко вздохнул и постарался унять дрожь в коленях. Расслабил мышцы плеч, сжал и разжал кулаки. Постепенно успокоился, настроился на нужный лад. Была не была, рискну! Хуже не станет.

Подошел к окошку, напоследок погладил Багиру. Кошка ободрительно мяукнула, куснула за палец: мол, не волнуйся, хозяин, без тебя не пропаду. Я ощутил движение, кошка повернулась, игриво мазнула хвостом по ладони. Послышался топот мягких лап – убежала.

Пол холоднее, чем показался сначала. Я опустился на колени, медленно пополз. Внутренне чувство расстояния говорило – через полметра стена. Я поколебался и остановился. Как дальше?..

И тут уши уловили приглушенные звуки, доносящиеся со двора: отчаянные крики, стрельба и взрывы. Затем короткая передышка и вновь сухой стук автоматов, низкий грохот гранат. Я вздрогнул, повертел головой. Похоже на базу кто-то напал… Не успел додумать, как крики перешли в вопли боли и страха. Стрельба стала беспорядочной, панической.

– Ползи вперед, молодец! – приказал Елистрат.

Домовой переместился с плеча на голову. Взобрался по волосам и уселся на макушку. Маленькие ручонки больно вцепились в волосы.

– Елистрат, там стреляют… – пробормотал я неуверенно.

– Быстрее! – повысил голос домовой, почти закричал.

Что-то в его голосе – напряжение или страх, опаска, страдания, – заставили послушаться. Я отбросил колебания и пополз к стене. Каждое мгновение ожидал, что вот-вот уткнусь головой в твердую поверхность, набью шишку. Но продвигался сантиметр за сантиметром, а стены не было. Я до боли в глазах всматривался в темноту, пытался уловить хоть небольшой отблеск света. Но тщетно, тьма густая и монолитная, будто жирное чернильное пятно. А потом ощутил легкий сквозняк. В лицо подул неожиданно теплый ветер. Мягко погладил щеку, перебрал волосы, словно ласковые женские пальчики. Разум пришел в замешательство, ведь твердо знал – там лишь камень и цемент. Но чувства отвергали, говорили, что предо мной пустота. Безбрежная и глубокая, не нора, а бездонная пропасть.

Я испугался и остановился. Принюхался, пошарил рукой. Но домовой резко рванул за волосы, заставляя двигаться. Я закричал от боли, услышал хруст выдираемых с корнями прядей. Хотел схватить наглеца, сбросить с головы… И провалился во тьму.

Звуки отдалились, исчезли. Многострадальное тело не выдержало и рассыпалось на атомы, превратилось в облачко редкого газа. Мгновение тишины, спокойного ожидания. А затем в мозг шумным потоком хлынули ощущения. Вернулся слух, глаза резанула вспышка света, тело свели судороги. Я вывалился из пустоты, грохнулся на твердое и холодное. Под пальцами хлюпнула вода, ноздри пощекотал запах сырого асфальта, грязи и плесени.

Кожа горела огнем, но внутри вечная мерзлота, абсолютный ноль. Шипел горячий пар, одежда тлела и дымилась. Я глухо и жалобно застонал.

– Вставай, молодец! – услышал я преувеличено мягкий голос Елистрата. – Выбрались, слава богам!..

Домовой поерзал на голове, спустился на плечо и пробежался по спине. Вернулся обратно. Я постепенно пришел в себя, с усилием приподнял голову и осмотрелся.

Темно. Лежу на тротуаре, руки по локоть в грязной луже. Где-то в невообразимой вышине расплывчатый сноп света – фонарь. В нескольких шагах стволы деревьев, густая трава. Повсюду темные силуэты домов. Несколько окон светились, за стеклами мелькали фигурки людей. Тихо и спокойно. Равнодушно шуршала листва, стучали капли воды.

Я приподнялся, с трудом подполз к фонарному столбу и привалился спиной к основанию. Осмотрел себя на предмет повреждений. Рубашка изорвана в клочья, на ткани следы засохшей крови, грязь. Одежда паровала, ткань горячая, будто вытащили из поддувала. Грудь, плечи и руки в глубоких царапинах, синяках. Но в остальном цел и невредим.

Домовой поскреб маленькими как у мыши коготками у меня за ухом, тяжко вздохнул. Но промолчал, устроился поудобнее.

– Елистрат, – прохрипел я, не открывая глаз. Дышать трудно, держать веки – вообще невозможно. – Где мы?

– А я почем знаю? – проскрипел домовой. – Куда тропка привела, там и вывалились. Где-то в городище.

– Точный адрес, – съязвил я. – Но, да ладно…

Постепенно в тело возвращались утраченные силы. Дыхание выровнялось, сердце уже не грозило разломать ребра. Побочный эффект прохождения через портал помог отогреться, разогнал кровь по жилам. Я будто в бане попарился, но теперь сызнова замерзал. Холодный туман остудил одежду и кожу, оседал мелким бисером.

Я встал на ноги, повертелся на месте. Место знакомое, нас выбросило недалеко от дома. Пройти всего полквартала… Надо добраться. В квартире отдышусь и подумаю, что делать дальше. Последние события совсем выбили из колеи. Я только и делаю, что спасаюсь, убегаю, дерусь и теряю сознание, снова убегаю. Времени помыслить, придумать стратегию и тактику не остается.

Недолго думая я направился через арку, решил пробраться дворами. Шел не спеша. Ноги подкашивались, голова еще кружилась. Тьма и туман скрывали улицу от глаз. Но я ориентировался по привычке, интуитивно определял, где заграждение, где открытый канализационный люк…

Домовой притих, крепко ухватился холодными ручками за ухо. Я скосил глаз, улыбнулся краешком рта. Не думал, что так соскучусь по ворчуну. Елистрат напоминал меховой шарик – длинная борода и волосы встопорщились, укрыли с головы до пят. Черные бусинки глаз поблескивали сердито и настороженно, на сморщенном личике угрюмая гримаса. Остроконечные кошачьи ушки двигались как локаторы, ловили каждый шорох.

– Спасибо, Елистрат! – сказал я. Постарался буднично, но в голос невольно прокрались теплые нотки. – Выручил.

– На здоровье! – ответил домовой с удовольствием. – Но если бы послушал старика, то вызволять не пришлось.

– Каюсь, дурак, – кивнул я. – Кстати, Вадим вернулся?

– Нет Вадика, – печально вздохнул Елистрат. – Загостился у деда своего, волхва. И Светлана с Вовой не появлялись. Так с мышатницей несколько дней и просидели. А потом поняли, что в беду ты попал, и решили спасать.

– Вот как… – протянул я.

Домовой промолчал, погрузился в думы. Я не стал тревожить, принялся осматриваться по сторонам.

Город разительно поменялся. Улицы безлюдные и молчаливые. Ни одного прохожего, исчезли разговоры, музыка, смех… Огни притухли, рекламные щиты, вывески и окна домов слились с мраком. Лишь кое-где одинокие фонари, редкие огни в квартирах. В воздухе витала противная вонь: пахло плесенью и гнилью, разложением, чем-то острым и неприятным. Город будто постарел за одну ночь. Взгляд выхватывал детали по кусочкам: сеть глубоких трещин на плите панельного дома, горы мусора и штукатурки, ржавые искореженные остовы автомобилей…

Глаза уловили странность. Я подошел к освещенной фонарем стене, внимательно осмотрел. Вроде бы ничего необычного… Показалось?.. Раздался треск, на серой шершавой поверхности бетона появилась тонкая трещинка. Выросла прямо на глазах, поползла вверх, обзавелась ответвлениями… Через полминуты разрослась до горного ущелья. Посыпались песчинки, пыль, острые камешки. Бетонная панель жалобно застонала, выгнулась наружу. Показались мохнатые от ржавчины прутья армирования.

Я поспешно отбежал подальше, струсил пыль и сор с головы. Оглянулся – в плите появились черные дыры, вниз сбегали ручейки мелких песчинок…

Чем дальше я шел, тем становилось страшней. Следы разрушения и тлена сквозили буквально во всем. У подножий деревьев лежали ворохи желтых листьев, кора отваливалась целыми пластами. Трава на газонах и на обочинах сухая и ломкая, застыла безжизненной щеткой… Повсюду ржавчина, пыль, битые кирпичи и стекла. Ветер свистел в рамах разбитых окон, безжизненно хлопали двери подъездов. Не соврал Ярополк, город действительно проклят.

– Гинет, городище, – тихо пробурчал Елистрат. – Скоро не останется ничего.

– Можно как-то изменить? – прошептал я. – Или замедлить…

– Не знаю, – ответил домовой. – Не слышал о том, чтобы кто-то сумел. Проклятие трудно остановить…

Елистрат вновь умолк, нахохлился. Я тоже притих, втянул голову в плечи. Зловещая тишина давила на нервы, сердце билось неровно, с перебоями. Я то и дело настороженно оглядывался, всматривался во тьму. Негромкий стук двери, вздох, шелест ветра, мягкие приглушенные шаги… Туман постепенно редел, поднимался выше, открывая взору полную картину разрушений. Я будто попал в один из тех фантастических фильмов о Конце Света, Армагеддоне, или о мрачных временах после ядерной войны.

Прошел через двор и тут заметил первые признаки настоящей беды. На детской площадке лежало несколько трупов. Мужчины и женщины, дети. Тела в необычных позах, изломаны и искорежены. Вместо одежды рваные лохмотья. Кожа серая, почти черная. На лицах застыло выражение невыносимой боли и страха. У некоторых людей громадные рваные раны, словно их покусали собаки. Из разорванных животов торчали почерневшие кишки, органы.

Ужасная вонь забилась в глотку и нос. Я охнул, прикрыл лицо руками и поспешил убежать подальше. Но скрыться от вида смертей не смог. По неизвестной причине двор оказался забит мертвецами. Трупы лежали в подъездах, висели в рамах разбитых окон. Я захрипел от ужаса, молнией метнулся в следующую арку. Болезненные спазмы доконали желудок. Я остановился, согнулся пополам и вырвал. Вытер рот тыльной стороной ладони, немного отдышался.

В следующем дворе мертвецов гораздо больше. Перед глазами мельтешили оскаленные рты, серые безжизненные лица, засохшие лужицы крови. Несколько часов назад тут творился форменный Ад. Вонь заставляла кружиться голову, сводила с ума. Я постарался не смотреть на трупы, ускорил шаг. Быстрей домой! В тепло и безопасность комнаты! А потом быстрый сбор вещей, сбережений, и поминай как звали…

– Что будет потом, Елистрат? – каркнул я.

– Ничего, – сердито фыркнул домовой. – Навии дожрут людей, несколько недель город будет постепенно разрушаться. А потом растворится, уйдет из нашего мира.

Я почувствовал мелкую дрожь возле уха, скосил взгляд. Домовой сжался в маленький мохнатый шарик. Опасливо оглядывался по сторонам, прижав острые ушки к голове. Нервно теребил длинную бороду и трусился в ознобе.

«Боится, – дошло до меня. – Да что там… Едва сдерживается чтобы не заверещать от страха».

Мысль о трусости Елистрата придала сил. Инстинкт защитника и охотника отрезвил, заставил расправить плечи.

Я скользнул в транс. Но тут же застонал от удивления и злости – потоки энергии в теле изломаны и исковерканы, многие вообще потухли. Шарик золотистого света маленький и слабый. Битва с «храмовцами» не прошла бесследно. Прогресс, достигнутый за несколько дней занятий и обучения свелся на нет. И кто знает, что со мной сотворили после потери сознания. Возможно, окатили излучением или вкололи какую-то гадость, чтобы ослабить, держать под контролем. Теперь придется опять медитировать, выравнивать схему, пульсации. Но на это уйдет много времени…

Мне все-таки удалось почерпнуть немного энергии. Срастил поврежденные мышцы, обогрел тело и вдохнул бодрость. Сразу ощутил себя намного лучше. Туман в голове рассеялся, прошла тошнота и боль. А что делать с остатками?..

На глаза попался большой грузовик. «Камаз» с крытым фургоном стоял у подъезда одного из домов. Тент сзади откинут, из темного нутра проглядывали силуэты мебели, которую так и не успели разгрузить. Сам автомобиль представлял плачевное зрелище. Краска облупилась, кабина – ржавый бесформенный коробок. Одна ось сломана. Грузовик неуклюже наклонился, словно поверженный мамонт.

Моя мысль потянулась к машине, ощутила крепкую сталь, еще живой мощный мотор. Большинство механизмов превратились в труху. Ржавчина пожрала все, до чего успела дотянуться. Но прочные подшипники не тронула, побрезговала. Вот они-то мне и нужны…

– Что встал как баран перед воротами? – проворчал Елистрат на ухо. – А ли девицу красную узрел?..

– Синюю, – пошутил я мрачно. – Тут все синие. А еще серые и бурые… Немного подгнившие, зато много. Но выбирать не из чего, я живых люблю.

Домовой хотел ответить. Но поперхнулся от удивления, выпучил маленькие глазенки. Заднее колесо грузовика выстрелило, будто из рогатки. С грохотом отлетело метров на двадцать, ударилось в фонарный столб и упало. Брызнули осколки металла, ржавчина, над головой просвистел оголовок большого болта. Металл тормозного барабана смялся, натужно заскрипел и выгнулся розочкой. На асфальт упала россыпь стальных шариков. Поменьше, чем предыдущие, с небольшую сливу размером. Но выбирать не приходится.

Двенадцать, – подумал я отстраненно. – Больше не удержу…

Дюжина подшипников выкатилась из горки остальных, скользнули к ногам. Повинуясь безмолвному приказу, взмыли в воздух и стали вращаться как электроны вокруг атома. Засветились, ощетинились синеватыми электрическими разрядами.

Плохо, – промелькнула мысль. – Теперь похож на новогоднюю елку. Видно издалека. Зато защита… Энергии нет, но контур замкнул. Шары будут вращаться, пока не остановлю. И приказам подчиняться. Но если вздумаю атаковать, то по одному, не больше. Назад уже не вернуться…

– Додумался же… – пробормотал домовой, с опаской поглядывая на рассекающие воздух подшипники. Стальные шарики плавно кружились, каждый новый виток меняли траекторию. – Нас не прибьют ненароком?

– Не бойся, – улыбнулся я. – Не зацепят, проверено.

– Тогда ладно, – нехотя согласился Елистрат.

Я свернул в подворотню, ускорил шаг. Через пару дворов будет родная девятиэтажка. Дома забаррикадируюсь, отдышусь и дождусь Багиру… Вообще-то глупо возвращаться. Вряд ли квартира цела. Да и чересчур опасно, город стал очень недружелюбным местом. Но дождаться кошку надо. Ведь родное существо, близкое. Предать человека – полбеды, а бессловесную животину – тяжкий грех. Потом просто не прощу себе… Попутно нужно забрать те немногие деньги, что остались с прошлой зарплаты. И бежать, бежать подальше… А что? Давно хотел сменить место жительства, переехать в город побольше. Там и возможностей навалом, и никто тебя не знает. Чем не повод? Слишком много в Славгороде тех, кто мечтает и жаждет пустить мне кровь. Ступить негде – повсюду враги, враги, враги… А я человек неконфликтный, гуманист… иногда. Или скорее умный. Мудрецы древности и современные психологи советуют: Сделай врага другом, усыпи внимание, а потом приди и коварно зарежь во сне… Да и не коварство это, а разумный, конструктивный подход. В мире, где правит двойная мораль и двойные стандарты можно что угодно. Назвать черное белым, злобного тирана – спасителем отечества. На все найдется оправдание. И я ничем не лучше. Но почему-то сглупил, нажил кучу недругов. И еще каких, ого-го!.. Потому и придется сбежать… Ах, забыл – благородно отступить…

Мысли свернули на воспоминание о побеге из камеры. Стрельба и крики на заднем плане… На базу «храмовцев» определенно кто-то напал. И явно очень сильный. Солдаты не орали бы настолько отчаянно, не стреляли столь ожесточенно. Спецназовцы проигрывали, не смотря на хитрую броню, чудеса научной мысли. Один пес решил отобрать у другого сочную косточку. Неужели столкновение интересов? Посланница Старейшин или колдун? А может новый неучтенный элемент?.. Ясно одно – я ушел не рано и не поздно, а строго тогда, когда нужно. Надо ковать железо, не отходя от кассы, бежать, пока не хватились.

Туман рассеялся окончательно. Остатки поднялись выше, закрыли небо непроницаемым колпаком. Город выглядел почти нормальным. И если бы не следы разрушений, трупы…

В узком проходе между двумя девятиэтажными домами я остановился и прислушался. Что-то вызвало тревогу, заставило насторожиться. Я усилил контроль над шарами-спутниками, огляделся.

Тихо. Не слышно даже скрипа деревьев, хруста и щелчков камешков, что сыпались из ветшающих домов. Ветер утих, воздух неподвижный и густой как кисель. Город обрел призрачные черты. В небе застыли красные тучи. От них исходило тусклое сияние, заливало улицы мертвенным светом. Впереди за домами стоянка автомобилей: истлевшая, будто побывавшая под кислотным дождем сетка ограждения, десяток искореженных машин и пара мотоциклов. Дома по обе стороны тротуара нависли будто титаны. Почему-то казалось, что постепенно клонятся, заваливаются на меня. В провалах окон лишь молчаливая спокойная тьма.

Периферийное зрение уловило движение. Я отступил на шаг, присмотрелся. Поначалу подумал, что показалось. Но нет, глаза не обманули… Мелькнуло в разбитом окне квартиры, что на третьем этаже дома справа. Затем в другом окне, в подъезде соседнего здания, в дальней арке. Движение легкое и бесшумное, словно круги на воде. То тут, то там…

Осторожно, плавными приставными шагами я двинулся через двор. Взглядом старался охватить окружающее. Тьма колыхалась, будто сохнущая простыня на ветру. Уши различили тихий шепот, повизгивания и скрип. На мышей похоже. Но какие грызуны в мертвом городе?.. Почти физически я чувствовал взгляды. Слегка любопытные, холодные и жесткие. Упирались в спину, будто штыки, переползали с лица на грудь, блуждали подобно красным точкам лазерных прицелов. А потом я услышал звук похожий на кошачье мяуканье. Быстро повернул голову и всмотрелся в темноту подъезда. Как бы ни напрягал глаза, ничего не увидел. Тьма чересчур густая… Внутри ни намека на жизнь. И между тем я ощущал, что внутри, под покровом темноты сидит некто или нечто очень голодное и злобное. Волосы зашевелились, по виску скатилась одинокая капелька пота. Я вытер, с трудом протолкнул в легкие порцию воздуха.

Спокойно, Саня! – сказал я себе. – У страха глаза велики. Ужас наводит не сама опасность, а ее ожидание. А еще неизвестность. Человек в девяноста случаях из ста преувеличивает значение грозящей беды. Возможно, там просто кошка бегает. Ага, точно кошка… Вот как моя Багира. А что орет – не беда, весна ведь.

Звук повторился. Мяукнуло из того же подъезда. Из дома напротив откликнулись, замяукали долго и протяжно, с хрипотцой. Я переступил с ноги на ногу, пошел дальше. Тело слушалось с трудом. Плечи и руки занемели, по спине сбегали ручейки холодного пота. Надо проскочить. Добегу до дома, а там будет видно.

Но едва преодолел тротуар между домами, опять раздалось мяуканье. Теперь разноголосо орали три или четыре кошки. Я остановился, будто натолкнулся на глухую стену. Ужас подкрался на мягких лапах, залез на плечи, ласково погладил по голове. Во вспышке прозрения я понял, что окружен. Меня долго караулили, следили все время, пока шел через город. А теперь устроили засаду. Но сразу нападать не стали, решили позлорадствовать.

Тишину прорезали звуки осторожных шагов, какие-то скрипы, вздохи, сопение. А затем заливистый кошачий мяв, мурлыканье. И вновь движение… Я видел шевеление в темноте укромных закоулков и щелей, в окнах квартир. Неизвестные твари стягивали кольцо оцепления.

В ухо уткнулись жесткие волосы, маленькие мышиные коготки больно вцепились в кожу. Домовой прижался к моей шее и дрожал как осиновый лист. Остроконечные уши нервно подрагивали, поворачивались на звуки. На старческом личике отразился страх и неуверенность.

– Уходи, молодец! Уноси ноги покуда цел!..

– Елистрат, что…

– Падальщики! – ответил домовой и фыркнул как сердитый ежик. – Навьи твари! Демоны! Пробрались в наш мир, теперь ищут поживу. Беги быстрее! Авось не догонят…

Домовой не договорил. Двор огласило многоголосое мяуканье и мурлыканье, шипение, рычание. В то же мгновение я увидел движение у автомобильной стоянки. Из-за старой «волги» выпрыгнула небольшая худая тварюжка. Открыла рот и показала длинные игольчатые клыки, угрожающе мяукнула.

. Тварь лишь отдаленно напоминала человека – мелкий худосочный карлик, ростом мне по пояс. Кожа темная, грудь впалая, голова непропорционально большая. Лицо уродливое и перекошенное. Глаза огромные и круглые, багровые, чем-то похожи на птичьи. Из широкой пасти торчали мелкие острые зубы, ползал омерзительно-мохнатый черный язык.

Уродец наклонил голову и похлопал глазищами. Озадаченно почесал лысый бугристый череп. Тонкие губы изогнулись в счастливой улыбке душевнобольного.

Появление первого существа стало командой для других. Из темного зева подъезда вышел такой же. Карикатурно пригнулся, подпрыгнул как лягушка. Из окон, подвалов и канализационных люков выбрались еще несколько. Мелкие и дохлые на вид, одетые в истлевшие обрывки тряпья.

Я закашлялся, подавился воздухом. Сердце стучало неровно, с перебоями. Первая волна ужаса, нахлынувшая так внезапно, постепенно истаяла. Я настороженно присмотрелся к первому существу.

Уродец не проявлял агрессии. С улыбкой пришибленного разглядывал меня, ковырялся когтистым пальцем в обрубке носа. Вытащил темный комок, рассмотрел. Недолго думая сунул в рот, задумчиво пожевал и мурлыкнул.

– Елистрат, – прошептал я, удерживая взглядом тварюжек. – Они не выглядят опасными. Может, удастся обойти?

Домовой не ответил – настолько перепуганный, что потерял дар речи… Я хотел позвать еще, но не успел. Существо, что сидело у кузова «волги» встрепенулось, резко вскинуло голову. Тварь затанцевала в приступе неудержимого веселья. А затем запрыгнула на крышу машины, и пристально глядя на меня, провела лапой. Металл жалобно заскрипел, взвизгнул. Под когтями существа появились смятые гармошкой длинные полоски железа.

– Ясно, – пробормотал я упавшим голосом. – Обойти не получится. Что ж…

Карлик изодрал крышу «волги» на ремни. Хихикнул, кровожадно мяукнул и приготовился к прыжку. Один из шариков покинул орбиту, полетел по широкой дуге. Свистнуло, мелькнула огненная черта. Череп уродца лопнул как спелый арбуз, черная жижа расплескалась по лобовому стеклу автомобиля. Тварь пошатнулась и скатилась на землю. Стальной шар по инерции пролетел дальше и угодил в грудь другого существа. Карлика снесло как сухой лист, разорвало на две половины. На стене дома появилась большая дыра с мокрыми потеками по краям.

Грохот удара потонул в заливистом мяуканье, воплях и рычании. Твари бросились со всех сторон. Я перепрыгнул трупик существа, развернулся и активировал еще пять спутников. Мгновение мучительного ожидания… я успел увидеть свору красноглазых зубастых уродцев. Они ловко перепрыгивали с места на место, бежали на четвереньках. Морды перекошены в злобных гримасах, пасти оскалены… А затем пять раскаленных метеоритов рухнули с неба. В небо рванулись фонтаны камней, столбы пыли и пламени. Меня оглушило, уши заткнули воздушные пробки. Эхо отразилось от стен домов, усилило звук. В лицо ударила взрывная волна, опалила ресницы, иссекла кожу мельчайшими пылинками. Я прикрылся рукой и отбежал подальше, оглянулся через плечо.

Удар спутников точно накрыл навий, разметал и изорвал в клочья. Сейчас там клубилось плотное облако пыли, плясали языки огня. Автомобили на стоянке превратились в груду металлолома. Несколько фонарных столбов не выдержали и завалились. Сверкнули искры электрических разрядов, зашипело и затрещало. Вновь прогремел взрыв – вспыхнул бензин. Пламя затопило двор, охватило оставшихся в живых демонов. Уроды верещали и выли, бестолково метались как черти в Аду. Но вскоре попадали и затихли.

Я не стал дожидаться развязки, вбежал в следующий двор. Тут остановился и перевел дыхание, мысленно провел оценку ущерба. По лицу стекала кровь, в голове непрерывно гудело. Но ранки уже затянулись, тело боролось со слабостью и шоком. Я потратил половину подшипников. Выдержу еще одну такую схватку или несколько мелких. Но пройти осталось всего ничего, метров через пятьдесят будет мой дом.

Оглянулся с опаской. Карлики не преследовали. Те, что выжили, попрятались в свои норы. Остальные постепенно превращались в пепел. Пламя опало, жирно коптило и потрескивало. В небо поднимался столб черного дыма, пахло гарью и паленой резиной.

– Елистрат, кто они? – спросил я, посмотрел на домового.

Старый ворчун совсем сник. Вел себя тише воды, ниже травы. Но услышав мой голос, вздрогнул, зашевелился. Пожевал губами и свирепо почесал бороду.

– Тени, демоны, навии… – ответил домовой. – Называют по-разному.. Приходят из Нави, мира духов. Жрут все подряд, особо любят мертвечину. Тебе повезло, молодец. Будь их побольше, то растерзали. А так ты хорошо шуганул, испугались. Эти самые хилые, есть другие…

– Но как? – воскликнул я в недоумении. – Что вообще творится? Еще пару дней назад все было нормально, а теперь Славгород напоминает фильм ужасов.

– Проклятие, – пробормотал Елистрат и покачал головой. – Слишком сильное, могучее. Городище затягивает в бездну… Нам надо бежать, иначе сгинем.

Взглянув на угрюмое лицо Елистрата, я подумал, что ворчун прав. Надо уносить ноги пока их не вырвали с корнями. Думать и рассуждать буду потом, когда окажусь в безопасности.

Оставшийся путь я преодолел на одном дыхании, зашел в родной двор. Тут тоже следы разрушений, завалы из камней, скелеты автомобилей, голые мертвые деревья и трупы. У скамейки возле детской площадки я увидел ворох грязных тряпок, знакомый платочек. Баба Маша лежала, запрокинув морщинистое лицо к небу. Пальцы скрючены как коряги, глаза утонули в черепе. Из-под губ выглядывали черные клыки. На горле огромная рваная рана: белые кости позвоночника, измочаленные обрывки сосудов и почерневших высохших мышц.

Я отвернулся, прошел мимо. Пока видел трупы незнакомых людей, чувствовал себя нормально. Но стоило углядеть останки злобной дворовой старушки, как в голове помутилось. Я вспомнил, сколько раз ругался с нею, прятался от зорких глаз следователя-любителя. И тут такой контраст – холодное серое тело, оскал и предсмертная гримаса…

В желудке зашевелился комок тошноты. Я сглотнул, поспешно направился к подъезду, стараясь не присматриваться к телам. На ходу запрокинул голову, глянул вверх. Замечательно, окна в квартире целые – никто не похозяйничал. Осталось взбежать по ступенькам… Ключи потерял, как и мобильник с зажигалкой. Но двери не жалко, вскрою ударом подшипника.

В ноздри ударил знакомый запах подъезда. Впервые за весь путь по городу я немного расслабился. Наконец-то дома! Теперь собрать вещи и бежать куда глаза глядят… Уверенно шагнул в темноту, привычно поднял ногу – впереди небольшой порожек. И сразу почувствовал, что в разум пробралась скользкая холодная рука. Пошарила под черепом, сжала мягкий теплый мозг. Я охнул, попятился. Попытался ударить в ответ, но не смог. Картинка в глазах перевернулась, предо мной оказалась черная щербатая поверхность асфальта, пылинки, затертая палочка от эскимо… В ушах зазвенело, издалека слышалось надрывное верещание домового:

– Ловушка! Вставай быстрее!..

Я что-то промямлил в ответ, попытался подняться. Но тело занемело, страшная слабость расползлась подобно кляксе на тетрадном листе. Мысли смешались, вывернулись на изнанку и пропали. Остались эмоции: страх, удивление и детская обида – почти дошел, пробрался через проклятый город кишащий монстрами, преодолел опасности, отбился. И так глупо попался в самом конце… Но и эмоции поблекли, в душу вошло холодное равнодушие. Ловкие пальцы пошарили в мозгу. Убедились, что отключили все функции и убрались восвояси. После них осталась пустота, абсолютное и грозное «ничто». Сознание умерло. * * *

Домовой боялся. Маленький Дух, хранитель очага и защитник жилища забыл, когда в последний раз испытывал подобный страх. Тьма веков, что тяжким грузом лежала на плечах Елистрата стерла многое. И страх в том числе. Но сейчас ужас вернулся, поглотил сознание старика.

…Сначала он жил в обыкновенной бревенчатой избушке посреди бескрайних лесов. Годы летели быстро, незаметные и одинаковые, наполненные привычными хлопотами, мелкими обидами и радостями. Поколения людей сменялось одно за другим. Хозяева помнили о существовании домового, подкармливали, холили и лелеяли. Тогда казалось, что так будет бесконечно долго. Но однажды пришли разбойники и сожгли деревню, убили хозяев. Елистрат остался бездомным.

Молодой и энергичный Дух не покорился беде, отправился на поиски нового жилища. И вскоре нашел желаемое, поселился в добротной деревянной крепости местного князя. Жизнь вошла в привычное русло. Вновь хлопоты и проказы, ночные посиделки с собратьями домовыми, травля анекдотов и сказок по вечерам… Но с тех пор Елистрат понял, что нет ничего вечного. И не ошибся.

Годы летели словно птицы. Крепость давно разрушили, князя убили, а народ угнали в рабство. Елистрат уже ничему не удивлялся, раз за разом искал новые жилища. Но и дома менялись со временем. Деревянные избы и землянки уступили место добротным каменным постройкам. А те в свою очередь многоэтажным скворечникам из стекла и бетона. Иногда гремели войны, лилась кровь, умирали люди. Но домовой перестал горевать и кручинится, заматерел. Лишь огорчался, когда сызнова приходилось бродяжничать.

Жизнь стремительно менялась. Пропали привычные глазу витязи в тяжелых доспехах, исчезли волхвы, скоморохи и знахари. На смену пришли попы в длинных рясах и с крестами в руках, за ними солдаты с ружьями, врачи, ученые. Люди постепенно забывали о Духах-помощниках, родных богах. Домовой не горевал, он просто привык. Нет ничего вечного, нет незыблемого… Старик просто хотел прожить подольше. Существование, какое бы ни было, хотелось продлить подольше. И в этом помогала приобретенная осторожность.

Но жизнь в очередной раз изменилась. Домовой позволил себе полюбить этот железобетонный скворечник. Елистрат устал прятаться от людей, хранить молчание. Вадим, ученик волхва, оказался первым человеком на глаза которому Дух рискнул показаться. Сашка – второй. И все ничего, но наладившаяся жизнь сызнова рухнула в пропасть.

Домовой боялся. За себя и за несчастного глупца, коего пришлось выручать из плена. Александр не осознавал и доли той опасности, что нависла над городищем. Проклятие, навьи твари… Каждую минуту домовой ожидал смерти от когтей демона или черного колдовства. Но Сашка оказался не лыком шит. Поразительно легко разобрался с падальщиками, обошел другие опасности. В душе домового вспыхнула слабенькая надежда – а вдруг обойдется?.. Не обошлось.

У входа в подъезд родного дома парень неожиданно вздрогнул и начал оседать на землю. Глаза закатились, изо рта пошла желтоватая пена пополам с кровью. Железные мячики, которыми так ловко управлял Сашка, посыпались на асфальт. Домовой почувствовал колдовство. Зачаровали! – понял Елистрат. В последний момент успел спрыгнуть с плеча и метнулся в сторону, чтобы тяжелое тело не раздавило в лепешку.

Парень упал на спину, перекатился. Домовой подбежал, ударил коготками по щеке, дернул за ухо. Но Сашка не реагировал, невидяще водил глазами, приглушенно стонал.

– Ловушка! Вставай быстрее!.. – закричал Елистрат и нервно огляделся по сторонам – неизвестный чаровник близко, сейчас придет забирать добычу.

Был бы домовой побольше и посильнее, то схватил парня и унес прочь. Елистрат дернул в отчаянии бороду, принялся приводить Сашку в чувство. Щипал, дергал за уши и нос, кричал и верещал. Но без толку, парень забылся беспробудным сном.

Послышались звуки шагов. Из тьмы подъезда показался худой черноглазый мужчина. Остановился и настороженно огляделся. Одет в потертый костюм старого покроя, на ногах – стоптанные разбитые туфли. Вполне интеллигентная внешность. Но впечатление портила тонкая шея увешанная связками разнообразных амулетов. Карманы пиджака надулись от колдовской мелочевки: пузырьков с настоями, веточек и камней. В левой руке незнакомец держал грубую толстую трость, пальцы правой изогнулись в замысловатой фигуре.

Платон Варламович Мельников ощупал взглядом каждую пядь двора. От суетливых глаз не укрылась ни одна мелочь: трупы горожан, несколько низших демонов-падальщиков, что трусливо спрятались за дальними деревьями, бесплотные теневые сущности на крышах соседних зданий… А вот серый меховой комок колдун не заметил. Елистрат вовремя юркнул в тень у стены дома, забрался в вентиляционное отверстие и принялся наблюдать.

Взгляд мистика упал на Александра. Колдун широко ухмыльнулся, удовлетворенно цокнул языком и неспешно подошел ближе.

– И от бабушки ушел, и от дедушки… – хихикнул Платон. Схватил парня за волосы и всмотрелся в лицо. – А от меня не уйдешь!

Александр тихо застонал. Глаза невидяще вращались в орбитах, челюсть отвисла. Изо рта капала слюна и кровь. Колдун отпустил волосы, брезгливо отер ладонь о полу пиджака. А затем нагнулся и схватил парня за шиворот. Без видимых усилий приподнял и потащил в темноту подъезда.

– Пойдемте, молодой человек! – ласково приговаривал мистик. – Хватит, набегался. Я тебя полжизни ждал, силушку копил… Пойдем! Мне всего-то и надо – крови твоей немного. Будет не больно – как комарик укусит, обещаю. А потом просто заснешь… хе-хе… навсегда.

В темном окошке подвала гневно блеснули маленькие глаза. Домовой сжал кулачки и скривился от отвращения. Колдун показался уродливым пауком, что поймал в сети беззаботную муху. Спеленал крепкими нитями, теперь тащил в логово, чтобы насытится. Мистик унес парня в темноту подъезда. Слышалось хриплое дыхание, возня и мягкие удары – колдун поднимался по лестнице, волочил безвольное тело Александра.

Елистрат заметался по подвалу. Что делать?.. Как поступить? Спасти парня не в его силах… И страшно. Несмотря на неказистую внешность, колдун внушал ужас. Домовой остановился, скрипнул зубами. В маленькой душе постепенно разгоралось непривычное жаркое пламя. И впервые за многие сотни лет Дух подчинился глупому чувству. Воинственно закинул длинную бороду на плечо, юркнул в маленькую дыру на потолке подвала.

Эпоха средневековья с ее феодальными замками, тайными подземельями и катакомбами давно канула в Лету. Но в каждом современном доме существуют целые лабиринты ходов, пыльных туннелей и вентиляционных шахт – рай для домового. И Елистрат знал их как свои пять пальцев. Маленькие волосатые лапки месили пыль, мимо проносились ответвления, повороты, пластиковые и металлические решетки. Темнота кромешная, но домовому и не нужно видеть. Он знал куда идти и где сворачивать.

На одной из развилок Дух остановился и прислушался. Где-то за толстой бетонной стеной раздавался громкий кашель, невнятное бормотание. Кто-то из жильцов метался в агонии, горячечном бреду. Нет, не то… Еще несколько длинных тоннелей, шахт и поворотов. Чуткие уши домового различили гулкие шаги, ругань и мягкие шлепки. Да, это колдун. Но куда же его несет нелегкая?.. Уже седьмой этаж!

И тут до Елистрата дошло – крыша! Мистик не мог запереться в одной из квартир – слишком тесно. А вот на крыше достаточно места для ритуалов. Домовой решительно скользнул в вертикальную шахту и побежал со всех ног. В лицо подуло прохладой, бороду и нечесаные волосы взъерошил холодный сырой сквозняк. Дух выскочил из трубы, молнией метнулся под прикрытие тени, что отбрасывал парапет крыши и затаился.

Елистрат не знал, почему поступил так. В душе боролись две силы. Одна призывала уйти на Тропу и перебраться в другое городище. Вторая хранила упрямое молчание и просто вела за собой. Дух затих и постарался стать незаметным, слился с темнотой. Тотчас услышал знакомые шаркающие шаги, надсадный хрип. Дернулась железная крышка люка, с грохотом отворилась. Из дыры показалось худощавое лицо колдуна, козлиная борода.

Мистик вылез на крышу, развернулся и запустил руку в темный проем. Слегка поднатужился и выудил обмякшее тело Александра. Небрежно схватил за запястье и оттащил немного в сторону.

Парень выглядел неважно. Домовой разглядел бледное лицо и черные круги под глазами. Одежда в следах побелки, грязи. На ногах и руках мелкие царапины, кровоподтеки. Колдун не церемонился, когда тащил по лестнице. И сейчас… Мистик с удивительной для человека его сложения силой схватил Александра, встряхнул как тряпичную куклу. Перевернул на спину и рванул рубашку. Ткань затрещала по швам, разлезлась. Обнажилась бледная кожа, мускулистая грудь и выпирающие ребра.

– Ну что, молодой человек? – пробормотал Платон и потер ладони в предвкушении. – Не будем откладывать. А то вдруг помешают?..

Платон пошарил в карманах и вытащил небольшой перочинный ножик. Провел острием по груди парня, нарисовал небольшую пентаграмму, вырезал магические символы. Дождавшись, когда из надрезов выступит кровь, положил посередине фигуры небольшой плоский камешек. Стал делать пассы руками, бормотать заклинания. Голос, сначала тихий и невнятный, постепенно окреп, приобрел повелевающие нотки. Возвысился и загремел подобно горному обвалу, взлетел вверх, к мертвому небу. Глаза колдуна полыхнули багровым. Узловатые пальцы засветились, с ногтей брызнули шипящие алые искры. Упали на кожу парня, превратились в маленьких червей и вонзились в грудь.

Домовой вжался в крышу и задрожал от страха. Елистрат ощущал колдовство, видел, что творил колдун. Мистик деловито и буднично проводил один из забытых вампирских ритуалов. Цель понятна – поглотить силу парня, а результат… Сашка умрет, если не оборвать колдовство. Но как? Маленький Дух не способен навредить человеку, тем более чародею. Домовой заскрипел зубами от бессилия. Тихо отполз в сторону, вновь юркнул в вентиляционную шахту. Надо найти помощь, призвать хоть кого-нибудь!..