"Россия в войне 1941-1945" - читать интересную книгу автора (Верт Александр)

Глава VI. Курская битва

В феврале, после Сталинграда, Гитлер заявил, что немецкая армия должна «наверстать летом то, что было упущено зимой». Сделать это было нелегко, так как немцы и их союзники потеряли более полумиллиона, может быть, даже 700 тыс. человек. Как видно из немецких источников, несмотря на проведенную в Германии «тотальную мобилизацию», восполнить к началу летних боев можно было лишь примерно половину этих потерь. Престиж Гитлера сильно пострадал в связи с поражением в Сталинграде, и то, что немцы снова заняли Харьков, делу не помогло.

Разгром немцев в Северной Африке и близкая перспектива вторжения союзников в Италию, политические последствия которого было трудно (или, вернее, очень легко) предугадать, - все это только усиливало замешательство, в котором находился Гитлер. Теперь вряд ли можно было рассчитывать на выигрыш войны в России. Однако Гитлеру крайне нужна была эффектная победа - что-нибудь вроде победы Красной Армии под Сталинградом. Курский выступ между Орлом на севере и Белгородом на юге (выступ, который советские войска заняли прошлой зимой) представлялся самым подходящим местом для нанесения сенсационного поражения русским.

Советское командование рассматривало Курский выступ как плацдарм для развития наступления с задачей освобождения Орловской и Брянской областей на северо-западе и Украины на юго-западе. Здесь оно сосредоточило колоссальные силы. Начиная с марта русские укрепляли выступ, вырыв тысячи километров окопов, соорудив тысячи огневых точек и т.д. Глубина обороны по северному, западному и южному краям выступа достигала 100 км.

По немецким источникам, весной 1943 г. Гитлер был намерен из политических, так же как и экономических, соображений удерживать фронт от Финского залива до Азовского моря и нанести сокрушительное поражение Красной Армии своей операцией «Цитадель» в Курском выступе. Окружение крупных советских сил в этом районе, думал он, приведет к серьезному изменению всей стратегической обстановки в пользу немцев и может даже сделать возможным новое наступление на Москву.

Теперь немцы пишут по этому поводу следующее: «Курский выступ представлялся особенно подходящим местом для нанесения такого удара. В результате одновременного наступления немецких войск с севера и юга окажется отрезанной мощная группировка русских войск. Надеялись также разгромить и те оперативные резервы, которые противник введет в бой. Кроме того, ликвидация этого выступа значительно укоротит линию фронта… Правда, кое-кто даже тогда утверждал, что противник ожидает наступления немцев именно в этом районе и… что поэтому есть опасность потерять больше своих сил, чем нанести потерь русским… Однако переубедить Гитлера было невозможно, и он считал, что операция «Цитадель» увенчается успехом, если предпринять ее в скором времени»[175].

Однако начало операции задерживалось в связи с неблагоприятными условиями местности, а также в связи с тем, что немецкие дивизии медленно получали пополнения. В этих условиях генерал Модель, командовавший немецкими войсками к северу от выступа, заявил, что операция не может быть успешной, если не будут получены сильные подкрепления танков новых образцов, превосходящих по своим боевым качествам лучшие советские машины. Поэтому наступление вновь было отложено до середины июня, а тем временем массы новых танков «тигр» и «пантера» и самоходных орудий «фердинанд» спешно подвозились на фронт прямо с военных заводов Германии. Но потом у немцев возникли новые колебания и задержки, вызванные в числе других причин опасениями Гитлера, что Италия вот-вот выйдет из войны. Убедившись, что Муссолини не собирается сдаваться, Гитлер решил придерживаться первоначального плана. Победа под Курском, заявил он, поразит воображение всего мира.

Тем временем Советское Верховное Главнокомандование не теряло времени зря. Ничто не могло устроить его в большей мере, чем намерение немцев нанести удар в том месте, где Красная Армия была сильнее всего. О сосредоточении советской боевой техники в районе основных боев можно судить по тому факту, что менее чем за три месяца из тыла в район Курского выступа было доставлено около 500 тыс. вагонов военных грузов всех видов.

Немцы сосредоточили вокруг выступа 2 тыс. танков (по советским данным - более 3 тыс.), из них более половины - на южном участке, где командовал генерал Гот, и около 2 тыс. самолетов.

Филиппи и Гейм пишут:

«При таком массовом сосредоточении немецких войск Гитлер ожидал сражения с большой уверенностью в победе. Он не сомневался, что северная и южная ударные группировки прорвут оборону русских и замкнут кольцо окружения восточнее Курска. Однако вопреки ожиданиям понадобилось очень мало времени, чтобы убедиться, что наступление провалилось, хотя наши войска напрягали силы до предела. Наши атакующие части глубоко вклинились в оборону русских, но несли очень тяжелые потери, а 7 июля русские бросили в бой еще большее количество тяжелых танков. Немецкая 4-я танковая армия вела особенно тяжелые бои. Максимум, на что она могла надеяться, - это не быть отброшенной назад. Возникли серьезные сомнения относительно исхода операции «Цитадель». Тем не менее 10 июля Гитлер приказал продолжать наступление. В этот день западные союзники высадились в Сицилии, и «курская победа» была нужна ему больше, чем когда-либо.

В действительности после первоначальных тактических успехов в Курской битве уже давно наступила пауза, а 12 июля русское командование неожиданно нанесло удар в направлении Орла - в тыл 9-й немецкой армии (северный край Курского выступа)…, 13 июля Гитлер неохотно отдал приказ прекратить операцию «Цитадель». Это решение было стимулировано также тем фактом, что итальянцы не сумели защитить Сицилию и вырисовывалась необходимость послать в Италию немецкие подкрепления»[176].

За четыре дня немцам удалось лишь кое-где и неглубоко вклиниться в Курский выступ - на севере примерно на 16 км по фронту шириной 20 км и на юге примерно на 50 км по фронту той же ширины. Около 150 км разделяли наступавшие навстречу друг другу немецкие войска, когда битва замерла.

Почти все танковые части немцев были потрепаны настолько, что восстановить их силы было невозможно. В конце концов немцы потеряли инициативу и ее перехватила Красная Армия.

Несмотря на то что Красная Армия также понесла тяжелые потери в битве под Курском, советское командование все же смогло начать летнее наступление на очень широком фронте и превосходящими силами.

В Москве наступила огромная напряженность, когда стало известно, что немцы начали наступление. Новость эта содержалась в проникнутой духом патриотизма статье, опубликованной в «Красной звезде»:

«Наши отцы и деды немалым жертвовали для спасения своей России, своей Родины-матери. Народ наш никогда не забудет Минина и Пожарского, Суворова и Кутузова, русских партизан времен Отечественной войны 1812 года. Мы гордимся тем, что в наших жилах течет кровь наших славных предков, мы никогда не отстанем от них».

В самом сердце России, на родине Тургенева, шла современная Куликовская битва, от исхода которой так много зависело.

В первый же день битвы стали ясны два немаловажных факта: то, что Германия бросила в бой огромные силы, и то, что эти силы несут невиданные по масштабам потери, не достигая при этом успеха. В сводке за первый день сражения говорилось:

«С утра 5 июля наши войска на орловско-курском и белгородском направлениях вели упорные бои с перешедшими в наступление крупными силами пехоты и танков противника, поддержанных большим количеством авиации. Все атаки противника отбиты с большими для него потерями, и лишь в отдельных местах небольшим отрядам немцев удалось незначительно вклиниться в нашу оборону. По предварительным данным, нашими войсками на орловско-курском и белгородском направлениях за день боев подбито и уничтожено 586 немецких танков, сбито 203 самолета противника. Бои продолжаются».

Мысли всех людей в стране были прикованы к цифре 586 уничтоженных танков противника - даже похожих на это результатов за один день никогда раньше не было. Впечатление было примерно таким же, какое в Лондоне, в разгар битвы за Англию, произвело сообщение о том, что за один день сбито 280 немецких самолетов.

В сводке за 6 июля снова говорилось, что советские войска немного отошли, а потери немцев составили 433 танка и 111 самолетов. 7 июля немцы потеряли еще 520 танков и 111 самолетов, а 8 июля советские войска уже наносили контрудары и сообщалось, что немцы потеряли за этот день 304 танка и 161 самолет.

К 9 июля, после четырех напряженных дней, тревога кончилась. Правда, она ослабла уже после сообщения о 586 уничтоженных немецких танках. «Тигры горят» - под таким заголовком было напечатано одно сообщение с фронта. Стали появляться заявления потрясенных немцев о «такой кровавой бойне, какой никогда раньше немецкие войска не видывали».

Вот что сообщил немецкий капрал, захваченный в районе Белгорода: «Наш медперсонал не успевал оказывать помощь всем раненым. Один санитар сказал мне, что медпункт похож на бойню».

В советской сводке за. 15 июля сообщалось о начале контрнаступления на Орел[177] и указывалось, что за три дня после прорыва на ряде участков орловского клина советские войска продвинулись на 25-50 км.

В приказе Сталина от 24 июля генералам Рокоссовскому, Ватутину и Попову было объявлено о «полной ликвидации летнего наступления немцев» и возвращении всей территории, занятой немцами после 5 июля. В приказе говорилось, что под Орлом, Курском и Белгородом немцы сосредоточили в общей сложности 37 дивизий - 17 танковых, 2 механизированные и 18 пехотных, но они не застигли русских врасплох и их планы прорыва к Курску потерпели полный крах. Раз и навсегда было покончено с легендой о том, что немцы летом всегда наступают. Потери немцев исчислялись в следующих размерах: 70 тыс. человек убитыми, 2900 танков, 195 самоходных орудий, 844 полевых орудия, 1392 самолета и 5 тыс. автомашин.

Во всех сообщениях с фронта подчеркивалась та необычайная уверенность, с какой действовали советские войска в этой битве. Несомненно, некоторые из приведенных цифр были преувеличены. Но даже если немцы потеряли не 3 тыс., а 2 тыс. танков (после войны немцы признали, что их танковые войска под Курском были просто стерты в порошок), это тоже было достаточно хорошим результатом. Если немцы потеряли 70 тыс. убитыми в Курской битве, то понятно, что и советские войска также должны были понести тяжелые потери. В сообщениях приводились примеры исключительного мужества и стойкости русских. Например, солдаты оставались в окопах, пропуская над головой тяжелые немецкие танки, и затем стреляли по ним сзади.

По имеющимся оценкам, в Курской битве участвовало с обеих сторон около 6 тыс. танков и 4 тыс. самолетов. Это была такая гигантская бойня на небольшой территории, страшнее которой еще не было. Когда через несколько недель я ехал по прекрасной земле Украины от Волчанска на Валуйки и дальше на Белгород и Харьков, то видел, что район к северу от Белгорода и Харькова (где немцы проникли примерно на 50 км в пределы Курского выступа) превратился в мрачную пустыню - даже все деревья и кусты здесь были сметены артиллерийским огнем. Поле боя все еще было усеяно сотнями сгоревших танков и разбитых самолетов, и даже за несколько километров отсюда в воздухе стоял смрад от тысяч полузарытых трупов.

Однако для тех в СССР, кто выжил, это были замечательные дни. 5 августа, после специального заявления Сталина об освобождении Орла и Белгорода, начался период, который можно назвать эрой победных салютов.

Диктор московского радио Левитан своим глубоким голосом впервые зачитал слова приказа Верховного Главнокомандующего, которые в последующие два года звучали для советских людей как приятная и знакомая мелодия:

«Сегодня, 5 августа, войска Брянского фронта при содействии с флангов войск Западного и Центрального фронтов в результате ожесточенных боев овладели городом Орел.

Сегодня же войска Степного и Воронежского фронтов сломили сопротивление противника и овладели городом Белгород…»

После того как были названы части, первыми ворвавшиеся в эти два города, было сказано, что впредь они будут именоваться «орловскими» и «белгородскими»; далее диктор впервые объявил:

«Сегодня, 5 августа, в 24 часа столица нашей Родины - Москва будет салютовать нашим доблестным войскам, освободившим Орел и Белгород, двадцатью артиллерийскими залпами из 120 орудий… Объявляю благодарность всем… войскам, участвовавшим в операциях по освобождению Орла и Белгорода. Вечная слава героям, павшим в борьбе за свободу нашей Родины. Смерть немецким оккупантам!»

Эти формулировки с незначительными вариациями стали текстом, который миллионы радиослушателей еще более трехсот раз услышали до окончательной победы над Германией и Японией. Да, началась эра салютов победы.

На следующий день, 6 августа, сводка сообщила, что войска, взявшие Орел, преследуют противника в западном направлении, захватили Кромы и 70 других населенных пунктов и что на юге успешно развивается широкое наступление в направлении на Харьков.

Решение отметить победу под Курском первым салютом и фейерверком было принято отнюдь не случайно. Советское командование знало, что, выиграв Курскую битву, СССР фактически выиграл войну.

Такой же точки зрения придерживаются немецкие историки в послевоенный период. Так, Вальтер Гёрлиц считает, что Сталинград был поворотным пунктом войны на Востоке в политико-психологическом плане, а поражение немцев под Курском и Белгородом - поворотным пунктом с чисто военной стороны[178].