"Исполнение желаний" - читать интересную книгу автора (Казанцева Марина Николаевна)

Глава 9. Избушка в лесу

— И пропадали-то только сутки. — бурчал Костян. — А уж сразу из лагеря долой.

— Ну, заблудились, — наступал на Катю Федюня. — Ну, сами напугались! Так ведь вернулись!

— Вы вот моей мамане объясните, что потеряли мальчика в снегу. Вот тогда узнаете, шо такое материнская любовь! — пообещал Костян. — Хорошо, если получите год условно. А то и вовсе усих вас найдут весной в сугробе.

— А ко мне вообще не знаю, чего лезут! — удивлялся Лён. — Пьяный! Сказать такое! Да я вам в трубочку дышал?!

Переполох замяли. И то правда — все живы, все здоровы. Катя поступилась принципиальностью и не стала стучать на эту троицу. А то придётся признаваться руководству, что в её отряде бегают ночами в лес и тайно распивают водку под сосной. Тогда она премии не получит от заводских шефов.

В отряде истории про ночное блуждание под ёлками особенно не верили. Склонялись к версии, что Чугунков попёрся в гости к бабе, а Лёнька и Бубно — подглядывать за ним. Косицыну там по малолетству дали по лбу, чтоб не путался, а Бубен обкурился дури и не нашёл дорогу.

Вся троица ни от чего не отпиралась, но приводить подробности отказывалась. И всё-таки кто-то что-то подозревал. Например, Миняшин Вовка утверждал, что видел собственными глазами, как эта троица просто испарилась из кресел.

— Ну и что? — спокойно возразил Костян. — Вот у нас у школе говорящий кот-мутант был. Так никто ж не удивлялся. То ли ещё теперь бывает.

Всё сказанное было верно. Но, всё-таки вся троица ощущала к себе нездоровый интерес. За ними явно подглядывали и шушукались. Теперь Костян и Федюня понимали, какие сложности испытывал Лёнька, пропадая по два месяца на Селембрис. То-то удивлялись, что так быстро отрастил волосы! Вот и Костяна подловили.

— А что это у тебя так быстро волосы отрасли за один день? — ехидно поинтересовался всё тот же Миняшин.

— Дитя моё, — сосредоточенно отвечал Костян, — всё это обнаковенные геопатогенные зоны. Мы как раз попали в них. И закружил же нас леший! Насилу оторвались и ушли.

— А почему так загорели? — не унимался вредный Миняшин.

— Да говорят же тебе: солнечная радиация. — терпеливо объяснял дурачку Федюня. — Ты зря стоишь рядом. Я разряжаю батарейки у часов.

Через два дня им стало скучно. Костян с Федюней сидели в беседке и о чём-то оживлённо говорили. Стоило кому-то подойти и удивиться столь странной дружбе идейных врагов, как они тут же замолкали и начинали зевать по сторонам. Это была болезнь и называлась она Селембрис.

— То-то он две недели ходил, как обалделый. — вспоминали они. Было это в октябре.

Этой ночью они не спали. Не сговариваясь, тайком наблюдали за Лёном. Тот с беспечным видом завернулся в одеяло и вскоре спокойно задышал. В палате было тихо. Федюн уже почти заснул, и тут вдруг слабо засветилась фиолетовым светом кровать Косицына. Костян тут же приподнялся на локте и уставился на плоско лежащее одеяло. И Федюн тоже — сон покинул его. Они переглянулись. Зачем Косицын отправился на Селембрис?

— Он не всегда контролирует это. — шепнул Федюн.

Тогда в палате поднялась третья тень.

— Ага! — зловредно зашептал Миняшин. — Я же говорил! Вы что-то знаете.

Оба моментально упали на подушки и притворились спящими.

— Я сейчас пойду и всё расскажу вожатой Кате. — прошептал, нагнувшись над ухом Костяна Вовчик.

Чугун забрендел во сне губами, перевернулся на спину и нечаянно выставил вверх кулак. Вовчик отшатнулся и стал раздумывать.

Ну, положим, явится он, разбудит вожатых. И станет говорить, что Косицын опять исчез, причём прямо из кровати. Катя пока оденется, пока притащится, а тот у же на месте — просто в туалет ходил.

«А, может, я спал и мне привиделось?» — думал Вовчик. Бывает же так, думаешь, что глаз не сомкнул, а пары часов как не бывало.

— Лён… — позвал тихий голос.

Сон поглощал его, и Лёнька не откликнулся. Слегка прижатый, словно из-под подушки, вибрирующий звук то наваливался на голову, то снова отступал. Под веками кружили, вспыхивали, разлетались множество Вселенных. Покровы сна расползались и Лён проваливался сквозь них, как сквозь мягкие чёрные подушки. Слои нереальности пропускали его, едва он прикасался к ним щекой. И вот расползся, словно туча, последний слой. Лён вылетел в свободное пространство. Тьма небес щедро сдобрена, как солью, миллиардами миллиардов звёзд. Алмазная пыль текла по небесам. Небеса вращались. Он вдохнул прохладный воздух, засмеялся, расправил крылья и взлетел. Чёрный шёлк шуршал по обе стороны от его плеч. Его крылья великолепны.

— Лён… — снова тихо позвал голос.

Он прислушался. И замер в прозрачном, сияющем, как кристалл, воздухе.

— Лён, ты нам нужен… — слабо позвал голос.

Кто это?

— Лён, выйди в реальность. — попросил голос. Но, Лён не знал, как это сделать.

— Кто со мною говорит?

— Это я, волшебница.

— Брунгильда?

Он огляделся. В необозримой дали неба не видно ни одного живого существа. Он взглянул на землю. Её скрывали клубящиеся, тёмные облака.

— Лён, ты спишь, но ты по-прежнему в своём мире. Я обращаюсь к тебе через твой сон. Представь себе, что ты поднимаешься с постели и выходишь через окно на улицу. Сделай это.

Лён представил себе, как он спит в палате. Тотчас небо скрылось, облака растаяли, звёзды все исчезли. И увидел самого себя. Он спит на кровати. И ещё он видел, что трое в палате так и не спят. Костян и Федюня караулили его, а Вовка Миняшин караулил их. Лён сосредоточился на своём теле. Тело встало и направилось к окну. Тогда он вплыл в него. Ноги легко оторвались от пола. Он всплыл и коснулся босыми ступнями подоконника. Дерево было чуть прохладным. Лён прошёл сквозь стекло и выпрыгнул на улицу, в снег под окном. Холода не ощущалось.

За ночь нападал новый слой снега — он лежал пушистым покрывалом и блестел под неярким светом ночных ламп. Лён обернулся по сторонам.

— Я здесь. — сказал лёгкий голос.

Из тени вышла тень. Знакомый плащ с капюшоном, знакомое лицо — это она, Брунгильда. И сейчас в том виде, какой имела в Кудовае, на ярмарке волшебников. Но, полупрозрачна, как лунный конь. Только тот из серебристого света, а волшебница — из синего.

— Это лишь образ. — произнесла она. — Я нахожусь на Селембрис, а с тобой говорю через твой сон. Лён, ты нам нужен.

— Да, Брунгильда, говори. — поспешил сказать он и направился к ней.

— Не здесь. Тебя видно. — остановила его валькирия. — Здесь неподалёку я приготовила место, где можно поговорить. Иди к той поляне, где был костёр. Там, меж елей увидишь огонёк. Ступай к нему. Я буду ждать.

Она растаяла.

Лён торопливо направился к поляне. Холода по прежнему не ощущалось. И неудивительно, ведь он спит в тёплой палате.

Пустынная поляна была по-ночному таинственна. Ни следа человеческого присутствия. Кострище засыпано снегом. Ели дремлют под снежными шубами. Высокие сугробы наметены по краям поляны, отчего она выглядит, как чаша — большая белая сияющая чаша. И сыпет тихий ровный снег.

Лён чувствовал себя так спокойно, как может чувствовать себя человек, спокойно спящий в тёплой комнате под тёплым одеялом. И в то же время собран и внимателен. Он посмотрел на себя. Увидел незнакомую одежду: похоже на черный свитер и брюки. А вот ноги по-прежнему босые. Очевидно, волшебница позаботилась, чтобы он не чувствовал себя неудобно, появившись перед ней неодетым. Эти детали мало его занимали, и Лён двинулся вдоль елей, ища в промежутках между тёмными недвижными деревьями обещанный Фифендрой огонёк.

Сверкнула искорка, и он уверенно ступил в глубокий снег меж елями. Огонёк мелькал. Лён шёл за ним. И вот открылась маленькая полянка, а на краю полянки, под склонённою сосною приютилась рубленая избушка с высоким гребнем. Она была похожа на игрушечную, но в маленьком окошке светился тёплый огонёк. Дверную ручку заменял простой сучок. Как хорошо было в дубе у Фифендры — тёплый запах древесины, цветное рядно и светлячки на стенах!

Она ждала его внутри. За маленьким неуклюжим толстоногим столиком у окна стояли две такие же неуклюжие трёхногие табуретки. Словно в сказке. Лён улыбнулся и шагнул, пригнув голову, под косяк.

Внутри было тепло. Он уселся на вторую табуретку. На столе стояли стаканы с чаем — в подстаканниках, в каких раньше подавали чай в поездах.

— Я не стала устраивать церемониальный выход. — тоже улыбаясь, ответила Фифендра на его немой вопрос.

Он кивнул. Лён и раньше замечал, что волшебница предпочитает очень скромный быт. Тем не менее, здесь было так же сказочно, как и в её лесном жилище, в дубе. Это Гонда немедленно стал бы обставляться самоварами и ковриками.

— Нас никто тут не потревожит и мы можем поговорить, как старые друзья. — неторопливо начала Брунгильда.

Волшебница рассказывала. А он слушал.

После победы над Лембистором на время восстановился покой и мир. Пострадавшие города медленно восстанавливались от потрясения. Некоторые люди так и не вернулись из своих убежищ. Повсюду шли охоты на вурдалаков. Их уничтожали тем средством, что придумал Гонда. А кого могли, спасали. Но, её всё время тревожил мир Сидмур. Волшебники хотели бы войти и посмотреть, что там происходит, только опасались, что если хоть на мгновение снять заклятие, лимб прорвётся. Сидмур так и оставался болезнью в теле Селембрис. Потом Фифендру отвлекли иные события.

Сначала ничего нельзя было понять. Откуда-то шли слухи. Кого-то где-то что-то беспокоило. Люди снова стали уходить с мест. И пронеслась весть о драконе. В Селембрис и ранее хватало чудовищ. Обыкновенные полозы, чудовищные василиски, многоголовые чудовища, пожирающие людей — всё это и раньше было в волшебной стране. Так же, как и рыцари, побеждающие их. Это же место подвигов, страна грёз, живая сказка — мир Селембрис. После победы над Сидмуром настала долгая весна и далее не менее долгое лето. Но, вместе с этим стали расширяться торфяные болота. Вода перестала уходить в землю. А в других местах наоборот — вдруг стали высыхать озёра и даже реки. Этой весной на Кудовае встретились волшебники и заговорили уже открыто о вторжении в Селембрис чуждой реальности.

— Сначала я думала, что произошло пересечение с вашим миром. Ведь где, как у вас столь много пустынь? Но, я ошиблась. Тогда мы решили с Магирусом проникнуть в ворота Сидмура и посмотреть, что там. Мы приподняли защитную завесу лишь на одну ладонь и, обратившись в ласточек, проникли в мёртвый мир.

Лён затаил дыхание.

— Сидмура не было.

— А что же было?!

— Не было ничего. Лимб разъёл его, как кислота металл. Он выедал его и опускался всё ниже и испарял даже почву под ним. Теперь там непонятная дыра. Где-то далеко внизу вздыхает лимб, но и его не видно.

— Но, тогда он должен проесть Селембрис насквозь.

— Лён, Селембрис не планета. У неё нет обратной стороны. У неё нет измерений. Поэтому у нас немеряны версты. На ней даже время течёт по-разному. Поэтому у нас нет ни часов, ни недель, ни месяцев. Годы условны. У нас даже сезоны могут меняться произвольно.

Лён этого не знал. Ему никогда не приходило в голову, что мир, имеющий притяжение, может не быть планетой.

— Плоская земля?! — потрясённо произнёс он.

— Неограниченность. — спокойно ответила волшебница.

— Но, как же это укладывается в физическую картину Вселенной?!

— Но, у Вселенной есть и другие измерения. Она бесконечномерна. Есть миры и надмиры. И даже сверхмиры. Понять всё это можно только оказавшись в Дивояре. А Дивояр блуждает меж пространствами. Давай поговорим о том, что близко. Я полагаю, что лимб проник в Селембрис с изнанки. И я не знаю, что это такое.

— Тогда чем же я могу помочь?!

— Против демонов лимба действенна лишь дивоярская сталь. Такая сталь есть только у тебя.

— Брунгильда! — испуганно сказал Лён. — У меня нет дивоярской стали!

Она отшатнулась.

— Этого не может быть! Гомер подарил тебе её, а он очень древний дивоярец.

— То есть у меня её сейчас нет! Она спрятана дома. Я же не собирался проникать в Селембрис отсюда! Да и как? На виду у всей палаты?!

— Зачем же проник?

— Я не понимаю, как. Это случилось даже не ночью. Я не думал, что засну у костра на виду у всех. И никто при этом ничего не заметил.

— Я слышала об этом. Я только не знаю, кто были эти двое с тобой.

— Мои одноклассники. Я случайно прихватил их с собой. Они просто прислонились ко мне.

— Никогда больше не делай так, Лён. Это опасно. Ты мог бы никогда больше не вернуть их на Землю.

Он испугался. Что такое? И узнал, что были случаи, когда избранники Селембрис, такие же, как и Лён, проносили с собой людей. Но, тут есть тонкость. Пронести без вреда можно только спящего человека. Если ты прихватишь кого-либо во время бодрствования, то он утратит память о своей земной жизни. Он станет частью этой страны. Простым жителем этого мира. Только дивоярцы могут путешествовать меж миров самостоятельно. Они могут брать с собой гостей. Но, требуется быть осторожным. А как ты будешь осторожен, когда спишь?

— Мне осталась ещё неделя, и я попаду домой. Я больше не выйду из дома без иголки. Даже спать буду с ней. — пообещал Лён.

— Хорошо. Пока не проникай в наш мир. Я буду через неделю ждать тебя у Гонды.

Лён вышел под звёзды. Оглянулся. Избушки больше не было. Поднялся несильный ветерок, он перемётывал лёгкие покровы молодого снега. Лён пошёл через полянку к лагерю. Ступни по-прежнему не мёрзли, но всё ощущали. Под ногами был лёд. Ветерок осторожно сдувал с него воздушные снежинки.

Небольшое лесное озерцо. Круглое, как тарелка. «Наверно, оно насквозь промёрзло.»

Лёд был тёмен, как экран неработающего телевизора. В толще льда вмёрзла рыбка. Выпуклый блестящий бок — наверное, карасик. Это было удивительное зрелище. Лён хотел идти, но увидел нечто. Недалеко от гладкой поверхности висел в прозрачном льду перстень. Камень повёрнут вниз. Лён машинально протянул руку и удивился. Пальцы прошли сквозь лёд. И средний палец вошёл в кольцо.

На рассвете Костян проснулся и стал терпеливо ждать, когда на койку у окна вернётся её обитатель. Так интересно было видеть, как возвращаются из волшебной страны.

Костян всё продумал. Была причина, чтобы ещё раз отправиться в Селембрис: надо разорить змеюкино гнездо. Пусть князь знает, что герои родятся не только в княжеских палатах. Он устал ждать и задремал. Потом проснулся и в испуге глянул на кровать. Не успел?!

Кровать пустовала. Чугун продолжал ждать, а потом забеспокоился. Коса говорил, что возвращается всегда на рассвете. Костик встал, обеспокоенный. Выглянул в окно.

В коридоре началась утренняя беготня. В дверь забарабанили.

— Вставайте, лежебоки! — крикнула вожатая Катя.

Костян торопливо одевался. Выбежал наружу без шапки.

От окна шла цепочка глубоких следов и далее выходила на свежезасыпанную ночным снегопадом дорожку. Это были следы босых ног.

Он не вернулся.