"Не повод для войны" - читать интересную книгу автора (Горшкова Яна)

Глава 2

Рамборг Лиэссат, княжна Вереска Рэир

Элтайнитский детеныш оказался девочкой. Этот факт отчего-то вызвал у нас четверых приступ нервного смеха — от усталости, должно быть, не иначе. Учитывая элтайнитские законы престолонаследия, это и в самом деле было смешно. Нашим дорогим властителям придется проявить поистине неэльфийскую изворотливость, чтоб посадить на трон Элтайна мало того, что незаконнорожденную, из побочной ветви, да еще и девицу! Впрочем, зачем загадывать — до совершеннолетия этой малышки пройдет еще лет пятнадцать, может, к тому времени и королевства никакого не будет, как знать? А уж если за дело берутся такие мастера политической интриги, как Главы Великих Домов… Ну и что, если корону Элтайна примерит не эта девочка, а ее правнук, например? Нам торопиться особенно некуда. В любом случае, детенышу повезло. Неважно, королевской она крови или же нет, — в Вэннэлэ этот приемыш получит все, что способен дать ребенку наш народ, столь неравнодушный к детям. Лично мне, когда я вытаскивала королевского пащенка из затерянного в глуши тайного поместья, было, в общем-то, плевать на политические игры и комбинации. Меня послали за ребенком — я его забрала. В отношении детенышей винлэс бывают сентиментальны до смешного. Впрочем, чего еще ждать от народа, которым правят женщины? Древний и властный инстинкт — тащить в свою нору все слабое, беспомощное и пищащее… Сколько раз я сама уже испытала на себе его силу? Усыновить гоблинёнка! До такого еще ни одна сидха не доходила, тут я переплюнула всех.

Гоблинёнок. Проклятье! Я даже не рассмотрела его толком, спихнула на руки Кирт и умчалась, не удосужившись даже дать ему имя! И кто я после этого? Это же не щенок и не котенок… Проклятье. И у меня вновь нет времени даже на то, чтоб завернуть в земли Дома Звезд и проверить, как там ему живется.

Решено. На обратном пути из столицы сделаю крюк и заеду в Озерную усадьбу, хотя бы для того, чтоб наречь имя моему приемышу. Все равно я не представляю себе, что с ним делать! Детей, особенно маленьких, я предпочитаю умиленно любить на расстоянии. Хорошо хоть элтайнитскую девочку нам не пришлось везти с собой! Я бы точно спятила, если б взяла к себе в седло трехлетнего ребенка! Что уж говорить о моих спутниках? Воину-сидхэ не пристало заниматься детьми, если только это не жизненно важно.

Я отбросила со лба назойливо лезущую в глаза прядь и, приподнявшись в стременах, оглянулась на моих эльфов. Флайн всю дорогу мечтательно щурил карие очи, не иначе, героическую песнь сочинял. Интересно, во что мне обойдется не упоминание меня в очередном творении рыжего? Одним кувшином точно не откуплюсь, придется организовать набег на матушкины погреба, когда мы окажемся дома. Дома… Я еду домой. Ха! Как странно звучит! С каких это пор Тир?на? Вэаннэ стал мне домом? Моя столица, сердце моей страны… Да, она прекрасна, и я готова отдать всю свою кровь по капле за этот город, но — дом? Шатер в военном лагере, спальник у бивачного костра или комната в башне приграничной заставы — все это и еще сотня мест, где я ощущала себя дома… Мой дом — не стены Сердца Леса и даже не волшебные рощи его, и не величественный Дом Княгини. Мой дом — это те, кто живет в моем сердце, те, в чьих сердцах живу я…

Впрочем, возможно, ненаследной княжне Вереска уже пора обзавестись собственным поместьем?

Я вздохнула и отринула эту мысль. Когда-нибудь, но не теперь. Тогда я поучусь домовитости и спокойствию у той же лэн Ириэн, а может, еще и пару десятков ее знаменитых строителей выпрошу? А умение обустроить себе логово стоит перенимать у Кэрвеса. Молодой князь Звезд знает толк в уюте.

Кэр ехал не быстро — берег простреленную руку и бедро, которое ссадил о камни во время переправы через Лиэ? Вэлл. Он получил эти раны в облике сиэ, во время своего прорыва через границу — и молчал о подробностях. Его право. Он дошел и остался жив — вот что главное. Мне, например, тоже не слишком хочется вспоминать о последних часах обороны нашего амбара — есть вещи, которые лучше вообще не помнить. Краткий и сухой доклад, несколько листов отчета — и никаких подробностей! Они все равно придут потом во снах, и никуда не деться от этого проклятого свойства нашей памяти…

Я придержала лошадь, чтоб Кэр смог поравняться со мной. Надоело ехать молча, почему бы не поговорить о том, что занимает меня больше всего сейчас?

— Ты уже не хмуришься, — отметил Кэрвес. — Успокоилась?

— Отчасти, — я пожала плечами. — Княгиня моя мать продала лучшего мужчину нашего Дома муирэн… Что ж, прекрасно! Вопрос цены — единственное, что меня теперь заботит. Надеюсь, мать не продешевила.

— Сколько яда, Кайти, — улыбнулся он. — Если так пойдет и дальше, скоро ты начнешь им плеваться.

— Уже! — фыркнула я. — Да, да, я все еще злюсь! Ну, а если серьезно? Как думаешь, сколько мы смогли выручить за руку, сердце и прочие достоинства моего брата?

— Выход к морю? — предположил Кэр. — Пожалуй, это единственное, что приходит в голову… Или, возможно, военный союз?

— Да мы, вроде бы, и предыдущий договор не разрывали, — я хмыкнула. — Выход к морю, говоришь… Возможно…

— Не гадай, — мой друг фыркнул. — Через восемь дней ты узнаешь все сама

— Через десять.

— Хм? — Кэр выгнул бровь в немом вопросе.

— А куда мне спешить? — пояснила я. — Все уже случилось, так что не вижу повода загонять коней. Да и нам не помешает небольшой отдых, как тебе думается?

— Мне думается, — Кэрвес хитро прищурился, — что есть еще одна причина, по которой ты не спешишь покидать земли Рассвета.

— Кэр, а что, если я тебя сейчас побью? — хмуро осведомилась я.

Сидхэ хохотнул:

— Давай! Попробуй, Кайти, это забавно будет!

— Правда?

— Истинная! Не побьешь. Во-первых, я ранен, — Звездный состроил жалостливую гримаску, — а во-вторых…

— Ну?

— … мне казалось, что это я выигрываю у тебя три схватки из пяти! Или нет? Все-таки четыре?

— Выздоравливай — и проверим, — я фыркнула и отвернулась.

Кэр рассмеялся, на лету подхватил желтый лист, падавший с клена, и засунул его мне за ухо.

— Кошка! — сидхэ подмигнул мне и добавил: — Кошка истеричная. Почему мы до сих пор не договорились придушить тебя всем скопом, а?

— Пёс! — огрызнулась я и, чуть подумав, уточнила: — Кобель. Причем наверняка блохастый. Чтоб меня побить, тебе придется сперва расправиться с конкурентами. За очередь передеретесь.

— Промазала! — торжествующе воскликнул Кэр: — Блох я еще пару лет назад вывел!

— Ругаетесь? — с подкупающей надеждой в голосе осведомился Флайн, незаметно догнавший нас: — О, я вас сейчас помирю! Вот, послушайте, только что сочинил…

— Нет! — хором воскликнули мы.

— Ради всех Сил, рыжий, только не сейчас! — взмолился Кэр.

— Мы все равно на скаку не оценим, — попыталась улестить нашего барда я.

— Хм… мы же, вроде бы, шагом едем? — Флайн подозрительно на нас покосился. — Издеваетесь, да? Конечно, где вам, тупым твердолобым воякам, понять тонкую мятежную душу истинного творца…

— Знаете, о благороднорожденные собратья мои, — задумчиво изрекла я, наблюдая, как Кэрвес, сдавленно хрюкая, уворачивается от пинков возмущенного Флайна, — мне все больше кажется, что мы с вами избрали для себя не тот Путь! Каких шутов потерял этот мир! Как бродячим комедиантам, цены бы нам не было…

— Ну, еще не поздно, — резонно возразил Кэр. — Купим фургончик, лошадок посмирнее… Мы с тобой будем показывать номера с животными: Женщина-Кошка…

— … Эльф-на-цепи… — подхватила я, с намеком покосившись на Кэрвеса.

— … Флайна посадим пьески сочинять, — князь Звезд воодушевлялся все больше, — Маэрх с Таэрлином будут нашей охраной, Айэ и Лаэрт станут петь, Эхэль — жонглировать, а Эрил — показывать фокусы…

— А Хэлгэ — метать ножи, — Флайна идея создания бродячего цирка тоже увлекла.

— Угу, — я кивнула, — в нас. Вечереет, братья-воины. Если мне память не изменяет, в полу-харте отсюда будет озеро. Во-он по той тропке… Свернем?

— Я думал, мы заночуем на курьерской станции, — Кэр недоуменно вздернул бровь, — лошадей поменяем, и вообще…

— Да ладно тебе! — Флайн отмахнулся. — Давайте к озеру! Наконец-то нормально выкупаться и выспаться, не выставляя тройной караул на ночь! А еще я вам спою.

— Споешь-споешь, — ласково кивнула я, подавая Кэру некий тайный знак.

Звездный кивнул. Он все понял.

И в самом деле, вина у нас — полные фляги. Если уж не удастся рыжего напоить так, чтоб он петь не смог, так хоть сами напьемся до состояния, когда будет уже все равно, кто и как поет…

Ллаэслин ар Лиах-Эмэ, князь Вереска Лиан

… Она была — само совершенство, зеленоглазая златоволосая муирэ, княжна из дома Серебряных Башен. Тонкая, звенящая, словно тетива боевого лука, со взглядом лукавым и невинным… Мечта, облеченная прекраснейшей плотью. Изысканная женщина, чьи руки никогда в жизни не знали меча. Разве возможно было для него, из века в век видевшего только войну, кровь и гибель, встретить такую женщину? Истинная сидха с отблеском звезд во взоре. Нежнейший шелк и золото волос, изумруд взгляда, золотые колокольчики — ее смех…

Связать себя с одной из воительниц винлэс сидхэ? Зачем? Что проку в браслете женщины, которая все равно любому из мужчин предпочтет — меч? Или власть, что не лучше? С гордыми воительницами, облаченными в сталь и кожу, хорошо бок о бок пробираться по каким-нибудь болотам во вражье логово или лететь на вражеский строй в лихой конной атаке… Выпить после боя, посмеяться жестоким и не всегда приличным шуткам — да, это тоже славно. Но возвращаться… возвращаться хочется к другим женщинам, мягким, нежным, чья кожа пахнет цветами, а не оружейным маслом и дымом костров. Возможно, в чем-то сородичи-муирэн правы и женщинам действительно не место в армии? Глядя на Лиадран, он готов был поверить в то, что меч и вправду — мужское оружие…

Лиадран ар Аэтлэр, Серебряное Крыло Белого Корабля… Ее руки и впрямь никогда не касались меча — зачем? Зеленый взор муирэ из Серебряных Башен завораживал, зачаровывал… настолько, что даже Серебряный Волк Ллаэслин забыл напрочь, как еще именовалась его дивная возлюбленная.

Тех, кого в Вэннэлэ звали Каэртэ?с — Знающими, в Маэрэ называли Эн? Синнэт — Созерцатели…

Лиадран ар Аэтлэр Лиан

Это оказалось до смешного просто — очаровать сурового блестящего вояку, князя Вереска Ллаэслина. Гордый воитель, один из лучший военачальников Вэннэлэ, умница и стратег, Ллаэслин на поверку был так трогательно, почти по-детски беззащитен, так открыт и доверчив, что прекрасной гостье из Маэрэ стоило большого труда удержаться от постыдной торопливости. Какие чары, какие зелья — зачем? С рождения окруженный хладнокровными властительными стервами или, еще того лучше, громыхающими сталью воительницами, князь страны, где правили женщины, был обречен уже в тот миг, когда изумрудный взгляд Лиадран словно бы случайно встретился с его серым… Официальное знакомство — а затем еще одно, уже не такое официальное, загадочное молчание, легкий румянец и трепет ресниц. Всего лишь несколько ничего не значащих фраз — и вот он уже говорит, говорит без умолку, словно боится, что его прервут на полуслове — а она всего лишь слушает… Но зато как она слушает! Этим искусством Лиадран гордилась по праву. Собеседнику-мужчине, воину, неинтересны женские речи — ему довольно собственных, нашлись бы благодарные уши. Они нашлись.

Так просто! Лиадран даже сперва не поверила, подозревая какую-то хитрую игру, когда князь Вереска Ллаэслин, краснея и запинаясь, предложил ей свой браслет, руку, сердце и ллиаллех — венец князей Правящего Дома — в придачу. И это — по прошествии всего лишь каких-то трех дней с момента знакомства! Возможно ли такое? Проклятье, да почему же тогда ни одна из этих самоуверенных высокомерных винлэс не додумалась взять его? «Тепленьким» — добавила бы Лиадран, позволь она себе употреблять такие выражения. Ответ был прост — ни одна из этих избалованных матриархатом куриц не понимала, что правит вовсе не тот, кто сидит на троне, нахлобучив на голову княжеский венец. Это даже хорошо, что избранник Серебряного Крыла в свое время отказался от титула наследника. Лиадран вошла в правящую семью древнейшего из эльфийских государств на этой земле, ни на что не претендуя, никому не угрожая. Всегда любезная, улыбчивая, готовая помочь. Настолько далекая от политических игр этого загнивающего курятника, насколько это вообще возможно… Они привыкнут. Не пройдет и десятка лет, как они все привыкнут… и когда-нибудь, возможно… Всеведущие и всемогущие Созерцатели, разъясняя юной легкомысленной муирэ ее роль в этой игре, вряд ли предполагают, что Лиадран сама не прочь поиграть, но только по своим правилам. Не сейчас и даже не через десять лет. Позже, много позже… Куда ей спешить?

Женщины Вереска. Признаться, Лиадран была не удивлена даже — ошарашена тем, какими они оказались разными.

Ледяная Княгиня Аэнвэль, та, которую до сих пор вполголоса проклинали в Маэрэ… Та самая легендарная Аэнвэль, погубившая прародину всех сидхэ ради того, чтоб открыть горстке своих сторонников Проход в новый мир… Аэнвэль, завоевавшая весь Драгэс Карнэ, победившая его древних хозяев — драконов. Властительница, которая и поныне способна диктовать свою волю большей части правителей этого континента. Не слишком-то верилось, что эта женщина не смогла разгадать игру юной интриганки. Лиадран помнила, что излишняя самоуверенность способна погубить и более опытных игроков, и не обольщалась на этот счет. Аэнвэль все видела и все понимала — но не вмешивалась! Значит ли это, что Лиадран, сама того не ведая, играет по правилам этой древней равнодушной… гадюки? От таких мыслей у молодой муирэ голова шла кругом, а потому она старательно избегала встреч с Госпожой Вереска. Пусть себе скептически ухмыляется… пока. Вечную Княгиню облекает не только власть, но и плоть, а в жилах ее течет и обычная кровь, помимо магии. Вечная Княгиня… хм, хорошо звучит. Что ж, пусть будет так — до тех пор, пока Лиадран не подберет себе такое же звучное прозвище. Но пока рано даже думать о собственной игре с властительницей Вэннэлэ.

Княжна Ллас, или, как предпочитали называть ее винлэс, княжна Рут. Единственная дочь Мор?ванн Перворожденной, сестры Аэнвэль. Мор?ванн Черная Луна, одна из Троих Проклятых. Она уже получила свое — и сполна, но дочери ее еще только предстояло попробовать на собственной шкуре, какой долгой может быть память муирэн сидхэ… Самая молодая в правящем семействе, Рут была любимицей всей страны. Золотисто-рыжая, голубоглазая, стройная, словно юная осинка, и легкая, как бабочка. И, словно бабочка, беспечная и беспечальная. Светлая Княжна — так называли ее в Вэннэлэ, такой она и была. Неплохая целительница, недурной менестрель… бесконечно далекая от интриг и политики, мечтательница и певунья, готовая оделить своим светом всех. Для младшей княжны Вереска не существовало запретов, она творила, что хотела, а хотела она лишь одного — творить, и любимой ее фразой было: «Возможно все!» Пожалуй, достойная пара бестолковому слабаку Эллерику, как цинично подумывала Лиадран. Впрочем, глядя в сияющие ярко-голубые очи Рут, даже Лиадран почти стыдилась своего цинизма. Единственная из Дома Вереска, кто сразу и безоговорочно принял муирэ в семью… Княжне Ллас в замысле Созерцателей отводилась особая роль, но Лиадран, если бы у нее был выбор, все же предпочла бы оставить это рыжее дитя в покое.

Но в Доме Вереска была еще одна женщина. Муирэ до сих пор не доводилось встречаться лицом к лицу со знаменитой Рамборг Лиэссат, старшей ненаследной княжной Вэннэлэ, слава которой, впрочем, на взгляд Лиадран была весьма сомнительного свойства. Воительница! Женщина, большую часть своей жизни проводящая в боях и походах, среди мужчин… Если Рут называли Светлой Княжной, то Рамборг в Вэннэлэ любовно именовали княжной Мрачной. В галерее княжеского дома висел парадный портрет дочери Аэнвэль, и Лиадран подолгу тайком рассматривала его. По правде, муирэ скорей удавилась бы, чем позволила изобразить себя в таком виде. Княжна-полукровка представала на картине в не слишком выгодном свете. Такая же высокая, как и ее мать, в плечах и бедрах она была значительно шире и мощнее, а полный доспех, парадная офицерская аст?алхэ и тяжелая длинная юбка только подчеркивали общее впечатление массивности и силы. На портрете нарисованная Рамборг стояла, гордо выпрямившись, выставив вперед тяжеловатый подбородок и чуть прищурив глаза с выражением злым и проницательным. Она опиралась на тяжелый двуручный меч и кривила губы в неприятной усмешке. Муирэ предположила, что княгиня повесила этот ужас в галерее своего дворца как намек, для устрашения недовольных. Этакий безмолвный страж, молчаливое напоминание всем и вся, с кем придется иметь дело предполагаемым врагам короны… После того, как Лиадран во второй раз увидела свою новую родственницу в кошмарном сне, муирэ дала себе страшную клятву, что торжественно сожжет жуткую картину в первый же свой день у власти.

Как это ни странно, но Мрачную Княжну в Вэннэлэ любили не меньше, чем ее светлую сестрицу. Винлэс с какой-то неуместной гордостью хвастались подвигами своей ручной полукровки: «А вот наша княжна Лиэссат…» «Ночная Кошка опять победила там-то и там-то…» «А вы слышали, что опять натворила наша Т?ханирасса?» Для своих лет упомянутая Т?ханирасса умудрилась натворить уже немало такого, чего добропорядочной муирэ и знать-то не полагалось, однако Лиадран была вынуждена прислушиваться к этим хвастливым россказням, ибо княжна Рамборг тоже была одной из фигур в игре Созерцателей. Одной из основных фигур, к несчастью…

И вот этот таран в юбке теперь направлялся в столицу! О взрывном характере меченосной девицы ходили легенды, так что Лиадран примерно представляла себе, какая буря грянет в Тир?на? Вэаннэ, когда наверняка обиженная тем, что ее не уведомили о свадьбе брата, Рамборг наконец-то появится. Впрочем, может быть у этой бронированной особы сила все-таки преобладает над разумом? Тогда ею возможно будет управлять… добиться того, чтоб воинственная Рамборг, любимица армии, послужила защитой для чужачки Лиадран. Но вот как умаслить это существо? Поглядывая на портрет, муирэ всерьез подумывала, не подарить ли новоиспеченной «сестрице» чего-нибудь. Вот только что? Двуручный меч или ростовой щит? Лиадран не разбиралась в оружие и слабо себе представляла, чем же все-таки добиться расположения и доверия злобной полукровки. Интересно, а за столом она срыгивает и плюет на пол, как это делают человеческие воины? Почему-то этот вопрос молодую княгиню особенно занимал.

Рамборг Лиэссат, княжна Вереска Рэир

Расширение сознания и переоценка мнения о мироздании наступили значительно раньше, нежели кончилось вино в первой из фляжек. Сказать точнее, эти благостные перемены не наступили даже, а коварно подкрались и, словно разбойник дубиной, двинули аккурат в затылок. Возможно, это было не слишком достойно благородных эльфийских витязей, вот так надираться на полянке, но даже очень благородным и истинно эльфийским воителям после такого задания, которое выполнили мы, требуется отдых. Тогда, на заставе, толком отдохнуть не получилось: неизбежная суматоха прибытия, поспешное исцеление, расспросы, забота о спасенных… известия из столицы, опять же. И, что важнее всего прочего, слишком много глаз и ушей вокруг, пусть дружеских, но все-таки чужих. Ну что ж, зато теперь мы наверстали упущенное с лихвой…

Отобрать у Флайна лютню у нас не получилось. Проклятье, уши отрезать тому порубежнику, который одолжил рыжему инструмент! Флайн все-таки не настолько помешан на собственных талантах, чтоб таскать с собой лютню в боевой поход, так что эту он в крепости у кого-то выпросил. Причем, судя по всему, у некой юной девы, иначе не усмехался бы так загадочно в ответ на расспросы. И пришлось нам с Кэром терпеть…

Впрочем, я наговариваю на рыжего, конечно. Поет он прекрасно — но только до тех пор, пока исполняет что-то чужое. Но зато стоит ему начать петь что-нибудь собственного сочинения… Про звезды над лесом и светлую любовь он пишет отлично, но зачем-то вбил себе в голову, что настоящий бард должен воспевать дороги, странствия и подвиги. Вот он и воспевает, а мы — терпим. После очередной заунывной баллады о мрачных приметах в темных небесах и грядущих великих битвах мы с Кэром, не сговариваясь, с двух сторон набросились на нашего рыжего менестреля. Пока я держала брыкающегося Флайна за ноги, Кэр умудрился выхватить у него лютню и отбежать с ней подальше.

— Кайт, зар-раза! — прошипел оскорбленный певец. — Слезь с меня!

— Ну, Флайни, — умильно протянула я, обхватив его за сапоги, — ну, пожалуйста! Не обижайся, а? Ты у нас самый гениальный, самый-самый талантливый… только не пой больше, ладно? Очень уж грустно становится! Давай лучше выпьем, а потом хором проорем что-нибудь наше, боевое, а?

— Хором?! — рыжий перестал вырываться и рассмеялся. — И ты будешь?

— После второй фляги — и я, не сомневайся!

— Ладно, уговорила, — проворчал Флайн.

— Вот и славно! — я подтянулась и чмокнула его в щеку.

— Только слезь с меня уже! — рыжий дрыгнул ногой. — Тяжелая ты, как… как кобыла! Вот-вот, и ржешь так же… И сапог отпусти! Не цените вы меня, вот что я вам скажу. А ведь раскаетесь потом!

— Непременно раскаемся, — хохотнул подкравшийся с лютней наперевес Кэрвес, — да поздно будет! Ну? Гроза миновала?

— Тучи рассеялись, и звездный свет озарил вдохновенное чело… ой! — я едва успела увернуться от мстительного пинка нашего поэта, не удержалась и повалилась навзничь на траву: — На помощь! Нет, только не… Ай-и-и!

Воистину, менестрели умеют читать сокрытое в душах, иначе откуда рыжей бестии знать, как я боюсь щекотки? Я вывернулась из захвата и на четвереньках рванула вокруг костра, спасаясь от злорадно хохочущего, словно демон мщения, рыжего сидхэ. Наблюдавший наш забег Кэрвес согнулся от смеха и упал на ворох палых листьев в обнимку с лютней. Я устремилась туда же, чтоб укрыться за его широкой спиной… В итоге на земле образовалась настоящая куча мала из визжащей меня, ржущего Кэра, шипящего Флайна и жалобно тенькающей лютни. Даже наши кони, тревожно всхрапывая, подошли поближе, чтоб посмотреть на это безобразие.

— Гады! — я выбралась из свалки и одернула задравшуюся рубашку: — Разве можно так обращаться с этим прекрасным инструментом! И со мной, не менее прекрасной, а?!

— Кайти, радость ты наша, — этак ласково начал Флайн, но закончил уже рычанием, — слезь с моей ноги! Ну сколько можно, а?

— Уймитесь, — фыркнул Кэр, — довольно вам лаяться! Смотрите-ка, а тучи и впрямь ушли!

— Ах! — я запрокинула голову и посмотрела вверх — впервые за последние дни. — И верно! Глядите, звезда упала…

— Не поздновато-ли? — Флайн прищурился. — Месяц Серых Ветров уже за середину перевалил; разве время для звездопадов?

— Не важно, время или нет, — Кэр сел, привалившись плечом к моему плечу, — важно, что они все еще падают…

— Это для нас, — я вздохнула и обняла обоих сидхэ сразу, — подарок нам от Звездносияющей. Мы живы, братья. И мы вернулись.

— Знаете, — тихонько признался Кэр, — а ведь я только теперь в это до конца поверил.

— Пожалуй, нам все-таки придется сегодня петь, — улыбнулся рыжий. — Это будет недостойно сидхэ, молчать в такую ночь… да и повод есть! Ну что? Достаем вторую флягу?

Нет постели лучше, чем палые листья, накрытые плащом, и нет лучшей крыши, чем звездное небо. Я лежала между Кэром и Флайном и смотрела вверх. Почему-то именно в этот миг я неожиданно остро и ярко почувствовала, что вот эта ночь и это небо — и есть жизнь. Никогда не повторится это мгновение, и нельзя остановить его, да и не нужно… Сберечь его в бездонных глубинах памяти, словно самоцвет с острыми и неровными гранями, странный колючий дар этой осени — и больше ничего не нужно. Прошлое всегда с нами, а будущее… его еще нет. Настоящее, яркое и неудержимо тающее, словно льдинка в ладони — это и есть дарованная нам вечность, и другой не надо. А у Хэлгэ в глазах сияют такие же звезды…

Я уже почти собралась сказать это вслух, но Кэр шепнул мне на ухо:

— Не нужно говорить. Мы и так слышим, разве ты забыла? Только… Рамборг! Если мы слышим тебя, то и он тоже может. Не думай так громко, если это все еще тайна.

Я смущенно фыркнула.

— Все еще тайна, да. Не буду больше думать…

— А, да думай ты, что хочешь! — другое ухо защекотал тихий смешок Флайна. — Мы прикроем, если что.

— Уже прикрываем, — уточнил Кэрвес.

— С чего это вдруг такая… м-м-м… забота? — подозрительно поинтересовалась я. — Как же пресловутая мужская солидарность?

— Кайт, ну как ты не понимаешь, — лирично вздохнул рыжий, — ведь так гораздо забавней!

— Вот так всегда, — я вздохнула не менее лирично, — я тут страдаю, а они забавляются… Гады!

— Да, но зато какие! — самодовольно фыркнул Кэр.

— Самые лучшие, — я улыбнулась, — во всех мирах. И других таких нет. Я тебя люблю, Кэр, и тебя, рыжий, тоже… Давайте спать.

— Спокойной ночи, Кайт, — Кэрвес подтянул наше общее одеяло повыше.

— Приятных тебе и волшебных снов! — с видом матерого заговорщика подмигнул мне Флайн.

Дюжина самых родных и любимых гадов на свете, и других не надо. Засыпая, я успела подумать о том, что, наверное, это и есть счастье.