"Первый литературный конкурс по мотивам игры S.T.A.L.K.E.R. Книга 02: (Birukov_01) – (El_Diabolo_01)" - читать интересную книгу автора
Ака Cyborg (Cyborg) Спаситель из мышеловки.
Трава была мокрой и страшной. И пахучей. Все-таки как она цветет? Здесь, в этом месте, где сама жизнь выкинула белый флаг и ушла куда-то далеко, в такие недосягаемые дали, про которые Тэк уже перестал мечтать. Хотя ушла – это не так. Здесь она изменила свое обличье, открыв в себе такую сторону, что мороз пробегал по коже. Сначала, в первое время. Ну а потом он куда-то исчез, исчез вместе со страхом. Это все Зона, это она вытесняет в людях то, что присуще только людям. Что должно быть присуще людям. Это она сперва пробуждает гнилой азарт, который сначала кроется лишь в наживе, а затем постепенно перерастает в некое странное греющее и щекочущее нервы чувство. И дальше невозможно жить без нее. Но хотя нет, дело не в самом азарте. По крайней мере, для Тэка.
Терентий Климов – вот как его звали там, в другой жизни, кусок которой был подан на завтрак очень и очень давно. Тэк – вот как звали его сейчас. И это имя нравилось ему больше. И вот ведь как забавно – сталкеры называют друг друга кличками порой обидными, чаще всего исходя из привычек или внешности, а Климова почему-то сразу окрестили Тэком. Видать, посчитали его настоящее имя довольно странным для того чтобы давать еще одно, и прозвище Тэк было ничем иным как первыми буквами его имени и фамилии. Ну Тэк так Тэк, усмехнулся небольшому каламбуру Климов.
Скоро рассвет. Еще совсем немного, и можно будет встать. Минное поле – именно так прозвали эту ловушку. Банально до ужаса, но точно. Тело задрожало мелкой дрожью. Он напряг мышцы, стараясь особо не дергаться. Гвоздь… Он ведь здесь вляпался. Вляпался по пьяни, после того, как поспорил с кем-то из своих, что пройдет эту ловушку за раз. Идиот. Везучий, сукин кот был, это да. Но мозги фортуна ему запудрила. Возомнил Гвоздь себя пупом земли. То есть Зоны. А Зона не терпит к себе неуважения. Зону надо любить только так, как может любить ее сталкер. И никак иначе.
Ведь почему одному везет там, где другому смерть? Потому что Зона знает, кто ты и зачем пришел. И очень похоже на то, что она играет со сталкером, как кот с мышкой. И если кот сытый – беги, мышка, себе в норку с кусочком сыра, аккуратно выхваченным из мышеловки. Потому что Зона знает – ты придешь еще. За тем же сыром. И если ты захотел отщипнуть побольше, мышеловка может сработать. Вот так…
Осторожно и очень медленно Тэк поднес к глазам свои командирские часы. Циферблат светился слабо, потому что кругом был какой-то темно-серый кисель, но этого вполне хватало. Четыре тридцать три. Еще восемнадцать минут, и можно встать.
Тэк снова погрузился в размышления. Там, в реальности так не думалось. Здесь совсем другое дело. С каждым приходом в Зону Тэк ощущал такую прозрачную и холодную ясность рассудка, что ему становилось страшно. Ему вообще почему-то становилось страшно совсем не от тех вещей, от которых следовало бы. Однажды в подлеске возле пробитой цистерны он услышал вой. Жуткий, похожий на волчий. И только знание того, что это не волк, делало его страшным. В вое слышались нотки плача ребенка. А Тэк не испугался. Просто быстро снял с плеча СВД и посмотрел в оптику. Ему стало даже интересно увидеть эту тварь. Профессор говорил, что в Зоне много забавных тварей. Только надо уметь их увидеть, добавил он. А потом он еще так странно засмеялся, что Тэку сразу сделалось не по себе и он выпил сто грамм не морщась, лишь бы заглушить неприятное ощущение. Вот… Тварь он так и не высмотрел. Не успел. Потому что где-то за спиной возник смех. Тоже детский. Из ниоткуда. И шагов никаких Тэк не слышал. Да что шаги! Он высмотрел бы незнакомца до того, как тот заметил бы Тэка. Тем более ребенка. И вот тут он испугался. Испугался так, что даже обделался. Правда, сначала Тэк этого даже и не заметил. Два километра он шел к кордону не оборачиваясь. Он хотел этого, но знал, что этого делать нельзя. Два километра по шпалам с детским смехом за спиной и каким-то неживым теплом. И слышишь только собственные шаги. Может быть, это было бы забавно в другой ситуации. Но с тех пор Тэка передергивало при любом детском хихиканье. Он даже дал себе зарок, что больше не будет ходить в Зону, он уверял себя, что это был некий знак оттуда, что ему сказочно повезло и надо начинать новую жизнь.
И вот он снова здесь. Зарекайся, не зарекайся – вернешься. Вернешься затем, что приготовлено тебе. Именно тебе, лично. Профессор вот говорил, что когда сталкер возьмет в зоне то, что она хотела ему оставить, тогда, говорит, на вечерние сопли его не жди. Вечерними соплями он называл то сборище в его вонючем трейлере, куда обычно приходили те, кто решил пойти в Зону и те, кто пришел оттуда. Кто в первый раз, кто в последний. В том смысле, что самый последний. Этот трейлер стал уже чем-то вроде традиции. И даже больше – не посидишь у старика Профессора перед выходом – жди беды. А так ли это, или нет, никто не проверял. Всем хотелось просто верить.
Сам Профессор был действительно профессором. Физико-математических наук. Пожалуй, самый старый из них всех. Он тут работал чуть ли не при ликвидации последствий аварии. Впрочем, сталкером Профессор не был, но его как-то сразу приняли за своего. Ученый он. Зона сразу ограничение проводит. Она ведь знает, кто и зачем к ней идет. И ведь почему-то не любит, когда ей всякие анализы проводят. Поговаривали, что как-то Профессор отбился от группы (не только одних ученых, тогда еще их спецназ охранял). Гораздо позже все поняли, что ни спецназ, ни милиция, ни регулярная армия не сможет противостоять тому, что там. Но суть не в этом. Профессор заблудился, но в последствии рассказывал, что дороги он не мог не знать. Была карта и даже компас, хотя он в Зоне может быть полезен через раз. Профессора не было три дня, а потом на кордоне появился человек, который улыбался и был совершенно седым и сильно постаревшим. А его точные швейцарские часы его спешили на минуту тридцать. Ни исследования, ни гипноз, ни другое новомодное барахло не дало абсолютно ничего. Профессор что-то явно делал, где-то был, но никакой вразумительной информации выудить не удалось. Сам он смутно помнил, что с кем-то долго разговаривал. Конечно, ему мало кто верил, все решили, что старик тронулся умом. После этого Профессор ушел из своей конторы и поселился в заброшенном трейлере почти у самого кордона. Патрули сначала цепляли его за попытки пробраться в Зону, но потом, видя, что нарушитель и сам на ладан дышит, да еще к тому же разумом явно темнит, оставили все эти попытки.
Тэк снова взглянул на часы. Еще несколько минут, и этот кисельный туман рассеется сам, обнажив плоскую поверхность с пахнущей травой, налитой и перезрелой, словно здесь за ней кто-то ухаживает. А может, и ухаживает. Тэк бы не удивился, узнав это. За всю свою жизнь он уже разучился удивляться.
Он зажмурился и снова открыл глаза. В небе, затянутом серыми тучами уже виделся гнойный шар солнца. С ежедневной кровью рассвета. Тиканье секундной стрелки отдавало тяжелыми ударами в груди.
Все. Четыре пятьдесят одна. Туман начал растворяться, словно рядом заработала огромная вытяжка. Но ветра не было. Тэк вообще не помнил, чтобы в Зоне когда-то был ветер. Здесь всегда безветренно, какой-то мертвый штиль. А птицы есть. Только мало. Воронье обычно, которое высматривает, чем бы поживиться. Точнее, кем. У них тут одно блюдо, подумалось Тэку. Ошибившийся сталкер, если от него еще что-то остается.
Тэк встал, вынул СВД из чехла и бережно закинул за плечо. Чехол он скрутил и положил в свой потрепанный рюкзачок. С каждым движением тело ныло и стонало после бессонной ночи в одном положении. Хоть бы не упасть.
Он сделал первый шаг в мягкой мокрой траве, двигаясь к своему первому маячку. Когда-то, когда он прошел минное поле в первый раз, он поставил маячки – через каждые десять метров втыкал куски арматуры с подвязанными лоскутками. Конечно, все это оставалось такой чудовищной лотереей, что даже думать об этом было страшно. Но здесь Тэк знал другое. Это место он мог пройти. Это место мог пройти только он. Остальные его обходили. Даже Гвоздь, земля ему пухом, если вообще его останки остались в этом мире.
Тэк всегда удивлялся этому. Почему Зона разрешала ему проходить тут? Каким образом его маячки каждый раз меняли свою позицию, отчего путь становился то прямой, то извилистый, то вообще непонятно какой? И почему, в конце концов, свои маячки видел только он? Каждую ночь они пропадали в кисельном тумане, а потом утром, ровно в четыре пятьдесят одну появлялись совсем в других местах.
Вообще-то это считалось хорошей приметой. Значит, Зона тебя любит. Доверяет. Или же хочет открыть что-то именно для тебя. Так считается. Но этому никто не завидует. Если Зона что-то дает тебе, она может потребовать что-то взамен. И очень похоже, что излюбленная ее игрушка – это человеческая жизнь.
Вот и следующий маячок. С красной ленточкой. И ведь остались они такими же свеженькими, как в тот час, когда Тэк их привязывал. А сами арматурные прутья были уже погнутые, со ржой, некоторые какие-то оплавленные, что ли… Тэк уже не обращал на это внимания и не забивал голову подобной ерундой. Все равно никто не узнает, как и что здесь происходит.
А земля ведь теплая, здесь, в этой ловушке. Почему-то. Тэк вспомнил Гвоздя. Он тогда был рядом. Он даже пытался его отговорить, но Гвоздь был упертым чертом. Особенно когда пьян. Тэк сглотнул, подавив в себе желание плюнуть. Нельзя здесь. Это чувствуется. Нельзя.
Гвоздь был длинным и тощим парнем с вечной кривой ухмылкой. Минное поле сломало его как спичку, сплюснуло с двух сторон, а потом со страшным чавкающим звуком его поглотило что-то непонятное. Какой-то кусок сероватой тьмы, словно выбравшейся с изнанки реальности чем-то перекусить в нашем грешном мире. Но до половины Гвоздь дошел. Непонятно, почему Зона дальше его не пустила. Из-за самоуверенности, возможно. Но скорей всего, по другой причине.
Уже совсем рассвело. Тэк шел медленно, как будто пробуя на прочность каждый шаг. Он всегда сомневался. И это не раз спасало ему жизнь. Хотя это если с людьми… Тут же совсем другое. Придет время, и никакое везение или осторожность не помогут. Это знает каждый сталкер. Знает. Но продолжает приходить сюда.
Осталось еще пять маячков. Потом он дойдет до станции и узнает, что делать дальше.
Вот и последний. Тэк сделал шаг и понял, что и в этот раз Зона разрешила ему пройти. Он облегченно вздохнул, достал флягу и сделал три жадных глотка воды. Спиртное он в Зону не брал. Тэк постоял некоторое время не оборачиваясь. Это был его маленький ритуал, некая дань уважения Зоне за то, что она пропустила его. Зачем он это делал? Тэк сам бы не ответил. Просто он знал, что так надо. Он всегда полагался лишь на свою интуицию. И она отплачивала ему за это верными решениями.
Когда он обернулся, чтобы кинуть последний взгляд на минное поле, его маячки уже исчезли. Тэк уже этого не пугался. Он боялся другого – что как-нибудь он придет, а маячки не появятся. И второй раз ему не пройти. Это уж точно. Зона редко когда дает второй шанс.
До станции Тэк дошел быстро, по заброшенной грунтовой дороге. Миновав бессильно обвисший шлагбаум, он свернул на пути, направившись к вокзалу. Старое полуразвалившиеся здание с облупившейся желтой штукатуркой, выбитыми окнами и маленьким, словно приклеенным к зданию вокзальчика перроном, на котором даже сохранилась будка, в которой некогда продавали воду и газеты. За станцией в разросшейся зелени торчали крыши домиков поселка. Туда лучше не ходить. Гвоздь когда-то рассказывал, что там по прежнему живут люди, которые не захотели оставлять свои дома. Только, говорил он, совсем другие это люди. Мутанты, что ли, с вялым интересом спросил Тэк. Нет, бешено вращая хмельными глазками, сказал Гвоздь, обычные люди, только другие. Тэк тогда обозвал его спятившим от выпивки идиотом. Потом как-то Гвоздь вернулся с блуждающим взглядом и окровавленными руками, в одной из которых был зажат любимый спецназовский нож Гвоздя, с которым он не расставался нигде. Он снова нес какую-то ахинею, что, мол, это уже не люди, хоть и люди, им нельзя дать сбиваться в стаи, что он, Гвоздь, перерезал горло одиннадцати выродкам и будет резать дальше. Ночью он напился, а на следующий день погиб на минном поле. Тэк не знал, кого или что так упоенно резал Гвоздь, но он подозревал, что, не даже поспорь Гвоздь той ночью, он все равно бы сгинул. А поселок этот явно был не чист. Тэк уже бывал в этом месте, и со стороны утопленных в листве домиков ему как-то послышалось чье-то заунывное пение, к которому скоро подключился тот самый жуткий плачущий вой. У Тэка быстро сдали нервы и он дал деру оттуда, все время ожидая детского смеха за спиной.
Здесь была еще одна странная штука. Дыра. В прямом смысле. Возле перрона, на земле была дыра метров пять в диаметре, в которую обрывались рельсы железнодорожного полотна. Вокруг нее больной окантовкой лежал щебень мертвецки желтоватого цвета, который по ночам еще и слабо флюоресцировал.
Тэк подошел поближе. Тоже еще тот вид. Свисающие вниз рельсы, согнутые или оплавленные неведомой силой, гладкие стенки, ужасающая тьма внизу и постоянный дребезжащий гул, идущий, похоже, из самого ада. Тэк поднял кусок щебня и зачем-то бросил вниз. Дребезжание стало каким-то раздражительным, потом снова успокоилось. Звука падения камня не было.
По поваленному телеграфному столбу Тэк взобрался на перрон и огляделся. Тихо. Никаких посторонних звуков. Сначала он к этой тишине никак не мог привыкнуть, она просто душила и рвала на части, а потом ничего, свыкся с ней. Она даже начала нравиться. Но все же это была больная тишина.
Вроде все спокойно. Теперь надо зайти в здание вокзала и найти сверток, оставленный заказчиком. По правде говоря, странный это был человек. Сказал, что только Тэк сможет выполнить заказ. Эта фраза удивила Тэка. Незаменимых, как известно нет. Возможно, думал он, заказчик имел в виду минное поле, которое может пройти только он, но это утверждение основывалось на какой-то странной логике. Да, Тэк его прошел, но этим он лишь выиграл немного времени по сравнению с другим сталкером, который пошел бы в обход. А что такое время для Зоны? Всего лишь одна из игрушек.
Все еще ожидая какого-то подвоха, Тэк зашел в здание вокзала, на всякий случай вытянув из кобуры ТТ. Здесь было очень грязно, везде валялись какие-то несовместимые вещи. Не хватало лишь запаха мочи и экскрементов, незаменимому атрибуту развалин и заброшенных зданий, но тут оставлять их явно было некому. Темной плиткой у входа были выложены цифры 1961. На полу, среди осколков плитки, виднелись цементные проплешины. Несколько рядов простеньких деревянных кресел у стены с откидными сиденьями, окошечки касс и большая разбитая люстра посреди зала, дитя вычурных советских лет, бог весть как упавшая вниз.
Озираясь, словно шпион, идущий на явку, Тэк подошел к среднему окошку кассы и локтем выбил грязное стекло. Осколки громом зазвенели по полу. Затем он просунул руку под прилавок и нащупал небольшой сверток, затянутый резинкой. Еще раз оглянувшись, Тэк вложил пистолет обратно в кобуру. Осмотрев сверток, он заметил записку, зажатую резинкой. В записке было лишь две буквы. “Т.К.”. Это означало, что сверток принадлежит именно ему, Климову.
Странно, вдруг подумал Тэк. “Кто-то лез в Зону, чтобы оставить эту передачу мне. Тогда зачем было нанимать меня? Получается, лишь для того, чтобы я ее нашел и вскрыл. Заказчик говорил, что в свертке дальнейшие указания. Странно, ой как странно. Осторожней, Тэк”.
Что же там? По размерам и весу подходит даже и кусок мыла. Нет, тут потяжелее будет. Ловушка? Но кому это выгодно? Федералы? Вряд ли. У них другие методы. Кто-то из своих? Но у Тэка не было врагов. Насколько он понимал.
Зачем-то он поднес сверток к уху, в то же время понимая, что современной взрывчатке вовсе не обязательно тикать. Еще после нескольких мучительных минут раздумий, Тэк снял резинку и развернул грубую желтоватую бумагу.
Это был плеер. С диктофоном.
Тэк хмыкнул, злясь все больше. Зачем эти шпионские страсти? Если сейчас ему прикажут просто идти обратно, если он поймет, что стал жертвой розыгрыша больших шишек, которые сейчас где-то в баре делают на него ставки, если он почувствует, что рисковал жизнью и испытывал терпение Зоны ради чьего-то азарта, он вернется с того света за заказчиком. Чтобы и его отправить на тот свет.
Он нажал кнопку. Послышался щелчок, а затем знакомый и спокойный голос заказчика раздался с пленки.
– Здравствуйте, Тэк. Надеюсь, это именно вы, потому как только вы сможете сделать то, о чем я вас попрошу… – Тэк скривился с этими словами. – Итак, осталось совсем немного. Сейчас пять часов тринадцать минут. Вы…
Тэк машинально взглянул на часы и выключил запись. Неприятная холодная струйка пота скатилась по спине.
Было пять тринадцать. Ровно.
Стало как-то совсем не по себе. Что за штучки? Просто совпадение? Наверное, ведь рассчитать время с точностью до минуты, особенно в Зоне, нереально. Кто же, черт побери, стоит за всем этим? Или это еще какой-то более изощренный розыгрыш?
Пытаясь подавить в себе страх, Тэк дрожащими пальцами достал сигарету и закурил. Что-то изменилось здесь. Что-то явно не так, шептал ему внутренний голос.
Тэк отмотал запись и снова нажал “play”.
– …чем я вас попрошу… Итак, осталось совсем немного. Сейчас пять часов шестнадцать минут. Вы пройдете…
Тэк снова выключил запись и бросил окурок в невесть как здесь очутившуюся детскую коляску. Теперь это не может быть розыгрышем. Но как?!.. Стало очень страшно. С ним играют, как с мышью. Значит, когда придет время, его сожрут. “И нужен им был именно я”, – отрешенно пролетело в голове Тэка. Он мотнул головой и ударил себя по щеке. Потом по другой. Вот так. Не дрейфь, сталкер! Еще из большего дерьма выбирался.
Оставался один вариант. Играть по предложенным правилам. Он снова включил запись.
– …по путям до упавшего вертолета. Возле него вы увидите домик обходчика. Он там один, не ошибетесь. Заходите в дом и ждете дальнейших указаний.
Тишина. Лишь шелест пленки. Тэк отмотал немного вперед, а потом еще, но запись на кассете была только одна. Одно только непонятно, неужели нельзя было сразу сказать, куда и зачем? Вообще-то теперь все непонятно. Но. Но… Ведь он пока не погиб, и складывается все пока, тьфу-тьфу, конечно, хорошо.
Тэк сунул плеер в карман и вышел на перрон. На несколько минут выглянуло солнце, которое застенчиво осветило Зону. Нет, не идет ей солнечный свет. Он делает ее еще мрачнее и угрюмей. Тэк, который теперь был напряжен, как струна, спрыгнул на пути. На всякий случай он снял с плеча СВД. Если с ним шутят люди, им же хуже. Страшнее, если развлекается Зона.
Рельсы почему-то не ржавели, будто по ним каждый час пролетали поезда. А вот шпалы прогнили, развалились и дальше методически превращались в труху. Тэк шел по узкой дорожке между колеями, поросшими травой. По левую руку виднелись заброшенные дома поселка, чуть дальше даже были видны пятиэтажки. Крупный поселок был. В пустых темных окнах притаились чужие воспоминания. Когда-то здесь была жизнь. По траве бегали дети, на лавочках возле домиков сидели старушки. Теперь тут непонятно что, но самое страшное не в этом. Самое страшное в том, что на все всем наплевать. Это стало модно – после рюмки-другой вспомнить самую страшную техногенную катастрофу двадцатого века, потом заговорить о Зоне, выдвинуть несколько версий, вычитанных в одном из научно-популярных журналов, перекинуться на сталкеров, задумавшись на секунду, кем же их все-таки считать – своеобразными отбросами общества, рискующими жизнью ради собственной выгоды или же романтиками-авантюристами, которые так и горят желанием если не разгадать сущность Зоны, так хотя бы направить ученый свет человечества на верный путь. А на самом-то деле… После всего этого такой псевдоинтеллектуал поцокает для приличия языком и перейдет к футболу или к извечному вопросу о бабах.
Ему не понять, что для горстки людей, именуемых сталкерами, Зона стала чем-то большим, чем просто территория аномальных явлений. Она стала целью их жизни, подарив им совсем другой мир, в котором нет ничего, что делается по несправедливости или исходя из человеческой жестокости. И хоть этот мир страшен и мертв, для них он милее настоящего, для которого каждый сталкер сам давно уже мертв. Живые в Зону никогда не ходили. И умирают сталкеры, нет, не с улыбками на лицах, потому что они не настолько сильны. Умирают они с чувством понимания и облегчения. В нашей жизни любой человек на своем смертном одре, за исключением, возможно, естественной смерти, полюбопытствует у бога, черта, природы или еще у того, во что он верит: “за что?..”. И никто из них ему не ответит. А сталкер знает свой ответ. И знает свою вину.
Но ведь умирать все равно страшно. И очень даже не хочется, даже если ты трижды подлец. Но это там, по ту сторону кордона. А здесь… Нет, Зона, конечно не десница карающая, но она знает, что этот трижды подлец именно ты. Тэк вспомнил Буддиста. Этот парень и до аварии был немного со скосившейся крышей, а Зона свихнула ее полностью. Да, вот уж он в этой теме любого мог заткнуть за пояс. Он даже дошел до того, что начал водить людей сюда для очищения от самих себя и от грязи того мира, откуда они пришли. Но вот ведь странно как выходит, думал Тэк, ходить очищаться в место, которое произросло из этой же человеческой грязи и глупости.
И что теперь Буддист, непорочный наш сталкер-проповедник? А все. Сгинул он бесследно с группой из десяти человек. Потому что нет на самом деле непорочных и не было. Вот так. А потом Гвоздь кого-то там резал, берсеркер хренов.
И смысл всего этого? Тэк одно время думал, что Зона просто ищет людей, которые смогут в ней жить. Бредовая концепция, конечно. Он не знал никого, кому нравилось тут быть постоянно. Но ведь зачем-то она появилась?
Окончательно запутавшись в собственных мыслях Тэк наконец увидел впереди вертолет. Это был советский старенький Ми-8, перевозивший разведывательную группу в первый хаос понимания, что есть Зона. Конечно, это была ошибка, но тогда еще никто не знал, с чем мы столкнулись. Тэк когда-то смотрел эту легендарную съемку, сделанную из второго вертолета. Несчастный Ми-8 закрутило вокруг собственной оси с бешеной скоростью, потом начали ломаться лопасти, словно они наткнулись на невидимую преграду. Но вертолет еще некоторое переворачивался в воздухе, наплевав на все законы физики, а потом все же рухнул вниз. Экипажа так и не нашли. Никаких останков. Абсолютно.
Тэк приблизился к старому остову. Был он какой-то обгоревший и неживой, как все здесь. Обломленные остатки лопастей обездвижено висят. Стекол давно нет, внутри салона неприятный сумрак. Вон чуть дальше впереди белеет домик обходчика. Тоже чужеродный какой-то. Словно не возникновение Зоны было недоразумением, а существование человечества и творений его рук. Но только здесь ощущался такой дисбаланс. Немного подумав, Тэк прилег на влажную еще траву возле вертолета, приложил СВД к плечу и посмотрел на окна. Ничего не разглядеть.
Закинув винтовку на плечо, Тэк снова достал ТТ и сделалось вдруг ему как-то так тоскливо и муторно, что он чуть не разревелся. Потом жутко разболелась голова и все поплыло перед глазами. Упершись в холодный бок Ми-8, Тэк глубоко вздохнул. Не ловушка ли это? Насколько он знал, в этом районе их не было. Но ведь это еще ничего не значит. Кто-то выяснил про нее, кто-то решил проверить, кто-то заслал для этого Тэка. Кто? ТТ выпал из ослабленных пальцев в траву. И вдруг сразу стало лучше.
– Ты не хочешь, чтобы я пользовался оружием, – прошептал Тэк и в подтверждение своей догадки поднял пистолет. Голова сразу налилась свинцом и заныла противной болью. Как только Тэк вложил ТТ в кобуру, все снова стало нормально.
Пружинистым шагом он пошел к домику. Сердце бешено колотилось, а сзади словно кто-то легонько подталкивал в спину, как подталкивают родители малыша, сделавшего свой первый неуверенный шаг.
Двери нет. Крыша давно прогнила. Маленькая прихожая, дощатый пол. Кухонька, старая плита, облупленный чайник. Далее – единственная комната. Старый телевизор с лопнувшим кинескопом, диван неопределенного цвета с призывно торчащей пружиной, лежащий на боку стол без одной ножки, разбросанные два стула, тумбочка и побитый сервант. И что он тут должен найти? И где дальнейшие указания?
Страх навалился так же внезапно, как и недавняя головная боль. Неужели конец? И хваленая интуиция замолкла. Тэк автоматически поднял стул и сел. Потом появился тихий, как будто бы отдаленный гул, который нарастал, звенел, залезал сквозь уши прямо в голову и кипятил уставший от всех этих парадоксов мозг. Тэк зажмурился и закрыл уши руками. Кажется, даже заорал.
Неизвестно сколько времени прошло, прежде чем он понял, что все еще жив. Он медленно открыл глаза и дернулся от неожиданности. Прямо перед ним стоял мальчик. Обычный человеческий ребенок, без генетических аномалий (на вид), лет эдак десяти-одиннадцати.
Тэк промолчал и встал на ослабевшие ноги. Пацан как пацан. Кроссовки, джинсы, рубашка в синюю клетку. Обычное лицо без признаков волнения или страха.
– Что ты тут делаешь? – тупо спросил Тэк, глядя на мальчишку.
– Тебя жду. Ты ведь сталкер, верно? – Тэк снова промолчал. Пацан вытянул из кармана рубашки мобильный телефон и протянул Тэку. – Возьми.
Тэк взял телефон, который в его руке сразу залился незатейливой трелью.
– Алло?.. – растерянно произнес он.
– Алло! Тэк! Тэк?
– Да-да, это я…
– Вы добрались, хорошо… Тэк, слушайте меня очень внимательно. Ваша задача – довести мальчика до кордона и передать его моим людям.
– Ну… хорошо, – голос заказчика немного успокоил Тэка. – В таком случае мы будем выдвигаться. Куда мне…
– Подождите. Тут одно условие. Мальчик сам укажет место подбора. И вы во всем должны его слушать.
Тэк снова опешил на несколько секунд, а потом рассмеялся в телефон нервным смехом:
– Очень смешно! Ты прямо юморист, приятель. Чтобы я, сталкер, слушал какого-то малолетнего засранца?!! Здесь?!! Да он же нас обоих погубит!
Далее Тэк долгой тирадой выразил свое отношение к происходящему. На том конце линии терпеливо ждали.
– Закончили? – невозмутимо произнес заказчик. – Теперь приступайте. И помните, если условие будет нарушено, в лучшем случае вы не получите свой гонорар.
– А в худшем? – ледяным голосом осведомился Тэк.
– В худшем? – усмехнулись в трубке. – В худшем, Тэк, деньги и выплачивать-то будет некому. Я вам не угрожаю. Вас просто погубит Зона.
Раздались короткие гудки. Тэк вопросительно протянул трубку мальчику, но тот лишь пожал плечами. Интереса ради Тэк попробовал набрать первый попавшийся номер. Безрезультатно. Даже гудка нет.
С ненавистью глядя на мальчишку, Тэк спрятал телефон.
– Ну, – сказал он презрительно, – давай, веди!
Они вышли из домика. Солнце, потихоньку набираясь дневной силой, медленно ползло по горизонту. Прямо идиллия какая-то.
– Куда мы идем-то? – хмуро спросил Тэк. – Слышь, парень, может сделаем так: ты мне скажешь, где тебя должны подобрать, а я проведу тебя?
– Не-а, – покачал головой мальчик. – Я поведу. Ты дороги не знаешь.
– Вот это номер! – искренне удивился Тэк. – А ты, стало быть, знаешь?
Пацан кивнул.
– Так куда мы идем?
– Нам надо пройти мимо деревни, потом по проселочной дороге на север, дальше до автостанции, а там меня встретят.
Парень не врал. Тэк действительно не знал этой дороги. Они зашагали обратно той дорогой, которой пришел Тэк.
– Слушай, пацан, а имя у тебя есть?
Мальчик внимательно и серьезно посмотрел на Тэка.
– Алеск, – нехотя сказал он.
– Как? Может быть, Алекс?
– Алеск.
– Ну а фамилия?
– Зачем?
– Просто спросил, – отступил Тэк, заметив в глазах Алеска злобный огонь.
Они прошагали еще несколько десятков метров.
– А все-таки, как ты здесь оказался?
– Слушай, сталкер, может заткнешься? – устало сказал Алеск. Такого оборота Тэк не ожидал. Он набычился и процедил:
– Может и заткнусь. А может, и вообще уйду. На хрен мне эти деньги сдались! Другой работы здесь нет, что ли?
– Ага, – насмешливо сказал малолетний грубиян, – давай, уходи. Посмотрим, сколько ты пройдешь.
Тэк задумался. Действительно свалить, что ли? Может и взаправду разыграли тут для меня спектакль какой-то. Да и действительно, черт с ними, с деньгами-то, собственная шкура дороже. А то еще затащит этот знаток Зоны либо в ловушку, либо еще к кому-то, кто на дружескую беседу вовсе и не настроен.
Так и не решив окончательно, что же ему делать, Тэк демонстративно развернулся и пошел прочь. Но не прошел он и десятка метров, как буквально в двух шагах перед ним промелькнуло что-то темное. Тэк замер и опасливо обернулся. Пацан выжидал. Без паники, как будто все заранее запланировано. Тэк сделал еще один маленький шажок и совсем рядом с носом вновь показалась тьма и потянуло холодом. Нахмурившись, он снял рюкзак и достал оттуда пакетик с гайками, подвязанных обрывками ткани. Выудив одну, Тэк отступил назад на пару шагов и бросил.
Гайка пролетела половину траектории, потом блеснула и с громким хлопком исчезла. Как только нечто ее поглотило, мир впереди задрожал и немного расплылся, как будто смотришь сквозь стекло, по которому течет вода. Затем все смолкло. Тэк молча закинул рюкзак за спину и вернулся к Алеску.
До самой станции они молчали. Лишь когда они подошли к перрону, Алеск сказал:
– Диктофон у тебя?
– Что? – погруженный в свои мысли Тэк не расслышал вопроса.
– Диктофон, говорю, у тебя?
– Какой еще… А, да, у меня!
– А бумага, в которую он был завернут и резинка?
– Н-нет… Я выкинул, кажется…
– Где?
– Вроде там же, в здании.
– Хорошо. Значит так, иди в зал, отыщи бумагу с резинкой, заверни диктофон, как был. Под резинку засунешь ту бумажку с твоими инициалами. Потом аккуратно положишь его на то же самое место, откуда ты его взял. Давай.
Тэк застыл, определяя, издевается пацан или же нет. Вроде серьезно говорит. Ничего не сказав, но ощущая себя полным идиотом, Тэк снова взобрался по столбу на перрон и вошел в здание вокзала. Бумагу он нашел сразу, а резинку искал долго, ползая на карачках по всему плиточному полу. Потом начались поиски бумажки с инициалами, но Тэк вовремя вспомнил, что положил ее в карман. Завернув плеер и оформив сверток так, как был, Тэк просунул руку через окошко кассы с противным ощущением, что эту руку что-то сейчас откусит. Однако ничего не произошло. Только у самого входа он услышал странный звук, как будто высыпали на пол что-то мелкое. Он резко обернулся, но ничего подозрительного не заметил, хотя всем нутром ощущалось, что что-то изменилось. Внимательно осмотревшись, Тэк заметил. Стекло кассы, которое он выбил, когда доставал сверток, теперь было на месте.
В нем зародилось то чувство постыдного ужаса, когда оно обливает сердце огнем, разум паникой и ноги наливает силой. Тэк с трудом удержался, чтобы с криком не сорваться с места. На деревянных ногах он вышел из зала, а потом все-таки не выдержал и побежал к Алеску, который терпеливо ждал его возле перрона.
– Что это было? – возбужденно спросил он мальчишку. – Зачем было оставлять тот диктофон? Твои друзья жлобы какие-то!
– Они не жлобы. И не друзья. А диктофон нужен был для тебя самого.
– Чего? – растерялся Тэк.
Алеск вздохнул.
– Ну, это штука со временем… Представь петлю. Идет время, она затягивается – потом снова цикл и так бесконечность. Теперь представь другую петлю, с узлом, который сам развязывается. Чтобы следующий цикл был возможен, необходимо снова завязать узел. Ты его завязал.
У Тэка отвисла челюсть. Если бы это все говорил не десятилетний пацан, а какой-нибудь академик, тогда эти слова воспринимались бы легче.
– Откуда ты это знаешь? – глядя в глаза Алеску, спросил Тэк. – Кто ты?
– Пошли, – сказал Алеск. – Нам до темноты надо добраться до автостанции.
– Через поселок?
– Угу.
– Ты же говорил “мимо”!
– Да?.. Так то крюк большой. Ничего, так пройдем.
Миновав здание вокзала со стоящими грязными автомобилями возле него, Тэк и Алеск направились по асфальтированной уже дороге вглубь поселка.
А когда солнце светит, думал Тэк, глядя по сторонам, вовсе здесь и не страшно. Неуютно, это да. Ряды пустых домов, разросшиеся деревья и кустарник, трава из щелей на асфальте, брошенные автомобили. И никого, чтобы там не плел Гвоздь.
Словно в опровержение этих мыслей, откуда-то из кустов выскочила черная худая кошка и, дико заорав, метнулась под забор на другой стороне улицы. Тэк сам не заметил, как в руке у него оказался ТТ. А потом сообразил, что голова вроде ясная, не болит, когда он оружие держит. Вдруг у него возникла одна мысль. Он посмотрел на Алеска и внезапно навел на него пистолет.
Удар в голове был настолько силен и неприятен, что Тэк чуть не потерял сознание, но выронил ТТ и обеими руками схватился за голову, упав на колени. Постепенно боль стихла и он встал.
– Не делай так больше, – сказал Алеск. Тэк кивнул.
– Это ты? – скорее утверждая, чем спрашивая сказал он.
– Нет. Зона.
Повисла пауза.
– Можно мне поднять мой пистолет?
– Поднимай, – безразлично сказал Алеск. – Только не тычь им куда попало.
– Слушай, – сказал Тэк, пряча пистолет в кобуру, – а это правда про… про… ну, что здесь еще живут?
Алеск насмешливо посмотрел на него.
– Так и знал, что врал все Гвоздь, – с каким-то сожалением произнес Тэк.
– Нет, не врал, – коротко сказал Алеск.
– Как не врал? – удивился Тэк. – Ты же сам только что сказал, что здесь никто не живет.
– Не живет, – кивнул пацан.
Тэк почувствовал, что наливается злостью.
– Послушай, приятель, я тебя спрашиваю не просто так. Бог с тобой, не хочешь, не говори, кто ты и что здесь делаешь. Может быть, тебе твоя жизнь и не дорога вовсе. А я вроде как хочу живым отсюда уйти.
– И денежки загрести, – вдруг весело вставил Алеск.
– И денежки, – хладнокровно кивнул Тэк. – Потому что живым и дальше хочу жить. И если я что спрашиваю, так это только из нашей общей безопасности.
– Не боись, – сказал Алеск, – если станет опасно, я сам скажу. Пошли.
И снова они продолжили свой странный путь по этой отчужденной земле. Сталкер, который уже начал забывать свое собственное имя и странный мальчишка, которого он должен был довести, нет, точнее сопровождать до точки эвакуации. Эвакуации, разумеется, Алеска, потому что у Тэка с недавнего времени зародилось предчувствие, что его предоставят самому себе.
– Слушай, может передохнем? – предложил Тэк, как только они вышли из поселка.
– Давай.
Они сели прямо в выгоревшую траву на обочине. Вот ведь тоже странно – в одних местах цветет, соком наливается, а в других мертвая совсем. Как будто разные климатические зоны здесь. Но, конечно, дело не в климате.
Тэк раскрыл рюкзак и вытянул сверток с бутербродами. Алеск смотрел куда-то вдаль. Тэк хотел было предложить ему, но потом со злостью вспомнил насмешливое отношение мальчишки к нему, и промолчал.
– Может, угостишь? – спросил Алеск, не оборачиваясь.
– А зачем? – нагло и зло ответил Тэк с набитым ртом. – Ты же такой козырный, сам все знаешь и умеешь. Ты же жрал здесь что-то все это время?
Алеск повернулся к нему.
– Не злись, – сказал вдруг он мягко.
Тэк посмотрел на него, и вдруг увидел в его глазах какую-то совсем чужую боль, несвойственную человеку, а уж тем более ребенку. И злость как-то прошла сама собой. Он развернул сверток и протянул Алеску бутерброд.
– Скажи, – сказал Тэк, когда они лежали в сухой ломкой траве, раскинув руки, и просто глядели в небо, – а зачем я тебе? В смысле, ты бы справился и один.
– Может быть… Но дело не в пути, а в том, что в конце пути.
Тэк рассмеялся в ответ.
– И что же будет в конце пути?
– Если я скажу сейчас, ты мне вряд ли поверишь.
– Тогда ответь мне на один вопрос. Я думаю, ты сможешь ответить. Что такое Зона? И зачем ей мы?
Алеск долго молчал, а потом сказал:
– Может быть, ты поставил вопрос не совсем верно? Может быть, правильнее было спросить, зачем она нам? Ведь миру не нужна Зона, но ей нужен мир. А как она возникла? Не знаю. Тебе виднее. И миллионам остальных людей. Но что я могу сказать точно – дело здесь вовсе не в аварии, и не в радиации, хотя эти факторы и послужили пусковым механизмом. Дело в людях, в том, что у них внутри. Зона – это ответ. Ответ всему человечеству. Только почему-то человечество никак не хочет это понять. Зона – это обида. Наш мир обиделся на нас. Вот и все. И не надо искать здесь никаких ответов, не надо посылать экспедиции, военных, зонды и прочую техническую ерунду. Нужно просто понять, что если мы меняем самих себя, то меняем окружающий мир.
– Погоди, погоди, – вдруг дошло до Тэка. – Я понял! Ты ведь знаешь, как избавить человечество от Зоны! Как же я сразу не догадался? А я тут просто как телохранитель! Вот почему я даже не могу направить на тебя пушку!
Алеск мрачно усмехнулся.
– Ничего я не знаю. Если бы знал, Зона меня бы уже уничтожила. Но я знаю много чего другого. И ты нужен не как телохранитель, поверь мне.
– Это правда? – испытывающее посмотрел на него Тэк.
– Что именно?
– Насчет того, что ты не знаешь, как уничтожить Зону?
– Вообще-то есть только один вариант. Но он не устроит тех, кто меня сюда послал. Да и никого он не устроит.
– И какой же? – с замершим сердцем спросил Тэк.
– Уничтожить человечество. До последнего младенца и старика. Потому что Зона и Человек – понятия настолько сросшиеся друг с другом, что решить проблему можно только так. Думаешь, почему сталкеров так тянет сюда? Просто они сильнее, чем остальные, ощущают эту связь. Но этот вариант абсурден, и существует лишь теоретически. Поэтому Зоной он даже не рассматривается. Мы ведь не самоубийцы.
Тэк достал флягу и жадно выпил половину воды. Руки предательски дрожали. В голове гулял ветер, которого так не хватало здесь. Ему вдруг стало невыносимо здесь находиться, в этой кровоточащей язве, порожденной техногенной ноосферой. Ему захотелось домой, прижаться к жене, зарыться в ее пахнущие цветами волосы, а потом долго-долго лежать рядом, ничего не говоря друг другу…
Только нет у него дома. И жена умерла десять лет назад от острой лучевой болезни.
Он встал, поднял рюкзак и винтовку, посмотрел на часы. Три часа.
– Пошли, – сказал он Алеску. – Пора.
Алеск встал и они пошли по проселочной дороге на север. Вокруг притаились мертвые поля и луга, одинокие полуразваленные дома, оставленная техника. За лугами ощетинилась кромка леса. Который был чужим до невозможности.
Ближе к вечеру небо стянули густые тучи, от чего темнота сползала быстрее. Все это время они молчали. Лишь когда показалась автостанция, Алеск остановился и сказал:
– Там патруль. Это уже кордон. Придется тебе их снять.
– Зачем? – удивился Тэк. – А выждать нельзя? Или пусть твои дружки этим занимаются.
– Я тебе говорил, они мне не дружки. Но если ты хочешь, чтобы они вообще появились здесь, делай, что говорят.
Тэк сжал зубы, потом снял рюкзак и отдал Алеску.
– Жди в этих кустах. Я скоро.
Ползком, прячась в разросшемся кустарнике, Тэк подобрался к станции так близко, насколько возможно. Сломанные и прогнувшиеся козырьки остановок, здание касс с провалившейся крышей, сгоревшая АЗС рядом, одинокие автобусы. А где-то рядом стена с колючей проволокой, отграничивающая мир от мира. И никого вроде бы. Как этот пацан определил, что здесь патруль? Он поерзал, выбирая наиболее удобную позицию, а потом прильнул к оптике.
Он скользил взглядом по развалинам, и в конце концов показались двое патрульных с АК и немецкой овчаркой. Тэк напрягся и поймал одного в полустершуюся галочку прицела. Указательный палец замер на спусковом крючке.
Вдох. Выдох. Пауза.
Тэк нервно крутанул головой. Приклад жег плечо, но он не мог выстрелить. Он не мог убить человека просто так. Как только он это понял, сразу полегчало. Ну их к черту со своими играми. Сваливать надо потихоньку…
Тут Тэк заметил, что овчарка гавкнула и повела носом, принюхиваясь. Тэк чертыхнулся и зачем-то беспомощно огляделся. Будто рядом еще кто-то мог быть. Сердце застучало в ускоренном ритме. Патрульные встревожено взялись за автоматы, а собака уже насторожено рвалась к месту, где лежал Тэк.
Он беспомощно смотрел через прицел на приближающихся патрульных, так и не решаясь выстрелить. И вдруг какой-то шорох в кустах рядом заставил его отвлечься, а потом что-то серое метнулось на собаку. Тэк похолодел и вцепился в винтовку, наблюдая за происходящим.
Затрещали АК, дико взвизгнула овчарка. А серая тварь, отдаленно напоминающая волка, только гораздо крупнее и вся какая-то в буграх, уже подняла окровавленную морду от распростертых и истерзанных тел. Потом она взвыла знакомым жутким воем с человеческими нотками в нем и бесшумно скрылась среди автобусов двумя огромными прыжками. Потом раздалось еще несколько воплей, и все стихло.
Тэк немного выждал, ошарашенный происходящим, затем встал и медленно вышел на асфальт станции. Вдалеке стоял Алеск. Тэк махнул ему рукой, подзывая сюда.
Пошел дождь. Делая сгустившиеся сумерки еще более зловещими. Тэк подошел к телам патрульных. Они были прямо разорваны в клочья. Сильные капли дождя размазывали кровь по асфальту, как рука сумасшедшего художника мешает краски. Подошел Алеск.
– Ты видел? – еще не оправившись от пережитого, спросил Тэк.
– Ты испугался, – сказал Алеск вместо ответа.
– А ты думал! Ты бы видел эту тварь вблизи!
– Я не про то.
Тэк взглянул мальчишке в глаза и отвел взгляд.
– В Зоне много всяких тварей. Надо лишь уметь их увидеть.
Тэк вздрогнул. Это были слова Профессора. Он вздохнул. Боже, как надоели эти недомолвки, слова с двойным смыслом, этот постоянный страх, не покидавший его с тех пор, как появился Алеск. И хоть им по пути не встретилась ни одна ловушка (случайность ли?), эта прогулка по Зоне с этим пацаном не от мира сего была хуже всяких ловушек.
– Дай телефон, – попросил Алеск. Тэк дал. Алеск нажал несколько клавиш и выбросил аппарат. Тот жалостно хрустнул об асфальт.
Через несколько минут послышался шум винтов, и вскоре над ними завис красавец Ми-26 в защитной раскраске, но без опознавательных знаков. Затем он начал медленно снижаться, и приземлился на асфальтовую площадку рядом с Тэком и Алеском. Тэк зажмурился от сильного порыва ветра с холодными брызгами дождя. Из вертолета выбежало десять человек в полном обмундировании штурмовой команды спецназа. Они четко и быстро взяли в кольцо Тэка с Алеском, направив на них свои аккуратные МП-5. Тэк покрутил головой и криво ухмыльнулся. В руках он все еще держал СВД.
Когда винт остановился, из вертолета вышел высокий худощавый человек в черном костюме, на который был накинут серый плащ. Его лицо было непробиваемо спокойным. Заказчик.
– Бросьте оружие, Тэк, – сказал он своим как обычно спокойным голосом.
Тэк разжал пальцы и Драгунов упал на асфальт.
– И пистолет, пожалуйста, – кивнул заказчик.
Тэк медленно вытянул из кобуры свой ТТ и все так же медленно положил рядом с винтовкой.
– Ну здравствуйте, Тэк, – улыбнулся заказчик. – И ты здравствуй, малыш. Давно не виделись. Правда, ты этого не помнишь.
И Тэк, и Алеск молчали.
– Подойди ко мне, мальчик, – ласково, но в то же время с металлом в голосе сказал заказчик. Алеск молча подошел к нему.
– Повернись ко мне спиной, – приказал заказчик. Алеск повиновался.
Тэк взглянул на него. За маской спокойствия он снова увидел ту не свойственную людям боль. И еще страх.
После последнего произнесенного слова Алеск судорожно вздохнул и застыл с открытыми глазами. Тэк с изумлением наблюдал за происходящим. Ему очень захотелось убежать отсюда прямо сейчас. Хоть через всю Зону.
Заказчик улыбнулся улыбкой чеширского кота и сказал Тэку:
– Отлично! Я знал, что вы справитесь.
– Рад, что оправдал ожидания, – хрипло сказал Тэк, не отрывая взгляда от Алеска. Кажется, он даже не дышал. – Это все? Я могу идти?
– Э-э… не совсем. От вас требуется еще одна услуга. Последняя. Но перед этим я должен оговорить с вами одну вещь. Вы узнали слишком много. Честно говоря, мы на это не рассчитывали. По идее, мы должны вас ликвидировать…
Заказчик выжидающе посмотрел Тэку в глаза, пытаясь определить его реакцию, но он лишь усмехнулся.
– Но, учитывая принесенную нам пользу, а также ваш опыт работы в Зоне, мы предлагаем вам работать на нас.
– На “нас” это на кого?
– Ну… скажем так, на одну организацию с прекрасными возможностями и перспективами, которые она предоставляет таким людям, как вы. У нас работают очень много сталкеров.
– И какие же цели вашей организации? – продолжал допытываться Тэк.
– Изучение Зоны. Разработка лекарства против этой чумы нашего мира. Понимание и открытие новых технологий. Как видите, у нас довольно благородная цель – если не избавить человечество от Зоны, так хотя бы выжать из нее максимальную пользу. Поверьте, мы не стоим на месте. Уже сейчас мы можем немало.
– Что? – презрительно скривился Тэк, вспоминая слова Алеска про Зону. – Благородная? А разве это благородно – посылать детей в Зону и использовать их в своих чертовых экспериментах?
Заказчик дернулся, но остался спокоен. По крайней мере, внешне.
– Вы немного путаете. Это, – он указал на Алеска, – не совсем человек. Это нечто вроде исследовательского зонда. Биомеханического. Это проект “XELA” десятилетней давности. Десять лет назад это существо было отправлено в зону только для сбора информации. Теперь проект подошел к концу, и вы помогли доставить зонд нам.
Проект КСЕЛА, АЛЕСК наоборот, сообразил Тэк. Парень даже не знал своего имени. Да и не было у него никогда имени…
– Вы все врете, – сказал Тэк устало. – Вам надо было узнать, как уничтожить Зону. Вы же боитесь ее, как преисподней. Боитесь настолько, что даже сами не можете туда прийти. И какой это, на хрен, зонд? Я что, не определю живого человека, пусть даже выращенного Зоной? Я не знаю, как он выжил там, я не знаю, как вы сделали его таким, но я знаю точно, что он живой. И искать средство надо не здесь, не в Зоне…
– Погодите! – крикнул заказчик. – Он что, рассказывал вам? Он понял?
– Да пошли вы все, – сплюнул Тэк. – Идиоты.
Заказчик задумался, потом вытянул пистолет и выстрелил Алеску в затылок. Маленькое тело с тихим стуком упало. Тэк с ужасом посмотрел на заказчика. Тот спрятал пистолет и достал нож.
– Последняя услуга, – сказал заказчик и протянул нож Тэку. – Извлеките три капсулы из тела.
– В которых содержится информация о Зоне за десять лет. И, надеюсь, об избавлении от этого кошмара.
Тэк посмотрел на тело Алеска. Этот парень должен был стать чем-то вроде маленького спасителя человечества, которому сразу взвалили на спину тяжелый крест. Ведь спасать человечество от самих себя – непосильная задача. И бессмысленная.
Он взял нож. Как он мечтал метнуть его прямо в лоб этому выхолощенному ублюдку! Но на него смотрело десять стволов, и, возможно, еще и Алеск. Из тех мест, где сейчас жена Терентия Климова, человека, пытавшегося сбежать от собственного имени.
– Где капсулы?
– Одна вшита в миокард, вторая за левым глазом, а третья в большеберцовой кости. Тоже левой.
Тэк склонился над телом и повернул его на спину. Открытые глаза Алеска смотрели куда-то ввысь.
– А можно полюбопытствовать? Почему именно я? – сидя на корточках, повернул голову Тэк.
– Потому что так надо. Поверьте.
Тэк кивнул, подумал и размахнулся, чтобы от ужасной горечи, тоски и боли всадить нож… в себя. Металл с хрустом пробил грудную клетку, и Тэк свалился на бок, хрипя и хватая ртом воздух. Было больно. Очень. Но по-другому.
– Нет, ну не идиот? – разочарованно произнес уже далекий, словно за чугунной заслонкой голос заказчика. Он наклонился и вытянул нож из груди Тэка. Тот всхлипнул, а в груди что-то страшно булькнуло.
Когда заказчик сам резал Алеска, добираясь до капсул, Тэк плакал. И ему было вдвойне обидно, что он не может ощутить своих слез на щеках, потому что по ним колотил дождь своей водой. Но хотелось воды с солью.
Дождь все не кончался, а Тэку так хотелось, чтобы тучи разогнал летний ветер и он в последний раз смог увидеть небо… Он умер, так и не дождавшись. А дождь, словно ожидавший его смерти, прекратился сам. И ветер действительно разогнал все тучи и обнажил небо, и даже солнце.