Артюр М (ArturM_01)
Version 2.0.

Головы уродливых младенцев лопались, словно мыльные пузыри. Кровь неизвестной группы застилала сталкеру глаза. Адреналин, превративший его в безумно – беспощадного берсеркера, упал вниз, когда вся поляна укрылась телами карликов…

Сталкер устало сплюнул – тягучая нитка слюны лениво упала на землю…

Он знал, что будет тяжело. Десятки смельчаков пропали на этой тропе. Как сказал бы один писатель о давней карте составленной Стервятником: „Она не постарела, а скорее потеряла актуальность, как потеряли ее расклешенные штаны, трансцендентальная терапия и группа „Fleetwood Mac“. Зона меняется каждый день, час, минуту, мгновение. Впрочем, как и вся жизнь…

Сталкер направился дальше. Он был уже почти у цели. Двое юношей, или, как он их называл „младших“, заплатили своей жизнью, чтобы он дошел сюда. Они так и не узнали его имени. Их души попали в ад, так и думая, что его имя „Старший“…

Его внимание привлекла странная вмятина в земле. Сталкер аккуратно бросил гайку и в тот же миг мир для него угас, словно угли…

Он лежал, а возмущенное багровое небо яростно глядело на него. Он попытался приподняться, но что – то грубо, нажав на сердце, придавило к земле. Могучие древние дубы окружали его. Холодный оникс их глаз сверлил его. Дубы не говорили, но он все равно слышал их.

– Ну, и что нам делать с ним? – спросил громадный дуб, с густой шевелюрой листьев.

– Хоть он и выглядит жалко, как и всякий человек, но так далеко не заходил никто…- начал дуб, похожий на Первого.

– Никто, кроме старого жадного дурака Стермят… Стярвят…, или как его там, – резко оборвал совсем зеленый дуб, с надменно распущенными кронами.

– Но тогда и нас еще не было в Совете, – холодно прошелестел Первый.

– Я думаю, что надо с ним покончить прямо тут. На Совете, пока он не нашел Его, – громко сказал иссохший дуб, от кроны которого остались только голые ветви.

– Я согласен. Он убил столько детей Леса, что эта смерть станет для него подарком, – взял слово Первый, – но я думаю, что при сложившихся обстоятельствах, лучше будет, если мы позволим ему уйти. Пусть он продолжит свой путь. Грядущий, или как его там его называют…

– Идущий, – тихо подсказал низкий дуб, густого коричневого цвета.

– Точно. Так вот, я не хочу обесчестить наш Совет, убив это мерзкое создание. Идущий убьет его. Тем самым мы выгадаем еще немного времени.

– Ну, а если он все – таки доберется до Золотого духа, Его величества, – спросил все тот же зеленый надменный дуб.

– Этого не случится, – по интонации было понятно, что Первый улыбается, – мы заберем у него эту глупую огненную мотыгу…

– Автомат, – снова подсказал коричневый.

– Точно. А без … э-э … автомата эти существа выглядят еще более жалкими, чем всегда.

Зловещая тишина и Совет взорвался одобрительными выкриками в честь главного…

Сталкер проснулся. Голова болела, каждая ее часть ощущалась, словно отдельный осколок от разбившейся большой думающей вазы. Сталкер удивленно посмотрел на часы, показывавшие, что не прошло и минуты с момента потери сознания. Сталкер впервые столкнулся с аномалией такого типа. Но ему пришлось удивиться еще больше, когда он увидел, что место, где была аномалия, абсолютно чисто и высокая густая трава не отличается от других…

Треснула ветка, затряслась земля. Стая больших слепых волков высыпала на поляну и, не чуя сталкера, быстро направилась дальше, совершенно не заинтересованная человеком. Сталкер потянулся за автоматом и не обнаружил его на месте. Пистолета тоже не было. Так это был не сон, не галлюцинация! Они действительно забрали у него оружие. Но тогда и тот ужасный Идущий тоже реальность! Сталкер испугался. Впервые, наверное, за все время, проведенное в Зоне.

Толпа зомби шла прямо на него. Одни падали, их топтали, и толпа шла дальше. Другие просто разлагались на ходу, сея свою вонючую плоть. Они шли, но не видели, не замечали его, или просто не могли…

Сталкера вырвало, его рвало, пока десятки зомби не прошагали мимо. Он никогда не видел бесконтрольных живых мертвецов. Всегда рядом были…

Три контроллера с опаской вышли на поляну. Они не соображали, что делают. Их и так не человеческие глаза остекленели, застыли зелено – ядовитыми щелочками. Безгубые рты шептали: „Идущий, идущий, идущ…'

Сталкер побежал. Он поддался своему инстинкту. Мысли роились в голове, наталкиваясь друг на друга, и вопросы вместе с ними: „Кто такой Идущий? Почему дети Леса!“ За спиной сталкера раздался хруст, деревья вырывались с корнями. И Идущий ответил сам: „Потому что я сильнее дурака Пана, Совета и остальных“…

Сталкер не заметил, как деревья стали реже встречаться, и он очутился у подножия высокого помоста, походившего на трон…

Легенды о Золотом шаре описывали его по-разному. В одном варианте он был на дне глубокого котлована, как бы случайно забытый пришельцами. В других – это комната, в которую ни один человек не достоин войти…

Сталкер, тяжело ступая, поднялся по ступенькам. Ему казалось, что каждая ступень отделяла его от здравого смысла и приближала безумие.

Он дотронулся до Золотого шара.

– Кто ты? – прозвучал вопрос у него в голове.

Сталкер не знал, что ответить. Он не помнил своего детства, родителей, имени… Но он помнил двух парней, которые помогли дойти сюда… Они звали его…

– Здравствуй, Старший, – невыносимо яркий свет струился сквозь ладонь сталкера, так и оставшуюся на Шаре.

– Кто вы? – спросил ошеломленный Старший.

– Я так, почти никто. Иногда бог, дух, полубог, палач. Иногда выше Совета, иногда совсем Никто. Так, просто желудь на ветке. Раньше я играл на дудочке и знал каждую травинку в этом Лесу. Теперь я заточен в тюрьму, но я – хозяин… А так, почти никто. Золотистый луч кометы и всё…

– Вы можете выполнять…

– Желания, – подсказал Шар, – да. Но, к сожалению, только чужие, а не собственные. При одном условии: не желать смерти, болезни или же других несчастий своим врагам. Да, и помни, что я точно знаю твое истинное желание. Так, что давай, – азартно закончил он.

– Кто такой Идущий? – неуверенно спросил Сталкер.

Шар потускнел, приобрел багровый оттенок и недовольно ответил:

– Ты же не этого хочешь! Ну ладно. Идущий – это оживший миф, бывшая богиня, баба, возомнившая, что если она – искусная охотница, то Лес принадлежит ей.

– Я хочу ее смерти.

– А это уже против правил.

– Что такое S.T.A.L.K.E.R.?

Молчание.

– Что поистине есть Зона?

Снова молчание.

– Почему именно наша планета?

– Ты же не этого хочешь. Я – твоя истинная судьба, карма. И я знаю твои желания. Человек, ты хочешь…

– Миллион долларов, – глухо закончил загипнотизированный сталкер.

– Вот это уже лучше. Да будет так! Именем Великого Пана, золотых копыт его сиятельства, великолепной божественной его дудочки. Именем Великого Совета десяти дубов объявляю процесс завершенным. Да будет приговор приведен в действие…

Сталкер шел по тонкой нитке над пропастью. В руках он нес толстый доллар, походивший на уменьшенный кирпич зеленого цвета. Ноша мешала ему балансировать на нитке. Он уронил доллар. Тот падал и, ударившись о дно пропасти, разбился, как хрустальный, рассыпав почему – то кровавые осколки, медленно с глухим стуком падавшие на землю…

Сталкер проснулся от стука в дверь. По всей квартире валялись зеленые однодолларовые бумажки…

Сталкер с опаской открыл дверь.

– Доброе утро, господин Старший. Сегодня ночью поступило сообщение, что именно вы ограбили Новокиевский банк. Мы должны вас задержать. Вот ордер, – весело сказал милиционер с козлиной бородкой…

Сталкер быстро оделся и вышел в сопровождении четырех…

Тот, который предъявил ордер, задержался на минуту. По – козлиному проблеял и радостно зацокал копытцами по лестнице вниз…

Проснулся я от шума дождя, молотящего по остаткам железной крыши. С потолка уже начала сочиться вода, сбегая тонкими струйками по стенам. Я медленно сел и посмотрел на часы, было около восьми часов вечера, уже начинало темнеть. Окинув взглядом остатки своего временного убежища я с опаской выглянул в окно. Нет, меня никто не преследовал, мне не от кого было прятаться, по крайней мере именно сейчас. Но осторожность никогда не была лишней. Я знал, что от дома идет узкая, почти заросшая тропка, петляя между разнообразным мусором она выходит на проселочную дорогу, которая в свое время заменяла в этой деревне главную улицу. Правда за окном ничего не было видно, уже на расстоянии двух метров пелена дождя скрывала все различимые очертания.

Несмотря на то, что я решил остаться здесь, в этом заброшенном доме еще на часок другой, я все-таки начал собирать свои вещи. Вещей было не много, в основном необходимое оборудование. Медленно, не поднимая шума, я сложил в герметичный чехол свой спальный мешок, в свое время удалось достать его напрямую с военного склада, правда не даром, я тогда сам над собой посмеивался, что вот, мол, кучу денег выкинул, а через год опять новый придется покупать, так нет – уже третий год пошел, а спальник верой и правдой служит. В общем, спальный мешок это и была основная вещь, которую следовало упаковывать в рюкзак, кстати, тоже купленный на том же складе. Да и если честно, я тогда многим разжился благодаря нашей армии, точнее остаткам некогда могучей военной машины. Надев "Танкер", я тщательно приладил на голове гарнитуру, пластиковый обруч с закрепленным на нем усиком микрофона, наушником, небольшим видоискателем с маленькой цифровой камерой, затянул ремни, удерживающие на левой руке пульт управления. Аппаратура была надежной, несмотря на свои маленькие габариты и относительно небольшой вес и не требовала дополнительной регулировки, однако, подключив все провода к блоку управления, я включил режим тестирования, лишний раз убедиться в работоспособности оборудования никогда не бывает лишним.

Пока система проводила тестирование, я еще раз выглянул на улицу. Дождь уже кончился, оставив после себя огромные лужи, почти полностью затопившие дорогу, а тропинка от дома так вообще была скрыта тонким слоем воды. С одной стороны это было хорошо, патрули с собаками меня выследить уже не смогут, но с другой стороны мне придется всю дорогу пробираться почти по колено в воде. А в затопленном лесу можно на растяжку наступить, удачно скрытую под водой, и остается только молиться, чтобы она была не боевая, а сигнальная. Правда, наступив на "сигнальную" тоже придется не сладко, группа быстрого реагирования окажется здесь минут через пять, а в течение двух минут появится патрульный вертолет. Но от них есть шансы уйти, а от "боевой" уже никакие мольбы не спасут – разорвет на мелкие кусочки и поминай, как знаешь.

На улице уже почти полностью стемнело, я решил больше не задерживаться на месте, и так потерял целый день. Когда я пробирался к этой заброшенной деревне появилось подозрение, что за мной идет хвост. Решив, что лучше перестраховаться, я немного прибавил ходу и, оказавшись в деревне, забрался в этот полуразрушенный дом с еще хоть как-то сохранившейся крышей. После пяти напряженных часов ожидания и судорожного вглядывания в тени, я решил, что хвоста вообще не было, либо я от него оторвался. Но время уже перевалило за полдень и дальше двигаться, по полуоткрытой местности, было опасно. Днем здесь иногда пролетают патрульные вертолеты, да и некоторые военные спутники нацелены на этот район. Хотя спутников опасаться не стоит, они следят за основными дорогами, военными постами и лагерями ученых.

Когда все начиналось, здесь было полным-полно военных, ученых и других представителей не менее достойных профессий. После взрыва на атомной электростанции, когда из реактора произошел сильный выброс радиационного мусора, отсюда в обязательном порядке начали вывозить всех жителей. С городскими никаких проблем не возникало, а вот с сельскими жителями было худо. Некоторые отказывались покидать свои дома, в основном старики, они закрывали двери, забивали досками окна, прятались в подвале. Многие даже хватались за оружие, таких здесь просто бросали, возиться с каждым выжившим из ума стариком не было времени. Но в большинстве своем люди сами все бросали и бежали подальше от адской атомной электростанции.

Потом, через пару месяцев, в "зону заражения" погнали солдат, задача которых обозначалась как строительство саркофага вокруг незаглушенного реактора станции и обеспечение безопасности близлежащей территории. К тому моменту все оставшиеся жители уже получили смертельную дозу радиации и доживали оставшиеся им дни, разлагаясь заживо. Солдатам было приказано стрелять во всех, кто не носит костюм химической защиты, независимо от их внешнего состояния, что они и делали. Во время строительства саркофага многие из солдат тоже умирали от радиации, но это списывалось на неправильное ношение химической защиты или на ее повреждение. Когда строительство саркофага было закончено, а выбросы радиации прекратились – солдат оставили умирать. Многие из выживших поняли, что их просто пустили в расход, а хваленая химическая защита не защищает от радиации. Остатки военных, приблизительно сорок процентов от изначального личного состава, предприняли попытки взять штурмом блокпосты и покинуть зараженную территорию. Их безжалостно расстреливали из станковых пулеметов и поливали из огнеметов. Из солдат, пытавшихся прорваться сквозь кордон, не выжил никто.

Пока правительство думало, как объяснить случившееся перед прессой и разрабатывало правдоподобную версию. произошли события, заставившие абсолютно забыть о любых происшествиях происходивших на территории "зараженной зоны" ранее. Сначала прогремел еще один взрыв, в нескольких километрах от атомной электростанции, на месте недостроенного хранилища радиоактивных отходов, подняв в воздух тонны радиационной пыли, которая разносилась ветром по огромной территории.

Спустя несколько месяцев, когда осела большая часть радиационной пыли, перед взором мировой общественности предстало совершенно новое зрелище. Местность "зараженной зоны" была изменена. Воронка от взрыва оказалась на несколько порядков меньше, чем предполагалось, вокруг нее, на расстоянии двух километров, все было выжжено. Река, протекавшая неподалеку от эпицентра, теперь изменила русло и, затопив кратер, оставленный после взрыва, образовала озеро. Почти весь лес уцелел, непосредственно около эпицентра были разбросаны остатки вырванных с корнем и опаленных деревьев, но чем дальше от кратера, тем меньше они попадались. Почти все близлежащие деревушки оказались разрушены, ветхие деревянные постройки не выдержали ударной волны, чего нельзя было сказать о городских строениях. Город остался цел, лишь кое-где обвалились стены или просела крыша, но в большинстве своем все осталось без изменений. Атомная электростанция и саркофаг вокруг ее реактора остались почти невредимыми, что очень порадовало высшие чины.

Пресса начала кричать о всемирной экологической катастрофе, ученые спорили о причинах второго взрыва, а военные устанавливали блокпосты вокруг новой "зараженной зоны", обеспечивая безопасность. Вскоре выяснилось, что радиационный фон внутри периметра упал в три-четыре раза и по территории Зоны можно перемещаться в простых защитных костюмах. Сразу после этого удивительного факта туда выехало огромное количество ученых, но не всем удалось преодолеть многоуровневый кордон, выставленный военными. А заявления тех, кому все же удалось преодолеть бюрократическую волокиту и военную "тупость" и попасть в "зараженную зону", потрясли весь мир.

Сначала было определенно, что внутри периметра происходит что-то особенное, об этом свидетельствовали странные животные и предметы. Если странных животных еще можно было объяснить воздействием радиации, то вот появление не менее странных предметов нельзя было объяснить никак. Потом пошло дальше, в "зараженной зоне" стали происходить странные вещи, стали пропадать патрули, техника, автономные исследовательские зонды. Через неделю с момента первого исчезновения выяснили, что внутри периметра появились так называемые "аномалии". Их начали изучать, но ничего конкретного не добились, лишь нашли ряд факторов, которые характеризуют ту или иную аномалию. На основании этих данных создали устройства обнаружения и, используя их, продолжили исследование уже "аномальной зоны заражения". Так прошло еще около года.

Очередным ударом по общественности оказалась новость о "пульсации", после которой на территории "аномальной зоны заражения" появляются новые аномалии, а некоторые из старых и совсем слабых, исчезают. В конце концов, ученые выработали график и пришли к выводу, что временной промежуток между пульсациями постепенно уменьшается.

Военные, уже "съевшие" не одну собаку на охране периметра, потихоньку начали убирать войска, оставив только необходимый контингент для обеспечения безопасности как периметра, так и "мертвой зоны", промежутка между "аномальной зоной заражения" и "нормальным" миром. В двух километрах от "мертвой зоны" по старому шоссе, ведущему почти до самой атомной электростанции и саркофага, образовался город ,существование которого обеспечивалось за счет ученых и туристов. С учеными все было понятно, они организовали целый исследовательский центр, несколько мелких лабораторий и небольшой испытательный полигон в пяти километрах от города и занимались своими заумными исследованиями. С туристами дело обстояло менее понятно, в город стеклось огромное количество ученых-самоучек, экстремалов, пытавшихся небольшими группами пробраться за периметр и своими глазами увидеть "нечто необычное", почти всех отстреливали патрули, а те, кто пробирался, назад уже не возвращались. Появлялись обычные жулики, желавшие нажиться на раскрутке Зоны. Но шумиха вокруг "аномальной зоны заражения" потихоньку начала утихать.

Не знаю, кто и когда провел аналогию между происходящим вокруг и произведениями Стругацкими, а точнее с "Пикником на обочине". Но уже совсем скоро, военных разведчиков уходящих в "аномальную зону заражения", прозвали сталкерами, а все, что находится внутри охранного периметра – Зоной. Позже появился "тополиный пух", "мясорубка", "ведьмин студень" и куча другого, не описанного у Стругацких. Для всего мира "Пикник на обочине" превратился в настоящую культовую книгу, ее читали и перечитывали, пытались проводить аналогии с реальными событиями и на их основании строить догадки о дальнейшей судьбе Зоны. Правда город около Зоны назвали не "Хармонт", а "Чермонт", но это сути дела уже не меняло.

Дальше уж все пошло совсем по Стругацким, ученые выяснили, что многие из "артефактов", так стали называть странные предметы появляющиеся в Зоне после пульсации, можно использовать как в мирных целях, начиная от обычных источников питания и заканчивая лекарствами, так и в военных. Некоторые из "артефактов" при надлежащей обработке оказались гораздо опаснее атомных бомб, другие просто очень полезными в разных сферах военного производства.

Ученые и военные быстро сообразили, что к чему и усилили контроль за Зоной, но было уже поздно. Во многих уголках мира, так или иначе, стали появляться артефакты из Зоны, на черном рынке третьих стран давали очень большие деньги за некоторые экземпляры. В Чермонт стали стягиваться представители многих преступных организаций и просто не чистые на руку, желающие перекупить или перепродать артефакты.

В то время я тоже решил попытать счастье и поехал в Чермонт в надежде, что мне удастся найти хорошую работу, подзаработать денег и вернуться домой. Я, конечно, не собирался связываться с бандитскими авторитетами, вымогать у кого-то деньги, покупать и перепродавать "артефакты", я считал, что в таком большом новом городе мне удастся что-нибудь придумать, тем более терять мне было уже нечего. С детства я увлекался туризмом, любил сходить в горы, в лес, побродить по пещерам. Правда, помимо туризма, меня всегда интересовали аномальные явления. Тогда же, в детстве, я даже устраивал охоту на НЛО, выезжая с друзьями в места их частых появлений, но по понятным причинам, ничего необычного не встречал. Постепенно у меня интерес к аномальным явлениям угас, и я просто стал заниматься походами.

В Москве, я попытался открыть небольшой спортивный магазин, торгующий туристическими товарами. Но, дела не заладились почти сразу, нет, сначала все шло хорошо, у меня даже образовался небольшое количество постоянных клиентов. Но когда дело пошло, магазин ограбили. Грабители ворвались в магазин в воскресенье, убили одного охранника, но, поняв, что денег нет, вся касса была сдана в банк, со злости устроили поджог. Сгорело все, в том числе и склад, занимавший два верхних этажа старенького трехэтажного деревянного здания. Потом долго шло разбирательство по делу, грабителей не нашли и, что бы оправдать свое положение, наши органы накинулись на меня. Сначала ко мне пожаловала пожарная комиссия, они осмотрели остатки магазина и ввинтили мне штраф за "организацию пожароопасной обстановки", все мои разрешения оказались не действительными. За пожарниками последовали медики, меня заставили "в кротчайшие сроки убрать остатки здания", дабы не создавать "притон для бомжей" и не "способствовать распространению инфекционных заболеваний в городе".

Сразу после поджога я планировал возобновить коммерческую деятельность в других районах, но после всех комиссий, штрафов у меня не осталось денег на новое дело. Как выяснилось друзей у меня тоже не осталось, настоящих друзей, поговорить всегда пожалуйста, а помочь – нет. Я продал машину, собрал все долги и решил попытать счастье около Зоны.

По дороге в Чермонт, в поезде, я познакомился с таким же искателем приключений, как и я. Владимир тоже ехал к Зоне. За время пути мы успели хорошо познакомиться и за очередной бутылкой водки, Владимир рассказал свою историю. У него все сложилось куда хуже чем у меня.

После армии он попал в одну из преступных группировок в Санкт-Петербурге, провел там несколько лет, превратился из простой "шестерки" в матерого "пахана". Бизнес они вели полулегальный, торговали "паленой" бытовой техникой, правда, сами на дело не ходили, занимались скупкой. Поддерживали местных компьютерных пиратов. Одним словом вели современный цивилизованные бизнес. Потом, в один прекрасный момент, они перешли дорогу каким-то городским авторитетам. Каким образом Владимир правда не стал рассказывать, была разборка, в общем они проиграли. Вся его группировка была убита или попала в руки к правоохранительным органам. Самого Владимира из рук органов вытащил знакомый адвокат, потом помог ему скрыться от городских авторитетов. Лучше они придумать не смогли, вот и отправился Владимир в Чермонт.

По прибытию мне повезло не сразу, я провел два месяца в бесцельном шатании по городу. Потом мне удалось устроиться системным администратором в контору, торгующую всяческими плакатами с изображениями видов Зоны, странных животных и другой атрибутикой, связанной с самой Зоной. Через полгода мне удалось худо-бедно устроится. Я купил однокомнатную квартиру, взяв немного денег в кредит в фирме, в которой работаю, добавив из остатков моего Московского бизнеса. Жизнь потихоньку налаживалась, у меня появились знакомые, с которыми мы отдыхали в клубах.

Как-то, когда наша компания, уже изрядно подвыпившая, начала расходиться, ко мне подошел человек, в котором я узнал Владимира. Мы просидели остаток ночи в клубе, выпили много пива, рассказали друг другу как устроились в Чермонте. Выяснилось, что Владимир устроился в фирму, организующую экскурсии для богатых – "Зона с высоты птичьего полета", я давно слышал, что за большие деньги можно пролететь над "мертвой зоной" на вертолете и почти в упор посмотреть на саму Зону. Вроде даже военные в этом участвовали, то ли вертолет предоставляли, то ли еще что.

Владимира заинтересовала моя работа, он стал расспрашивать какие плакаты мы делаем, что на них изображено, где берем снимки. Потом попросил познакомить с их боссом, я тогда пообещал, что как-нибудь это устрою. Мы говорили о Зоне, об артефактах, о Военных сталкерах и обычных, нелегальных. Живя в Чермонте нельзя не слышать о нелегальных сталкерах. Утром мы разошлись, договорившись встретиться здесь же, через неделю.

Когда я после бурной ночи заявился на работу, не совсем трезвый и совершенно не выспавшийся, на меня даже никто не обратил внимания. Все были заняты своими делами и я поспешил укрыться у себя, в "админской коморке". День выдался спокойный, до обеда я, напившись кофем, сонно пролистывал городскую сеть Чермонта на предмет новых фотографий "аномалий" или "артефактов". Когда раздался телефонный звонок и меня вызвал к себе начальник, рабочий день уже почти закончился и я, еле сдерживался что бы не заснуть на ходу.

В кабинете шеф был не один. Когда я пересек порог, он стоял посередине кабинета, а напротив него, в кресле сидел человек, худощавый, небритый, немного впалыми глазами и совершенно лысый. Вид у него был совершенно не презентабельный. Меня удивило то, что он кутался в бежевый плащ, хотя в офисе было довольно тепло. Шефа это, по-видимому, не смущало. Я закрыл за собой дверь, поздоровался и подошел к шефу, который смотрел куда-то мимо меня, в сторону закрытой входной двери. Потом шеф сконцентрировал взгляд на мне, немного помолчал и извинился, за то, что вынужден просить меня задержаться на работе. Затем предложил сесть, я уселся на стул для поситителей.

– Господин, Михайлов желает предложить нашей конторе несколько редких снимков с новообразованными аномалиями. – медленно начал шеф, разглядывая улицу через приоткрытое окно.

Я кивнул.

– Но, к сожалению, его цифровая камера нового стандарта и я не могу посмотреть эти фотографии на своем компьютере, – шеф повернул голову ко мне, – есть ли у нас такая возможность вообще?

– Хм… это зависит от камеры, сейчас стало появляться слишком много новых стандартов и не все старое оборудование способно с ними работать. – я посмотрел на худощавого – мне надо взглянуть на камеру.

Худощавый повернул голову и пристально посмотрел мне в глаза, меня пробрал холод, такого пустого взгляда я не видел никогда. Он молча протянул мне камеру. Эту модель я узнал сразу,но у меня сложилось впечатление, что здесь что-то не так, не с камерой естественно, а с худощавым.

– Да, Михаил Сергеевич, мы можем посмотреть эти фотографии, но это можно сделать либо у меня, – худощавый дернулся, и отдернул фото камеру, – либо, если вы подождете, я принесу сюда ноутбук со специальным программным обеспечением. – поспешно закончил я.

Шеф посмотрел на худощавого, тот кивнул и я, не дожидаясь разрешения шефа, рванул за ноутбуком. Вернулся я через пятнадцать минут, с компьютером и свежескаченным программным обеспечением. Михаил Сергеевич по-прежнему смотрел в окно, а худощавый так и сидел в кресле.

Открыв ноутбук и подождав пока он загрузится, я обратился к шефу:

– Все готово, – я развернул ноутбук к шефу, но вместо него ответил худощавый:

– Спасибо, – коротко произнес он, его голос напоминал, звук сыплющегося сухого песка на стекло.

– Можешь идти, – шеф кивнул в сторону двери,

Худощавый развернул ноутбук задней стороной к двери, экраном к Михаилу Сергеевичу, который закрыл окно и сел на стол, рядом с компьютером. Худощавый повозился с камерой и нажал несколько клавиш. На экране появилось какое-то изображение, а клиент стал очень тихо что-то объяснять моему шефу. Про меня уже забыли. Я уже схватился за ручку, что бы открыть дверь, но остановился. Немного подождав, Михаил Сергеевич что-то тихо, в полголоса, доказывал худощавому.

– Михаил Сергеевич, если я… – я не ожидал, что мой голос прозвучит так громко, шеф резко развернулся. Худощавый, дернулся, схватился за камеру, намереваясь отсоединить ее от компьютера и убрать в чехол, но интерфейсный кабель не отсоединился и ноутбук устремился следом за камерой, только в сумку он не попал. Он ударился о руку худощавого, одной рукой пытавшегося удержать сумку с камерой, а другой поймать летящий компьютер. Ноутбук упал на пол, аккурат открытым монитором в мою сторону.

Я стоял смущенно потупив взгляд, и уже начал подбирать извинения. Когда мой взгляд уткнулся в изображенную на экране фотографию. Сон как рукой сняло.

– Мать… – только и смок произнести я.

На фотографии был армейский патруль, который отбивался от каких-то замысловатых существ, небольшого роста, покрытых зеленой кожей с ярко сверкающими желтыми глазами, размерами с хорошее куриное яйцо. И перевес был явно не в пользу патруля. А фотограф, по видимому, стоял в стороне и наблюдал как твари расправляются с патрулем.

Повисла тишина. Я молча смотрел на фотографию. Первым тишину нарушил шеф, Михаил Сергеевич поправил пиджак, галстук, посмотрел на меня и совершенно невозмутимо произнес:

– Ты ничего не видел!

– Видел, – эхом отозвался худощавый. Извлек из под плаща "берету" и наведя ее на меня спросил, – ты кому сообщил о том, что я здесь?

Я только моргнуть успел. Дальше все завертелось, я услышал за спиной шум и через мгновение дверь разлетелась в щепки. В комнату ворвались люди в зеленом камуфляже и масках, скрывающих все кроме глаз и рта. В руках у них были "Хеклеры", я еще удивился, что наши солдаты ходят с немецким оружием. Раздался выстрел, это выстрелил Михайлов. Все как при замедленном воспроизведении, пуля прошла мимо меня, сзади кто-то вскрикнул. Я почувствовал, как ноги мои подкашиваются, падая на пол, я услышал ответные очереди. Голова и грудь худощавого взорвалась кровавыми брызгами. "Разрывные" – пронеслось у меня в голове. Потом я почувствовал удар и все вокруг стемнело.

Я ощутил тряску, а по ушам резануло грохотом.

– Отпустите пацана – он просто компьютерщик. – лицо шефа было не узнаваемо, из-за кровоподтеков на нем не осталось не одного живого места.

– Ага, сейчас и отпустим, эй компьютерщик! – я почувствовал удар в бок, от боли я окончательно пришел в себя. Я сидел со связанными руками, в вертолете, напротив меня сидел Михаил Сергеевич, а вокруг были все те же ребята в камуфляже с "Хеклерами".

– А, очнулся! Ну что, компьютерщик, не повезло тебе. – еще один удар, но я ожидал его, поэтому успел отодвинуться немного назад.

– Да не дергайся, все равно тебе это ничем не поможет.

Из пилотской кабины послышался голос, со слабым восточным акцентом:

– Мы на месте, у вас три минуты, потом уходим, мы и так залетели слишком далеко.

Дверь вертолета открылась и в салон ворвался свежий воздух.

– Ну вот, здесь мы вас и отпускаем. – из голоса так и сочилось злорадство.

Я скосил взгляд в дверь, под нами было поле, окруженное со всех сторон лесом. Вдали виднелась деревушка, в которой наблюдалось какое-то движение. Может заметят вертолет и вызовут кого-нибудь, пронеслось у меня в голове, но потом вертолет дернулся и немного развернулся, я увидел вдали строение атомной электростанции, саркофаг и остатки города.

– Помощи ждать неоткуда, – как бы прочитав мои мысли, сказал один из людей в камуфляже.

– Заканчивайте быстрее, время почти на исходе! – послышалось из кабины.

Двое подняли Михаила Сергеевича, один меня. Нас поставили спиной к проему.

– Прости, – сказал мой шеф.

В следующий момент раздался выстрел, и шеф с разорванной головой полетел вниз.

"А вообще логично" – подумал я," убить и трупы скинуть в Зону, если их и найдут, то это будет уже обглоданные и сгнившие кости. В зоне много "бродящих аномалий", всяческой живности и… да, что же это такое, меня собираются убить, а я думаю о том, как правильно спрятать труп!"

Кстати, врут все, кто говорит, что жизнь проносится перед глазами перед смертью. Я видел только как указательный палец человека с пистолетом начал медленно нажимать на курок, или это мне показалось, что медленно.

Вертолет сильно дернулся, как раз в тот момент, когда я закрыл глаза. Раздался выстрел. Меня пошатнуло, я открыл глаза и увидел вертолет, удаляющийся от меня, а я падал вниз. Затем, увидел яркую вспышку, поглотившую вертолет, я потерял сознание. Удара о землю я уже не почувствовал.

Очнулся я от жуткой боли, попытался перевернуться на левый бок, но почувствовал еще более дикую боль, от которой в глазах потемнело, и я опять чуть не потерял сознание. Я прислушался к своим ощущениям, понял, что это не ад и не рай. Раз есть боль, значит я еще жив. Головой двигать оказалось куда легче и безболезненней, нежели переворачиваться. Вокруг меня был лес, я лежал на поляне, что видел с вертолета. Вокруг был лес, теперь деревья казались большим. День постепенно заканчивался, от деревьев шли длинные тени да и темнеть уже немного начало. В лесу всегда темнеет раньше, между деревьями, казалось, уже наступил поздний вечер.

Сзади раздалось какое-то чавканье и рычание, я попытался повернуть голову, что бы посмотреть кто рядом, но почувствовал очередной сильный удар боли. Я скривился, а мое тело содрогнулось, как будто из каждой моей вены некий незримый врач решил взять образец крови. Пришлось просто замереть и слушать, до судороги задирая глаза вверх. Чавканье и рычание приближалось, еще появился неприятный запах – смрад полуразложившегося тела. Меня начало тошнить, но я не мог пошевелиться. Чавканье и рычание уже звучало почти у меня в голове, другие звуки вокруг просто растворились. Чья то тень заслонила последние отблески дня ."Конец"-только и пронеслось в голове.

Щелкнул затвор автомата, по крайней мере мне так показалось, прозвучала короткая очередь, грохотом ворвавшаяся в мой мозг. Почти над моей головой послышался серия глухих ударов. И сразу мне прямо в лицо брызнуло какой-то коричнево-черной жидкостью. Смрад был невыносим, у меня закружилась голова и я опять потерял сознание.

– Он еще жив, – голос был настороженным и звучал явно не около меня.

– И что? Это не повод ломиться сломя голову, – второй голос был более жестким и даже на расстоянии слышался очень отчетливо. Хотя обладатель голоса и не повышал.

Я понял, что речь идет обо мне, что кто-то наблюдает за мной. Я попытался что-то сказать, но у меня получился только булькающий хрип. Сразу же раздался короткий выстрел. Опять у меня над головой послышался глухой удар, а в меня брызнуло гнилью.

– Ты что? – обладатель первого голоса явно начинал выходить из себя, – Ты же мог его прикончить!

– Я сейчас тебя прикончу, если не заткнешься, – второго явно раздражала сложившаяся ситуация.

– Я же тебе сказал, аномалий нет, отклонений нет, это человек.

– Ты проверял?

– Да, уже пять раз…

Потом голоса затихли, остался только шум ветра, качающего деревья и гоняющего листву. Я лежал, не двигаясь, потому что каждое мое движение причиняло дикую и невыносимую боль. Мне уже начинало казаться, что голоса мне померещились, как вдруг сзади что-то зашевелилось, отползая от моей головы. Я попытался что-то сказать, но наружу вырвался булькающий хрип.

– Тихо ты, человек. – Произнес обладатель жесткого голоса.

Только сейчас я понял, что вижу перед собой лицо человека, правда я видел только глаза, остальное скрывала маска респиратора, голова мыла накрыта капюшоном из прорезиненной ткани, чего-то похожего на брезент, а из под капюшона торчал усик микрофона. Это был сталкер, единственный представитель человеческой расы, который может находиться здесь, в Зоне.

– Ты меня понимаешь? – сказал он, – если да моргни один раз.

Я моргнул.

– Ты знаешь где ты находишься? Если нет, моргни два раза. – его глаза сверлили во мне технологическое отверстие, если бы я даже и соврал, правда сама бы из этого отверстия вылезла. Мне стало не по себе, но я моргнул.

– Ты знаешь кто мы?

Опять моргнул.

– Ты знаешь кого мы около тебя убили?

Я моргнул два раза, я конечно догадывался, что сзади меня лежит развороченное тело слепого пса, но не хотел в это верить.

– Вижу знаешь, только верить не хочешь.

Я дернулся, боль прорезала мое сознание и я чуть не потерял сознание. Этот человек читал меня как открытую книгу. Я невольно вспомнил пустой взгляд господина Михайлова.

– О, я вижу ты раньше со сталкерами встречался.

Я опять дернулся, опять боль, опять я захрипел.

– Спокойно, мы тебе ничего не сделаем, если бы нам было все равно, мы просто бросили бы тебя здесь подыхать. – Сталкер улыбнулся, по крайней мере мне так показалось.

Мне что-то вкололи и я перестал чувствовать свое тело, боль сразу же исчезла, я лежал на своеобразных носилках, сделанных из подручного материала. Рядом со мной тряслись два АК-74 и колба с какой-то светящейся жидкостью. Как потом пояснил старший сталкер, они решили выяснить, что за вертолет летал над зоной. А когда подошли к месту аварии, увидели странную картину. Слепой пес, этакая милая собачка, напрочь лишенная глаз, но прекрасно ориентирующаяся по запаху, стоит и обнюхивает труп человека, не раздирает его на куски, а просто обнюхивает. А самое странное, что "слепой пес" был один. Обычно они стаями ходят.

Двигались мы медленно, волокуши с моим бесполезным и беспомощным телом, сталкеры тащили по очереди, по очереди уходя вперед на разведку. Мне оставалось только лежать и смотреть, как надо мной проползают ветки деревьев и удивляться, почему зону считают такой опасной. Здесь очень спокойно, деревья такие же как и везде, поля тоже, вода может только зараженная, но ее можно и не пить. Судя по тому, что сталкеры сюда ходят, значит здесь и радиации очень мало. Я пытался заснуть, но не смог. Потом, как гром среди ясного неба, меня поразила мысль, что мы движемся ночью. Видимо мое сознание было настолько заторможено, что я даже не заметил, как наступила темнота. А сталкеры продолжали двигаться, даже непроглядная тьма не могла их остановить

Я услышал тихий голос, дозорный что-то докладывал старшему.

– Мы пришли к убежищу, – сказал старший, склоняясь на моим телом. – здесь, если повезет, мы тебя на ноги поставим.

На улице уже совсем стемнело. Я молча смотрел сквозь разбитое окно, вспоминая события трехлетней давности. Миха и Роман, так звали двух сталкеров, выходивших меня после первого близкого знакомства с Зоной. Выпав из вертолета, с высоты около двадцати метров, я сломал обе руки и сильно повредил позвоночник. Спустя несколько месяцев, когда ко мне вернулась возможность говорить, я рассказал о событиях предшествующих моему героическому падению сталкерам. Через несколько дней, они предложили мне два варианта. Первый, по выздоровлению, они выводят меня из Зоны и я убираюсь подальше от Чермонта. Этот вариант представлялся мне вполне возможным, но я выбрал второй, более безумный – стать сталкером.

Отогнав нахлынувшие воспоминания и решив, что задерживаться здесь больше не имеет смысла. Я опустил видоискатель и нажал кнопку на пульте управления, включая режим "ночного видения". Техника обработала команду, и все вокруг стало более различимым, как будто кто-то неведомый добавил яркости в окружающем мире. Еще раз, взглянув во двор, и убедившись, что вокруг все спокойно, я закинул на плечи рюкзак, снял с предохранителя свой АК-103 и медленно, стараясь не наступать на всяческий мусор, валяющийся на полу полуразрушенного дома, двинулся к выходу.

Ночью, через видоискатель, деревня выглядела также как и днем. Те же полуразрушенные дома, те же заросшие огороды и рассыпавшиеся от времени заборы, только все было черно-серое. Вдоль дороги тянулись заросли, когда-то ухоженных, а сейчас разросшихся, живых оград. Под ногами чавкала грязь, все оказалось не настолько плохо, как я предполагал. Идти было трудно, но возможно. Аккуратно ступая по размытой проселочной дороге, я пробирался к противоположной стороне деревни.

За деревней дорога спускалась в низину и, выбравшись на другую сторону, резко сворачивала влево. Я остановился около крайнего деревенского дома, точнее его остатков. На противоположной стороне низины, за дорогой, возвышался густой лес, среди деревьями которого можно было бы спрятать не одно армейское подразделение. Но там никого не было, это я знал совершенно точно.

Суеверных людей было много даже в армии, многие верили слухам, что уже в "мертвой зоне" можно встретить всякую нечисть или попасть в аномалию. Никто не знал, что сама нечисть, без особой необходимости, старается не приближаться к границам Зоны. "Мертвая зона" опасна другим, здесь запросто можно нарваться на патруль или на банду охотников. Если от патруля можно оторваться или перестрелять их раньше чем они вызовут помощь, то бандам охотников лучше на глаза вообще не попадаться. Обнаружив сталкера, вооруженные до зубов и обвешанные современной аппаратурой, они будут гнать его, пока он не совершит ошибку или не уйдет за пределы "мертвой зоны". Ввязываться в бой с ними равносильно самоубийству, большая часть охотников состоит из бывших профессиональных военных и, обладая численным превосходством, они просто возьмут в кольцо и раздавят. Между собой, у патрулей и охотников, негласный договор, друг друга они не трогают. Военные, видимо, надеются, что с помощью банд им удастся свести количество нелегалов к минимуму, а охотники, пользуясь этим фактом, грабят выходящих из Зоны сталкеров.

По обе стороны от дороги, проходящей через низину, росли деревья, которыми я и воспользовался, что бы добраться до края леса. Под кронами деревьев я остановился и оглянулся назад, деревня по-прежнему возвышалась на противоположной стороне низины, а на небе вновь собирались тучи. Это хорошо, дождь смоет следы, оставленные мной на проселочной дороге, пока я пробирался через деревню. Не двигаясь, я прислушался, было тихо, создавалось впечатление, что так близко от Зоны, даже деревья старались не шуметь листвой.

Лес я преодолел быстро, мои опасения были напрасны, новых растяжек не появилось, а расположение старых я знал наизусть. Второй раз я остановился только на противоположном краю леса, в двух километрах от деревни. Передо мной простиралась вырубка, в центре которой высился пятиметровый железобетонный забор. Военные как-то пытались обнести им Зону по всему периметру, но, видимо, кончились деньги или просто забросили эту идею.

Оглядевшись по сторонам, я двинулся влево. Пройдя пятнадцать метров вдоль забора, я обнаружил километровый столбик, подобные ему были расставлены на протяжении всей вырубки через каждый километр, по которым можно было определить, сколько километров осталось до ближайшей дороги и блокпоста на ней.

За три года хождений в Зону, я узнал не мало негласных правил сталкерской жизни, одно из которых гласило, что в случае необходимости, найдя схрон другого сталкера, ты имеешь право воспользоваться его содержимым. А потом, во время следующего выхода, по возможности, восстановить его содержимое. Таким образом, в самой Зоне и вокруг нее, образовалось множество "общественных" схронов. Достал из, уложенного в землю, целлофанового пакета арбалет, зарядив его принесенной с собой стрелой, я выстрелил вверх. Стрела с кошкой, увлекая за собой веревку, перелетела через забор.

Мысленно поблагодарив неизвестного сталкера, я спрятал арбалет в схрон и тщательно все замаскировал. Нажатием нескольких клавиш на пульте управления, я активизировал режим поиска аномалий, в видоискателе появилась полоска с метровыми отметками, показывающая расстояние до аномалии в радиусе пятидесяти метров. Надвинув на лицо респиратор, и, перекинув через плечо автомат, я начал забираться вверх.

Достигнув верха стены и оглядев Зону, простирающуюся впереди, на расстоянии четырех метров, прямо под забором, благодаря видоискателю я заметил аномалию. Она была почти правильной круглой формы, по цвету, которым аппаратура вырисовывала контуры, было понятно, что это обычная гравитационная аномалия, "комариная плешь" так ее все называли, под влиянием все тех же Стругацких. Слева высилась ярко коричневая, почти темно красная, трава. На самом деле травой это можно было назвать только с большим натягом, широкие листья, шириной до пятидесяти сантиметров, росшие прямо из земли, с легкостью способные прорезать любую броню, образовывали непреодолимую стену.

Я подобрал стрелу-кошку, не долетевшую до "комариной плеши" считанных сантиметров, и скрутив веревку убрал все в рюкзак. Взяв в руки автомат, двинулся в обход "плеши" вглубь Зоны. До рассвета я планировал пройти шесть километров и достичь первого оазиса, подобного тому, в котором я родился. Естественно не в смысле, когда на свет появился, а когда стал сталкером. В своем роде оазисы тоже являлись своеобразной аномалией, сюда не заходили никакие твари, порожденные Зоной и здесь никогда не появлялось никаких аномалий. Такие места умели находить только опытные сталкеры использовавшие их в качестве хранилища припасов и для спокойного отдыха.

Двигаясь быстро, но аккуратно, отслеживая все аномалии, обнаруженные аппаратурой, и следы, оставленные неумелыми сталкерами, я чувствовал, как мою кровь наполняет адреналин, как мозг начинает работать в бешеном режиме, пытаясь обработать весь поток поступающей информации. Такого ощущения нельзя испытать вне Зоны, а попадая сюда первый раз, ты испытываешь только страх. Это приходит со временем, как привыкание к наркотикам, сначала ничего не замечаешь, потом тебя все больше и больше начинает тянуть в Зону, неизведанной и непонятной. Желание прикоснуться к Зоне стать частью ее, погубило не мало сталкеров, главное четко осознавать, что Зона это не место для обычных прогулок, любая, даже маленькая ошибка может окончиться смертью.

Задумавшись о Зоне я остановился, отгоняя от себя подобные мысли, нельзя, находясь в Зоне, отвлекаться на посторонние мысли. Сконцентрировавшись на окружающем меня лесе, я двинулся дальше, порядком снизив свою скорость. Вокруг меня, то тут то там, появлялись замысловатые растения, в какой-то момент мне показалось, что где-то рядом послышалось рычание "слепого пса", а когда я замер, держа перед собой автомат и прислушиваясь, ничего не обнаружил.

До первых лучей солнца оставалось менее двух часов, а до оазиса полкилометра по открытому пространству. Найдя удобный выход на поле, прикрытый густыми кустами, я залег, наблюдая за "оазисом", несмотря на всю кажущуюся безопасность, оазис все-таки был опасен. Не все сталкеры живут между собой в мире, многие объединяются в группы или, как мы их называем, "кланы". Некоторые кланы враждуют между собой, правда до открытых столкновений дело пока не доходило, все-таки все понимают, к чему может привести подобное, случись оно в Зоне. Но некоторые устраивают небольшие засады или заманивают противника во вновь образовавшиеся аномалии. Так или иначе, сломя голову бежать к оазису было бы глупо, тем более почти таким образом погиб Миха, один из моих первых знакомых сталкеров. Его подловили около одного из оазисов сталкеры из какого-то клана. Он успел подстрелить четверых, пока случайный выстрел не разнес ему череп.

Лежа в кустах, я разглядывал оазис. Передо мной простирался невысокий холм, на вершине которого стояло два небольших сельских дома, колодец и сарай. Дорогу, ведущую к домам, я не видел, но знал, что она находится на противоположной стороне холма. Тучи окончательно заволокли луну и, наконец-то, пошел дождь, теперь местность была видна только через видоискатель. Последний раз взглянул на вершину холма, я небольшими перебежками, двинулся к оазису.

Обойдя несколько аномалий, попавшихся мне на пути, я вошел в оазис. Осмотрев дома и сарай, убедившись еще раз, что здесь никого нет, я забрался в, ближайший к дороге дом. Устроившись в углу, единственной более-мение целой комнаты, так, что бы видеть вход и дорогу, уходящую вниз с холма. Сняв респиратор, я поставил рядом с собой автомат и достал из рюкзака НАТОвский суточный рацион. Вакуумная упаковка тихо хлопнула, когда внутрь ворвался воздух. При помощи химического реактива, я разогрел небольшую пластиковую коробочку с надписью "картошка с мясом" и заварил чай. Окончательно успокоился, после ночного марш-броска по лесу, и приступил к поглощению немудрёной еды.

Насытившись, я убрал оставшиеся, нераспечатанные, коробочки и пакетики в рюкзак. Расслабил мышцы и, наслаждаясь приятной сытостью, стал наблюдать за дорогой, освещаемой первыми лучами солнца.

Многие считают, что Зона – живой организм, который живет по своим законам и правилам. Что "пульсация" – это "дыхание зоны". Из той же теории следует, что человек, вторгся в Зону является "чужеродным предметом", не подчиняющимся ни законам, ни правилам, и Зона всеми способами пытается от них избавиться, естественно это касается не только сталкеров. Вся эта теория очень сильно, притянута за уши, к реальности и является одной из сотен сумасшедших теорий о Зоне.

Я вновь поймал себя на мысли, что размышляю на отвлеченные темы, и попытался отогнать прочь эти мысли. Как оказалось, абсолютно вовремя. Вверх по дороге бежал человек. По его одежде и тому, как лихо он обходит редкие, попадающиеся по пути аномалии, можно было сделать вывод, что это сталкер со стажем. Чуть ниже по дороге за ним бежали еще несколько человек одетые в камуфляж, я насчитал семерых. На рукавах преследователей желтели нашивки советских вооруженных сил. У каждого был автомат, но стрелять никто не пытался, вместо этого все семеро стремительно старались сократить расстояние до сталкера. Никаких видимых приборов на них не было, но они в точности повторяли маневры сталкера, обходя аномалии.

Не долго раздумывая, я вскинул автомат, прицелился и нажал на спусковой крючок. Одно из негласных правил сталкеров, гласило, что при выборе цели между сталкером и кем-либо еще, выбор всегда падает на второго, если сталкер не является твоим личным врагом. Автомат дернулся, передавая отдачу выстрела моему плечу.

Все, кто были на дороге, мигом легли на землю, в грязь, видимо у всех сработал рефлекс, выработанный годами. В то же время один из преследователей, нелепо вскинув руками, отлетел в "жаровню". Яркая вспышка и от человеческого тела не осталось даже пепла. Сталкер понял, что выстрел предназначался не ему, завозился на земле и, неуклюже вскакивая, побежал дальше к оазису. Вместо того, что бы открыть ответный огонь, солдаты, не обратив никакого внимания на потерю одного из своих, тоже начали подниматься.

Я стрелял одиночными. За три года постоянных стычек с патрулями и охотниками, сталкерами и тварями, как в Зоне, так и за ее пределами, я научился твердо держать любое оружие и убивать на любом расстоянии. Здесь было порядка пятидесяти метров, я просто не мог промахнуться.

Когда сталкер добежал до оазиса все преследователи были мертвы. Еще двое угодили в "жаровню", отброшенные моими выстрелами, а остальные просто остались лежать на дороге с развороченными телами. Я, при помощи аппаратуры, рассматривал рухнувшего на границе оазиса сталкера. Он медленно заполз за остатки забора, так, что бы его не было видно со стороны дороги. Сталкер разглядывал разбитые окна, пытаясь понять, откуда пришли спасительные выстрелы и не будет ли он следующим. Солнце светило со стороны домов, яркие утренние лучи слепили ему глаза, поэтому меня он видеть не мог, а я, в свою очередь, разглядывал выражение его лица, смесь страха и небольшой капли надежды.

Когда я приоткрыл входную дверь, что бы привлечь к себе внимание, сталкер дернулся и нервно уставился в мою сторону. Привлечь его внимание мне удалось, я отошел обратно в свой угол и стал наблюдать, как сталкер устало поднимается и медленно двигается в сторону входа. Я невольно взглянул в сторону убитых солдат. Сами трупы были на месте, но над ними образовалось слабое свечение, аппаратура выдавала предупреждение, что на месте, где лежат мертвые солдаты, обнаружено повышение радиационного фона.

Скрипнула дверь, и я повернул ствол автомата в ее сторону. Через секунду дверь открылась, и внутрь вошел сталкер. Только теперь я разглядел, что вся его одежда изорвана в клочья. Заметив автомат, направленный на него, он напрягся. Я двинул стволом в противоположный от меня угол, между окном и дверью. Сталкер молча кивнул и медленно, прихрамывая, двинулся в указанном направлении. Дождавшись, когда он сядет, я произнес

– Держи руки так, что бы я их видел.

– У меня нет оружия. – устало произнес сталкер.

– Это не важно, как твое имя и из какого ты клана?

– Зовут меня "Ходок", я одиночка – сталкер отвечал медленно, четко выговаривая каждое слово, смотря прямо себе под ноги и почти не двигаясь. Казалось, что я не первый, кто подвергает ему подобному приему.

Я позволил себе сесть, автомат положил себе на колени, таким образом, что, нажав на курок, я мог прошить собеседника одной очередью.

– Слышал я об одном Ходоке, говорят, он был в эпицентре, точнее не дошел до озера, два километра – сказал я, пристально разглядывая сталкера.

– Километр триста метров, – Ходок оторвал взгляд от пола, и наши взгляды встретились, – кончились патроны.

Мы смотрели друг другу в глаза с минуту, а может и две. Он выглядел не на много старше меня, но сталкерского опыта у него было в несколько раз больше, это читалось по его лицу и во взгляде. Не знаю, что он прочитал в моем взгляде, может интерес, может зависть, может простое равнодушие, все чувства я испытывал одновременно. Я всегда хотел познакомиться с легендой, но, наверное, при других обстоятельствах, мне было обидно, что на фоне его опыта я смотрелся просто мальчишкой, залезшим в игры взрослых, и, естественно, мне было все равно, что с ним будет дальше, сталкеры одиночки стараются не заводить друзей, друзья могут предать. Ходок первый отвел взгляд. Разглядывая пол, он, как будто, забыл о моем существовании, погрузился в свои мысли.

Я отложил автомат.

– Призрак, сталкер одиночка – не знаю почему, но я больше не опасался этого человека.

Ходок посмотрел на меня, увидев, что ствол автомата больше не смотрит в его сторону, позволил себе немного расслабиться. Снял с головы гарнитуру, аналогичную моей, только без цифровой камеры. Провел рукой по слипшимся волосам и, расслабившись окончательно, закрыл глаза.

Вопросов о цели похода у нас задавать не принято, поэтому я просто достал из остатков НАТОвской кормежки пачку печенья и протянул ее Ходоку.

– Есть хочешь?У меня…..

Договорить я не успел, мой взгляд мельком скользнул по дороге, ведущей к оазису. Дорога была пуста, все трупы исчезли. Я выронил печенье, дернулся назад, хватая автомат и замер у стены, держа в поле зрения дверь, окно, а также сталкера, который открыл глаза и спокойно смотрел на меня.

– Они испарились – смотря прямо на меня, тихо произнес Ходок, – а у тебя хорошая реакция Призрак.

– Что здесь происходит? – только и смог произнести я.

Последний год хождения по Зоне превратился в простой бег с препятствиями. Большинство аномалий были уже известны. Хотя причины их возникновения все еще оставались неизвестными, последствия их воздействия на окружающую среду были изучены. Все уже знали, к каким аномалиям можно приближаться, а на какие даже смотреть опасно. Например "комариная плешь" была самой безобидной, пока не переступишь невидимую границу аномалии, тебе ничего не грозит. С "жаровней" дела обстоят также, за одним исключением, приблизившись совсем близко, начинаешь чувствовать границу, легкое жжение на коже, но если попадешь внутрь, жжением не отделаешься. Есть просто опасные растения, как трава, встреченная мною во время проникновения в Зону – "стальной папоротник". Еще есть "металлический плющ", обрастая вокруг металлических предметов темно коричневой мочалкой, похожей на ржавчину, выбрасывает "щупальца" и опутывает неосторожную жертву, приблизившуюся на расстояние ближе метра, потом, удерживая, постепенно душит. Спастись очень просто, если не растеряться, надо бросить в сторону автомат или любой металлический предмет, тогда "плющ" бросается на него, а у жертвы есть шансы отскочить в сторону. Есть серьезные, смертельно опасные, аномалии: "мясорубка", ну это один в один как у Стругацких, в течении долгого периода времени накапливает заряд, а потом разряжается на жертву, разрывая его на куски, "батарейка" то же самое, только с электричеством и менее заметная, если "мясорубка" напоминает черные, смоляные, кусочки, то "батарейка" невидима обычному глазу. "Черная дыра", образуется в тени, обычно в подвалах или комнатах, где редко бывает солнечный свет, когда жертва входит в комнату, аномалия взрывается, заволакивая комнату тьмой, попав в такую комнату, погибаешь мгновенно. Еще есть куча бродячих аномалий, ну и, естественно, всевозможных тварей. Попадаются зомбированные люди, слепые псы, карлики и куча другой разнообразной нечести.

Сталкеров в Зону ходит не много, но вполне достаточно, что бы вдоль и поперек изучить все аномалии по краям. Многим этого хватает, по краям образовывается много артефактов, Зона как бы сама говорит, что, вот мол, вам артефакты, берите, а дальше не ходите, там ничего интересно нет. Я так первые два года и бродил, собирал всякие артефакты. Разные "адские машинки", небольшие, неправильной формы коробочки. Когда ученые научились извлекать из них электричество, их стоимость взлетела до 300 зеленых за штуку. "Хрустальные трубки", очень хрупкие, поэтому половину доносишь разбитой, но оставшиеся все-таки удается продать за хорошие деньги, иногда по 700 зеленых на них дают, поговаривают, что на черном рынке стран средней Азии эти "трубки" стоят под 5000 зеленых.

Молодые сталкеры ходят в Зону, с современными детекторами аномалий, которые можно в обилии купить на черном рынке Чермонта. Набирают мешки артефактов выходят, продают и возвращаются. Большинство из них погибают на третью или четвертую ходку, новички не понимают, что это не игра. Их выслеживают или патрули или охотники, завязываются перестрелки, в которых лишь единицы новичков выживают.

Общий канал радиосвязи сталкеров известен всем, даже военным. Бывает, попадет новичок в засаду, поймет, что он не такой герой как казалось раньше, и тогда эфир начинает разрываться призывами о помощи. Иногда охотники берут в плен того же новичка и заставляют вызывать помощь, ведь правила гласят, что любой сталкер имеет право взывать о помощи в критической ситуации, а оказать ее обязан каждый, кто услышит. Так же давно было выведено правило, что отзываться на призывы о помощи в "мертвой зоне" опасно для собственной шкуры.

Но все равно молодняк лезет в Зону, со всего мира съезжаются, что бы попробовать свои силы. Поговаривают, за "кордоном" есть фирмы, организующие нелегальное переправление людей в Чермонт, что бы те в последствии смогли стать сталкерами.

А "спятившие старики", так многие молодые называют таких как я или Ходок, уходят глубже в Зону. Не в поисках наживы, хотя случается, что, удирая, и прихватишь что-нибудь новенькое, невиданное доселе. Вынесешь, а оно больших денег стоит, вот тогда и начинаются разборки между молодежью и стариками. Молодежи становится все больше, хоть и погибают они чаще, а стариков все меньше.

Из рассказа Ходока я узнал, что он, возвращаясь с хабаром, в "мертвой зоне" нарвался на один из новоиспеченных кланов. Численное превосходство было на стороне противника и ему, Ходоку, пришлось бросать все и отходить обратно в Зону. Из снаряжения у него оставался только пистолет и аппаратура. Кое-как добравшись до оазиса, он смог спокойно отдохнуть. Совершив вылазку до ближайшего своего схрона, вернувшись назад в оазис, Ходок встретил Романа, именно того, который вместе с Михой нашли меня, и они вместе пошли в глубину Зоны.

Через двое суток пути они нашли новый оазис, немного переведя дух, они двинулись дальше. Роман рассказывал о молодом человеке, которого он три года назад нашел в Зоне. Парень выпал из вертолета за секунду до того, как его, вертолет, поглотила "бродячая аномалия". Упал на землю и, непонятно каким образом уцелел после встречи со слепым псом, в последствии подстреленного подошедшими сталкерами.

Ходок был удивлен, узнав, что этот "молодой человек" сейчас стоит перед ним и слушает его историю. Потом он сообщил новость, которая окончательно выбила меня из колеи. Роман погиб. Они нашли новую аномалию, приблизились, что бы сделать несколько снимков, снять данные, когда на них напали. Тварей Ходок назвал "апостолы". Этакие гиганты под два – два с половиной метра ростом, похожие на человека, но не имеющие головы, вместо которой у них яркий, искрящийся шар. Взгляд "апостолов" сначала ослепляет, ты буквально перестаешь видеть, потом чувствуешь жжение, как при приближении к "жаровне", а потом, он почувствовать не успел. Роман начал беспорядочную стрельбу и, видимо, зацепил "апостола", "смотревшего" на Ходока.

Спустя мгновение белая пелена сошла с глаз, и он начал стрелять, пули рвали "апостолов" точно также как других тварей, а через несколько секунд он услышал выстрелы. Роман тоже пришел в себя и сейчас, перезарядив магазин, открыл огонь. "Апостолы" медленно, как бы нехотя, начали отступать. Складывалось впечатление, что быстрее двигаться они просто не могли. Когда у Ходока кончились патроны и он трясущимися руками начал перезаряжать автомат, последний, оставшийся в живых, "апостол" опять сконцентрировал взгляд. Роман закричал, потом его кожа вздулась пузырями и загорелась. Ходок сделал несколько выстрелов, когда свечение от последнего "апостола" исчезло, он бросился к Роману, но не успел, тот, ослепленный и горящий, оступился и рухнул прямиком в аномалию, во "врата рая". Аномалия представляла собой согнутое дерево, образующее арку высотой под два метра, внутри арки мерцали электрические разряды. Роман угодил прямиком в центр, разряды моментально оплели тело, и Роман просто исчез.

У меня внутри все сжалось, я ощутил пустоту, Роман был последним близким мне человеком в зоне. Я опустил автомат и сел, обхватив голову руками.

– Нет, – пробормотал я.

Я молча сидел и смотрел вверх, сквозь дырявую крышу, на небо.

– Буду в церкви, обязательно поставлю свечку – мне показалось, что я это подумал,

но Ходок подошел ко мне и удивленно спросил:

– Ты верующий?

– Нет, просто хочу, что бы осталась хоть какая-нибудь память о них.

– Память у тебя в сердце, пока ты их помнишь.

– Где-то я это уже слышал? – у меня по щекам катились слезы, но я почему-то улыбнулся.

– Так, слышал в одной "мыльной опере" – ответил Ходок

После получасового молчания я достал со дна рюкзака флягу с коньяком, разлил по глотку. Мне досталась крышка от фляги, а Ходоку мой стакан из-под чая. Мы помянули Романа и всех погибших сталкеров, независимо молодые они или старики, погибли они от Зоны или от случайно пули.

Мы молча стояли и смотрели в окно, за которым уже начался день, солнце светило ярко, постепенно высыхала трава, засыхала грязь на дороге. Наконец я спросил:

– Ты так не рассказал про трупы. – Сказав это, я дернулся, ничего себе переход получился, но сталкер в любой обстановке остается сталкером, на том и держимся.

– Они испарились, – процитировал я Ходока, потом добавил, – это как?

– Это какие-то радиоактивные люди, я назвал их "спецназ зоны", по крайней мере они выглядят как люди, на них даже форма регулярных войск, вот только регулярные войска по Зоне не шляются, здесь уже давно хозяйничают специальные войска. – Ходок замолчал.

– А почему они за тобой гнались и почему не стреляли?

– Я нарвался на них, когда шел назад от "врат рая", они выскочили из-за леса. Как будто знали где я, шли на перерез. Автоматы у них были, это факт, я даже видел одного с СВД, но они просто гнались за мной, ничего не говоря и не стреляя. Я добрался до машины, старенькая шестерка, мы ее с Романом нашли, думали использовать на обратном пути, если понадобится вывезти что-нибудь тяжелое. Думал, оторвался, но этой ночью они меня нагнали, разнесли шестерку, меня отбросило взрывной волной. Когда я пришел в себя, они подошли почти вплотную, я разрядил в них всю обойму, положил всех. Начал было осматривать трупы, как мой счетчик Гейгера взбесился, а над трупами появилось свечение. Я и рванул оттуда, а когда аппаратура успокоилась, оглянулся, трупы быстро прогорали, не оставляя следов. Потом нарвался на этих, – Ходок кивнул в сторону окна, – в автомате патронов совсем не осталось, но одного я уложил из пистолета. Девять миллиметров их не берут, дергаться дергаются, а эффекта никакого, всю обойму в одного всадил, пока в голову не попал, тогда он упал. Потом пришлось убегать, остальные двинулись за мной, тут мне пришла мысль, что в "оазисе" от них смогу оторваться. А тут, ну дальше ты уже все знаешь.

– Я должен взглянуть на то, что погубило Романа, я пойду к "райским вратам". – вырвалось у меня, я даже сам удивился, как будто не я, а кто-то другой говорит моими устами.

– Погибнешь – лаконично заметил Ходок, – без помощи погибнешь.

Я взглянул на Ходока и улыбнулся:

– Тебе сейчас нужна ванна и чашечка горячего кофе.

– Брось, я уже два месяца в Зоне. Все свои схроны разоряю, натащил в свое время сюда всякого барахла.

– Тогда тем более ванну снаружи и кофе внутрь, – возразил я,

– Ты дороги не знаешь, – спокойно сказа Ходок, – я вывести к аномалии смогу, только помоги мне до схрона дойти. Не ты один Роману другом был, я его мертвого тела не видел, а пока своими глазами не увижу, так не поверю, что он погиб.

У Ходока был большой опыт хождения по Зоне, но по его виду и заторможенной реакции было видно, что он уже три дня на ногах и если он не отдохнет, он не то, что до своего схрона не дойдет, он из оазиса, своими силами, выбраться не сможет. Я достал спальник, расстелил его у стены, всучил Ходоку НАТОвскогий паек и отправил спать. А сам сел в свой излюбленный уголок и продолжил наблюдать за дорогой.

С появлением достаточно яркого освещения автоматика выключила режим "ночного видения", оставив только "обнаружение аномалий", впоследствии я выключил и его, что бы просто так не расходовать заряд батарей. Я сидел и смотрел на дорогу, в ту точку, где недавно лежали трупы "спецназа Зоны". "Жаровня" была на своем прежнем месте, хоть что-то здесь постоянно, я улыбнулся и скосил взгляд на Ходока. Тот уже уплел весь НАТОвский паек и, как только закрыл глаза, провалился в сон.

А вдруг это ловушка, у меня в голове крутилась куча вариантов, что Ходок на самом деле есть один из "спецназа зоны" и это все специально сфабриковано, что бы заманить меня в ловушку, или это подстроил какой-нибудь из кланов. Я размышлял о возможных вариантах, один раз даже схватился за АПС, укрепленный у меня на разгрузке, но сразу же отдернул руку, как будто рукоять моего пистолета была раскалена до бела, и отогнал подобные мысли прочь. Решив, не забивать себе мозги, что скоро все само собой встанет на свои места. Я перезарядил автомат, добавив в магазин патроны.

Весь день я просидел на месте, бесцельно глядя в окно. Несколько раз забирался на полуразрушенный чердак, что бы осмотреться по сторонам. В зону я проник весьма неординарным способом, многие сталкеры предпочитают входить через песчаные насыпи, болота или непроходимые леса, а не перелезая через недостроенный забор. Я пользовался этим способом уже третий раз, пора было придумывать что-нибудь новое, иначе я рисковал попасть в засаду, как какой-нибудь сталкер-малолетка.

Проведя на чердаке около половины часа, внимательно изучая при помощи аппаратуры окрестности, окружающие оазис, я начал спускаться. К моему появлению, Ходок уже проснулся и сейчас сидел в углу и прилаживал свою аппаратуру. Выглядел он намного лучше, чем в начале этого дня.

– Ты еще не передумал идти к вратам? – спросил он, когда я подошел ближе.

– Если бы я менял свои решения как перчатки, то не был бы сталкером. Давай ужинать.

Я достал остатки пайков. Мы быстро перекусили, а пока Ходок расправлялся с остатками ужина, я убрал в рюкзак все свои вещи. За окном уже наступила ночь – самое подходящее время для сталкера.

– Пора, – сказал я, приоткрывая дверь и аккуратно выглядывая наружу.

Снаружи было темно. Пока, аппаратура работает исправно, ночью мы можем придвигаться без особых проблем.

Ходок собрал весь мусор в целлофановый пакет и подошел ко мне. Я медленно отстранился в сторону, пропуская Ходока вперед и держа автомат на изготовку.

– Не доверяешь? – произнес он, выходя за дверь.

Мы, мелкими перебежками, достигли края оазиса. Прямо перед нами, метрах в двадцати, красными контурами мерцала "жаровня". Рядом с ней лежали шесть автоматов АК-47, оставшихся от "спецназа Зоны", почти все автоматы были покрыты ржавчиной и проросли какими-то черными шипами. Я ткнул ходока в бок и указал на автоматы, он согласно кивнул. Коррозия не могла так быстро проесть металл и, тем более, не могла вызывать появления каких-либо шипов.

Ходок нажал несколько клавиш на своем пульте управления и принялся пристально разглядывать местность. Через минуту он указал на автомат, лежащий около "жаровни".

– Вон тот чистый, – произнес он и вопросительно взглянул на меня.

Даже при всем моем недоверии к Ходоку, оставлять его без оружия и рассчитывать только на свой опыт, было бы глупо. Два ствола всегда лучше, чем один, тем более, что два ствола у двух сталкеров. Я кивнул и он медленно, обходя испорченные АК-47, пошел в сторону "жаровни". Дойдя до аномалии, он остановился, пристально изучая, лежащий на земле, автомат.

Забрав автомат и избавившись от мусора, Ходок двинулся вниз по дороге. Я нагнал его, на повороте.

– Оригинальная идея, бросить мусор в "жаровню", сам догадался или кто подсказал? – саркастически заметил я, – ты мог нас угробить.

– Так ведь живы же. – улыбнулся Ходок.

– С аномалиями лучше не шутить, в следующий раз, когда жить надоест, попроси меня, я тебя быстро и безболезненно пристрелю.

– Схрон в пяти километрах от одной деревушки, а до нее еще десять по этой дороге. Ты собираешься трепаться или идти дальше?

Дальше мы шли молча, иногда приходилось останавливаться и оглядываться по сторонам.

Идти по краю дороги было намного легче, чем, пробираться, сквозь завалы в лесу. Вскоре песчаная дорога, ведущая от оазиса, очень скоро вывела нас на асфальтированную. Раньше это была основная трасса, соединяющая несколько деревушек с районным центром, но сейчас она была сплошь изрезанная трещинами и ямами.

По состоянию дороги, можно было сказать, что ей пользуются до сих пор, как это не абсурдно звучит. Военные в Зону не ездят, ограничиваясь вертолетным патрулированием периметра, а сталкеры очень редко пользуются техникой, только при крайней необходимости. Но, тем не менее, дорога была в приличном состоянии, весь габаритный мусор валялся на обочине или в придорожном рве, не встречалось ни одного поваленного дерева, мешающего проезду.

Ходок, шедший впереди, видимо тоже заметил странность и немного сбавил скорость, вглядываясь в окружающий дорогу лес. Я нагнал его в тот момент, когда из-за, только что пройденного поворота, послышался шум.

– В лес! – выдохнул я, прыгая с дороги в ближайшие кусты.

Мы прижались к земле с автоматами на изготовку, я, на всякий случай, проверил под ствольный гранатомет. Ждать нам пришлось не очень долго, вскоре из-за поворота появился свет фар, а следом за ним БТР.

На бронетранспортере сидели двое солдат, вооруженные автоматами АК-47, у одного, за спиной, висела полевая рация старого образца, подобные тем, что раньше использовали в советских войсках, увесистая зеленая коробка с переключателями и длинной антенной. По обе стороны от бронетранспортера шли еще по четыре солдата, тоже вооруженные АК-47. На всех была старая, уже изрядно потрепанная годами, советская форма. Всего я насчитал десятерых, не считая экипажа. Значит, по самым плохим прогнозам, минимум человек пятнадцать. Я взглянул на Ходока, пристально разглядывавшего солдат. Тот посмотрел в мою сторону, почти незаметно, покачал головой, как бы говоря, что нам лучше с ними не связываться. Я, также малозаметно кивнул, и мы еще сильнее вжались в землю, стараясь даже не дышать.

Бронетранспортер медленно проехал мимо нас и скрылся за поворотом. Дождавшись, пока шум двигателей стихнет, мы выбрались обратно на дорогу.

– Это были не военные – констатировал я, – по крайней не обычные военные.

– "Спецназ Зоны", но я не думал, что они используют технику. Тем более так открыто.

Дальше мы решили идти лесом, но так, что бы все время видеть дорогу. В скорости и во времени мы сильно потеряли, но на душе стало гораздо спокойней, а здешний лес мало чем отличался от любого другого на территории Зоны, те же странные растения, те же аномалии.

На рассвете мы вышли к деревне, в которой, по словам Ходока, был его схрон. Раньше в этой части Зоны мне бывать не приходилось, поэтому деревня, на самом деле оказавшаяся небольшим сельским городком, вызвала у меня удивление. Центром городка являлась площадь с, расходящимися между домов, дорогами. С трех сторон от площади высились полуразрушенные пятиэтажные дома, а с оставшейся стороны к ней примыкал небольшой скверик, в конце которого стояло что-то, по архитектуре, похожее на дом культуры. По обоим сторонам от сквера шли автомобильные дороги, на которых валялась покореженная временем военная техника.

От городка до эпицентра Зоны, точнее до озера, было не больше тридцати пяти километров, а до "врат рая", где погиб Роман около двадцати. Этот городок уже можно считать глубиной Зоны, поэтому в случае опасности о помощи можно не мечтать. На такое расстояние от периметра ни один молодой сталкер не полезет, а стариков осталось слишком мало, даже если кто-то есть рядом, они не успеют подойти. Теперь оставалось надеяться либо на напарника, а для этого я слишком плохо знал Ходока, либо на свои собственные силы, и мне оставалось только последнее.

Схрон находился в подвале пятиэтажки, стоявшей в конце сквера, почти около дома культуры. Площадь и, прилегающий к ней, сквер сплошь были усыпаны аномалиями, и нам пришлось петлять между домов. Во дворах было еще больше мусора чем в сквере и на площади, вместе взятых. Искореженные машины, куски разрушенных стен, арматура, покрытая металлическим плющом, проржавевшие балки. Мы старались поднимать как можно меньше шума, пробираясь через завалы, но выходило у нас плохо. Несколько раз мы перелезали через железобетонные заборы и несколько раз заходили в тупик, но, выйдя во двор, на другой стороне которого виднелась наша пятиэтажка, мы вляпались в очередные неприятности.

Обычно их называют Зомби – люди, не успевшие или не захотевшие в свое время покинуть "Зону радиационного заражения", превратившиеся в живых мертвецов. Их часто можно встретить около заброшенного дома или одиноко стоящей, где-нибудь в лесу, машины, зомби стараются не отдаляться от мест, связанных с их прежней жизнью. Самое опасное, это встретить таких мертвецов в городе, это могло означать только одно, все жители этого городка, по каким-то причинам, не захотели или не успели покинуть свои жилища, ведь крупные населенные пункты эвакуировались полностью.

Воспользовавшись тем, что зомби нас не заметили, мы укрылись за грудой кирпичей, когда-то называвшейся гаражом и наблюдали за поведением тварей. Солнце уже вышло из-за горизонта и яркие утренние лучи ослепляли любого, кто устремлял взгляд в нашу строну. В первых лучах солнца мы разглядели четырех зомби, тела их были сильно разложившиеся, но по росту можно было сказать, что по крайней мере один из них раньше был ребенком или карликом.

Мы лежали, укрытые остатками гаража, и размышляли как нам проскользнуть мимо тварей, не привлекая к себе внимания, ведь на шум сбегутся еще зомби, а их здесь, видимо, довольно много. Из-за пятиэтажки, где-то около сквера, послышался взрыв, за которым последовали частые автоматные очереди. Зомби бегать не умеют, они просто разваляться тогда, поэтому четверка, за которой мы наблюдали, быстрым шагом двинулась в сторону шума.

Когда мы добежали до нужного подъезда, и уже вошли в подвал, сквозь стены, до нас донеся звук еще одного взрыва. Ходок двинулся в глубь подвала, а я остался у входа и попытался закрыть его, валявшейся рядом, столешницей от какого-то массивного стола, задержать кого-нибудь она не сможет, но при падении, наделать шуму способна.

– Чисто, – послышалось из темноты.

Пока я возился с импровизированной дверью, Ходок проверил подвал и отыскал схрон.

В глубине подвала находилась широкая металлическая дверь, местами покрытая ржавчиной. Из, почерневшей от времени, таблички я узнал, что это вход в бомбоубежище.

– Не люблю неожиданности, а это уже вторая за последние два часа. – Пробормотал я, помогая Ходоку открыть дверь.

Дверь поддалась не сразу, видимо ее давно не открывали. Когда нам, все же удалось, открыть ее на столько, что бы пролезть внутрь с улицы послышался очередной взрыв и, уже пулеметные, очереди. Стреляли из чего-то крупнокалиберного, очень похоже на КПВТ, такие стоят обычно на бронетранспортерах, подобных тому, который мы встретили на лесной дороге.

Закрыв за собой вход, мы оказались в темном коридоре, на другом конце которого виднелась еще одна, похожая дверь. Рядом завозился Ходок, я повернулся и увидел электрический щит, спустя мгновения в коридоре появился свет.

– Третий раз? – улыбнулся Ходок, – подожди, сейчас еще четвертый будет.

Четвертый раз действительно имел место, мы прошли по коридору, а за закрытой дверью оказалось полностью действующее бомбоубежище. Аппаратура не показывала ничего аномального, никаких признаков зоны, это было очень похоже на оазис.

– Это не оазис, – пояснил Ходок, – просто чистое место, но во время очередной "пульсации" здесь лучше не находиться, есть вероятность оказаться в ловушке. Но денек мы здесь пересидеть сможем.

– Надо сходить посмотреть, кто там стрелял? – предложил я.

– Нет смысла, – махнул рукой Ходок, – либо зомби их порвали, либо, что мало вероятно, они их всех перестреляли. В любом случае мы здесь в безопасности, если кто-то попытается открыть внешнюю дверь, мы об этом узнаем.

Я согласился, решив воспользоваться моментом, что бы отдохнуть. Бомбоубежище было рассчитано на длительное пребывание пятидесяти человек. В жилой части свободных кроватей почти не осталось, все было заставлено ящиками и коробками. В некоторых я нашел, завернутые в промасленную бумагу, новенькие АК-47, в других лежали противогазы, форма, армейские ботинки, плащи химической защиты и еще много разного.

Пока я осматривал содержимое ящиков, Ходок рассказал, что как-то давно он наткнулся на брошенную колонну грузовиков. Многие грузовики были взорваны, многие просто расстреляны из автоматов. Кто-то напал на колонну, точно можно было сказать, что это была не нечисть, твари порожденные Зоной оружие не используют, по крайней мере не использовали раньше. Неизвестные остановили колонну, в результате длительной перестрелки, уничтожили все сопровождение, подожгли несколько машин и ушли, ничего не забрав. Когда Ходок увидел колону, некоторые грузовики догорали, а нападавшие уже скрылись. Просидев некоторое время в лесу, рассматривая колону и выждав пока нападавшие уберутся подальше, он угнал, еще способный двигаться грузовик, а в кузове его оказалось все эти ящики, в которых я сейчас рылся.

– Если что-нибудь приглянется – бери на здоровье, – подытожил свой рассказ Ходок.

Я сунул себе в рюкзак несколько суточных рационов и пару магазинов для автомата. Ходок, тем временем, нашел где-то вещь-мешок, старый, но целый, и аккуратно набивал его. О содержимом такого импровизированного рюкзака я мог догадаться, даже не наблюдая за действиями Ходока, у всех сталкеров с собой одно и тоже. Но вот новое оружие Ходока мне понравилось, взамен подобранного у оазиса АК-47, он взял ОЦ-03, в простонародии СВУ. Довольно редкое оружие, укороченная версия СВД, собранное по схеме "буллпап" и предназначенное для спецподразделений МВД.

– Была там же, в грузовике. – Пояснил Ходок, проследив за моим взглядом.

Я затянул рюкзак, снял с головы гарнитуру и, не раздеваясь, устроился на одной из свободных кроватей.

В голову постоянно лезли мысли о том, что все это может оказаться ловушкой, что, стоит мне закрыть глаза, как на меня накинутся зомби или еще кто-нибудь, что прямо подо мной образуется аномалия. Не помогали даже здравые рассуждения, что у Ходока было много шансов прикончить меня, но ничего не произошло. Я спорил сам с собой еще около четверти часа, пока усталость и бессонная ночь не сыграли свою роль.

Спал я плохо, постоянно ворочаясь и просыпаясь. Несколько раз садился на кровати и вглядывался в сторону Ходока. Тот спокойно спал через одну кровать от меня, ближе к выходу. Наконец мне удалось успокоиться, и я окончательно заснул.

Я оказался в неизвестной мне части Зоны, по крайней мере, раньше здесь бывать не приходилось. Вообще, по всей территории разбросанно много старых строений, в том числе и заброшенные заводы, но про такой огромный я не слышал, а, на сколько я помнил старые карты, ничего подобного здесь вообще быть не должно. Еще настораживало частота, встречаемых мной надписей, сделанных на ломанном английском языке, некоторые из них я понимал, но большая их часть оставалась для меня загадкой.

Полностью экипированный, с автоматом в руках и рюкзаком на спине, я бродил по заброшенным цехам, вдоль железнодорожных путей. Вокруг, как будто, все было мертво, не было слышно ни скрежета проржавевших балок, готовых в любой момент обрушиться, ни завывания ветра, в опустевших трубах. Только сейчас я обратил внимание, что завод находится в лесу, вдалеке, за высоким железобетонным забором, виднелись, не естественно, ярко зеленые кроны деревьев. Подойдя ближе, я не заметил ни одного, привычного для меня дерева, вокруг завода распростерлись настоящие джунгли.

Аппаратура молчала, поэтому, для пущего убеждения, что это не иллюзия или, не неизвестная мне аномалия, я пошел вдоль забора. Что-то внутри меня усердно твердила, что это не просто заброшенный завод, а часть Зоны. Шел я медленно, оглядываясь по сторонам, чтобы ничего не пропустить. Слева, вдоль забора, все также тянулись джунгли, сплетенные лианами деревья с ярко зеленой листвой, а справа тянулись обрушенные и полусгнившие здания завода. Забор тянулся вдаль на столько, на сколько хватало взгляда, скрываясь где-то за горизонтом, также ничего не менялось и по обе его стороны.

В какой-то момент я вышел на небольшое открытое пространство, здесь завод прерывался, а в проеме стоял небольшой одноэтажный домик и, покосившийся от времени, шлагбаум. Площадка была похожа, а бывшую автостоянку, об этом свидетельствовали ржавые, железные каркасы грузовиков, лежащие ровными рядами. Ни один из них не был похож на советские грузовики. Среди почти бесформенных, покрытых ржавчиной и грязью, автомобильных скелетов, еще попадались те, на которых сохранился логотип. Пройдя вдоль того, что некогда было грузовиками, я насчитал два мерседеса, старых моделей и три мэна. Квадратные формы кабин последних, чудом сохранившиеся под открытым небом, свидетельствовали об их молодости, по сравнению с мерседесами.

Я так и не понял, что меня привлекло в одноэтажном домике, стоявшем около выезда с территории завода, но я, забыв о металлоломе, быстрым шагом направился туда. На всякий случай, что бы убедится в работоспособности моей аппаратуры, я взглянул на дом, через видоискатель. Никаких признаков аномалий видно не было, тогда я еще раз, провел взглядом по двору и, не обнаружив ни одной аномалии, вошел внутрь.

Войдя, я оказался в месте, похожем на музей древностей, рассказывающий о жизни в былые времена, с той лишь разницей, что здесь было много пыли. Здесь была всего одна комната, около окна стоял деревянный стол, а вдоль стен стояли канцелярские шкафы, с множеством ящичков. На столе была навалена куча каких-то бумаг, а поверх них стояла старая керосиновая лампа. Я попытался открыть канцелярские шкафы и заглянуть внутрь ящичков, но все они были плотно закрыты, тогда я решил порыться в бумагах на столе. Но когда я подошел к столу, мое внимание привлекла карта, висевшая на стене, прямо около двери, подойдя ближе и аккуратно стряхнув пыль, я принялся изучать ее.

Все надписи на карте были сделаны на неизвестном мне языке, но, используя общепринятые обозначения, я выяснил, что до ближайшего города, название которого мне также не удалось разобрать, порядка ста с лишним километров. Что этот завод занимает порядка девяти квадратных километров, что на его другой стороне, относительно моего положения, есть несколько деревушек и железная дорога, связывающая это место с внешним миром.

Пока я разглядывал карту, на улице значительно потемнело, сначала я подумал, что солнце зашло за тучи и на улице собирается дождь, но позже, почувствовав запах, отбросил этот вариант. Выйдя из дома, во двор, что бы выяснить откуда веет гарью, я буквально остолбенел. Со всех сторон меня окружали столбы дыма, кое где был виден огонь.

Сзади горели джунгли, некогда зеленые деревья, сейчас постепенно превращались в черные угли, а со всех остальных сторон, меня окружал горящий завод. Все пути к отступлению были отрезаны пламенем, огонь охватил все и горел даже там, где гореть нечему. Внутри полуразвалившихся зданий что-то громко хлопало и взрывалось. Обе дороги, одна, вдоль забора, и вторая, уходящая в глубь завода, ярко полыхали огнем, как будто на асфальт кто-то разлил напалм.

Кольцо огня постепенно сжималось, приближаясь ко мне, я уже чувствовал жар, исходящий от пламени. Дышать становилось тяжелее с каждой минутой, воздух вокруг перегрелся и каждый вздох вызывал сильнейшую боль в горле. Выхода у меня не было, единственное, что могло меня спасти это несколько тон воды, выплеснутых на этот огненный ад, или крылья, позволившие бы взлететь вверх, но не того ни другого у меня не было. Огонь подобрался совсем близко, а от жары я начал терять сознание.

Я, одним резким движением, сел на кровати, судорожно хватая ртом воздух, пытаясь придти в себя от кошмара, когда сзади, почти около моей кровати послышалось шипение, а в воздухе запахло горелым. Обернувшись, я обратил внимание на постепенно раскаляющуюся соседнюю кровать, как будто металлические прутья, из которых она была сделана, были частью обогревателя. Дальняя ее часть уже была красной и начинала искривляться, а матрас с одеялом уже превратились в пепел. Дальше, за кроватью, стоял металлический стеллаж, который уже завалился на бок и сейчас постепенно превращался в лужу расплавленного металла, а на стене, за стеллажом, трескалась и обваливалась краска, падающие куски которой мгновенно загорались, превращаясь в маленькие обугленные кусочки.

– Ходок, уходим! – что есть силы, заорал я, вскакивая.

Ходок завозился на своей кровати. Но, быстро сообразив, что происходит, схватил свои вещи и бросился к выходу.

– Сюда! – крикнул он, добежав до двери и убедившись, что в соседней комнате пока все спокойно.

Все вокруг заволакивало едким дымом, почти ничего уже не было видно, только смутные очертания двери, около которой стоял Ходок, держа в руках, невесть откуда взявшийся, фонарь. Я схватил автомат и, закинув рюкзак на одно плечо, кинулся в сторону двери. Света нигде уже не было, и мы, освещая себе дорогу фонарем, побежали к выходу из бомбоубежища.

Бежать было неудобно, рюкзак постоянно соскальзывал с плеча. Несмотря на это, мы довольно быстро преодолели две входные двери и соединяющий их коридор, оказались в подвале пятиэтажки. Даже через две, захлопнувшиеся автоматически за нашими спинами, двери и отделяющие бомбоубежище от внешнего мира, мы услышали множество хлопков, похожих на выстрелы – аномалия добралась до ящиков с боеприпасами.

Стоило мне проснуться на несколько секунд позже, и мы были бы заживо сожжены "бродячей жаровней". Зона, это не место для пикника, здесь нельзя расслабляться ни на минуту, а мы с Ходоком допустили непростительную ошибку, устроив привал в подземном бомбоубежище. Нам повезло, не только тем, что мы обнаружили аномалию раньше, чем сами превратились в пепел, а тем, что аномалия появилась не со стороны двери.

Выбегая из подъезда, мы натолкнулись на четверых зомби, возможно даже тех, что были здесь, когда мы спускались в подвал пятиэтажки. Все зомби передвигаются медленно, но в ближнем бою реакция у них есть, да и удары они наносят быстрые и сильные. Но нам опять повезло, эта четверка оказалась к нам спиной, и мы, не останавливаясь, набросились на них. Ни времени, ни желания, устраивать кулачные бои с представителями местной живности, у нас не было, поэтому мы просто раскидали, ничего не ожидавших зомби, по сторонам. Бежали мы быстро, не оборачиваясь, поэтому не заметили, как, раскиданные нами, зомби поднялись на ноги и двинулись следом, а со стороны сквера появилось еще несколько десятков.

В момент, когда "бродячая жаровня" добралась до ящиков со взрывчаткой, мы с Ходоком уже свернули за соседнюю пятиэтажку и выбежали на асфальтовую дорогу. Содрогнулась земля, следом за чем мы услышали грохот рушащегося здания. Останавливаться было нельзя, взрыв был слышан в радиусе двух-трех километров и сейчас, сюда, со всех сторон медленно идут зомби, а может кто похуже.

На улице был поздний вечер, солнце уже почти скрылось за горизонтом, оставив за собой ярко красное, кровавое, свечение. Но у нас не было времени любоваться красотами сегодняшнего заката и совершенно пропало желание испытывать судьбу в дальнейшем. Но несмотря ни на что, нам пришлось остановиться, укрывшись в переулке, скрытом между двумя домами и отгороженного от дворов высоким деревянным забором, мы приладить рюкзаки, надели аппаратуру и немного отдышались.

Спустя две минуты мы двинулись дальше, первым выйдя обратно на дорогу, я оглянулся в сторону поворота, через который мы выбежали на эту улицу. Между нами и поворотом к, ныне разрушенной, пятиэтажке было около четырех аномалий, аппаратура услужливо вырисовывала их контуры и предупреждающе попискивала в наушнике. За сегодняшнее утро, нам повезло уже в третий раз, когда мы добежали до этого переулка, не попав ни в одну аномалию, раньше я думал, что в Зоне такое везение невозможно.

Пока я разглядывал аномалии, Ходок уже удалился от меня, на десяток метров вперед, и мне пришлось немного поторопиться, что бы догнать его. Теперь, вооружившись аппаратурой, у нас появились некоторые преимущества перед местным населением. Несколько раз мы замечали группы зомби, передвигаясь со всей доступной для них скоростью, двигавшихся в сторону взорванного бомбоубежища в надежде найти что-нибудь съедобное. Давно было известно, что мозг этих тварей был полностью выжжен радиацией, и у них оставались только рефлекторные реакции, такие как ходить, дышать, есть. В темноте они видят также плохо, как и любое существо обладающее обычным зрением.

Идти по городу было просто, сложнее было не поднимать шума, ведь при всей своей ночной слепоте, зомби прекрасно слышат, как днем, так и ночью. Мы шли быстро, аккуратно перебираясь через кучи строительного мусора и стараясь не наступать на разбитое стекло. Иногда нам приходилось сворачивать во дворы и делать крюк, чтобы не приближаться слишком близко к группам зомби.

Мы не дошли до леса каких-то сотни метров, когда у меня начала болеть голова, а в ушах появился неприятно давящий шум. Судя по выражению лица Ходока, он испытывал те же ощущения, поэтому, не сговариваясь, мы свернули в ближайший проем между домами и заняв позицию, что бы видеть друг друга и одну из сторон улицы, начали осматриваться.

– Это "контролер", я чувствую, он где-то рядом. – Услышал я тихий голос Ходока.

Я согласно кивнул.

Контроллеры

Зона просто набита разнообразными аномалиями, странными растениями и, конечно, всякими тварями, зомби, кстати, являются самыми безобидными из всех. Основное население Зоны это слепые псы, карлики, вышеупомянутые зомби и контролеры. Ходят слухи, что все твари рождаются где-то в центре Зоны, где-то около затопленного кратера. Эта теория хорошо объясняет тот факт, что около края Зоны местное население встречаются очень редко. За все время, известно только несколько случаев, когда патруль уничтожал нескольких зомби в непосредственной близости от периметра. Среди сталкеров ходят слухи, что кто-то, где-то встречал новых, ранее не виданных тварей, но я, до рассказа Ходока, ни разу таких слухов не слышал.

Контролеры, являются одними из самых опасных тварей в Зоне. Не обладая ни серьезной физической силой, ни мощным телосложением, имея только одно оружие – телепатию, они являются основной причиной серьезных потерь среди сталкеров, как военных, так и нелегальных. Затаившись в месте, откуда очень хорошо видно окружающую местность, он наблюдает, а как только в поле зрения попадает сталкер или кто-нибудь другой, не принадлежащий миру Зоны, при помощи телепатии, наводит на них безмозглых тварей, обычно таковыми являются зомби. Много военных погибло, пока не разобрались, что происходит, почему военнослужащие, не с того, не с сего открывают огонь по своим сослуживцам или заманивают их в аномалии.

Судя по нашим ощущениям, где-то рядом находится контролер, только его близкое нахождение вызывает резкую головную боль и неприятный звуковой фон в ушах. Правда можно ничего и не почувствовать, замертво упав от пули, выпущенной в спину, взятым под контроль напарником. В любом случае встреча с контролером может оказывается летальной. Поговаривают, что ученые разработали защитную сетку, которая якобы защищает от психологического воздействия, но такие игрушки, если это не только слухи, доступны только военным сталкерам.

Лежа на холодном асфальте, я наблюдал за улицей и поглядывал на Ходока. Он прижался к стене и, через оптический прицел своей винтовки, разглядывал крыши домов.

– Есть, я его вижу. – Тихо произнес он.

За секунду до его слов я заметил пять зомби, появившихся на дальнем конце улицы. Твари быстро двигались прямо в нашу сторону.

– И у меня, есть, – пробормотал я, – пять зомби, идут сюда.

– Значит это точно он, – Ходок немного развернулся, – приготовься, стреляем и сломя голову бежим в лес.

Я тоже повернулся, что бы удобнее было стрелять из подствольного гранатомета и прицелился в точку, где, через несколько секунд, должны оказаться твари. Ходок затаил дыхание и нажал на спусковой крючок, СВУ послушно дернулась, посылая пулю со скоростью в два с лишним раза превосходящую скорость звука. Слева послышался истошный вопль, который еще не затих, когда прозвучал мой выстрел, граната легла точно в центр приближавшихся зомби, разорвав нескольких на части и покалечив остальных. Я сделал еще несколько выстрелов, по шевелящимся кускам мяса, которые еще несколько секунд назад были похожи на людей.

Головная боль исчезла, а шум в ушках сменился на затихающий звон от выстрелов, я, со всех ног, бросился бежать к лесу. Следом, не отставая не на метр, ловко перепрыгивая через разбросанные кучи мусора, бежал Ходок.

Добежав до леса и скрывшись среди сосен и кустов, я обернулся, со всех сторон, к месту, откуда прозвучали выстрелы, приближались зомби.

– Успели. – Выдохнул я и Ходок согласно кивнул.

Не говоря больше ничего, мы углубились в лес и направились в сторону оазиса, который нашли Ходок и Роман. Лес был хороший, высокие сосны и редкие заросли кустов, а вся земля усыпана иголками и мелкими ветками. Поэтому шума от нашего продвижения было не много, лишь изредка то я, то Ходок наступали на толстую ветку, которая с хрустом ломалась. Тогда мы замирали и вглядывались по сторонам, а через несколько минут, убедившись, что треск ветки никого не привлек, ругаясь про себя, двигались дальше.

Несколько раз мне казалось сзади какое-то движение, тогда я останавливал Ходока, и мы опять несколько минут всматривались в лес, между деревьев. На третью такую остановку Ходоку показалось, что он видел слепого пса, но если это было так, мы бы об этом узнали немедленно. Слепые псы не ходят вокруг жертвы, они атакуют сразу, всей стаей или двумя ее частями, заходя с двух сторон.

Спустя четыре часа мы вышли на проселочную дорогу, по которой, где-то около полуночи, мы достигли оазиса. На этот раз им оказался бывший блокпост, установленный на этой дороге непонятно для чего, может, когда-то здесь пролегал стратегически важный маршрут, но сейчас, за много лет, дорогу размыло, а большая ее часть заросла мелкими деревцами. По состоянию дороги можно было сказать, что здесь никто не ездит, а значит, есть вероятность, что "спецназ зоны" здесь не появлялся.

Пролежав несколько часов в кустах, недалеко от дороги наблюдая за "оазисом", мы никого не заметили. Что не удивительно, судя по рассказам Ходока, в "оазисе" до них с Романом никого не было, об этом свидетельствовали нетронутые запасы патронов, сухпайков и толстенные слои пыли.

Оазис представлял собой площадку, центром которой был строительный фургончик, с оторванными колесами и заваленный со всех сторон бетонными блоками. Впритык к нему, из досок и кирпичей, была сделана пристройка, с одной стороны которой виднелась открытая дверь. Вокруг всей площадки были аккуратно разложены мешки с песком, образуя вокруг, надежную защиту от выстрелов. Саму дорогу, проходившую немного левее и уходившую вверх на холм, перекрывал шлагбаум, а на противоположной ее стороне, на самом краю оазиса стоял еще один строительный фургончик.

Старых и опытных сталкеров становится все меньше, а как следствие уменьшается количество оазисов. Молодой сталкер не способен ничего почувствовать, попав в такое место, это как проплешины, на фоне общей гнетущей обстановки. Для того, что бы суметь обнаружить оазис необходимо несколько лет провести в Зоне, пропитаться ей. Когда пересекаешь границу оазиса, Зона отступает, чувствуешь как с твоих плеч падает тяжелая ноша, появляется какая-то легкость на душе. Это сродни ощущению, когда после долгой пребывания в городе выезжаешь в лес, туда, где нет машин, нет шума, нет ничего, что можно встретить в современном городе на каждом шагу.

В "оазисе" мы решили не задерживаться, ограничившись только полуторачасовым отдыхом и легким завтраком. Ходок оказался прав, внутри фургончика все было покрыто пылью, поэтому мы расположились в пристройке.

– Спасибо, что не убежал, тогда в схроне, – произнес Ходок, продолжая уплетать НАТОвский рацион.

– А надо было? – удивленно спросил я, пристально смотря на него

– Понятно, – рассудительно заметил Ходок – все еще не доверяешь.

– Доверяю, – сухо отозвался я, – но может именно это меня и погубит.

Нам в очередной раз повезло, в оазисе был настоящий колодец, и из него можно было пить. Видимо, в свое время, солдатам было лень ходить за водой, к ближайшему источнику, и они выкопали себе колодец прямо посередине блокпоста. Ходок проглотил остатки рациона и запил все растворимым кофе.

– Кстати, почему ты проснулся? – спросил он, помогая мне собрать мусор со стола.

Я коротко рассказал про сон, про джунгли, про завод и про, пожравший все огонь. В ответ я ожидал откровенной издевки или простого сарказма.

– Да, чего только не бывает. – Заключил Ходок, после окончания моего рассказа.

Больше мы не разговаривали, я остался в пристройке, а Ходок пошел справить естественную нужду и, за одно, осмотреться по сторонам. Я провел тестирование аппаратуры, все системы которой работали нормально, а аккумулятор разрядился только на четверть.

В одиночестве я просидел недолго, размышляя о сне, приснившемся мне в бомбоубежище. Когда дверь медленно приоткрылась, я вскинул автомат и прицелился в дверной проем, спустя мгновение там медленно появился Ходок.

– Это я, – тихо произнес он, – кажется здесь мы не одни.

Я удивленно вскинул бровь.

– Пошли, сам посмотришь.

Укрытые мешками с песком, мы пробрались к краю оазиса, на расстоянии ста метров от блокпоста стоял УАЗ со включенными фарами, а вокруг машины суетились трое человек. Шума двигателя слышно не было, видимо машина заглохла еще на холме, а сюда они добрались, скатившись с него на нейтральной передаче.

Я разглядывал солдат через цифровое увеличение своего видоискателя, картинка была очень плохая, вокруг все таки была ночь. Ходоку удалось рассмотреть их лучше, через оптический прицел своей СВУ, оснащенным прибором ночного видения, он видел все четко и ясно. Судя по его словам, это были сталкеры, но какие-то странные.

Вместо, привычного нам камуфляжа, на них была надета монотонная серая форма, с несколькими карманами на куртке и яркой желтой нашивкой на рукаве, на голове они носили смешные панамки, а вооружены были американскими винтовками М-16. Пока один из них пытался завести машину, двое других, по очереди, в бинокль рассматривали блокпост и постоянно оглядывались.

Единственным источником света была луна, постоянно прятавшаяся за облаками, поэтому нас, укрывшихся за мешками с песком, заметить было почти невозможно. Мы, также, разглядывали троицу сталкеров. Ходок тихо комментировал все их действия. А услышав шум двигателя, я и без его комментариев понял, что странной компании удалось починить машину.

В лесу, на холме, что-то гулко ухнуло и перед, только что тронувшейся с места машиной, образовалась внушительная воронка. Водитель вывернул руль и УАЗ, не успев набрать скорость, смог ее объехать, при этом два его левых колеса все-таки угодили в воронку и оба пассажира вылетели из машины, как раз в тот момент, когда раздался второй гулкий выстрел. На месте где оказалась машина образовалась еще одна воронка, а сам УАЗ, с водителем, в мгновение ока превратился в кучу металлолома.

Ходок вскинул винтовку, целясь куда-то в лес, но, ничего не обнаружив, тихо выругался. По двум, вылетевшим из машины, сталкерам стреляли из глубины леса, а мы сидели, укрытые от посторонних взглядов, оградой из мешков с песком, не в силах что-либо предпринять. Возможно, мы и смогли бы уничтожить нескольких нападавших, если бы их заметили. Но, кроме укрывшихся в воронке сталкеров и дымящихся остатков машины мы ничего не видели, поэтому нам оставалось только наблюдать за происходящим.

Развязка наступила довольно неожиданно, сначала мы наблюдали как, оказавшиеся в безвыходном положении, сталкеры пытались отстреливаться, но потом прекратили, видимо экономя патроны, а спустя небольшой промежуток времени прекратилась и стрельба из леса. Не знаю, на что рассчитывали нападавшие, может хотели дождаться, пока сталкеры сами высунутся из воронки, а может перегруппировывались, что бы взять их в кольцо.

Ходок разглядывал, укрывшихся сталкеров, через оптический прицел своей винтовки, говоря мне, что видит. Расстояние было не большое, поэтому ему удалось разглядеть черты лиц сталкеров, оба они были не русские, а то ли японцы, то ли китайцы, подобный вывод Ходок сделал из-за характерных раскосых глаз.

Сначала мне показалось, что просто затянулась тишина. Позже я обратил внимание на то, что вокруг все постепенно стало затихать, даже деревья перестали качаться под легким ночным ветром, да, собственно и сам ветер тоже куда-то исчез.

– Пульсация. – Шепотом, подсознательно стараясь не нарушать сложившуюся тишину.

У меня в наушнике несколько раз прозвучал негромкий, но в достаточной степени неприятный сигнал, означающий о непосредственной близости опасности. Ученым давно удалось просчитать график пульсаций Зоны, приводящих к появлению новых аномалий и исчезновению старых, поэтому сейчас электроника сообщала, что пришло время очередной.

На всякий случай, я выключил аппаратуру, хотя мы и находились в оазисе, но сам-то оазис находился в Зоне, а здесь не в чем нельзя быть полностью уверенным. Разглядывая подножие холма и дорогу, уходящую вверх, при естественном освещении луны и звезд, я, краем глаза заметил, как Ходок тоже отключает свою аппаратуру и поправляет рюкзак.

Тишина все нарастала, из окружающего нас мира пропадали последние звуки. Когда сталкер-новичек впервые сталкивается с подобным явлением, это непременно вызывает у него панику, которая, в свою очередь, никогда и никого до хорошего не доводила. Многие гибнут еще до пульсации, пытаясь спастись от чего-то им неведомого.

Сталкеры, до этого неподвижно сидевшие в глубине воронки, завозились и одна тень, освещенная лунным светом, выбравшись из нее, побежала в сторону блокпоста. Незамедлительно из леса послышалась короткая очередь и сталкер, не добежав до нас двадцати метров, упал с разорванной головой.

Наконец гнетущая тишина разорвалась, сначала, со всех сторон, послышался медленно нарастающий гул, он постепенно приближался. Казалось, что гудит даже небо, над головой, потом вздрогнула земля, как будто недалеко от нас что-то сильно взорвалось и наконец, все мигнуло. Я несколько раз оказывался в Зоне в момент пульсации, но каждый раз это ощущение для меня было в новинку, как будто на мгновение теряешь сознание, а потом резко приходишь с себя.

Сразу после пульсации, обратно возвращаются все исчезнувшие звуки, тоже очень неприятное ощущение. Сталкер, впервые испытавший подобные ощущения, еще несколько минут после пульсации находится в шоке, что очень часто оказывается летальным, особенно если в самом начале не удалось укрываться в каком-нибудь оазисе.

Я хотел было включить аппаратуру, но мое внимание привлекло зрелище, происходящее на холме. Лес, на всей поверхности холма быстро превращался в пепел, а в центре возвышенности образовалось огненное кольцо, казалось, что там горит даже земля. Спустя минуту, кольцо распалось на множество мелких и начало расползаться в разные стороны, одно из таких отпрысков двигалось в нашу сторону.

Где-то в лесу, точнее в глубине обуглившихся деревьев что-то ярко вспыхнуло, и следом послышался грохот. Видимо взрыв не смог помешать продвижению огненного кольца, которое уже перестало гореть, и теперь его можно было определить только по вспыхивающим, мгновенно превращающимся в пепел, деревьям и черному следу, оставляемому позади. Жаровня медленно приближалась к нам, а на пути у нее оказался сталкер, без сознания лежавший в воронке.

Я, привычным жестом включил аппаратуру и осмотрел разделявшее нас расстояние. По прямой было не далеко, но в двадцати метрах от границы оазиса, там, где лежало тело второго сталкера, погибшего от пули в голову везде были разбросаны черные, похожие на смолу, черные кусочки – мясорубка, значит придется делать крюк в триста-четыреста метров.

– Погибнешь. – Лаконично заметил Ходок, кладя руку мне на плечо.

С силой, так, что бы ногти впились в ладони сжал кулаки, наблюдая как жаровня пожирает бесчувственное тело последнего сталкера. Может, в других обстоятельствах я бы даже не обратил на него внимания, оставив на произвол судьбы. Сам вляпался, сам и выбирайся, но сейчас, вспоминая как парень оказался на этой дороге, с кем ему и его спутникам пришлось столкнуться, мне хотелось ему помочь, но я ничего не мог сделать.

– Давай отойдем от границы.

Не дожидаясь ответа Ходок потащил меня в сторону, с пути жаровни, которая уже сожгла сталкера и без видимых проблем преодолевала мясорубку, с каждой секундой сокращая расстояние до оазиса.

Мы стояли на ближайшем к лесу крае оазиса, когда она соприкоснулась с границей. Яркий свет осветил весь блокпост и все вокруг него, заставляя нас зажмуриться. Со стороны погибающей жаровни полыхнуло жаром, как будто отчаянный крик утопающего. Постепенно жар, а за ним и свет исчезли, аномалия ушла в то же небытие, из которого и появилась.

Прошло половина часа, пока все жаровни расползлись в разные стороны, оставляя за собой след из, засыпанной пеплом и углями, выжженной земли. Теперь мы могли сказать точно, что после этой пульсации в Зоне появилось, как минимум, восемь бродячих аномалий, не оставивших на месте своего рождения ничего способного гореть или плавиться.

Оставаться в оазисе больше не было никакого смысла, поэтому мы, двинулись дальше, углубились в лес, обходя мясорубку и место рождения бродячих аномалий. Продравшись сквозь густые заросли, мы вернулись на дорогу, идти по которой стало намного легче. Мы прибавили ходу и довольно скоро оказались в нескольких километрах от оазиса. Нас по-прежнему, со всех сторон, окружал густой лес, поэтому, когда дорога резко начала забирать вправо, Ходок негромко выругался, и мы опять углубились в заросли.

– Здесь стало больше аномалий, – услышал я его бормотание, – но ничего, мы почти пришли.

Мы пробирались через густые заросли, не издавать шума в таких условиях было очень сложно, поэтому нам приходилось петлять, иногда сильно забирая влево или вправо. Но, не смотря на наши выкрутасы, мы четко продвигались вперед, видимо Ходок уже знал куда идти и уверенно вел нас к Вратам Рая.

Я уже знал, чего мне стоит ожидать или опасаться, поэтому появление, далеко впереди, яркого свечения, для меня не стало новостью. Ходок упал на землю, а я укрылся за огромным стволом поваленного дерева. Сначала свечение приближалось к нам, но потом свернуло и исчезло в стороне. Я был абсолютно уверен, что это апостол, хотя саму тварь и не видел.

Медленно, постоянно прислушиваясь и приглядываясь ко всему, что происходит вокруг, мы постепенно продвигались вперед. Еще несколько раз впереди нас появлялся свет, как будто кто-то проводил прожектором по лесу. Подобравшись к краю леса, Ходок остановился.

– Мы уже совсем близко. – Тихо произнес он, указывая в середину небольшого поля.

Поле было не очень большое, приблизительно двести метров, при желании его можно было перебежать без особых проблем. На небольшой возвышенности в центре, росло несколько десятков деревьев окруженных, не очень частыми, кустами, а внутри, между деревьев что-то поблескивало.

– Это и есть та аномалия?

Ходок молча кивнул и принялся разглядывать "врата рая" через оптический прицел.

Пока мы валялись на земле, на краю леса, и наблюдали, начался дождь. Сначала мелкие капли ударили по листве, а за ними пришел настоящий ливень. Спустя пару минут все, вокруг нас, скрылось пеленой дождя.

Мы, не стали долго раздумывать, и пошли к аномалии. Не способная ничего сделать с дождем аппаратура, показывала местность в небольшом радиусе от нас и, где-то вдали, за стеной дождя, вырисовывала контуры известных ей аномалий. Сами "врата рая" светились размытым, ярко красным пятном. Единственное, что смогла определить электроника, это аномальное происхождение "врат рая".

Почти при нулевой видимости, скрытые шумом дождя, с жадностью поглощавшего все звуки, мы добрались до аномалии. Тонкое дерево, изогнутое дугой, как будто кто-то привязал что-то тяжелое к его макушке, образовывало арку, высотой с человеческий рост. Внутри арки постоянно что-то вспыхивало, ярко синие, электрические, разряды проносились через всю аномалию и, врезаясь в противоположный край, разворачиваясь, летели назад.

В центре поля, под кронами деревьев, видимость была немного лучше. Поэтому, подойдя ближе, нам удалось разглядеть вытоптанную землю перед аномалией. Падающая, с неба вода, еще не успела размыть засохшую грязь, и на земле отчетливо вырисовывались отпечатки армейских ботинок и начинающийся автомобильный протектор, уходящий куда-то в сторону.

Среди деревьев, окружавших "врата рая" никого видно не было, но, несмотря на это, мы несколько минут проторчали за широкими зарослями кустов. Сидя на корточках, я разглядывал аномалию и следы вокруг нее, задаваясь вопросом, кто их здесь оставил и куда они могут вести. Я взглянул на Ходока, сидящего за соседним кустом, тот смотрел на меня и, жестом, говорил, что надо подойти ближе.

Действительно, стоило поторопиться, если мы хотим побыстрее отсюда убраться. Для начала необходимо сделать несколько снимков, которые можно будет потом продать. Затем, при помощи аппаратуры, провести некоторые замеры, что бы у ученых был материал, с чем работать, а самое главное, по возможности, взять образец. Если с первыми пунктами было все понятно, то взять образец молний, искрящихся внутри аномалии, не представлялось возможным.

Всю работу пришлось выполнять мне, у Ходока была недостаточно современная аппаратура. С ее помощью нельзя было сделать ни одной, мало-мальски качественной фотографии, фотокамера там попросту отсутствовала, а чувствительность датчиков оставляла желать лучшего. Благодаря этой технике можно было только перемещаться по территории Зоны, без опасения вляпаться в какую-нибудь аномалию.

Пока я делал фотоснимки и снимал данные с аномалии, Ходок находился рядом. Дождь потихоньку начал заканчиваться, полностью прекратив капать под деревьями и несильно морося на открытых местах. Видно теперь было гораздо лучше, поэтому Ходок постоянно озирался по сторонам. Сейчас, находясь около "врат рая" и после истории с Романом, он не хотел второй раз быть застигнутым врасплох.

Сняв последние данные и сделав еще несколько снимков, я хотел было окликнуть Ходока, но стоило мне открыть рот, как рядом со мной начала взрываться земля. Среагировал я абсолютно рефлекторно, ноги подкосились и я кубарем полетел в сторону аномалии. Приземлившись в метре от "врат рая" я сообразил, что это были выстрелы и, что они предназначавшиеся именно мне.

Не пытаясь встать с колен, я вскинул автомат, но не успел нажать на курок. Ходок метнулся ко мне, одной рукой отбрасывая в сторону винтовку с пустым магазином, а другой, удерживая армейский нож, целя прямо мне в горло. Только сейчас я почувствовал головную боль и шум в голове, означавшие только одно – рядом контроллер. Видимо эта тварь находилась где-то неподалеку и, пока шел дождь, нас не видела.

Я почти пропустил удар Ходока, но в последний момент, все таки, успел увернуться в сторону и не попасть под хорошо наточенный армейский нож. Ходок попытался развернуться, для нанесения следующего удара, но не справился с инерцией и, всем телом, врезался в меня. Вместе, потеряв равновесие, мы повалились в центр аномалии.

Шум в ушах моментально исчез, сменившись на давящую тишину, а боль из головы, усилившись в несколько раз, разлилась по всему телу. С каждым электрическим разрядом, проходящим через мое тело, боль становилась сильнее, в конце концов она стала невыносимой и я почти потерял сознание.

Спустя мгновение, боль отступила, а в теле образовалась легкость, как в невесомости. Я висел в воздухе, окруженный сплошной темнотой, хотя всем своим нутром я ощущал движение. Впереди начал маячить яркий свет, к которому я постепенно приближался. Правы были комотозники, пережившие клиническую смерть, все как они рассказывали. Смолянисто черный туннель и, постепенно приближающийся свет, и сам господь ждущий их в этом свечении.

Хотя, стоп! Какой, к чертовой матери господь, если я еще в состоянии размышлять, а за ярким светом, постепенно приближаясь, вырисовываются джунгли.