"Горошина для принцессы" - читать интересную книгу автора (Шушаков Олег)Глава десятая…Снежка плакала всю ночь. Плакала до тех пор, пока не кончились слезы. Но и после этого ее плечи еще долго сотрясались от беззвучных рыданий… Сначала она плакала, забившись в какой-то темный закуток. Не то кладовку, не то бытовку… Вообще-то это была гладилка. Но это было не важно… Ничего уже было не важно! Потому что она видела всё! И сама убедилась в его предательстве. Воочию! Она сама видела, как он шел под руку с этой женщиной! Такой красивой! Словно заграничная королева! Или герцогиня… Которая смотрела на него так… Так… Словно хотела его проглотить! А он! Улыбался ей!.. Предатель! Снежка просто заливалась слезами. Она знала! Она знала!! Она знала… Что не надо было ходить на эти дурацкие танцы! Что не надо было приезжать в эти Сочи! Что не надо было… Уходить от Владимира… А он! Сошелся с этой! Герцогиней. И улыбается ей! Обнимает ее! И, конечно, целуется! И ходит под ручку. Словно она его жена! А она никакая ему не жена! А всего лишь любовница! Потому что это она, Снежка, его жена! Он сам говорил ей, что она его любимая жена! А сам! Взял и бросил ее! И ушел к этой! Предатель! Снежка сжалась еще сильнее и заплакала еще горше, сидя на полу и уткнувшись лицом в коленки… Она так любит его! Все время думает о нем! Жить без него не может! А он! Танцует сейчас с этой! Другой!.. А может, уже увел ее к себе… И обнимается! И целуется! И… И… Внезапно у нее перед глазами возникла страшная картина… Владимир и эта женщина! Вместе! В кровати! Их обнаженные тела сплелись в тугой узел… Снежка помотала головой, отгоняя ужасное видение! Нет! Он не может так поступить! Ведь, это все неправильно! Ведь, это она, Снежка, любит его! Ведь, это она - его жена! Она! А не эта… »Если хочешь, мы прямо завтра можем оформить развод». Господи, она совсем забыла! Они же договорились завтра встретиться, потому что Владимир хочет с ней развестись! Чтобы жениться на другой! Ну, уж нет! Не бывать этому! Снежка вскочила… А потом медленно опустилась назад. Что?! Ну, что она может сделать?! Если он решил с ней развестись!.. Не дать ему развода?!.. Ведь, она сама ушла от него! Сама!.. Как дура… Но, ведь, она не этого хотела! Вовсе не этого!.. А чего? Это не важно. Ничего уже не важно… Потому что ничего уже нельзя исправить… Снежка встала, подошла к раковине и умылась. Зато у нее есть Егорка! И папа… Она пришла в номер. Покормила малыша. Спела ему песенку. А когда он заснул в своей колясочке, разделась и легла. В холодную, одинокую постель. Она накрылась одеялом. Сунула голову под подушку. И снова заплакала. Беззвучно. Чтобы не услышал Егорка… Чтобы никто не услышал… За этот год, такой тяжелый и трудный, Снежка научилась плакать так, чтобы никто не видел ее слез… Чтобы никто не догадался о том, как ей плохо. Владимир долго стоял у двери четыреста десятого номера. Он стучал несколько раз. Но дверь так и не открылась… Наверное, никого не было дома. Наверное, счастливое семейство прогуливается сейчас по парку. А разводы и свадьбы могут подождать. Не это главное! Что же делать?! Когда они танцевали вчера со Снежкой, в какой-то момент он напрочь позабыл о том, что она от него ушла. Ему даже показалось, что она по-прежнему любит его… Что она по-прежнему его жена. Его любимая… Его единственная… И Владимир на мгновение вернулся в свой навсегда потерянный рай. А когда она сказала, что приехала в Сочи вместе с Левиным и живет здесь с ним, все рухнуло! И он вернулся в свой персональный ад. Который навсегда. Владимир постучался еще раз и ушел… Снежка почувствовала его еще тогда, когда он только поднимался по лестнице. А потом долго шел по мягкой ковровой дорожке по коридору. Он остановился возле ее номера. И постучал. И все замерло у нее внутри! Владимир постучал еще раз. И еще. И снова… Но она не открыла. Даже не пошевелилась. А так и стояла у самой двери. Закрыв ладошками лицо. А когда он повернулся и ушел, упала на кровать и горько-горько заплакала. Как он мог?! Как он мог так с ней поступить?! Сначала это ужасное письмо… Которое Снежка носила в кармашке, хотя никогда больше не перечитывала. Потому что и так помнила наизусть! А теперь эта женщина!.. Такая красивая! Такая хищная! Как акула!.. Нет, как ядовитая змея!.. Отняла у нее Владимира, вцепилась когтями и никак не может им насытиться! Даже слепо-глухо-немой бы догадался, что она его безумно хочет! Аж слюнки текут! А он еще ей улыбается!.. И, конечно же, целуется! И ласкает по всякому!.. Вместо Снежки! Потому что она дура! Дура набитая!.. Сама отдала мужа другой женщине! На блюдечке поднесла! А он и обрадовался! Развестись решил! Чтобы жениться на этой хищнице! Господи, ну, зачем она только согласилась ехать в Сочи!.. В двадцатых числах сентября Вениамина Абрамовича призвали в армию. И он уехал. А Снежка пообещала его ждать. И выйти за него замуж. Когда он вернется. А что еще она могла ему сказать?! Ведь, он не на пикник отправился! А в армию! Может, даже на войну! Потому что эти войны никак не кончались! То Испания, то Хасан, то Халхин-Гол! Одна не успеет закончиться, как тут же начинается другая! Теперь, вот, освободительный поход на Западную Украину начался. Нет, все понятно и, ясное дело, надо помочь братскому народу и освободить его от белополяцкого ярма и панской неволи! Но на войне стреляют не из рогаток, а из винтовок и пулеметов! И пули всегда находят в кого вонзиться… Когда баба Таня узнала, что Снежка согласилась стать женой ее любимого Венечки, то сразу же подобрела. И целыми днями разливалась соловьем, расписывая, как славно они заживут, когда Венечка отслужит и вернется обратно. И какую веселую свадебку они сыграют! А у Снежки в животе холодело при одной только мысли о том, что придется лечь с Вениамином Абрамовичем в постель! И отдаваться ему каждую ночь! Слава Богу, вскоре приехала его тетя из Ленинграда и устроила грандиозный скандал! Она обозвала Снежку интриганкой и обвинила в том, что та прописалась в квартире ее Венечки и хочет женить глупого мальчика на себе, чтобы заполучить его жилплощадь! С телефоном, водопроводом и канализацией! Снежка сначала обиделась, а потом обрадовалась! Только виду не показала. И решила немедленно воспользоваться представившейся счастливой возможностью выйти из игры, сохранив лицо. Она действовала умело и решительно. Пока тетя Сара и баба Таня орали друг на друга и полоскали всякое грязное белье, припоминая старые обиды, Снежка сходила в больницу и написала заявление об уходе. Ее сразу же отпустили. Потому что очень любили. А может, не очень, подумала Снежка, и поэтому отпустили так охотно. Но ей это было уже все равно! И даже на руку! Затем она побывала в паспортном столе и выписалась из квартиры Вениамина Абрамовича… И зря она так разоряется, сказала тете Саре Снежка, собирая вещи. Не нужна ей вовсе эта их квартира! Тетя Сара поняла, что сгоряча наломала слишком много дров! Но было уже поздно. И Снежка ничего не желала слушать. Пускай тетя Сара теперь сама объясняет дорогому племяннику, почему она выгнала его невесту из его же квартиры. Которую, кстати, теперь обратно забирают в спецфонд. Потому что она служебная! Баба Таня тоже перепугалась. И принялась на пару с тетей Сарой уговаривать Снежку остаться. А она показала им паспорт со штампом о выписке, уложила Егорку в коляску, подхватила свой чемодан и отправилась на вокзал. Баба Таня и тетя Сара плелись за ней всю дорогу, слезно упрашивая одуматься. Но Снежка была непреклонна. Она купила билет до Ленинграда и устроилась на ночь в комнате матери и ребенка. И только тогда несчастные женщины поняли, что сделанного не воротишь и заплакали уже по-настоящему. В конце концов, Снежка сжалилась над ними. И постаралась успокоить. И пообещала написать, как устроится. Но возвращаться отказалась наотрез! На том они и расстались… Спасибо этому дому! Тетя Глаша в последнем письме опять звала ее в гости. И Снежка решила съездить и навестить ее. Для начала. А там видно будет! Может, она, вообще, насовсем в Ярославле останется!.. А может, и нет. Приехав в Ленинград, Снежка оставила чемодан в камере хранения, а сама вместе с Егоркой отправилась гулять по городу. Она еще не решила, ехать ли ей в Ярославль сразу или же побыть маленько в Ленинграде, который очень любила и по которому сильно скучала и во Владивостоке, и в Петрозаводске… Ничего, попозже решит, что дальше делать. А пока погуляет. То, что ее может кто-нибудь узнать, Снежку не беспокоило. Златогорский был арестован и, скорее всего, уже давно расстрелян. А больше она никого не боялась. Стояло бабье лето. Теплое и ласковое. Сентябрьское нежаркое солнце сияло посреди высокого безоблачного неба. Кроны тополей, уже позолоченные, но еще не облетевшие, тихо шелестели, переговариваясь о чем-то хорошем. Они шли по проспекту 25-го Октября. Егорка гугукал, лежа в своей коляске, и пытался дотянуться до погремушки. А Снежка смотрела по сторонам и вспоминала, как бегала когда-то босиком по этому асфальту. Когда-то давным-давно. Когда еще была полна надежд, верила в дружбу и любовь. И мир казался ей светлым и прекрасным… Дойдя до дома, в котором жила в той, прошлой, жизни, Снежка вдруг решила зайти во двор, посидеть в тенечке и отдохнуть немного. Ничего не изменилось за год. Из под арки доносился шум проспекта, но здесь, внутри, было тихо и уютно. Играли дети. Бродили голуби. Прыгали воробьи. Дворник дядя Вася лениво шоркал метлой, дымя своей противной самокруткой. Все было по-прежнему… Словно ничего и не было. Ни ареста папы. Ни ее фиктивного брака. Ставшего настоящим. Чтобы потом превратиться в воспоминание. Которое она все еще не могла стереть… Дядя Вася сразу узнал Снежку. Подошел. Поздоровался. Спросил, как зовут малыша и сколько ему. Подивился, как быстро летит время… Там. За стенами дома. За аркой, которая выходит на проспект. А потом сказал, что может прислать супружницу помочь Георгию Александровичу и Снежке прибраться в квартире. Окна помыть. Пыль протереть. И вообще. Потому как «эти» (дядя Вася не уточнил, кто) беспорядку в ней много тогда понаделали перед тем, как опечатать. Пути Господни неисповедимы… Если бы она приехала неделей раньше, то, посидев на знакомой скамеечке, вернулась бы на вокзал и уехала в Ярославль к тете Глаше. А если бы появилась здесь неделей позже, обратно уехала бы туда же. Так и не узнав, что ее отец на свободе… Дело комдива Добрича было отправлено на пересмотр еще весной. Новый нарком внутренних дел Берия, расчистив авгиевы конюшни в своем ведомстве и перестреляв ежовцев, приказал пересмотреть дела оклеветанных ими красных командиров и освободить невиновных. Тех, кто еще жив-здоров, само собой. Комдив Добрич был жив, хотя после применения метода физического воздействия едва ли можно было назвать его здоровым. Так или иначе, дело его было пересмотрено. Поскольку он так и не признал своей вины и не подписал ни одного протокола, а инициатор его ареста сам был осужден, как враг народа, никаких затруднений с этим не возникло. В конце сентября он вышел, наконец, на волю. Его восстановили в партии и вернули квартиру, которая до сих пор так и стояла опечатанная… Пыльная и затхлая… Когда Георгий Александрович увидел разгром, учиненный сотрудниками НКВД во время обыска, у него болезненно сжалось сердце. Усилием воли он загнал тяжелые воспоминания в самые дальние тайники памяти. Туда же, куда загонял горькие мысли о судьбе Снежки, о которой ничего не знал с июня прошлого года… Комдив попытался ее найти, но успеха не имел. Ленгорсправка ответила, что Добрич Снежана Георгиевна в Ленинграде не проживает. А в мединституте сказали, что она была отчислена еще в прошлом году и заявления о восстановлении пока не подавала. Ее ближайшая подруга, чей номер был нацарапан карандашом на стене возле телефонного аппарата в коридоре, была очень смущена его звонком, но, к сожалению, тоже ничего не знала. Оставалась надежда, что о Снежке что-то может знать Владимир Иволгин. Он дружил с ней. И даже был влюблен. Но, как сообщили Георгию Александровичу в отделе кадров Управления ВВС Красной Армии, полковник Иволгин был тяжело ранен в конце августа и в данный момент находился на излечении в Читинском окружном военном госпитале. Так что встречу с Владимиром пришлось отложить. А пока заняться самим собой. После освобождения комдив Добрич числился в распоряжении Начальника ВВС. Для поправки здоровья ему выделили путевку в военный санаторий имени товарища Ворошилова в Сочи. Оставалось только сложить вещички в чемодан и отправиться на Московский вокзал. Что он, собственно, и собирался сделать, когда позвонили в дверь. Несколько раз. Георгий Александрович удивился. Кто бы это мог быть?.. Неужели опять до боли знакомые ребята с чистыми руками и холодным сердцем? В дверь уже стучали. Громко и нетерпеливо! Ногой! Комдив пожал плечами, подошел и открыл дверь. На пороге стояла Снежка. С ребенком на руках. Они проговорили до самой ночи… Георгий Александрович стоял у окна на кухне и курил. Егорка давно уже спал. И Снежка тоже. Ей очень много пришлось пережить! Но теперь они вместе! Завтра же он пойдет в политуправление и возьмет еще одну путевку. Для дочери и внука. Господи, у него теперь есть внук! Теплая волна необыкновенной нежности окатила Георгия Александровича при мысли о Егорке. У него замечательный внук! И не просто замечательный, а самый-самый замечательный внук в мире! Какая же она молодец, его девочка! Все прошла, все выдержала!.. И Владимир тоже!.. Георгий Александрович так верил в него! Сидя в камере и думая о судьбе дочери, он надеялся и верил, что Владимир сумеет ее защитить!.. И он в нем не ошибся! И теперь жизнью ему обязан! Егоркиной и Снежкиной. Пойти на такое! Поступить так!.. Глаза у Георгия Александровича повлажнели. Потому что он понимал, чем рисковал Владимир… И что потом перенес… Это ничего, что ранен и лежит сейчас в госпитале! Главное, живой! Снежка явно не все ему рассказала. Что-то между ними произошло! Георгий Александрович прекрасно знал свою дочь и видел, что она далеко не в таком порядке, как пытается показать! В том, что она любит Владимира, он не сомневался ни на секунду! Невооруженным глазом было видно, что она с ума по нему сходит! Почему же они разбежались?.. Снежка молчала… И он не стал ни о чем допытываться. Георгий Александрович слишком хорошо знал свою дочь! Расскажет, когда сама захочет! И, вообще, милые ругаются, только тешатся! Одним словом, сами разберутся, решил он и выбросил все из головы! Зато у него теперь есть внук! Самый замечательный внук в мире!.. Владимир, как потерянный, бродил вокруг санатория… С утра до вечера… Зайти к Снежке снова, не договорившись об этом заранее, он не решался. А вдруг он застанет ее сожителя вместе с ней! И убьет его на месте! А она потом будет страдать! Потому что любит своего доктора. Так сильно, что даже сына ему родила! Ему, а не Владимиру! Которого никогда не любила… А просто сходила за него замуж… Он должен с ней развестись! Неужели она не понимает, что это совершенно необходимо сделать! Срочно! Немедленно! Иначе он окончательно сойдет с ума! Пока он был в Монголии или в Чите, а она в Петрозаводске, это было еще не так страшно. А теперь, когда она жила со своим Вениамином Абрамовичем всего лишь за стенкой, он совершенно извелся! Не спал и не ел. А с вечера до утра, опустив голову, бродил и бродил по безлюдному берегу, по пустынному парку, по холодному унылому городу Сочи… Шел дождь со снегом… Ненастным утром. Или вечером… Владимир этого не знал. Ему было все равно. Он брел по сумрачному парку неизвестно куда, неизвестно зачем… Не отдавая себе отчета, что ищет встречи со Снежкой. Которая, конечно, в такую погоду никуда не пойдет! А вдруг?!.. - Здравствуй, Владимир! - услышал он и оглянулся. Перед ним стоял Снежкин отец. И широко улыбался. Распахнув объятия. - Георгий Александрович!.. - прошептал Владимир. Они обнялись. Крепко. По мужски… Зашли в беседку и сели на скамью… - С тех пор, как вы встретились здесь, я ее просто не узнаю, - сказал Георгий Александрович. - Она то плачет, то кричит. А чаще всего просто сидит молча, уставившись в одну точку. Только когда с Егоркой возится и оттаивает, - он вздохнул. - Чем-то ты ее сильно обидел, Владимир… - внимательно посмотрел на него комдив. - Очень сильно… - Не знаю, Георгий Александрович. До ареста все так прекрасно было, что даже больно вспоминать… - сказал Владимир. - А после того, как меня освободили, мы с ней уже не виделись… Они не виделись со Снежкой целый год… Владимир гнал от себя ужасные мысли о ее измене. И вконец измучился, сражаясь сам с собой… Холодный внутренний голос, не умолкая, твердил ему, что Снежка могла уйти, потому что обиделась на него за что-то. И поэтому отдалась другому. Чтобы отомстить! Нет, она не могла, кричала его душа! Но безжалостный голос повторял вновь и вновь, что она могла, что она - женщина. А женщина, чтобы отомстить одному мужчине, обычно просто отдается другому… Нет! Она не такая! Она не обычная, кричала его душа!! Даже не обычные женщины отдаются мужчинам, гнул свое ненавистный внутренний голос… Потому что они - женщины! Хотя и не обычные. Нет!! Нет! Нет!.. Кричала его душа! Но Владимир уже ей не верил… Ведь так не бывает. Одинокая красивая женщина никогда не останется без внимания! А разве сможет она устоять перед настойчивым и галантным ухажером?! Сам-то он, за все это время, так и не смог заставить себя с кем-нибудь переспать. Женщины вовсю заглядывались на него. И он иногда ощущал то плотское влечение, которое любой нормальный молодой мужчина испытывает при виде флиртующей симпатичной женщины… Но его хранили Снежкины глаза! Которые стояли перед ним, напоминая о прекрасной и чистой любви… О невозможном, немыслимом наслаждении… О счастье, которое у них было и которое Владимир все еще, несмотря ни на что, надеялся вновь обрести… А, может, он зря себя так мучает? Ее ребенку едва ли больше месяца-двух, а кормящей матери не до плотских утех! Собственно, как и беременной. Во всяком случае, при больших сроках. Но, ведь, есть лишь один способ забеременеть! Да, сказал себе Владимир, это так! Но он не имеет права ее осуждать! Он должен был защитить Снежку от всего, что ей пришлось пережить! Но не смог. И, если она вернется к нему, не имеет права ни в чем ее упрекать! И будет любить Егорку также сильно, как ее саму! Потому что это ее сын! Который станет для него не «как родной», а по-настоящему родной! А, ведь, он мог стать его родным гораздо раньше и на самом деле, с отчаянием подумал Владимир! Но не стал… - Не виделись, говоришь? Интересно у вас получается! Жили-жили, душа в душу, а потом взяли да и разбежались ни с того, ни с сего! - прищурился Добрич. - Когда Егорке время приспело на свет народиться! - Это не мой сын… - опустил голову Владимир. - Да, ну? - иронически усмехнулся комдив. - Точно? - Георгий Александрович!.. - воскликнул Владимир. - Уже полста лет, как Георгий Александрович! - отрезал Добрич. - Но, ведь, она, - отвернулся Владимир. - Ушла от меня год назад! - Да, ушла! Год назад. А теперь давай посчитаем! Арифметику еще не забыл? - спросил Георгий Александрович. - Тебя какого числа арестовали? - В ночь на семнадцатое октября. - Так!.. Снежка доносила Егорку нормально, а это значит, что мы имеем девять месяцев плюс-минус неделю!.. Акушерство, это, брат, наука точная! Сплошная математика! - Добрич вдруг оживился. - Вот у меня случай был в Гражданскую… - Георгий Александрович! - взмолился Владимир. - Ладно, ладно… Это я так, чтобы подразнить тебя маленько! - засмеялся комдив. - А то ты такой уверенный!.. Он достал коробку «Казбека», вынул папиросу, дунул в мундштук и сунул ее в рот. И пошарился по карманам… Владимир протянул тестю свой коробок со спичками. Тот, не спеша, открыл его. Почиркал, прикуривая. Затянулся. Владимир молча сидел и ждал. Ждать он умел. Научили. Георгий Александрович посмотрел на него одобрительно. Молодец, парень, подумал он! Крепкий! - Егорку она родила двадцать второго июня, - начал обратный отсчет комдив, загибая пальцы один за другим. - Май, апрель, март, февраль… Георгий Александрович замолк, что-то соображая про себя и шевеля губами. Сердце у Владимира стучало в груди гулко и часто. Если бы он мог, то сосчитал бы сам. Но он не мог… Потому что… Потому что попросту боялся… - Январь, декабрь, ноябрь, октябрь, сентябрь, - Добрич загнул девять пальцев и показал Владимиру последний - оттопыренный большой палец правой руки. - Выходит, заделали вы его в конце сентября!.. Не припоминаешь часом? - комдив отвернулся, посмеиваясь. Владимир вспомнил их последнюю со Снежкой поездку во Владивосток за учебниками… Стоял удивительно теплый сентябрьский день! Они гуляли по набережной и ели мороженое. А потом сфотографировались. На нем был белоснежный китель, а на Снежке - его любимое, белое с синим, платье. Такими их и запечатлел фотограф. Влюбленными, молодыми и красивыми… С этой фотографией, бережно завернутой в целлофан, он никогда не расставался… Она и сейчас лежала у него во внутреннем кармане. Они тогда поужинали в ресторане, а потом Снежка уговорила его остаться во Владивостоке, в гостинице… Это была волшебная ночь!.. Как и все остальные ночи со Снежкой! Которые он помнил от первого до последнего мгновения! Лишь память о них, давала ему силы выдержать допросы, побои и унижения. Он и потом, лежа на койке в командирском общежитии, или в юрте после боя, или в госпитальной палате, перебирал их одну за другой… Заново выпивая по капле… Каждую секунду… Той ночью во Владивостоке они так и не сомкнули глаз до самого утра, не в силах оторваться друг от друга… Потеряв голову, как молодожены! Это было в конце сентября… В воскресенье… Двадцать пятого… Владимир посмотрел на Георгия Александровича широко раскрытыми глазами. Господи, неужели?! Но, ведь, тогда… Может, даже той самой ночью! - Это мой сын! - выдохнул он. - Врезать бы тебе, как следует, за то, что сомневался! - сказал с улыбкой комдив. - Это мой сын! - вскочил Владимир, раскинув руки и запрокинув голову в небо. - Это!.. Мой!.. Сын!.. Сами со Снежкой еще как дети, а уже ляльку народили, подумал Георгий Александрович, глядя на Владимира с доброй отцовской улыбкой. Надо их как-то помирить, решил он! Чтобы Егорка больше при живом отце в сиротках не ходил! Да и Снежке хватит в соломенных вдовах сидеть!.. И этот совсем дошел без заботливой женской руки! Видно за версту, что не таскается по бабам! Сам, прожив бобылем столько лет, комдив не мог этого не заметить. И мысленно, в который раз уже, пообещал себе снять ремень и выпороть Снежку, наконец, как следует! - Георгий Александрович, простите меня, что я такой дурак! - опустился на скамью Владимир. - Но, я знаю, что вы скажете правду, даже если она будет ужасной! Господи, ну, что ему еще надо-то, подумал Добрич! - Только не сердитесь! Пожалуйста! Скажите, а сейчас у нее есть кто-нибудь? Она встречается с кем-нибудь? Скажите мне, я вас очень прошу! - взмолился Владимир. - Неужели ты так плохо знаешь свою жену, что задаешь мне такие дурацкие вопросы, Володя? - с укоризной покачал головой комдив. - Эх, ты! А я, признаться, думал о тебе лучше… Владимир молчал, закрыв глаза, и ждал ответа, как подсудимый приговора… - Снежка - однолюбка, как и я, - сказал, наконец, Добрич. - Вся в меня пошла. Если полюбит, то на всю жизнь!.. И если не с любимым, то, значит, ни с кем!.. Поэтому нет у нее никого, и никогда не было!.. Кроме тебя. Дурака… Владимир уткнулся лицом в ладони… - Ну, когда же вы разберетесь друг с другом, наконец, а?!.. - спросил комдив, качая головой. - Я ответил на этот вопрос, Володя, только потому, что вижу, как ты ее любишь… И вижу, что никто, кроме нее тебе не нужен… Так? Владимир кивнул. - Ну, ладно, - хлопнул себя по коленям комдив и поднялся. - Пора мне уже, - он посмотрел на часы. - Через полчаса у Егорки по графику прогулка… Мы с ним любим вдвоем гулять, без помех. Он дрыхнет без задних ног на свежем воздухе, а я сижу на лавочке и думаю о своем. И гуляем мы с ним не меньше двух часов! - Добрич протянул руку, прощаясь. - До встречи, Володя! Ты сам знаешь, что делать! - Спасибо, Георгий Александрович! - пожал его ладонь Владимир. - Я знаю! Он-то знал… Только делу это не помогло. Разговор у них со Снежкой не получился. Слишком много боли они причинили друг другу!.. А еще между ними стояли Тина и Вениамин Абрамович. И майор госбезопасности Златогорский… - Снежана! Я знаю, что ты дома! Нам надо поговорить, - постучался Владимир в двери ее номера. - Открой, Снежана… Она открыла и сказала: - Я согласна на развод! - Я могу войти, Снежана? - посмотрел ей в глаза Владимир. - Зачем? - полыхнуло на него ледяным пламенем. - Нам надо поговорить. - О чем. Мне. С тобой. Говорить, - прищурилась она. - Ты… - Я… - сказал он. - Уходи! - тихо сказала Снежка. - Сначала нам надо развестись! - стиснул зубы Владимир. - Хорошо! - сказала она, отошла к письменному столу, вырвала листок из тетрадки и положила рядом карандаш. - Пиши! - Что? - Я, Иволгин Владимир Иванович, согласен на развод через ЗАГС! Владимир написал. - Подпишись! - приказала Снежка. Он подписался… - А теперь уходи! - Снежана, - стоя в дверях, повернулся Владимир. - Скажи, Егорка - это мой сын? - Нет! Не твой! - отрезала Снежка. - Мой! Пропади оно все пропадом!.. Владимир врезал кулаком по косяку, хлопнул дверью и ушел… Неизвестно куда… Известно, куда, вцепилась зубами в полотенце Снежка! Потащился к этой змеюке подколодной! Утешаться! Снежка глухо застонала. Из глаз у нее брызнули слезы. От бешеной ревности! Ярости и злости! И отчаяния… Если. Она. Еще хоть раз. Увидит его с ней. То убьет! Нет, зарычала Снежка и рванула полотенце так, что оно затрещало! Она сейчас же пойдет и убьет его! Немедленно! Она убьет их обоих! На месте! Голыми руками! И эту змею и этого предателя! В таком состоянии Георгий Александрович еще никогда не видел ее. И с этим надо было что-то срочно делать! Безотлагательно!.. - Почему ты его всегда защищаешь! - воскликнула Снежка. - А почему ты на него нападаешь? - спокойно спросил ее Георгий Александрович. - И давай потише. Егорку перепугаешь! Он откатил коляску в спальню и плотно прикрыл дверь. - Ты ничего не знаешь! - шепотом закричала Снежка. У нее тряслись губы от ненависти… - Ты не знаешь ничего! - Так расскажи, - Георгий Александрович сел на диван и похлопал ладонью, приглашая ее сесть рядом. Но Снежка не в силах была сидеть на одном месте. Она металась по гостиной, ломая руки… - Я никогда его не прощу! Никогда, никогда, никогда!! - Никогда не говори никогда, как говаривал один наш общий знакомый… - прошептал комдив и вздохнул. - И все-таки, что между вами произошло? По словам Владимира, а я ему верю, он ничего не может понять… - Ах, ты ему веришь! Ты веришь человеку, который мог так со мной поступить?! - до глубины души возмутилась Снежка. - Ты ничего не знаешь! - Чего я не знаю? - ровным голосом переспросил Георгий Александрович. - Может, я и не знаю всего, но зато знаю, что Владимир - единственный человек, который не бросил тебя в тяжелую минуту! Я знаю, - прищурился он. - Что, он предложил тебе свою фамилию, потому что носить мою в сложившейся ситуации было смертельно опасно! Я знаю, что он рискнул своей карьерой и самой жизнью, чтобы тебе помочь! - в его голосе уже явственно слышался гнев, сдерживаемый с большим трудом. - И ты знаешь не хуже меня, что он лишь чудом уцелел там, откуда мало кому удается вырваться!.. Я знаю, что там делают с людьми!.. Хватит истерить! - рявкнул комдив. - Сядь и объясни толком, что я должен знать о нем еще! Он поднялся и заглянул в спальню. Егорка спал. Георгий Александрович вернулся на диван. И пристально посмотрел на дочь. Снежка послушно села рядом. А потом достала из кармашка и протянула ему то самое письмо: - Вот это мне передал следователь. - Ах, следователь… - сказал комдив, разворачивая неровно оторванный по краю и уже изрядно потертый на сгибах, тетрадный листок в клеточку. - Ну-ка, ну-ка, - он пошарился по карманам френча в поисках очков. Снежка встала, взяла со стола и подала отцу его очки. Почему-то она сразу успокоилась, как только отдала ему это ужасное письмо. И что-то сжалось у нее в груди от несбыточной надежды… А вдруг?!.. А вдруг папа, как это не раз бывало и в детстве, и в юности, улыбнется и одним махом решит все ее неразрешимые проблемы! - Спасибо, - пробормотал он и водрузил очки на переносицу. - Так, так… - бормотал комдив, читая. А, закончив, снял очки и посмотрел на Снежку… У нее все замерло внутри… Что?! Что он сейчас скажет?! - Ну, и что? - спросил он. - Зачем ты дала мне это? Снежка опешила. - К-как з-зачем? - неуверенно спросила она. - Разве, ты не понял, как подло и жестоко он со мной поступил? - Кто? - спросил Георгий Александрович. - К-как кто? - распахнула глаза Снежка. - Владимир, конечно! - А причем тут Владимир? - поинтересовался он. - Но, ведь это его письмо! - сказала Снежка. Отец молча посмотрел на нее. И она прижала ладошку ко рту, ахнув от ужасной догадки… - Это написал не Владимир! - Конечно, не Владимир! Я прекрасно помню его почерк. И по отчету об испанской командировке, и по рапортам. И слог совершенно не его… Так изъясняются маргиналы, а Владимир достаточно культурный и образованный молодой человек! Снежка вдруг подскочила к столу и схватила оставленное Владимиром письменное согласие на развод. Она приложила его к листку с письмом… И уронила оба. Разница была видна без всяких экспертиз… - Боже, что я натворила?! - прошептала Снежка. - А что еще ты натворила? - спросил Георгий Александрович и поднял заявление Владимира с пола. - Я заставила его дать согласие на развод! И прогнала! - слезы огромными градинами покатились по ее щекам. - Да! - только и нашелся, что сказать отец. - Час от часу не легче, - он поднялся с дивана и отошел к окну. - Из-за подложного письма, которое тебе всучил какой-то подонок, ты смешала с грязью своего мужа, человека, который рискнул всем, чтобы тебя защитить! И, что самое интересное, какому-то мерзавцу ты поверила сразу и безоговорочно! Не то, что Владимиру!.. А, впрочем, о чем это я? Ты, ведь, даже и разговаривать с ним не захотела! Да, и о чем с ним разговаривать? И так все ясно! Раз кто-то сказал, что он мерзавец, да еще бумажку показал, значит, так оно и есть! Чего тут еще выяснять, правда?! Приговор окончательный и обжалованию не подлежит! - Папа! - прошептала Снежка, бледная, как полотно. Но отец на нее даже не глянул. - Нет, это ты все правильно решила! Ясное дело, нельзя жить с таким мерзавцем! И для того, чтобы добиться развода ты бесстыдно лжешь Владимиру, что родила Егорку не от него! - неумолимо продолжал он. - Ты так обрадовалась, что его оболгали, так ухватилась за эту ложь, что даже не попыталась выяснить, почему он написал и писал ли он вообще это письмо! - Папа, не надо… - покачнулась она. Ее лицо было уже белее снега… Но отец смотрел в окно и ничего не видел. - Конечно, не надо! - горько сказал он. - А что надо?! Угробить хорошего парня?! А Егорку оставить без отца?!.. Конечно, зачем ему такой оболганный, оклеветанный отец?! Даже, если он ни в чем не виноват! - Папа… - прошептала она и рухнула на пол в глубоком обмороке. - Снежка! - вскрикнул Георгий Александрович и кинулся к дочери… Владимир собирал вещи. Потому что решил уехать. Немедленно! Сейчас же! Сию же минуту! Потому что с него хватит! Приедет в Москву и добьется назначения куда-нибудь в тайгу! Или в Каракумы. А лучше на остров Рудольфа. За Полярный круг! Подальше ото всех! От Снежки! Раз она его так ненавидит! И прогнала! И от Тины! Которая проходу ему не дает! И от Маши! Которая, вообще-то, ни в чем не виновата… Но это теперь уже все равно! В дверь постучали. Громко. Горничная пришла принять номер, подумал Владимир. Вот и славно! Но это была не горничная. Это была его Снежка… Которая стояла и смотрела на него своими огромными несчастными глазами. Полными слез. Полными раскаяния. Полными любви. И надежды. - Прости меня, - прошептала Снежка, шагнула к нему, обвила руками за шею и прижалась всем телом. - Я умираю без тебя… У него закружилась голова. И зазвенело в ушах. И потемнело в глазах… Он обнял ее и выдохнул: - Любимая… Снежка запрокинула голову, притянула Владимира к себе и принялась целовать. Жадно. Страстно. Яростно. Не отрываясь от его губ, она притворила за собой дверь. Не глядя, повернула ключ в замке. Сбросила с себя юбку. И все остальное. И прислонилась к двери спиной. И застонала, почувствовав в себе Владимира. И затрепетала, вскрикивая при каждом его движении: - Да… Да… Да… А он, совсем потеряв голову, прижал ее к дверям и ласкал прямо в одежде! - Еще… Еще… Еще… - вскрикивала она. - Хочу… Еще… А потом застонала во весь голос и повисла на нем, содрогаясь и всхлипывая… Владимир перестал сдерживаться и тоже закричал, сходя с ума от бесконечной сладости ее тела… Немного погодя, Снежка пришла в себя и стащила с него френч, сдернула и уронила галстук. Владимир поднял ее на руки и унес в комнату. Скинул остатки одежды и снова стал ласкать. А она неотрывно смотрела ему в глаза своими льдисто-серыми глазищами. Занавесив их густыми черными ресницами. То закрывая их, то снова открывая. - Ты… Была… С кем… Нибудь… - тяжело дыша, внезапно спросил он, стиснув ее в объятиях и ни на секунду не останавливаясь. - Нет… Нет… Нет… - шептала Снежка. - Ни… С кем… А… Ты… - Не-е-ет! - простонал Владимир. И закричал, не выдержав. Впервые не дождавшись Снежки… Но это было не важно! Потому что она закричала одновременно с ним! Не помня себя от невыразимого наслаждения! А потом внезапно расплакалась… Он целовал ее, осушая соленые дорожки на щеках. А она отвечала на его поцелуи, то и дело перехватывая губы Владимира, гладила жесткий ежик его волос и нежно улыбалась ему сквозь слезы… Наконец, они снова вместе! Несмотря ни на что! И отныне! Ни за что! И никогда! Их никому не разлучить! |
|
|