"Нефритовые глаза" - читать интересную книгу автора (Гилл Уильям)

Глава Четырнадцатая

— До свидания. Было очень приятно снова увидеть вас, — прощался Норман с уходящими гостями. Фрэнсис стояла рядом, с ужасом ожидая конца вечеринки и того момента, когда они останутся с мужем наедине, ощущая тревогу и арах, которые должен испытывать вор, застигнутый на месте преступления. Процедура прощания, обычно казавшаяся Фрэнсис чрезмерно долгой, на этот раз прошла слишком быстро, и, когда наконец дверь за последним гостем закрылась, хозяева дома, не сказав друг другу ни слова, медленно направились к себе в комнату.

— Дэвид и Джудит очень милы, не правда ли? — прервал молчание Норман.

— Да, мне они понравились, — согласилась Фрэнсис.

— Мне кажется, с тобой что-то происходит… ты не похожа сама на себя.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не знаю. Ты весь вечер о чем-то думаешь… у меня создалось впечатление, что тебе стоило большого труда поддерживать беседу.

— Нет. Просто мне было неинтересно, — произнесла Фрэнсис. Ей хотелось, чтобы ее ответ прозвучал непринужденно и убедительно.

— Тебя что-то беспокоит?

Два дня назад Фрэнсис приняла решение ничего не говорить Норману о Диего. Но сейчас ей захотелось во всем признаться мужу, почувствовать его участие и заботу. Однако она знала, что его реакция может быть абсолютно непредсказуемой. С тех пор как его политическая карьера резко пошла вверх, Норман стал чересчур раздражительным и подозрительно относился ко всему, что могло доставить ему неприятности или как-то неблагоприятно отразиться на его имидже безупречного политика. Предвыборная кампания уже началась, и его нервы были накалены до предела.

Если Фрэнсис расскажет о неожиданном появлении Диего Норману, он, скорее всего, не сделает ничего. Да и, честно говоря, он мало что может сделать. „Моя жена пила чай с мужчиной, который когда-то был ее мужем". Но такое заявление не давало полиции возможности решительно действовать. А если еще они узнают, что Диего и есть тот таинственный спаситель из Спайтелфилда, то дело может принять другой оборот и вылиться в шумное криминальное расследование по делу о хулиганском нападении на женщину и ребенка. Норман наверняка не захочет шума, не хочет его и она. Диего прекрасно понимает, что ее семейную ситуацию можно рассматривать как двоебрачие. И, хотя официально они с Норманом вступили в брак уже после смерти Диего, в период предвыборной кампании было бы трудно объяснить, что они не нарушили ни закона, ни веры.

— Нет. Ровным счетом ничего, — после всех этих тяжких раздумий наконец ответила Фрэнсис. — Думаю, я просто устала. Пойду проведаю Питера. — И она направилась в комнату сына, оставив Нормана одного перед дверью спальни.

Фрэнсис вошла в детскую и нежно улыбнулась, увидев мирно спавшего в маленькой кроватке Питера. Вокруг царил полнейший беспорядок: кое-как брошенная одежда, разбросанные по полу видеокассеты с записями детских игр, наполовину склеенные модели аэропланов… Фрэнсис немного, настолько это было возможно, прибрала в комнате, а затем остановилась напротив детской кроватки, любуясь спящим сыном. Как она любила этот нежный изгиб маленького рта, эти пухлые щечки, эти черные непослушные вихры, разметавшиеся по подушке, невинный запах детской кожи. Фрэнсис наклонилась, поцеловала сына и медленно вышла из комнаты, напоследок задержавшись около двери, слушая ровное дыхание Питера, — ей очень не хотелось уходить из этой уютной детской. Когда Фрэнсис вернулась в спальню, Норман уже лежал в кровати и, надев рабочие очки и разложив вокруг кипы деловых бумаг, просматривал записи.

— Было бы неплохо, если бы ты поехала со мной в понедельник утром в Свентон, — сказал он, продолжая листать документы. — Там намечаются праздничные гуляния, а по окончании этого веселья я бы хотел поговорить с людьми.

— А что я должна делать? — спросила Фрэнсис.

— Просто быть там. Если понадобится, немного пообщаться с присутствующими. Ты же знаешь, все так любят тебя.

— Я не понимаю, зачем я нужна там и чем я могу помочь тебе, — ответила Фрэнсис, прекрасно зная, что Норман имел в виду и чего ждал от нее. — Честно говоря, я не вижу предмета для спора. Не забывай, ведь у меня есть и своя работа.

Норман снял очки и, закрыв глаза, принялся неторопливо протирать их. Фрэнсис знала: это был верный признак того, что муж расстроен и пребывает не в самом лучшем расположении духа.

— Партия либеральных демократов ведет верную политику, — наконец начал он, — но их парень не женат и ходят слухи, что он…

— И твой агент боится, что подобные истории могут начать сочинять и про тебя, — закончила за него Фрэнсис.

— Конечно же, нет. Иногда тебе в голову приходят невероятные мысли. Просто людям нравится созерцать счастливые семьи, и было бы очень неплохо, если бы они увидели тебя рядом со мной. При голосовании и один голос может стать решающим, Фрэнсис.

— Вы ведь знаете, что хлопот с вами не оберешься. Все вы одинаковы, вы и вам подобные. Сначала обещаете золотые горы, а потом благополучно забываете о данном вами слове. Отвратительно, это просто отвратительно… Вы, должно быть, один из тех, кто засылает убийц в школы, а затем, вместо того чтобы отправить преступника на виселицу, забрасывает его деньгами, — разглагольствовал мужчина, а Норман, спокойный и невозмутимый, сидел напротив него и, стиснув зубы, слушал этого краснобая. Фрэнсис, находившаяся здесь же, с интересом следила за разговором мужчин.

— Я не могу согласиться с вами, — спокойно возразил Норман, — но на данный момент нам необходима ваша поддержка. Мы снова вернем Британии ее величие, мы станем гордо ходить по улицам города… Но все это может быть разрушено в мгновение она, если социалисты придут к власти. Итак, мы можем рассчитывать на вас?

— Да, — проворчал мужчина. — Но я уже сказал вам, что это соглашение может стоить мне жизни.

— Знаю, знаю. Как ваше имя?

— Чарли Фалконе.

— Иногда, Чарли, нам приходится приносить себя в жертву ради общего дела, но я уверяю вас, что мы выиграем эти выборы, уверенность и успех вернутся, а экономика снова пойдет вверх… Вы еще не знакомы с моей женой? Фрэнсис. А это мистер Фалконе, — повернувшись к жене, представил Норман своего нового знакомого.

— Моя жена видела вашу фотографию в журнале, — обратился мистер Фалконе к Фрэнсис.

Похоже, весь земной шар читает этот проклятый журнал, с раздражением подумала она, но с милой улыбкой на устах ответила:

— Благодарю вас. — На самом деле не было причины благодарить его, но Фрэнсис решила, что и вреда это не принесет. — У вас есть дети? — продолжив беседу, задала она вежливый вопрос и при этом бросила взгляд на часы, желая, чтобы этот затянувшийся разговор поскорее закончился. Была уже половина первого, и с минуты на минуту Миранда должна уйти на ленч.

— …и сын, который получает пособие по безработице. Моя дочь Шерри учится на косметолога. По окончании она хочет найти работу в Ипсвиче.

— Я надеюсь, ей это удастся, — заверила Фрэнсис, стараясь сконцентрировать все свое внимание на биографии членов семьи Фалконе. — Вы не подскажете, где бы я могла найти телефон? — Еще некоторое время Фрэнсис собирала дополнительную информацию о Шерри и Рике, безработном сыне мистера Фалконе, которую она тут же забыла, лишь только опустила монету в телефон-автомат.

— Миранда, это я… Не беспокойся, я вернусь около двух и сама улажу этот вопрос… Была какая-нибудь почта?.. Хорошо… — Фрэнсис оттягивала вопрос о телефонных звонках, как будто это могло что-либо изменить. — Кто-нибудь звонил? — наконец спросила она. Фрэнсис кивала головой, слушая длинный список имен и фамилий клиентов, как вдруг лицо ее побледнело, а руки похолодели.

— Что он сказал?.. Да, я знаю… Надеюсь, что это новый клиент, — как можно спокойнее сказала Фрэнсис. — Хорошо. Увидимся позже.

Повесив трубку, она подумала, что мужчину с иностранным акцентом, который спросил ее, но не захотел назвать своего имени, вряд ли интересовал круиз по Италии.

— Подождите минуту, пожалуйста. — Фрэнсис положила телефонную трубку и принялась перебирать многочисленные бумаги на своем столе, пока наконец не нашла толстую брошюру в глянцевой обложке. Она взяла ее и направилась к Миранде.

— Мне нужно, чтобы ты сходила в отдел ксерокопирования. Сейчас. Если, конечно, ты можешь, — попросила Фрэнсис. — Мне необходимы два экземпляра этой книги.

Выполняя это поручение, Миранда должна отсутствовать, по крайней мере, полчаса, к этому можно прибавить две-три случайные встречи по дороге туда и обратно, которые обязательно задержат ее еще на некоторое время.

Как только Фрэнсис услышала шум закрывающейся двери, она снова подняла трубку.

— Я надеюсь, ты избавилась от всех посторонних ушей и глаз? — спросил Диего. — Когда я звонил утром, я считал, у тебя хватит ума сделать так, чтобы остаться одной.

— Не думаешь же ты, что я сижу здесь целый день, ожидая лишь твоего телефонного звонка?! — солгала Фрэнсис. — И я не могу закрыть офис только ради тебя.

— В таком случае, может быть, ты желаешь, чтобы я позвонил тебе домой? Уверен, твой муж не будет от этого в восторге.

Фрэнсис знала, что Диего лишь запугивает ее — номера ее домашнего телефона не было в справочнике.

— Не пытайся шантажировать меня, Диего. Хотя, насколько мне известно, это номер из твоего репертуара.

— Не сомневайся, я смогу позвонить тебе домой, если, конечно, этот номер верный. — И он назвал ее домашний телефон. — Но мне бы не хотелось. Мне просто нужно было сказать тебе „до свидания". Я уезжаю сегодня вечером.

— Прекрасно. И не возвращайся назад.

— Спешу разочаровать тебя, я не это имел в виду. Я бы хотел вернуться уже в четверг, но у меня назначено несколько встреч и не в моих силах что-либо изменить. Поэтому, скорее всего, мне удастся вернуться лишь в понедельник. Я думаю, мы могли бы встретиться за ленчем или за чашечкой чая, это как ты предпочитаешь, — сказал Диего. — Ты могла бы взять с собой Питера.

— Я уже говорила тебе, оставь его в покое!

— Тебе не нужно будет ничего объяснять. Просто скажи ему, что ты встречаешься со своим старым другом. В сущности, это правда.

— Питер не любит присутствовать при встречах взрослых. Он просто скажет, что не хочет идти. И, в конце концов, он не может, даже если бы и захотел — он в школе… во время ленча. — Сказать, что Питер проводит в школе всю неделю и приезжает домой только на уик-энд, значило бы дать Диего ключ к разгадке тайны местопребывания сына, а у Фрэнсис и так было достаточно доказательств непревзойденной способности Диего находить даже иголку в стоге сена.

— Ты можешь привести его сюда на целый день, — посоветовал он. — А в школе скажешь, что мальчик нуждается в срочном осмотре врачей. Уверен, ты можешь оторвать его от учебы на один день, если, конечно, захочешь.

— Будь ты проклят! — уже не сдерживая себя, пронзительно закричала в трубку Фрэнсис. — Я убью тебя, если ты посмеешь побеспокоить Питера.

— Я просто хочу видеть его, Мелани, и все. Ты можешь сказать ему, что у твоего старого друга есть прекрасный подарок для него. Подарки же он любит? Итак, я позвоню тебе в понедельник и мы договоримся о встрече.

На другом конце провода послышались короткие гудки. А Фрэнсис еще долго сидела неподвижно, держа в руках телефонную трубку.

— Доброе утро. Я рад, что ты уже встала. Мне нужно поговорить с тобой, — приветствовал Норман жену, входя в спальню.

Первой мыслью Фрэнсис было, что Диего все-таки связался с Норманом. Последние два дня Фрэнсис чувствовала себя намного спокойнее, надеясь, что Диего, как и обещал, уехал из Лондона. Но сейчас она уже не была уверена в этом.

— Что случилось? — спросила она, стараясь говорить как можно более безразличным тоном.

— Инспектор Лукас звонил мне вчера вечером. Полиция сделала налет на один из домов в районе Тоттенхема и арестовала двух подозрительных типов. В бумажнике у одного из них нашли фотографии твою и Питера, вырезанную из журнала.

Фрэнсис облегченно вздохнула. Ее порадовали оба известия: сама новость о задержании преступников и мысль о том, что ее страхи, связанные с Диего, были безосновательны.

— Кто они? — поинтересовалась она.

— Инспектор Лукас сказал мне, что они торговцы наркотиками. Полиция обыскала склад около Тилбури и обнаружила контейнер, доставленный сюда из Южной Америки. Инспектор говорит, что все уже давно было известно. Прикрываясь продажей кофе, через этот склад осуществляли контрабанду наркотиков. Прошлой ночью район Тилбури оцепила полиция и было арестовано несколько человек, они во всем сознались, и таким образом удалось вычислить этих двоих.

— Я рада, что их задержали, — сказала Фрэнсис, но она догадывалась, что существует что-то еще, о чем Норман хочет поговорить с ней.

— Следствию помогло бы, если бы ты опознала их, — после небольшой паузы продолжал Норман. — Лукас сказал, что у них и так имеется достаточно доказательств, чтобы привлечь этих негодяев к ответственности за контрабанду. Но попытка похищения не менее серьезное преступление. Лукасу нужно, чтобы ты помогла им, но он помнит по своему визиту в больницу о твоем нежелании разговаривать на эту тему.

— Я не думаю, что ты хочешь раздуть шумиху вокруг этого дела, — резко ответила Фрэнсис. Ее раздражала странная позиция Нормана. С одной стороны, она понимала, что привлечь к ответственности преступников, может быть, было и необходимо, но, с другой стороны, осознавала, что столь поспешное решение было принято мужем под влиянием минутных эмоций. — Фотографии моя и Питера были во всех популярных журналах. Неужели ты хочешь, чтобы снимок твоего сына появился в бульварной газетенке?

Со дня их свадьбы они никогда не говорили о прошлом Фрэнсис. Это был молчаливый договор, заключенный между ними. Они оба знали правду и не нуждались в каких бы то ни было объяснениях. С самого начала Норман считал себя отцом Питера, потому что это устраивало его, точно так же, как это устраивало Фрэнсис. Питер — сын Нормана. Этот вымысел был настолько удачен, что вскоре сам Норман стал верить в него.

— Ты права, — наконец спокойно ответил он. — Я позвоню инспектору Лукасу и скажу ему, что мы предпочитаем забыть о случившемся.

Фрэнсис обратила внимание на употребленное мужем в ответе „мы" и улыбнулась ему.

— Спасибо, — сказала она.

И тут ее поразила неожиданно пришедшая на ум мысль. Если нападавшие были торговцами наркотиками, то возможна их связь с Диего. Он вполне мог организовать это похищение. Но в последний момент что-то или кто-то заставил его изменить планы и выступить в роли спасителя. Такая версия показалась Фрэнсис более чем вероятной.

— Моя дорогая, у них столько денег, в это трудно поверить. Она выписала себе из Афин личного парикмахера, потому что, как она говорит, ее волосы… — с неподдельным восхищением ворковала Мелисса Харвей, а Фрэнсис в ответ вежливо кивала головой, вполуха слушая обрушившийся на нее поток сплетен о хозяевах дома Власосе Каломеропаулосе и его жене Ирине. Грек по национальности, мистер Каломеропаулос был одним из ведущих и богатейших членов и финансистов консервативной партии. И сейчас, с интересом оглядываясь по сторонам и отмечая пышность и богатое убранство дома, Фрэнсис могла поверить в это.

Здесь собрались практически все сторонники партии, но только обещание настоящей, серьезной игры заставило Нормана с радостью принять приглашение. Среди гостей находилось лишь два помощника министра, которые, по слухам, после выборов должны были стать членами кабинета министров, и одним из них был Норман.

— Власос просто конфетка. Я была хорошо знакома с ним перед его женитьбой, — глубоко вздохнув, многозначительно сказала Мелисса Харвей. Затем она на мгновение замолчала, за кем-то наблюдая через плечо Фрэнсис, и, улыбнувшись, тряхнула копной белокурых волос, И уже минуту спустя привлекательная женщина лет сорока, которой предназначалась эта милая улыбка, присоединилась к ним.

— Фрэнсис Феллоус, леди Бромфилд, — представила их Мелисса, и эта претенциозность в обращении взбесила Фрэнсис. Несмотря на то что она прожила в Лондоне довольно долго, она, наверное, никогда не сможет привыкнуть к напыщенной английской вежливости.

— Пожалуйста, называйте меня просто Фрэнсис, — сказала она новой гостье, которая, в свою очередь приветливо улыбнувшись, проговорила:

— А меня Викторией.

Она произнесла это со странным американским акцентом, и у Фрэнсис тут же всплыло в памяти, что как-то в „Дейли мейл" в колонке светских сплетен под заголовком „Прекраснейший нью-йоркский развод — известный промышленный магнат мистер Бромфилд расторгает брак" было помещено соответствующее сообщение. Эту статью Фрэнсис видела еще до того, как Виктория стала женой Джека Бромфилда.

— Я уверена, мы встречались раньше, но никак не могу вас вспомнить, — сказала миссис Бромфилд, и Фрэнсис почувствовала, как у нее от страха начинают подкашиваться ноги. Это ощущение стало столь знакомо ей за последние две недели. — Вы когда-нибудь жили в Нью-Йорке?

— Одиннадцать или двенадцать лет назад, но всего несколько месяцев. Затем я познакомилась со своим мужем и переехала в Англию. До этого я всегда жила в Лос-Анджелесе, — ответила Фрэнсис. Это была выдуманная история о ее прошлом, которую она обычно рассказывала в компаниях новым знакомым. Если, конечно, в этом была необходимость.

— Я никогда не была в Лос-Анджелесе, но могу поклясться, что встречала вас…

— Виктория родом из Аргентины, но вот уже несколько лет живет в Нью-Йорке, — объяснила Мелисса.

— И это уже начинает казаться мне слишком долгим. Мое второе замужество было ошибкой, — рассмеялась Виктория.

— Ни одно замужество не может быть ошибкой, если у тебя есть хороший адвокат, моя дорогая, — назидательно проговорила леди Харвей, и Фрэнсис наконец вспомнила…

Она встречала Викторию в Пунта дель Эсте, в доме Терезы Таннери в тот вечер, когда Диего увез ее к лагуне. Фрэнсис как будто обдало струей холодного воздуха, словно все двери и окна дома разом распахнулись, впуская поток рвущегося внутрь ночного ветра. Сначала Питер задает ей вопрос о своем рождении, затем как снег на голову появляется Диего, и теперь там, где меньше всего могла ожидать она, встречает Викторию Бромфилд. И все это за последние несколько дней.

— Извините, я должна найти Нормана, — внезапно сказала Фрэнсис и, резко повернувшись, стала быстро пробираться сквозь толпу, пока не увидела наконец Нормана, счастливого и довольного, сидящего за игорным столом в окружении других мужчин. Она вытянула сопротивляющегося мужа из-за стола и, отведя в сторону, прошептала:

— Я хочу уйти.

— Почему? Еще слишком рано, — прошептал он в ответ.

— Я нехорошо себя чувствую.

— Ты можешь попросить Ирину проводить тебя в одну из спален. Если ты немного полежишь, уверен, тебе станет лучше…

— Не говори чушь! Я ухожу домой, — оборвала его Фрэнсис и, резко повернувшись, пошла прочь, не дав Норману даже возможности возразить.

Фрэнсис хотелось проститься с хозяйкой дома, и, отыскав ее взглядом в другом конце огромного зала, она направилась туда. Подойдя ближе, Фрэнсис увидела, что миссис Каломеропаулос разговаривает с Викторией Бромфилд. Развернувшись на полпути, Фрэнсис поспешно направилась к выходу. Ожидая, пока слуга принесет ей плащ, она решила, что завтра утром напишет письмо и извинится за столь странное исчезновение. Неожиданный приступ мигрени будет, пожалуй, самой лучшей отговоркой.

Фрэнсис вышла из дома, миновала ряд припаркованных машин, мирно ожидавших своих пассажиров, разыскала среди этого множества величественных „мерседесов" и изящных „ягуаров" свой маленький автомобиль и села в него. Выезжая со стоянки, Фрэнсис заметила другую машину, которая, отъехав от обочины с противоположной стороны дороги, сделала крюк и последовала за ней на расстоянии примерно двадцати—тридцати ярдов, не позволявшем Фрэнсис разглядеть водителя.

Она свернула с главной дороги на Белгрейв-плейс, которая в этот час уже была пустынна, прибавила скорость, но расстояние между ней и ее преследователем оставалось неизменным, как если бы она тащила эту машину на буксире. Миновав Белгрейв-плейс, Фрэнсис свернула на Чесхам-плейс, хотя ей нужно было совсем в другую сторону; секунду спустя она увидела в зеркале заднего обзора огни все той же знакомой машины. Как только Фрэнсис подъехала к перекрестку на Понт-стрит, зеленый сигнал светофора сменился на желтый, но она, нарушая все правила, проехала улицу, не останавливаясь; следовавшая за ней машина сделала то же самое. Будучи уже на Кадоган-плейс, Фрэнсис решила позвонить Норману… Но она находилась в центре города, в своей собственной машине, а вокруг было много народу, и вряд ли ехавший за ней водитель мог что-нибудь сделать, кроме как следовать в том же направлении, что и она, и с той же скоростью. И поскольку Фрэнсис не рассказывала Норману о событиях последних дней, то в данной ситуации ей будет трудно объяснить мужу причины своего страха.

Зажегся красный сигнал светофора, и Фрэнсис пришлось остановиться. Ожидая, пока ей можно будет ехать дальше, она взяла радиотелефон и набрала домашний номер.

— Евгения? Извини, если разбудила тебя, но я забыла ключи. Я недалеко от дома. Не могла бы ты подождать меня у входа? Чтобы мне не стучать, открой дверь, но, пожалуйста, оставайся внизу. — И, не слушая ворчания Евгении, положила трубку.

Не прерывая своих неприятных размышлений, Фрэнсис медленно проехала перекресток. Подняв глаза к зеркалу, она увидела все ту же продолжавшую преследовать ее машину, вспышку красного сигнала светофора и затем оставшуюся позади пустынную улицу.

— Пирс бесподобен, просто бесподобен! У него невероятные глаза… Он похож на Мишеля Болтона. Ты знаешь…

Фрэнсис часто приходилось слушать бессмысленную болтовню Миранды о прекрасно проведенных ею выходных, но сейчас этот пустой разговор был особенно невыносим для нее — сегодня обещал позвонить Диего. Миранда рассказывала о своем последнем увлечении, она во всех подробностях описывала Фрэнсис проведенную с Пирсом ночь.

Вполуха слушая рассказ своей секретарши, Фрэнсис притворилась, что очень занята просмотром утренней почты. На самом же деле все ее мысли были о Диего, она с нетерпением и ужасом ждала обещанного звонка. Фрэнсис поймала себя на том, что должна быть благодарна Миранде, отвлекающей ее своей болтовней от неприятных дум. Находись она в этой комнате одна, весь день просидела бы за столом сложа руки и тупо уставившись на телефон.

Последние несколько дней она снова и снова вспоминала недавний разговор с Диего, пытаясь найти ответы на мучившие ее вопросы. Он мог быть где угодно, но Фрэнсис почему-то казалось, что он в Европе. Его путешествие было слишком коротким, и если предположить, что он улетел в Америку, то вернуться в Лондон уже в понедельник было абсолютно невозможно. Скорее всего, он улетел в Испанию, решила Фрэнсис, и это соображение немного успокоило ее.

Было уже половина одиннадцатого. Если Диего взял билет на самый ранний самолет, то, по подсчетам Фрэнсис, он уже должен быть в Лондоне. Она потянулась за справочником, желая проверить расписание самолетов, прибывающих из Мадрида, но в последний момент изменила решение. Было бы трудно объяснить Миранде свой столь странный интерес, и Фрэнсис решила, что должна быть очень осторожной.

Миранда подняла телефонную трубку. Диего, наверное, сейчас уже в аэропорту и набирает ее номер, начиная нервничать, подумала Фрэнсис. Ей захотелось закричать на Миранду и заставить ее немедленно освободить телефон, но она сдержалась и ничего не сказала.

— Пирс обещал связаться со мной сегодня утром и договориться о встрече, но, мне кажется, будет лучше, если я сама позвоню ему, — заметив беспокойный взгляд Фрэнсис, объяснила Миранда.

— Дай ему возможность самому дозвониться до тебя. Не показывай, как сильно ты его любишь. Будь сдержаннее, — посоветовала Фрэнсис.

Миранда уже начала набирать номер, но после этих слов тут же положила трубку, и Фрэнсис была довольна, что ее совет учли. Спустя секунду Миранда все-таки решила попробовать дозвониться. Набрав номер, она, резко повернувшись, посмотрела на Фрэнсис. В ее глазах читался неподдельный ужас.

— Телефон не работает, — сказала она.

— Вы должны починить мой телефон, и сегодня, а не тогда, когда вы сможете. Вы должны починить его сейчас! — пронзительно кричала Фрэнсис в трубку телефона-автомата. Было уже далеко за полдень, и Фрэнсис в третий раз тщетно пыталась договориться с техником о ремонте аппарата. С минуту она внимательно слушала его объяснения, а после этого опять начала неистово ругаться. — Мне нет дела до того, сколько у вас сегодня заказов! Я хочу говорить с вашим руководством, а потом… Это мои проблемы, а не ваши. Дайте мне, пожалуйста, номер телефона. — Она перерыла все содержимое своей сумочки, прежде чем нашла ручку и стала быстро записывать номер. Не обращая внимания на гневные взгляды женщин, ожидавших, когда она наконец закончит разговор, Фрэнсис опустила монету и набрала только что записанный ею номер телефона.

И лишь закончив разговор и повесив трубку, она осознала силу своего негодования и нетерпения. Никогда прежде она не использовала имя Нормана, чтобы запугать людей и тем самым как можно скорее добиться своей цели. В другое время ока была бы зла на себя за столь нечестный и низкий поступок, но не сейчас. В данный момент ничто не имело для нее такого значения, как немедленный ремонт сломанного телефона.

— Он работает, — через два часа объявила Миранда.

— Хорошо, — спокойно, как если бы это сообщение не имело для нее абсолютно никакого значения, проговорила Фрэнсис, просматривая деловые бумаги. Она продолжала работать и ждать. И только через полчаса Фрэнсис поняла, что известие об исправности телефона лишь вдвое усилило ее беспокойство. Может быть, Диего звонил раньше и сейчас уже решил отказаться от своих первоначальных планов. А может, он еще позвонит. Фрэнсис продолжала упорно работать: читать письма, заполнять бланки, лишь изредка бросая взгляд на лист расписания, который, наполовину прикрытый деловыми бумагами, покоился на ее столе.

Телефон зазвонил только после трех.

— Я подниму, — почти прокричала Фрэнсис, бросаясь к аппарату.

— Это тебя, — уже секундой позже сообщила она Миранде, которая не торопилась поднимать трубку, всеми силами сдерживая свое любопытство.

— Кто?.. О, Пирс… Извини, я не ждала твоего звонка…

Фрэнсис стиснула зубы, пытаясь не показать своего раздражения.

— Пожалуйста, недолго, — вежливо процедила она.

— Приятного вечера, Фрэнсис, — уходя из офиса, прощебетала Миранда. Путь от стола до двери она не прошла, а протанцевала, отбивая каблучками странные ритмы, — на сегодняшний вечер у нее была назначена встреча с Пирсом.

Как только Миранда ушла, Фрэнсис принялась нервно ходить по комнате. Присутствие подруги заставляло ее хоть как-то сдерживать свои эмоции и быть спокойной. Теперь же она осталась одна. День подходил к концу, наступал вечер, а телефон продолжал молчать.

Фрэнсис не могла уйти, не дождавшись звонка, и ее раздражала мысль, что она должна сидеть здесь и ждать, когда же Диего наконец объявится. Возможно, было бы лучше, если бы он не позвонил совсем и исчез из ее жизни так же неожиданно и быстро, как и появился, но Фрэнсис знала, что все не может закончиться так просто и легко. На протяжении многих лет ее мучил страх, что когда-нибудь Сантосы вновь войдут в ее жизнь, и тогда будет трудно уберечь и защитить от них Питера. Если Диего по прошествии стольких лет не смог забыть о существовании Мелани Кларк, то Фрэнсис Феллоус тем более не заставит его забыть о существовании Питера.

Донести на Диего в полицию было бы полнейшей глупостью. Его, конечно, могут засадить в тюрьму, но уберечь в этом случае Нормана от шумихи будет невозможно. Разразившийся скандал разрушит ее жизнь, но это ничто по сравнению с тем ударом, который придется перенести Питеру… Что бы сейчас ни случилось, одно Фрэнсис знала точно — ее жизнь необратимо изменилась. Она уже никогда не будет прежней.

Если, конечно, Диего не умрет по-настоящему.

Неожиданный пронзительный звонок оторвал ее от мучительных мыслей. Фрэнсис потянулась к телефонной трубке и только тогда поняла, что звонил не телефон — работал телефаксовый аппарат. Из узкой щели начал выползать лист белой бумаги. Это был не печатный бланк, а написанное от руки послание. Фрэнсис тут же узнала почерк Диего и принялась торопливо читать строчку за строчкой.

Я не мог дозвониться до тебя утром. Жди меня завтра в пять часов на углу Белгрейв-плейс с северной стороны.

Подписи не было.