"Нефритовые глаза" - читать интересную книгу автора (Гилл Уильям)

Глава Двенадцатая

Городской парк, пустынный в ночное время, казался загадочным в свете натриевых ламп. Мелани задернула кружевные занавески и повернулась спиной к окну. Она надела махровый халат Донны, а ее волосы были еще влажными после душа.

— Кофе готов, — крикнула Донна с кухни. Мелани достала чашки, и они сели за стол.

— Завтра я хочу заняться поисками работы, — сказала Мелани. — Ты ничего не можешь подыскать в банке?

— Я могу помочь, — включилась Донна, — но никому не понравится, если тебя через пару недель начнет тошнить.

— Но меня никогда не тошнило. Это вряд ли случится, — воспротивилась Мелани, в ее голосе прозвучало намного больше уверенности, чем она чувствовала. Она взглянула на безымянный палец левой руки — без кольца. Каким простым казалось все, когда она планировала свое будущее несколько недель назад, сидя с Эдуардо за ленчем в Буэнос-Айресе.

— Все не так легко, дорогая. Ты беременна только три месяца, — мрачно заметила Донна.

— Два и три четверти, — поправила подругу Мелани, как будто это имело значение. С точки зрения Донны, Мелани необходимо напоминание, что жизнь не так легка, как кажется, и дело даже не в том, что она беременна. Донна вообразила, что сможет приспособить Мелани к ее прежнему существованию без особых хлопот. Ей казалось, что месяцы в Буэнос-Айресе, конечно, наложили свой отпечаток на поведение подруги, но достаточно будет пары дней, чтобы все встало на свои места.

Тесная квартира Донны угнетала Мелани, но это было лучшее, на что она могла сейчас надеяться. Угнетала и мысль, что необходимо теперь экономить каждый цент. Жизнь с Диего в его мире изменила ее, и не только в том, что касалось денег. Даже компания Донны, которую она находила такой милой в прошлом, раздражала. И сейчас их разговор был подобен теннисной игре; они долго хранили молчание, которое в итоге нарушила Донна.

— Ты думаешь о?..

— Да, — кратко ответила Мелани, не желая говорить на эту тему. Она не собиралась делать аборт — это была единственная вещь, в которой она была уверена.

— Я так рад, что вы позвонили. Вы великолепно выглядите сегодня, — произнес Норман, он уже говорил это, когда они встретились в вестибюле, и когда они сидели в баре, и во время обеда. Его глаза, ищущие взгляд Мелани, ясно объяснили значение его слов. И, хотя она действительно хорошо выглядела в строгом вечернем платье Донны, Мелани чувствовала неловкость от его откровенных комплиментов. Но Норман, казалось, этого не замечал.

— Благодарю вас. Сегодня я искала работу. Вскоре я смогу вернуть вам деньги…

— Вы не должны беспокоиться, я не тороплю вас.

Но замечание Нормана заставило Мелани еще острее почувствовать, что она у него в долгу.

— Я хочу вернуть вам деньги так скоро, как только будет возможно, — повторила она.

— Не упоминайте об этом так часто. Подобные вещи лучше пока оставить в стороне, — пробормотал он. — Завтра утром я уезжаю, — продолжал Норман, помешивая кофе ложечной, хотя Мелани обратила внимание, что он не положил сахар. О своем отъезде он также уже говорил. — Я буду очень рад, если вы приедете в Лондон на уик-энд. Когда, конечно, у вас будет время.

— О, спасибо за приглашение, — ответила она, — но я хотела бы вначале устроить свои дела здесь.

— Понимаю, — тихо сказал Норман, обернувшись назад, и Мелани почувствовала, как изменилось его настроение. Он был очень любезен с ней, и она была ему очень обязана.

— Нет, вы не понимаете, — импульсивно проговорила Мелани. — Я хочу приехать к вам.

Норман улыбнулся, и улыбка преобразила его лицо.

— А не выпить ли нам по бокалу бренди в баре? — предложил он, и они покинули ресторан. Но когда они подошли к эскалатору, Норман остановился.

— Вообще-то у меня есть замечательный бренди в номере, — неловко произнес он. — Не хотите попробовать?

Предложение Нормана прозвучало неуверенно. Его нервозность передалась Мелани, заставив ее ощутить чувство вины. Она обязана ему своей новой жизнью.

— Я согласна, — негромко ответила она.

Джон Ревази мельком взглянул на лист бумаги, лежавший перед ним, а затем посмотрел на Мелани, сидевшую по другую сторону стола.

— Я проверил ваши рекомендации в Объединенном коммерческом банке. И мне понравилось то, что я услышал, — сказал он. — У вас нет опыта работы как ассистента по торговому маркетингу, но мне сказали, что вы с отличием закончили курсы… — Он остановился, и Мелани постаралась скрыть свое нараставшее волнение. Она почувствовала, что Ревази собирается предложить ей работу. — В своей анкете вы ничего не сказали о вашем семейном положении, — продолжал он. — Вы замужем?

— Мой муж умер несколько месяцев назад. Вот почему я нуждаюсь в работе, — ответила она.

— О, извините, но, вы знаете, я должен был об этом спросить. Моя ассистентка по маркетингу уходит, потому что ждет ребенка, и она хочет отказаться от работы. Я предпочел бы не брать на работу ассистентку, которая в ближайшем будущем уйдет из-за беременности. Но к вам это не относится, поэтому, если хотите, я возьму вас на работу.

Мелани встала.

— Мне нужно подумать над вашим предложением. Я позвоню завтра, — ответила она. Пожав ему на прощание руну, Мелани притворилась, что не заметила недоуменного выражения его лица по поводу ее неожиданной реакции, и направилась к двери.

Очередь напротив стола с табличкой „Иностранные паспорта" продвигалась медленно, но Мелани прошла через эмиграционный контроль и направилась к багажному отделению. Неся в руке небольшой чемоданчик, который она позаимствовала у Донны, пройдя последний багажный контроль и зеленую таможенную зону, Мелани оказалась в зале встречающих аэропорта Хитроу. В следующий момент она увидела улыбающегося Нормана и подошла к нему.

Почувствовав легкое прикосновение его губ к своей щеке, Мелани не удивилась, хотя и надеялась на более чувственный поцелуй в губы. Она уже знала, что он ощущает неловкость от проявления своих чувств на людях.

— Я безумно рад видеть тебя! Ты хорошо долетела? — спросил он, беря из ее рук сумку.

Мелани ощутила движение мышц Нормана под своими ладонями. Они были на самой вершине их чувственного наслаждения. С тех пор как она приехала два дня назад, они занимались любовью уже четыре раза, и Мелани начала привыкать к нему или, по крайней мере, не думать о Диего, когда Норман прикасался к ней. Он был очень внимателен и стремился доставить ей удовольствие; если в Нью-Йорке Мелани осталась с ним только из чувства благодарности, то сейчас она не была уверена, что это единственная причина.

— Я люблю тебя, — прошептал Норман. Мелани ждала от него этих слов раньше или позже и даже хотела услышать их, и поэтому сейчас она наклонилась над ним и поцеловала его долгим чувственным дразнящим поцелуем.

— Завтра я возвращаюсь домой. Не создавай проблем для нас обоих, — сказала она.

— Тебе не нужно уезжать, — ответил Норман. — Ты же говорила, что еще не нашла работу. Ты можешь помогать мне в моих делах здесь.

— Но я ничего не понимаю в электронике, — заметила Мелани, скрывая чувство волнения от его предложения.

— А ничего и не надо знать, — улыбнулся он. — Я продаю свою компанию. Я всегда хотел заниматься политикой и баллотируюсь на место кандидата в парламент Западного Свентона. Дополнительные выборы через пару месяцев, а мне нужно написать кучу писем.

— Мне казалось, что дела у тебя в компании идут хорошо.

— Да. Но пришло время продать ее с торгов. Мне будет мешать другая работа.

Мелани подумала о его „ягуаре", богатстве изысканной мебели из красного дерева, которой был обставлен его дом. Как она поняла еще в Буэнос-Айресе, у него достаточно денег. Мелани не понравились ее мысли.

— Ты можешь оставаться здесь столько, сколько пожелаешь. Хороший ночной сон помогает нам видеть вещи в лучшем свете. Подумай о моем предложении. Спокойной ночи, дорогая. — Норман поцеловал Мелани и выключил свет.

— Ты готовишь так же хорошо, как… делаешь все остальное, — сказал Норман, доедая последний кусочек со своей тарелки.

— Ты имеешь в виду мое умение печатать на машинке? — поддразнила его Мелани. Она встала и начала убирать со стола. — Можешь помочь мне, грязные тарелки не кусаются, — прибавила Мелани, смеясь. Вслед за ней Норман вошел в кухню и поставил посуду на кухонный стол. Мелани быстро ополоснула тарелки и погрузила их в посудомоечную машину, после чего Норман притянул ее к себе и прижался губами к ее шее.

— Эти десять дней были самыми лучшими в моей жизни, Фрэнсис. — Время от времени в шутку Норман называл ее именем, которое выдумал ей в Буэнос-Айресе. Мелани подумала, что после смерти Диего эти дни для нее также были самыми лучшими, ведь последние прошедшие месяцы казались просто адом.

— Я не хочу, чтобы ты возвращалась в Нью-Йорк, — сказал он, и Мелани поняла, что она сама тоже не хочет этого. Она не хотела спать на матрасе на полу в тесной двухкомнатной квартире Донны и жить на пособие для безработных: ее шансы найти место уменьшались с каждым днем — беременность становилась заметной. Это было равносильно возвращению к нищете ее детства, все ее многолетние усилия превратились в ничто. Мелани хотелось еще немного побыть в приятном ощущении надежности и защиты.

— Я очень счастлива здесь, но я не могу остаться, не имея впереди определенного будущего, — сказала она.

— Ты можешь… ты можешь выйти за меня замуж. Пожалуйста…

Услышав это, Мелани заплакала. Она возненавидела себя за то, что иногда считала Нормана чересчур скучным, продолжая постоянно думать о Диего; за то, что она обманывала его.

— Я беременна, — разрыдалась она. — Я не могу выйти за тебя замуж… Это…

Норман закрыл ей рот своей ладонью.

— Я люблю тебя больше всех на свете, Фрэнсис. И я так же буду любить нашего ребенка.

Три недели спустя мистер и миссис Феллоус вышли из регистрационного отдела в Челси. Теперь все знали ее как Фрэнсис. Ей понравилась идея нового имени как начала новой жизни, разрывающего ее связь с прошлым, которое она хотела забыть. Изменение имени было официальным, но никто, кроме Нормана и регистрационного агента, не знал, как именно в этот день используется ее новое имя, потому что Фрэнсис настояла на закрытой церемонии. Свадьба была в пятницу, а на уик-энд они устроили себе маленький медовый месяц и поехали в Катсволдс. Возвратившись, они сделали небольшой прием для друзей Нормана: в основном это были его коллеги по бизнесу и новые знакомые из партии консерваторов. Следующие недели прошли в напряженной работе перед выборной кампанией. Норман победил, все согласились с тем, что он намного превосходил своих соперников, он даже получил персональное приглашение и поздравительное письмо от миссис Тэтчер. Его молодая американская жена, по мнению всех, была изумительна, великолепная помощница своему мужу и к тому же очаровательная женщина.

Пять месяцев спустя миссис Норман Феллоус родила прекрасного мальчика в больнице Святой Марии в Линдо-Винг. Если бы ее муж уже долгое время являлся членом парламента, то преждевременное появление на свет его ребенка вызвало бы массу сплетен, но Норман был еще мало известен. И все, кто приходил навестить Фрэнсис в больнице, отмечали, что Питер — замечательный ребенок.