"Дом в наем" - читать интересную книгу автора (Коруджиев Димитр)

12

Владко и жена начальника почты – какая странная близость (Матей называл ее Начальница, Владко-мадамчик.) Они встречаются по нескольку раз на день. Он выходит, садится на лавочку, его глаза отрешенно следят за извивами дороги. Со стороны села идет Начальница. Не идет – плывет к трактиру в потоке белых домашних птиц, руки раскинуты, на одной повис ребенок. Он желтый, очень худой, похож на моль. Это – девочка. Они устраиваются рядом с Владко, с двух сторон: группа, которая вызывает у нас ощущение вины. Время идет. Остальные люди, весь мир не дают о себе знать. Почувствовав, как все трое захлебываются в пустоте, Владко пытается заселить ее – в сотый раз – рассказами о своем цирковом прошлом и историей своего провала. На Начальницу нахлынули города, толпы людей в чужеземных одеждах и голос Владко, он поет, ее любимый, одетый в белое, невинный, с белой душой. Его голос проходит сквозь земной хаос нетронутым. Почему? (В его глазах трепетала красивая бабочка, там, высоко, на проволоке…) Но эту подробность Начальница не знает, зато рассказ неизменно интересен из-за своей явной незавершенности. Она вся настороже и ждет, наверное, догадывается… Ну и? Какой-то „мизерабельный грипп" обрывает струны Владкова голоса.

Они входят в трактир, их стол, разумеется, в углу. Тошо даже не смотрит в их сторону, и Владко, может быть, спрашивает себя, как именно поступит компаньон, чтобы присвоить себе его часть трактира. А спрашивает ли в действительности? Владко весь ушел в себя. О чем он думает – только режиссер знает, другие лишь догадываются; но Матей уверен, что без таких тайн нет искусства.

Когда они в трактире, под крышей, слово за ней. Как и Владко, как любой другой человек, она может рассказать одну единственную историю. Вышла замуж без любви, муж – никудышный, загубленная молодость. Владко слушает, рассеянно улыбаясь, и это делает ее жалкой. Он не жесток, просто отсутствует, потому что живет не здесь, а в прошлом. Прошлое и настоящее в его сознании поменялись местами, прошлое его окружает, настоящее – в лохмотьях, нереальное и все же неуничтожимое, как темное воспоминание, – только проглядывает время от времени в его глазах. В его улыбке, в его неприсутствии есть поэтому и сострадание: Начальница – часть мерцающего темного воспоминания, мученическая душа из царства мрака. Что касается ее рассказа – он еще не дослушал до конца…

Яснее ясного, для этой женщины надежды нет. Бедная, ее мечты вроде бы и осуществимы, конкретны: быть любимой Владко, убежать с ним в город и открыть шляпный магазин.

Матею хотелось уместить каким-то образом в этом вневременье единственное событие их жизни – оно выскочит из-под ее затянутой ряской поверхности, подобно тому, как рыба выпрыгивает из воды… И утонет снова, упав туда же. Наконец, подстегиваемый ее словами и взглядами, ее женским томлением и, вероятно, собственным состраданием, Владко тащится в дом почтаря, когда тот уехал на охоту. Медленно взбирается по деревянным ступеням, с трудом переставляет ноги. Она ждет его полуобнаженная, луна заливает ее манящим, прельщающим светом. Женщина встает, а он робко проскальзывает мимо нее – сквозь жар и искры; присаживается на самый краешек постели после того, как его раз-другой повело из стороны в сторону. Он придавлен желанием – со всех сторон! И вот несчастная (забыла, кто она и где) начинает играть роль прельстительницы! Скользит к нему медленно-медленно, внезапно высвечивается то одна, то другая часть ее тела. Что делать неопытному парню, бывавшему в Александрии и Каире, но ни разу так и не ступившему в грязь, неизменно глядевшему ввысь, на белую бабочку на проволоке? Каково ему видеть, как в этой жалкой обстановке женщина делается смешной, ее поведение унижает ее? Да, бедная, почти пустая комната говорит нам без обиняков, что любовь всегда бывает нищенской, если она взросла в нищенском мире. Владко постепенно сжимается, уменьшается, он уже похож на затаившегося мышонка. Наконец бушующее тело Начальницы понемногу успокаивается; она закрывает глаза (вероятно, чтобы не видеть, как ее любовь порождает страх и жалость), протягивает руку, чтобы дотронуться до его волос. Рука замирает на железной спинке кровати. И только тогда женщина по-настоящему вздрагивает. Она тоже сжимается и отодвигается в противоположный угол кровати. Прикрытая скудной одеждой, ее плоть, все еще выставленная напоказ, становится дряблой и бесцветной. Две человеческие кучки остаются неподвижными.

Но и после этого дня ничего не меняется, беспокойство постоянно приводит ее к скамейке перед трактиром. Она продолжает любить и ждать. (Что еще остается ей?) Здесь, – сказал себе Матей, – прозвучит голос за кадром, обреченный, очень сильный. „Она ждет дни, месяцы, годы…"

После того, как вставит эту сцену, он вернется к рассказу об уже выбранном дне. Внезапно пойдет дождь – настоящий потоп. Все живое попрячется, трактир Владо и Тошо превратится в Ноев ковчег. Да, да, Ноев ковчег, который нужно заполнить.