"Практический подход к буддизму" - читать интересную книгу автора (Берзин Александр)

Как обращаться с теми, кто не открыт

Участник: В моей жизни постоянно происходит кое-что другое. Я ожидаю, например, что: «Если я стал открытым, то другие люди тоже должны стать открытыми ко мне. Опасаться нечего – так почему бы им не стать открытыми?» И если они продолжают закрываться, я очень сержусь.

Алекс: Когда вы это сказали, я подумал о двух вещах. Сначала о своей недавней беседе с женщиной в поезде. Когда я сказал, что преподавал буддизм и учил тому, как преодолеть эгоизм, она ответила: «Что плохого в том, чтобы быть эгоистичным? Если все эгоистичны, а я не эгоистична, то я просто глупа!» Вы сейчас говорите о том же самом; если каждый вокруг меня прячется за защитными стенами, а я открыт, то я просто глуп. Мой ответ ей был: «Хорошо, следуя этой логике, если все остальные ходят повсюду и стреляют в людей, а вы не ходите и не стреляете, то вы глупы». То есть, конечно же, мы должны быть немного более объективными в отношении преимуществ и недостатков того, чтобы стрелять в людей и чтобы отгораживаться своими защитными стенами.

Второе, о чем я подумал, – это пример моей мамы. Моя мама очень расстраивалась, когда смотрела новости по телевизору. Она смотрела новости и слушала обо всех убийствах, грабежах и насилии, произошедших за день, и очень сердилась: «Почему люди так поступают?».

Сейчас я думаю, что проблема здесь в самодовольстве. Мы можем быть самодовольны в очень выраженной форме. Моя мама не была такой. Однако мы также можем быть самодовольны на более тонком уровне. Это то, что, по моему мнению, относится к моей маме, – более тонкая форма самодовольства: «Я такая замечательная, а все остальные такие плохие». Опять же, я думаю, что все это вращается вокруг заблуждения относительно прочного «я». Другими словами, мы отождествляем себя с совершением полезных действий: мы открыты или мы не ходим повсюду, стреляя и грабя людей. Мы отождествляем прочное «я» с этим. Мы пользуемся этим для укрепления своей защиты, пытаясь обезопасить это «я». Затем мы применяем обширный механизм решительного неприятия других людей – тех, кто поступает другим способом, – чтобы попытаться еще больше обезопасить это «я» и сделать так, чтобы ему меньше угрожали.

Мы можем понять, как можно относиться к этому иначе, на следующем примере. Мы пьем воду из стакана – вот так. Наша собака пьет воду по-другому. То есть если бы мы увидели много собак, которые пьют воду, лакая ее языком из стоящих на полу мисок, разве это заставило бы нас чувствовать себя самодовольно, потому что мы пьем воду правильным способом, и считать всех собак плохими, потому что они пьют воду неправильно? Нет. Почему это нас не волнует?

С другой стороны, почему нас волнует то, что мы открыты, а все вокруг нас нет? Какая разница между этим и тем, что мы пьем воду не так, как животные? Я думаю, что разница – в отождествлении прочного «я» с определенной позицией. Нам не важен способ, которым мы пьем: это для нас незначительно. Поэтому нас не беспокоит то, как пьет собака. Но это прочное «я»: «Я очень стараюсь быть открытым и очень стараюсь быть “хорошим”».

Теперь мы можем добавить еще один маленький штрих в другой части нашей картины, чтобы обозначить то, что мы расстраиваемся, когда другие поступают не так, как мы. Этот штрих относится к вопросу «должен»: «Я должен делать это».