"Распад" - читать интересную книгу автора (Уильямс Уолтер Йон)

Глава 9

Мартинес бродил по коридорам дворца Еситоси в каком-то ступоре, с мыслями собраться не удавалось, черный гнев перемежался вспышками странного дикого веселья, отстраненная ирония сменялась глубоким отвращением. Чувства были так сильны, что имели вкус: ирония отдавала кофейной гущей, отвращение — металлом.

Под изяществом манер, пышными мундирами, парчой и расшитыми шелками всюду виделись жирные безволосые скоты, беспрестанно жующие, толкающиеся локтями у общего корыта. Ему хотелось закричать, но они все равно не стали бы слушать, даже под угрозой наксидов, которые вот-вот должны были разнести в клочья этот вонючий свинарник.

Терза стояла у расписного бумажного экрана, белого с голубым. Ее наряд в пышном стиле, вошедшем в моду с началом войны, резко выделялся на фоне голого абстрактного интерьера — золото с зеленым растительным узором, оборки, бахрома, декоративные разрезы, сквозь которые проглядывал атлас платья. Волосы были подвязаны белой траурной лентой и покрыты тонкой ажурной сеткой из крошечных звездчатых цветов. Окруженная подружками, Терза с притворным интересом слушала их болтовню.

Мартинес, поколебавшись немного, подошел. Она повернулась, слегка раздвинув губы в смущенной улыбке.

— Капитан Мартинес…

— Миледи… — Он обвел взглядом подружек. — Я попрошу разрешения на минутку лишить вас общества леди Терзы.

Они вышли в коридор. Мартинес ощущал в себе противоречивые желания, не зная, то ли смеяться, то ли плакать, то ли сорвать с себя одежду и заорать во все горло.

— Ваш отец разговаривал с вами? — выдавил он.

— Да, — тихо ответила Терза, — перед тем, как ехать на свадьбу.

— Я тоже узнал недавно…

Ее движения, подчеркнутые пышным шуршащим платьем, поражали тонкой грацией. Мартинес наугад дернул дверь; за ней оказался пустой кабинет-спальня с мрачного вида черно-белой кроватью и письменным столом, на котором лежала бумага и стеклянный набор для каллиграфии.

— Простите, что я в трауре. — Терза указала на волосы. — После помолвки не принято его носить, но отец сказал мне, когда я уже успела одеться…

— Ничего страшного, — вздохнул Мартинес. — Я много слышал о лорде Ричарде, он достоин траура.

Она опустила глаза. Наступила неловкая тишина. Мартинес попытался наконец собраться с мыслями.

— Послушайте, — начал он, — если вам не хочется, мы ещё можем все отменить.

На лице девушки отразилось удивление.

— Я… — Губы раздвинулись, произнеся беззвучно то, что она не решалась выговорить, глаза глядели испуганно. — Я не возражаю… Такие решения всегда принимает семья. Наша помолвка с лордом Ричардом тоже состоялась по договоренности.

— Однако вы все же были знакомы, вращались в том же обществе, а я… Меня вы совсем не знаете.

Терза неуверенно кивнула.

— Да, это правда, но… — Ресницы ее вздрогнули. — Вы успешны и надежны, умны… из состоятельной семьи, и потом… мне кажется, вы добрый человек. — Зашуршав платьем, она дотронулась до его рукава. — Очень подходящие качества для мужа.

Стены комнаты, шкаф и кровать закружились у Мартинеса перед глазами. Он смотрел на девушку и старался понять, что стоит за ее словами — просто хорошие манеры, вышколенное поведение, привычка говорить то, что положено, и готовность жертвовать собой в интересах клана или… или, может быть, настоящее чувство? Кто она — одно из разодетых животных, толпящихся возле корыта, или же тонкое и ранимое человеческое существо?

С другой стороны, даже если и первое, если за умело надетой маской кроются алчность и расчет — какая, к черту, разница? Почему бы не воспользоваться, не протолкнуться к корыту и не схватить кусок, тем более после такой закуски, как назначение в эскадру леди Чен? А если она говорит искренне, так ещё лучше, он вообще счастливчик. Самый удачливый во всей вселенной — так, кажется, говорила Сула? Стало быть, разрыв с ней — просто очередная удача, и за Терзу Чен надо хвататься обеими руками.

За дверью раздался удар обеденного гонга. Гостей созывали в большой бальный зал, где ждали накрытые столы.

Мартинес взглянул девушке в лицо и прикрыл ее руку своей.

— Только помни, — улыбнулся он, — у тебя был шанс улизнуть.

Затем повернулся и пошел рядом с ней — нелюбимой и пока совсем чужой — навстречу своей судьбе.

Генеалогические законы пэров оказались непробиваемыми — ни единой лазейки. Новые поиски ничего не дали. Сула едва различала дисплей сквозь навернувшиеся слезы. Из ступора ее вывело лишь слабое треньканье коммуникатора. Утерев рукавом опухшие глаза, она ответила, и через несколько минут уже распечатывала пакет, принесенный посыльным из штаба. Официальный отпуск на время судебного процесса закончился, и завтра лейтенанту Суле предстояло поступить в распоряжение командующего флотом Ро-Дая, который возглавлял Управление логистики, размещавшееся в Нижнем городе.

Подогрев остатки утреннего чая, она положила побольше сахара, продолжая изучать письмо. «Прибыть в 09:01 в кабинет 890 главного здания Управления по адресу…» Строгие формулировки приказа и привычная осязаемость плотной желтоватой бумаги с четко пропечатанными буквами помогали прийти в себя.

Помогали решиться.

Завернуть за угол, позвонить в дверь и попросить встречи с Гаретом Мартинесом. В крайнем случае настоять на своем под предлогом доставки приказа из штаба — вид военного пакета подействует на слуг. А дальше…

Признаться, что она не леди Сула, а самозванка, занявшая ее место, и отдаться на милость его светлости. Пускай делает, что хочет. Ударит, плюнет в лицо, сдаст властям… или женится. Ему решать.

Идея показалась столь соблазнительной и в то же время столь опасной, что у Сулы зазвенело в ушах, а по спине побежали мурашки. Соблазн избавиться оттяжкой ноши, разделить с кем-то страшную постыдную тайну вызывал опьяняющее чувство свободы.

Она поспешно умылась и наложила косметику, потом вложила приказ обратно в конверт и попыталась запечатать, как прежде, однако, подумав, решила, что сойдет и так.

В сердце пел ветер надежды, кровь стучала в виски военным барабаном. Развернув плечи и почти печатая шаг, Сула вышла из переулка, сделала четкий поворот направо и остановилась у дворца Шелли.

— Мне нужен капитан Гарет Мартинес, — обратилась она к служанке, открывшей дверь.

— Его светлости нет дома, миледи, — был ответ, — он поехал к своей невесте.

— Я имею в виду лорда Гарета, — пояснила Сула, — а не Роланда.

Роланд женится? — успела подумать она. — Интересно, на ком?

На лице служанки отразилось удивление.

— Да, миледи, лорд Гарет, я о нем и говорю. Он женится на леди Терзе Чен, нам только сегодня объявили. — Посмотрев на вытянувшееся лицо Сулы, она добавила: — Если у вас срочное дело, миледи, вы можете найти его во дворце Ченов.

— Спасибо, — пролепетала Сула, — я так и сделаю.

Тяжелая дверь со щелчком закрылась.

«Вот так».

На выручку пришли военные рефлексы. Мир вокруг заволокся туманом, колени подгибались, но Сула каким-то чудом осилила поворот на месте, доплелась до угла и свернула налево. Руки словно сами по себе методично рвали казенный конверт на мелкие клочки.

«Сука! Сука! Он был мой!»

— Поздравляю вас с новым зятем, — с подчеркнутой вежливостью поклонился лорд Пеццини. — Теперь я понимаю, почему вы так озабочены его карьерой.

Лорд Чен, бледный и осунувшийся, поклонился в ответ.

— Благодарю вас, милорд, хотя должен заметить, что поддержка, которую я оказывал капитану Мартинесу, целиком оправдана его личными заслугами.

— Ну конечно, — согласился Пеццини, снисходительно улыбаясь.

Не он один ехидно усмехался, услышав новость о предстоявшем бракосочетании. Ещё один старый род склонился перед семейкой нуворишей. Нгени, Еситоси, а теперь и Чены. «Клан Мартинесов» — ну не смешно ли? Какие золотые горы предложил этот ничтожный выскочка Роланд Мартинес, какие козыри имел в рукаве, что смог принудить самих Ченов к столь неравному и поспешному союзу? Теперь настанет звездный час деревенщины — целые толпы немытых кузенов и кузин Мартинесов начнут шастать по благородным салонам, охотясь на отпрысков благородных семейств.

Лорд Чен и сам с трудом мог поверить, что отдал родную дочь в руки подобного человека. Нет, безжалостно поправил он себя, не отдал — продал!

Конечно, Мартинесы хитры и богаты, им сопутствует удача… они полезны — но разве они достойны быть на равных с Ченами? Сколько поколений благородных предков могут они насчитать, сколько дворцов имели на Акрополе и сколько столетий?

Терза приняла новость спокойно — покорно склонила голову и произнесла: «Да, отец». Леди Чен, напротив, подняла шум. Рыдала, скандалила, угрожала, а потом заперлась у себя в покоях и не пожелала присутствовать на свадьбе Еситоси. Хорошо, если на свадьбу дочери согласится прийти.

Все дело в удаче, думал Мауриций Чен, сидя на своем месте в зале заседаний правления. Мартинесам везет, не более того. Настанет день, судьба сделает круг, и все переменится. Чены вернут себе богатство и славу, и им больше не понадобится помощь со стороны. Тогда Терза обретет свободу и сможет вести жизнь, более приличествующую наследнице великого рода. От деревенщины можно будет откупиться… и пусть только попробует проявить хоть каплю неуважения — среди тайных клиентов клана есть немало тех, кто не в ладах с законом, и одного слова, сказанного шепотом, будет достаточно. А пока…

Пока есть более насущные дела. Лорд Чен обвел взглядом зал. План эвакуации правительства согласны поддержать трое из шести, включая его самого. Остальные — сторонники Торка. Все могло бы разрешиться, назначь лорд Саид кого-нибудь на место казненной леди Сан-Торас, однако предводитель парламента предпочитал не спешить. Чен скрипнул зубами, словно затылком чувствуя нависшую угрозу наксидов.

В зал вошел Торк, за ним — трое флотских офицеров при полном параде, лайон в форме старшего капитана и двое помощников — терранец и торминел в темных очках. Черные петлицы на вороте — стало быть, разведка. До войны, ввиду отсутствия какого бы то ни было врага, разведка флота была, пожалуй, самой немногочисленной из служб, в отличие от подчиненных Ивана Снегова, расследовавших внутренние злоупотребления и забиравших себе львиную долю ассигнований. Однако с тех пор как последние испортили себе репутацию, не сумев раскрыть планы мятежников, для разведки наступили времена процветания. Разрабатывались новые современные методы слежения за противником, включая возможность внедрения своих агентов на наксидскую территорию. Теперь Совет правления регулярно принимал доклады разведчиков, хотя офицеров, которых привел Торк, лорд Чен видел впервые.

Адъютанты тихо заперли за собой двери, и Совет правления остался наедине с гостями в изолированном от всего мира тускло освещенном зале. Секретарь-крей взял перо и включил записывающие устройства, фиксирующие протокол заседания для истории. Торминел снял очки.

По залу прошел душок гниющей плоти. Лорд Торк занял председательское место и обвел немигающим взглядом зал, пересчитывая собравшихся. Потом постучал по столу бледными костяшками пальцев, призывая к вниманию.

— Милорды, я хочу представить вам капитана Ан-Кина из Управления информации флота, от которого я вчера получил доклад с чрезвычайно важными сведениями военного характера. Он сам изложит всю информацию и ответит на ваши вопросы.

Ан-Кин выступил вперед и, настроив нарукавный дисплей, начал передавать данные членам Совета. Лорд Чен опустил глаза — на черной поверхности стола высветились буквы: «Анализ деятельности компании „Первая Аксиома“ и ее места в военной структуре мятежников».

«Первая Аксиома»? Чену приходилось слышать это название, но по какому поводу, он припомнить не мог.

— Милорды, кому-то из вас, возможно, известна компания «Первая Аксиома», созданная заговорщиками для тайной переброски ресурсов, — начал Ан-Кин. Ему не предложили места за столом, и он тяжело переминался с ноги на ногу, нависая птичьим телом над левым плечом Торка. — Компания основана в 12477 году, за четыре года до мятежа. Основные акционеры — леди Кушдай, председатель правления, а также лорд Кулукраф, лорд Аксад и некоторые другие руководители наксидов.

На дисплее перед Ченом появилась структурная схема. Ан-Кин продолжал:

— В день мятежа три судна, принадлежавших «Первой Аксиоме», прибыли на Магарию. Вы видите перед собой названия и грузовые декларации. Есть основания считать, что на самом деле они перевозили персонал, достаточный для экипировки захваченных боевых кораблей, впоследствии сыгравших значительную роль в битве при Магарии. Ещё девятнадцать торговых судов, приобретенные компанией ранее, также везли вместе с легальным грузом припасы и оборудование для мятежников и в момент мятежа находились в пяти необитаемых системах на пути от Наксаса к Магарии.

Дисплей перед Ченом показал карты планетных систем — ни об одной из них он раньше не слышал. Ан-Кин посопел, снова переминаясь с ноги на ногу, потом продолжал:

— Мы подозреваем, что именно эти грузовые корабли перевозили войска, целью которых было овладеть критическими участками кольцевых станций, возможно, с помощью заговорщиков и их пособников внутри станционного персонала. По нашим данным, во время мятежа все они находились в пределах пяти обитаемых систем на участке между Наксасом и Магарией. Поскольку дальнейшей информации о них не поступало, можно предположить, что корабли продолжают находиться на службе у мятежников… Кхэ-э!

Лорд Чен подскочил на месте, лишь после осознав, что лайон просто-напросто чихнул, не выдержав вони.

— Прошу прощения ваших светлостей, — неловко поклонился Ан-Кин, делая несколько шагов в сторону, где запах гниющей плоти, исходивший от председателя, был не столь силен. Сделав глубокий вдох, он продолжал: — Недавно мы получили сведения, что та же фирма поручила своим субподрядчикам строительство на гражданских верфях десяти новых кораблей на шести развивающихся планетах, находящихся в разной стадии заселения. Вначале мы предположили, что это такие же транспорты, однако, получив чертежи и внимательно изучив конструкцию, пришли к иным выводам… Лейтенант Киджалис… — (Торминел в темных очках вытянулся и отдал честь) — даст необходимые пояснения…

Лорд Чен придвинулся поближе к чертежам. Так… небольшой, но мощный торговый корабль с малой вместимостью. Удобен для перевозки срочных, особо ценных грузов. Что еще?

Торминел, перечислив технические характеристики, перешел к выводам. В военном мундире поверх густого меха он, вероятно, сильно страдал от жары, хотя виду не подавал.

— Итак, грузоподъемность кораблей крайне мала, а двигатели непропорционально велики. В то же время модульная конструкция, позволяющая владельцам легко переоборудовать внутренние отсеки, обходится чрезмерно дорого. Скорее всего данные корабли никогда не предназначались для транспортных целей…

Лорд Чен вдруг резко поднял голову.

— Сколько, вы сказали, всего этих кораблей? — перебил он торминела.

— Десять, милорд.

— Десять военных кораблей, так?

Совершенно верно, милорд, — ответил за лейтенанта Ан-Кин. — Взяв на борт вооружение и команду, они будут примерно соответствовать сторожевику средних размеров с двенадцатью ракетными батареями, двумя катерами и шестью защитными лазерами.

— Десять! — прошепелявил лорд Монди, забыв следить за произношением.

— Вы представляете, что это значит? — Пеццини вскочил с места, размахивая руками. Его лицо раскраснелось от волнения. — Выходит, что…

— Милорд! — одернул его председатель Торк. — Прошу вас и всех присутствующих воздержаться от выводов в присутствии младших офицеров. Ограничимся пока вопросами к докладчику.

— Насколько вы уверены? — спросила леди Сейкиин.

Переглянувшись с коллегами, лейтенант Киджалис снова выступил вперед.

Я абсолютно убежден в правильности своих выводов, однако, учитывая, что в вычисления все-таки могли вкрасться ошибки, оценил бы степень своей уверенности в девяносто процентов.

— Согласен, — кивнул Ан-Кин.

— Я тоже, — привстал с места лорд Чен. Все головы повернулись к нему. — У меня крупные интересы в судостроении, и я разбираюсь в чертежах. Это военные корабли — во всем, кроме вооружения и помещений для команды. — Он взглянул на Ан-Кина. — Когда они могут быть закончены?

— По меньшей мере два уже готовы, — кивнул лайон, — те, что строились на Лоатине и к моменту мятежа уже проходили ходовые испытания. Поскольку Лоатин сдался мятежникам, они наверняка уже пополнили их флот. Ещё три должны вступить в строй в самое ближайшее время. Остальные пять также близки к завершению, но, поскольку строятся на Наксасе, до Магарии доберутся не ранее чем через два месяца.

Лорд Чен вытер со лба холодный пот. В общей сложности сорок пять кораблей против двадцати пяти у защитников столицы… а если к основным силам мятежников присоединятся те восемь с Протипана… Как бы гениально ни провел сражение лорд командующий Кангас, результат предрешен. Успешно или нет вел свою шпионскую игру лорд-правитель, наксиды медлили вовсе не потому, что верили его фальшивым заговорщикам. Они ждали, пока достроят десять новых боевых судов, которые дадут им подавляющее численное превосходство!

Наступившую мертвую тишину нарушил звенящий голос Торка:

— Милорды… Я думаю, теперь всем очевидно, что защитить Заншаа мы не сможем. Придется избрать иной план.

— План Мартинеса! — подсказал Чен, с триумфом наблюдая, как Пеццини дернулся, словно от приступа зубной боли.

Лорд Торк повернулся на голос.

— Его светлость лорд Саид, рассказывая мне о вашем визите, называл его планом Чена. Думаю, это название мы и сохраним.

— Слишком много чести для меня, милорд, — поклонился Чен, ничем не выдавая своего смущения.

Торк обвел взглядом сидевших за столом.

— Ввиду поступившей информации я вынужден попросить у его светлости лорда-предводителя немедленной аудиенции. Полагаю, члены совета согласятся меня сопровождать?

Поднимаясь с кресла, лорд Чен вспомнил о лихорадке последних дней, когда он обзванивал всех знакомых членов правительства и просто влиятельных лиц, пытаясь убедить их в целесообразности плана, который сегодня наверняка будет принят без единого возражения.

Удача Мартинесов… Не зря о ней столько говорят.

Вальпурга имела на своей свадьбе полуудивленный, полузадумчивый вид, словно наблюдала со стороны забавные обряды какого-нибудь племени йормаков. Пэ-Джи Нгени, напротив, смотрелся так, будто присутствовал на собственных похоронах.

В кульминационный момент свадебного ритуала невеста сидела на краю кровати, а жених должен был, сидя на полу, снять с нее домашние туфли. В большинстве семей действо происходило в настоящей спальне, но во дворец Шелли — как и за два дня до этого у Еситоси — огромную кровать специально для церемонии приволокли в парадную гостиную. Гостей по сравнению со свадьбой Випсании была жалкая горстка. Скандальные обстоятельства помолвки не давали возможности праздновать пышно, и обе семьи пригласили лишь самых близких родственников и друзей, не больше пяти десятков.

Развязав тесемки домашней туфли на ноге невесты, Пэ-Джи замер с мрачным вытянутым лицом, давая возможность фотографам сделать снимки. Лорд Пьер Нгени стоял рядом с неудачливым кузеном, величественно сложив руки на груди и следя, чтобы все было сделано правильно. Роланд, более уверенный в способностях жениха, улыбался из толпы.

Мартинес, глядя на происходящее с неожиданным даже для себя сочувствием, гадал, каким он сам получится на снимках — его свадьба была назначена всего через два дня.

Пэ-Джи завершил ритуал под вежливые аплодисменты гостей. Ногти на ногах Вальпурги были покрыты блестящим пурпурным лаком в тон красному с золотом подвенечному платью. Молодые встали и поцеловались под новое жужжание камер.

Мартинес ощутил внезапный гнев. Неужели и его бракосочетание будет таким же фарсом?

Когда невеста снова обулась и толпа вокруг начала рассасываться, он подошел к Терзе. Она наблюдала происходящее со спокойной улыбкой, которую Мартинес счел бы странной, не знай он теперь, после их бесед, что это выражение лица лишь скрывает истинные чувства. Обратив взгляд на Мартинеса, Терза улыбнулась снова, но уже по-другому, более искренне. В последнее время они старались встречаться как можно чаще, однако из-за постоянных хлопот провели вместе в общей сложности всего несколько часов. Отец Терзы дни и ночи заседал в парламенте, мать не желала даже говорить о свадьбе дочери, и девушке самой приходилось заниматься приготовлениями, имея в запасе всего пару дней.

«Она должна забеременеть как можно скорее! — внушал утром Роланд. — Сразу скажи, что хочешь ребенка, пусть вынет имплантат и примет прогестин, или как там его, чтобы стимулировать овуляцию». Когда же раздраженный Мартинес спросил, зачем, брат терпеливо стал объяснять: «После войны их семейство быстро встанет на ноги, и папочка Чен наверняка захочет, чтобы его дочь развелась с тобой и нашла жениха познатнее. Пусть-ка попробует, когда у нее на руках будет парочка орущих младенцев! А если что, потребуем свою долю наследства, у клана Мартинесов хватит денег на любой судебный процесс».

Уже и на случай развода все просчитал, ну и молодец, — мрачно усмехнулся про себя Мартинес.

— Погуляем в саду? — предложил он Терзе.

— Да, конечно, — охотно согласилась она.

Оставив гостей, на этот раз довольно немногочисленных — скандал, предшествовавший свадьбе Пэ-Джи и Вальпурги, не позволял праздновать на широкую ногу — они не торопясь прошлись по дорожкам между буйно разросшимися кустами в тени древних строений. Дворец Шелли строился и достраивался в течение многих сотен лет и представлял собой причудливую смесь самых различных архитектурных стилей. То там, то здесь попадались садовые скульптуры, потемневшие и источенные временем. Даже в аллегорической композиции, изображавшей торжество добродетели над пороком, персонажи были все на одно лицо — слепые язвы вместо глаз и темный, трагически искаженный рот.

— Кто это? — спросила Терза, указывая на старую терранку в светлом летнем платье, которая прогуливалась среди зарослей бледных желтоватых цветов. — Наряд у нее совсем не для свадьбы.

— Я и сам не знаю, — признался Мартинес. — Мы ведь снимаем только переднюю половину дворца, а в остальной продолжают жить родственники Шелли, их клиенты, слуги и так далее. Мы не со всеми ещё успели познакомиться.

— У меня так тоже случается, когда мы бываем на виллах, — кивнула Терза, — хотя в принципе я обязана знать всех, кто работает на нас.

Мартинес взял ее под руку и повел в сторону от уродливых статуй по выщербленной дорожке, мощенной старинным кирпичом. Пышно разросшийся зеленый мох заглушал шаги.

— Представляю, как трудно быть наследницей Ченов.

— Пока ещё не очень. — Терза с улыбкой покачала головой. — Отец поручает мне приглядывать лишь за несколькими виллами и вести дела одного-двух клиентов. Остается куча времени на музыку и светскую жизнь.

— Наверное, хочет, чтобы ты как следует насладилась свободой, пока молода.

Она вздохнула.

— Может быть, но деловой опыт мне в будущем очень понадобится, особенно в парламенте.

Глава клана Ченов неизменно кооптировался в палату депутатов вместе с четырьмя сотнями представителей лучших фамилий, что издревле было источником недовольства менее знатных кланов.

— Кроме того, — продолжала Терза, — идет война, и я хочу делать, что могу… ой!

— Погоди…

Мартинес опустился на одно колено и осторожно освободил край платья от колючих стелющихся побегов. Потом, не поднимаясь, посмотрел на девушку снизу вверх.

— Спасибо.

— Не за что.

Терза подала ему руку, чтобы помочь встать. Он с удовольствием ощутил тепло ее руки сквозь перчатку из тонкой, как бумага, кожи.

— Я решила поработать в министерстве военных поставок, — продолжала она. — Смогу помогать и отцу, и мужу.

— Хорошая идея, — вежливо согласился Мартинес.

Уловив в его голосе неуверенность, Терза вопросительно подняла бровь.

— Ты не совсем одобряешь?

— Да нет, не в этом дело… — Он замялся. — Просто… Может быть, другое место окажется безопаснее — если наксиды победят, то скорее оставят тебя в покое.

Она горько усмехнулась.

— Я стараюсь не думать о том, что сделают наксиды.

«Ах, Роланд, — подумал Мартинес, — сознаешь ли ты, на что, быть может, мы с тобой обрекаем эту милую девушку?»

Здесь, на берегу заросшего пруда, красовалась ещё одна скульптурная аллегория, менее понятная, чем первая. Из кувшина в руках женщины с почти стершимися чертами медленной струйкой лилась вода, рядом стоял мужчина в высокой остроконечной шляпе, держа какой-то забытый струнный инструмент. На плече женщины с несколько самодовольным видом сидела большая птица. Сырой прохладный воздух был напоен ароматом мхов и лилий.

Мартинес взял девушку за руки, наблюдая, как на тонкой девичьей шее бьется ниточка пульса. Терза вопросительно подняла глаза, потом подставила губы, нежные и податливые. Он ни разу до этого не целовал ее по-настоящему, и вообще только один раз — для публики при объявлении о помолвке. Сразу вспомнились поцелуи Сулы, жаркие, трепетные, полные страстного предвкушения. В Терзе не ощущалось того огня, а лишь молчаливое согласие и полное надежд любопытство.

Он обнял ее, вдохнув теплый запах волос. За спиной слышался плеск воды, лившейся из кувшина. Внезапно к плеску присоединился звон нарукавного дисплея. Мартинес, вздохнув, поглядел на экран и увидел лицо Вондерхейдте, бывшего младшего лейтенанта «Короны».

— Милорд… — поклонился молодой человек.

— Приветствую, лейтенант, как поживаете?

— Очень хорошо, спасибо, милорд… — Вондерхейдте покраснел, нервно облизнул губы, потом расплылся в улыбке. — Вообще-то я завтра женюсь… вот и решил пригласить вас на свадьбу.

Мартинес невольно расхохотался. Не слишком ли много свадеб сразу? Надутая помпезность, потом фарс, теперь, похоже, пародия. Чем же станет его собственная? — уже в который раз спросил он себя. Подстрочным комментарием?

Его осенила внезапная мысль.

— Погодите, лейтенант, — нахмурился он, — вы, кажется, уже не первый раз женитесь? Третий, если не ошибаюсь?

— Точно так, милорд, — смущенно признал Вондерхейдте, — но Дафна — это совсем другое. Наконец-то я нашел настоящую женщину.

— Ну что ж, рад слышать, — улыбнулся Мартинес. — Если смогу, приду с удовольствием.

— Мы будем в отеле «Империя», милорд капитан, в 16:01 в главном зале.

— Очень хорошо.

Мартинес выключил дисплей и взглянул на Терзу.

— Это один из моих подчиненных, — пояснил он и быстро поправился: — Бывших.

— Я поняла, — кивнула она с улыбкой.

— Не хочешь присоединиться? Может, будет полезно для опыта…

Она рассмеялась.

— Ты же знаешь, послезавтра у нас своя свадьба, и у меня ещё куча дел.

— Может, я помогу? Все говорят, что я хороший организатор.

— Нет, спасибо… слишком много времени придется потратить на объяснения.

Он снова обнял ее и прижал к себе, вдыхая теплый запах волос и слушая плеск воды, наполнявшей пруд. Налетевший ветерок ворошил сухие листья. Повинуясь внезапному порыву, Мартинес сжал руку девушки и заглянул ей в глаза.

— Терза…

— Да?

— Мы могли бы завести ребенка — сейчас, сразу?

Она выглядела удивленной.

— Но… я должна сначала назначить время, чтобы вынуть имплантат, и потом… — Ее взгляд стал испытующим. — Ты действительно этого хочешь?

Во рту у Мартинеса внезапно пересохло.

— Я могу погибнуть, — тихо сказал он.

Глаза Терзы увлажнились, она легко дотронулась пальцами до его щеки.

— Да, конечно. Я понимаю.

Она обвила руками его шею и поцеловала. Мартинес почувствовал головокружение. Он не мог понять, что движет им — собственные инстинкты или внушения Роланда. Кто он — мужчина, гены которого требуют продолжения рода, или участник грязной интриги?

Его размышления прервал звонок. Терза достала из кармана дорогой старинный телефон и нажала кнопку. Раздавшийся голос принадлежал ее отцу.

— Капитан Мартинес не с тобой?

Лорд Чен, хоть и обращался с Мартинесом вежливо и предупредительно, все ещё никак не мог привыкнуть называть его по имени.

— Да, — ответила Терза, — он здесь.

Отлично, тогда я скажу сразу вам обоим. Только что лорд Саид выступил на закрытой сессии правления флота и рекомендовал принять план эвакуации правительства. Предложение было принято абсолютным большинством голосов.

Мартинес взглянул в лицо Терзы, которое, словно зеркало, отразило его собственные чувства.

— Замечательно, я очень рад, милорд, — сказал он громко, чтобы Чен услышал.

Терза прибавила громкость динамика. Лорд Чен продолжал:

— Принято решение реквизировать два торговых транспортных судна для перемещения депутатов парламента — конкретное место ещё не выбрано. План Мартинеса в целом одобрен… — Он смущенно кашлянул. — Только имейте в виду, что лорд командующий Торк постановил отныне именовать его планом Чена.

Ворюга, подумал Мартинес. Вслух он сказал, замечая, как в глазах Терзы мелькают веселые искорки:

— Не важно, как его называть, милорд. Главное для меня — содействовать успешному окончанию войны.

— Очень правильное отношение, — веско заметил Чен. — Должен также сообщить, что Совет правления удовлетворил заявку моей сестры о принятии вас на борт в качестве офицера по тактике. Вы получите приказ о назначении и прибудете на орбиту, как только появится подходящий транспорт.

— Благодарю вас, милорд, — искренне ответил Мартинес.

Про себя он подумал, что организовать его прибытие — непростая задача. Флот леди Чен в настоящий момент вращался по орбите вокруг системы Заншаа с огромной скоростью.

Терза со смехом обратилась к отцу:

— У тебя есть что сказать мне, или передать трубку Гарету?

Лорд Чен понизил голос почти до шепота, и Мартинесу пришлось напрячься, чтобы расслышать его слова:

— Только то, что мне грустно без тебя. Здесь все происходит так быстро… Хотелось бы чаще видеться.

— Мне тоже, отец, — вздохнула она.

— Я люблю тебя. — Чен помедлил. — Завтра я приду.

— Тогда до встречи, пока.

Терза отключила связь.

«Я люблю тебя», — повторил про себя Мартинес. Он сам ни разу не говорил ей таких слов — просто потому, что Терза, умная девушка, ни за что бы ему не поверила. Мелькала, правда, мысль сказать хотя бы из вежливости, но что-то удерживало — наверное, нежелание начинать семейную жизнь с лжи. С другой стороны, слова «я тебя не люблю» или, того хуже, «я люблю другую» едва ли были лучшим способом наладить отношения. Они с самого начала избегали говорить о чувствах, чтобы не ранить друг друга. Молчание стало их прибежищем.

Мартинес наклонился и поцеловал Терзу в щеку. Потом повел дальше.

— Вальпурга смотрелась на церемонии просто чудесно, не правда ли? — светским тоном произнесла Терза.

Жених молча вздохнул. Понимала ли она сама, с какой иронией прозвучали ее слова?

Он встал на одно колено перед Терзой, приподнял ее ногу и улыбнулся в объективы видеокамер. Новобрачная сидела на церемониальной кровати под богато расшитым балдахином. Мартинес был в парадном мундире с серебряными аксельбантами и всеми наградами. Не забыл он и про жезл Золотого шара, из-за которого сам Верховный судья Нгени, начиная церемонию, был принужден вытянуться в струнку и задрать голову, обнажая незащищенное горло.

Мартинес начал развязывать алые ленты, которые прикрепляли к ноге Терзы роскошную домашнюю туфлю. Камеры зажужжали, снимая ближний план. Когда вторая туфля была снята, гости дружно зааплодировали. Подружка Терзы подала парадные туфли из красной кожи с бантами, Мартинес надел их на изящные ножки новобрачной и помог ей встать. Они поцеловались под новый всплеск жужжания.

— Ты прекрасна, — прошептал он.

— Спасибо. — Терза нежно прикоснулась щекой к его лицу.

Он не лгал, она и в самом деле была обворожительна в парчовом подвенечном платье с распущенными черными волосами на обнаженных плечах. Терза весь день демонстрировала непревзойденную грацию и владение собой. Вся церемония до последней мелочи была организована ею и прошла без сучка без задоринки. Мартинес остро сознавал, что недостоин такой жены. Опьяненный ритуалом и чудесными достоинствами Терзы, он чувствовал в душе растущую надежду, и это было куда лучше, чем вчерашний день, пропитанный отвращением к себе, который закончился в объятиях Аманды Таен.

Он нашел время посетить офицерскую вечеринку в честь очередной свадьбы лейтенанта Вондерхейдте — невеста, леди Дафна, оказалась пухленькой, рыжеволосой и неожиданно очень милой, совсем не похожей на ту, которую Мартинес представлял себе во время беседы с Далкейт о нравах младшего лейтенанта. Лишь потом вспомнилось, что ту видеолюбовницу, кажется, звали леди Мэри. Ну и ходок этот лейтенант, думал Мартинес, усиленно расслабляясь в офицерской компании. У Вондерхейдте не было родственников на Заншаа, и гостей он позвал в основном флотских, не забыв ни одного члена команды старой «Короны». Отсутствовал лишь Шанкарашарья, который скорее всего ещё оставался в бегах.

Мартинес больше не командовал этими людьми и мог вести себя, как ему хотелось. Молодежь веселилась до упаду, зал гремел тостами и музыкой, пунш выглядел достаточно невинно, хотя и отдавал коньячными парами. Однако постепенно капитан начал осознавать, что присутствие старшего по званию несколько стесняет остальных гостей. Ему с ними было хорошо, но едва ли бывшие подчиненные могли сказать это о себе. Ещё немного, и начнут называть между собой «стариком». В ужасе от этой мысли, он осушил последний бокал пунша за счастье молодых и распрощался.

Мартинес нетвердыми шагами спускался по широкой лестнице отеля. В голове шумело, идти было некуда. Возвращаться во дворец Шелли, чтобы наблюдать триумф брата? Пойти к Терзе и мешать ей готовиться к свадьбе?

Из окон зала наверху доносились громогласные поздравления. Мартинесу стало совсем грустно. Здесь он был лишним. Как хорошо младшим офицерам: приятная компания, ответственности почти никакой, почти полная свобода. Для него те беззаботные дни закончились навсегда, а теперь, когда он войдет в семью Ченов, тем более. Командир — Чен, жена — Чен, покровитель в правлении флота — тоже Чен, а оплачивает все старший брат. С завтрашнего дня без их разрешения нельзя будет и шагу ступить. В душе поднялось отвращение. Только собственные амбиции привели его в эту ловушку — к свадьбе с малознакомой женщиной, которой он не принесет ничего, кроме страданий. Если бы хоть она ему не нравилось, другое дело: он мог бы тогда с чистой совестью её использовать, но Терза… она заслуживает самого лучшего мужа и уж, во всяком случае, лучшего, чем он. Сбежать? Заманчиво. Так поступила Семпрония. А что дальше? Страшно даже думать. Конец карьере, вражда Ченов, прозябание в какой-нибудь крысиной дыре на нищенское жалованье.

Он зашел в бар отеля выпить перед сном, и последняя холостяцкая ночь показалась ему последним глотком свободы перед непроглядной вечностью предстоящего рабства. Позвонив Аманде, он, к радости своей, обнаружил, что она свободна и жаждет развлечений, как всегда, веселая, жизнерадостная и без особых комплексов. О предстоящей его свадьбе, сообщения о которой мелькали во всех новостях, она заговорила лишь наутро.

— Только имей в виду, я принципиально не имею дела с женатыми мужчинами, — погрозила пальцем Аманда, — так что с сегодняшнего дня ты сам по себе.

— Я буду по тебе скучать, — сказал он вполне искренне.

— Какое счастье, что я не пэр, — вздохнула она, — и могу выходить замуж за кого угодно.

Вспоминая ее слова, Мартинес каждый раз вздрагивал, чувствуя, как щупальца клана Чен тянутся к нему. Он даже начал подумывать о бегстве, но тут же оставил эту мысль, вспомнив об участи Семпронии. Что ждало его? Навсегда убитая карьера, неприкрытая вражда высших сановников империи? Нет, никогда!

Теперь, оплетённый щупальцами с головы до ног, он шел под руку с Терзой среди почтительно расступавшихся гостей к разукрашенной машине, которая ждала у подъезда. Лорд Чен пожал ему руку и одарил искусным подобием сердечной улыбки. Леди Чен, мать новобрачной, надменно позволила прикоснуться к своей замороженной, окостеневшей руке. Роланд порывисто обнял и торжествующе хлопнул его по плечу под презрительными взглядами салонных мэтров.

Новобрачные уселись в машину. Алихан, также в парадной форме, щеголяя военной выправкой, занял место рядом с водителем. Счастливую чету ждал номер-люкс в отеле «Бонифас», где они могли наслаждаться радостями семейной жизни, пока позволит война и командование флота.

Машина мчалась по главному проспекту, названному в честь Праксиса. Был ранний вечер, прохожие сновали туда-сюда в вечных поисках развлечений. На углу под уличным фонарем мелькнули светло-золотистые волосы, и сердце Мартинеса екнуло… но это оказалась не Сула. Какая-нибудь продавщица из лавки, идущая к станции подвесной дороги, чтобы вернуться к себе в Нижний город…

Встретив молодых в номере, горничная повела Терзу в гардеробную переодеваться. Алихан расстелил постель и приготовил хозяину пижаму.

— Благодарю за службу, Алихан, — сказал Мартинес с улыбкой, — сегодня ты держался молодцом.

Ординарец лихо подкрутил усы.

— Счастья вам, милорд!

Оставшись один, Мартинес не торопясь стянул с себя мундир. Посмотрев с недоумением на пижаму, забросил ее в шкаф, потом накинул халат и пошел в ванную почистить зубы и причесаться. Вернувшись, он задумался. Лечь в постель или подождать жену? Приглушил свет лампы, пригладил покрывала… В душе его боролись надежда и отвращение. Он мысленно прикинул, сколько в общей сложности они общались с Терзой, и получилось восемь часов. С другой стороны, в его жизни случались и более скоропалительные романы, так почему бы и нет? Какая разница?

Тем не менее разница была. Другие женщины приходили и уходили, ас этой придется жить весь остаток жизни или, во всяком случае, до тех пор, пока ее отец не прикажет им развестись… Эта ночь могла иметь куда более серьезные последствия.

Он обернулся на звук открывшейся двери. Терза стояла в темно-синей ночной сорочке из тонкого шелка, спальной накидке более светлых тонов с воротником из золотистого меха и домашних туфлях с помпонами. Черные длинные волосы были зачесаны за левое ухо, над которым сияла большая белая орхидея. Грудь украшало ожерелье из белых цветов.

Мартинес застыл, пораженный ее экзотической красотой и чувствуя в груди растущее напряжение. Терза, глядя на него, застенчиво улыбнулась. Наконец, очнувшись, он неловко подошел и нагнулся поцеловать руку.

— Ты само совершенство, я в жизни не видывал никого красивее.

Перед глазами тут же возникла бледная полупрозрачная кожа Сулы, порозовевшая от его прикосновений… Усилием воли Мартинес подавил воспоминание, потом обнял Терзу за талию и поцеловал в нежные губы.

— Ты не устала? — спросил он.

— Устала, конечно. — Она дотронулась до его щеки. — Но есть вещи, ради которых можно пожертвовать сном.

Мартинес снова поцеловал ее. Губы Терзы послушно раскрылись, пробуждая в крови желание. Гибкие руки обняли его за шею. Мартинес приник губами к теплой коже… и вдруг отдернулся. В висках тревожно застучало, грудь кольнуло странной болью.

— Что у тебя за духи? — спросил он растерянно.

— «Сумерки Сандамы», — улыбнулась Терза.

— Я… извини. — Мартинес потряс головой, неумело изобразив приступ кашля. — Прости, пожалуйста, но не могла бы ты их смыть? У меня… что-то вроде аллергии. Извини.

Терза удивленно посмотрела на него.

— Да, конечно… одну минуту. — Она быстро поцеловала его в щеку. — Сейчас вернусь.

Мартинес подошел к кровати и в изнеможении прислонился к высокой деревянной спинке. В голове бились и трепетали знакомые фантастические ритмы. Он зажмурился и прижал руку ко лбу.

Открыв окно, он долго вдыхал холодный ночной воздух, очищая легкие от аромата духов. В голове понемногу прояснялось, паника улеглась. Мартинес повернулся и с улыбкой принял в объятия Терзу, благоухавшую лавандовым мылом.

Посадив ее рядом на край постели, он развязал атласные тесемки спальной накидки. Терза смотрела спокойно, ее черные расширенные зрачки казались бездонными, как океан.

— Сегодня утром я удалила имплантат, — заговорила она. — Доктор сказал, что прогестин не нужен, потому что сразу после удаления шансы забеременеть и так очень высокие. — Ее пальцы нежно погладили висок Мартинеса. — Так что, если мы оба этого хотим, все в порядке.

От неожиданной радости ему вдруг стало жарко.

— Вот и чудесно!

Целуя ее, Мартинес наконец принял решение. Он не станет относиться к этому браку легкомысленно, как к мелкому жульничеству или временному решению. Терза выше его по положению и уронила себя, согласившись на помолвку и уж тем более на то, чтобы завести ребенка. Теперь он должен помочь ей поддержать достоинство. Муж есть муж, и он будет хорошим мужем, иначе перестанет уважать сам себя.

Приподняв ожерелье из цветов, украшавшее шею Терзы, он стал целовать грудь и плечи, ощущая тепло ароматной кожи. Потом уложил ее на постель и наклонился, разглядывая бледное лицо в окружении черных волос. Терза смотрела на него, полуприкрыв от наслаждения глаза.

Сула — огонь и страсть, Аманда — радость и веселье, а Терза… В ней глубина и вместе с тем — ясность, безмятежность. Что-то неуловимое. Что это, результат воспитания? Конечно, но только не отражают ли эти качества хоть немного и ее собственную внутреннюю сущность?

Мартинес делал все, чтобы доставить ей удовольствие, стараясь своими ласками нарушить то ясное спокойствие, которое поразило его в Терзе с первого дня их знакомства в саду Ченов. Когда наконец ее дыхание стало хриплым, участилось и она, не удержавшись, вскрикнула, он почувствовал себя победителем. Голос Терзы воспламенил и его самого: значит, выдержка и уравновешенность — не вся ее суть. Мартинес удвоил усилия, и пальцы Терзы судорожно впились в его спину. Прозвучал новый крик, словно плач души, блуждающей во мраке, и Мартинес помог ей выйти к свету, где ждал ее он — защитник, любовник, супруг.

Белые руки певицы мелькали в полумраке зала, как пара любовников, закружившихся в танце. Слова разили мечами, парили словно орлы, кровоточили как открытая рана. Слушатели жадно ловили каждый звук, загипнотизированные яростным блеском черных горящих глаз.

Сула сидела в одиночестве за столиком в глубине зала, созерцая нетронутый бокал и серьезно подумывала о том, чтобы нарушить свой обет и как следует напиться. Свадьба Мартинеса состоялась днем — о ней кричали все новости, — и теперь он наверняка проделывал с Терзой в постели то же самое, что совсем недавно с ней.

Семейство Ченов приглашало гостей, не советуясь с виновниками торжества, и Сула также получила приглашение, хотя и нашла благовидный повод отказаться, сославшись на работу. Однако подарок послала, красиво упаковав две вазы, подаренные Мартинесом.

Управление логистики, возглавляемое лайонским командующим флотом в отставке, призванным по случаю войны, разрешало конфликты между различными ведомствами в условиях дефицита ресурсов, в том числе и финансовых. Работа была скучная и кропотливая, но Сулу это только радовало. Чем больше часов она проводила за рабочим столом, тем меньше думала о Мартинесе.

Она подняла бокал к губам, с отвращением глядя на содержимое и вдыхая резкий растительный аромат. Ярогут получали, сбраживая какие-то корнеплоды лайонского происхождения, а затем настаивая на лимонном корне. Напиток имел буроватый цвет и содержал пятьдесят пять процентов алкоголя. Дешевый и всегда доступный, он был излюбленным пойлом флотских алкоголиков, на чьи красные носы и синяки Сула насмотрелась достаточно, когда в составе военного патруля выволакивала их из кабаков и отводила на корабль для примерного наказания.

Если уж спиваться, думала она, то какой смысл проходить долгий путь от изысканных вин к сладким ликерам и так далее. В канаву так в канаву, и ярогут — лучший туда проводник.

Певица на сцене испустила жалобный вопль, перешедший в глухие рыдания. Муж, отец ее детей, ушел навсегда. Поднятая рука артистки сжалась, словно обхватывая рукоятку кинжала. Перерезать горло детям, чтобы отомстить неверному супругу, — вот что она замышляла.

Сула поставила бокал обратно на стол. Бурая жидкость пошла волнами, плескаясь о край, будто хотела убежать. Казалось, над сценой сверкает воображаемый кинжал.

Мартинес… Он с самого начала вел двойную игру! Теперь это стало ясно. Терзу он просто оставлял про запас, и когда Сула взбрыкнула, тут же, не теряя темпа, перешел к резервному плану… Но что ему нужно на самом деле? Может быть, отец, глава клана, обещал увеличить его содержание, если сын женится? А может, метит на высокий пост, где требуется женатый офицер… Как бы то ни было, дело не в деньгах, престиже или покровительстве во флоте, иначе бы он сразу поставил Терзу на первое место. Почему она, Сула?

Она нервно забарабанила пальцами по краю стола. А зачем вообще искать то, чего нет? Никаких особых причин, просто этот подонок привык играть женскими сердцами, вот и все. Слава о его победах на амурном поприще давно уже ходит по всему флоту. Жалкий соблазнитель — презирая ее в глубине души, он всего-навсего решил поразвлечься! Она сама возобновила их знакомство после месяцев разлуки — разве он мог упустить такой случай?

Музыканты выдали сильный аккорд, и Сула перевела взгляд на сцену. Решительный момент настал. Дрожащая рука певицы медленно опустилась, из глаз брызнули слезы. Губы нежно произносили детские имена… затем прозвучало имя неверного мужа — кинжал снова взлетел кверху — ещё аккорд.

А может быть, с Терзой он тоже играет? Тогда, в саду, она сказала, что восхищается Сулой… Знала о двойной игре или нет? Или сама же все начала?

Сула сжала побелевшие кулаки, ядовитая жидкость в бокале снова задрожала. Неужели Терза? Перед внутренним взором возникла роскошная кровать, белоснежные простыни, извивающиеся тела в блеске свечей. Ворваться бы с ножом и…

Новый аккорд. Певица снова опустила руку с воображаемым кинжалом… и с силой вогнала его в собственный живот, испустив пронзительный музыкальный вопль. Ноги ее подкосились… Зазвучало предсмертное соло — героиня умирала с именем любимого на устах.

Аплодисменты, поклоны… На губах Сулы играла холодная улыбка. Есть жизнь, думала она, а есть мелодрама, не стоит их путать. Певице не стоило перешагивать эту черту.

Как и ей самой.

Снова подняв ярогут к губам, она несколько мгновений вдыхала пряный спиртовой аромат, затем… резко поставила бокал на стол, расплескав напиток.

Встала, положила на стол деньги и вышла в темноту ночи.