ЕЩЕ ОДИН ПРАЗДНИК

Свинью в Горенду принесли как раз вовремя. В этот день Мукаю, брату Туя, привели невесту из Гумбу. Все жители Горенду — и мужчины и женщины — ждали ее у дверей своих хижин.

Невеста шла, опершись на плечи двух девочек и низко-низко наклонив голову, Вся она с головы до ног была вымазана красной краской— суру. На лице, от уха до уха, белели три линии,', нарисованные известью. На голове невесты и ее подружек мерно, в такт шагам, покачивались большие сумки — гуны. Дойдя до хижины жениха, девушка остановилась. Никто не говорил ни слова. Не слышалось ни песен, ни музыки. Медленно поднявшись со своего места, к невесте подошел самый старший из жителей Горенду и, пробормотав несколько слов, положил на ее гун новый передник, искусно сплетенный из травы и листьев. За ним подошел Туй с новым топором. За Туем стали подходить и другие.

Подарки складывали уже на земле. Здесь были и копья, и плащи, и передники, и ожерелья. Невеста смотрела в землю и дрожала всем телом.

Маклай стоял в толпе папуасов и жадно рассматривал происходящее. Ему очень хотелось зарисовать в свой альбом и размалеванную невесту, и гору подарков, и озабоченных подружек. Но рисовать он не стал. Он уже знал, что папуасы боятся этого. Им кажется, что нарисованный должен непременно умереть, и даже Маклаю они не позволяют делать этого.

— Хорошие подарки,— сказал Маклаю знакомый голос.

Маклай обернулся. Рядом с ним стоял Саул — молодой папуас, отец Маши.

— Я тоже положил ей хороший донган. У нее теперь много донганов. Пять, и еще пять, и еще пять, и еще пять.

— Да зачем ей столько донганов? Здесь же хватит на целую деревню. И донганов, и табиров, и ожерелий, и плащей.

Саул удивленно посмотрел на Маклая.

— Все люди из Румбу получат подарки. Это для всех жителей из Румбу. Когда моя Маш-ша будет такая же большая, ее тоже уведут в другую деревню, и я тоже получу за нее и новый плащ, и новое копье, и новый табир. И я, и Туй, и Марамай, и Лялу — и каждый человек из Горенду. Надо, чтобы каждому было хорошо от Маш-ши.

— Подожди! При чем же здесь Туй? Маш-ша ведь твоя дочка, а не Туя!

Саул засмеялся и покачал головой:

— Разве Туй не дает мне мяса, когда я хочу есть? Разве Марамай не собирает вместе со мной кокосов? Когда моя женщина Ло лежит больная, разве я не беру у Лялу и циновки, и плащ, и вареные бананы? Если меня ужалит змея, или ударит дерево, или болезнь войдет в мой живот, разве меня не положат в буамрамру и вся Горенду разве не будет кормить меня? Зачем же ты спрашиваешь меня, Маклай? Ты, верно, смеешься надо мной. Ты — человек с луны, ты сам знаешь все это.

— Я тоже хочу принести ей хороший подарок,— сказал Маклай.— Я сейчас пойду за подарком.

— Иди и приходи скорей! — согласился Саул.— Сейчас мы будем петь, и плясать, и бить в барабан, и есть вкусную инги. Скорей приходи, Маклай!

— Сейчас! Я вернусь сейчас же!

И Маклай быстро зашагал по тропинке к себе — к хижине.